Глава 14
Трясущийся в лихорадке пьяница не смог сказать ничего вразумительного. Жена тормошила его, кричала ему в ухо – все напрасно. Он твердил свое – что Таня погибла, и больше ничего не желал сообщать.
Елена Юрьевна уже отпустила девочку. Та стояла рядом с ней, поникшая, хмурая, и ковыряла носком тапочка землю. Наташа первая пришла в себя – и как ни странно, ей помогло присутствие сына. Одно то, что Ваня был рядом, внушало ей уверенность и придавало сил.
– Гаражи-то невелики, можно осмотреть, – решительно сказала она. – Идем туда. Может, он что-то перепутал?
Но муж Ларисы не перепутал ничего. Едва отойдя от барака, компания увидела милицейскую машину, а потом, свернув направо, наткнулась на преграду. Молоденький милиционер не разрешал идти дальше.
– Мы – друзья Татьяны, – выговорила Наташа.
Сын крепко сжал ее руку.
– Нельзя.
– Но мы хотим ее видеть!
– Нельзя, я сказал!
Она попыталась что-то рассмотреть за его спиной, но увидела только черный провал – сквозную нишу под гаражами. В дальнем ее конце слабо маячил свет и возились какие-то тени.
Этого провала Наташа боялась всегда. Однажды, еще в юности, она пошла через него, чтобы сократить путь через гаражи, и натерпелась такого страху, что навсегда зареклась. С бетонных сводов капала вода, под ногами стояли лужи. В конце туннеля чернела старая забытая машина, и девушке почему-то показалось, что оттуда вот-вот кто-то выскочит. Кто-то или что-то, потому что присутствие «чего-то» ощущалось в самом сыром воздухе. Она едва не повернула назад, но преодолела себя, выдержала характер, дошла до конца и убедилась, что машина – это только ржавый скелет, и никого внутри нет. Но впечатление надвигающегося ужаса, бесформенного и ледяного, осталось у нее навсегда.
«Неужели там? – Она подхватила на руки сына, который за все это время не издал ни звука. – Все-таки это случилось там. А я чувствовала… Только, скорее, предчувствовала то, что еще случится…»
Наташа вдруг подумала, что так и не знает, в каком месте напал маньяк на Инну, когда та шла через гаражи. Но если бы ее спросили о месте, она бы почти с уверенностью утверждала, что все случилось именно здесь.
Елена Юрьевна не так легко смирилась с тем, что ей преградили путь. Она начала повышать голос и выталкивала на первый план Олю, которая тоже держалась на удивление тихо. Милиционер не реагировал, женщина распалялась, и Наташе пришлось взять ее под локоть:
– Не надо. Посмотрите на ребенка.
Оля была бледна, как лист финской бумаги. Глаза остановились и начисто лишились всякого выражения. «Она все понимает, – подумала Наташа. – Что же с ней теперь будет? Отца нет, матери тоже… Ах, дядя!»
Она торопливо указала на дом, возвышавшийся над болотом:
– Ее нужно отвести к дяде. Я знаю, где он живет.
– Какой он ей дядя, – прошептала Лариса. – Троюродный.
– Все-таки родня!
– Я туда не пойду, – сипло проговорила Оля. – Я не хочу туда.
– Ну почему? – Наташа ласково погладила ей плечо, но девочка отшатнулась. – Там ведь у тебя сестренки!
– Не пойду, и все. Я к тете пойду, – с вызовом ответила девочка.
– А где она живет?
– Я покажу, – и Оля первая развернулась и зашагала прочь. Она шла так быстро, насколько позволяли ее коротенькие ножки, громко сопела носом, и взрослые только старались не отставать. Для своих четырех лет Оля была удивительно резвым и самостоятельным ребенком. Ваня понемногу приходил в себя и теперь тоже просился на землю, но мать его не отпускала. Она чувствовала себя спокойнее, сознавая, что мальчик у нее на руках. После того что случилось, она не желала отпускать сына ни на шаг от себя.
Взрослые слегка отстали и заговорили шепотом.
– А вдруг твой муж ошибся? – спросила Елена Юрьевна. – Вдруг там не Таня?
– Нет, почему бы он ошибся, – так же конспиративно отвечала Лариса.
– Но он ее не видел?
– Все равно. Все сходится. Что же девочка всю ночь просидела одна?
Наташа слегка прибавила шагу и нагнала женщин. Ей было нелегко шагать с ребенком на руках, но она не жаловалась.
