Глава 11
Вот уже третий день Марина жила в квартире Вадима, все больше убеждаясь, что выбраться отсюда будет так же трудно, как от Тамары и Делона. Двери парадного и черного хода запирались на замки, открыть которые можно было как изнутри, так и снаружи только с помощью ключей. Этих ключей она никогда не видела, а воспользоваться отмычками у нее никакой надежды не было. Телефон стоял в библиотеке, где почти все время находился Вадим. Когда же он уходил из дому – преимущественно в утренние часы, в квартире появлялась горничная – хмурая неразговорчивая женщина лет сорока пяти, с остервенением натиравшая старинную мебель и паркетные полы. На Марину она едва обращала внимание – отделывалась косыми взглядами, в разговор не вступала. Марина не решалась обратиться к ней за помощью, потому что ясно чувствовала неприязнь, которую испытывала к ней эта женщина. «Сторонится меня, как чумы, – досадливо думала Марина, провожая ее взглядом. – Что я ей сделала? С ней и поговорить-то страшно… Тотчас передаст Вадиму…» Таким образом, связь с внешним миром была оборвана. Бежать через окно она раздумала еще в первый день своего пребывания здесь. Сигнализации не было, но четвертый этаж… Она изводилась от безделья, слонялась по квартире как тень и сама уже не знала, кто она такая и как ее зовут.
Вадим, напротив, с каждым днем становился с ней все любезней. Он одаривал Марину сияющими улыбками, расспрашивал ее, не нужно ли чего, был скромен, нежен и предупредителен и часто повторял, что ей придется войти в свою настоящую роль. «Ну, купил он меня, – раздумывала она. – Отдал деньги. А игры-то я что-то еще не видела… Зря, получается, он меня тут держит… Даром деньги заплатил… Или передумал? Но разве ему выгодно просто так меня тут держать? Интересно, как он мне объяснит то, в чем придется участвовать? Ведь он, судя по всему, не любит называть вещи своими именами». Она искала в квартире следы Светы. Иной раз ей казалось, что они везде: то из шкафа для одежды пахнет вдруг на нее незнакомыми духами – экзотическим, волнующим запахом раздавленной травы… То под старыми газетами в прихожей откопает она старый, еще прошлогодний номер дамского журнала. Иногда Марина, напротив, чувствовала, что квартира не сохранила ни одного следа пропавшей подруги. И тогда ей становилось страшно, как будто и ей скоро должна была прийти пора исчезнуть бесследно. «Странно! – закусывала она губу. – Как исчезает человек!» Пытаясь хоть как-то избавиться от наваждения, она заводила с Вадимом разговор о его умершей сестре, надеясь случайно узнать правду о Свете. «Где она? Что она сделала с собой? Умерла, говорит он. Но где? Неужели здесь? Когда? В то утро? Куда он дел ее тело? Неужели успел за одно утро уничтожить все следы ее пребывания здесь? Это невероятно!»
– Я много думаю о вашей сестре, – сказала она ему однажды, – как ее звали?
– Наташа, – молниеносно ответил он.
– Вы говорили, она попала под машину? Случайно?
– Конечно, как же еще…
– А это не могло быть самоубийство?
Вадим изумленно повернулся.
– Самоубийство?! Это исключено! Почему вы так думаете?
– Мне почему-то кажется, она не очень была счастлива… – задумчиво протянула Марина.
– Она была счастлива, – отчеканил Вадим. – Вполне!
– Вполне – значит, не совсем.
– У нее все было! Все, чего она могла желать! Разве я в чем-нибудь ей отказывал? – словно спрашивал самого себя Вадим. – Да я исполнял все ее капризы! Их у нее было не так уж мало!
– Капризы? Но разве достаточно иметь все, что пожелаешь, чтобы быть счастливой? Тряпки, деньги? Машина у нее была? – вскользь спросила Марина.
– Была, – кивнул Вадим…
– А любимый человек?
– Любимый человек… – задумался Вадим. – Был один, точно. Но я его очень плохо знал.
«Это о ком? – в смятении подумала Марина. – Или это самокритика?!»
– Я думаю, он был негодяй! – жестко сказала она.
– Почему же негодяй? – удивился Вадим. – Так, человек, не хороший, не дурной, как все мы, грешные… А почему вы говорите так, словно я в чем-то виноват? – поинтересовался он. – Знаете, я замечаю, как только заходит речь о Наташе, вы сразу становитесь ко мне враждебны? Или я ошибаюсь?
– Извините, если так. – Марина отвернулась. – Но мне ее очень жалко.
– Мне тоже, – вздохнул Вадим. – И все же… Почему она так вас волнует?
– Может, потому, что живу в ее комнате… Я чувствую связь ее судьбы и моей.
– Уверяю вас, судьбы у вас разные… – заметил он.
– Иногда, – Марина пристально на него посмотрела, – иногда я словно чувствую ее приближение… Она появляется, предостерегает…
– От чего предостерегает? – насторожился Вадим.
– От несчастной любви… – Марина, глядя ему в глаза, усмехнулась.
– Ваша любовь не может быть несчастной. – Вадим улыбнулся ей. – Мне кажется, именно вы и будете диктовать условия тому, кто вас полюбит… Я в этом уверен…
Его взгляд затуманился.
– Опасная тема, – заметила Марина, глядя, как он делает шаг в ее сторону. – Может завести далеко мужчину и женщину, живущих под одной крышей.
Рука Вадима взялась за кожаную пуговицу его пиджака и чуть не открутила ее. Он опомнился, с улыбкой опустил руку.
