Глава 9

Угловую комнату наполняли запахи жареного мяса и картофеля. Крабовый салат, зелень, яйца, фаршированные лу-ком и рыбой… Делон громко жевал, то и дело берясь жирными пальцами за бокал с вином. Тамара ела неторопливо, без видимого аппетита, позвякивая ножом и вилкой, нарезая на мелкие кусочки подрумяненные куски мяса. А гость, которого привел Делон, отведал понемногу от всех блюд, как будто только для того, чтобы иметь повод расхвалить кулинарные способности Марины. Теперь он сидел откинувшись на спинку стула, изредка поднося бокал к губам, с которых даже в то время, когда он, пил, не исчезала приветливая улыбка. Улыбка слишком постоянная, чтобы быть настоящей, как подумала Марина. Она сидела прямо напротив него, отодвинув стул подальше от стола, тесно сдвинув колени под белым, слишком широким для нее халатом, в который ее вырядила Тамара. Ворот халата был отделан лебяжьим пухом, и он щекотал ей шею всякий раз, когда она наклоняла голову. А наклоняла она ее часто, стараясь не смотреть на гостя. Он, напротив, глаз не сводил с Марины. С того самого момента, когда он вошел в квартиру, он только на нее и смотрел, только с ней и разговаривал, как будто она была самой важной персоной в этом доме. Говорил много, не останавливаясь, но все как будто ни о чем. Его речи казались Марине фальшивыми, как его любезная улыбка. Любезности, комплименты, ничего не значащие слова… Марина едва отвечала, отделываясь короткими «да» и «нет». Ей не понравился этот человек, которого она успела рассмотреть, взглядывая исподлобья. Ему было лет тридцать пять. Темные волосы, худощавый, нервного сложения. Очень высокий лоб, подвижные брови, яркие блестящие карие глаза навыкате. Одет неброско, но со вкусом. Речи и манеры обнаруживали совсем другое воспитание и образование, чем у Делона. И руки… Тонкие, белые, почти сверкающей белизны руки с длинными искривленными пальцами, находящимися в постоянном движении. Этим пальцам словно необходимо было что-то мять, трогать, комкать. Эти руки произвели на нее неприятное впечатление. Она старалась на них не смотреть и отшатнулась невольно, когда он, увидев, что она поднесла к губам сигарету, перегнулся через стол с зажигалкой.

– Я вас напугал? – со своей вечной улыбкой осведомился он, заметив ее движение.

– Это от неожиданности.

Она нехотя прикурила от горящего перед ней язычка пламени. Откинулась как можно дальше на спинку стула. «Что у него общего с Делоном? – подумала она. – Чем он занимается?»

Из разговора с Тамарой она уже знала, что целью его визита были вовсе не отбивные и не созерцание чавкающего Делона, а она. «Значит, именно ему Делон задумал меня продать… – соображала она. – Он говорил, одному человеку нужна баба… Именно такая, как я… Что он имел в виду? Мой возраст? Хозяйственные привычки? Мою беззащитность? Образование? Господи, что у него за руки!» Она слегка вздрогнула, попытавшись замаскировать это движение, запахивая полы халата. Чувствовала себя так, словно сидела в клетке с тремя хищниками и от каждого можно было ждать нападения. Тамара казалась ожиревшей, покалеченной в боях волчицей, натравливающей своего отпрыска на след дичи, которую сама уже не может догнать. Делон – волк молодой, сильный, жестокий даже в своей слабости… Кто же был Вадим – так представился ей гость, – она даже догадываться не могла, и это тревожило больше всего. Блестящие, как в лихорадке, глаза, подернутые влагой, улыбка, склеившая губы, беспрестанное движение пальцев… Несомненно, хищник, даже, может, более опасный, чем они, – опасный из-за своей показной доброжелательности, более хитрый и изощренный. «Чем же он промышляет? – этот вопрос не давал ей покоя. – Чем питается? Падалью? Не похоже… Это охотник, видно по всему… Но какую же роль он приготовил для меня?»

Марина вздрогнула оттого, что ее громко окликнули по имени. Окликнул Вадим – оказывается, он уже некоторое время что-то говорил, а она, задумавшись, не слышала.

– Замечтались, Мариночка? – сладко улыбнулся он. – Жаль вас отрывать от размышлений, но мне, к сожалению, пора идти… Я хотел спросить, не согласитесь ли вы на днях навестить меня? Так, для закрепления счастливого знакомства? У меня дома собрана небольшая коллекция пейзажной живописи… Мне хотелось бы, чтобы вы высказали свое мнение. Вы ведь интересуетесь пейзажной живописью?

«Я интересуюсь пейзажной живописью? – изумилась Марина про себя. – Вот уж никогда…» Видимо, вопрос о ее художественных вкусах Вадим задал ей как раз тогда, когда она отделывалась от него своими «да» и «нет», не очень-то вслушиваясь в его голос. Теперь пришлось подтвердить свой горячий интерес к пейзажу.

– Прекрасно! – обрадовался Вадим. – Я надеюсь, что смогу вас пригласить в ближайшее время…

Хотя Марина смотрела в этот миг на него, она успела боковым зрением заметить, что Тамара и Делон обменялись молниеносными взглядами. Во взгляде Делона было торжество. И ей стало ясно, что это приглашение имеет для них особое значение. Вадим приглашает к себе ее – пленницу… Сделка состоялась! На свое счастье или несчастье, она подошла этому человеку… У нее задрожали ноги, и она еле смогла встать вместе со всеми из-за стола.