– А далеко живет ее тетка? – спросила она, наблюдая за Олей, которая двигалась впереди, как заведенный автомат.
– Понятия не имею, – заметила Лариса. – Вообще, впервые слышу о тетке.
– А она не выдумывает?
– Или путает что-то, – проворчала Елена Юрьевна. – Совсем еще кроха, зачем мы ее послушали?
Но девочка шла так уверенно, будто в самом деле знала дорогу, и взрослые следовали за нею. Ваня уснул. Мать почувствовала, как его голова разом отяжелела, а руки, сжимавшие ее шею, расслабились.
«Но вечером я должна увезти его домой, – в тревоге подумала женщина. – И я так и сделаю. Но… Что случилось с Татьяной?»
– Сюда, – заявила Оля, сворачивая в какой-то двор. Остановившись у оштукатуренного трехэтажного здания старой постройки, она указала на подъезд. – Я сама пойду.
– Ну нет, – возмутилась Лариса. – Куда это ты пойдешь одна?
– А я…
– Прекрати! – Елена Юрьевна властно взяла девочку за руку. – Я иду с тобой. – И, обернувшись, добавила: – Надо еще выяснить, что там за тетя! Выдумает тоже!
Они отсутствовали минут двадцать. За это время Наташа успела передохнуть на лавочке, а Лариса – выкурить три сигареты подряд. Она очень нервничала, то и дело порывалась заговорить, но так и не произнесла ни слова.
Женщины встрепенулись – из подъезда четким военным шагом вышла Елена Юрьевна.
– Ну, что там? – Бросилась к ней «кандидат физических наук».
– Нормально, – процедила та и махнула рукой: – Наташка, вставай. Хватит прохлаждаться.
– Это и в самом деле ее тетя?
Последовал кивок, и Лариса внезапно умилилась:
– Какая умная девочка! Она бы и без нас нашла дорогу!
– Да уж, – мгногозначительно заметила Елена Юрьевна и больше не произнесла ни слова.
Наташа рассталась с нею по дороге на станцию. У нее не было с собой вещей и потому не нужно было возвращаться в дом. Документы, собранные за день, Елена Юрьевна забрала с собой, пообещав, что в самые ближайшие дни все подготовит окончательно. Но вид у нее был ошеломленный, голос звучал неуверенно, и Наташа забеспокоилась о ее здоровье.
– Какое там здоровье, – мрачно проронила та. – Не до жиру, быть бы живу. Ладно, я тебе позвоню, как только все будет готово.
– И обязательно звоните, если узнаете новости о Татьяне… – попросила Наташа, перехватывая спящего сына другой рукой.
– Да и мне тоже скажите, – попросила Лариса, робко отиравшаяся рядом. Она как будто чувствовала, что не имеет полного права находиться рядом с женщинами, блюдущими семейные обязанности, не употребляющими алкоголя и всеми уважаемыми. Но оторваться от них все-таки не могла.
– Скажу, – Елена Юрьевна развернулась и пошла в обратную сторону.
Лариса вздохнула:
– И я пойду. Кто бы мог подумать…
– А ведь у вас это не в первый раз, – вырвалось у Наташи. – В начале мая уже было нечто подобное…
Но ее собеседница ничего не поняла и пропустила слова мимо ушей. Наташа прибавила шагу, крепче прижимая к себе сына. Она негодовала на свою болтливость: «Девочки просили никому ничего не говорить, а я… Но если это и впрямь тот самый тип, который напал на Инну? Место то же самое…»
Через полтора часа она уже была дома. Павел только что вернулся и окинул жену довольным взглядом. Он перехватил сына и понес его укладывать.
– Мальчик устал? – спросил муж, возвращаясь на кухню. И осекся – Наташа сидела, уронив голову на сложенные руки, и ее плечи чуть заметно подрагивали. – Что случилось? – он присел рядом. – Ташка? Ташка, ты так устала?
– Нет, – она подняла бледное застывшее лицо. – Но я хочу тебе кое-что сказать. О Татьяне…
Пугающая новость не произвела на Павла никакого впечатления. Что было неудивительно – ведь он никогда в жизни не встречался с библиотекаршей и ее смерть была для него смертью совершенно постороннего человека.
