Глава 9

Женщина переставила подсвечник поближе к центру стола. Она сделала это, критически поглядывая в зеркало, висевшее за спиной у мужчины, тот сидел напротив нее. Случайно посмотревшись в это зеркало, Кристина только что обнаружила, что ее лицо плохо освещено, нос кажется непомерно большим, глаза в тени. Он, конечно, не догадывался, почему дама вдруг забеспокоилась. А если бы догадался, то не понял бы ее беспокойства – ведь они весь вечер провели вместе, и у него была масса возможностей рассмотреть ее лицо как следует при любом освещении.

– Обожаю свечи, – тихо сказала Кристина. – Если бы я могла, я бы вообще электричества не включала.

Виталий сказал, что тоже любит смотреть на горящие свечи. Мужчина сделал это довольно вяло. Он объелся и теперь ему очень хотелось распустить узел галстука, надеть тапочки, а еще лучше прилечь на диван. Они два часа просидели в ресторане, потом приехали к Кристине, и та поила его кофе с коньяком – разумеется, при свечах. Свечи и кофе нашлись у нее дома. Коньяк он купил по дороге к ней.

Сегодня Виталий позвонил ей после обеда и спросил, как идут дела. Женщина оживленно поддержала беседу, как будто ничуть не удивившись этому звонку. Расставшись после поминок, они обменялись координатами, но вовсе не договаривались созвониться. Как-то само собой выяснилось, что оба этим вечером абсолютно свободны и не знают, как провести время. В основном, об этом говорила Кристина – и с такой естественностью, что сама забыла о том, что в раковине лежит гора немытой посуды. Ему почудился в ее словах тонкий намек и Виталий предложил провести вечер вместе.

– Ну, что ж, – кокетливо заметила женщина. – Предлагай свой план, обсудим.

Виталию и в голову не приходило, что когда она произносила эти слова, в соседней комнате отчаянно дрались ее дети. Он вообще ничего не знал об их существовании. На поминках, где он увидел Кристину, она показалась ему яркой, интересной женщиной – и наверняка свободной, судя по тому что пришла она без сопровождающего и сидела за столом, ни с кем не общаясь. Самое главное – у нее был взгляд одинокой женщины, она смотрела так, будто знает себе цену и в то же время готова ее обсудить.

Договорились, что он заедет за ней через полтора часа. За это время Кристина успела одеть упирающихся детей, отвезти их к своей матери на такси, отмести все ее возражения и упреки – та негодовала, что дочь даже в свой единственный выходной не желает заниматься детьми. Кристине все-таки удалось оставить их с ночевкой, хотя никто, кроме нее, на такой вариант был не согласен. Особенно дети – они-то знали, что телевизор у бабушки плохой, старый и смотреть его допоздна та ни за что не разрешит.

– Ты что, опять нашла кого-то? – спросила ее мать на прощанье. Это произносилось шепотом, чтобы не слышали дети. Кристина заметила, что она уже не маленькая и имеет полное право распоряжаться собой.

– В том-то и беда, что ты не маленькая, – грустно сказала мать. – Пока ты была маленькой, у меня с тобой никаких проблем не было! Наверное, правду говорят, что дитя всегда свое возьмет! Кто в детстве просто золотой – тот потом в такое чудище вырастает!

Кристина даже не стала обижаться на «чудище». Она снова поймала такси, дома спешно занялась прической и макияжем, запихала детские игрушки в шкаф… И отлично провела время в ресторане, поскольку обнаружилось, что Виталий абсолютно не разбирается в винах и поэтому взял то, что навязал официант. Вино оказалось замечательное и до неприличия дорогое. Кристине, уже привыкшей к дешевым сладким ликерам (она покупала их со времен перестройки, когда страну покорили «амаретто»), этот вечер показался настоящим праздником. Они поехали к ней…

И тут случилось то, чего она очень боялась. Конечно, она могла спрятать детские игрушки, но у нее было слишком мало времени, чтобы произвести детальную зачистку квартиры. И первым, что увидел Виталий, переступив порог, были пар шесть-семь маленьких детских ботинок. Он ничего не сказал, но запнулся и принялся озираться, а ведь только что начал рассказывать очередной анекдот… Он так и не повеселел. О детях не было сказано ни слова, и Кристина теперь мучилась. «Еще решит, что я хочу его на себе женить, а детей до поры до времени прячу, – думала она, стараясь сохранять беззаботный романтический вид. – Да нужен он мне! Неужели женщине с двумя детьми и в ресторан нельзя сходить? Это что – преступление против морали? А еще говорят, равноправие полов… Я же не спрашиваю, есть у него семья или нет!»

– Может быть, еще кофе? – любезно спросила она. – Виталий, в чем дело? Почему ты такой?

– Все в порядке, – сонно ответил он. – Да, я бы с удовольствием выпил кофе. Не знаю, как я за руль сяду… Нужно встряхнуться!

