Глава 21
Как ни странно, я, кажется, вздремнула. И, проснувшись, почувствовала себя лучше. У меня даже появился план нашего с Басей спасения. Конечно, я сильно рискую, но, с другой стороны, не настолько наивна, чтобы рассчитывать на райскую жизнь и спокойную старость, даже если Свинюгер перекинется светлыми чувствами на другой объект. Разумеется, не хотелось думать о плохом, но мысль, что немец постарается не оставлять в живых опасную свидетельницу, отравляла мне существование. Конечно, можно уповать на его постоянство, но стоит ли? От любви до ненависти, как говорится, один шаг.
Как ни крути, выходило, что со Свинюгером лучше бы расстаться. Причем по своей воле, так как изъявления его желания я могу и не дождаться. И сделать это лучше до его возвращения. Чем меньше мне будет мешаться народу, тем лучше. А проклятый немец, несмотря на внушительные габариты, и бегает как спринтер, и дерется как потомок нибелунгов. Короче, я решила не терять драгоценного времени и принялась лупиться в дверь.
Я себе чуть руки не отбила — хорошо, хоть сообразила, что ногой получается не хуже. Через четверть часа я была удостоена аудиенции с той волосатой обезьяной, которая конвоировала меня к месту заключения.
— Что надо? — проорал ублюдок из-за двери.
— Свинюгера! — прокричала я в ответ. — Срочно!
Этого охранник не ожидал. Скорее всего, привлекательность хозяина для дамского пола вызывала у него, как, впрочем, и у меня, обоснованное сомнение.
— Зачем? — В голосе его звучало неподдельное недоумение.
— Умираю! — проорала я, сожалея, что приходится кричать. Тихий и протяжный стон куда больше отвечал бы ситуации. Но тогда охранник меня не услышал бы.
— С чего бы это? — усомнился тугодум, и я еле удержалась от соблазна поведать дубине о моей к нему безответной любви.
— Икра была несвежая! — с новой силой завопила я и поняла, что надолго меня не хватит. Горло уже саднило.
Немчура затеял препирательства, доказывая, что никакой икры мне вчера не предлагали и, следовательно, вины его хозяина в моем состоянии нет и быть не может.
В душе я, конечно, согласилась, — экономный Свинюгер меня действительно деликатесами не потчевал. Впрочем, его извиняет тот факт, что он и себе не позволяет роскошествовать, — живет вон в двух звездах и не гнушается тамошним питанием, сама видела, жрет за четверых.
Крикнув, что икрой меня кормили в другом месте, но его хозяин вряд ли обрадуется, когда узрит меня мертвой, я прекратила драть себе горло.
Охранник еще поразорялся из-за двери, потом загромыхал железяками.
Меня он нашел на полу и принялся подозрительно пялиться.
— Прощай, я умираю, — прошептала я.
Теперь, когда необходимость орать отпала, я могла показать, на что способна. Медленные слезы скатывались по бледному лицу, а протяжные стоны молодой и привлекательной женщины должны были пробудить в самой закоснелой душе забытые детские впечатления. Надеюсь, он знаком со сказкой о Спящей красавице? Хотя, разумеется, я не возражаю и против иных ассоциаций. Мало ли прекрасных девушек пострадало от людского коварства только потому, что им нечего было противопоставить злу и насилию, кроме неземной красоты и кротости?
— Да не вой ты, как привидение! — прикрикнул негодяй. Он оказался еще черствее, чем его хозяин. — Прямо мурашки по телу. Хуже двери несмазаной!
Я захлебнулась от возмущения. Орангутанг наклонился надо мной.
Тут-то я и всадила в него свое оружие. Куда — понятия не имею, я непроизвольно зажмурилась, но по могучему воплю, потрясшему каменные своды, поняла, что не промахнулась.
Оттолкнув навалившуюся тушу, я бросилась к двери и, прежде чем горилла сумел меня перехватить, — а он таки поднялся и, не переставая выть и материться на родном наречии, рванул по пятам, — выскользнула из своей тюрьмы.
