Глава 11
– Ну, вот я все и рассказала, – неожиданно бодро заметила Вера Сергеевна, прервав установившееся молчание. – По глазам вижу, что ты меня презираешь.
– Вовсе нет. – Лида ответила без горячности – она больше не считала необходимым преувеличивать свои чувства. – Мне вас жалко.
– Ну, твоя жалость мне не нужна.
– Может, вам и не нужна, – все так же спокойно ответила девушка. – Она нужна мне самой.
«Кажется, эту фразу я уже где-то слышала, и недавно… От кого?»
– Как ты сказала? – вдруг забеспокоилась хозяйка. – Тебе?
Она задумалась и как-то притихла. Потом, бросив какой-то непонятный взгляд в сторону Лиды, пригладила волосы и встала, одернув свитер:
– Ладно, давай не будем о грустном. Тем более, что в моем случае все давно прошло, зачем это ворошить? У меня своя дорога, у тебя своя. Подумаем о тебе, ты же еще так молода, у тебя все впереди.
Лида искренне не понимала, о чем речь, пока не услышала слова «милиция».
– Я тебе советую заявить об исчезновении мужа. Хуже не будет, а вот найти они что-нибудь могут. Не обязательно найдут, но все же… Ты будешь хотя бы знать, что сделала все возможное.
– Куда заявлять? – поникла девушка. – Он же не прописан в Москве.
– Не важно. Ты-то прописана! Скажем, что он твой жених, вот и остался в столице до тех пор, пока ты не закончишь учебу. Не считай милиционеров такими уж злодеями – они все могут понять. Если им правильно объяснить, конечно.
– Вы предлагаете позвонить в ваше отделение? Или в то, к которому относится мое общежитие?
– В мое, – решила та. – Вы все-таки жили у меня. Если ты не решаешься, я позвоню сама. У меня есть все телефоны.
Так и сделали – Лида была безмолвным свидетелем того, как Вера Сергеевна объяснялась с дежурным. От девушки требовалось лишь подкидывать факты по ходу разговора.
– Его фамилия… Напомни! – требовательно обращалась к ней хозяйка.
– Свирский.
– А полное имя?
– Свирский Алексей Владимирович.
– Он же из Ростова-на-Дону? Так. Где сейчас прописан?
– Он съездил домой и снова закрепился по прежнему адресу, после того как закончил институт.
– Место работы?
Лида сбегала за своей записной книжкой и продиктовала название строительной фирмы. Также назвала известные ей телефоны. Все это Вера Сергеевна сообщала в трубку с решительным и весьма авторитетным видом. Она разговаривала так, как будто на другом конце провода ей были что-то должны.
– Они поселились у меня двадцать седьмого октября. Да, я в курсе, что должна была их зарегистрировать. Но вы же понимаете, когда приезжают близкие люди, об этом не думаешь. Это дочка моей старой подруги, со своим женихом. Ну и что? – после паузы заговорила хозяйка еще более агрессивно. – Он же пропал. Лучше бы вы приехали и поговорили со мной с глазу на глаз. Да, Штосс.
Лида удивилась этому странному слову, которое совсем не вязалось с делом, но тут же получила объяснение.
– Вера Сергеевна Штосс. Два «с» на конце. – Положив трубку, хозяйка с недовольным видом сообщила: – Обещали прислать кого-нибудь, но не сказали когда. Не очень-то они впечатлились.
– Потому что Алеша не был тут прописан?
– Кто знает? С пропавшими, наверное, вообще возиться не любят, – глубокомысленно заметила хозяйка. – В общем, если тебя станут расспрашивать, как ты здесь оказалась, говори, что твоя мама училась со мной в Бауманском и теперь попросила меня об одолжении.
– Но они же могут выяснить, что это неправда!
– Никто ничего выяснять не будет, – заверила ее Вера Сергеевна. – И вообще, почему вы здесь живете – это вопрос второстепенный. Главное – стоять на своем, а уж тут они ничего поделать не смогут. Человек пропал – значит, должны его искать. Его нет – с этим не поспоришь!