– Я скоро увижу вас. – Вадим взял ее руку своими сухими и горячими пальцами, склонился и поцеловал чуть повыше запястья. Его губы тоже были сухи и горячи, как будто этого человека сжигал внутренний жар, замаскированный внешней благопристойностью. Ей вспомнились слова Тамары: «Мой-то прост… А есть такие, с виду ласковые, а тронь-ка их…» «Не Вадима ли она имела в виду? – подумала Марина, отнимая от него руку. – Она ведь еще вчера знала, кому Делон собирается меня всучить… Что она там еще говорила? „Сволочь, но не больше, чем все мужики…“ Все это пустые слова! Хотела бы я, наконец, узнать, кто он такой!»

Провожая гостя, Тамара и Делон вышли в прихожую, демонстративно прикрыв за собой дверь, на тот случай, если бы Марине вздумалось двинуться за ними. Но она не сделала бы ни шагу в ту сторону, хотя самое время было подслушать их разговор. Ее рука горела от прикосновения его пальцев и губ, а в голове не осталось ни одной связной мысли. Только в висках стучала кровь, как будто кто-то ударял молоточком, как на аукционе: «Продано! Продано!»»

Громко хлопнула входная дверь, забренчали замки. Судя по голосам, Тамара и Делон удалились в кухню обсудить состоявшуюся сделку. А в том, что она состоялась, Марина была уверена. Но она даже не попыталась повторить вчерашний трюк со стаканом и подслушать их из соседней комнаты. Что бы они ни говорили сейчас, в какие подробности ни вдавались – узнай она все это, ничего не могла бы сделать. «Что толку знать, за сколько они меня продали? – сказала она себе. – Он купил меня, значит – конец. А если бы я ему не понравилась? Что было бы со мной? Осталась бы здесь? Тамара бы этого не допустила.»

Она прошлась по комнате, взглянула в зеркало. Эта черная челка, уменьшенные темной помадой губы, глаза, подведенные так, что казались раскосыми… Почти неузнаваемое лицо. И, глядя на женщину в зеркале, Марина, как ни странно, меньше ощущала весь ужас случившегося с нею – как будто все это случилось не с ней, а с этой женщиной, не имеющей к ней отношения. «Новая жизнь… – Она словно пробовала эти слова на вкус. – Черт, я, кажется, поддаюсь проповедям Тамары! Какая там жизнь! Поддельная, как это лицо! – Она отвернулась от зеркала. – Его руки… Есть в них что-то отталкивающее… Представить только, что касается меня этими руками! Что же в них такое, что именно?! Искривленные пальцы? Ну, это, может быть, последствия артрита. У этих рук какое-то особое выражение, они выражают больше, чем его лицо. Если бы я могла знать, что… Надо приготовиться к худшему. Надеяться глупо… Нет, надо надеяться! Если я смирюсь со всем, я погибну! Зачем было оставаться в живых?! Неужели только, чтобы жить во что бы то ни стало?! Да я перестану уважать себя… Хотя и теперь уважать не за что. Но я вырвусь! Вырвусь! Как знать, может, он не станет стеречь меня так, как Тамара?»

В комнату через приоткрытую дверь протиснулись кошки. Черная, привлеченная запахом мяса, вскочила на стол и принялась обнюхивать тарелки. Найдя уцелевшее фаршированное яйцо, жадно принялась потрошить его, извлекая кусочки лосося, давясь, судорожно глотая… «Совсем как Делон», – усмехнулась Марина. Другая, белая кошка, более жирная, сидела на полу, задрав кверху морду и не решаясь последовать за подругой.

Дверь распахнулась, раздался звук сабо.

– Ах, паршивки! – замахнулась Тамара на кошек. Впрочем, настроена она была благодушно.

«Знает, что получит за меня деньги, вот и не злится!» – подумала Марина. Тамара расположилась в кресле и блаженно вздохнула. Прикрыла глаза.

– Ну, как он тебе? – полюбопытствовала наконец Тамара. – Хорош?

Марина неопределенно пожала плечами.

– Дурында! – прокомментировала этот жест Тамара. – Да за одного такого можно пять таких, как мой красавец, отдать!

Она сощурилась, глядя на Марину.

– Ни за что не поверю, что ты втюрилась в моего дурака, – холодно сказала она. – Вадим тебе больше подходит.

– Вам, лучше знать! – Марина не глядела в ее сторону.

Тамара засмеялась хмельным смехом. Распахнула на груди кофту, чтобы освежиться. Из-под слоя пудры на ее щеках проступили красные пятна.

– Не буду врать, что спала с ним! – Ее глаза сверкали бесовским весельем. – Мое время давно прошло, что уж там… Но, по словам верных людей, знаю, что не пожалеешь… Это мужчина, дурочка, по сравнению с ним мой – просто придурок…

– Не жалуете вы своего сына…

– А ты не дерзи. – Тамара уже не выглядела пьяной. – Будешь дерзить – пропадешь. Дерзкие бабы тоже не всем мужикам нравятся.

– А не хочу нравиться.

– Приходится! – вздохнула Тамара. – Да ты особенно не старайся, ты сейчас в такой поре, когда хочешь не хочешь – нравишься.

– Кому это?

– Да хоть Вадиму. Что, разве не заметила?

– Ничего не заметила.

– Слепая или притворяешься? – удивилась Тамара. – Он же тебя в гости позвал!

– Ну так что?

– Да не картины же смотреть?!

Марина закусила губу, поняв, что противоречить не имеет смысла.

– А пока, убери-ка со стола, моя милая! – приказала Тамара.