Ключ торчал в замке. Я захлопнула за собой дверь и заперла темницу. А еще прихватила пистолет, благоразумно оставленный придурком на стуле. Понятия не имею, как его заряжать, как снимать с предохранителя, но в любом случае нож и пистолет — это гораздо лучше, чем только нож.
Так, теперь надо найти подружку и сообразить, куда бежать. А может, Бастинда знает? — с надеждой подумала я. Она ведь нечеловечески умна. Вдруг выведет?
Я неслась по бесконечным коридорам, каждую минуту опасаясь встретить очередного волосатого монстра, и заглядывала в двери, ожидая не то пули, не то удара по голове. Но все напрасно. Не выдержав, я стала сначала негромко, потом чуть ли не во всю силу легких звать красавицу:
— Бася, Басенька! Бастинда! — Нет ответа.
Я представила себе, что сделал проклятущий немец или его не менее ненавистная свора с маленьким своенравным существом, и разревелась по-настоящему.
— Бася, девочка, отзовись, — рыдала я в голос, чувствуя, что меня покидают не только силы, но и остатки разума.
— Вика, уймись, ты же сейчас весь дом на ноги поднимешь! — Негодующее шипение показалось мне сладкой музыкой, а сам нахохлившийся малорослый мужичок — ангелом-спасителем, в тысячу раз желанней Шварценеггера, Сталлоне и Брюса Уиллиса, вместе взятых.
— Леон, миленький, ты тут откуда?
Леон отпрыгнул, — ему, наверное, померещилось, что я его хочу облобызать, — впрочем, не знаю, может, я как раз и собиралась это сделать, но помешало оружие в обеих руках, — и велел заткнуться. Потом выхватил у меня пистолет. И по-моему, положил глаз и на нож, но в «носовой платок» я вцепилась намертво.
— Держись за мной, — велел он и по-тигриному бесшумно заскользил в обратном направлении.
— Не могу, — заныла я, — у меня тут кошка!
— Хорошо, не мышка, — отозвался спаситель и замер, прислушиваясь. — Нет, показалось, можно идти дальше.
Бастинда вывернулась из-за угла.
— Солнышко, звездочка моя ненаглядная! Я уж думала, с тобой что-нибудь случилось!
Кошка позволяла обливать себя счастливыми слезами, но явно была настороже. Вероятно, ей удалось составить впечатление о здешнем контингенте.
Наш проводник уверенно перемешался по незнакомому дому, и я не удержалась от вопроса:
— Как тебе удается тут ориентироваться?
— У меня есть план здания, — недовольно отозвался Леон. — Давай вопросы потом, ладно?
Я замолчала и не издала ни звука до тех пор, пока не очутилась перед крошечным отверстием под самым потолком.
— Я тебя подниму, и ты полезешь, — напутствовал спаситель.
Это он кошке? — была моя первая мысль. Вторая оказалась менее оптимистичной.
Он это мне! No problem! Конечно, полезу. Если дать мне хорошего пинка. Хотя нет, чтобы уж наверняка, лучше пугнуть огнестрельным оружием. Правда, даже в этом случае не факт, что я долезу, и уж тем более никакой гарантии, что протиснусь в крошечную дырку.
Родственник, однако, угрожать не стал. Он заговорил, проникновенно и убедительно:
— Ты не представляешь, в какую попала переделку. Люди, с которыми ты связалась, закатали под асфальт не одну сотню жертв и останавливаться пока не собираются. Но самое неприятное, — он понизил голос, и я чуть не скончалась от ужаса еще до того, как услышала продолжение, — ни один человек не умер без мучений.
Совершенно не считаясь с отсутствием времени, Леон собрался подробно поведать, какие именно детали и органы подвергаются отрезанию в первую очередь, но я птичкой взлетела к нему на плечи и кинулась в дыру. Оказавшуюся, кстати, не такой уж и маленькой.
Я с перепугу взяла такой темп, что даже не успела поинтересоваться, на что придется падать, и свалилась на бетон, здорово расшибив коленку. Хорошо, хоть сообразила сразу отскочить, иначе бы мне на загривок приземлился накачанный спаситель.