Кристина расстроилась. Уйдя на кухню и включив газ, она даже слезу пустила, но быстро взяла себя в руки. А может быть, ей помог в этом яркий электрический свет. После темной комнаты, освещенной только тремя свечами, свет лампочки резал глаза и напрочь уничтожал романтическое настроение. «Уже думает, как поедет домой, – мрачно размышляла она, ожидая, когда закипит вода. – Расхотелось ему отдыхать, видите ли. Завтра на работу, как же. Сразу обо всем вспомнил! Может, он испугался, что у меня детей штук пять – в коридоре целый обувной склад… Я же его ни к чему не принуждаю, он сам напросился в гости! Черт, и Варьки дома нет. Когда он уедет, мне даже поплакаться будет некому… Где она шляется, интересно? Быстро утешилась, ничего не скажешь!»

Кристина позвонила Варе сегодня днем, как только положила трубку после разговора с Виталием. Она до последнего момента рассчитывала, что ее выручит подруга, ведь у той все равно были отгулы, и она бы куда охотнее взяла к себе детей, чем это сделала мать Кристины. Но подруги не оказалось дома, хотя Кристина знала, что та никуда не собиралась. У нее даже мелькнула тревожная мысль, что у Вари все-таки вышли неприятности с милицией, ведь она до сих пор ничего об этом не знала. Но времени на раздумья не оставалось, и она повезла детей к маме.

Вода забурлила в турке. Кристина убавила огонь, бросила в воду три ложки мелко смолотого кофе, одну ложку кофе грубого помола, размешала эту густую смесь и стала ждать, когда гуща начнет оседать. Этот процесс всегда доставлял ей удовольствие, когда у нее было время делать все не торопясь. Сейчас время было, а вот удовольствия… Ее мысли приняли другое, не менее тревожное напрвление. Она вспомнила о телефоне.

Вчера вечером, когда она уже собиралась лечь спать (предварительно замочив джинсы – весь день до этого руки не доходили), зазвонил телефон. Кристина хорошо понимала, что в такое крамольное время могут звонить только ей, и поэтому выскочила из постели и босиком побежала брать трубку. Там послышался детский голосок, который попросил Кристину.

– Это я, – удивленно ответила та. Ей подумалось, что это, может быть, одноклассник старшего сына. Но почему он звонит именно ей, да еще так фамильярно ее называет? Кристина любила сбавлять себе годы и охотно молодилась, но чтобы до такой степени…

Однако ее удивление еще больше возросло, когда голосок ядовито поинтересовался, не скучно ли ей в одиночестве?

– А я не одна, – уже резко ответила она. – Кто говорит?

Голосок проигнорировал ее вопрос, зато заявил:

– Что ты врешь, я знаю, что ты одна.

– Кто говорит? – крикнула Кристина, уже перестав соблюдать дипломатию.

– Ты одна, – настаивал голосок, становясь все более наглым и язвительным. – С тобой только твои дети. Ты что, думаешь, они тебя защитят?

В трубке раздался смех – довольно искусственный, но Кристине на секунду сделалось страшно.

– От чего защитят? – Она решила сохранять спокойствие, хотя ее всю заколотило. И вовсе не потому, что озябли босые ноги. – Я ничего не боюсь, запомните! У меня собака, немецкая овчарка!

Снова смех. Голос сказал, что она врет, никакой собаки у нее нет. И предложил послушать музыку. Кристина давно уже бросила бы трубку, если бы не испугалась. А она в самом деле напугалась – и весьма серьезно. Слушая, как в трубке заиграла какая-то мелодия, Кристина вспоминила, что Варя жаловалась ей на подобные звонки. Что она даже устроила ей истерику, когда оставалась ночевать и требовала выключить телефон совсем, а то не уснет. Кристина тогда послушалась ее и отключила аппарат, хотя сочла все это глупыми бреднями. У нее даже было подозрение, что Варя слегка повредилась в уме после гибели мужа, такое бесследно не проходит. Кто-то плачет, кто-то рвет на себе волосы… Варя ничего этого не делала, зато ей стали мерещиться какие-то подлые голоса по телефону – чем не помешательство?

Но теперь, слушая мелодию, Кристина думала, что подруга, кажется, говорила правду. Такой звонок может серьезно испортить настроение. Ей показалось странным, что звонок был так похож на те, о которых рассказала Варя. Детский и в то же время какой-то странный голосок. Попытки запугать. Знание таких подробностей, как ее имя, наличие детей, отсутствия мужа и собаки. И это предложение послушать музыку! Совпадало все! И бросив трубку, Кристина решила, что это забавляется какой-то их общий знакомый. Но кто это мог быть – так и не решила, хотя проворочалась без сна еще часа полтора. А утром к ней зашла соседка, законная обладательница телефонного номера.

Женщина была в ярости. Оказалось, что она не только слышала, как вчера поздно вечером звонил телефон, она взяла трубку и выслушала весь диалог, и даже музыку. Она сказала, что теперь-то Кристина не станет отпираться – звонят именно ей! Кристина пыталась оправдаться.