– Скверная привычка, – заметил он с улыбкой. – Наташу, кстати, она всегда раздражала… Мне постоянно надо что-то вертеть в руках…
– Нервы, – машинально ответила Марина. – Вы знаете, когда я смотрю на ваши руки, мне кажется, что они все время плетут какую-то сеть…
– Я, значит, паук? – рассмеялся Вадим. – Уж лучше – кружево…
– Одно часто кажется другим.
Вадим смутно улыбнулся и закурил. Помолчал.
– В ваших словах столько горечи, – грустно сказал он. – А мне-то хотелось думать, что здесь она исчезнет. Но вы тут скучаете, как я вижу…
– Да нет…
– Я вижу! – покачал головой Вадим. – Вы ни с кем не видитесь. Не бываете в обществе…
«Издалека начал», – отметила Марина. Она поняла, что это подготовка к посвящению в тайну.
– Конечно, где мне вас развлечь… – продолжал Вадим. – Вы, наверное, привыкли к большому обществу?
– Почему вы так думаете? – удивилась Марина.
– Так… – неопределенно сказал Вадим. – Я ведь вижу, что вы скучаете…
– Вовсе нет! Мне здесь хорошо!
– Правда? – обрадовался Вадим. – Как я рад! Как бы мне хотелось, чтобы вы чувствовали себя как дома!
– Это почти произошло, – проникновенно сказала Марина. – Да и не удивительно – ведь другого дома у меня нет, а вы… Вы сделали мне столько добра!
– Я хотел бы сделать больше!
– Вы благородный человек! – сверкнула своим козырем Марина. И затаила дыхание.
– Мне очень дороги ваши слова… – медленно проговорил Вадим. – Ваши слова и ваше доверие… Завтра я принесу вам новый паспорт. Он готов.
– О… – протянула Марина. – А… как же меня теперь зовут?
– Татьяна Васильевна. Григорьева. Вам двадцать девять лет, вы урожденная москвичка, не замужем, детей нет.
– Не судима? – весело спросила Марина.
– Боже упаси! – замахал руками Вадим. – Не хватало еще покупать паспорт с отметкой о судимости!
Он весело рассмеялся.
– Значит, я теперь Татьяна Григорьева. Чиста, как ангел, и даже помолодела на три года, – поубавив веселье, сказала Марина.
– Ну, для этого вам не пришлось бы менять документы, – любезно сказал Вадим. – Позволю себе заметить, что за то время, пока вы жили здесь, вы стали выглядеть куда здоровее… А признаться, страшно было смотреть, когда вас привез Делон… Глаза горят, губы дрожат… Я рад, что вы успокоились.
– Обстановка способствует. Вот вы говорите, что мне не хватает развлечений. А мне даже хочется поменьше развлекаться. Уж в последнее время развлечений у меня было больше, чем надо!
– Тогда вы, может быть, возразите против того, чтобы к нам на днях пришли несколько гостей? Мои старые друзья?
– А вы говорили, что у вас друзей нет, – заметила Марина.
– Ну, скажем, это мои хорошие, старые-престарые знакомые. Мы иногда собираемся здесь. Вечер провести, былое вспомнить, ну и с делами иногда разобраться…
– Разве могу я возражать против того, чтобы к вам пришли старые знакомые? – изумилась Марина. – Вот только я не помешаю вам?
– Нет, что вы! Напротив, вы внесете в наше общество прелесть, эту вечную женственность… Ах, вы не поверите, как ее не хватало в этом доме! – Он обвел глазами стены. – Иногда мне все здесь кажется пустым, чужим… Мертвым…
– А раньше эту вечную женственность вносила сестра?
– Да. И мне ее очень недоставало.
– И вы хотите, чтобы эту роль взяла на себя я? – ввернула Марина. – Вы думаете, я справлюсь?
– Роль? – покачал головой Вадим. – Зачем же это так называть… Это не роль, не обязанность… Скорее сердечная склонность. Добрая воля.
– Моя добрая воля и сердечная склонность к вашим услугам. Располагайте ими как вам угодно. Ведь это все, чем я еще в действительности владею. Все остальное слишком изменилось, чтобы я могла назвать это своим, – имя, внешность, возраст…
– Имя, внешность, возраст… – повторил за ней Вадим. – Все это условности…
– Вот как? – иронично спросила Марина. – Всю жизнь меня убеждали в обратном.
– А жизнь вас не переубедила? – поинтересовался Вадим. – Меня – уже давно.
– Значит, у меня этот момент еще впереди.
«А Вадимом ли его звать? – впервые подумала она. – Кто он такой, собственно? Разве я знаю это? А если узнаю, будет ли это правдой? В самом деле, как все условно…»
– Истинную ценность имеет другое, – продолжал Вадим. – Ваше сердце, ваша душа… Красота и обаяние… Все останется с вами, что бы еще ни случилось… А я думаю, больше с вами ничего не случится…
«А я надеюсь, что случится! – подумала Марина. – Иначе мне навсегда придется остаться здесь…»
На другой день Марина стала Григорьевой Татьяной Васильевной, двадцати девяти лет от роду, бездетной и незамужней… «Ну, хоть это соответствует истине, – подумала она, разглядывая паспорт, который ей подал сияющий Вадим. – Хоть разводиться не пришлось…»
– А ведь это уголовно наказуемо! – помахала она паспортом.