Мы находились в гараже, и Леон полез ковыряться в моторе «бээмвухи».
— Садись, — отрывисто приказал новоиспеченный племянник. — Пристегнись, а кошку возьми на колени.
— Думаешь, нас будут преследовать? — заволновалась я.
Мужик кивнул.
Я взгромоздилась на сиденье и вцепилась в Бастинду.
— Ты ворота не открыл, — робко напомнила я. Вместо ответа, Леон вытянул руку с пультом в сторону раздвижных дверей.
Створки поехали в стороны.
Только на этом путешествие и закончилось. Прямо перед выездом из гаража стояла живописная группа. Человек из восьми — десяти. Милочку с двух сторон заботливо поддерживали парни зверского вида, вооруженные короткоствольными автоматами, а сзади, прямо за ней, притаился ненавистный Свинюгер. И ладно бы просто прятался. Мерзавец еще и прижимал к виску племянницы пистолет.
— Ты все понял или объяснить? — поинтересовался он.
В пояснениях Леон не нуждался. Он молча вылез из машины, и его немедленно уложили на асфальт. Сколько для этого потребовалось ударов здоровенных ножищ, обутых в ботинки на жесткой подошве, благодарение Всевышнему, я так и не увидела, — от слез у меня все в глазах расплывалось. Однако с ушами, к сожалению, был полный порядок, и звуки ударов, отдаваясь в сердце мучительной болью, разрывали мне душу. Вот и допрыгалась! Вместе с собой забираешь в могилу еще двоих! Я представила, что следом мне продемонстрируют еще и Наду с Райко, и нервы не выдержали. Я рухнула рядом с Леоном.
Очнулась я от звука знакомых голосов и в «гостевых апартаментах». Теперь нас было трое. Гориллу — живого или мертвого — убрали, а до югославов вроде пока не добрались. Леона я вообще не чаяла когда-нибудь увидеть, — думала, его забили насмерть, — но мужик держался молодцом. Даже сидел, а не валялся пластом, как можно было предположить.
— Зачем ты сюда полезла? — вопрошал Леон, и в его голосе я не почувствовала беспокойства. Его снедало раздражение, и только. — Ведь просил же, обожди, тебе соваться ни к чему.
— Я же не знала, как ты там, — расстроенно оправдывалась Милочка.
— И решила помочь? Глупышка. — Нежность, которую Леон пытался спрятать за справедливыми упреками, почувствовала не только я.
Молодая жена прижалась к мощной груди повелителя и смолкла.
— Ладно, забыто. — Леон погладил непослушную супругу по волосам и попросил: — Только постарайся, пожалуйста, в следующий раз прислушиваться к моим просьбам.
У меня чуть челюсть не выпала. О чем они тут щебечут?! У них что, крыша поехала?! Нас, того и гляди, начнут пытать, а эти голубки толкуют о другом разе!
Я издала возмущенное блеяние, и молодожены повернулись в мою сторону.
— Ну, наконец-то очухалась, — удовлетворенно пробурчала племяшка.
Интересно, чему она так радуется? — изумилась я. И сообщила, что так и предпочла бы приходить в себя.
— С чего бы вдруг? — напряглась Людмила.
— Не выношу боли, — нехотя поведала я. — Ты ей рассказал?
— О чем? — Леон соображал не лучше Милы.
— Да про пытки! — Я чуть не плакала. Теперь и Мила напугается до смерти, но ведь будет только хуже, если она совсем не подготовится к неизбежному.
— Господи, и ты поверила? — искренне изумился новый родственник. — Какие пытки?! Просто нужно было, чтобы ты прекратила сомневаться и вылезла в дыру. Ничего лучше мне тогда в голову не пришло.
У меня отлегло от сердца. И действительно, как я могла купиться на такую ерунду? Под асфальт закатывают только у меня на родине. Да и то по непроверенным данным распоясавшейся прессы!
Перестав трястись от ужаса, я живо заинтересовалась самочувствием соседей по камере. Как ни удивительно, особых жалоб не имелось.
