Глава 10
Ирина Алексеевна позвонила племяннице вечером в четверг, в надежде обсудить, как и когда им начать готовиться к девяти дням. К телефону никто не подходил. Она прозвонила допоздна, пока не убедилась, что племянница с мужем вряд ли уже вернутся в этот вечер домой. Немного удивилась: ей было известно, что Марина и Сергей не собирались уезжать, дачи у них не было, друзей, у которых они могли бы заночевать, – тоже. В пятницу утром, перед уходом на работу, она набрала их номер еще раз. Телефон молчал. Она перезвонила по номеру Лены, думая, что они находятся в ее квартире, наткнулась на автоответчик, голосом Марины посоветовавший ей звонить по их телефону. Круг замкнулся. Она звонила еще несколько раз в течение рабочего дня, потом замоталась – она работала закройщицей в детском ателье – и в следующий раз позвонила из дому. Ей никто не ответил. Между тем в субботу исполнялось девять дней со смерти Лены, и готовиться было уже поздновато. Она набирала их номер весь вечер и в конце концов разозлилась на племянницу. «О чем думает? – негодовала Ирина Алексеевна. – Ладно, спихнула бы поминки на меня, но ведь ее вообще нет! С кем я поминать-то буду?! Или у нее память отшибло? Да нет, Маринка не забыла бы… Может, в больницу легла? Случилось что? А он-то где? Ох, не нравится мне это…» Ирина Алексеевна решила завтра съездить к племяннице. Телефон у нее, как она себя успокаивала, мог и не срабатывать. В субботу утром, взяв с собой все деньги, чтобы не попасть впросак и купить продукты на случай, если Марина и Сергей окажутся несостоятельны, она отправилась к ним. Ее мучили угрызения совести, что так нелепо складывались поминки, и она чувствовала тревогу.
Тревога усилилась, когда она обратила внимание, что перед подъездом, где жили Марина и Сергей, не было их машины. «Уехали! – поняла она. – Да не случилось ли чего в самом деле?» Она поднялась и позвонила в дверь их квартиры. Постояла, надеясь, что ей откроют. Приложила ухо к двери. Тишина. «Ну что же это?! – спросила она себя. – Значит, правда уехали… Но почему же не предупредили? Ладно, не должны они передо мной отчитываться, но ведь девять дней!» Ей припомнилась неприязнь, в последние годы возникшая между сестрами. «Но Марина не могла так отомстить… Леночка была не подарок, но так нельзя!»
Ирина Алексеевна позвонила в соседнюю дверь. Открыл мужчина в майке, с вываливающимся из спортивных штанов пузом. По случаю субботы он выпил. Она заторопилась:
– Извините, я родственница ваших соседей. Третий день им звоню, а их нет. А вроде должны быть здесь. Вы не знаете, что с ними?
– Нет. – Мужчина отвернулся и крикнул куда-то в глубь квартиры: – Ань, ты соседей наших не видала?
В коридоре появилась женщина с раскрасневшимся от плиты лицом.
– Что случилось?
– Да вроде ничего, – пояснила Ирина Алексеевна. – Вроде уехали, машины нет. А меня не предупредили…
– Машины-то? – припомнил мужик. – «Москвичонка»? Ну, значит, уехали.
– А давно машины нет? – спросила Ирина Алексеевна.
– Дня два, может. Да вы в милицию заявите!
– Чего в милицию? – удивилась его жена.
– Ой, я не знаю! – беспомощно махнула рукой Ирина Алексеевна. – Сейчас время такое… Не знаю, что делать.
– Да вы не волнуйтесь! – посоветовала ей женщина. – Не маленькие, чего заявлять. Сами найдутся. А ты чего пузо выпятил?! – набросилась она на мужа. – Иди, борщ стынет!
– Спасибо вам, – горько сказала Ирина Алексеевна.
Женщина закрыла дверь.
«Неужели в милицию? – раздумывала Ирина Алексеевна, стоя на площадке. – А если они в кювете лежат, за городом?! Может, катастрофа… Может, не нашли их… А может, ограбили, убили… Жаль, у меня ключей от квартиры нет, сейчас бы зашла, посмотрела. Может, правда уехали куда-то… – Она постояла еще в нерешительности. – А как неудобно получается! Ведь сегодня девять дней… Может, к вечеру вернутся? Подожду до вечера, потом заявлю… А то зря людей всполошу…»
Она вернулась домой, позвонив для очистки совести еще раз, сразу, как вошла в квартиру. «Может, вернулись? – обрадовалась она, слушая частые гудки в трубке. – Занято…» Перезвонила. Долгие гудки в течение двух минут. «Ничего не вернулись, это им кто-то звонил, вот и занято было… Все, до вечера жду, потом заявлю!»
Она приготовила обед, в одиночестве уселась за стол. Взяла в руки рюмку с водкой. На сердце было тяжело. Вспомнился умерший муж. Сын, живущий в Твери и редко навещающий мать. «Что ж, у него семья, ему не до меня… – горько подумала она. – Сестру похоронила, давно поговорить не с кем… Знала бы она, как ее дочку поминаю, одна. А Марина неизвестно где!» Она, прослезившись, выпила водку и заела колбасой. Не выдержала, позвонила еще раз. Никого.
Она звонила до вечера, в одиннадцать часов дала себе слово, что заявит в милицию, если никто не отзовется по этому телефону утром. Наутро, убедившись, что племянница с мужем окончательно пропала вот уже с четверга, а то и раньше, она позвонила в милицию. В розыск был объявлен «Москвич» цвета бордо-металлик, номера которого Ирина Алексеевна вспомнить не смогла, и два человека – мужчина и женщина, предположительно находившиеся в нем.