* * *
Слухи разошлись немедленно. Уже к вечеру того же дня можно было услышать несколько совершенно различных версий случившегося. Кто-то говорил, что Татьяну убили и ограбили. В это верили мало – у библиотекарши нечего было взять. Шепотом твердили, что женщину изнасиловали, но денег из сумки не взяли. Этому верили и возмущались, жалея осиротевшую Олю.
Но куда большую популярность завоевал третий слух, которому верили все. Обсуждали, качали головами, хмурились и строили невероятные догадки. Каким-то образом стало известно о ночном происшествии в доме на горе, о загадочном появлении там библиотекарши, о ее странном поведении, даже о мобильном телефоне, бог весть как у нее очутившемся. Словом, знали все в деталях и делали выводы – Татьяна была не так проста, как казалась. Что это она там делала? Как ее угораздило попасть в дом к Наташе, раз та уехала в Москву? И правду ли она еще сказала, что случайно шла мимо?
Ночной случай обрастал догадками, которые вовсе не делали чести покойной. Татьяна, дескать, и сама приложила руку к ограблению. Что в точности украли – никто не знал, но все сходились на том, что ограбление все-таки было совершено, иначе зачем разорять дом среди ночи? Твердили, что Татьяна была там не одна, с сообщниками, просто те успели скрыться до прихода соседей, а она – нет. Что же было потом? Может быть, воры поссорились, чего-то не поделили и убили Татьяну, как лишнего свидетеля?
Елена Юрьевна совсем сникла. Она заперлась у себя, строго наказала мужу никого в дом не пускать, глупостей не слушать и самому не говорить.
– Потому что уж если ты что скажешь, то обязательно глупость, – ввернула она.
– Ленуся, я же ничего не говорю!
– А какого черта все уже все знают?
– Да я ни слова! Никому! – клялся Сергей Аристархович, но, надо признаться, кривил душой. Слова были… Но ведь жена не предупреждала, что нужно молчать о ночном событии у соседей! Утром он перемолвился с кем-то в магазине, куда его послали за колбасой и сливками, на обратном пути (через те самые гаражи) покурил со старым знакомым и ему тоже все рассказал… Но он совсем не собирался сообщать об этом жене.
– Значит, Лариска проболталась, – злилась Елена Юрьевна. – Ох, зачем мы ее сюда приплели! У нее язык без костей, скажет и еще от себя придумает… Дура паршивая, спилась со своим благоверным, сперва он начал пить, потом ее приучил… Тряпка, а не человек! Это все она, паскуда, слухи распустила! И какой бес меня за язык тянул!
Теперь женщина принялась обвинять себя. Иногда на нее находили такие приступы самобичевания.
– Сорвалось, не подумала, как все обернется… Сказала ей, что Танька ночью была тут, но я же тогда еще не знала, что случилось…
Супруг осмелился и сказал:
– Ленуся, что ты так переживаешь? Все бы всё узнали, рано или поздно. Да нам-то какое дело? Мы в стороне…
– «Мы в стороне», – передразнила она его, впрочем, без злобы. Елена Юрьевна все еще терзалась угрызениями совести. – Ничего мы не в стороне, мы первые свидетели. Нас еще потаскают по судам, будь уверен! Это же надо – убийство. Причастны к убийству!
Старшая дочь, как раз собиравшаяся с детьми домой, лениво протянула, что папа прав. Мама зря так расстраивается, они ни в чем не виноваты, просто оказались по соседству.
– А ты молчала бы, медуза, – бросила ей мать. – Тебе-то все равно, ты даже в дом не входила. А мы с Сережей последние, кто видел ее живой! С нас семь шкур спустят!
– А что мы видели? – удивлялся супруг. – Танька еще при милиции ушла, так что с нас взять! Мы же не пошли за ней, это могут подтвердить!
Но Елена Юрьевна очень страдала. Она вздыхала, полностью утратила аппетит, из-за чего к готовке не приступала и оставила мужа голодным. Дочь ушла, напоследок с легонькой насмешливой улыбочкой заявив, что прекрасно понимает, почему мама так расстроилась. Только зря все это!
Когда за ней закрылась дверь, Елена Юрьевна дала волю слезам. Муж страшно испугался. Жена плакала редко, и слезы были чем-то непривычным для него. Он растерялся, гладил ее полные плечи, пытался дать воды, валерьянки, но все предложения отвергались. Елена Юрьевна всхлипывала:
– Почему я такая невезучая! Ну за что мне все это! Только-только все стало налаживаться, только я подумала, что дом будет наш, как все и сорвалось!