— Не может быть, тебя же страшно били! — не поверила я. — Я слышала удары.
— Ну, поволтузили немножко, — согласился Леон, — но это не смертельно.
Он собирался замять тему, но Мила пояснила:
— У него потрясающее тело. Не просто накачанное, но специально тренированное. Когда он группируется, защиту из мышц пробить почти невозможно.
— Ты йог? — выдохнула я.
— Всего понемногу, — спокойно откликнулся родственник.
— Во-первых, он прошел спецназ, — гордо просветила меня Милочка, и у меня округлились глаза.
— А разве ты не бизнесмен?
— Одно другого не исключает, — усмехнулся Леон и сжалился надо мной.
Он, оказывается, в свое время шесть лет отдал спецназу, не мыслил другой жизни, и только серьезное ранение, поставившее крест на военной службе, заставило искать новые горизонты.
— Думал, стану скучать, — разоткровенничался племянник, — но ничего, привык. Да и живут отечественные бизнесмены не менее насыщенно.
С прошлым этого неординарного человека разобрались. Оставалось только выяснить, как они сюда попали, ну и на всякий случай уточнить наши ближайшие перспективы. Последнее я малодушно приберегла на потом, чтобы как можно дольше не расставаться с надеждой на чудо.
— Как вы сюда попали?
— По-разному, — ответствовал Леон. — Я через гараж, самостоятельно, а Милушу привели охранники, ну да ты видела.
— Я не об этом, — отмахнулась я. — Как вы узнали, где меня искать?
Милочка поведала о визите югославов, встревоженных моим исчезновением. Общий язык нашли моментально и совместными усилиями сразу же выработали план моего спасения. Правда, дело многое осложняло: во-первых, не было никакой уверенности, что пропавший за компанию Свинюгер — не жертва, а преступник; во-вторых, его след был также начисто утерян; в-третьих, мои спасатели находились в чужой стране и все, кроме Леона, плохо ориентировались, на какие силовые структуры или хотя бы отдельных представителей этих самых структур можно опереться. Ясное дело, мои характеристики, неоднократно даваемые единственному знакомому в болгарской полиции, начисто отметали всякую идею наладить с ним контакт.
— Но вы же все-таки меня нашли, — не выдержала я длительного предисловия. — И кроме того, у Леона была схема этой виллы. Откуда?
Оказалось, Свинюгер все-таки вернулся. Я, конечно, спутала его планы, и из-за меня он намеревался прервать пребывание в отеле, но, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания внезапным исчезновением, ему следовало выписаться из гостиницы по всем правилам, забрать документы и все такое.
— Вы за ним проследили? — догадалась я. И все равно это не объясняло наличия плана здания.
— План я раздобыл по Интернету, — пожал плечами Леон. — Здание представляет собой архитектурный памятник позапрошлого века, неоднократно меняло хозяев, выставлялось на торги. Разумеется, были кое-какие переделки, но в целом план соответствовал.
— Ты возишь с собой компьютер? — не поверила я. — Даже на отдыхе?
— Разумеется. Ноутбук много места не занимает.
— Ладно, — сдалась я. — Вы проследили за немцем, но как вы догадались, что я у него? И что он меня держит именно на вилле?
— А он поинтересовался у охранника, как себя чувствует пленница. Хотя, конечно, я немного рисковал, вторгаясь в чужие владения, — признался Леон. — Речь могла идти о курице, приготовленной для супа, или новом приобретении вроде дорогой скаковой лошадки. Так что я постарался вести себя потише и нарушать не слишком много законов.
Потом я выяснила, что югославы в операции по освобождению заложницы, то есть меня, не участвовали — не позволил Леон, — так что хоть за них можно было не беспокоиться, и теперь ничего не оставалось, кроме как перейти к последнему пункту.
— Что с нами будет? — выдохнула я.
— Надеюсь, ничего плохого, — успокоил Леон. — Я со всех сторон подстраховался.
— Что ты имеешь в виду? — обрадовалась я, боясь поверить в скорое завершение проблем. — Как подстраховался?
