Книга: Страх перед страхом
Назад: Глава 17
Дальше: Глава 19

Глава 18

Алина позвонила ей заполночь – Татьяна как раз собиралась ложиться спать. Весь вечер она стирала и так вымоталась, что сперва даже не поняла, что ей втолковывает новая приятельница.
– Приезжайте срочно, – говорила та. – У них что-то затевается!
– У кого? – ошеломленно спросила Татьяна.
– Да напротив! Там Женька и еще какой-то парень.
– Петр?
– Я его со спины видела, он вверх по лестнице поднимался, прямо передо мной. Позвонил туда, и его сразу впустили. И я слышала, что Женька сразу начала на него орать – что, мол, сюда пришел, с ума сошел, что ли? Орала как ненормальная!
Татьяна провела рукой по глазам, взглянула на часы. Попыталась отговориться тем, что идти туда все равно бесполезно – она уже говорила и с Петром, и с Женей, а толку ни капли, они просто издеваются над нею…
– Сейчас толк будет, потому что они дерутся! – с торжеством в голосе сообщила Алина. – Шум такой стоит, что я это даже на площадке слышу. Дерутся уже полчаса!
– Я сейчас приеду, – пообещала Татьяна. Весь сон как рукой сняло – известие о драке ее невероятно взбодрило. Значит, не все у них ладно, передрались наконец!
– Вот-вот, приезжайте, а то они друг друга поубивают, прежде вы что-нибудь узнаете! – поддержала ее Алина.
Татьяна набросила плащ, наспех надела первые попавшиеся туфли и помчалась на улицу. Ей удалось поймать машину, и через несколько минут она уже была в нужном месте.
Дрались всерьез, еще на площадке первого этажа до нее сверху донеслись пронзительные крики – не поймешь даже, мужские или женские? А еще – грохот швыряемых оземь предметов, среди которых была, судя по всему, в основном мебель… Она поднялась по лестнице, прикладывая ладони к пылающим щекам. На площадке третьего этажа стояла уже целая группа: Алина во всеоружии – в руке у нее был гаечный ключ, а также родители Жени – они безуспешно нажимали кнопку звонка, но либо их не слышали в драке, либо не желали отпирать.
Мать Жени повернула к ней изможденное лицо – она едва стояла на ногах. Появление Татьяны ничуть ее не удивило.
– Он убьет ее, – чуть не плача, сказала женщина. – Они не открывают. Сделайте что-нибудь!
– Я? – растерялась Татьяна, переводя взгляд на ее мужа.
Тот смотрел на дверь угрюмо и сосредоточенно, но никаких шагов по спасению дочери не предпринимал. Только продолжал жать на звонок. Алина взмахнула гаечным ключом:
– Нужно дверь ломать, вот что. А то действительно дело кончится плохо.
– Может быть, вызвать милицию? – плачущим голосом спросила Юлия.
Шум в квартире неожиданно стих. Вероятно, до дерущихся дошло, что уже несколько минут не переставая звонят в дверь. Отец Жени нажимал на звонок, почти не отнимая пальца от кнопки.
Послышались шаги, потом легкий шорох за дверью. Юлия истерично выкрикнула:
– Женечка, открой! Что у тебя происходит?! Он тебя опять бьет?!
Девичий голос глухо ответил, что все в порядке. Все переглянулись, и Юлия, почти прижавшись к двери, продолжала уговаривать дочь отпереть. Они даже не войдут – только хотят посмотреть, все ли в порядке. Только взглянут на нее и пойдут домой. Женя ни на какие уговоры не поддавалась, и слезы, которые уже всерьез проливала мать, ее совершенно не трогали. Девушка твердила свое:
– У меня все в порядке, идите отсюда.
– Я только посмотрю! – умоляла мать.
Татьяна слушала ее с жалостью и вместе с тем с возмущением. Да если бы ее Ирка посмела разговаривать с ней в таком тоне – она бы голыми руками высадила эту проклятую дверь и уж, во всяком случае, не стала бы плакать! Также ее возмущала позиция отца. Этот сумрачный бородач, чья внешность, казалось, должна была внушать дочери почтение, был совершенно инертен. Он просто стоял и слушал этот душераздирающий диалог, не делая никаких попыток вмешаться. Зато возмутилась Алина:
– Слушай, Женька, ты достукаешься, если уже не достукалась! Открой матери дверь, кому говорю! Что вы там творите?! Весь дом разбудили!