– А что у нас не наказуемо?! – поморщился Вадим. – Не принимайте близко к сердцу, это ведь бумажка… А то, что за обладание ею вы не понесете уголовной ответственности, гарантирую… Для этого вам надо предъявить ее представителю закона, а этого не придется делать.
– Вы это можете гарантировать? – сощурилась Марина.
– В этом доме – да!
– А так – хорошо… – снова полюбовалась она паспортом. – Прямо как настоящий. Даже немножко потрепанный.
– Что значит – как настоящий? – вскинулся Вадим. – Он и есть настоящий! Неужели я дал бы вам подделку?! Это произведение искусства!
– Вы, наверное, заплатили большие деньги… Вы на мне разоритесь!
– Рад бы я на вас разориться, – засмеялся Вадим.
Марина сунула паспорт в ящик стола. Они разговаривали в ее комнате.
– Вот и начинается новая жизнь, – грустно заметила она.
– Вы боитесь?
Она отвернулась к окну. Он приблизился к ней сзади. Женщина чувствовала, что он стоит рядом, его горячее дыхание щекотало ей шею.
– Не бойтесь. – Его рука протянулась и накрыла ее пальцы, лежавшие на подоконнике. Одно движение – и она оказалась бы в его объятиях.
– А как вы будете звать меня теперь? – Она постаралась, чтобы ее голос прозвучал как можно бесстрастнее: – Мариной или Таней?
– При гостях, Таней… – Он отстранился, как всегда, сразу почувствовав перемену в ее настроении. – А так… Как вам будет угодно. Мариной?
– Я запутаюсь, и вы тоже, – вздохнула она. – Ну да ладно! Зовите Таней. Постараюсь привыкнуть.
«Интересно, а Свету на самом деле звали Светой? – подумала она. – Или Наташей? Мне становится дурно от этих загадок!»
– Что ж… Танечка! – Он назвал ее так и засмеялся. – Нам надо приготовиться к приему…
– Что мне надо делать?
– Примерьте для начала это.
Вадим ушел в свою спальню и принес пакет.
– Вот, осмелился выбрать по своему вкусу… Вы уж простите… Это только первое время вам нельзя будет на улицах появляться. А потом вы сами пойдете в лучшие магазины и оденетесь…
– Понятно, я пока в карантине, – заметила она, разрывая голубую оберточную бумагу. – Удивительно, уже второй раз меня одевает мужчина. Первым был Делон. Нарядил меня, как для морского круиза.
Она рассматривала серое переливчатое платье из шершавого трикотажа.
– Нравится? Как я рад! Это не слишком шикарно, но для дома… В простом домашнем кругу…
– Я надену его вечером? – осведомилась Марина.
– Да, пожалуйста! – Вадим улыбался, глядя на нее. – Вы подадите нам коньяк и кофе, посидите в столовой…
– А что еще?
– Что еще? Мы поговорим, сегодня по делу зайдет один молодой человек… Он не здешний, ему надо сосватать кое-кого… По делу…
– Ясно, помочь человеку! – кивнула Марина.
– Ну, он, может быть, стесняться будет… Так вы уж покажите, пожалуйста, что рады видеть его у нас! Ну и прочих не забудьте!
– Но это же ваши старые знакомые! – поразилась Марина. – Они же прекрасно знают, что я здесь недавно! Разве у них не возникнет никаких вопросов насчет меня? Разве им не покажется странным, что в доме хозяйничает женщина, которую они никогда не видели?
– Видите ли. – Вадим закурил. – Чтобы у них не возникло лишних вопросов, подозрений… Ради вашей же безопасности… Словом, я осмелился сказать им, что вы – моя жена!
«Чего я и ждала, – подумала Марина. – Просто-напросто повторяется роль Светы».
– Вас оскорбило это, я вижу, – заметил Вадим. – Но, рассудите сами, разве могу я допустить, чтобы начались какие-то догадки на ваш счет? Кто вы, откуда, почему здесь живете?
– О, меня совсем не покоробило! – отозвалась Марина. – Просто мне пришло в голову, что ваши знакомые, зная о нашей недавней свадьбе, на которую они, кстати, приглашены не были, будут нас поздравлять… Вот я пытаюсь припомнить, как я чувствовала себя когда-то на второй день после свадьбы и как отвечала на поздравления…
– Ну, в этом нет необходимости! – заверил ее Вадим. – Хотя замечательно, что вы серьезно к этому относитесь… Видите ли… Знакомые мои – люди в высшей степени деликатные. Я намекнул им, что к нашему браку было множество препятствий… Что вы недавно перенесли тяжелейшие сцены развода… Получили моральную и нервную травму… И я попросил вести их так, как будто мы с вами давным-давно женаты! Так что объяснений и поздравлений не бойтесь!
– Как вы предусмотрительны! – засмеялась Марина. – И с каким пониманием относятся к моей истории ваши друзья! Держитесь за этих людей! Такая предупредительность – редкость в наше время!
– О, я ими дорожу! – улыбнулся Вадим. – Старый друг, знаете, лучше новых двух!
– Ну, один-то новый будет! – напомнила Марина.
– Ну, не смущайтесь! Я думаю, этот вечер пройдет для вас комфортно! А теперь давайте-ка я вам покажу все, что может пригодиться…
Кофеварка, кофе, сахар, коньяк, лимон, печенье с орехами и кокосовой крошкой – все это было составлено на столе в кухне.
– Ну, с этим я управлюсь, – заметила Марина. – Подам все, что потребуется, и буду сидеть рядом, улыбаться и слушать ваши разговоры…
– Вы прелесть, – сказал Вадим.
– Я стараюсь. Что-нибудь еще?