О ее планах купить соседний дом знала уже вся семья. Именно на это и намекала дочь.
– Почему же сорвалось? – волновался Сергей Аристархович.
– Да потому, что убийство… Ничего ты не понимаешь! Я ведь только сегодня просила Наташку – иди в милицию, скажи, что ничего у тебя не украли, не поднимай шума! И вот… Теперь все напрасно.
Муж не понимал, и она резко, раздраженно все ему растолковала. Ограбление – было оно или нет – еще небольшая беда. Пока они с Наташей обделают сделку, все успеют забыть об этом. Но вот что Татьяну, которая в момент ограбления была в доме, тут же убили… Это уже куда серьезнее.
– Они возьмут да опечатают дом, даже хозяйку туда не пустят. И участок весь перероют – будут искать следы. У нас не часто убивают!
– Ну и пусть, – утешал ее муж. – В конце концов, это же не навечно! Потом купим, раз Наташа согласна, то все в порядке.
Женщина тяжело вздыхала:
– Мозги у тебя куриные, да у всех у вас… О чем только думаешь? Я же хочу нашего оболтуса поскорее сюда переселить.
– Ну месяц-другой ничего не значат.
– А невеста с брюхом? – злобно возразила та. – Забыл, что ли? А если дело затянется, она родит до свадьбы, тогда что?
И поскольку супруг не мог сказать, что тогда, она пояснила сама. Тогда сыночек опять не женится. Было уже так. Ему обещали дом, в обмен на свадьбу, и он согласился. А раз не будет дома, то не будет и свадьбы. А невесту он просто бросит.
– Ведь ему, обормоту, – с затаенной нежностью говорила мать, – все вынь да положь. Вынь да положь на блюдечко! Так я и внуков от него не дождусь. Один уже растет где-то, я его не вижу, а почему? Потому что мы ему квартиру не купили. Не помнишь, что ли? Забыл? Он же сам говорил – купите квартиру, тогда женюсь, и внука увидите, а не купите – даже адреса не скажу.
Сергей Аристархович помрачнел. Жена напомнила ему о неприятной истории, случившейся несколько лет назад. Тогда сын внезапно сообщил, что его подружка забеременела, и потребовал создать ему материальные условия для женитьбы. И можно было бы все обделать в лучшем виде, но Елена Юрьевна оскорбилась таким требованием и уперлась. Она ни за что не желала идти на циничную сделку и прежде всего требовала, чтобы ее познакомили с невестой. «Еще посмотрим, – кричала она, – стоит ли для нее покупать квартиру! Вдруг она какая-нибудь!»
Но сын оказался наделен тем же упорством, что и мать. Он холодно заявил, что в таком случае никакой свадьбы не будет. Он не нищий и не желает унижаться, переселяясь к жене после свадьбы. Он хочет самостоятельности. А если родители не помогут – тогда пропадай все!
Мать с отцом ему не верили. Елена Юрьевна полагала, что сынок просто ломается, но в конце концов не устоит и женится, и даже слегка разнежилась, представив себя с внуком на руках. Она втайне любила сына больше остальных детей, хотя старалась держать его в ежовых рукавицах. И все-таки умудрилась избаловать – он всегда находил подход к ее сердцу. Родители волновались, но не уступали. Сергей Аристархович колебался куда больше жены. Он предчувствовал что-то нехорошее, но сказать об этом, конечно, не решался.
Сын, убедившись в том, что его требования пропускают мимо ушей, на время исчез.
– Это он, чтобы нас помучить, – смеялась Елена Юрьевна. – Вот увидишь, явится… И с невестой под ручку.
Но невесты они так и не увидели. Через несколько месяцев шалопай объявился снова и опять потребовал квартиру – уже с угрозой.
– Вы думаете, я пошутил? – говорил он. – Смотрите, не промахнитесь!
Но мать, вместо того чтобы «смотреть», влепила ему здоровенную оплеуху, по старой памяти. Она полагала, что бить детей очень даже полезно – чтобы не забывались. Сын вынес наказание с невозмутимым лицом и ушел, растирая опухшую щеку. Его не видели еще полгода.
Мать впала в панику. Она понимала, что происходит что-то не то, что-то не по ее сценарию, но поделать ничего не могла. Ей был неизвестен адрес невесты, да и сын не любил, чтобы родители знали, где он живет. Он скитался по разным женщинам, по разным квартирам и считал, что это дает ему определенную свободу, которой так не хватало в родительском доме.