Если бы Женя видела в этот миг ее угрожающее лицо и взмах гаечного ключа – она бы ни за что не открыла. Но Алина стояла вне пределов видимости – из дверного глазка первая ступень лестницы не просматривалась. За дверью наступило молчание – короткое и неуверенное. И неожиданно щелкнул открываемый замок.
Юлия буквально упала в квартиру – она сразу толкнула дверь и бросилась на шею дочери. Рассматривая ее избитое, припухшее лицо, она пронзительно взвизгнула:
– Нет, я не могу! Где он?! Где он, я тебя спрашиваю?!
– Там, – Женя указала в сторону комнаты и неожиданно расплакалась.
Теперь они с матерью плакали на два голоса, горячо обнимая друг друга и, казалось, совершенно забыв обо всем остальном.
Зато помнила Алина. Уловив указанное направление, она воинственно двинулась в комнату. Татьяна пошла за ней, неуверенно оглянувшись на Жениного отца. Тот, войдя в прихожую, казалось, не знал, куда ему теперь податься. Вид у него был ошалевший. «Да неужели он всерьез боится Петра?! – мелькнуло у нее в голове. – До такой степени?! Господи, даже я его сейчас не боюсь!»
Она и в самом деле ничуть его не боялась. Однако Петра в комнате как раз и не было…
А был совсем другой парень – бледный, с расцарапанной щекой, и судя по загнанному взгляду, насмерть перепуганный. Он стоял посреди комнаты, почему-то сжимая в руках маленькую диванную подушку, и дико смотрел на вошедших женщин. Татьяна уставилась на него, удерживая за локоть Алину – та рвалась в бой, вряд ли даже сознавая, что перед нею вовсе не Петр, ее старый враг.
– Ты тут один? – крикнула Алина.
Тот резко мотнул головой, потом кивнул. Посмотрел на подушку и, поколебавшись, бросил ее в сторону дивана. Промахнулся – руки у него дрожали, а царапина под глазом алела все сильнее, будто ее с каждой секундой подкрашивали новым слоем краски. Его лицо показалось Татьяне знакомым – она только не могла понять, где и когда его видела. Да и видела ли вообще? Но смотрела на него, не отрываясь, – это лицо, ничем не примечательное, попросту ее не отпускало.
– А Петр где? – продолжала допрос Алина. Она наконец осознала свою ошибку, но от этого не сделалась менее агрессивной.
Парень, не сводя глаз с зажатого в ее руке «оружия», сказал, что тот в больнице. Алина хмыкнула:
– Чего это с ним случилось?
– Упал… Ногу сломал… – Тот, как завороженный, смотрел на гаечный ключ. И вдруг опомнился: – Слушайте, я сейчас все объясню!
– Он хотел меня убить, мама! – раздался из прихожей плачущий голос.
Парень чуть не подпрыгнул:
– Я?! Я – тебя?! А ну, иди сюда…
И тут в комнату, толкнув стоящих на пороге женщин, влетел Женин отец. Не говоря худого слова, он сгреб парня за борта джинсовой куртки и швырнул через всю комнату. Тот схватился за угол буфета, попытался выпрямиться, но мужчина не позволил ему этого сделать. Он оказался рядом с парнем и с размаху ударил его по лицу. Потом еще раз, еще… Тот даже не сопротивлялся – только жмурился, будто ему в глаза попало мыло.
Татьяны не выдержала и крикнула:
– Перестаньте, слышите?! Что вы делаете, перестаньте!
Но Женин отец ее не слышал. Он бил парня с таким остервенением, что даже Алина онемела и смотрела на него с зарождающимся уважением. Было ясно, что прежде она в грош не ставила этого мужчину, а теперь ее мнение о нем поднялось чрезвычайно высоко. Из прихожей по-прежнему доносился истеричный плач Юлии – та никак не могла успокоиться. Татьяна оглянулась и увидела, что женщина крепко сжимает в объятиях дочь. А та, запрокинув голову к потолку, будто призывая небеса в свидетели, отрывисто и хрипло выкрикивала обвинения в адрес парня:
– Он хотел убить меня, пришел и стал приставать, а потом хотел убить!
