Глава 19
В то утро Марина проснулась поздно. Она лежала в постели, свернувшись калачиком, и вспоминала вчерашний вечер. Она, как обычно, шлялась по дому, не зная, к чему приложить руки, Вадим сидел в библиотеке. С тех пор как они благополучно объяснились насчет намерений о сотрудничестве, их отношения стали куда менее романтичными. Он, правда, улыбался ей, кивал при встрече, нежно спрашивал, не надо ли чего. Но она ничего не просила, и ей было страшно ловить его улыбки с тех пор, как она узнала, что он умрет.
Вчера вечером, после долгого разговора по телефону (она слышала звонок), он вышел из библиотеки страшно чем-то взбешенный. «В чем дело? – подумала женщина, глядя на его искаженное лицо, которое еще больше искажала улыбка, сейчас выглядевшая нелепой. – Что такое он узнал? Что-то про меня? Кто-нибудь донес, что я… Или Света…» Он кивнул ей, словно не замечая, и вдруг, словно опомнившись, вздохнул.
– Что-нибудь случилось? – решилась все же спросить она.
– Да нет… Еще ничего не случилось… Но вот-вот…
– Господи! Что же это?
– Представь, к Делону явился некий человек, который все про него знает. И потребовал денег…
– За молчание?
– Нет, за то, чтобы остановить следствие.
– Следствие по нашему делу?
– Ну да, по вашему. Черт бы взял это дело! Ты из-за него сидишь тут как привинченная.
– Ну, уж я лучше посижу, – покачала головой Марина. – Мне совсем не хочется за решетку… Интересно было бы посмотреть, что они там про меня понаписали… Эти следователи.
– Ничего хорошего, могу обещать.
Она вздохнула.
– Значит, меня скоро возьмут… – протянула она. – Разве нет?
– Это ты про Делона? Ну, не так все страшно.
– Но ведь он…
– Выдаст тебя? – Вадим покачал головой. – Нет, не думаю. Я обещал ему помочь только в том случае, если он заткнется насчет тебя. Ну и насчет меня, конечно.
– А ты при чем?
– Ну я же тебя приютил. – Вадим развел руками.
В результате она провела ночь в его комнате, а не в своей. В этот раз она чувствовала себя не так, как в прошлый. Он не погасил свет, и ей никак не удавалось забыть о том, кто находится рядом с ней в постели. Иногда она вздрагивала, когда его пальцы двигались по ее телу. Ей казалось, что руки у него холодные как у мертвеца. «Да он ведь скоро умрет, – думала она, закрывая глаза, чтобы не видеть его лица. – Я сплю почти с покойником…» И была она так холодна, безответна, неповоротлива, что Вадим измучился, пытаясь расшевелить ее. «Господи, да когда он оставит меня в покое! – в сердцах подумала она, отворачиваясь от него и думая, что на этом все кончится. – Что пристал?! А, ясно… Боится, что я слишком быстро в нем разочаруюсь… Все еще не уверен во мне…»
Она повернулась и приподнялась на локте, глядя на него.
– Вадим, мне так жаль… Но…
– Что с тобой сегодня? – спросил он, гладя ее плечо.
Она резко шевельнула им, пытаясь сбросить руку. И отметила про себя: «Если бы я не знала, что завтра-послезавтра он умрет и больше не будет моим хозяином, я бы не осмелилась сделать такое движение… Надо быть осторожней, а то он может заподозрить неладное… Да и уже заподозрил…»
– Вадим, это не со мной неладное, а с тобой.
– Что же со мной?
Вадим сел в постели, закурил, не сводя с нее глаз. Обнял ее за плечи, и она постаралась не дернуться.
– Что же со мной, будь добра, скажи? – вкрадчиво продолжал он.
Она не повернула головы.
– Видишь ли… – сказала, помедлив. – Ты весь вечер думаешь о чем-то. Я вижу, что тебе совсем не до меня и не до моих глупостей. Так что ты напрасно считаешь, что обязан меня развлекать на такой лад.
Вадим убрал руку. Затянулся. Она почувствовала, как ее спину щекочут струйки выдуваемого дыма.
– Да, я действительно чувствую себя странно, – внезапно сознался он. – Делон этот, черт бы его взял… Да и вообще…
– Что? – Марина постаралась спросить это как можно более нейтральным тоном. «Эта лиса что-то учуяла… Может, видел кого? Или просто что-то носится в воздухе, а он это чует? Нет, надо очень, очень осторожно, не то я отсюда никогда не выйду!» И она повернулась к нему.