– Да вроде все… А, ну, может, еще в картишки кто-нибудь захочет перекинуться… Хотя, это не наверное… Танюша, подайте нам парочку колод… У меня есть, кажется… Где же? – Он задумался, мучительно пытаясь вспомнить. – Ах черт, неудобно выйдет, если не найдется… Да! Как я забыл! В столовой! В буфете…
– В буфете?!
– Да, сунул когда-то… Пойдемте глянем…
Они действительно нашли две запечатанные новенькие колоды в одном из ящиков буфета, где лежало столовое серебро и накрахмаленные салфетки.
– Память у меня! – усмехнулся Вадим, глядя на карты.
– Может, сразу положить их на стол? – полюбопытствовала Марина. – Чтобы не искать потом?
– На стол? Не надо, пожалуй. Потом, если кто захочет… Пусть лежат здесь, Танечка!
Он улыбался всякий раз, когда произносил это имя.
– Здорово будет, если я найду их как будто случайно! – фыркнула она.
В глазах Вадима мелькнула тень. Мелькнула и исчезла, как будто он отогнал какую-то мысль. «Мне надо быть осторожней», – подумала Марина. Эта тень напугала ее, как будто гладь блестящей морской воды прорезал вдруг акулий плавник. Прорезал и ушел под воду.
– Вы любите пошутить? – Вадим не прекращал улыбаться. – Замечательно придумано.
– Ну, пошутить я всегда готова! – Марина безмятежными глазами смотрела на него. – Тем более так безобидно!
Вадим задвинул ящик буфета.
После семи часов, переодевшись в новое платье, подкрасившись по рецепту Тамары, стуча высоченными каблуками, она принимала гостей.
Первым явился мужчина лет пятидесяти, вида одновременно преуспевающего и простоватого. «Эдакий удачливый Ваня!» – подумала про себя Марина, глядя на него. И он действительно оказался Ваней.
– Татьяне Васильевне почтение! – громогласно приветствовал ее гость, шумно расцеловав ей руки, чмокая так, будто ел суп. Марина посмотрела на свои руки, потом на него. «В самом деле, ведет себя так, будто сто лет меня знает!» – поразилась она, провожая его в столовую.
Снова затренькал звонок. Вадим открыл. В столовую вошел старичок – седенький, худенький, скромно одетый. Видно было, что человек это приличный, интеллигентный, хотя и достатка небольшого. Вадим суетился, помогая раздеться, а старичок принимал его услуги без всякого стеснения. На Марину он едва взглянул, не сказав ни слова. И она почувствовала, что старичок этот не так прост.
– Танечка, милая, свари-ка нам кофе! – улыбнулся Вадим.
Она вышла на кухню, все еще размышляя о старичке. «Не похоже, чтобы у него водились деньги, – думала она. – Ах, здесь вообще ничто ни на что не похоже… Сроду бы не сказала, что они шулера…»
Снова звонок. Марина вышла из кухни. Ее опередил Вадим. На этот раз вошли два парня: один – разбитной, щекастый, курносый, пышущий здоровьем и беззаботным весельем. С ним другой – чуть постарше, в красном клубном пиджаке. Держался он настороженно, чуть набычившись.
– Вадик, Танечка, я вам гостя привел! – колокольчиком залился щекастый парень. – Обещал и привел!
Марина поздоровалась. С первых же слов, произнесенных парнем в красном пиджаке, стало ясно, что он не москвич. Она попыталась по выговору определить, откуда он. «Урал? Сибирь? – гадала, улыбаясь ему. – Он и есть клиент, уж точно. Больше некому…».
Она подала кофе, коньяк, перелитый в хрустальный графин. Старичок от кофе отказался, попросив слабого чаю с лимоном.
– Ну, о делах поговорим! – сказал Ваня. – Серега вот о тебе рассказал… Можно помочь. Тебе сколько вагонов надо?
– Танечка, пожалуйста, порежь сырку! – выразительно обратился к ней Вадим. Она поняла, что ей следует удалиться. Встала и ушла на кухню.
«Вот как… – размышляла она. – Сначала, значит, о делах… Что за дела? Врут, наверное… Точно, на дело они его какое-то приманили… Надо ему было что-то в Москве… Вагоны какие-то… Вот они ему и обещали, видно… Конечно, зачем бы он в чужой дом пошел? Парень, может, и не очень умный, а осторожный… Ради дела пошел… Публика приличная… Ну а если они ему с делами помогут или помочь пообещают, ему уже неудобно будет не сыграть, когда предложат… Так, наверное, и есть…» Она прислушалась к голосам в столовой. Ничего не разобрать.
Ее позвали, она, прихватив тарелку с сыром, вернулась в столовую. Ваня в это время, широко улыбаясь, говорил Андрею:
– Прямо скажу, Андрей, мне тоже будет неплохо… Все мимо кассы пройдет… А ты же понимаешь, не все государству, кое-что и нам… Да и тебе дешевле выйдет. Останутся деньги, в них отчитываться не будешь.
– Квитанция мне нужна, – упрямо сказал Андрей. – Из трансагентства.
– Квитанция будет, – заверил его Ваня. – Что же ты думаешь, лавочка у нас – без квитанции работать? Все будет, и сумма, как за официальную перевозку… Чуешь?
Он усмехнулся.
– Сделаете?
– Говорю, сделаю… Трансагентство! Я там десять лет отработал… – усмехнулся он. – Кто меня там не знает? Ну, и там пойдет чуток… не без того…
– А если проверка? – гнул свое Андрей.