Все это еще больше разжигало мужчину. Он избивал этого парня, которого видел впервые, с таким остервенением, будто встретил старого заклятого врага. Татьяна видела, что из носа у жертвы уже побежала кровь, и это зрелище ее доконало. Она бросилась к дерущимся и попыталась оттащить мужчину за рубашку:
– Да перестаньте, вы же убьете его! Остановитесь! Вы бы спросили, кто он такой! Что тут случилось, в конце концов?!
Тот на миг отпустил несчастного, и парень, неожиданно открыв глаза (он так и держал их зажмуренными, пока его били) с невероятной скоростью откатился в сторону и вскочил. Бросился к двери, но выход загородила Алина. Тогда, вытирая бегущую из носа кровь тыльной стороной ладони, парень заплакал.
Наступила тишина. Даже Юлия больше не плакала – повернув голову, она со страхом смотрела на плачущего окровавленного подонка, на которого продолжала указывать ее дочь. Впрочем, Женя тоже замолчала. И медленно опустила руку.
– Что тут случилось? – нетвердо повторила Татьяна. У нее было такое ощущение, что все разом сошли с ума, и она одна может навести тут хоть какую-нибудь ясность.
– Он хотел меня убить! – визгливо крикнула девушка, отпуская наконец материнские плечи, за которые до этого так упорно цеплялась.
Она решительно вошла в комнату и остановилась перед парнем.
– Скажешь, нет?! Посмотри, что ты со мной сделал?!
Она поднесла руки к лицу. Татьяна заметила, что щеки у нее действительно порозовели и припухли. Синяков еще не было, но через несколько часов девушка должна будет выглядеть, как обычно, поскольку синяки уже стали для нее обычным делом. Также Татьяна отметила разорванную у нее на плече блузку, отлетевшие пуговицы… А больше – ничего.
Зато парень выглядел поистине жалостно. Даже если допустить, что в основном его помял отец Жени, то и она сама тоже внесла немалый вклад. Татьяна недоуменно посмотрела на девушку:
– Но и ты его отделала…
– Ты мне чуть глаз не выдрала, – глухо сказал он, оглядываясь по сторонам, будто в поисках защиты.
Никакой защиты он не нашел, зато углядел стул. Опустился на него, достал из кармана рубашки мятую пачку сигарет и жадно закурил.
– Слушайте меня! – вещала Женя, все больше зажигаясь каким-то странным воодушевлением – почти торжествующим. – Он сюда ворвался и стал мне угрожать! Говорил, что, если я что-нибудь кому-нибудь расскажу, он меня прикончит!
– Врешь, – без энтузиазма бросил он.
– Ах вру? Зачем же ты сюда явился?
– А куда мне было идти? – бросил парень, поднимая на нее окровавленное лицо. – Все ты врешь. Ничего я тебе не угрожал, ты первая мне в лицо вцепилась.
И, обращаясь уже ко всем присутствующим, он заявил, что не мог ждать, когда эта дура (при этом слове отец Жени потемнел лицом) лишит его зрения! А насчет угроз – это вранье от начала и до конца. Он просто хотел тут переночевать. Имеет он право переночевать в квартире родного брата?!
Татьяна ахнула:
– Так ты – Василий?!
Все уставились на нее. Этого парня все видели впервые, имени его никто из присутствующих не слышал. А Женя насторожилась – женщина сразу это отметила. Даже ее боевой задор как-то поутих. Зато парень обрадовался, будто встретил друга:
– Ну да, ну да! Петя – мой старший брат. Он сейчас лег в больницу, а я… Ну, мне ночевать было негде, я и пришел сюда. А она мне говорит – катись! Я сказал, что все равно тут заночую, не спать же мне под забором. И чтобы сама катилась! А она взяла да кинула в меня стулом. Стулом, приколитесь?..
Парень так разволновался, что говорил практически без остановки, обращаясь к одной Татьяне. Остальных он старался не видеть. А женщина, разглядывая его лицо, теперь понимала, откуда знает эти черты. Она уже видела их – на снимке, который приносила Дуня. Там были сняты Леонид, его компаньон по бизнесу, этот самый Василий, и бывшая невеста Леонида Ольга.
– Чего это я пойду из собственной квартиры? – презрительно спросила Женя. – Интересно! Я тут вообще-то живу!