– Если вы все слышали, почему же вы меня обвиняете? – спросила она, стараясь говорить без раздражения, в конце-концов, она доставила этим людям много неприятностей. – Вы же, наверное, поняли, что я этого ребенка не знаю! И понятия не имею, кто это был, а если бы знала – надрала бы ему…

Соседка прервала поток ее оправданий, решительно и невежливо попросив, чтобы ей не заговаривали зубы. Что это личное дело Кристины – надрать или не надрать то самое место телефонному хулигану. Но она все-таки считает, что не обязана терпеть это безобразие. И ее дети не обязаны, и ее муж не обязан… И пошла, и пошла. Кончилось тем, что соседка твердо пообещала отправиться в понедельник на телефонную станцию, рассказать, что случайно обнаружила, что к ее номеру подключилась соседка, и уж тогда…

Кофе едва не выкипел – Кристина целиком ушла в свои мысли и не заметила, как бурая пена побежала через край турки. Ей удалось нацедить только одну чашку, и она отнесла ее в комнату.

– Так ты торопишься? – спросила она, присаживаясь за стол. Подсвечник она больше не передвигала, хотя собственное отражение в зеркале по-прежнему ей не нравилось. Кристине было уже все равно – как она выглядит и что об этом думает ее гость. Она рассердилась на него. Сейчас ей хотелось только одного – чтобы он допивал свой кофе и убирался. Она поймала себя на мысли, что соскучилась по детям. «Вот странно! – заметила про себя женщина. – Когда они рядом, я застрелиться готова, ведь ни секунды тишины, сплошные вопли, нервы на пределе. А когда их нет – я как потерянная!»

– Вообще-то я не очень тороплюсь, – неопределенно ответил Виталий. – Мне просто кажется… Ну…

Кристина приподняла бровь – это у нее получалось очень хорошо:

– А, ты решил, что мне пора детей спать укладывать? Ничего, сегодня это не важно. Они ночуют у моей мамы.

Виталий смутился. Было ясно, что дети – это именно то, что так его расхолаживает. Но кто решится сказать об этом прямо? Кристина поигрывала чайной ложечкой и упражнялась в поднимании то одной брови, то другой. Поглядывая в зеркало, она убеждалась, что результаты удовлетворительные, вид у нее был одновременно томный и независимый.

– У меня двое сыновей, – продолжала она светскую беседу. – Семь лет и четыре года. А, да вот же фотография!

Она сорвала со стены над диваном снимок в позолоченной рамочке – тот самый снимок, который сделал зимой Андрей. Это была еще одна улика, которую она обязательно припрятала бы, если бы нашлось время перед свиданием… Но теперь Кристина торжественно поставила рамочку на стол так, чтобы ее хорошо освещали свечи. Она ощутила при этом какое-то мазохисткое удовлетворение – чем хуже, тем лучше! Виталий взглянул и заметил, что мальчики похожи на нее. Кристина окончательно разозлилась – это было неправдой, гость просто не пожелал разглядывать детей. Ей стало обидно за своих мальчиков: «Ведь они никому кроме меня не нужны, а я их ради этого чучела сплавила к маме!»

– Странно, – заметила она. – Никто не считает, что они на меня похожи. Каждый похож на своего собственного, личного отца. Я два раза была замужем. Неужели не заметно, что у старшего волосы рыжие, а у младшего – светлые? Я-то шатенка.

Виталий угнетенно согласился, что проглядел такую важную подробность.

– Неудивительно, – Кристина снова поиграла бровями. – Ты весь вечер на меня не смотришь. Завтра в толпе хотя бы сможешь узнать?

– Ох, ну что ты злишься! – не выдержал, наконец, он. – Ты же сама себя заводишь! На кого же мне смотреть, как не на тебя! Весь вечер были вместе!

– Значит, тебе наплевать на моих детей! – теряя над собой контроль, не вполне логично заметила Кристина. Но ей было не до логики. В пылу спора она хлебнула внушительную порцию коньяку, и теперь ей было море по колено. Море слез – потому что женщине стало очень жалко себя и свою нескладную жизнь. Она почувствовала, что на глаза наворачиваются слезы. – Значит, они тебе мешают!

Виталий хотел что-то ответить, но, приглядевшись к ней, вдруг рассмеялся:

– А я-то думаю, что с тобой вдруг случилось? По-моему, ты выпила лишнего!

– Это твое мнение! – огрызнулась она. – Я сама решаю, сколько пить!

– Ну да, ты трезвая, – возразил он, – тогда почему ты вдруг завелась? Я же впервые слышу про твоих сыновей, как я могу ими интересоваться! Познакомь – тогда и начинай ругаться!