Лида с ней полностью согласилась. Она сама удивлялась тому, насколько быстро привыкла к мысли, что муж исчез. Двадцать седьмого октября, когда они тут поселились, ей и в голову такое прийти не могло. Сегодня, третьего ноября, она почти свыклась со своим новым положением и даже начала ориентироваться в нем.
– Ты больше не можешь ждать, – убеждала ее хозяйка. – Это уже преступно, нужно принимать меры. Ты ведь уже пыталась что-то сделать?
Лида рассказала о том, что ей удалось узнать. Она старалась не вдаваться в слишком личные подробности – ей не хотелось посвящать Веру Сергеевну в детали своей дружбы со Светой, а уж тем более в то, каким образом она познакомилась с ее братом и что из этого вышло. Девушка, как могла, обошла эти моменты, сообщив лишь то, что непосредственно относилось к делу.
– Но никто в клубе его не вспомнил, – закончила она свой весьма лаконичный рассказ. – В общем-то, это неудивительно. В ночь Хеллоуина там была такая толкучка!
Вера Сергеевна кивнула:
– Да, я бы на твоем месте тоже не слишком рассчитывала на клуб. Хотя, может, стоило захватить с собой фотографию твоего Алеши. Скажи, а парень, о котором ты упоминала… Сергей… Он в самом деле такая оторва, что пробы негде ставить?
– Ну не знаю, – засомневалась Лида. – Сперва мне так и показалось, но потом я поняла, что он достаточно образован… Говорит интересно, кажется, много читает…
– Это еще не доказывает, что он не способен на преступление.
– Какое там преступление! – отмахнулась Лида. – Из-за чего? Не из-за меня же!
– А почему бы нет?
– Да сами посудите, – она уже обращалась к хозяйке без тени смущения, – он видел меня три с половиной года назад и больше встретиться не пытался. Слава богу… Конечно, мы тогда поссорились, ну и что? Как будто у него мало было таких ссор! При его-то характере… Сто раз мог меня забыть!
– Мог забыть, а мог и помнить, – глубокомысленно ответила та. – Ну ладно, не пойман – не вор. Если он не отпетый уголовник, то вряд ли что-то сделал с твоим Алешей. Скорее, тот сам куда-то спрятался.
– От меня? – уныло уточнила девушка.
– Об этом ты его сама спросишь, когда увидишь снова.
Вера Сергеевна произнесла это с такой убежденностью, как будто речь шла всего о нескольких днях.
* * *
Милиция явилась тем же вечером, в лице маленького упитанного участкового, который оказался старым знакомым Веры Сергеевны. Девушка слегка приободрилась, увидев, как по-свойски та с ним общается.
– Я вам звонила две недели назад насчет бродяг, – немедленно высказалась хозяйка. – А вы ничего не сделали! Как они ночевали в подвале, так и ночуют. Между прочим, во дворе дети играют, всякое может случиться! Такие жуткие рожи!
– А вы позвоните в свой ЖЭК, чтоб навесили замок, – отпарировал участковый, расстегивая куртку. – Пока подвал открыт, они и будут там ночевать.
– Вешали. Срывают, – вздохнула женщина и, поправив перед зеркалом прическу, пригласила гостя в комнату: – Выпьем чаю? Ну конечно, выпьем! Лида, поставь чайник.
Девушка удалилась на кухню. Ее пока еще ни о чем не спросили, но она уже репетировала все ответы, которые неизбежно придется давать. «Нет, мы официально не женаты. Не ссорились. Он просто ушел с работы и не вернулся домой. А потом его видели…»
Однако, когда она вернулась с чайником, оказалось, что Вера Сергеевна успела сообщить гостю все эти факты. Лида поставила чашки и осторожно присела к столу.
– Так что парня нужно искать, – заключила свой рассказ Вера Сергеевна. – Вам с сахаром?
– С сахаром… – Участковый потянул к себе чашку и задумчиво взглянул на девушку: – Вера Сергеевна, сколько у вас подруг?
– Довольно много, – усмехнулась та. – А что вы имеете против?
– Ничего не имею, на здоровье! Но у вас постоянно живут какие-то молодые пары, и все они – дети ваших знакомых.
– Я комнату не сдаю, – невозмутимо ответила она. – Я просто так людей пускаю.
– Просто так и всегда без регистрации, – уточнил тот. – Видите, что в конце концов случилось? И что вы теперь будете делать?