– Это не твоя квартира! – рявкнул парень. – Ты не замужем за ним, и ни фига это не твоя квартира! Знаю я, чего ты так за него замуж рвалась! Хотела жилье зацапать! Хрен тебе, поняла?! Ты вообще не имеешь права тут жить!
– Ну тогда и ты тоже! – бросила Женя, презрительно кривя губы. – И нечего сюда лезть, придурок несчастный!
– Вот погоди, мать придет и выкинет тебя отсюда, – пообещал Василий, постепенно успокаиваясь. Он раздавил окурок о подошву и опять обратился к Татьяне: – А вы знаете меня, что ли? Я вас – нет.
– Я мать Иры, – каким-то замороженным голосом ответила та. – Если вы брат Петра, возможно, вы ее знали.
– Я ее не знал, – быстро откликнулся парень.
И тут девушка, будто с цепи сорвавшись, накинулась на него:
– Врешь!
Она сделала попытку ударить парня, но тот быстро уклонился, и она едва удержалась на ногах.
– Уберите от меня эту дуру! – буквально завизжал он. – Видеть ее не могу! Все из-за нее!
– Заткнись!
Может быть, родители уже слышали от своей дочери крепкие выражения. Вероятнее всего – да. Потому что, когда она принялась осыпать парня самыми отборными ругательствами, они не слишком удивились. Татьяна – тоже. Она давно привыкла к мысли, как обманчива внешность нежной страдалицы, которой была награждена от природы Женя. Зато Алина ужасно удивилась. Она давно положила гаечный ключ в карман своего халата и внимательно прислушивалась к происходящему.
– Вот это девочка! – почти с восхищением шепнула она Татьяне. – Как она его честит… Не понимаю, что же тут случилось? Это квартира его брата, а она его отсюда выпихивала? Интересно…
– Я сама не понимаю, – шепотом откликнулась Татьяна. – Одно скажу – парень пострадал куда больше. И если бы кто кого убил – так это она его.
Но родители Жени были другого мнения. Отец, утративший боевой задор, присел на диван и теперь только морщился, слушая ругательства, которые изрыгал нежный рот его дочери. Зато мать опять впала в истерику. Она потребовала, чтобы дочь заткнулась, и в ее голосе прозвучала властность – совсем прежняя. Женя посмотрела на нее отсутствующими, будто пьяными глазами, но все-таки замолчала.
– Короче, где Петр? – вся дрожа, спросила женщина. – Этого парня я не знаю. Я хочу видеть Петра.
– Он в больнице, тебе же сказали, – бросила дочь. Она как будто забыла, что несколько минут назад рыдала у матери на плече, и заговорила в прежнем тоне: – Хочешь его увидеть – ступай туда. А еще лучше ему быть в тюрьме. И он там будет.
– Как это, интересно? – откликнулся Василий. – Ты его туда засадишь, что ли?
– А хоть бы и я, – отрезала та и выпрямилась. – Слушайте, вызывайте-ка милицию. Надоело мне это все. Не хотите? – Она оглядела бледные лица и мотнула головой, будто отгоняя муху: – Ну ладно, я сама позвоню.
И отправилась в прихожую, к телефону. Ее никто не останавливал. Только Василий сделал попытку встать со стула, но тут же сел обратно. Видно, решил, что против такого войска ему не выстоять и Женю все равно не остановить. Все собравшиеся прислушивались к резкому, уверенному голосу девушки, которая требовала по телефону, чтобы прислали наряд милиции. Да, по такому-то адресу. Что случилось? Разбойное нападение. Именно так. Нет, она не преувеличивает… Жертв нет, но ее сильно избили. Слава богу, успели помочь соседи…
– И мои родители, – добавила она, скосив глаза на дверь.
* * *
Милиция приехала через полчаса. Все это время Татьяна просидела на кухне в одиночестве. Все остальные остались в комнате – караулить Василия. Хотя охранять парня не было никакого смысла – тот, похоже, совершенно потерял представление о происходящем и впадал то в отчаяние, то в какую-то вялую агрессию. И тогда он клялся, что раз вызвали милицию, то пусть Женька особо не радуется – ему тоже есть что рассказать.