Он погасил свет. В комнате стало почти совсем темно. «Эта его привычка задергивать шторы…» – подумала она. Его лицо было неясно различимо, как будто перед ней в темноте плавало смутное пятно. Она протянула руку и коснулась этого пятна. Так ей было легче пересилить себя, обмануть его и обмануться самой. Она наткнулась на его щеку. Он слегка отстранился.
– Так что ты чувствуешь?
– Трудно сказать… Просто как-то мерзко на душе…
– Но причина-то этому должна быть?
– Может, и есть, да только я сам не знаю, что это такое. А может, погода влияет… Сентябрь-то какой мерзкий!
– Нет… – Марина откинулась на подушку. – Начинался он прекрасно…
Она сказала это будто про себя, не обращаясь к Вадиму. Тот вздохнул.
– Да, было несколько хороших дней, да только куда что делось?.. Ну ладно… Раз мы оба не в настроении, давай спать.
– Я пойду к себе.
Она поднялась с кровати, накинула халат и, не пожелав спокойной ночи, вышла. Подумала, что начинает преступно расслабляться. «Да уж, если нет любви, отношения невозможны… – подумала она. – Даже если вместо любви страх. Страх тоже неплохо поддерживает хорошие отношения… А бывает, что и ненависть помогает сохранить видимость благополучия… Но как все это разрушает душу…»
Она легла в постель и начала думать о Сергее. Она не вспоминала о нем очень давно, почти с того дня, как поселилась у Вадима. И вдруг ей вспомнились все годы, прожитые с ним, долгий путь уступок и компромиссов, который привел к позорному концу, к полному равнодушию… Она зарылась лицом в подушку. «Если рассудить, – сказала она себе, – то у меня в жизни не было ничего хорошего… кроме, может быть, Володи… Но как это было недолго… Может быть, только потому мне и показалась прекрасной эта история? Только потому, что она была короткой? Но как же я тогда прожила восемь лет с Сергеем? Правда, это была вовсе не прекрасная история… И вот она-то как раз могла быть покороче…»
Марина вздохнула. Перед ее глазами явился Делон. Она как наяву видела его лицо, вьющиеся черные волосы, улыбку. «А это что за приключение? – подумала Марина. – Нет, безобразие, и оно оставило на мне грязное пятно, которое еще когда отмоется… Подумать только, что самый красивый мужчина в моей жизни оказался чудовищем…»
И она опять подумала о Вадиме. «Он спит в соседней комнате. Вот человек, о котором я, в сущности, ничего не знаю… Что же это за господин такой? Он опасен для меня? Да. Он не испытывает ко мне никакого чувства. Конечно! Он использует меня для своих целей? Не сомневаюсь. Но почему же тогда… Нет, даже не могу себе объяснить… Почему мне иногда кажется, что если бы хоть что-то в нем было иначе, тогда стало бы возможным… А! Это просто бред! Это оттого, что у тебя сейчас никого нет на горизонте! Бред – думать о нем как о возможном объекте чувств! Это было бы погибелью… Но разве я говорю о любви? – возразила она себе. – Я говорю только о том, что он мог бы быть очень интересен… Ведь он человек необычный! Вот настоящий бриллиант, который подцепила Ленка! Но я просто не представляю их рядом. Она и он? А он и Света? А он и моя скромная персона?»
Она помотала головой. «Все, спать! Не могу больше думать о своих любовниках. Ни об одном. Достаточно вспомнить, что все они достались мне по наследству от Ленки! Все – включая собственного благоверного мужа! Как нарочно! А ведь теперь она умерла, – подумалось вдруг Марине. – Неужели это значит то, что мне больше не светит ни одна любовная история?» На этой оптимистической ноте она и уснула.
А наутро, проснувшись и лежа в постели, обдумала события прошедшей ночи и поняла, что охлаждение, о котором ей рассказала Света, уже наступает. «Довольно скоро, – подумала она. – Но это к лучшему. Лишние иллюзии мне только помешают».
Марина умылась и снова начала надоевшее хождение по квартире. Заняться ей было нечем. Телевизор смотреть не хотелось, читать – тоже… «Так я совсем отупею, – подумала она. – Может, это потому мне ничего делать не хочется, что моя собственная жизнь стала похожа на фильм? А все-таки я предпочла бы смотреть этот фильм по телевизору, а не жить в нем…»
В начале одиннадцатого пришла горничная. Вадим открыл ей, а Марина торопливо удалилась в свою комнату, чтобы та имела возможность зайти к ней и поговорить. Через полчаса, избавившись от Вадима, горничная вошла к Марине и прикрыла дверь. Марина, лежавшая на постели с журналом, подняла голову.