– Как будто тебе хочется их увидеть, – Кристина уже всхлипывала. Она начала понимать, что Виталий абсолютно прав и последний бокал ей пить никак не стоило. Но признаваться в этом вслух не хотелось. Хотелось плакать, жалеть себя, клясть загубленную жизнь, и главным образом – гостя. Ведь это он ее напоил…

Но Виталий продолжал смеяться. Он вдруг повеселел, а этого Кристина никак не ожидала. Ее прежние мужья обычно охотно вступали в перепалку, не делая скидок на то, трезва она или нет. Последний приятель, с которым она рассталась полмесяца назад, обозвал ее стервой и истеричкой – на том основании, что ей не понравилось, когда он шлепнул Гришу. Конечно, ребенок не должен был класть ему в тапок яйцо. Эта милая утренняя шутка была очень популярна у детей. Кристина давно привыкла проверять свои тапочки перед тем, как сунуть в них ноги, но никак не могла внушить детям, что этого делать нельзя. Кроме того, в результате этой остроумной комбинации расходовались продукты, которые ей было некогда покупать, и прибавлялось стирки – а стирать ей тоже было недосуг. Иногда она на время прекращала покупать яйца, но когда они снова появлялись в холодильнике, дети рано или поздно не выдерживали искушения…

– Ну что ты смеешься! – сердито спросила она, отворачиваясь и пробуя пальцем, потекла тушь или нет? Тушь на пальце не отпечаталась, доказав свою стойкость. Это немного улучшило ей настроение – по крайней мере, она не выглядела страшилищем. – Знаешь, как трудно с детьми? Я же работаю! У меня один выходной, чтобы их повидать, конечно, я не справляюсь!

– Что ж ты их к матери отвезла? – поинтересовался он. – Выходной-то сегодня?

– А что я должна была сказать, когда ты позвонил? – огрызнулась она. – Приезжай, мол, поиграешь с двумя пацанами? Да ты бы посмотрел на них и с порога развернулся!

– Почему ты так думаешь? – заинтересовался он. – На снимке они вроде ничего ребята!

– Ну да, – проворчала она, доставая пудреницу. – На снимке они просто ангелы. А вообще достают ужасно. Кому их воспитывать-то? Меня они не уважают. Это же мальчишки! Вот дал же бог сыновей, а мужей отнял!

Виталий сочувственно поинтересовался, что случилось с ее мужьями. Наверное, ее трагический тон создал у него впечатление, что оба умерли какой-то ужасной, неестественной смертью. Кристина объяснила, насколько он ошибается.

– Оба живы, здоровы, живут в Москве. – рассказывала она, доставая сигарету. – Даже алименты какие-то платят. А заходят то раз в месяц, то вообще раз в полгода. Ну понятно, им теперь некогда. У обоих другие семьи. Вот говорят, что вы, мужчины, особенно привязываетесь к мальчишкам. Ну разве не чепуха? Если бы так было, мои дети бы в золоте ходили и каждый день отцов видели.

Она хотела было прикурить от свечи, но Виталий остановил ее, поднеся зажигалку:

– От свечи не прикуривай.

– А что? – спросила она, с наслаждением затянувшись сигаретой. – Замуж больше не выйду?

– Нет, моряка утопишь.

Он тоже закурил. Свечи догорели почти до конца, и Кристина подумала, что скоро нужно будет включать свет. Она успокоилась – это всегда происходило довольно быстро, но не у всех хватало терпения подождать… Женщина молча курила и думала, что совершенно напрасно накричала на Виталия. «В конце-концов, – с раскаянием думала она, – это я его обманула, не сказала про детей. Хотелось романтики. Зря, конечно. Ну не хочется мне в тридцать лет выглядеть старой тетенькой, матерью семейства!»

Она раздавила окурок в пепельнице и вздохнула:

– Если ты торопишься, то поезжай.

– Да я не тороплюсь, – улыбнулся тот. – По-моему, это тебе очень хочется меня выпихнуть. А ты подумала, что я выпил еще больше, чем ты? Вот расшибусь, и это будет на твоей совести.

– Так ты останешься? – спросила она. – Тебя никто дома не ждет?

– Никто. Я развелся.

Это сообщение очень заинтересовало Кристину. До сих пор она совершенно ничего не знала о семейном положении своего кавалера. Варя не смогла ей ничего сообщить – по ее утверждению, она видела Виталия страшно давно, и даже имени его не запомнила. Спрашивать напрямую казалось неловким – Кристина всегда боялась задавать мужчинам этот вопрос. Они могли решить, что у нее есть какие-то далеко идущие планы…

– А дети есть? – поинтересовалась она.

Виталий сообщил, что у него есть дочка, «уже большая». Кристина не поверила, сославшись на его возраст:

– Да сколько тебе может быть лет? Тридцать, ты говорил? Когда же ты ее родил, если она взрослая? В тринадцать?

Выяснилось, что девочке пять лет. Кристина не стала внушать своему гостю, что называть такого ребенка взрослым человеком – явное лицемерие. Ей было хорошо известно, что любой отец после развода пытается вступить в сделку со своей совестью, приписывая оставленному ребенку какие-то невероятные качества – полную самостоятельность, финансовую независимость, душевную черствость, которй мог бы обладать разве что опытный бандит, и прочие железобетонные качества. «В конце-концов, не мое дело его осуждать, – подумала она. – Может, у него жена была стерва».

Телефон зазвонил, когда Виталий пересел на диван к Кристине и она начала про себя гадать – когда он ее поцелует? Прямо сейчас или сперва предложит выпить за примирение? Когда раздался звонок, Виталий вздрогнул и взял ее за руку:

– Не подходи!

«Значит, хотел поцеловать прямо сейчас,» – сообразила Кристина.