Девушка в ответ на это только смеялась – пронзительным, истеричным смехом. Она была очень возбуждена и не отвечала ни какие расспросы родителей. Те, немного остыв, стали приставать к ней с просьбами – объяснить все-таки, что здесь происходило и зачем было вызывать милицию? Особенно недоумевал отец. Вероятно, он впервые оценил, как жестоко избил парня, и немного опасался, что ему самому придется кое за что отвечать. Но Женя стояла на своем – она все расскажет только в присутствии милиционеров. Но сперва упечет этого типа за решетку!
Ее палец обвинительно вытягивался в сторону Василия, а тот мотал головой и вяло отвечал, что тоже все расскажет.
У Татьяны разболелась голова. Она перенервничала и решила уединиться. К ней только раз заглянула Алина. Она тоже была возбуждена, но чувствовала себя великолепно. Женщина радостным шепотом поведала, что теперь этому притону пришел конец.
– Не понимаю, что с Женькой, но она сейчас сказала, что Петра уж тут точно не будет, – торжествующе заявила Алина. – Сказала – сидеть ему и сидеть! А он-то в основном воду и мутил. Юля говорит – наконец Женя взялась за ум, решила избавиться от этого проклятого типа… Видели бы вы ее! Она так счастлива! То плачет, то смеется!
Но Татьяна не желала ее видеть. Как не желала видеть и саму Алину – ее раздражала агрессивность этой женщины. И хотя та, бесспорно, всегда приходила ей на помощь, но в данный момент Татьяна совсем не хотела радоваться вместе с ней.
Наряд милиции, состоящий из трех человек, вооруженных рациями и автоматами, был несколько удивлен таким количеством народа, поймавшим одного бандита. Да и сам бандит выглядел как-то жалко – кровь успела засохнуть на его губах и подбородке, он по-детски шмыгал разбитым носом, а вокруг глаз все более угрожающе начинали проступать свежие синяки.
– Кто хозяин? – спросил один из милиционеров.
Женя сказала, что хозяина сейчас нет, он в больнице. Она – невеста хозяина, тут живет. А это… Василий не дал ей договорить. Он взвился и заявил, что все она врет и никакого бандитского нападения он не совершал. Не верите? Обыщите! Где оружие, например?! Он что – дверь ломал, угрожал? Он по-человечески пришел к этой стерве, попросился переночевать. Да что это такое – почему она ведет себя так, будто это ее квартира?!
Девушка даже не взглянула в его сторону. Перекрикивая парня, она втолковывала милиционерам, что дело обстояло совсем не так. У нее куча свидетелей – вот они стоят. Они помогли ей справиться с этим типом. А что было до этого! Весь дом слышал, как тот разносил мебель в щепки, слышал, как она кричала!
Ее мать немедленно это подтвердила. Отец только молча кивнул. Алина тоже промолчала – она внимательно прислушивалась и только иногда поджимала губы. Было ясно, что женщина чем-то недовольна. Возможно, тем, что на парня сразу не надели наручники.
Татьяна в комнату не входила. Она встала на пороге кухни и прислушивалась к доносившимся оттуда голосам. Больше всего ей хотелось вмешаться и спросить – почему Женя не сразу отперла дверь, если ей так хотелось избавиться от напавшего на нее бандита? Что ее удерживало? Вряд ли парень все это время простоял у нее за спиной, занеся нож над горлом… Ничего подобного – когда дверь отперли, Женя была в прихожей совершенно одна, а парень стоял в комнате, с диванной подушкой в руке. Вот и все его оружие. Когда они увидели Василия, он слегка выставил вперед подушку – но это был не наступательный жест, а оборонительный. Видимо, он схватил первое, что подвернулось под руку, чтобы как-то отбиваться от острых ногтей разъяренной девушки. Это не слишком хорошо удалось, судя по его внешнему виду.
– Заберите его, – почти умоляла девушка. – И я тоже поеду с вами!
– А вы-то зачем? – откликнулся милиционер.
Другой уже требовал у Василия документы. У парня оказался в кармане паспорт, и он протянул его со словами, что в таком случае у Женьки тоже пусть проверят документы. Он виноват не больше, чем она!
– Я только оборонялся! Да вы поглядите, как она меня уделала!
Женя фыркнула:
– Молчи, гад! Ты меня едва не убил! Ничего, посидишь!