Это было в воскресенье. В понедельник утром ее пригласили на вскрытие квартиры. Когда дверь взламывали, Ирина Алексеевна плакала, объясняя попутно, что у пропавшей племянницы десять дней как умерла родная сестра. Это известие придавало особое значение исчезновению двух человек. «Я не знаю, что могло случиться!» – с этими словами Ирина Алексеевна и вошла в квартиру. С ней вошли двое милиционеров. Им сразу бросились в глаза упакованные сумки, стоящие посреди столовой.
Она осмотрела квартиру и сказала, что, по ее мнению, ничего не пропало. В сумках оказались женские вещи. Вещи Сергея находились на своих местах.
Ирина Алексеевна высморкалась в промокший платок.
Опросили соседа и его жену. Машины он точно уже несколько дней не видал. Номера не помнит, чего ему помнить чужой номер. Куда поехали? Откуда он знает. Нет, не общались. Чего им общаться? А что случилось?
Ирина Алексеевна достала из сумочки второй платок.
– Мне на работу надо… – робко сказала она. – Я отпросилась…
Ее попросили задержаться и припомнить знакомых пропавшей племянницы и ее мужа.
Ирина Алексеевна со скрипом припомнила номер больницы, где работала Марина. Труднее оказалось с проектным бюро Сергея. Только теперь ей пришло в голову позвонить матери Сергея. «А если они у нее? – подумала она вдруг и тут же оборвала себя. – Да не может быть…» Мать Сергея недолюбливала невестку, а может, нелюбовь была для нее просто поводом пореже видеться с сыном. Несмотря на свои более чем зрелые годы, она в данный момент делала очередную, может быть последнюю, попытку устроить личную жизнь. В том, что жизнь эта не ладилась, она обвиняла Сергеева отца, который «отнял у нее лучшие годы». Контакты сына с отцом давно были оборваны.
Ирина Алексеевна отыскала номер ее телефона в своей записной книжке и набрала его, приготовившись к неприятному разговору. Трубку сняли сразу.
– Татьяну Геннадьевну, пожалуйста! – попросила она мужчину, который ответил ей.
Через минуту она говорила с матерью Сергея. Та не знала ничего об исчезновении сына. Он ей не звонил. Он вообще ее забыл. Почему забыл – ясно, жена настраивает его против матери. Делает все, чтобы поссорить их. Сергей вообще стал от нее далек. Не позвонит, не поинтересуется, как мать себя чувствует. И теперь она не удивляется, что они пропали. От Марины можно ожидать всего, она всегда это говорила.
– Ну уж про Марину это вы зря! – оборвала ее Ирина Алексеевна.
Она выслушала длинную тираду. Это Марина никогда?! Да сейчас она, была бы охота, припомнит кучу случаев… Сергей был у нее под каблуком! Если Ирина Алексеевна хочет выгородить свою прекрасную племянницу…
Ирина Алексеевна взорвалась.
– Что вы говорите?! – Она повысила голос. – Они пропали, слышите, пропали! Он вам не звонил? Ничего не говорил?
– Ничего. – Татьяна Геннадьевна, казалось, была обезоружена взрывом чужих эмоций и пригасила собственные. – А они действительно пропали?
– Да что же я, шутки шучу?! Надо было Лену поминать, вы же знаете…
Таким образом Ирина Алексеевна напомнила родственнице, что та на поминки не явилась.
– Знаю, знаю… Мне это все было не по душе… Мало ли чем Лена занималась, никто не знает… А теперь вот – пожалуйста!
– Но Марина чем виновата?!
– Вам лучше знать! – отрезала Татьяна Геннадьевна. – Я знаю только, что мой сын пропал из-за Марины. Сам бы он ни во что не ввязался!
– А кто говорит, что ввязался?! Они пропали, на машине были… Может, катастрофа…
Милиционер сделал знак Ирине Алексеевне.
– Вы спросите, не знает ли она номер машины! – напомнил он.
Номер Татьяна Геннадьевна, как ни удивительно, помнила наизусть.
– Д1339ММ. Пусть розыск объявят! – заволновалась она.
– Уже ищут. С номером найдут, – мрачно сказала Ирина Алексеевна.
– А квартира-то?
– Да вот я сейчас в ней! С милицией!
– Уже с милицией?! Ну вот, он доигрался!
Ирина Алексеевна передала трубку милиционеру. Он выслушал все, что говорила Татьяна Геннадьевна, и по его лицу нельзя было сказать, что ему это доставило большое удовольствие. Узнал он то, что во всем, по мнению любящей и расстроенной матери, виновата невестка.
– Если он позвонит вам или еще что-нибудь узнаете о нем, дайте знать по этому телефону. – Он продиктовал номер.
Ирина Алексеевна рассматривала пепельницу, до краев набитую окурками.
– Что такое? – спросил ее милиционер, повесив трубку. – Что не так? Он не курил?
– Курил… – Ирина Алексеевна с сомнением оглядела пепельницу.
– Тогда что?
– Окурков вроде много…
– Ну и что? Может, долго не выбрасывали.
– Надо знать Марину… Она выбрасывала каждый день…
– Ну, так что вы думаете? – Теперь милиционер тоже рассматривал пепельницу. – Что долго не выбрасывали?
– Ну, два-то дня точно… Он курил, иной раз даже много, но тут… Тут ведь почти целая пачка. И рассыпано все кругом… пепел…
– А сигареты те же? Его? – Милиционер осторожно ворошил содержимое пепельницы кончиком карандаша.
– Там что?