Марина стала составлять тарелки в стопку. Кошки соскочили на пол. Хлопнула входная дверь. Делон ушел.

Весь день Марина бродила по дому в каком-то отупении. Тамара коротала время в угловой комнате, попивая вино и непрерывно зажигая сигареты, пока воздух не стал синим от дыма. С Мариной она не разговаривала. Та с тоской смотрела то на запертую дверь, то на окна в проводах сигнализации, то на телефон, стоявший в прихожей. У нее мелькали дикие мысли – взять на кухне топорик, которым она колотила отбивные, и грохнуть по голове Тамару… Выскочить в окно, как есть, в дурацком халате, броситься к первому же прохожему. Но ей было ясно, что все это пустые фантазии. Сам воздух этого дома словно душил и обессиливал ее. К вечеру даже Вадим не казался ей таким уж противным. «Может, это и к лучшему, – малодушно думала она. Закрывала глаза, стараясь не думать о его руках. – Света, Света… – думала она в отчаянии. – Ты-то, наверное, думаешь, что я умерла! Может, мне удастся позвонить от Вадима… Хорошо, что я помню твой телефон! Телефон… – Она похолодела. – Ее телефон в моей записной книжке! Она ведь вписала его туда, своей рукой! Записная книжка была в сумочке, а сумочка… Исчезла! Господи, она попала к Делону! Он общался с ее любовником и конечно знал телефон! Стоит ему просмотреть книжку – и он поймет, что я была связана со Светой! Мне-то уже, пожалуй, ничего не грозит, со мной все уже случилось, что было можно… Но она может погибнуть! Ей не удастся отвертеться… – Марина попыталась взять себя в руки. – Хотя с какой стати он станет просматривать книжку? Ведь он даже не подозревает, что у нас могут быть общие знакомые! Тамара сказала, что мои документы в помойке… Ей стало холодно. Она стояла в кухне, глядя в окно. За окном шел дождь. Он заливал давно не мытые стекла, стучал по подоконнику, сотрясал красные гроздья рябины… „Только бы они уничтожили эту книжку!“

Делон вернулся поздно вечером, вымокший и довольный. Марина в это время лежала на кровати в его комнате. Он открыл дверь и окликнул ее:

– Эй, не спишь? На, держи!

Рядом с ней на кровать упали три больших пакета. Он закрыл дверь и пошел в комнату к матери.

Марина, чтобы чем-то заняться, принялась разрывать свертки, один за другим. В первом оказался шикарный белый костюм из дорогого магазина. Она подняла пиджак и приложила его к себе. Он, был впору. «Как он угадал? – подумала она. – Может, подбирал по моему старому костюму?» В другом пакете был тонкий свитер с высоким воротом из синей шерсти. В третьем – светлые туфли из мягкой кожи. Одну туфлю она надела, отметив, что на таких высоких каблуках ей еще не приходилось ходить.

– Теперь хоть замуж!

Она вздрогнула от голоса Тамары. Та вошла неслышно.

– Зачем мне это?

– В гости пойдешь. Скажет еще, что мы тебя в черном теле держим. Неплохо выбрал, а?

– Это Делон выбирал?

– Он. В тряпках кое-что понимает. Девчонкой бы ему родиться… Оденься!

Марина подчинилась.

– Прямо жалко отпускать! – вздохнула Тамара. – Ходишь неуверенно. Ты походи по квартире, привыкни… Есть с нами будешь?

Марина мотнула головой.

– Не хочешь – не надо. Гляди веселей!

Тамара закрыла дверь. Через минуту в кухне забубнили голоса – ее и Делона. Марина взглянула на столик рядом с кроватью. Стакана больше не было. Она тихонько вышла в коридор, стараясь не стучать каблуками. Ноги сразу заныли, потому что она шла почти на цыпочках. «Невозможное дело, я упаду!» – подумала она. Постояла, прислушиваясь к голосам, доносившимся с кухни. Дверь была прикрыта, разобрать что-нибудь было невозможно. И тут она обратила внимание на дверь. В полутьме ей было трудно сразу понять, что именно в ней изменилось, но то, что перемена произошла, она почувствовала. Осторожно подошла поближе. Кодовый замок! Круглая стальная коробочка была сдвинута на одну из половинок двери. Цепочка, как и прежде, висела свободно, из большого замка торчал ключ. У нее забилось сердце. Она прислушалась к голосам на кухне – гудят. Вроде не ссорятся, не выясняют отношения… «Пришел радостный, под мухой, не запер дверь как следует… Расслабился, думает, что я уже никуда не денусь… Я могу выйти!» Она осторожно взялась за ключ. Повернула. Он шел плавно, замок был хорошо смазан. Засов выходил из гнезд, не щелкая, не застревая… Второй замок она открыла еще легче, оттянув в сторону до упора рычаг. Легкий щелчок. Она сама еле услышала его. Этот замок тоже был открыт. Теперь она взялась за засов. Он доставил ей немало мучений, так как туговато двигался в скобах. В конце концов и он был отодвинут. Дверь открылась бесшумно. Она проскользнула на лестничную клетку, каблуки стукнули о цемент, и этот стук показался ей громом. Она живо сняла туфли и босиком, сжимая их в руках, кинулась к лестнице. В этот миг распахнулась другая дверь, выходящая на площадку, и оттуда выглянула старушка. Марина оцепенела. Старушка тем временем, округлив глаза, делала ей знаки рукой, приглашая зайти.

– Сюда, скорее! – умоляла старушка.