– Может, это соседям, – шепотом сказала она. – Еще не так поздно…

Звонок утих, но она тут же услышала щелчок – значит, в другой квартире тут же повесили трубку. «Мне, – поняла она. – Еще один повод, чтобы разозлиться на меня. Они ненавидят попадаться на мои звонки…»

Телефон зазвонил опять. Она со вздохом поднялась с дивана. Звонила ее мама. Она осведомилась, не собирается ли Кристина приехать за детьми?

– Ну мам, – прикрывая трубку ладонью, заговорила она. – Ну почему ты раз в жизни не хочешь с ними переночевать?

– Не раз в жизни, а второй раз за месяц, – отпарировала мать. – Ты привозила их второго августа, забыла?

Мать была права – в самом деле, Варя привезла к ней ночевать детей, когда ей нужно было вплотную выяснить отношения со своим последним кавалером. Она сделала это вовсе не для того, чтобы скрыть от того наличие детей, ведь он жил у нее и не хуже Кристины знал об их существовании. Просто ей подумалось, что ему хочется отдохнуть от шума и визга. Но ее забота пропала впустую – вскоре после этих каникул случился инцидент с тапком и яйцом, и кавалер решительно собрал вещи… Впрочем, тапки оставил – их нужно было только выстирать или выбросить.

– Мам, они останутся у тебя, – решительно сказала Кристина. – Утром я их заберу. Ну куда я потащу детей на ночь глядя?

– У тебя что, опять началось? – простонала в трубку мать. – Я только обрадовалась, что ты за ум взялась!

– Ну что началось, мама, что началось! – повысила голос Кристина. Она забыла о конспирации. – Другая бы на твоем месте радовалась, что я еще вообще кого-то интересую!

– Другая бы на моем месте отшлепала бы тебя, – тоже повысила голос мать. – А твои дети, между прочим, сейчас швыряют друг в друга картошкой!

– Не яйцами? – испуганно осведомилась Кристина.

– Яйца я сварила им на ужин. Они их уже съели, слава богу.

Мать захотела узнать подробнее о новом поклоннике дочери. Где они были? В каком именно ресторане? Что ели, что пили, какая у него машина, женат ли, есть ли дети, платит ли он алименты дочери? Кристина отвечала, то переходя на шепот, то срываясь на крик. Бросить трубку она не могла – женщина прекрасно знала, что иначе мать перезвонит. Это был просто реванш за разгромленную квартиру – та хотела хотя бы удовлетворить свое любопытство. Кристина знала, что если ее саму дети почти не слушаются, то бабушки они не слушаются совсем… И содрогалась, представляя, во что превратится любимый мамин порядок.

Наконец, полный отчет о поклоннике был дан. Кристина попросила к телефону старшего сына, выговорила ему за картофельный бой, велела все немедленно собрать, умыться, помочь брату раздеться и ложиться спать. Кладя трубку, она чувствовала себя плохой матерью и непочтительной дочерью. И так было всегда – как только она собиралась устроить свои личные дела.

Виталий скромно дожидался ее почти в полной темноте. Одна свеча уже погасла, другая догорала в лужице растекшегося воска. Кристина достала из шкафа последнюю свечку:

– Зажгу ее. Не хочу включать свет.

– Все в порядке? – спросил Виталий, стараясь разглядеть ее лицо. Она отворачивалась – вид у нее был расстроенный, а это ей не шло.

Наконец, свеча была установлена, зажжена и женщина уселась на диван. Первые пятнадцать минут она исповедовалась в своей нелегкой жизни. «Раз уж откровенность, – решила Кристина, – то до конца. Все равно у меня ничего серьезного с ним не получится. Так хотя бы душу отведу!» А потом он придвинулся, обнял ее за плечо и стал искать ее губы. Виталий поцеловал ее, зажав ей рот на полуслове, Кристина как раз дошла в своей исповеди до захватывающего, но совсем неромантического момента с тапкой и яйцом.

Уже ближе к полуночи, когда догорала последняя свеча, Кристина села на краю дивана, поправила разметавшиеся волосы и шепнула:

– Не хочешь впыить?

– А почему ты шепчешь? – так же тихо спросил Виталий.

Женщина рассмеялась:

– Да по привычке! Чтобы детей не разбудить. Нет, тебя, правда, не шокирует, что у меня двое?

– Ничуть! – решительно ответил он. – По тебе и не скажешь. Я, когда тебя впервые увидел, решил, что у тебя вообще детей быть не может. Слишком молодая.

Кристине было приятно услышать такой комплимент, но она не слишком принимала его на веру. Поэтому она легонько хлопнула мужчину по губам и шутливо заметила:

– Да, конечно, слишком молодая! Ты что, не знал, что мы с Варькой одногодки?

– Откуда мне это знать? – возразил он. – Она выглядит на свои тридцать, а ты нет.

– Да перестань, – слегка обиделась за подругу Кристина. – Наоборот, она выглядит лучше. Не такая замученная, как я. У нее-то детей вообще нет. Кстати, я хотела ей позвонить… Ну ладно, завтра.

Он тоже сел, застегнул рубашку на одну пуговицу и потянулся к бутылке. Они выпили, доели оставшуюся колбасу. Других деликатесов Кристина гостю не предложила – по той простой причине, что опять не успела сходить в магазин.