– «Кэмел».
– С верблюдом? Да, он их только и курил.
Милиционера, похоже, что-то заинтересовало. Он выудил два окурка, подлиннее и покороче, положил их в пакетик и сунул его в планшет.
– А она что курила?
– Когда что…
Второй милиционер, опрашивавший соседей, вернулся.
– Никто их не видел, когда уехали – не помнят. Вообще почти никого дома нет.
– Что, вечером приехать? – с сомнением спросил другой. – Вы вот что! – обратился он к Ирине Алексеевне, с благоговением смотревшей на него. – Если они вам позвонят, сразу дайте нам знать. Вот телефон.
– Вы найдете их? – умоляюще спросила Ирина Алексеевна. – Сначала Лена, потом они…
– Сестра ее… Как фамилия? Малахова? Несчастный случай? Следствие было?
– Марина говорила, был следователь. Да и эксперт сказал, сердце отказало… Она больная была… А вы думаете, они пропали… – Она осеклась. – Ну что же это тогда?! Что же, из-за нее их…
– Кто говорит?! – удивился милиционер. – Поднимем, тот случай. А пока ждите. Может, сами позвонят.
– А мне уже мерещится – лежат где-нибудь, машина на боку…
– Он пил?
Озадаченная вопросом, она не сразу смогла ответить.
– Ну мог немножко, но не за рулем… Водил осторожно, я с ним ездила.
– Если бы они попали в аварию, в сводке были бы сведения и о машине, и о пассажирах…
Дверь заперли и опечатали.
В тот день на работе Ирина Алексеевна много не накроила. То и дело поворачивалась к закройщице, работавшей за соседним столиком, рассказывала снова и снова все, что случилось. Та сочувствовала и подливала масла в огонь, рассказывая, в свою очередь, страшные истории о том, как люди пропадали вместе с машиной, без машины, на улице и в собственной квартире. Вечером Ирина Алексеевна снова звонила в квартиру племянницы. Никто не поднимал трубку, только один раз она попала на короткие гудки. «Ведь звонит им кто-то еще! – удивлялась она. – Мать его, что ли? Да нет, вряд ли… Она уж мне позвонила бы… И в тот раз тоже кто-то им звонил. Значит, знакомые какие-то ищут».
Она запретила себе звонить туда, потому что каждый неудачный звонок отнимал у нее часть сил. После осмотра квартиры племянницы заглянула к соседям, на этот раз принявшим ее сочувственно. Им она оставила свой телефон, попросив в случае возвращения племянницы немедленно позвонить. Ирина Алексеевна ушла расстроенная, однако с чувством, что сделала она все, что смогла.
Во вторник утром в одном из отделений милиции Западного округа Москвы раздался звонок. Звонила женщина, проживавшая на Зеленоградской улице, дом номер 40, в квартире 72. Она заявила, что пропал ее сосед, по имени Владимир, фамилии она не знает. Живет в соседней квартире. Последний раз видела его в четверг утром. Потом исчез. На звонки в дверь никто не отвечает. «Может, уехал, – устало ответил ей дежурный. – Почему вы решили, что с ним что-то случилось?» – «Квартира! – заволновалась соседка. – Моя собака… Она каждый раз рычит и скулит, когда мы проходим мимо его двери… Никогда такого не было. Там что-то не так! Я боюсь!»
Вызов был принят. Женщина встретила милиционеров на лестничной площадке и показала дверь под номером 72. Ее собака – черный спаниель, отиравшийся тут же, – действительно была вне себя. Низко склонив голову, так что черные шелковистые уши подметали пол, та скулила и время от времени начинала отрывисто лаять, не сводя глаз с двери. Милиционеры переглянулись.
– Что, ломать? – неуверенно спросил один.
– Еще вот что! – запальчиво сказала соседка. – Еще женщина там должна была быть!
– Что за женщина?
– Не знаю. Появилась где-то неделю назад… Ходила пару дней. Потом тоже исчезла. И он исчез. А с ней, – она показала на собаку, – глядите, что творится!
Когда дверь, после долгой возни с замками, взломали, в нос вошедшим ударил тошнотворный запах. Женщина отшатнулась. Собака завыла. Один из милиционеров вынул из кобуры пистолет. Женщина зажала рукой рот.
– Уберите собаку, – глухо сказал другой, и они вошли в квартиру.
– Черт, – только и смог сказать первый, опустив пистолет. – Вот это да!
Посреди комнаты на ковре лежал скорченный труп мужчины в засохшей луже почерневшей крови. Судя по виду и запаху, лежал он уже несколько дней. Сзади раздался визг.
– Тихо! – не выдержал милиционер, обернувшись к женщине. Она перестала всхлипывать, словно задыхаясь.
Второй милиционер тем временем осмотрел квартиру.
– Пусто, – резюмировал он, вернувшись в комнату.
– Сосед ваш? – милиционер обращался к женщине.
Та, ступая на цыпочках, приблизилась к трупу. При этом зажмурилась, так что опознать его при всем желании не смогла бы.
– Взгляните! – потребовал милиционер.
Та открыла один глаз и осторожно взглянула. Потом открыла другой.
– Вроде не он… – прошептала она. – Другой…
– Какой другой?
– А… Ах ты! – задохнулась она. – Так вот оно что! Ах ты!
– Знаете его?
– Не знаю! – запальчиво отреклась женщина. – То есть знаю!
– Это как?
– Видела, видела!
Она уже смелее вгляделась в лицо трупа, начинающее терять четкие очертания. Отвернулась.
– Видела! – подтвердила, борясь с тошнотой. – Только… Выйти бы мне…
Милиционер вышел с ней на кухню.