Марине почудился шум в квартире за ее спиной, и почти не сознавая того, что делает, она бросилась в приоткрытую старушкой дверь. Оказавшись в прихожей, такой же точно, как в квартире Тамары и Делона, только бедно обставленной и запущенной, прижалась спиной к стене, боясь упасть. Старушка закрыла дверь и припала к глазку.

– Вроде никого! – сообщила она наконец. – Идем, миленькая!

Она провела ее в комнату, соответствующую той, которую занимал Делон. Марина опустилась на продавленный диванчик.

– Ты что, убежала, миленькая? – Старушка жалостно смотрела на нее.

– Спрячьте… – только и смогла вымолвить непослушными губами Марина.

– Спрячу, спрячу! – замахала руками старушка. – Я уже раз прятала… Совсем девочка была… Тоже так вот выскочила, они за ней… Ах, зверье! Если бы не я, ей бы не убежать! У меня два дня пересидишь… Они тут искать не будут, мы в контрах… Ты сиди, сиди!

Марина кивнула.

– Я отблагодарю…

– Чего там! Я сбегаю посмотрю, не идут ли…

Старушка вышла, прикрыв дверь. Марина откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. «Убежала! Так просто!» – сама не веря, повторяла она. Прислушалась. На площадке было тихо. «Спасла, – подумала о старушке. – Надо же, не побоялась!»

Дверь, ведущая на лестницу, открылась. Марина привстала навстречу этому звуку. В прихожей раздались шаги. Стучали сабо… У нее замерло сердце. В комнату вошли Тамара и Делон, дожевывающий что-то на ходу. За ними шла старушка.

– Вот, – указала она на Марину.

Тамара кивнула, бросила уничтожающий взгляд на Делона:

– Ты когда научишься двери запирать?

Она влепила ему пощечину. Он закусил губу, глаза потемнели. Та обратилась к Марине:

– Сама пойдешь?

Марина встала, прижимая к груди туфли. Сделала шаг, другой. Ноги ее не удержали. В глазах потемнело. Она упала на пол.

Очнулась на диване, где провела предыдущую ночь. Первым, что она увидела, была белая кошка, испуганно глядящая на нее совиными глазами. Потом перед ней блеснул стакан с водой. Его протягивала Тамара.

– Выпей!

Марина покорно приложилась губами к стакану. Вода показалась горькой. «Опять, – подумала она, – что-то сыпанула».

Тамара протянула конфету.

– На, заешь, ишь как тебя перекосило!

Марина отказалась. Тамара развернула фантик, вздохнула, отправила конфету в рот. Опустилась в кресло, лицом к Марине. В глазах ее появилось странное выражение.

– Как себя чувствуешь? – разжевав конфету, осведомилась она.

Марина не ответила. Неизвестно, что больше одурманивало, – снотворное или ощущение бессилия. Если бы Тамара принялась ее душить, она не подняла бы руки, чтобы защититься.

– Говорила я тебе… – беззлобно отметила Тамара. – Отсюда не убежишь.

– А… соседка ваша…

– Бабка? Да она меня знает… Раньше тоже жили рядом. Только не здесь, сюда я ее потом взяла. Несчастная старуха, одинокая. Если бы не я, она бы пропала.

– Ясно. – Марина проглотила горькую слюну. Снотворное понемногу начинало оказывать действие, правда медленнее, чем в прошлые разы. Она спросила, едва ворочая отяжелевшим языком: – Значит, бабка вроде швейцара?

– Целый день в глазок смотрит. Это для нее вроде «Санта-Барбары».

– А что я у вас, она знала?

– Знала, да еще и видела тебя. Спящую. Я специально показывала, чтобы она не ошиблась.

– А кто я такая, знала?

– Ясно! Невеста ты моему сынуле. Только вот сомневаешься, выходить за него или нет. Сбежать можешь. Вот она и стережет.

– А таких невест до меня много было?

– Было, было… Вот она и переживает – копается парень в девках, никак выбрать не может. Он ей вроде внука.

– А про девочку она говорила… Которая сбежала… Это правда?

– Девочку? – удивилась Тамара. – Может, и был кто, не помню. Но чтобы сбежала – такого не было. Либо полюбовно уходили, либо тут сидели…

– И она так и не знает, чем вы занимаетесь?

– А ты знаешь? – Тамара рассмеялась.

Она встала с кресла и принялась расстегивать на Марине пиджак. Та была уже не в состоянии раздеться.

– Всю пыль собрала! – посетовала Тамара. – Зачем он белый купил?

Марину пошатывало.

– На первом этаже… – бормотала Марина. – Тоже ваши швейцары живут?

– На первом этаже, – Тамара усмехнулась, – лейтенант милиции живет. С семейством. Напротив – слесарь Вася, алкаш. И жена его – блядь первостатейная.

– И лейтенант вами не занимается? – сонно удивилась Марина.

– Лейтенант – друг детства моего сынули, – снисходительно пояснила Тамара. – А занимается он Васей и его женой – как нажрутся, начинают концерты давать… По три раза в неделю…

Она погасила свет и вышла.

Когда Марина проснулась на другое утро, ее измученное тело отказывалось двигаться, отуманенный снотворным мозг – соображать. Она через силу поднялась, натянула халат, поплелась в ванную. Плеснула в лицо холодной водой. Тамара окликнула ее из кухни:

– Иди сюда! Кофе выпей.

Марина вошла и уселась за стол. Тамара подала чашку остывшего кофе. Она сделала несколько глотков.

– Лучше? – спросила Тамара. – Рожа-то опухла.

– Ну и что?

– Тебе надо быть в форме. В гости поедешь.

– Разве сегодня?