— Есть надежные ребята, — не стал откровенничать Леон. — Они получили детальные указания на тот случай, если я не позвоню в определенное время. Ну и конечно, я держал их в курсе. Координаты этого вертепа они знают.
— Постой, постой, а где эти ребята? — У меня зародились нехорошие подозрения. — Здесь? В Болгарии?
— Конечно нет. Пока, во всяком случае. Но через пару часов, — Леон по привычке потянулся к «роллексу», но, кроме незагорелой полоски кожи на руке, ничего не обнаружил: гнусный Свинюгер позарился на приличную вещь, — надеюсь, будут с нами.
Мне полегчало. И в этот момент нас навестили трое с автоматами.
— Виктория, на выход, — объявил один из них, и грозное оружие нацелилось на обитателей темницы.
— Зачем? — сухо осведомился Леон и сделал попытку переместиться ближе к двери.
— Не советую, — остудил его другой «храбрец». Его автомат мне показался весомым аргументом, и я попросила защитника не вступать в дискуссию.
— Не переживай, ничего плохого мне не грозит. Не забывай, я — девушка Свинюгеровой мечты. Может, он как раз собирается сделать мне предложение.
— Тогда при чем тут автоматчики? — усомнился родственник.
— Ну, не знаю, — пожала я плечами. — Может, это такой местный обычай. Или жених, к примеру, не уверен в моей кротости и незлобивости.
Пока мы с Леоном препирались, мужики разнервничались, и я всерьез забеспокоилась, как бы они чего лишнего не понажимали. Пришлось подсуетиться.
— Ты там смотри! — непонятно для чего крикнула Милочка мне вслед.
— А то, — откликнулась я. — До свадьбы ни-ни!
Свинюгер меня ждал в тех же апартаментах, где мы с Басей давеча довольно сносно отобедали. Наготове стояло и кресло с ремешками.
— Это обязательно? — кивнула я на агрегат. — Или в присутствии троих автоматчиков вам будет поспокойней?
Немец пропустил хамство мимо ушей, и мне позволили сидеть непривязанной. Вот еще бы кто-нибудь отвлек «мальчиков», а заодно отозвал бы куда Свинюгера… Прокрутив ситуацию и так и эдак, я решила что, помимо отсутствия, от охранников требовалось оставить под мою ответственность все вооружение плюс провести инструктаж по его использованию. В общем, от своего ангела-хранителя я хотела слишком многого, и было бы разумнее умерить аппетиты.
— У меня к вам предложение, — прервал затянувшееся молчание Свинюгер.
— Ни за что! — быстро отозвалась я. — Никогда не свяжу свою жизнь с человеком по фамилии Свинюгер!
Собеседник побагровел, шестерки сомкнули ряды. Я испугалась и поспешила исправить положение:
— Впрочем, не возражаю, чтобы муж носил мою фамилию.
— Заткнись, наконец! — рявкнул «благодетель», и я сжалась в кресле. И чего он опять такой нервный?
Дальнейшее ошеломило, и, если бы не опасения растравмировать нежную психику Свинюгера, я непременно указала бы ему на фантастичность его замыслов. Похититель требовал, чтобы я немедленно отправилась с ним в Германию, где у бандита, судя по всему, были неотложные дела. Возражения не принимались, в случае отказа он намеревался умертвить моих ближайших родственников.
Немец смотрел выжидательно и с раздражением. Если он и впрямь рассчитывал на мое общество, я хотела уяснить настоящую причину.
— Даже и не знаю, — протянула я, — в мои планы не входило еще одно заграничное турне. И потом, у меня нет визы.
Вероятно, Свинюгер посчитал вопрос с моим согласием улаженным и сунул мне под нос раскрытый загранпаспорт. С фотокарточки щурилась страхолюдная жизнерадостная тетка лет пятидесяти.
— Ваша дочь? Или жена? — доброжелательно осведомилась я.
— Полетите по этим документам, — бесстрастно заявил Свинюгер, и я чуть не лопнула от злости.
— Полагаете, мы похожи?! Или карточку переклеите?