Но хозяйку было не так просто смутить. Она хладнокровно отвечала, что если нарушила закон, то готова отвечать. Но что-то она не слыхала, чтобы запрещалось приютить у себя хороших знакомых или их подросших детей.
– Мои гости никому не мешают, я за тишиной слежу! У меня не какие-нибудь проходимцы живут, никогда не было неприятностей! Просто соседям мерещится, что я гребу бешеные деньги за комнату, вот они и стучат на меня!
– Давайте вы не будете рассказывать мне сказки, – почти галантно предложил участковый, продолжая прихлебывать чай и целясь глазом на остатки шарлотки.
– Давайте вы не будете мне хамить, – точно таким же милым тоном предложила Вера Сергеевна. – Что вы хотите? Чтобы я уплатила штраф? Или налог? Без этого искать человека не станете?
– Человек сам собой, а штраф сам собой. Вкусный у вас пирог!
– Спасибо. Черт с ним, со штрафом, уплачу, если будет нужно. А квитанцию налеплю соседям на дверь, пусть порадуются.
Она сердито фыркнула, мало-помалу закипая и теряя первоначальное спокойствие. Лида больше всего боялась ее несдержанности и пыталась делать страшные глаза, но ее попросту не замечали. Даже участковый больше не смотрел в ее сторону, будто девушка была пустым местом.
– Скажите, что нужно делать, – отрубила Вера Сергеевна. – Заявление написать? Или достаточно того, что мы вам устно это сообщили?
– Заявление написать, – вздохнул тот, переводя взгляд на Лиду. – Паспорт можно?
Она молча протянула заранее приготовленный паспорт. Документ был просмотрен, фотография сверена, особенное внимание уделено отметке о регистрации.
– Что же вы не живете в общежитии? – спросил участковый, возвращая паспорт.
Лида объяснила, что мужа туда уже не пускают, вот и приходится все время… Она чуть не ляпнула «снимать комнаты», но вовремя остановилась. Видимо, на эту оговорку и рассчитывали, потому что участковый остался недоволен ответом.
– Ладно, что у вас вышло с мужем?
– Да ровным счетом ничего. Просто брат моей подруги, с которым я когда-то познакомилась, сказал ему, что…
Тот устало махнул рукой:
– Ладно, завтра придете и напишете заявление по всей форме. С именами, адресами и телефонами. И захватите все фотографии мужа, какие есть.
Поднимаясь, он пробурчал себе под нос что-то о людях, зарегистрированных в другом отделении, которыми приходится заниматься в этом… Вера Сергеевна тоже встала и пошла за ним в прихожую:
– И это все?
– А чего вы хотели бы? Вот поступит заявление, тогда и будем заниматься. Может, у вашего мужа амнезия, лежит в больнице и ничего не помнит. Документы у него при себе были?
Получив утвердительный ответ, участковый на прощание заявил, что документы пропавший мог и потерять. Или был обокраден. Когда за ним закрылась дверь, Лида совсем сникла:
– Ну вот, и весь результат. Пока…
– А ты попробуй поискать сама, – предложила та. – Где этот дурацкий ночной клуб расположен? Возьми справочник и звони по телефонам ближайших больниц и травмопунктов. Может, он куда-то попал? Сама посуди, если он без сознания, то как они могут знать, кого известить? Прописка-то у него не московская.
Лида бросилась к телефону. Она звонила по разным номерам почти полтора часа, ждала, объяснялась, просила и снова ждала… Но ее усилия никаких результатов не дали. Те немногие ответы, которые удалось получить, звучали однотипно – мужчина по фамилии Свирский в эти больницы не поступал.
– Хватит! – Вера Сергеевна силой отняла у нее трубку. – Я вижу, что ты сейчас разревешься.
– Ничего не получается! – Лида была в отчаянии. – Они, по-моему, просто не хотят ничего выяснять. Может, он и там, но они не желают терять со мной время!
– Успокойся. Когда тем же самым займется милиция, они будут терять время как миленькие. Завтра перед занятиями сходишь и напишешь заявление. Это недалеко, я тебе расскажу где. А сейчас приляг. – Она с сомнением оглядела бледное лицо девушки, ее погасшие глаза и вздохнула: – Я бы предложила тебе один способ расслабиться… Но лучше не буду.