– Что им проверка? Они тебя никуда не внесут. Квитанцию выдадут, и все. А кто тебя из Красноуфимска приедет проверять? А приедут – там им книги кто покажет? Ну все, парень! – отрубил он. – Ты это дело не хуже моего знаешь! А я тебе советую – ты не первый.
– Ладно! – кивнул Андрей. – Когда вагоны получу?
– Завтра поедем… Только нам наличными, парень…
– Это ясно.
– Ну, так по рукам!
Вадим, до того молчавший, обратился к ней:
– Танюша, гостей совсем забыла? Поухаживай! Он глазами показал на Андрея. Она принялась угощать.
– Вы что, Андрей, предпочитаете? Водка? Коньяк? Вы не стесняйтесь, у нас ведь по-домашнему! – улыбался Вадим. – Все тут друзья, и вы будьте другом… Ваню я, можно сказать, с молодых ногтей знаю, Семен Федорович Танюшу крестил, Серега – парень светлый, Ваня его к нам в дом привел, прижился он у нас…
– Пригрелся, – отозвался Сергей, наливая себе коньяк.
– У нас просто, по-московски! – Вадим кивнул Марине. – Налей гостю водочки, Танюша! На лимонных корках! Она, знаете, мастерица…
Андрей выпил водку, вздохнул. Взял печенье.
– Ну, слава Богу, дело сделали! – веселился Сергей. – Андрей, что сидишь как усватанный? Может, закатим в одно местечко? А? Слушай, я знаю девочку…
– Помолчи, похабник! – оборвал его Семен Федорович. – Вот я матери твоей скажу!
– А что? – взъерепенился Сергей. – Что вы меня все матерью пугаете? Вон Андрюха – на два года старше меня, а ни за чью руку не держится!
– Ты и вправду помолчал бы! – заметил ему Ваня. – Андрей – парень деловой… Я уж сразу вижу, кто передо мной. Вот с тобой никогда бы дел заводить не стал!
– А что ж… – притих Сергей. – Что ж вы меня с работы не прогоните?
– Да потому, что надеюсь, что из тебя когда-нибудь толк выйдет! – резонно заметил ему Ваня. – Да и мать твою жалко. Я ее столько лет знаю. Почти родня. А девочки…
– Не мучь парня, Ваня, не нам их, молодых, учить, – мягко сказал Вадим. – Еще нас научат. Так? – обратился он к Андрею. Тот смущенно пожал плечами. На щеке у него, то ли от смущения, то ли от водки, загорелось красное пятно, и Марина отметила это. Ей вдруг стало жалко парня. «А что я могу сделать? – подумала она. – Себя мне еще жальче». – Ты, Андрей, когда в Москву приехал? – поинтересовался Вадим.
– Два дня мотаюсь по агентствам…
– На меня чудом напал! – гордо сказал Сергей. – А то, слово даю, он бы еще мотался… Это же волки!
– Сама себя раба бьет… – вздохнул Семен Федорович.
– Да я часто в Москве бываю… Чаще, чем дома… – раззадорился Андрей. – Работа такая – съезди, устрой все, за всем присмотри… А получаю – шиш!
– Ну, кончились шиши! – захохотал Ваня. – Это удача, Андрюха, что ты на меня вышел! Да меня вся страна знает! Вон, Серега не даст соврать!
– Точно, – подтвердил Сергей, подливая другу водки. – Ты пей, не стесняйся… Они уж нас не отпустят… А я, признаться, хотел тебе одно место показать…
– Пошел ты со своим местом! – грозно повысил голос Ваня. – Ей-богу, скажу матери! Врежет она тебе! И что парня сманиваешь?
– Да хватит тебе, Ваня! – окоротил его Вадим. – Посидим тихо-мирно…
– Да что сидеть-то… – вздохнул Сергей. – Давайте, что ли, в картишки займемся?
– Баламут ты, Сергей, – вздохнул Семен Федорович. – Все тебе неймется – то туда, то сюда… Молодость твоя… Скачешь все! Потом оглянешься – куда что девалось? Что осталось? Ну, вот ты, видно, парень дельный, – обратился он к Андрею, – ты не сворачивай с дела! Этого-то не слушай! Я, знаешь, когда такой, как ты, был да в Москве впервые очутился – мама моя, голова кругом пошла! Если бы не добрые люди, был бы я теперь не Семеном Федоровичем, а так – псом подзаборным… Ведь ничего хорошего до этого не видел… А хотелось! Красивая жизнь – она и тянет к себе, и жжется! Тут главное – вовремя отпустить! А то приварит намертво, и сгоришь… Ну, да это я так… – Семен Федорович загрустил. – Это не вас, молодых, я ругаю, Андрей, это я себя ругаю… – вздохнул он. – А тогда поругать некому было… Ты уж не обижайся на старика!
Андрей, смущенный, покачал головой:
– Разве я обижаюсь…
– Ты меня послушай! – вмешался Ваня. – Вот такие, как ты, и пробиваются, уж ты поверь на слово! Сам я такой был! А вот кто как Серега, только коньяк умеют глушить да девок по углам щупать… Ха-ха! Не сердись, Серега, я любя!
– Да чего вы ко мне пристали! – возмутился Сергей. – Сейчас уйду, ей-богу! Что ни скажу – все не так!
– Не выдумывай, – смеясь, ответил Вадим. – Его глаза блестели прямо-таки нестерпимо. Он прикрывал их, видимо догадываясь об этом. – Не слушай…
– Ну, ладно, – сказал вдруг Семен Федорович. – В картишки так в картишки. Хозяюшка, не против? А то ты-то, пожалуй, заскучаешь?