– Ну что? – спросила она вошедшую женщину.
Та кивнула:
– Все готово.
– Когда? – Марина почувствовала, что у нее заколотилось сердце. – Когда его…
– Его-то? – Горничная оглянулась на дверь. – Когда его – не знаю, а для вас все готово – и деньги, и документы…
– А где они?
– Света спрятала. Передаст вам сама. В общем, сказала, что вы можете без всяких сомнений помогать этим людям. Они сделали все, что обещали.
– Какие могут быть сомнения, – промолвила Марина, едва скрывая дикую радость. Ей хотелось обнять горничную, завизжать, как резаному поросенку, но она боялась, что Вадим может в любой момент заглянуть в комнату, и тогда он бы весьма удивился тому, что его сожительница скачет как ненормальная. Ей пришлось остаться лежать на постели и листать журнал, не глядя в него.
– Еще Светка сказала, – продолжала горничная, – что вроде это все должно быть совсем скоро. Может, завтра.
– Понятно.
– А не страшно? – осведомилась горничная. Марина пожала плечами:
– Как сказать… С одной стороны, очень страшно, потому что черт-те что тут будет… А с другой… Ну нет сил тут оставаться! И что бы со мной было? Я уже сейчас вижу, что ничего хорошего.
– А Светка, – горничная покосилась на дверь, – дуреха, до сих пор страдает.
– Да и неудивительно. Ведь как любила! Такое скоро не пройдет.
– Я вот думаю… Когда все это кончится… Ох, если бы поскорее! Так вот, когда вы обе будете на свободе – езжайте куда-нибудь, девки. Да хоть на море. А то вы обе загнетесь… Она сейчас – хоть в больницу клади, а вы… Тоже что-то не в себе.
– На Канарские острова, – прошептала Марина.
– Куда?
– Есть такие острова. Очень далеко. Так что даже не верится.
– Вот-вот! Подальше отсюда! – согласилась горничная. – Потому что здесь сразу же начнется новая заварушка… Ой, притянут меня к делу…
– Вадим!
Прошептав это страшным голосом, Марина уткнулась в журнал. Горничная провела тряпкой по столу. Прислушалась. Потом открыла дверь и тихонько вышла. Судя по звукам, Вадим был на кухне. Марина обмахнула журналом горящие щеки и задумалась. «Очень скоро… Нет, мне не верится, что я могу принять участие в таком деле. Да мое-то дело маленькое… Это все ничего… Главное – сразу выскочить из квартиры… Главное – не думать об этом… Открыть дверь, и все… И выбежать… Я даже ничего не увижу… Света будет ждать меня в машине… В какой машине? Ладно, сообразим… А самое главное то, что у меня есть деньги и документы. Все как во сне…»
В комнату заглянул Вадим. Она поразилась, увидев его лицо. Черные круги под глазами, нервный тик, сотрясающий левое веко… А глаза… Какой-то новый, сухой блеск, неживой, появился в них. «Что с ним? – подумала она. – Так переживает из-за Делона? Или что-то предчувствует? Ох, не отменил бы игру… Только бы не испугался…»
Вадим присел рядом на постель.
– Ничего не делал, а устал… – пожаловался он. – Будто камни таскал.
– Это нервы.
– Я думал, что это должно выражаться как-то по другому… – Он пожал плечами.
– Ну, это не обязательно выражается в форме припадка, – заметила Марина. – Вот такая усталость, как у тебя, самый распространенный признак нервного заболевания. Ну, может, не самого заболевания, а его предвестия…
– Все это плохое утешение, – вздохнул Вадим. – Сегодня мне надо быть в форме. А я просто боюсь…
Он провел рукой по лицу и задумался, глядя прямо перед собой. У Марины замерло сердце.
– Тебе надо быть в форме? – мягко переспросила она. – Зачем?
– Придут гости…
– А… Вот как! Как раньше?
– Да… Совершенно такие же, как раньше… Ну, кроме одного паренька.
– Его тоже надо приласкать, обогреть? – с долей иронии осведомилась Марина. – Он тоже сначала будет стесняться?
– Да уж, как водится.
– Ладно… А когда придут гости?
– Тебя интересует время? – Вадим пожал плечами. – Ну, вечером, когда же еще.
– Сегодня?
– А почему это тебя волнует?
– Меня это не волнует, – поспешила отпереться она. – То есть волнует, конечно. Я ведь тоже как-никак приму участие.