– Да, – Лида качнула головой. – Лучше уж не надо.
Потом она долго лежала в постели с книгой, пыталась читать конспекты, но ее мысли то и дело сворачивали в сторону. О чем бы она ни думала – все равно на заднем плане мелькало лицо Алеши. «Знать бы хоть чуточку больше, можно было бы догадаться, что случилось. Откуда я могу знать, правду говорил Сергей или врал? Мог и соврать. Конечно, мог. Особенно сейчас, когда запахло жареным. Завтра мне придется его заложить. Ну и пусть! Если он ни в чем не виноват, то оправдается».
* * *
Вера Сергеевна не только рассказала Лиде, как пройти в отделение милиции, – на другой день она самолично проводила ее туда и дожидалась на улице, когда девушка выйдет. Стоило той появиться на пороге, как хозяйка бросилась к ней, взволнованно жестикулируя сигаретой:
– Ну?!
– Я написала заявление.
– И что они сказали?
Лида неопределенно пожала плечами, двинувшись вниз по улице. Вера Сергеевна зашагала рядом. Она была очень возбуждена, и по ее осунувшемуся лицу было понятно, что женщина провела беспокойную ночь. Сама Лида, как ни странно, спала младенческим сном – без кошмаров и даже без сновидений. Она не услышала будильника и наверняка не открыла бы глаз раньше полудня, если бы не Вера Сергеевна. Та явилась к ней в комнату ровно в десять и приказала собираться – чем раньше будет подано заявление, тем лучше.
– Что они могли сказать? – грустно заговорила Лида. – Сперва долго выясняли, почему мы жили у вас, почему не зарегистрированы по этому адресу, как да что…
– Старая песня! – презрительно отмахнулась та. – Ты отвечала, как я велела?
– Конечно. Сказала, что я дочь вашей старой институтской подруги, они покрутили носом и отвязались. А потом спрашивали про Алешу. Про мои с ним отношения, про его друзей и так далее. И я все рассказала, но мне кажется… – Лида запнулась и неохотно прибавила: – Он не очень верят, что могут его найти. Сказали – звоните ему домой в Ростов, может, он там. Я сказала, что уже звонила, а они говорят – может, он поехал туда, но еще не доехал.
– В общем, не приняли тебя всерьез, – подвела черту Вера Сергеевна. – Дескать, милые бранятся – только тешатся!
– Вроде того.
– Но во всяком случае, ты сделала все, что могла, – решительно сказала та, прибавляя шагу. Лида уже почти бежала. – Куда ты торопишься?
– Да в институт же!
– Не задерживайся. Возвращайся пораньше!
Это прозвучало весьма по-родственному, но Лида почти не удивилась. Она и впрямь ощущала, что эта странная женщина больше ей не чужая и имеет безусловное право на то, чтобы Лида возвращалась из института вовремя.
– Только две пары! – успокоила она Веру Сергеевну. – Я приеду около пяти. Да… Вот что я хотела спросить…
Они уже подошли к станции метро – Вера Сергеевна, сама того не замечая, пошла в другую сторону от своего дома. Лида смотрела в ее испуганное, будто похудевшее за ночь лицо и никак не могла понять – почему это лицо кажется ей таким привычным, почти родным. «Надо же, как я к ней привязалась… А собственно, почему бы это? Встретились, разошлись… Если бы меня попросили припомнить всех квартирных хозяек, которые у меня были, я бы не сумела. А вот ее не забуду уже никогда».
– Вы ведь не сделаете этой глупости, пока меня не будет? – остановилась Лида.
Та вздрогнула и – девушка впервые увидела это – растерялась. Потом Вера Сергеевна умоляюще приложила руку к груди:
– Не напоминай. Не надо.