– Он звонил утром, когда ты спала. Зовет сегодня. А зовет – надо идти. – Тамара испытующе посмотрела на нее. – За вчерашнее не виню. Понять можно. Но на этом все твои приключения окончены.

«Еще бы за вчерашнее ты меня винила, – подумала Марина. – Деньги небось уже получила».

– Ну что молчишь?

– Голова болит…

– Аспирину хочешь?

– Хватит таблеток! И так еле жива…

– Что вы все такие обидчивые? Мой тоже на меня за вчерашнее дуется. А что такого? По головке мне его, что ли, погладить? Ты лучше приободрись, а то разлюбит!

– Кто?

– Вадим!

– А, он же влюбился… С первого взгляда.

– Ну, пусть не влюбился. Зато сразу увидел, что здесь тебе не место. А у Вадима тебе будет хорошо. Хоть поговорить будет с кем. – Тамара рассмеялась, хрипловато и добродушно. – Знаю, тебе со мной, с моим-то ПТУ, невесело… А он вообще тупой, – заметила она, имея в виду сына.

Зазвонил телефон. В комнате Делона открылась дверь. До этого Марина была уверена, что его нет дома. В прихожей раздался голос:

– Опять ты? Вроде договорились… Что? Да ну? Я от нее не ожидал… Вот стерва, а?! Так и написала? А раньше ты не замечал ничего такого?.. Ну, я прямо не знаю… Жалко все же… Да. Да. Придем.

– Кто звонил? – крикнула в коридор Тамара.

– Вадька, – хмуро отозвался Делон.

– Что он сказал?

– Потом.

Делон появился на пороге кухни, бросив косой взгляд на Марину.

– Вы идете или нет? – повысила голос Тамара. Она выглядела очень обеспокоенной. – Марина, выйди!

Все время, пока те разговаривали на кухне, она просидела в комнате Делона.

Через полчаса в комнату вошла Тамара. Она выглядела уже не такой расстроенной, хотя, как видно, рассказ Делона ее не повеселил.

– Собирайся, – бросила она Марине. – Оденься, я тебя подкрашу, причешу… В последний раз.

– Я сюда не вернусь? – спросила Марина, поднимаясь с постели.

– Там будешь жить.

– Вадим звонил? А что случилось?

– Ничего. Домашние дела…

«Да на ней лица нет! – удивилась Марина. – Однако что бы ни случилось, Вадим своего решения не изменил…»

Она прошла за Тамарой в угловую комнату. Переоделась во вчерашний костюм. Тамара усадила ее перед зеркалом и взялась за прическу. Подкрасила ей глаза и губы на вчерашний манер.

– Поняла, как это делается? – спросила она, разглядывая в зеркале лицо Марины. – Теперь краситься будешь сама.

Марина кивнула. Она согласилась бы с чем угодно, только бы не чувствовать больше прикосновений этих жестких пальцев.

– Он завезет тебя по дороге сфотографироваться, – продолжала Тамара. – На паспорт. Веди себя тихо.

Марина кивнула. «На паспорт… Значит, все решено. Во всяком случае останусь жива. Зря документы заказывать не будут».

– Все, вставай! – Тамара оглядела ее с ног до головы. Слабо улыбнулась, словно о чем-то задумавшись. – Не поминай лихом. А еще лучше – совсем забудь.

Марина не ответила.

– Все, иди! – Тамара отвела взгляд, опустилась в кресло. Когда Марина выходила из комнаты, она услышала, как за ее спиной щелкнула зажигалка.

Делон ждал в коридоре, готовый к выходу. Он расфрантился – голубой костюм, белая рубашка с открытым воротом, остроносые итальянские туфли. Колец на пальцах было еще больше, чем в тот день, когда Марина увидела его впервые. Черные волосы он зализал назад, они блестели от геля. В довершение всего при каждом движении он распространял вокруг себя облако цитрусовых ароматов.

– Пойдем! – Он взял ее под локоть, отпер дверь, и они вместе вышли из квартиры.

Машина стояла у подъезда. Делон, не давая времени оглядеться по сторонам, открыл дверцу и велел ей садиться и вести себя тихо. Она уселась в кресло рядом с водительским. Он обошел машину и сел рядом. Когда включил зажигание, Марина от всей души пожелала себе никогда больше не возвращаться в этот двор.

Он проехал несколько улиц, затормозил возле фотоателье. Повернулся к ней:

– Если спросят – твоя фамилия Григорьева. А вообще-то рта не раскрывай. Ясно?

Она кивнула. Они вышли из машины, он провел ее в помещение ателье, все время поддерживая под локоть, как-будто она была не в состоянии ходить без опоры. Перед ней вспыхнул яркий свет.

– Готово. Завтра после обеда.

Делон спрятал в карман квитанцию на имя Григорьевой, и они вернулись в машину. Он повеселел и включил магнитолу. В уши ударил рэп. Она не решилась возразить, а самому Делону было, видно, все равно, что слушать. Он вел машину, лавируя во все уплотняющемся потоке транспорта. Марина замечала, что они двигаются к центру. Мимо промелькнуло метро «Новослободская», кинотеатр «Россия»… Теперь они ехали по Тверской, в сторону Кремля. По сторонам то и дело мелькали милицейские посты, но Марине казалось, что они патрулируют какую-то другую планету. Делон свернул в переулки и через полчаса выбрался на Солянку. Обогнул белую церковь с черными куполами, свернул еще пару раз и остановился в тихом переулке, рядом с большим старинным домом с колоннами.