– Ну, твое участие, как в тот раз, минимально, – успокоил ее Вадим. – Сиди за столом, желательно рядом с ним… Знаешь, это удивительно на них действует – соседство красивой женщины…
– А на тебя оно никак не действует? – Она улыбнулась ему.
– Милочка моя, я слишком устал. А судя по твоим вчерашним словам, в усталом виде я тебя не привлекаю. – Вадим усмехнулся. – Да и себе я не нравлюсь. Руки совсем не работают. Можно оконфузиться.
Как только он вышел, Марина подскочила к окну и наполовину отдернула штору. Постояла у окна, глядя во двор. «Вот и снова солнце, – подумала она. – День какой разгорелся! Почти как тот… Нет, я не хочу думать о том дне». Она вгляделась во двор. Там стояло с десяток машин, и она подумала, что в одной из них, должно быть, сидит наблюдатель, который не сводит глаз с ее окна. В которой? Она смотрела минуту. «Может, они дадут мне какой-нибудь знак? – подумала она. – Может быть, и Света с ними сидит?» Одна из машин – ничем не приметный белый «Москвич» – развернулась, выехала из двора через подворотню. «Неужели они? – подумала Марина. – Увидели и уже уехали? А может, они хотели дать мне понять, в какую машину садиться в случае чего? – Она призадумалась. – Нет, при чем же здесь их машина? Ведь я сяду к Свете, и уедем мы с ней куда раньше, чем те… Даже не узнаем, получается, как там все прошло наверху… Ах, да хоть бы и совсем не знать об этом!»
Она отошла от окна. «Что ж, на всякий случай запомним – белый „Москвич“. Если меня никто не пригласит усесться в машину, прыгну в него… Неужели я собираюсь участвовать в настоящем преступлении? Впрочем, для меня теперь преступление совершить – все равно что семечку разгрызть. Такая уж я, оказывается, преступная натура…»
Она закурила и посмотрела на себя в зеркало. «Нет, рожа вроде не преступная… Наоборот, вполне даже симпатичная. В общем, лицо. Не побоимся этого слова… И это лицо даже может кому-то нравиться. Ладно, Вадима исключаем… Делон – маньяк, он может влюбиться только в зеркало… А может, он свою мать любит только потому, что похож на нее? Ему точно никогда не выбрать себе спутника жизни… Но Володе-то я нравилась! Но и Ленка ему нравилась, – хмуро одернула она себя. – Так что не зазнавайся… – А о Сергее и вспоминать неохота… Вот и вся моя жизнь… Нет, надо устроить что-нибудь еще… Что-нибудь этакое… Из мира сказок… Деньги, только подумать, сколько денег меня ждет! У меня никогда столько не было… И документы… Интересно бы посмотреть… А кстати, как меня теперь зовут? Горничная не сказала… Где она сейчас? Наверное, убирается в столовой или в библиотеке… Интересно то, что он ее совсем не подозревает… А мне не верит… По-моему, совсем не верит… Впрочем, скоро мне будет безразлично, как он ко мне относится… Да он скоро и перестанет относиться к кому-либо или чему-либо на этом грешном свете… Боже, неужели он действительно умрет?!»
Хлопнула входная дверь. Это ушла горничная. Вадим прошел мимо комнаты Марины на кухню. Она прислушалась к его сегодняшней походке – расслабленная, медленная. Он даже шаркал ногами. Она поразилась. «Что с ним творится, в самом деле? Нервная натура, это да… Вон руки у него немеют… Ах ты, черт, такие могут в последний момент отколоть что-то неожиданное… Например, встать в позу и заявить: „Никаких гостей не хочу, потому как предчувствую недоброе!“ Или, когда гость придет, забиться в истерическом припадке, так что гостям придется разойтись несолоно хлебавши… И все сорвется… Как я тогда буду следовать плану? Открою дверь в девять часов, и что? Как они смогут инсценировать случайную перестрелку? Между кем и кем перестрелка? Самоубийство? Без записки? Без причины? Вадимовы дружки не поверят… И начнут копать… Никакие мои документы не помогут, если не милиция, так мафия найдет! – Она призадумалась. – А ведь многие, наверное, знают, что я у него живу… Вот те, что придут, знают, но они тут и останутся… Кто еще? Кому он сказал? После того, как он погибнет, обнаружится, что меня тут нет… Ни среди мертвых, ни среди живых… Прежняя история – все померли, кроме меня… Все повторяется… А не спихнут ли на меня весь этот кошмар?! Наверняка скажут, что я сбежала с клиентом, с которым заранее договорилась об этом нападении… Все повторяется… Я исчезаю с убийцей, оставляя квартиру, усыпанную трупами… Неужели мне надо лечь среди этих трупов, чтобы наконец поверили, что я ни в чем не виновата?!»