– А мы ее с собой посадим! – подмигнул ей Ваня. – В дурачка, а, Татьяна Васильевна?
– Что, в дурачка? – изумился Сергей.
– Да ну тебя, парень! – отмахнулся Семен Федорович. – Хозяин, в очко желаешь?
– Давайте, Семен Федорович, посидим, – улыбнулся Вадим. – Танюшка, ты куда карты дела?
– Карты? Я уж не помню… – беззаботный тон дался ей неожиданно легко. Однако сердце сильно забилось. Она встала, порылась в ящиках буфета. – Вот! – достала две колоды.
Женщина поймала на себе мимолетный, испытующий взгляд Семена Федоровича. «Знает он, что я об их делах понятия не имею, или нет? – подумалось ей. – Не слишком ли естественно я себя веду? А Вадиму эта покорность подозрительной не кажется? Как же он решился пригласить гостей, не предупредив меня ни о чем? Не боится? Смелый он, однако… Я ведь и шум могу поднять… Да какой там шум! – оборвала она себя. – Ясно, молчать буду».
Вадим распечатал колоду.
– Почем играем? – осведомился.
– По тысяче, – сказал Семен Федорович. – Ежели больше, меня, старика, увольте!
Другие тоже поставили по тысяче. Сергей – картинным широким жестом, Семен Федорович – по-стариковски аккуратно, Вадим – словно вскользь. Андрей положил свою купюру, улыбаясь.
Вадим кивнул. Карты защелкали между его тонких пальцев. Теперь эти пальцы были в своей стихии – они так и мелькали, ловко перехватывая колоду. Наконец он выщелкнул снизу колоды по две карты каждому игроку.
– В закрытую! – потребовал Ваня.
Ему никто не возразил. Все смотрели в свои карты. Марина, сидевшая рядом с Андреем, искоса глянула ему в карты. Семерка и туз.
– Андрюша, туз идет на единицу! – напомнил Вадим. Андрей кивнул.
– Еще! – Ему пришла еще одна семерка. Потом валет. Он поколебался и прикупил. Пришла дама. – Себе! – заявил он.
Все остальные тоже прикупили. Сергей хлопнул карты об стол:
– Перебор!
Семен Федорович засмеялся, глядя на него.
– Что ж, откроемся!
У Вани было 17, у Семена Федоровича – 19, Вадим тоже с улыбкой показал 19. Андрей показал свои карты.
– Класс! – восхитился Сергей. – Сорвал банк!
– Что ж так, по одной… – заметил Семен Федорович. – Андрюш, может, подымем ставку? Пусть будет пять тысяч?
– Давайте, – сказал Андрей. На его щеке загорелось второе красное пятно рядом с первым.
«Точно продуется», – подумала Марина, но уже без жалости к нему.
– Пять… Пять… Пять… – послышалось со всех сторон.
Вадим снова сдал по две карты. Свои он сразу открывал, чтобы не занимать ими рук. Все остальные держали карты в руках. Марина внимательно следила за Вадимом. У него дрогнула бровь.
– Прикупаю, – заявил Сергей. – Еще. Себе.
– Дай и мне, Вадимушка… – попросил Семен Федорович. – Еще. Хватит.
– Мне! – потребовал Ваня.
Одну карту прикупил Андрей. Марина глянула: 21. Она посмотрела на Вадима. Она уже заметила, что, прикупая, игроки внимательно следили за его лицом. На этом лице сменялись разные, едва уловимые выражения – он опускал и поднимал брови, прикусывая губу, щурил один глаз… Глаза сияли невыносимо. «Он подает знаки – кому прикупить и сколько… Видимо, знает колоду!» – догадалась она.
Карты открыли.
– Перебор… – протянул Сергей.
– Что ты сидел молчал?! – возмутился Ваня. – К чему прикупил? Десятку к восемнадцати? Дубина!
– Ладно уж, – отмахнулся Сергей. – У самого-то сколько?
– Семнадцать.
– Двадцать, – кивнул на свои карты Вадим.
– Тоже двадцать, – сказал Семен Федорович. – А ты, Андрей?
Тот с улыбкой показал очко.
– Молодчина! – поощрил его Семен Федорович. – Твой банк. Сколько там?
– Двадцать пять, – лениво сказал Вадим. – Может, чаю?
Все отказались, и Андрей решительнее всех. Ставку снова решено было повысить. Вадим роздал карты.
– Дай! – попросил Сергей. – Еще! Перебор! Он хлопнул картами об стол.
– А ты не горячись! – заметил Ваня. – Вадя, мне. Еще. Вадим прикрыл глаза.
– Себе, – остановился Ваня.
Семен Федорович, глянув на Вадима, от прикупа отказался. Вадим сбросил одну карту себе. Глянул на Андрея.
– Одну! – попросил тот. Теперь у него было 20.
Карты открыли. У Вадима было 18, у Вани – 16, у Семена Федоровича – 19. Вся щека Андрея, обращенная к Марине, была красная.
– Сколько в банке? – спросил Ваня. Вадим пошевелил губами.
– Сто двадцать пять, – холодно сказал он. – Предлагаю на запись. Нечего деньгам на столе валяться.
Все согласились. Вадим достал откуда-то отточенный и обернутый в бумажку мелок и записал ставки рядом с собой справа на столе, на сукне.
– Ва-банк! – лихо крикнул Сергей.