На кухне женщина торопливо стала рассказывать, словно боялась, что ее оборвут:
– Видела его с бабой… И еще один…
– По порядку! – потребовал милиционер.
– Баба жила у Володи. Блондинка.
– Опознаете?
– Опознаю. Потом вот тот, который лежит там, труп этот… То есть еще живой был… – Она снова начала путаться, но вид милиционера придал ей сил. – Потом он с ней вышел отсюда. И еще один был.
– Вы видели, как она с этим человеком вышла из квартиры? И еще кто-то?
– Да! – просияла женщина. – Только не из квартиры. Из подъезда. Я с собакой гуляла.
– Когда?
– В пятницу, – четко отреагировала женщина. – Я подумала: вот наглость, живет у Володи, а с мужиками шляется.
– Кто второй?
– Ой, не могу даже сказать… Такой, знаете…
Женщина неопределенно повела глазами. При этом у нее шевельнулись бедра.
– Описать можете?
– Красивый… – серьезно сказала женщина. – Прямо как в кино. Черный такой.
– Кавказец? – молниеносно отреагировал милиционер.
– Нет, что вы! – Женщина махнула рукой. – Русский. Волосы черные. Глаза… Такие, синие…
– Раньше видели его?
– Первый раз.
– А этого? – милиционер кивнул в сторону комнаты.
– Да никогда. Говорю вам, она с ними вышла, вот я и обратила внимание. Так бы не посмотрела.
– Володи, значит, с ними не было?
– Не было, вот то-то оно. Они уехали… Володи нет. Ее не видно. Звонила – не открывают. А собака с ума сошла.
– Ясно, – подвел итог милиционер. – Дадите показания.
– Дам! – решительно сказала женщина. – Дам! Ах она сволочуга! Наводчица, не иначе!
В коридор вышел второй милиционер.
– А тут как воняет! – хмуро заметил он, оглядываясь по сторонам. – Что такое?
Он огляделся. Открыл дверь кладовки. Раздался глухой стук и оглушительный мат.
– Что?! – бросился к нему из кухни на помощь напарник, вырывая из кобуры пистолет.
– Да вот! – перешел на цензурные выражения пострадавший, разводя руками над упавшим из кладовки телом. Одеяло, прилипшее за эти дни к трупу, от удара об пол слегка распахнулось. Оттуда был виден кусок желтого лба, залепленного темными волосами. Женщина завизжала. Милиционеры вздрогнули и с тоской посмотрели друг на друга. Один их них присел на корточки и отогнул одеяло с лица трупа.
– Идите сюда! – потребовал он.
Женщина, прижав к груди руку с горящей сигаретой, приблизилась, продолжая постанывать.
– Взгляните!
Она глянула и задохнулась.
– Володя!
– Не кричите! – поднялся милиционер. – Вернитесь в свою квартиру. После с вами следователь поговорит.
Женщина застонала, не трогаясь с места.
– Убили и уехали! – повторяла она как заведенная.
До милиционера дошел смысл ее слов.
– Те трое? На чем уехали?
– На машине! – ответила, заливаясь слезами, женщина. – Я еще и потому… Они трое уехали, а машина стоит…
– Как же стоит, если они на ней уехали? – Милиционер почувствовал, что у него мутится рассудок. Он обвинил в этом невыносимый трупный запах.
– Не знаю, – созналась женщина, тупо глядя на него. Он отвел глаза.
– Идите в свою квартиру.
Она рассказала следователю все. Про своего соседа, бок о бок с которым она прожила несколько лет. «Порядочней-ший человек. Одинокий. Да, женщины были. Чем занимался? Бизнесом. Так, возил что-то. Откуда? Да разве он скажет?» Следователь вздохнул. В квартире рядом с трупом неизвестного мужчины (документов при нем не найдено), стояли две коробки, судя по надписям на них – из Объединенных Арабских Эмиратов. Коробки из-под телевизоров. Рядом валялись оба телевизора, однако телевизорами в полном смысле этого слова они не являлись – остались пластиковые корпуса да горстки две деталей. Все остальное было, неизвестно зачем, удалено. Остальных деталей в квартире найдено не было. Следователь подозревал, что содержимое телевизоров было далеко не безобидно. Дело, и так не благоухающее из-за двух трупов, осложнялось еще и предполагаемой причастностью хозяина квартиры к контрабанде.
– Расскажите женщине, которая в последнее время жила с ним! – попросил следователь.
Соседка рассказывала, а спаниель терся рядом, тычась носом ей в ладонь. Женщина, невысокая блондинка лет тридцати, появилась несколько дней назад. Мелькала дня три. Потом ушла с двумя мужиками. Один – тот самый, мертвый. Другой – красавец. Его соседка подробно описала.
– Значит, в пятницу утром втроем ушли? – переспросил следователь. – А как они возвращались, не видели? Ведь как-то же он в квартире оказался?
– Не видела, – вздохнула женщина.
Машину она позже описала, ее вскрыли и осмотрели. Под передним стеклом были найдены водительские права на имя Давыдова Сергея Федоровича, судя по фотографии, принадлежавшие мужчине, тело которого было найдено на ковре. Также во множестве были обнаружены окурки сигарет марки «Кэмел», набитые во все пепельницы. В бардачке лежал женский шелковый шарф в голубенький цветочек, темные очки и сломанная зажигалка. Ничего этого следователь не сказал соседке, жадно ожидавшей новостей. Он поднялся и попросил ее завтра явиться в следственный отдел, где с нее снимут письменные показания. Попросил вспомнить еще что-нибудь об этой женщине и красавце. Не слышала ли она имен? Не говорил ли ей что сосед о своей сожительнице? Не ссорились ли те трое, когда садились в машину? Соседка, провожая его до двери, решительно отвечала, что имен не слыхала, сосед молчал как рыба (тут она снова всплакнула), а факт ссоры между преступниками отрицала. Закрыв дверь, утерла слезы, сварила кофе, прижала к груди спаниеля так, что он взвизгнул. Жила она одна, и в эту ночь ей было страшно засыпать рядом с опустевшей и опечатанной квартирой.