– Я за вас боюсь. – Лида еще никогда не говорила с ней с подобной прямотой. Что-то побуждало ее вести себя именно так. – Я вижу, что вы держитесь из последних сил, и хочу сказать…
Она запнулась, встретив взгляд хозяйки, и снова ей на память пришло имя знаменитой кинозвезды. Только актеры старой голливудской школы умели смотреть так красноречиво – все сказать, не проронив ни слова. Это был горький, глубокий и «знающий» взгляд – взгляд женщины, которая летит в пропасть, отмечая и оценивая каждый миг своего падения. Взгляд все еще красивой женщины, которая больше не нуждается в своей красоте. Взгляд человека, которого больше никто не любит. Лида проглотила утешения, которые просились ей на язык. Этот взгляд отвергал утешения – он требовал чего-то другого. «Успокаивать ее – все равно что протягивать голодному камень вместо хлеба, – поняла Лида. – Но чего она ждет? Это что-то у меня есть, и она это чувствует, но не может назвать. Я и сама чувствую… Но не понимаю».
– Если ты имеешь в виду веревку, – размеренно проговорила «Лиз Тейлор», – то на этот счет можешь быть спокойна. Я не повешусь. Я же обещала, что пока не повешусь.
– Вы вчера столько мне рассказали… – Лида не сводила с нее глаз, снова отмечая, как подергивается это красивое, рано увядшее лицо, – но ни слова не сказали о том, почему именно вчера пытались покончить с собой.
– Я сказала.
– Нет! Вы сказали только, что именно вчера увидели, насколько вам незачем жить. Я повторяю ваши слова. Но это просто отговорка – вы так ничего и не объяснили.
На ее лице отразилось недоумение. Вера Сергеевна слегка скривила губы, сделала отрицательный жест:
– Я объяснила все, рассказала тебе то, чего не говорила никому. Чего же ты еще хочешь?
– Я хочу быть уверена, что, вернувшись домой, не найду вас в петле. Или в ванне с перерезанными венами. Или…
– У тебя богатая фантазия! – Теперь ее грудной голос звучал почти насмешливо.
– Но где гарантия того, что вы опять не…
– Сегодня у тебя есть гарантия, – улыбнулась хозяйка, похлопав девушку по руке. – Сегодня мне интересно знать, что будет завтра. Разве не все мы живем только по этой причине?
– Разве?..
– Ну конечно. А вот когда ты уже не хочешь прочитать завтрашней газеты, тогда наступает время подумать о смерти.
– Но вы преувеличиваете! – возмутилась Лида. – Я, например, вообще газет не читаю, и что?!
– Деточка, ты этого еще не понимаешь. В твоем возрасте необязательно думать о будущем – ты сама будущее. Тебе пока не приходится придумывать себе причин, чтобы жить. Ты живешь как цветок – вслед за солнцем. Для тебя жизнь – это так естественно. Ты еще никогда за нее не боролась. – И, задумавшись на секунду, Вера Сергеевна поправилась: – Ну может, сейчас начинаешь бороться. Но не за свою жизнь, деточка. За чужую. Ты пока в безопасности.
– Вы опять уходите от ответа. – Лида начинала сердиться. – Я спросила, почему именно вчера…
– Если я отвечу, ты решишь, что я сошла с ума, – перебила ее хозяйка. – Нипочему. Просто так. Можешь думать, что у меня поехала крыша – так, кажется, сейчас говорят.
– А зачем вы перед этим разбирали чулан? – начала было Лида, но вдруг замерла – перед ней мелькнула занесенная для удара рука. Она отшатнулась, но тут же поняла, что ладонь, застыв в сантиметре от ее щеки, не движется дальше.
Рука медленно опустилась, открыв белое, перекошенное лицо, в котором не было уже ничего знакомого. Горящие сиреневые глаза медленно потухли, будто ушли в орбиты. Лида прерывисто вздохнула и сделала еще один шаг назад. Они стояли на углу, продуваемом всеми ветрами, мешая движению, но не замечали никого из прохожих, которые то и дело на них натыкались.
– Деточка, – медленно и низко проговорила Вера Сергеевна, – я просто хотела избавиться от мусора. – И, не дожавшись ответа – Лида была слишком напугана, та закончила: – В чулане были вещи, которые давно уже никому не нужны. Я, кажется, понимаю, что тебя удивило. Все эти игрушки, пеленки… Так вот, эти вещи – не мои.
Девушка наконец обрела дар речи. За секунду перед этим она могла думать только об одном: «Она хотела меня ударить?! Да почти ударила! Почти! Ее рука чуть не коснулась моего лица, но она успела ее удержать! Сумасшедшая! Из-за простого вопроса!»