Они вошли в просторный гулкий подъезд, выкрашенный кремовой краской, поднялись на лифте на четвертый этаж. Там Делон остановился перед высокой, обитой светлой кожей дверью и позвонил. С порога заулыбался Вадим.

– Рад вас видеть! – Его улыбка адресовалась Марине. С Делоном он обменялся быстрым взглядом, но не настолько быстрым, чтобы Марина его не заметила. – Уж вы меня простите, я живу один, скромно, по-холостяцки…

Скромная холостяцкая квартира показалась Марине уютной и обставленной с обдуманной, не кричащей роскошью.

Может быть, на чей-то взгляд она бы и не показалась роскошной – если не знать, сколько может стоить пейзаж на стене, чуть ли не кисти Буше, или огромные часы в стиле ампир, стоявшие в углу гостиной. Эти часы, с бронзовыми колоннами и дерущимися амурчиками наверху, привлекли внимание Марины. Она огляделась. Мебель старинная, но в хорошем состоянии, после реставрации. Ноги тонули в пушистом ковре кофейного цвета. Вся стена над длинным диваном с изогнутой спинкой увешана ландшафтами в позолоченных рамах. На столе лампа в шелковом абажуре – дневной свет сюда не проникал – оба окна скрыты за кремовыми портьерами.

Часы пробили половину третьего. Звук был чистый и глубокий.

– Вам нравится? – спросил горделиво Вадим. – Антиквариат – моя страсть! Особенно живопись и часы… А, да, вы, наверное, видели у наших друзей часы на кухне? Фарфоровые? Мой подарок.

– С пастушком и пастушкой? Помню.

– На кухне им, правда, не место. Я не советовал, да… Уж подарил – пропало!

Вадим засмеялся. Делон со скучающим видом уставился на часы, словно не понимая, как можно долго о них толковать. Вадим опомнился.

– Извините, Марина, мы вас на минутку оставим. Наши скучные мужские дела… Вы посмотрите пейзажи! Вон тот – Бенуа!

Делон исчез с Вадимом в соседней комнате. Дверь они плотно прикрыли. Марина успела заметить там высокие книжные шкафы с рядами вызолоченных корешков. Видимо, это была библиотека. Она прошлась по гостиной, дотрагиваясь пальцами до всех предметов, попадавшихся ей на пути. Нигде ни пылинки, все сияет. «Если нет жены, то горничная точно есть», – подумала она. И тут же замерла на месте, не веря своим ушам. Из библиотеки до нее донеслись звуки музыки. Симфонический оркестр исполнял Моцарта. Она прижала ладони к ушам, потом отняла их. Нет сомнений! Уж эту-то арию из «Женитьбы Фигаро» она слышала по радио тысячу раз! «Так, значит, это… любовник Светы!» Она помертвела. Значит, она снова попала на место, которое когда-то занимала ее сестра! И этот любовник – а в том, что он станет ее любовником, она не сомневалась – достался ей по наследству! Она опустилась в кресло. «А я-то, дура, собиралась просить ее о помощи! – мелькнуло у нее в голове. – Где же она? Что-то неожиданное… Делон говорил, что от нее не ожидал. Спрашивал, не повредилась ли она в уме… Говорил, что она что-то написала. Вадим купил меня, чтобы я заняла место Светы! Давно хотел променять ее на кого-нибудь другого… Что она сделала? Что она сделала с собой из-за меня?»

Она сжала виски руками. В эту минуту она ненавидела Моцарта, Делона, Вадима, весь мир, включая саму себя. «Я ее подсидела… Но разве можно было предположить! Если бы ей удалось тогда вытащить меня из квартиры, я не заняла бы ее место… Она сама не знала, как нужно было меня спасти! Господи, только не самоубийство! Вчера, во время визита к нам, Вадим был совершенно спокоен. Ясно, ничего ей еще не сказал, не хотел рисковать – вдруг я не подойду… Сегодня утром, она сделала это сегодня утром! А спустя несколько часов я оказалась здесь! Вадим пригласил меня на ее роль, сомнений нет… Значит, не опасается ее возвращения. Значит, она скорее всего мертва… Неужели у него хватило хладнокровия принять меня через несколько часов после ее смерти? Тогда это чудовище!»

Она кусала губы, прислушиваясь к звукам музыки.

«Сейчас он расплачивается с Делоном. Да уж, безотходное производство – Делон умудрился продать своего свидетеля… Свою жертву… Уверен, что я не выберусь отсюда… – Она попыталась собраться с мыслями. – Если обнаружится, что я знала Свету, если найдут ее телефон в моей записной книжке… Тогда точно не выберусь! А если не найдут… Если я буду делать вид, что ничего не подозреваю, ни на кого зла не держу… Не понимаю, куда я попала, в чем принимаю участие…»

Музыка смолкла. Мужчины вернулись в гостиную. Делон сиял. Вадим улыбался ей. Она поднялась, и, видимо, на ее лице было написано что-то, что встревожило Вадима.

– Что такое, Мариночка? – забеспокоился он.

– Душно, – солгала она.

– Присядьте! – Вадим заботливо усадил ее. – Я сделаю вам кофе… Наш друг уходит, попрощайтесь с ним…

Ей вдруг захотелось вцепиться в Делона, не отпускать его. «Этот, по крайней мере, прост…» – снова припомнились ей слова Тамары…

– Я пошел, – сказал Делон, мельком глянув на нее. – Может, еще увидимся…

Вадим вернулся, проводив гостя.

– Вам получше? – обратился он к ней. – Бокал вина?

Она кивнула.

– Рислинг? Мускат? Может быть, бордо?