В тот же вечер наряд милиции, явившийся по адресу, где был прописан Давыдов Сергей Федорович, с изумлением стоял перед опечатанной дверью. Один из милиционеров с сомнением потрогал бумажные пломбы, склонился, разбирая надпись.
– Вот черт! – сказал он. Следователь, приехавший с нарядом в надежде застать кого-нибудь в квартире, хмуро посмотрел на дверь. – Что, следствие уже ведется? – спросил он неизвестно кого.
Рядом распахнулась дверь, оттуда осторожно выглянула женщина, оглядела милиционеров.
– Почему опечатано? – спросил следователь.
– А соседи наши пропали… – сообщила она, осторожно оглядывая его. – А вы разве не по этому делу?
– Соседи пропали?
– Ну. Давыдовы. – Женщина выступила на площадку, прикрыв за собой дверь квартиры.
Следователь молча смотрел на нее.
– А вы… – решилась женщина. – Вы сюда тоже? Из-за машины?
– Из-за машины? – следователь не знал что и думать. Эта женщина знала все о деле на Зеленоградской, во всяком случае, ему так показалось в первый момент.
– Ну да. На своем «москвичонке» уехали и пропали. – Женщина, похоже, потеряла доверие к следствию. – Милиция только вчера была. Тетка ихняя вызывала.
– Тетка? Чья?
– Ну, соседей. Марины тетка. С ума сходит. Им сестру поминать надо, а они умотали куда-то. И с концами. Уже с четверга. А что, нашли их?
Следователь посмотрел на нее, раздумывая.
– Вроде нашли, – решился он. – Вернитесь пока в квартиру, мы потом к вам зайдем. Звоните в управление! – велел он милиционеру. – Наверняка уже дело завели.
Таким образом, еще в тот вечер Ирина Алексеевна получила весть о пропавших. Точнее, только об одном пропавшем. О Сергее, тело которого вскрывали в настоящее время судмедэксперты. О его машине, стоявшей все эти дни на Зеленоградской. О Марине, фотографии которой она, рыдая, прихватила с собой, не было известно ничего. Ничего, кроме того, что она предположительно была соучастницей в убийстве своего любовника, прожив в его квартире несколько дней в качестве наводчицы, и своего мужа, по-видимому, тоже замешанного в убийстве. Насколько можно было судить, она, вернувшись неизвестно откуда утром в ту пятницу, снова поднялась наверх в сопровождении мужа и красавца с синими глазами в квартиру, где к тому времени уже лежал труп ее сожителя, и, убив мужа или просто не воспрепятствовав убийству, скрылась с красавцем в неизвестном направлении, бросив во дворе машину. Во всем этом деле самым поразительным являлась неосторожность убийц, не попытавшихся замести следы и отогнать машину, чтобы она не мозолила глаза у подъезда. Примечательным являлось то, что Марина Давыдова – так звали блондинку, – прожив несколько дней в квартире своей будущей жертвы, даже не думала скрываться от соседей, всюду появлялась со своим сожителем, даже один раз поздоровалась с соседкой. Судмедэксперт утверждал, что труп хозяина квартиры был почти на сутки «старше» трупа Давыдова. Таким образом, было ясно, что Давыдов принимал участие в убийстве хозяина квартиры, а спустя некоторое время сам убит своими сообщниками.
«Если бы муж убил любовника, я бы это понял, – раздумывал следователь. – Но, выходит, муж для убийства пригласил еще одного человека. Да еще наутро они, видимо заночевав втроем в квартире убитого, рядом с его трупом, отправились куда-то. В ссоре они не были. А ведь если бы это бытовое убийство, то либо муж, либо жена также должны были пострадать. А то выходит, убили по обоюдному согласию. Непонятна роль третьего. Ведь он, судя по всему, и убил Давыдова. По какой причине? Он-то кем приходится Давыдовой? Любовником? Почему же он мирно разгуливал рядом с ее мужем? Другом Давыдова, который потом на него обозлился, убил и решил бежать с его женой? Или Давыдова и этот тип действовали по соглашению? Убил красавец, тем же оружием, что и хозяина. Та же рана. Что за нож у него? Вроде стилета… Ясно, что Давыдова была в сговоре с ним. С ним и ушла».
Ирина Алексеевна не могла помочь следствию. Ни о любовнике Марины, ни о красавце ничего не знала. Была уверена, что это недоразумение. Добиться чего-нибудь от нее оказалось невозможным. Она подписала сбивчивые показания и, шатаясь, ушла.
Татьяна Геннадьевна, узнав о смерти сына и об исчезновении невестки при подобных обстоятельствах, упала в обморок. Соседи Давыдовых, разузнав все по телефону от Ирины Алексеевны, ахали. В розыск были объявлены Давыдова Марина Владимировна, тридцати двух лет, москвичка, и мужчина лет тридцати – рост выше среднего, черные волосы, голубые глаза. Одет: синяя куртка, белая рубашка, на руках – золотые кольца. Соседка со спаниелем, яростно помогавшая следствию, составила-таки его фоторобот. Когда следователь взял в руки ксерокопию и вгляделся в изображение, он усмехнулся про себя: «Ну прямо Ален Делон! Уж не напридумывала ли чего та баба? Но если он в самом деле такой, мы его найдем!»