– Ведь уже родила, – подсчитывала Елена Юрьевна. – Конечно, родила. Знать бы кого?
Теперь она мучилась всерьез. Она даже поделилась с мужем своими планами. Если сын явится и снова потребует квартиру, они ее купят. Так дальше нельзя!
– Может, она и дрянь, но все-таки внук…
Она была почему-то твердо уверена, что родился внук. И уж тем более – что роды прошли благополучно и ребенок жив. Что ее внук может умереть, еще не родившись, ей и в голову не приходило.
Наконец сын снова осчастливил своим появлением дом на Акуловой горе. Он держался очень независимо, уже ничего не просил, ухмылялся, на вопросы отвечал нехотя и сквозь зубы.
– Ну кто? – жарко интересовалась Елена Юрьевна.
– А вам-то что? – отвечал сын. Он называл мать на «вы», как и старшие сестры.
– Да ты с ума сошел?
– Это вы с ума сошли, – ломался сынок. – Вы его не увидите.
– Да мы купим тебе квартиру! – Родители были уже вне себя.
– А мне теперь не надо. Мне подачек не надо, я все равно не женюсь.
Елена Юрьевна часто потом вспоминала его подлую улыбку и терзалась, что сама испортила все дело. Надо было понять, что с ним не сладишь, поддаться… Но как раз это и было свыше ее сил. Она все еще надеялась, что сын одумается, подлизывалась, выспрашивала, даже плакала один раз…
Сынок был непреклонен. Его обидели, ему отказали, а значит, пусть теперь расплачиваются за свою глупость.
– Вы меня не понимаете, – трагически заявлял он. – Я вас проучу за это!
Отец даже сделал попытку его прибить – впервые в жизни. Но кончилось тем, что сын едва не прибил его.
– Подкаблучник! – кричало чадо, занося руку для удара. – Еще ты меня не трогал!
– Как с отцом разговариваешь! – дрожала Елена Юрьевна. Но она и сама в тот миг понимала, что ничего удивительного тут нет, она сама когда-то внушила детям презрение к отцу-подкаблучнику, так какого же почтения теперь можно требовать?
Сцена была тяжелой, но короткой. Опустив руку, сынок заявил, что надеется – родители усвоили урок на будущее. Когда он в другой раз попросит их о чем-то, пусть сто раз подумают, прежде чем отказать.
– Вы, мама, меня всю жизнь мучили, – заявил он напоследок. – Ну и радуйтесь теперь!
– Скажи хотя бы, – плакала Елена Юрьевна, – внук или внучка? Как назвали?
Он вышел, хлопнув дверью. Пожилые супруги долго не могли успокоиться. Горе их уравняло. Они сидели рядышком на той самой постели, где когда-то зачали шалопая, и тихонько переговаривались, ужасаясь и не веря случившемуся.
– Это он не всерьез, – слабо надеялась жена. – Поломается и все-таки…
– А я думаю, что всерьез, – отвечал Сергей Аристархович.
– Но как же это можно? Говорит, что назло на ней не женится.
– А я сразу подумал, что нужно купить ему квартиру.
– Что – так сразу и купить? Не слишком ли жирно? Хотя бы показал сперва невесту.
– Значит, надо было сразу купить. Не поняла еще, кого вырастила?
– Я вырастила? – вскинулась было женщина, но под взглядом мужа тут же притихла. Он говорил правду – воспитание, как она его понимала, целиком было на ее совести. Дети не слушались отца. Точнее, попросту не слышали его робких и очень редких указаний. Авторитетом в доме была мать – это с ней воевали, это ей подчинялись.
– Дрянь человек, – скорбно говорил Сергей Аристархович. – Взял и выбросил ребенка, как щенка… Назло.
– А может, все-таки…
– Да перестань, все ясно. Я ему верю. В тебя пошел.
Он уже перешел некую черту – но на этот раз все сошло с рук вечно забитому, бесправному мужу. Елена Юрьевна сознавала свою вину и убивалась, смутно представляя внучка, которого никогда не увидит. Сердце у нее переворачивалось – она казнила себя и за то, что не уступила упрямому сыну, и за то, что вырастила его таким…
– Как же так можно, – шептала она. – Не по-людски это…
– А он все делает не по-людски, а по-своему.