– Как хотите! – Его преувеличенная любезность утомляла Марину.

Вадим открыл буфет и достал узкую бутылку.

– Тогда бордо… Оно легкое и бархатистое. Напоминает чем-то вас.

– Ну, вы очень уж любезны.

– Разве с вами можно быть слишком любезным? – оскалился Вадим.

«Еще полчаса, и у меня начнется истерика! – подумала Марина. – Как он меня раздражает!»

– А я всегда думала, что бордо – бордовое… – заметила она, беря в руки бокал с белым вином.

– О нет! – поправил ее Вадим. – Бордо – это только название… А цвет, вкус, запах – все зависит от местности, где выращивают виноград, от сорта… Белых бордоских вин больше, чем красных…

– Вы и винами интересуетесь? – удивилась Марина.

– Я интересуюсь всем, что прекрасно. Только жаль, что прекрасного вокруг становится все меньше… И в большинстве случаев все это было создано в отдаленные времена… Вина, музыка, живопись… Ах, особенно музыка!

– А вы и сами, наверное, музыкант? – заметила Марина.

– Нет, медведь на ухо наступил. А почему вы так решили?

– Посмотрела на ваши руки.

Он засмеялся.

– За знакомство… – поднял бокал, отпил вина. – Нет, к сожалению, нет. Хотя, пожалуй, имею какое-то отношение к гармонии.

– Что же это за гармония? – поинтересовалась Марина.

– Скажем, гармония чисел… Или человеческих отношений… А иногда и того и другого вместе…

«Как романтично говорит он о своем занятии!» – удивилась Марина. – Почему бы не сказать просто: я – шулер?»

– Значит, вы математик…

Вадим засмеялся.

– Да, это высшая математика… – протянул он. – А вы, как я успел узнать, занимаетесь в основном гармонией человеческих душ?

– Гармонией – редко. В основном – дисгармонией. А неужели вам случалась встречать гармоничную душу? Мне кажется, такие души тоже ушли в прошлое, как вино, музыка…

– Мрачновато, но верно… – вздохнул Вадим.

– Мне трудно быть веселой.

Он поставил бокал и нагнулся к ней. Горячие пальцы легко опустились на ее руку, сжались.

– Марина, я знаю вашу историю, – тихо начал Вадим.

Она опустила голову.

– Но все это позади!

– Почему?

– Потому что вышло так, что именно я волен в том, чтобы все оказалось позади, – ответил Вадим. – Если вы согласитесь, история закончится здесь.

– Каким образом? И почему на это нужно мое согласие?

– Я не могу держать вас против вашей воли… – мягко сказал Вадим.

«Ясно, другими словами, если я заартачусь, ты меня прикончишь», – подумала Марина.

– А почему эта история кончается здесь… – задумался Вадим. – Да потому что здесь вы в безопасности. Вас не найдут враги, которых вы успели нажить… Вы нуждаетесь в защите, и я буду вас защищать…

– Но зачем? – напрямую спросила она.

– Зачем?.. – Его глаза приняли мечтательное выражение. – Зачем один человек необходим другому человеку? Я одинок.

– Скажите, – довольно жестко заметила Марина, – это означает, что я стану вашей любовницей?

Вадим встрепенулся и замахал руками.

– Ну зачем вы так?! Я никогда не позволю себе… Поверьте…

«Да уж, тебе поверь…» – мрачно подумала Марина. А вслух продолжала:

– Значит, стану ли я вашей любовницей или нет, зависит от меня? А вот у наших друзей, как вы их называете, ситуация была иная…

– У друзей… – пробормотал Вадим. – У меня нет ни одного друга…

Он выдержал паузу, и Марина оценила его актерское дарование. Сейчас его лицо приняло выражение сдержанной грусти. Он встал и подошел к окну. Закурил, отдернув портьеру и глядя на улицу. Фигура на фоне светлого окна казалась плоским изящным силуэтом.

– С вами он поступил безобразно. Ведь он – простите, что я говорю об этом, – он предложил купить вас.

– Вы купили! – жестко сказала Марина.

– Я не мог допустить, чтобы вы оставались там… Это страшный дом, жестокие люди… Вы многого не знаете…

Она затаила дыхание, но Вадим, казалось, не думал развивать тему.

– Вас, – продолжал он, сочувственно глядя на нее, – должна оскорблять ситуация, в которой вы очутились…

– Сколько вы ему заплатили? – поинтересовалась Марина.

– Зачем вам знать сумму? Я сам постараюсь забыть об этом… Я оскорблен не меньше вас. Покупать человека! Но я считаю, что я вас не покупал.

– Разве не так это называется?

– Иногда это называется выкупом!

Марина завороженно слушала. «Он может сделать черное – белым…» – зазвучал в ее ушах голос Светы. «Нет, ну каков артист! – изумлялась Марина. – Ведь это же талант!» И поскольку Вадим держал паузу, она заговорила сама:

– Я согласна, у меня нет выбора. Не возвращаться же мне туда?

– Это было бы самоубийством, – быстро подхватил Вадим.

– Знаю. А я хочу жить.

Вадим медленно приблизился к ней, взял ее руку. Она с дрожью ожидала прикосновения этих губ. И знала, догадывалась, что ей неизбежно придется познакомиться с ними еще ближе. «Я знаю это и он это знает! – со злобой подумала она. – Мы ломаем комедию. Благородный спаситель и его благодарная жертва… Ах, как хочется перестать ломаться, сказать ему все в лицо, что я думаю о нем! Спросить, куда он дел Свету? Куда потом денет меня?»