Мотивов для убийств по-прежнему было два: сложные семейные отношения Давыдовых и две распотрошенные коробки с бывшими телевизорами, предположительно принадлежавшими хозяину квартиры, который возил из Арабских Эмиратов аккумуляторы и батарейки. «Возможно, именно на коробки зарились убийцы, – размышлял следователь. – Что в них было? Придется связываться с отделом по борьбе с контрабандой».
Ирина Алексеевна отлеживалась дома второй день, когда ей позвонили. Звонил незнакомый мужчина, и она сначала решила, что это следователь.
– Я друг Марины Владимировны, – скорбно, но спокойно представился ей голос, развеяв ее предположения и обратя ее в панику. – Могу я поговорить с вами?
– А кто вы? – дрожащим голосом осведомилась Ирина Алексеевна. – Откуда у вас мой телефон?
– Мне его дала соседка Марины, – объяснил мужчина. – А зовут меня Павел Аркадьевич.
– Вы не из больницы?
– Из больницы? – как будто удивился голос.
– Ну, из Марининой больницы… А что, вы были у них? – Ирина Алексеевна вдруг догадалась, что, для того чтобы обзавестись ее номером, Павел Аркадьевич, или называвший себя таковым, должен был зайти к племяннице, увидеть, что ее нет, и лишь затем обратиться к соседям.
– Был, – подтвердил голос. – Сначала несколько дней звонил, не мог дозвониться. Потом вот зашел. А соседка выглянула и сказала мне, что Марина Владимировна пропала. А муж ее умер.
– А вы и его знали?
– В основном Марину Владимировну. Она меня лечила.
– А она никогда про вас не говорила.
– Ну, разве обязательно она должна была вам говорить обо мне? – удивился голос.
– Знакомых-то у нее было немного, вот я почти всех тоже знала. А про вас, извините, ничего… – Ирина Алексеевна вздохнула. – Ну что, вы все теперь знаете. Чем я могу вам помочь?
– Напротив… – Павел Аркадьевич, казалось, немного обиделся. – Это я хотел бы вам чем-то помочь. Никогда не поверю, чтобы Марина…
Ирина Алексеевна снова расплакалась.
– Вот-вот! Мариночка не могла быть убийцей! А они говорят…
– Кто – они?
– Да следователь!
– Абсурд! – веско отрезал Павел Аркадьевич. Он все больше нравился Ирине Алексеевне. Она продолжала, утирая слезы, капавшие в трубку:
– Никогда Мариночка не убила бы Сергея! Еще любовника приплели!
– Кого, простите? – заинтересовался Павел Аркадьевич.
– Да говорят, жила с каким-то Володей. Я Мариночку с этаких лет знаю, мать ее не так воспитала. Сергей пару раз гуливал, она мне пожаловалась как-то, бедная… Но чтобы сама…
Павел Аркадьевич остановил ее излияния:
– Простите, а что это за Володя?
– В его квартире нашли Сергея! И машина под окнами! А Володя тоже убит!
– Ужас! – возмутился Павел Аркадьевич. – И во всем Марину Владимировну обвинили?! А сама она где, неизвестно?!
– Да вот то-то и оно! – снова всхлипнула Ирина Алексеевна. – Пропала, с концами! И с ней тип этот!
Павел Аркадьевич, похоже, запутался окончательно.
– Ирина Алексеевна, что за тип?
– Я его не знаю! Не видела никогда! Я вообще никого не знаю! И Володю этого! Была на опознании – ну, и не опознала!
– Успокойтесь! – перепугался Павел Аркадьевич. – Что за тип?
– Фоторобот мне показали, рожа мерзкая!
– Ах ты, Господи… – задумался Павел Аркадьевич. – Володю не знаете, этого тоже… Ну а из-за чего убили?
– Говорят, из-за любовника муж туда поехал, она там будто с ним, с Володей этим, жила.
– Не плачьте, Ирина Алексеевна! – успокаивал ее Павел Аркадьевич. – Может, найдут еще… Я тоже, со своей стороны, сделаю, что смогу. Знакомый у меня есть в прокуратуре.
– Ой, дай вам Бог! – все-таки заплакала Ирина Алексеевна. – Вот вы помните добро! А все, куда ни посмотри, говорят: она соучастница! И свекровь туда же!
И доверчиво выложила все, что знала.
– Вы бы, Ирина Алексеевна, подробней его описали!
– Э, что там описывать… Я его не видела никогда.
– А кто видел?
– Соседка видела.
– Адрес можете сказать? – Голос Павла Аркадьевича звучал деловито и спокойно.
– Сейчас, – засуетилась Ирина Алексеевна. – Зеленоградская улица, дом 40, квартира 72. Это где трупы нашли. А соседка – рядом. В 71-й, кажется.
– Найду, – пообещал Павел Аркадьевич.
Она снова всхлипнула в трубку.
– Да, вот еще что… – заметил он. – Как понимаете, друга своего я попрошу в частном порядке…
– Мариночку чтобы нашли! – умоляла Ирина Алексеевна.
– Это уже само собой. Я Марине Владимировне многим обязан. А говорю я это к тому, чтобы никому – ни следователю вашему, ни одной живой душе – не говорили, что я кого-то к делу подключу. И про меня тоже не говорите.
– Да понятно! – вздохнула Ирина Алексеевна. – А вы, Павел Аркадьевич, телефончик оставьте!