– Так в чем проблема? – удивился Виталий. – Тут поблизости есть ночные магазины?

Кристина припомнила магазин, работающий груглосуточно, но призналась, что никогда там не была.

– В самом деле, мне только и остается, что ночью бегать за картошкой, – улыбнулась она. – Но с кем же я детей оставлю? Они проснутся среди ночи, увидят, что меня нет…

– Испугаются? – посочувствовал Виталий.

Кристина захохотала:

– Сейчас! Разнесут все в щепки!

Они все еще смеялись, когда снова зазвонил телефон. Кристина вскочила:

– Это меня! Так поздно соседям не звонят!

Она вылетела в коридор, сорвала трубку и услышала противный голосок:

– Не спишь?

– Нет! – рявкнула Кристина. – Что тебе от меня надо, сопляк?! Ты что привязался?! Бабке своей звони, если делать нечего!

– Что, достало тебя все это? – предположил голосок, ничуть не смутившись таким холодным приемом. – Как поживаешь?

– Лучше, чем ты, придурок! – крикнула Кристина.

– Откуда тебе знать? – возмутился голосок.

– Оттуда! Нормальный человек не будет звонить среди ночи и морочить людям голову! Значит, ты псих, и место тебе – в психушке! Могу только посочувствовать!

– Скоро тебе будут сочувствовать, – пообещал голосок. И странно – Кристине вдруг почудилось, что он не такой уж и детский, как ей казалось сначала. В голоске проскользнула какая-то странная нотка… И самым странным было то, что Кристине эта интонация показалась знакомой.

Виталий, удивленный таким бурным разговором, выглянул из комнаты. Кристина взглянула на него и вдруг поманила к себе. Зажав трубку ладонью, она шепнула:

– Тебе ведь тоже звонятпо ночам и доводят? Ты кажется, говорил!

– Да! – оживился он. – И тебе тоже? А ну, дай я с ним поговорю!

Он выхватил у нее трубку, прежде чем она сама предложила ему сделать это. Глядя на его лицо, Кристина пыталась представить, что сейчас лепечет то противное создание на другом конце провода. И даже не подозревает, что слушатель уже другой… Виталий внезапно нахмурился и рявкнул:

– Это ты, что ли?! Я же тебе говорил – не звони больше, все равно поймаю, тогда не реви!

В следующий миг Кистина порадовалась, что отвезла детей к маме. Какими бы они хулиганами не были, но все равно не годилось, чтобы дети слушали такую забористую ругань. Ее саму эта лексика не шокировала – она даже любила, когда мужчина умеет со вкусом выругаться в нужную минуту. Виталий бросил трукбу и выдохнул:

– Черт, это тот же самый придурок!

– Тот, кто тебе звонит? – изумилась Кристина. – Да быть не может! Ты перепутал!

– Что я перепутал?! – он все еще кипел от возмущения и отпустил еще одну заковыристую фразу. – Извини, черт! Но не сошел же я с ума, голос как-нибудь узнаю! Это тот самый!

Тут она поверила – прежде всего потому, что нужно было как-то успокоить Виталия. Она видела, что он раскипятился не на шутку. Слышимость в доме была стандартная – и соседи в любой момент могли застучать по батарее. А что может быть хуже этого мерзкого стука во время свидания!

– Ну не переживай! – она обняла его за плечи и слегка дунула ему в шею. – Подумаешь… Хулиган какой-то. Мы пойдем в магазин или нет? Я предупреждаю – завтракать будет нечем!

Но и по дороге в магазин Виталий продолжал развивать ту же тему. Он в бешенстве рассказывал, что этот ненормальный ребенок (он употребил более сильное выражение) звонит ему как раз в тот момент, когда он засыпает, и говорит всякие идиотские вещи. Например, утверждает, что Виталию скоро станет не до сна, или еще того хлеще – что ему нужно получше приглядывать за своей дочкой.

– Какое ему дело до моей дочери! – выкрикнул возмущенный мужчина, и Кристине пришлось попросить его говорить потише – их могут принять за пьяных, а документов у нее с собой нет.

– Не хотелось бы закончить ночь в милиции, – ласково заметила она, беря его под руку.

Они накупили продуктов не на один завтрак, а минимум, на десять. Кристина пыталась остановить своего кавалера, шептала, что у нее не очень вместительный холодильник… Но Виталий просто тыкал пальцем в разные банки и упаковки, щедро расплачивался и спрашивал, что любит Кристина и что – ее дети. Женщина таяла от счастья – впервые кому-то из ее поклонников было небезразлично, чем питаются ее отпрыски. У нее даже зародилась слабая надежда, что сыновья смогут понравиться Виталию. Не затем, чтобы когда-нибудь называть его папой – этого она даже в самых радужных мечтах не предполагала. Но если они не будут ссориться хотя бы несколько недель… Это уже будет нечто новенькое.