Она закурила новую сигарету и прошлась по комнате.
«Совсем ни в чем не виновата?! Нет, это уж как сказать… Ты виновата в том, что ничего не сказала Сергею о звонках Володи… Ничего не сказала Володе о том, какие страсти разгораются вокруг этого дела… Потом нагнала Делону про свою глупую страсть к нему и выжила, не легла рядом с мужем на пол… Потом втерлась в дом к Вадиму и выполняешь роль наводчицы… Ни в чем не виновата?!»
Марина усмехнулась: «Какая разница, что будут обо мне думать… Главное – убежать! Главное – пережить сегодняшний вечер! Уж скорее бы он прошел…»
Но этот день оказался невероятно долгим. Она то и дело подходила к окну и в конце концов запретила себе это делать. Белый «Москвич» больше во дворе не появлялся, и она уже сомневалась, та ли это машина, из которой велось наблюдение. Это могла быть любая другая из тех, которые сейчас стояли во дворе. «А сторожат ли они? – подумала она. – Еще бы! Ведь он может собрать манатки в последнюю минуту… Так что, наверное, и возле парадного входа и возле черного сшиваются их ребята…»
За обедом она, сидя напротив Вадима, с трудом заставляла себя глотать суп. Старалась выглядеть веселой, чтобы он ничего не заподозрил. «Боже мой, – думала она. – Как мне проглотить этот кусок мяса… Боюсь, в горле застрянет… Нет, после всех этих ужасов я, наверное, стану убежденной вегетарианкой…» Вадим заметил, как она сморщилась, и поднял глаза.
– А с тобой что сегодня? – Он пытливо глядел на нее.
Она торопливо отправила кусок мяса в рот и чуть не подавилась. Он долго хлопал ее по спине. Наконец она прокашлялась и улыбнулась жалкой улыбкой:
– Со мной ничего… Я что-то не очень хочу есть…
– Скажи уж: тебе просто не по вкусу… – Вадим с отвращением оглядел жаркое. – Мне сегодня ничего не удалось… Рука совсем тяжелая… А нужна легкая, как перо, знаешь? – Он помахал кистью в воздухе. – Очень боюсь опозориться… Думал, отложить игру…
«Ну вот, – подумала Марина. – Приехали!»
– Да не могу, – вздохнул Вадим.
– Почему не можешь?
– Потому что время – деньги…
«Слава Богу, не отложит… – у нее отлегло от сердца. – Но как странно, что он, будучи хозяином игры, не может ее отложить…»
– Но раз ты плохо себя чувствуешь… – с лицемерной заботой сказала она, – может, в самом деле отложить?
– Клиент ждать не будет, – вздохнул Вадим. – Один раз мне пришлось играть даже с высокой температурой… Я, в отличие от примадонн, капризничать и говорить, что я не в форме, не могу… Обязан быть в форме… Иначе один прокол, потом другой… Ах, если бы ты знала, как мне все это надоело!
Мужчина отодвинул тарелку и закурил.
– Слушай, Вадим… – решилась спросить она. – Ну вот ты играешь… Откладываешь деньги…
– Да какие деньги! – с досадой махнул рукой Вадим. – Разве это заработок? Нет, когда-то было время, действительно зарабатывал неплохо… А теперь… Теперь все это мелочь.
– А как ты раньше зарабатывал?
– Ну… Это было давно, – вздохнул он. – Иногда даже кажется, что совсем в другой жизни.
– Ты лишился этого заработка?
– Не мог не лишиться. Помнишь поговорку: «Жадность фраера сгубила»? А меня не сгубила… Вот и пришлось оставить этот жирный кусок… Иначе без головы остался бы…
– Слушай, Вадим, неужели ты всю жизнь будешь заниматься этим ремеслом? – спросила Марина. – Ты же образованный, умный человек… Ты талантлив… Не знаю, правда, в какой области, но могу утверждать, что талантлив! Я это чувствую, поверь как специалисту…
– Спасибо на добром слове. – Вадим пристально посмотрел на нее. – Ты и сама понимаешь, что это дело не для меня… Мне нужно другое… Другая жизнь… Но не моя вина, что сейчас она именно такова. Это зависит не только от меня. Не я разрезаю пирог…
– Не ты, конечно, а Господь Бог, – вздохнула Марина.
– Иногда до Бога и не доходит, – заметил Вадим. – Иногда пирог разрезают на земле… И расхватывают все до крошки… Прежде, чем успеваешь протянуть руку…
Она украдкой взглядывала на него.