– Телефончик? – призадумался Павел Аркадьевич. – Нет, давайте вот что, Ирина Алексеевна. Я все время на работе, дома не бываю. А на работе вы меня не поймаете. Уговоримся: я вам буду звонить – регулярно. Вот в это время, к вечеру. Однако сразу скажу, результатов быстро не ждите. Ну, все на этом, Ирина Алексеевна! Крепитесь!
Мужчина положил трубку и взглянул на женщину, сидевшую рядом с ним. Та беспокойно повернулась в кресле.
– Вот тебе и ну! – раздраженно ответил мужчина. – Еще хуже, чем я думал. А это ты меня уломала дать Ленке деньги.
– А я знала? – раздраженно ответила та. – Ленка вроде ничего такого не задумывала…
– Утонула, как же… Чует мое сердце, утопили. Сам бы утопил! А все ты! «Лене надо! Лена обязательная!»
Женщина отвернулась.
– Кто мне деньги отдаст?!
– Что она сказала?
– Да все то же. Соседка не меньше ее сказала. Вот только адрес дала, где убили мужа Марины. Все одно к одному! Вроде сестра отдавать обязалась! Вроде и муж был не против!
– Ну, про мужа-то ты загнул! – возразила женщина. – Он, когда я ему позвонила тогда и сказала, сколько Лена была нам должна, чуть пар из себя не выпустил. Да и кто бы обрадовался. А она – сестра ее – вроде ничего.
– А что мне ее сестра? – заметил мужчина. Он немного успокоился. Седоватый, плотного сложения, со спокойными серыми глазами, он производил впечатление человека, которого невозможно надолго вывести из равновесия. – Так или иначе, я на эти деньги плюнуть не могу.
– Слюны не хватит? – поинтересовалась женщина.
– Слюной ты запасайся. Ты ею прямо истекла тогда, когда уговаривала меня дать Ленке деньги. Как же! Проценты-то пополам. Мне да тебе как посреднице. Всем удовольствие. А подставила одного меня. Тебе-то что.
– Мне уже ничего. Какие уж там проценты. Ты вот что скажи – с кого ты теперь эти деньги получить решил? Лена умерла, Сергей этот тоже, сестра ее в бегах… Во что они вляпались-то?!
– Понятия не имею. Вроде явился какой-то подонок и пристукнул Сергея и любовника этой Марины. И смылся с ней.
– Слушай! – нервно рассмеялась женщина. – А может, она, чтобы не платить долг, сбежала? А мужа и любовника прикончила?
– Помолчи! – спокойно заметил ей мужчина.
Женщина встала, прошлась по комнате. Выглянула в окно, за которым открывался вид на тихий бульвар, где осыпались желтые клены. Вздохнула.
– Что делать будем? – спросила она.
– Пока искать. Марину эту несчастную и того типа. Кто бы он ни был. Ох, чую я, терся он рядом с Ленкой. Из-за денег все. Денег-то она не оставила. А где они?
– В товар вложила, – монотонно, видимо не в первый раз, заметила женщина.
– А товар?
В комнате воцарилось молчание, нарушаемое стуком каблуков, женщина прохаживалась взад-вперед по комнате, о чем-то раздумывая. Остановилась.
– А про прокуратуру ты правду сказал? Есть кто там?
– Не помнишь, что ли? Димка там сидит. Только вот что мне ему сказать, ума не приложу. Ищи, дескать, того типа? Хоть бы знать, где ниточка к нему.
– Сам сказал – Ленкин приятель. Хотя кто ее мог убить из таких приятелей… – Женщина пожала плечами. – Нет, думаю я, со стороны кто-то.
– Со стороны! Искать пока надо рядом с Леной.
– Родня ее тихая, у них таких знакомых точно не водилось…
– Уж и тихая родня! Громких дел натворила! Не сегодня-завтра в газетах появится! «Два трупа на…» Как там улица называется?
– Зеленоградская. Поедешь туда?
– А что делать? Деньги-то ухнули. Восемнадцать тысяч – не иголочка.
– Да уж… А зачем поедешь-то?
– Хочу соседку расспросить. Говорит тетка, видела она того типа, может описать. Сама-то она ничего о нем толком не сказала. Мне мои деньги нужны. Любушка, ты себе нервы не порть. Уж если я его найду – заплатит вдвое. Димка-то у меня в кармане – достану, и втрое заплатит. Не нравится мне только, что впереди следствия идти придется. Если они его первые найдут с бабой этой – все, с черта лысого получать буду.
– А следствие остановить?
– Платить надо. А зачем сейчас платить? Пусть ищут. Димке сегодня надо позвонить, встретиться. Ему заплачу пока… Он по дружбе не возьмет – по службе примет, – усмехнулся мужчина. – Не подмажешь – не поедешь. Заплачу, поговорим, старое вспомним… И если дело до этого типа дойдет, тогда вот следствие и остановим. Раньше не надо.
Женщина засмеялась.
– Будто уже дело сделал!
– Сделаю, – пообещал мужчина. Поднялся, оправил рубашку, надел пиджак. В карман сунул пачку сигарет.
– Поедешь? – Женщина провожала его глазами.
– Нечего время терять. Поеду поговорю с той глазастой… Пусть опишет мне того типа.
– Что ей-то скажешь? – поинтересовалась женщина. – Постой, дай я тебе галстук поправлю.
– Ей… – задумался мужчина. – И верно. Что сказать, чтобы она потом следователю не натрепалась, что кто-то приходил да расспрашивал?
– Скажи, что ты друг этому, убитому…
– Не пойдет. Может полюбопытствовать – кто и что. А я про него только и знаю, что Володей звали.