– Ты понимаешь, – втолковывал ей Виталий, сидя за вновь накрытым столом у нее дома. – Я бы в самом деле решил, что это просто хулиганье донимает по телефону. Но откуда этот гад знает, что у меня дочка? Я уж и так и сяк прикидывал… В общем, предположил, что это, может, жена кого-нибудь натравила, чтобы меня расшевелить. Ну, чтобы я переживал за Машку. То есть, – поправился он, увидев выразительный взгляд Кристины, – бывшая жена, конечно.

– А ты у нее спрашивал? – меланхолично поинтересовалась она, красиво раскладывая на тарелке кусочки сыра. Самой есть не хотелось – Виталий начисто отбил ей аппетит своим расследованием. Она-то надеялась, что они проведут остаток ночи как-то по-другому.

– Спрашивал, конечно. Она отрицает. Говорит, что я все выдумал. Но я-то не могу подтащить ее к телефону и дать послушать!

– А у тебя есть определитель номера?

– Завтра же куплю! – пообещал Виталий. – Не желаю больше, чтобы этот гад смеялся надо мной. Нет, это кто-то неграмотный – неужели не пониммает, что его в конце-концов вычислят! Я все-таки считаю, что это кто-то из моих знакомых. Кто-то, кто после развода встал на сторону жены. А таких много было!

Кристина спросила, как в таком свете смотрится то, что тот же самый хулиган звонит и ей.

– Я твоих приятелей не знаю и твою семью не разбивала, – заметила она. – Я все-таки считаю, что нам звонят разные люди.

– Разные?! – он опять взвился. – Да это тот же самый придурочный голос! Неужели я не узнаю, я ведь не настолько пьян!

Кристина вздохнула и отодвинула тарелку с сыром. Она заявила, что если он желает продолжать тему телефонного хулиганства, то она предпочитает лечь спать. Но у нее есть предложение не спать всю ночь – если он, конечно, еще в ней не разочаровался…

С обоюдного согласия они выбрали второй вариант. Свечка к тому времени окончательно догорела, но Кристина нашла выход из положения. Над диваном висел фонарик, при свете которого она обычно читала перед сном. Она обернула фонарик свернутой в несколько раз розовой ночной рубашкой и осталась очень довольна результатом. И если при этом глухом розовом освещении ее и нельзя было принять за двадцатилетнюю девушку (как продолжал уверять Виталий), то и на свои тридцать лет она никак не выглядела. Об этом ей правдиво сообщило зеркало.

Утром Виталий поднялся раньше, чем она. Ему нужно было заехать перед работой домой, чтобы взять кое-какие бумаги. Он извинился, что не может отвезти ее к матери, чтобы забрать детей. Но Кристина даже обрадовалась этому – она не могла без страха представить, что может заявить ее мама очередному поклоннику. Например: «Она вас хотя бы чаем напоила? Да? Странно…» Или: «Кристина, ты хотя бы спросила у него фамилию? Потом не жалуйся! Вспомни, что было в июне, ты даже в милицию не смогла заявить, когда пропал кошелек». Или еще что-нибудь в этом роде. Женщина давно убедилась в том, что ее мать вовсе не горит желанием снова увидеть ее в подвенечном наряде. Когда Кристина выходила замуж в первый раз, мать радовалась. Когда дочь собралась замуж вторично, мать качала головой и строила мрачные прогнозы, которые, как ни удивительно, полностью сбылись. Кристина снова осталась с ребенком и без мужа. Мать довольно ядовито спрашивала, не достаточно ли плодить для нее внуков и не пора ли заняться зарабатыванием денег – благо, у Кристины это получается лучше, чем стирать и готовить обеды?

Но даже эти мысли не портили ей настроения, когда она явилась к маме за детьми. Картофельные бои, видимо, вчера затянулись – едва войдя в прихожую, женщина обнаружила на полу несколько клубней.

– Я с ума сойду, – пожаловалась ей мать. – Они меня вообще не слушаются! А ты неплохо повеселилась, вся зеленая. Круги под глазами… И от тебя пахнет водкой!

– Коньяком, – поправила ее дочь. – Мы пили коньяк. Очень дорогой!

– Так твой новый приятель еще и алкоголик?

Кристина быстро собрала детей. Те отбивались. Гриша заявил, что у него болит горло и он не желает идти в школу. Маленький Ваня заявлял, что тогда и он в садик не пойдет. Новый день вступал в свои права. Ночь миновала, оставив по себе отчетливый запах гари, ее ночная рубашка не выдержала нагрева довольно сильной лампочки и начала тлеть. Виталий даже предположил, что задымились они сами, так как возгорание случилось в довольно пикантный момент. Но Кристина быстро обнаружила источник дыма. Потом они проветривали квартиру, хохотали, разворачивая рубашку и разглядывая многочисленные черные пятна… А фонарик пришлось погасить совсем – абажур оказался вовсе не из стекла, а из пластика и сильно деформировался от жары.

– Твой приятель ничего не стащил? – поинтересовалась мать. – Лучше проверь сразу.

– Ой, мама, если бы ты знала, о чем говоришь, – Кристина сама удивилась – как мало ее задевали сегодня утром эти нападки! В другое время она бы тут же сорвалась на крик. – Он не только ничего не унес, он мне холодильник набил продуктами.