– Какое у тебя сегодня настроение, – заметила она наконец.
– Настроение у меня похоронное, – отрезал Вадим.
Она вздрогнула.
– Ну а во сколько придут гости?
– Часов в семь, – пожал плечами Вадим. – Надень опять то серое платье. Оно тебе удивительно идет.
В семь часов раздался звонок. Марина, услышав его, выпустила кофейную чашку, которую собиралась поставить на поднос. «Хорошее начало, – подумала она. – После этого осталось свалить шкафчик, куда я полезу за манкой… Вот уж будет конспирация!»
Но Вадим в это время открывал дверь, и за шумами, раздавшимися в прихожей, звон разбитой чашки прошел незамеченным. Марина живо собрала осколки и высыпала их в мусорное ведро. Прислушалась. «Это Семен Федорович, – подумала она. – Бедный Семен Федорович, не видать ему больше своей старухи. Да и есть ли у него эта старуха? Здесь все врут. Ни о ком нельзя узнать правды. Включая меня саму…»
Она не хотела появляться перед гостями раньше, чем будет необходимо. «Успею надрожаться…» – подумала она. И решила оставаться на кухне до последнего. Через пятнадцать минут в дверь снова позвонили. «Так… Это, кажется, Ваня. Да, точно Ваня… Вон как разорался! Вот кого совсем не жалко. Хотя, казалось бы, почему? Он мне ничего плохого не сделал… Нет, так нельзя! Если разобраться, мне здесь никто ничего не сделал. А раз так, то и убивать никого нельзя. Нет, это ужасно! Я могу рехнуться. От угрызений совести. Надо срочно перестать думать об этом… Лучше буду думать о Сергее, о Володе, о Свете… О себе, в конце концов, и о своей поломанной жизни…»
– Танюша! – нараспев позвал ее Вадим, и она, подхватив поднос и стуча каблуками, прошла в столовую.
Ваня и Семен Федорович сидели за столом. Видимо, до ее появления шел разговор, но теперь его прервали. Она принялась наливать кофе. На них она старалась не смотреть. Ваня, когда она вплотную подошла к нему, слегка приобнял ее за талию:
– Танюша-то какая нынче серьезная! С Вадькой, что ли, поругались? Так ты, Танюш, на него внимания не обращай, он человек сложный.
– Оставь ее, – коротко велел Вадим.
Ваня убрал руку. «Только бы выдержать, – подумала Марина. – Я могу просто упасть, свалиться… Боже, только бы не упасть! Еще каблуки проклятые…»
Она хотела было уйти в кухню, но Вадим велел ей остаться.
– Посиди с нами, – попросил он ее. – Все веселее.
Она уселась в кресло, немного в стороне от мужчин. Те сидели, вяло переговариваясь, не обращая на нее видимого внимания, но все же, видно, не позволяя себе расслабляться. Особенно напряженно держался Вадим – он то и дело поводил плечами, словно его бил озноб, и с хрустом ломал пальцы. Видно было, что ему очень не по себе. «Да черт бы его взял, неужели он знает? – то и дело спрашивала себя Марана. – Знает или предчувствует?»
Часы пробили половину восьмого. Марина заметила, что мужчины переглянулись. «А если гости запаздывают? – догадалась Марина. – Неужели возникли проблемы? Но тогда весь план насмарку…»
В дверь позвонили. Вадим сорвался с места и бросился открывать. В прихожую вошли двое. Марина узнала голос Сергея и расслышала, как поздоровался тот, кто пришел с ним, – поздоровался сдержанным, хрипловатым, очень молодым баском.
«Слава Богу!» – подумала она и поднялась навстречу гостям. В столовую вошел Сергей, ведя за собой парня лет двадцати трех.
– Это Илья, знакомьтесь! – звонко провозгласил Сергей.
«Да я бы тебя расцеловала, Илья, будь на то моя воля! – подумала Марина, разглядывая парня и улыбаясь ему. – Какие голубые глаза, а?»
– Милости просим! – Вадим усаживал гостя за стол. – Танюша, коньячку! Поухаживай за гостем!
– Спасибо, спасибо, – веселым баском говорил Илья, беря в руки налитую рюмку. Лихо опрокинул ее и поулыбался Марине. Та отвела глаза, стараясь не выдать чувств, обуревавших ее. Теперь, когда в квартире был ее сообщник – этот молодой, веселый, уверенный в себе парень, – она боялась меньше.