Милиционеры слегка заколебались. Но тут выступила Алина. Она заявила, что в этой квартире давно происходит что-то подозрительное! Она живет напротив – ей можно верить. Взять хотя бы историю с той девушкой, которую продержали тут три дня, споили, а потом она бросилась под машину. Это все видели, но почему-то никто не расследовал! Вот пусть и допросят этого парня – что да как!
После этого милиционеры колебаться перестали. Василию было предложено встать и следовать за ними. Женя, очень бледная, севшим голосом сказала, что обязательно хочет поехать в милицию. Ее мать встревожилась:
– Куда?! На ночь глядя!
– И в самом деле, – заметил один из милиционеров. – Кто вами будет в это время заниматься? Завтра придете и напишете на него заявление. Вы же будете его писать?
– Буду-буду, – пообещала она. – Но не только на него, понимаете… Тут большое дело, его брат… – Она стрельнула глазами по лицам собравшихся и неожиданно выпалила: – Ему не в больнице нужно быть, а в тюрьме! Я кое-что про него знаю, а он велел мне молчать, а то убьет! Только я сказала, что молчать ни за что не буду. Он бил меня, не давал пойти в милицию. А теперь сломал ногу, и братца своего ко мне подослал. Чтобы тот мне рот заткнул! Спасибо – соседи услышали, как тот меня избивает!
Тут Татьяна не выдержала. Растолкав собравшихся в дверях людей, она ворвалась в комнату:
– Говори уж прямо! Ты ведь говорила сейчас о моей дочери, да?! Я сто раз тебя спрашивала, а ты смеялась мне в лицо! Почему же теперь заговорила? Говори, я тоже хочу послушать!
Но та не сказала ни слова. Белая как бумага, с туго сжатыми губами, она задрала вверх подбородок, словно предлагая всем полюбоваться на следы побоев, красовавшиеся у нее на лице. Милиционерам, вероятно, осточертел этот гвалт. Василию еще раз предложили идти в машину, и тот обреченно встал. С некоторой неуверенностью предложили поехать и Жене.
Та кивнула:
– Я готова!
И пошла вслед за нарядом, уводившим Василия. Мать догнала ее уже на лестничной площадке и торопливо набросила на плечи куртку – ночь, холодно… Женя только слегка шевельнула плечом, поправляя криво севшую куртку, и молча спустилась по лестнице. Юлия смотрела ей вслед, прикусив кончики пальцев. Потом заперла дверь.
– И что с ней случилось? – тихо спросила она неизвестно кого.
Женщина присела на табурет, непонятно каким образом оказавшийся посреди прихожей. Вероятно, его туда занесло во время драки. Остатки ветхого венского стула валялись в углу – именно этот удар об пол и донесся до Алины, которая зафиксировала самое начало побоища.
– Ничего, – подал голос ее муж. – Взялась за ум, только и всего. Успокойся. Тебе же нельзя нервничать. Пойдем, я сделаю тебе укол…
– Петр в больнице, как я поняла, – продолжала Юлия, морщась от боли и слегка задыхаясь. – Ну хоть это. Хоть это… Теперь я могу умереть спокойно.
И опять заплакала – на этот раз тихо, загнанно, как будто не испытывала никакой радости от того, что дочь наконец решила расстаться со своим ухажером, наставлявшим ей синяки. Муж увел ее наверх. Они не попрощались ни с Татьяной, ни с Алиной. Судьба стоявшей настежь квартиры их вовсе не волновала.
Женщины остались одни.
– С ума можно сойти, – бодро, но как-то растерянно произнесла Алина. – Что с Женькой? Прямо бес в нее вселился. Правильно, конечно, что она решила покончить со своим парнем, но что-то уж слишком круто взялась…
Татьяна дрожала:
– Она говорила о моей дочери! Она все знала, я ведь это давно поняла! Но почему она ничего не рассказала мне, почему…
Алина попыталась ее успокоить. Отыскала на кухне бутылку минеральной воды, сунула Татьяне налитый до краев стакан. Помогла зажечь сигарету – у той так тряслись руки, что она роняла на пол зажигалку.
– Женька ведь сказала, что ей не позволяли говорить, – уговаривала она Татьяну. – Ну видите, она над вами вовсе не смеялась. Если она связалась с таким отребьем, как этот Петр, то что удивляться – она просто боялась! Иначе давно бы сказала!