Про убытки, понесенные в виде ночной рубашки и фонарика, она распространяться не стала. Иначе мать непременно бы заметила, что Кристина неудачница и мужчины пользуются ее дурацкой доверчивостью.

– Купил продукты? – удивилась мать. – Странно. Ты что – не покормила его? Не удивлюсь, если он тебе больше не позвонит.

– Посмотрим, – Кристина взглянула на часы и подхватила детей. – Мы побежали, я на работу опоздаю. Кстати, насчет звонков… Боюсь, телефона у меня очень скоро не будет. Ты не могла бы позвонить соседям и попробовать их уговорить не отключать меня? Моего голоса они уже не выносят, может, хоть тебя послушают?

Мать наотрез отказалась. Она мотивировала это тем, что без телефона Кристина станет серьезнее и, во всяком случае, перестанет приглашать к себе всяких подозрительных личностей. Не будут же они посылать ей телеграммы!

– Вот и проверишь, серьезный у тебя поклонник или нет, – сказала она на прощание. – На тебя-то я уже давно рукой махнула! Мне детей жалко.

Развезя мальчишек по школам и детским садам, женщина отправилась на работу. В обеденный перерыв, сидя в пиццерии, она посекретничала с одной из сотрудниц – менеджером по продажам, у которой была приблизительно та же картина на личном фронте. Ребенок, бывший муж, являющийся в гости раз в год, и приятель, который вот уже долгое время колебался – жениться или вовсе расстаться. Кристина сообщила, что встретила потрясающего во всех отношениях мужика. При упоминании о ресторане избалованная сотрудница только пожала плечами, заявив, что так все начинают, а заканчивают далеко не многие. Описание свидания при постоянно гаснущих свечах тоже особых эмоций не вызвало. Зато, когда Кристина описала поход в ночной магазин и закупку огромного количества продуктов, та отложила только что надкусанный кусок пиццы:

– Слушай, а у него, наверное, серьезные намерения… Мужик не будет так просто заботиться о чужом холодильнике. Это для них священный предмет. Ты уверена, он понял, что у тебя двое детей?

– Я сама ему рассказала, – гордо сообщила Кристина.

– Ну, тогда держись за него зубами! И попробуй заглянуть ему в паспорт. Он может сколько угодно говорить, что разведен, но штамп о разводе – это штамп о разводе. Если он есть – считай, что тебе крупно повезло.

Кристина и сама так считала. У нее сохранялось великолепное настроение вплоть до конца рабочего дня – пока не позвонил ее старший сын.

Гриша весело сообщил, что когда вернулся домой из школы, в дверь позвонила соседка, и он открыл. А она пришла не одна, а с монтером – и тот сейчас отрежет им телефон.

– Они разрешили мне тебе позвонить, – заявил Гриша. – В самый последний раз! Мам, я должен им отдать телефон, или не надо?

– Телефон не отдавай, я сама его купила! – испуганно закричала Кристина. – Позови мне монтера. Нет, лучше соседку, тетю Люду! Люда?! Ну что же вы делаете, мы же столько раз об этом говорили! Неужели вам жалко, что я пару раз в день куда-то звоню! А дети?! Они же дома одни сидят! А вдруг что-то случится, вдруг пожар, вдруг…

Соседка посоветовала ей не говорить глупостей. Она очень официальным тоном заявила, что впервые услышала о том, что к ее линии подключен кто-то еще. Обнаружила это вчера вечером и немедленно отправилась на телефонную станцию. И пусть Кристина не выдумывает глупостей, а лучше собирает деньги на уплату крупного штрафа. Такие вещи даром не проходят. Кристина попросила позвать монтера и, поговорив с ним не больше двух минут, поняла, что надеяться не на что. Оказалось, что она совершила крупное правонарушение и никаких скидок на сложные семейные обстоятельства ожидать нечего. Кладя трубку, она подумала, что Виталий даже позвонить ей не сможет. К счастью, у нее был его номер телефона.

Поймав себя на этой мысли, она даже испугалась немного. Случилась такая неприятность: она потеряла телефон – необходимую, привычную, такую любимую вещь. А ее волновало только одно – когда она опять увидит нового приятеля. «Неужели я опять влюбилась? – в ужасе подумала Кристина, доставая пудреницу и критически осматривая свое лицо. – Ну я еще ничего… Вообще-то, почему бы и нет? Главное, чтобы он подольше не встречался с моей мамой. Никто не умеет делать мне лучшую антирекламу, чем она!»

Потом ей пришло в голову, что отключение телефона имеет, кроме массы неудобств, одно положительное свойство – теперь ей никак не сможет позвонить обладатель того подленького голоска и испортить ей сладкие сны. «Представляю, как будет злиться этот придурок, набирая мой номер и постоянно попадая к соседям!

– мстительно подумала она. – Да, а соседи-то как обрадуются! Ну что ж, эти тоже получат по заслугам! Лишить телефона двух маленьких детей! Мне даже врача будет неоткуда вызвать! Пусть теперь сами общаются с этим маньяком! Надеюсь, они ему понравятся!»

И развинтив тюбик помады, Кристина победно подвела губы.