— Не проблема, вас подгримируют, — утешил идиот.
Я пристальней вгляделась в фотографию. Мама дорогая, и как он себе это представляет?! Прибавить пару десятков лет, конечно, раз плюнуть, это я и сама умею. Но как он думает изобразить мне кнопку вместо носа, приделать пару лишних подбородков и сузить глаза до размеров кедрового ореха? Он что, запланировал пластическую операцию?!
Уподобляться образине с фотографии я отказалась наотрез. И ожидала, что Свинюгер меня станет уговаривать. Согласитесь, наличие вооруженных до зубов охранников могло сделать его аргументы неоспоримыми. Однако немец пошел другим путем.
Он сделал знак, один из орангутангов ненадолго покинул нашу компанию и появился с птичьей клеткой. В ней сидела моя Бася, злая и взъерошенная, но в целом, кажется, не сильно пострадавшая. Я могла поклясться, что герои, пленившие маленькое полосатое существо, были не с нами. Если они и не выбыли из строя навсегда, то уж, по крайней мере, смело могли зарабатывать себе на пропитание в особо людных местах. Больным и увечным подают веселее.
— Бася, звездочка! Что они с тобой сделали?! — Я кинулась к клетке и наткнулась на один из автоматов.
— Вы лучше у моих людей поинтересуйтесь, чего им стоило совладать с этой тигрицей, — вырвалось у Свинюгера.
Непременно поинтересуюсь. Как только им снимут швы и выпустят из госпиталя, подумала я, но извиняться за манеры своей любимицы не стала. Любая, даже самая безответная женщина в критической ситуации становится мегерой. Не надо было доводить ее до греха!
— Мы собирались ее утопить, — равнодушно поведал Свинюгер, и я чуть не кинулась на него, чтобы растерзать в клочья, — но решили, что вам будет приятно, если мы этого не сделаем.
Мерзавец замолчал, и я признала, что единственный раз он мне и вправду угодил.
— Так мы договорились, — снова занудел Свинюгер, — или мне отдать животное пострадавшим?
А это смотря в каком виде. Если выпустит из клетки — пожалуйста. С какой стати мне переживать за его наемных душегубов? А вот если этим уродам Басенька достанется в клетке, тогда я, понятно, возражаю.
Пришлось соглашаться. Тем не менее, торги заняли не меньше трех четвертей часа, и я прикинула, что, если так пойдет и дальше, к тому моменту, как меня превратят в чудовище, как раз подоспеет подмога.
— Уговорили, — вздохнула я. — Давайте кошку.
— Животное вы получите в самолете, — заявил Свинюгер. — А сейчас займутся вашим лицом.
Я испуганно покосилась на горилл и попыталась угадать, кому из них доверят ответственное дело. О последствиях для себя этой процедуры я не стала и задумываться. Сначала нужно выжить, сохранить близких, а уж потом можно будет побеспокоиться и о внешности.
Никто из присутствующих, как выяснилось, поработать гримером не рвался. Ну и правильно. Этот гад наверняка экономил на жалованье и увеличивать сатрапам вознаграждение за дополнительные услуги не собирался. Так чего они будут жилы рвать? К нашей дружной компании присоединился невысокий тонкокостный юноша, вблизи оказавшийся значительно старше, чем мне сперва померещилось. Это и был специалист, кому поручили меня изуродовать.
— Откиньтесь, пожалуйста, в кресле — попросил он, и у меня взлетели брови.
Насколько я помню из истории, фашисты крайне неделикатно относились к сексуальным меньшинствам. Не признавали за ними права не только на профсоюзы, собрания и свободное волеизъявление, но и вообще, по-моему, на жизнь. Неужели наследник папаши Мюллера забыл его наказы? Тонкий голосок, жеманные манеры и умело подведенные глаза не оставляли сомнений: товарищ был голубым.
Несмотря на то что широта взглядов Свинюгера меня несколько удивила, в целом открытие только порадовало. Я знавала не одного стилиста данной сексуальной направленности, и все они работали отменно. Были подлинными мастерами и женскую натуру понимали в совершенстве. Так что на милашку можно положиться. А кроме того, у меня появилась великолепная возможность затянуть творческий процесс.