Гости расселись, она подала коньяк, кофе, закуски. Многие закурили. Она присела на стул рядом с Ильей, стараясь держаться к нему поближе и одновременно не бросаться в глаза.
– Ну, Илюша, – начал Ваня, попыхивая сигаретой. – Рассказали мне про твое дело…
Илья уставился на него.
– Можно помочь… Можно, почему нельзя. Только, видишь ли, наличные нужны.
– Есть! – Илья похлопал себя по нагрудному карману куртки, и Марине вспомнился жест Делона, тот самый жест, который обманул когда-то Сергея. – Для такого дела найдется!
– А, ну тогда и говорить не о чем… – согласился Ваня. – Можно сказать, дело сделано.
– А квитанции? – строго спросил Илья. – Мне квитанции нужны.
– Квитанции будут! – пообещал Ваня. – У нас не филькина лавочка, вся документация будет в полном порядке. Это я тебе обещаю.
– Ладно, – кивнул Илья.
– Ты мне вот что скажи, пожалуйста, – сощурился, глядя на него, Ваня. – Зачем тебе такое количество сухого сока? Это же уму непостижимо! Это же можно всю область напоить и еще небольшое озерцо напрудить… Зачем столько-то?
– В запас, – пояснил Илья. – Летом подорожает, вот и прибыль… А то опять везти… Сок подорожает, вагоны подорожают… Лучше сейчас, пока деньги есть…
И он снова похлопал себя по нагрудному карману.
«Умница мой!» – умиленно подумала Марина.
– Танюша, деточка, ты принесла бы еще кофейку, – обратился к ней Вадим.
Она встала и ушла на кухню. Там сразу бросилась к окну. «Есть! – воскликнула про себя. – Есть белый „Москвич“! Вот он! А десять минут назад не было! Только что приехал! Это они и есть!» Она отошла к плите и принялась готовить кофе. Руки у нее тряслись так, что она боялась, как бы не разбить всю посуду, а предстоящих событий как будто совсем уже не боялась. Наконец, приготовила кофе и понесла его в столовую.
Там она застала, по-видимому, последний акт представления. Вадим, сладко улыбаясь, говорил гостям:
– Ну что же, договорились… У нас по-семейному, Илья, без церемоний… – Он сделал паузу. – Часто в Москве бываете?
– Частенько, – весело отвечал Илья. – Работа такая…
– Знаем-знаем, – отозвался Ваня. – Подай-прими, погрузи-разгрузи… Все знаем, через все сами прошли…
– Работа паршивая, – заметил Илья все так же весело. – Дома почти не бываю…
– Ай-ай-ай… – заметил Семен Федорович. – Нет, от дома отвыкать – последнее дело… Это никак нельзя…
– Да что делать?
– Ничего не поделаешь, – вздохнул Семен Федорович. – А вот иногда по-семейному посидеть… Это хорошо!
– Слышь, Илюха, а ведь это тебя сватают… – подтолкнул его локтем Сергей. – Ей-богу! Семен Федорович, вы честно скажите, в женихи его хотите?
– Шел бы ты, парень… – поморщился Семен Федорович.
Все заулыбались.
– Нет, правда, Семен Федорович?! – подкалывал его Сергей. – Покажите невесту!
– Какую еще невесту?
– Да внучку вашу!
– Ну тебя, – притворно рассердился Семен Федорович, и тем не менее полез во внутренний карман пиджака, достал потрепанный бумажник и положил на стол цветной снимок. Все потянулись разглядывать. Фотография изображала тоненькую, курносую, девочку лет четырнадцати. Она щурилась в объектив и явно была высочайшего мнения о своей особе. Семен Федорович так и сиял, на этот раз непритворно.
– Невеста… – говорил он, поглядывая на Сергея. – Да я тебя к ней на выстрел не подпустил бы! Ишь разбежался!
– Да ладно вам, пошутить нельзя, – оборонялся Сергей. – Какая она невеста, ей десять лет!
– Двенадцать! – возмутился Семен Федорович, отбирая фотографию. – И чего лезешь, раз не понимаешь?
– У меня, может, намерения серьезные, – с глуповатым видом заявил Сергей и сам засмеялся своей шутке.
Вадим снова хрустнул пальцами. «Волнуется, – подумала Марина. – Интересно, вооружен или нет? Должно быть, вооружен… А что, если он выстрелит в меня? То-то будет номер! Нет, я не согласна! Да и как он выстрелит, если я тут же выскочу из квартиры… Черт, у меня тоже руки слабеют…»
– Я на минутку, – поднялась она из-за стола. – Чай для вас готовлю, Семен Федорович.