– Ну, тогда родственник Марины и Сергея.
– Дохлое дело.
– Тогда… – Женщину осенило. – Скажи, что предлагаешь ей новую систему сигнализации!
– Чего? – От удивления брови мужчины поползли наверх.
– Я дело говорю! Она после такого случая рядом, конечно, разговорится на эту тему – как вошли они в квартиру, как вышли… Ты и вверни – кто входил да откуда выходил. Сколько было да какие из себя. Ну, посочувствуй, что ли, ты на это мастер. Она тебе и вывалит – какой из себя тот тип…
Все оказалось проще, чем предполагалось. Во-первых, мужчина, позвонивший в дверь квартиры номер 71 по Зеленоградской улице, 40, внушил доверие черному спаниелю, высунувшемуся из двери. Почему произошло это – неизвестно. А хозяйке собаки мужчина понравился по понятной причине – он был солиден, любезен, прилично одет. Она выжидательно посмотрела на него.
– Здравствуйте! – бодро обратился он к ней. – Я хочу предложить вам стать пользователем новой сигнализационной установки…
– Ах, сигнализация? – заинтересовалась женщина. Спаниель обнюхивал брюки мужчины.
– Эта система надежна и гарантирует невозможность взлома вашей квартиры… – Мужчина говорил со сдержанной злостью за то, что ему приходится ломать комедию. Однако в голосе злости не слышалось. Женщина, во всяком случае, ее не услышала. Глубоко вздохнула.
– Ох, наверное, дорого… – засомневалась она, глядя на него с бессознательным кокетством. Он мгновенно уловил, как ему уклониться от действительного ознакомления хозяйки квартиры с этой новой сигнализационной установкой, которую он в глаза никогда не видел.
– Действительно недешево! – подтвердил он. – Но зато – полная гарантия безопасности!
– Какая безопасность, – вздохнула женщина еще глубже. – Вон квартира рядом – видите? Там такие ужасы, что я с сигнализацией теперь бы не уснула!
– Что вы говорите! – Мужчина заинтересовался соседней дверью. – Что случилось? Взлом? Кража?
– Какое! – Женщина замахала руками. Замялась, раздумывая, не стоит ли пригласить в квартиру обаятельного пожилого агента, чтобы рассказать все в подробностях. Однако не решилась.
– Убили соседа! А убила любовница, жила с ним несколько дней, а потом навела двух типов и убила! А один-то из них – муж ее! Тоже убит! Два трупа рядом со мной лежало! Как я от страха не умерла, когда узнала про такое! А если бы не псинка моя, – она кивнула на собачку, – и вообще не узнала бы. Скулит, лает, на дверь щерится… Вот я и вызвала милицию!
Мужчина сочувственно закивал:
– Действительно кошмар. Значит, женщина эта двоих убила? Со своим сообщником?
– Точно! – Женщина была счастлива, что ее так быстро поняли. – Она и еще один… Ну, уж его-то я не забуду! Покажут – сразу узнаю! Из тысячи! Я и фоторобот составляла.
Она сияла от сознания собственной значимости.
– Скажите пожалуйста! – поразился мужчина. – И фоторобот составляли? Так хорошо запомнили?
Женщина кивнула:
– Говорю вам – из миллиона узнаю!
– Да что же там такое? – Мужчина, казалось, не верил своим ушам. – Такая примечательная внешность? Наверное, жуткий уголовник?
– Да нет! – хитренько засмеялась та. – Наоборот – красавец писаный!
– А вот интересно: что вы, женщины, понимаете под понятием «красавец»? Меня всегда это интересовало, ведь меня-то никто в жизни красавцем не называл!
– Скажете тоже… – засмущалась женщина. – Вас-то… А красавец, – она оживилась, – невозможный! Я в кино таких видела! Ну, просто… Просто… – Она мучительно искала нужное слово. – Ну вылитый Ален Делон!
Мужчина поднял бровь.
– Прямо-таки вылитый? – казалось, не верил он.
– Говорю вам! Глаза синие, не голубые, знаете, как они в протоколе записали, а синие… Волосы черные, вьются, лицо такое…
– Я как будто его вижу, – отдал должное ее памяти мужчина.
– Вот я тоже… – Женщина прикрыла глаза. – Закрою глаза и вижу его. А всего-то раз видела! Не верится мне, что он убийца! Я думаю, это все из-за этой женщины… Не поделили, известно…
Она усмехнулась.
– А следствие не нашло его до сих пор? – поинтересовался мужчина.
Женщина безнадежно махнула рукой.
– Ищут… – протянула она. – А я тут сижу как на иголках! Вдруг он вернется меня убить как свидетеля! Тут и сигнализация не поможет!
– Упаси Бог! – возразил мужчина. – Да он где-нибудь отсиживается. Так что же, если вам эта система не по карману…
– Не по карману, – вздохнула женщина.
– Извините за беспокойство, – откланялся мужчина.
Женщина проводила его глазами. Закрыла дверь и заперла ее на все замки.
Мужчина вышел из подъезда, спустился по улице до поворота, сел в машину, оставленную в стороне от дома, и доехал до первого телефона-автомата. Вышел, запер машину. Достал записную книжку, отыскал нужный номер.
– Алло, Дима? – спросил он, дождавшись, когда ему ответит знакомый голос. – Привет, старик. Давно не видались. Что? Скажешь тоже, по своей воле тебя не увидишь. Дим, нам надо увидеться, поговорить. Не по телефону. К нам приезжай. Любка будет рада. Вспоминала тебя… Ну, жду!
Он повесил трубку.