— Как вас зовут? — ласково осведомилась я и погладила специалиста по руке.
Она оказалась по-женски мягкой, ухоженной и невероятно чувствительной. От незамысловатой ласки специалист вздрогнул и уронил чемоданчик с инструментом. Отмассированное личико перекосилось от отвращения, и я удовлетворенно прикрыла глаза.
— Меня зовут Венцель, — проблеяло существо. — Но больше так не делайте!
Я подождала, пока несчастный аккуратно разложил инструментарий, и невзначай потерлась щекой о его ладошку. Венцель взвизгнул и опрокинул плошку с гелем.
— Прекратите хватать его, — разъярился большой босс, — иначе я подпалю вашу кошку!
Я смирилась. Но стилист уже разволновался, у него все валилось из рук. Судя по взглядам, которые метал на бедолагу Свинюгер, парень выбивался из графика. Еще немного, и самолет взлетит без нас.
Когда манипуляции были закончены, я посмотрела на себя в зеркало и содрогнулась. На меня взирала та самая уродка, с которой, как я была уверена, у нас нет ничего общего. Оставалось признать одно из двух: или мы действительно похожи изначально, или Венцель знает свое дело. Чтобы еще больше не расстраиваться, я поставила на гея.
Потом пришлось переодеться в принесенные тряпки совершенно ужасной расцветки и покроя, и Свинюгер удовлетворенно изрек:
— Можно двигаться.
Как бы не так! По моему лицу, неподвижному и абсолютно спокойному, заструились потоки слез.
— Нельзя! — вопил гример. — Все испортит!
— Прекратить! — рявкнул Свинюгер. — Немедленно!
— Не могу, — ответствовала я, — аллергия. Вы заметили, что я практически не крашусь?
Несмотря на сопротивление, мне вкатили укол от аллергии (надеюсь, одноразовым шприцом), и все началось по новой. Участники нашего маленького шоу были на грани коллективного помешательства, и я поостереглась выкидывать что-нибудь еще. В конце концов, уже прошло достаточно времени. Дальше предстоит действовать надежным Леоновым союзникам, Мы с Басей — слабые женщины и не можем подменить спецназ. Главное, что моих родственников вот-вот освободят, а уж о нас с Бастиндой я как-нибудь позабочусь позже. Может, мне удастся привлечь внимание пограничников, не исключено, что сумею сунуть записку кому-нибудь из пассажиров. А что? Набросаю пару слов в сортире, и…
Не уверена, что Свинюгер прочел мои мысли. Скорее всего, развернувшееся действо было частью намеченного плана. Он щелкнул выключателем, и часть стены отъехала в сторону, открыв два ряда экранов наподобие телевизионных. Свинюгер нажал что-то, и на одном из экранов появилось изображение. Я увидела молодоженов, все так же пребывающих в «комнате для гостей».
Высказать протест по поводу бессовестного подглядывания я не успела: с родственниками вдруг начало твориться что-то непонятное.
Лицо Леона исказила гримаса. Мужчина рывком приподнялся, но в следующее мгновение его сильное, тренированное тело отказалось служить, и он тяжело завалился на бок. Того, что случилось с Милой, я уже не видела, потому что зажмурилась и пронзительно закричала.
— С ними не произошло ничего ужасного, — поспешил утешить меня негодяй, — правда, только потому, что они нужны мне как заложники. Пока ты будешь послушной, они будут живы. Только их на всякий случай перевезут в другое место. Сюда, скорее всего, через пару часов нагрянут «гости».
Едва живая от отчаяния, я снова уставилась на экран. Дверь распахнулась, и грубые мужики принялись выволакивать племянников из камеры. Разумеется, я не могла отсюда почувствовать запахи, но была уверена, что охранники отвратительно воняли. Как я ненавидела их!
«Вот мы и дождались подмоги, — подумалось мне, — и не будет у Милы с Леоном следующего раза. А ведь все из-за меня! Что я наделала, господи!»