– Но разве он не понимает, что так нельзя… Мы ведь уже квартиру пообещали.
– Поздно.
– Да почему поздно? Квартира – разве это пустяк? Разве он не понимает этого? Живет на какие-то гроши, нигде толком не работает…
– Ему квартира твоя – тьфу! – сердито возразил супруг. – Опоздала со своей квартирой! Он теперь пошел на принцип и ни за что не передумает!
И все-таки они долго еще надеялись, что сын смягчится. Прошло больше двух лет, прежде чем они поняли, что решение сына было бесповоротным. Елена Юрьевна ужасалась его характеру, и ее слегка утешала одна мысль. Может быть, все это было вранье? Может, и не было никакой беременной невесты, и ребенка тоже не было?
– А если он просто захотел получить от нас квартиру, тогда что? – иногда говорила она мужу.
Сергей Аристархович отмалчивался. Он не мешал жене тешиться горькими надеждами, но втайне был убежден – была невеста, был и ребенок… И теперь у них могли быть невестка и внук… Или внучка. А вместо этого они получили только надутое, язвительное выражение на лице сыночка, который понял, что может терзать родителей старой тайной.
Они уже почти все забыли и со всем смирились, когда ситуация повторилась – почти один в один. Явился сын – он где-то пропадал несколько месяцев, и сообщил, что у него опять есть подруга. Да еще и беременная к тому же.
Последовал взрыв. Елена Юрьевна сперва отшатнулась, потом бросилась к сыну и крепко его обняла. О квартире заговорила сама, без принуждения. Тот ухмылялся и даже снисходительно поцеловал ее седеющие волосы. Сергей Аристархович держался, как посторонний. Ему страшно не нравилось это наглое вымогательство, а еще больше – та подлость, которую когда-то совершило его детище… Но он, по обыкновению, молчал.
– Познакомишь? – заискивала мать.
– Ну, нет. Сперва…
– Хорошо, хорошо! – кивала та. – Вам ведь однокомнатной хватит?
Но сын требовал трехкомнатную. Еще чего – однокомнатную, там повернуться будет негде. А ребенок начнет орать, а жена вертеться перед глазами… Он знает – у родителей денег достаточно. Или трехкомнатную, или дом!
Елена Юрьевна перенесла и это. У нее в самом деле был скоплен порядочный куш, которым она до сих пор не знала, как распорядиться. Дочери замужем, мужья у них сносные – то есть это она одна так выражалась, а все вокруг считали, что мужья замечательные. Зарабатывают. Когда-то им помогли, но теперь семьи твердо стоят на ногах.
Елена Юрьевна рассчитывала, что из скопленных денег поможет прежде всего единственному сыну, а оставшееся оставит на старость. Но его нынешние запросы были больше, чем она могла ожидать. Подсчитав в уме, женщина поняла, что придется отдать все. Все… Но в обмен на внуков, в обмен на душевное спокойствие. Сын устроил ей ад, и она не хотела повторения.
– Хорошо, – спокойно ответила она. – Пусть будет, как ты хочешь. Только сперва познакомь с невестой.
– Нет. Сперва квартира или дом.
Тем дело и кончилось. Женщина лихорадочно подыскивала квартиру для молодых. Она непременно хотела, чтобы те жили неподалеку. Ходить в гости, нянчить внуков – это было все, чего она желала.
И тут умерла Анюта.
Никому на свете Елена Юрьевна не призналась бы, какая мысль явилась у нее первой. «Хорошо, что Ильи нет, с ним бы я не поладила… Людмила – ничто. Наташа – с ней я договорюсь… Дом может быть мой!»
Да, Анюта была ей близка. Да, она жалела и по-своему любила эту странную старую деву, ушедшую с головой в книги и в религию. Но ее смерть делала соседский дом доступным. А там… Снести забор, объединить участки. Внуки будут рядом, ближе некуда. И Елена Юрьевна тут же взялась за дело.
Но теперь все рушилось. Она проклинала про себя Татьяну, так некстати появившуюся в соседском доме. Как это усложнило дело! Могла выйти нешуточная задержка, а ведь нужно было торопиться! Сын так и не сказал, на каком месяце беременности его подруга. Если та родит до того, как купят дом…
– Тогда может быть все что угодно, – горестно говорила Елена Юрьевна. – Он опять сделает, как в прошлый раз.
Сергей Аристархович ничего не отвечал. Он казался невероятно сосредоточенным и вдруг поднялся с места и снял телефонную трубку.