– Вы как-то сказали, чтобы я не совала нос в ваши дела, – с трудом выговорила Лида. – После того, как я спросила о детях. И я не собираюсь начинать это снова.
– Я тоже не собираюсь. Но ты была удивлена, когда снимала с полок старый хлам, и я думаю, что должна тебе кое-что объяснить. У меня нет детей и никогда не было. А эти вещички лежали там с незапамятных времен… Уж и не помню с каких. Они не мои, уверяю тебя. Это я говорю, чтобы ты не думала лишнего. Эти вещи – ничьи. – И, неожиданно развернувшись, женщина бросила через плечо: – Возвращайся поскорее. Я приготовлю обед.
* * *
– Особа! Молодая особа на задней парте!
Лида испуганно повернулась к лектору, который обличительно указывал на нее пальцем. За секунду до этого она горячо обсуждала с подругой свое заявление в милицию и, наверное, увлекшись, слишком повысила голос.
– Да! Я к вам обращаюсь! – Пухлый палец слегка задрожал. Лектор был «неродной», выписанный для спецкурса из МГУ, и почему-то относился к студентам весьма грубо, постоянно намекая на то, что писатели истории не знают, да и какие они тут писатели…
– Вы знаете, за что отрубили голову Марии-Антуанетте? – грозно продолжал преподаватель, похожий на чудовищно раздутую резиновую игрушку. Он казался молодым, но при таких габаритах возраст было определить трудно. Его лекции любили за неординарные повороты и ясное изложение материала, но его самого не любил никто. Даже самые отъявленные подлизы соглашались с тем, что этот препод – мерзкий хам.
– Да, – еле слышно ответила девушка.
– Вот как? И почему же?
– Не отвечай. – Света сильно двинула ее локтем, и Лида слегка подскочила. – Не унижайся перед ним.
– Ей отрубили голову потому, что она ничего не хотела знать! – уничижительно пояснил тот, так и не получив ответа. – Точно как вы, молодая особа.
«О Боже, – Лида отвернула к окну запылавшее лицо. – На экзамене он мне устроит сладкую жизнь! Запомнил, запомнил, сразу видно. Он слишком молодой и слишком толстый – вот поэтому всех ненавидит. Особенно девушек – ясно же, что он не пользуется у них успехом».
Пара была сдвоенная, и второй час Лида сидела тихо, как мышка. Она отказалась перешептываться с подругой, и потому та перешла к написанию записок. Лида отвечала также в письменном виде.
«– Ты в самом деле подала завявление?
– Да.
– И написала, что мы видели твоего Алешу в клубе?
– Конечно.
– Значит, нас будут допрашивать?
– Чего тебе бояться? Ты даже не говорила с Алешей в клубе.
– Я нет. А вот брат говорил.
– Боишься, что у него будут неприятности?»
Листок перевернули на другую сторону. Света быстро написала несколько длинных фраз и передвинула записку к подруге.
«– Может, будут, а может, нет. Он же ничего не сделал. Но ты же сама знаешь, что всегда обвиняют самого непричастного.
– Ничего я не знаю. Я только надеюсь, что милиция узнает в клубе больше, чем мы с тобой.
– Что они могут узнать? Поговорить с маркером? Так Вадик ничего не помнит. Что еще? Я сделала все, что было можно.
– Они станут показывать там фотографию Алеши. Может, так что-то выяснят?»
После короткой паузы Света написала следующее:
«По-моему, ты порешь горячку. Не стоило обращаться в милицию.
– Его нет уже пятый день. По-твоему, это значит – пороть горячку?!
– И все равно, ты поторопилась. Если бы с ним что-то случилось, тело бы давно нашли. Или обнаружили бы его в больнице.
– У него могло не оказаться при себе документов.
– Это тебе в милиции сказали?»
Неожиданно листок сгребла короткопалая жирная рука. Девушки разом подняли головы. Преподаватель стоял над ними и, колыхая животом, бесцеремонно читал их переписку. Света вскочила и в установившейся мертвой тишине вырвала у него листок:
– Вы не смеете читать!
– Так. Вон!