– Денег-то хватит? К маме не побежишь? – сурово спросил его Ваня.
Сергей похлопал себя по карману клетчатой легкой куртки.
– Тогда и я. Запиши ва-банк, Вадя.
– В половину войду, – заметил Семен Федорович.
– И моя половина, – записал Вадим. – Смотри, Андрей, если так пойдет, нам и ставить будет страшно. Может, уменьшишь банк?
– Нет, – отрывисто сказал Андрей.
– Ладно. – Пальцы Вадима засверкали. Андрей не отрываясь смотрел на них.
«Неужели он не понимает? – спросила себя Марина. – Неужели не понимает?»
– Одну! – сказал Ваня. – Еще! Черт! Перебор! – Он выложил карты на стол.
– Хм, – заметил Семен Федорович. – Вот уж не знаю… – Он взглянул на Вадима. – Ладно, не буду. Себе.
– Мне! – Андрей потянулся за картой. – Еще!
На стол вылетела карта.
– Еще? – Вадим пытливо смотрел на него.
– Себе!
Теперь прикупал Сергей.
– Мне! – требовал он. – Еще!
– Смотри! – остерег его Семен Федорович.
– Не учите меня, – огрызнулся Сергей. – Еще! Холера!
Он бросил карты на стол. Все потянулись смотреть.
– Это что? – поинтересовался Ваня. – Прикупил короля к девятнадцати?! Слушай, скажу я твоей матери, честное слово!
– Что вы ей скажете? Что я короля прикупил?
– Играть не умеешь!
– Тут счастье надо… А мне сегодня что-то не везет…
– Что, крепко девочка любит? – съехидничал Семен Федорович. – Смотри, если правда, то иди лучше отсюда! Не будет счастья…
– Девочка ни при чем! – захохотал Ваня. – Ей-богу, я видел однажды, как он туза к двадцати прикупил!
– Сами-то тоже перебрали! – защищался Сергей.
– Я к пятнадцати прикупал, дурик! Ну ладно. Что там у вас? – обратился Ваня к остальным игрокам. Вадим показал 18, Семен Федорович – 19. Андрей тоже открыл 19.
– Делимся, – сказал Семен Федорович. – Вот и мне, старику, рядом с тобой повезло. Не осерчаешь?
– Что вы… – Андрей цвел как маков свет. На него старались не смотреть, как заметила Марина. А он так и лучился довольством. Вадим быстро произвел расчет.
– Вы в половине ставки, Семен Федорович, у Андрея – полная ставка, две половины… Андрей, сними немного, дай банку отдышаться…
– Пусть побудет! – заупрямился Андрей.
– Ладно! – вздохнул Вадим. – Тогда ва-банк!
– А я пересижу, – сказал Семен Федорович.
Они переговаривались коротко, отрывисто. Атмосфера за столом все больше накалялась. Марина чувствовала, как напряжен Андрей. Он замер, глядя на карты. Сергей покачал головой:
– А я подожду!
Минуту спустя Вадим взглянул на свои карты.
– Перебор!
– И у меня! – Ваня хлопнул о стол картами.
– Восемнадцать! – объявил Семен Федорович.
– Девятнадцать! – радостно встрепенулся Андрей.
– Хорошо наросло! – сощурил глаза Семен Федорович.
– Неужели оставишь? – хрипло спросил приятеля Сергей.
– Да. – Андрей даже не взглянул в его сторону.
– Я в половине, – сказал Семен Федорович.
– Пережду, – коротко отрезал Вадим. – Ваня?
– Пиши ва-банк!
– Есть!
Карты роздали. Марина видела карту Андрея. Он купил к 12 семерку и остановился.
– Все? – спросил его Вадим. Его пальцы, казалось, заледенели над колодой.
– Еще! – хрипло произнес Андрей.
«С ума сошел?! – в ужасе взглянула на него Марина. – Не иначе… Глаза белые…» Андрею пришла дама. Он смотрел на нее, словно не узнавая.
– Перебор, – хрипло объявил он наконец.
– Бывает, – посочувствовал Семен Федорович. – Мои семнадцать.
– Девятнадцать, дед, – заявил Сергей.
– Мои восемнадцать, – вяло сказал Ваня.
– Пришла, родимая! – возликовал Сергей. – Запиши, Вадя!
– Пас, – сказал Семен Федорович. – Танюша, налей-ка мне чаю… Да ты не бегай, холодного плесни.
Она подала чашку.
Вадим роздал карты. Ваня прикупал до 20, Вадим – до 19.
– Очко! – сказал Сергей. – Поперло!
– Двадцать, – как во сне отозвался Андрей.
– Не тужи, хлопец! – хлопнул его по плечу Ваня.
– Ва-банк, – сказал Семен Федорович.
– Ва-банк! – повторил Андрей.
– Я пас, – сказал Вадим. – Поехали!
Прикупив две девятки, Андрей положил карты на стол.
– Перебор.
Марина уже давно перестала считать, кто и сколько проиграл. Вадим, шевеля губами, быстро делал записи на сукне. Денег на столе лежала самая малость – только то, что проиграно было вначале. А для разгорячившихся игроков дело, казалось, было уже не в этих деньгах и не в цифрах, которые записывал Вадим, а в чем-то другом. В том неуловимом, капризном счастье, перелетавшем от одного игрока к другому. Иногда это счастье отдавало в чьи-то руки весь банк, иногда – его четверть или половину. Это чаще всего и происходило с Андреем, если он не проигрывал. Банка он больше не срывал. Если у него было очко, оно оказывалось еще у кого-то, если он ставил половину банка, бывало и такое, – банк срывал кто-то другой, и он в запале снова шел ва-банк и проигрывал. Он, видно, не сознавал того, сколько раз уже проиграл, который час, где он и кто рядом с ним. Его лицо лоснилось, по шее за воротник стекали струйки пота. Он автоматически ставил, смотрел в свои карты, отчаянно прикупал, если кто-то объявлял очко, стремясь войти в долю к сопернику… И хлопал картами: «Перебор!»