Она отняла у него руку. Его лицо было слишком близко. С губ сошла улыбка, глаза лихорадочно блестели.

Вадим долил вина в бокалы.

– А за что на этот раз? – спросила Марина, беря свой.

– За вашу новую жизнь! Пусть она будет спокойной и счастливой.

– Это напоминает новогодние поздравления, – скептически заметила Марина. – «Счастья, здоровья, много-много успехов в Новом году!» Знаете ли, у меня эти пожелания никогда не сбывались.

– У меня тоже, – засмеялся он. – Но что с того?

Марина допила свой бокал и поставила его на стол.

– Раз уж это мой новый дом, – заметила она, – могу я осмотреть его?

Она надеялась найти следы пребывания Светы, застать где-нибудь беспорядок, указывающий на то, что случилось…

Вадим, против ее ожидания, согласился.

– Конечно! – Он поставил бокал. – Ведь вы здесь хозяйка.

– А я вижу следы другой хозяйки… – мимоходом заметила она.

Вадим слегка всполошился.

– Где?

– Везде! Не станете же вы утверждать, что собственноручно вытираете пыль?!

– А… Так ведь это горничная! – с облегчением махнул он рукой. – Я сказал, что вы будете хозяйкой, а не прислугой.

Он поднялся и пригласил Марину следовать за ним.

– Вот здесь, – распахнул он соседнюю дверь, где до этого секретничал с Делоном, – библиотека.

Вдоль стен стояло три высоких, стилизованных под старину книжных шкафа. Марина увидела за стеклами русские, французские, немецкие названия… Многие книги были старинными.

– Конечно, библиотека к вашим услугам.

– Я не знаю языков.

– Я мог бы переводить вам, – любезно вызвался Вадим.

Она деланно засмеялась:

– Это слишком любезно с вашей стороны.

Через гостиную вышли в коридор. Вадим открыл одну из дверей.

– Моя спальня.

– Порядок, чистота, никаких следов утреннего скандала. А был ли скандал? Вадим говорил, что Света что-то написала. Может, все ограничилось запиской?

– А вот – ваша комната!

Вадим распахнул следующую дверь.

Они вошли в небольшую комнатку, оклеенную белыми обоями. Марина сразу поняла, что именно здесь жила Света. Поняла она это не по каким-то забытым мелочам, принадлежавшим подруге. Наоборот – по полному отсутствию каких-либо мелочей и вообще вещей. Трюмо без единой булавки или баночки на нем. Широкая тахта, накрытая серым, в голубую клетку, пледом. Светлый ковер, маленький письменный стол. Шкаф для одежды, пустой. Делая вид, что знакомится со своим новым жилищем, она обошла комнату, открыла все дверцы, выдвинула ящики. Ни единого напоминания о Свете. Комната была похожа на гостиничный номер, тщательно прибранный перед приездом нового постояльца.

В горле возник комок. Ей было страшно рядом с этим человеком, следящим за ее движениями блестящими, не выражающими истинных чувств глазами.

– Здесь… кто-то жил до меня? – спросила она наконец.

– Моя сестра, – немедленно сказал Вадим.

«Он не оригинален, – подумала Марина. – В свое время Лене он тоже представил Свету в качестве своей сестры».

– И где же она теперь? – поинтересовалась она. – Уехала? Вышла замуж?

– Умерла, – горько сказал Вадим.

– Как? – Она осеклась.

– А… Несчастный случай… Попала под машину…

– Давно?

– Да вот уже два года, как я один.

– Она была молодая?

– Да, молодая…

– Красивая?

– Да. – Вадим замялся. – Марина, простите меня, но мне тяжело вспоминать об этом. Комната эта… Здесь все выглядит так, как будто она только утром была здесь…

– А мне, напротив, кажется, что здесь давно уже никто не живет, – заметила Марина, решив ему подыграть.

– Тем лучше, – сентиментально вздохнул Вадим. – Пусть ее тень не смущает Вас… Это добрая, милая тень…

«А, расчувствовался?» – разъярилась Марина. А вслух спросила:

– Вы, как видно, любили ее?

Вадим закурил, раздумывая над ответом.

– Каюсь, но… Кажется, это она очень любила меня… Я даже не знал, что она так меня любит… Может быть, она была единственным человеком…

Она подошла к окну, отдернула штору и выглянула во двор. Окно выходило во внутренний двор, замкнутый со всех сторон стенами огромного дома. Справа внизу она заметила подворотню. Туда въезжала машина.

За спиной кашлянул Вадим.

– Что ж, это все, – словно извиняясь, сказал он. – Могу, разве что, показать кухню… Правда, это достопримечательность – двадцать метров…

Они вошли на кухню, огромную и оборудованную по последнему слову техники.

– Несколько минут, и я разогрею. – Вадим включил микроволновую печь. – Курица с рисом по-арабски.

Марина присела за стол.

– А я-то думала, что, при вашей страсти к старине, увижу здесь очаг, колодец и быка, жарящегося на вертеле… – улыбнулась она.

Вадим засмеялся, открывая холодильник.

– Ну вот, удалось вас разочаровать! – весело заметил он. – Или рассмешить?

– Это часто одно и то же, – заметила Марина. – А кто же автор этого кулинарного шедевра?

– Автор – я, – гордо заявил Вадим. – Я готовлю сам, за редким исключением.

– Тогда позвольте все же задать вопрос. Готовите вы сами. Убирает горничная. А в чем будут состоять мои обязанности?

Вадим удивленно посмотрел на нее ласковыми темными глазами. Ответил он просто:

– Жить.