– С удовольствием выйду отсюда на свежий воздух, – холодно и абсолютно невозмутимо бросила Света, беря с парты пальто и сумку. – Идем, Лида. В конце концов можем взять в библиотеке учебник – ничего не потеряем!
Она часто вступала в пререкания с преподавателями, но на сей раз зашла слишком далеко – по аудитории прокатился встревоженный шепот. Толстяк задохнулся, и Лида, взглянув на его искаженное лицо и вмиг запотевшие очки, вдруг пожалела этого нелепого истеричного толстяка. Но все же, не медля, поспешила за подругой. Только на лестнице девушке пришло на ум, что, возможно, уходить все-таки не следовало.
– Он обязательно завалит нас на экзаменах, – поделилась она своими опасениями.
– Ну и пусть. – Рассерженная Света не шла – летела вниз по лестнице. Полы ее красного пальто создавали вихри на поворотах.
– Как это – пусть?
– Тебя еще волнуют экзамены? После того, как ты подала в милицию заявление?
– При чем тут заявление, не понимаю!
Они уже стояли на крыльце и Лида зябко застегивала пальто. Погода резко изменилась – ясное теплое утро переросло в промозглый свинцовый день. Черные лужи передергивались от ветра, и при одном взгляде на них хотелось скорее вернуться в тепло.
– Пропал Алеша или нет, но экзамены-то все равно придется сдавать, – заметила Лида, уныло пересекая двор.
Света шла за ней, и только когда девушки миновали ворота, Лида поняла, что не заметила зеленого «Рено».
– Ты сегодня не на машине? – Они уже вышли на улицу и медленно двинулись по направлению к метро.
– Она в ремонте.
– Правда? Какая жалость. – Лида покачала головой. – Ты разбила ее? Выпила, да?
– А вот и нет, – мрачно возразила та. – Это Серега ее разбил. Сел вчера спозаранку за руль и поцеловался со столбом. Дура я, что дала ему ключи, – ведь он был с похмелья… Хорошо, что никого не задел, а то бы это обошлось мне значительно дороже. И так с последними деньгами попрощалась. Как дотяну до декабря – понятия не имею.
– Разве за ремонт платишь ты?
– Конечно, из своих карманных денег. И за ремонт, и за бензин, да вообще за все. Таков уговор.
– Жалко, – повторила Лида, но уже намного спокойней. Ей подумалось, несчастье с машиной не идет ни в какое сравнение с тем, что сейчас переживает она. Но Света остро переживала свою утрату и тяжело вздыхала:
– Я и на препода сорвалась сгоряча… Что сердиться на больного человека! А Серега совсем обезумел. Что творит – убить его мало! Раньше он тоже пил, но сейчас происходит что-то совсем невероятное. Начал в воскресенье и до сих пор не просыхал. И все из-за тебя!
– Да я-то здесь при чем?
– Рассказывай! Еще подруга называется, – пробормотала Света, отворачиваясь в подветренную сторону и доставая сигареты. – Почему ты не сказала мне, что видела его в «Трех товарищах»? Потому что он попросил?
– Нет. Потому что ты была уже пьяна.
Та поморщилась:
– Брось, я никогда не бываю настолько пьяна, чтобы со мной нельзя было поговорить! Как это ты согласилась, чтобы он довез тебя до дому?
– Я не соглашалась, – возмутилась Лида. – Он сам навязался!
– А хуже всего то, что ты сознательно это скрыла от меня, а потом еще и встретилась с ним за моей спиной!
– Ну да, – в сердцах признала Лида. – Скрыла! Только не встречалась я с ним – это он меня выследил и пристал на улице.
– Значит, он тебе все-таки не безразличен? – Девушки остановились посреди площади, возле безжизненного зимнего фонтана. Лида подняла воротник – то и дело налетал пронзительный ледяной ветер. Дым от Светиной сигаренты рвался то в одну сторону, то в другую, и та щурилась, испытующе глядя на Лиду.
– Какие глупости, – Лида пожала плечами. – Даже если бы твой брат мне нравился, я бы все равно не стала с ним встречаться. Я замужем и люблю Алешу. И вообще – что это за сцена? Можно подумать, ты ревнуешь.