– Кому ты звонишь?
– Свояку. У него знакомые в милиции.
– И что?
– Я хочу узнать, как там все было, в гаражах. Может, несчастный случай.
– Но люди такое говорят, – приподнялась Елена Юрьевна. – Какой там несчастный случай!
Муж не слушал. Он набрал номер и, услышав ответ, заговорил.
* * *
Но детальные подробности того, что случилось, удалось узнать только на другой день. Дело не то чтобы держалось в тайне, но все-таки было достаточно громким. Вспомнили и случай с Инной, и вот почему…
Татьяну нашли в бетонированном тоннеле – том самом, которого так боялась Наташа. Было неясно, почему женщина, возвращавшаяся домой поздно ночью, предпочла именно этот путь. В тоннеле не было освещения, и продвигаться она могла только на ощупь. Конечно, таким образом дорога слегка сокращалась, но все же не намного.
Женщина лежала у самой стены, потому ее заметили не сразу. После рассвета прошло несколько часов, прежде чем кто-то обратил внимание на груду тряпья, валявшуюся в луже под бетонным скатом. Татьяна лежала ничком. Правая сторона головы была окровавлена. Удар был смертельным, долго искали орудие преступления – нечто тупое, тяжелое, судя по ране.
Однако никакого орудия не нашли. Зато на стене, на уровне человеческого роста, был обнаружен большой кровавый след, и на нем – несколько прилипших волосков. Его местонахождение сопоставили с ростом жертвы и поняли, что явилось причиной ее смерти.
Судя по всему, Татьяну догнали сзади и ударили головой о стену – именно тогда, когда она направлялась домой. В противном случае пострадал бы левый висок. Сумка была при ней, в кошельке обнаружились кое-какие деньги. Мобильника, о котором твердила Елена Юрьевна, не оказалось.
Одежда Татьяны была грубо разорвана. С пиджака отлетели почти все пуговицы, юбка оказалась задранной до пояса, один чулок пополз, на туфле сломался каблук. Но нижнее белье осталось в неприкосновенности, и, как утверждали эксперты, жертва изнасилована не была.
Тогда-то и вспомнили о сестричках, которые безуспешно пытались заставить милицию найти маньяка. Инна сидела в кабинете у следователя, а Ирина дожидалась ее во дворе.
Девушка была бледна и казалась какой-то оцепеневшей. Тем не менее на вопросы отвечала и припомнила все, что случилось с ней самой не так давно.
– Я не видела его лица.
– Разве было темно?
– Да. Где-то горел фонарь, но я все равно ничего не разглядела. Я так перепугалась…
– А какого он был роста? Выше вас?
Девушка задумалась и наконец сказала, что ниже.
– Вы были на каблуках?
– Нет. В кроссовках.
На этот раз ей оказывали куда больше внимания, чем когда она пыталась добиться справедливости в качестве жертвы. Уже никто не говорил, что с ней случилось нечто незначительное. Ее слушали и записывали каждое слово. Инна волновалась.
– Я шла с занятий шейпингом, зачем мне каблуки, – пробормотала она.
– Значит, среднего роста. Молодой? Постарше?
– Не видела… Он был против света… И потом, он сразу меня повалил, так что я лежала лицом вниз…
– И что дальше?
– Он попытался меня изнасиловать… Но у него ничего не вышло. Он что-то прошипел, я не поняла.
– Голос узнаете?
Инна покачала головой:
– Не смогу.
– Так что конкретно он делал?
– Он юбку мне задрал и кофточку порвал на спине… И за косу дернул… И когда я закричала, то стукнул по голове… Я тогда притворилась, что потеряла сознание, и слышала, как он возится надо мной. Но он ничего не сделал… Только…
И заалев, как маков цвет, девушка призналась, что нападавший плюнул на нее.
– Я сперва не поняла, что он творит, а когда догадалась, он уже убегал. Ну я полежала еще немного, потому что боялась встать. А потом побежала домой.
– А где это было точно, сможете показать?
Инна смогла. Маньяк напал на нее рядом со входом в тоннель. Сама Инна туда даже не собиралась – она всегда недолюбливала это темное сырое место. В детстве ей казалось, что там водятся привидения. Если встать в одном конце и поглядеть в другой, то увидишь только светлый квадрат. Это среди бела дня. А если ночью – не увидишь ничего.