– Но я же спрашивала ее с глазу на глаз. – Татьяна пыталась удержать прыгавшую в пальцах сигарету. – Никаких свидетелей не было! Умоляла ее, просила, чуть не на коленях стояла! А она – нет и нет. Ничего не знаю, ничего не видала… Спросите, мол, Петра. А как его спросишь? Он такой же… Только смеется. Да еще назвал мою Иру шлюхой!
Алина посерьезнела:
– Да ладно вам! Верить в то, что всякая сволочь говорит, – много чести… Поберегите свои нервы, вот что я вам скажу. Теперь Женька заговорит. Эти двое ее запугали, но теперь она выпутается… Вот увидите – она хорошая девчонка!
Татьяна отмахнулась:
– А мне плевать, хорошая она или плохая! Только бы заговорила – а потом – глаза бы мои ее не видели…
Алина отыскала пачку молотого кофе и наспех сварила его в какой-то кастрюльке, вслух раздумывая над проблемой – что делать с этой квартирой? Запереть ее и уйти ночевать к себе? Кстати, Татьяна вполне может переночевать у нее – к чему ехать домой, а потом возвращаться, чтобы встретиться с Женей? У нее почти закончен ремонт, мебель уже стоит на прежних местах, чистое белье найдется…
– Или уж тут посидеть, – задумчиво говорила она, разливая кофе в кружки. – Прямо не знаю. Не могут же они продержать девчонку всю ночь, правда? Какие бы там ни были показания да заявления, но до утра она все успеет сделать. И даже раньше. Знаете что? Подождем ее тут.
– Я не могу здесь оставаться.
Татьяна отодвинула кружку, погасила едва раскуренную сигарету. Не хотелось ни пить, ни курить, ни ждать чего-то… Даже плакать больше не хотелось. «Ужасно, когда не знаешь, куда себя приткнуть! – мелькнуло у нее в голове. – Ну просто хоть в окно бросайся… Это потому, что я никому не нужна. Если бы Алешка знал, если бы он знал, идиот, чем кончилось все это глупое вранье… Но неужели Ира связалась с этим подонком, только чтобы отомстить отцу?!»
– Не можете – пойдемте ко мне, – легко согласилась Алина. – У меня пиво есть. Только вот нужно все запереть. Это даже лучше – ключи будут у меня, – Женька хочет не хочет – зайдет ко мне. Я ей записку в двери оставлю. Так… Где у них ключи?
Женщины вышли в прихожую. Ключи нашлись моментально. Прямо в стену, рядом с дверью, было вбито несколько длинных строительных гвоздей. На них, среди ложек для обуви и дешевых, неизвестного происхождения деревянных сувениров, висели две связки ключей. Алина взяла обе и задумалась:
– Разные. Похоже, нужны вот эти.
Она вставила ключ в замок, он подошел.
– Ну, идемте, – пригласила она приятельницу.
Но Татьяна не двинулась с места. Она не могла отвести взгляда от второй связки ключей, которую Алина повесила обратно на гвоздь. Очень знакомые ключи. Невероятно знакомые. Просто…
– Да это же мои собственные, – услышала она свой глухой голос.
Протянула руку, сняла связку, достала свои ключи. Никаких различий не было. Это была пропавшая связка, ранее принадлежавшая Ирине. Только в ту пору на ней висел забавный брелок, изображавший голубого бегемотика, – на счастье, как говорила дочь. Теперь никакого бегемотика уже не было. Но сами-то ключи ничуть не изменились. Она узнала их сразу.
– Что? – обернулась Алина, уже стоявшая на лестничной клетке.
– Это мои ключи, – повторила Татьяна, зажимая в кулаке обе связки. – Так. Так. Теперь я кое-что понимаю…
– Что вы говорите? – встревожилась Алина.
– Я говорю, что совершенно напрасно не поехала вместе с Женей. Мне тоже нужно в милицию. Срочно, очень срочно. Будете свидетелем? – Она показала Алине ключи. – Я взяла эту связку вот отсюда. Они висели на гвозде.
И Алина, все еще ничего не понимая, тем не менее с готовностью кивнула.
Назад: Глава 17
Дальше: Глава 19