– Я не ревную. Но я ненавижу ложь! Ты никогда мне прежде не лгала, потому я и дружила с тобой столько лет!
– Как я могла тебе что-то рассказать, если ты вчера не пришла в институт?
– Мой телефон тебе известен.
Лида постепенно приходила в отчаяние. Она не понимала, почему подруга сердится по такому пустяковому поводу, зачем так себя заводит? Ее настолько бесит, что Лида выполнила пустяковую просьбу ее брата – скрыть их встречу в клубе? Лида не помнила, чтобы она давала такое обещание, да и молчала об этой встрече только потому, что с той поры больше не виделась с подругой. Эти упреки были незаслуженны и преувеличены. Ей вспомнилось то, что говорил об этой странной, угловатой и резкой девушке Алеша. «Пока ты ей угождаешь, все будет в порядке, но попробуй хоть раз возрази – увидишь, что будет!»
– Я не обязана была тебе звонить и обо всем докладывать, – сказала наконец Лида. – Если тебе известно, у меня сейчас не самый легкий момент в жизни, есть и другие заботы.
– Да! Например, заложить нас с братом в милиции!
– Вам нечего бояться, вы просто дадите показания. Ну послушай, это же простая формальность! – Лида пыталась привести еще какие-то аргументы, просила ее понять, под конец даже начала извиняться. Ей самой было противно слушать свой виноватый голос, но разве могла она потерять последнего близкого человека, который у нее остался в Москве?
– Тогда дай мне слово, – потребовала наконец Света. До сей поры она хранила обиженное молчание, предоставляя подруге извиняться сколько душе угодно. – Дай слово, что больше не будешь с ним видеться.
Лида охотно дала такое слово, даже не спрашивая, почему это так нужно подруге. Та, чуть смягчившись, объяснила сама:
– Это будет лучше для вас обоих, а вы мне оба небезразличны. Он после встречи с тобой запил. Если бы Серега не напился, я бы никогда из него ничего не вытянула. А тут… Валялся у себя в комнате, хлебал вино прямо из бутылки, слушал какую-то заунывную музыку – недавно купил, какая-то жуткая австрийская группа, голос звучит, как из могилы… Хочется повеситься. Я уже по музыке поняла, что с ним происходит. Зашла, поговорила. В конце концов Серега во всем признался и еще сказал, что видел тебя и у него опять ничего с тобой не получилось.
– Да, не получилось, – машинально поддакнула Лида. Она уже совсем продрогла на ветру и не понимала, почему подруга медлит, остановившись совсем рядом со входом в метро. – Но я не думала, что для него это важно.
– Оказывается, важно. Ну, впрочем, он всегда был немножко странным. – И Света с непередаваемой усмешкой окинула взглядом подругу. Та даже поежилась. – Так вот, прошу тебя – не говори с ним больше. Просто отмалчивайся, если он начнет лезть.
– Да с удовольствием!
– А если он опять подкараулит тебя у дома, то… – Ее уверенный тон неожиданно сменился растерянным. Света протянула: – Тогда и не знаю, что тебе делать.
– Ну, как-нибудь отвяжусь от него.
Девушки стали спускаться в метро. Возле самых турникетов Света о чем-то спросила, но спутница ее не расслышала – было слишком шумно, повизгивали магнитные замки, гудели голоса. Только на эскалаторе, обернувшись, она попросила повторить вопрос.
– Я спросила – разве ты еще не заметила, что мой брат не в себе? – повысила голос Света. – От него можно ожидать чего угодно! Я потому и рассердилась на тебя, что волнуюсь. Если он ходит за тобой по пятам, значит, ему что-то от тебя нужно! А когда ему было что-то нужно, он всегда это получал!
И хотя в ее словах не было ничего нового, Лида внезапно почувствовала страх. В воскресенье, на набережной, она почти перестала бояться этого парня с изуродованной щекой и странным, порой совершенно неподвижным взглядом. Но теперь, когда она вспоминала ту встречу, ей становилось жутко. «Машин совсем не было по случаю воскресенья, прохожих – тоже… И рядом – парк, река… Сергей не в себе? Могло случиться все, что угодно! Почему же я совсем не боялась его тогда?»
…Тот, кто умеет жалеть других, часто сам нуждается в жалости…