Часы с амурами отзвонили половину двенадцатого. Семен Федорович глянул на них и вскочил:
– Ах ты! Заморочился я совсем! Моя старуха, наверное, уже с ума сошла! Мне же в Чертаново ехать!
– Подвезу, Семен Федорович! – удерживал его Ваня. – Посидите!
– Подвезешь ты! – отмахнулся от него старик. – Знаю, как ты подвезешь! Костей с тобой не соберешь! Да и хозяев уважить надо! Вон Татьяна Васильевна уже уснула!
– Таня, взбодрись! – шутливо пригрозил Вадим. – Предложи гостям кофе!
– Не дави на жену, Вадя, пора честь знать! – Ваня поднялся из-за стола. – Подсчитай-ка мой пай!
Вадим зачеркал мелком и в конце концов обвел меловой чертой итог.
– Меня тоже разочти! – попросил Сергей.
– Сейчас отдашь?
– Могу. – Сергей полез в куртку. – Баксы возьмешь?
– Что возьму, плати Ване. Он в выигрыше.
– И меня разочти, Вадя, – напомнил Семен Федорович. – Внакладе я или как?
– Мне бы в таком накладе быть, Семен Федорович! – усмехнулся Вадим.
– С кого получать? – сощурился Семен Федорович.
– Сейчас… Мне тоже… Итого, Андрей, с тебя на круг выходит… Вот, если хочешь, пересчитай! – Вадим указал на исписанное мелом сукно.
Марина увидела, как кровь отлила от лица Андрея. Он встал, с трудом распрямляя спину. «Что сейчас будет?» – со страхом подумала она.
– Андрюха, торопись! – увещевал его Сергей. – Я тебя сейчас отвезу…
Андрей проглотил комок. Закашлялся.
– Доллары у меня… – хрипло сказал он.
– Нет возражений. – Вадим спокойно смотрел на него. – По курсу посчитаем.
Андрей полез во внутренний карман пиджака, долго расстегивал его, наконец извлек оттуда пачку стодолларовых банкнотов.
Вадим вскрыл ее и пробежался по отогнутому краю.
– Этого не хватит, – сказал он.
– У меня… Нет больше… – тихо сказал Андрей. Он стоял наклонив голову, словно оглушенный ударом. Вадим в наступившей тишине посмотрел на него. Молча отсчитал несколько купюр.
– Вот, – протянул он Андрею. – Это тебе на дорогу, если так. За тобой долг. Оказия будет – вышлешь.
Андрей взял деньги, и, подхваченный под руку Сергеем, ушел. Марина еще слышала, как тот громко утешал его. Она тоже встала из-за стола. Вышла на кухню. Только теперь она поняла, в каком нервном напряжении находилась весь вечер. «Будто сама проиграла! – подумала она. – Как это, однако, ловко…» Она закурила. Постояла, глядя в черное окно. Улыбнулась, сама не зная чему. Улыбка скоро погасла. Она прислушивалась к тому, как в прихожей, коротко и сухо, прощались Семен Федорович и Ваня. Они больше не поддевали друг друга, и Вадим не разливался соловьем перед дорогими гостями. «Вот и осталась я с ним одна, – закусила губу Марина. – Вот уж теперь мне не отвертеться, придется признать, что я поняла, кто он такой… Не играть же мне дурочку, которая уверена, что это мирные старушки дулись в преферанс на шоколадные конфеты! Надо будет признать… Это надо сделать как можно естественнее… Впрочем, естественность эта будет вовсе неестественна. Разве нормальный человек может принять как должное тот факт, что живет под одной крышей с шулером? Но что мне делать? Потребовать, чтобы меня немедленно выпустили? Да это значит подписать себе смертный приговор… А если… – Ей пришла в голову ослепительная мысль. – А если Вадим с самого начала знал, что я все знаю?! Почему он не побоялся вводить меня в их компанию? Почему они вели себя так, как будто я уже с ними в сговоре?! Нет, не может быть! Он никак не мог узнать, что знаю все о нем! Как мне себя вести? Надо как можно спокойнее поговорить с ним на эту тему… Замалчивать нельзя – решит, что я себе на уме, что-то задумала…» – Она прислушалась.
В столовой Вадим задумчиво собирал смятые карты. Увидев ее, грустно улыбнулся, думая о чем-то своем. Потом опомнился.
– Устала? – спросил, бессильно улыбаясь.
– Немного. – Она поняла, что сейчас он в первый раз назвал ее на «ты».
– Вот, посчитай… – протянул он ей пачку долларовых купюр. Она не прикоснулась к деньгам. Отошла к окну, все время не сводя с него глаз. Он вздохнул и опустился в кресло. Его руки, теперь неподвижные, расслабленно свисали с подлокотников.
– Я устал… – жалобно сказал он, покачивая головой. – Так устал…
Его голос замер. Он прикрыл глаза.
– Одного я не понимаю, – сказала наконец Марина, глядя на его обессилевшие руки, – как тебе это удается?
Часы долго отзванивали полночь.