– Давайте, Танечка, – кивнул Семен Федорович. – С удовольствием глотну.
Марина вышла на кухню и схватилась за сердце. Оно так стучало, что ей показалось – выскочит из груди. «Спокойней, – приказала она себе. – Не сходи с ума. Твое дело маленькое…» Она принялась готовить чай. Сделав все и не находя больше предлога оставаться в кухне, выглянула в окно. Белый «Москвич» все так же стоял во дворе. «Ждут, слава Богу, – подумала она. – Они меня не бросят тут… Который час? Пять минут девятого… Еще почти час терпеть пытку…»
Она принесла чай и застала мужчин уже за игрой. Даже Семен Федорович от чая отказался. Она присела рядом с Ильей. «Все-таки зашита! – подумала она. – Он, наверное, тоже вооружен…»
Вадим роздал карты. Илья взял свои, держа их так, что она прекрасно могла видеть, сколько у него очков. «Король и десятка, – подумала она. – Господи, как Света выносила эти бесконечные игры? Я всего во второй раз, а мне уже дурно… Хотя натура, по всей видимости, я глубоко преступная, но к азартным играм равнодушна…»
– Еще? – спросил Вадим.
Илья кивнул и прикупил семерку Засмеялся широко, радостно, простодушно:
– Очко!
– Браво! – сказал Ваня. – А ну-ка мне, Вадя! Еще! Еще! Все, перебор.
Он положил карты на стол.
– Мне, – вступил Сергей. – Давай-давай-давай! Ох ты!
– Что «ох ты»?
– Очко, клянусь!
Он показал карты Семену Федоровичу, недоверчиво глядевшему на него. Тот покачал головой.
– Ну, пришло счастье. А у меня девятнадцать. Что уж тут прикупать… Все равно мне к вам не прибиться. Пас.
– Мои восемнадцать, – улыбнулся Вадим. – Да, сегодня молодежи везет.
– Еще бы, второй раз вас сделали! – веселился Сергей, толкая Илью.
– Уж если везет, ничего не поделаешь, – так же весело заметил Илья. – Это судьба.
– Ставка?
– Да что… По десяти была… – протянул Семен Федорович.
– А давайте увеличим? – предложил Илья. Его голубые шальные глаза сияли, не хуже, чем у Вадима. Марина залюбовалась им. «Вот кто не боится! – упрекнула она себя. – А ты? Будь, как он…»
– Увеличить, говоришь? – нахмурился Семен Федорович. – Увеличить-то можно… Капиталов хватит?
– Ну да! – Илья снова похлопал себя по карману.
– Да я не тебя спрашиваю, я Серегу… У него вечно ни гроша…
– Еще чего?! – возмутился Сергей. – Это у меня-то ни гроша?! Да вы почем знаете?! Вот вам, глядите! – Он полез в карман и бросил на стол растрепанную пачку купюр. – Вот! – горячился он. – Денег нет? Пятьдесят ставлю! Ну, кто ответит?!
– Я, – весело подхватил Илья. – Я отвечу!
Он полез в свой заветный карман, который, в отличие от кармана Делона, оказался вовсе не пуст. Извлек толстенькую пачку долларов. Марина заметила, что игроки сохраняли равнодушный вид, как будто им показывали пачку печенья. Илья отщипнул от пачки стодолларовую купюру.
– Никто не разменяет? – спросил он, наивно обводя игроков голубыми глазами.
– А зачем менять? – удивился Сергей. – В счет будущих ставок положи… Так и будем отсчитывать…
Он тут же заткнулся, видимо, кто-то сделал ему некий знак помолчать или же пнул под столом ногой. Судя по тому, как расположились за столом игроки, это вполне мог быть Вадим. Но Вадим это был или нет, только он в это время улыбался так нежно, будто только что увидел перед собой свою будущую невесту – уже со свадебным букетом и в фате. «Ну прямо-таки неземную любовь излучает! – подумала Марина. – На месте Ильи я бы, наверное, смутилась… Просто смотреть невозможно… С ним сегодня неладное творится – вот он и пережимает… Ему нехорошо, это видно! Вон лоб как блестит! Весь вспотел… Пятнадцать минут девятого… Надо будет оказаться на кухне минут за пять до срока, чтобы достать ключи… только бы никто за мной не увязался…» Она подперла щеку кулаком и принялась следить за игрой.
Все поставили. Вадим роздал карты. У Ильи оказалось семнадцать очков. Он поколебался и оставил себе.
– Мне! – быстро заговорил Сергей. – Еще! Перебор!
– Дай-ка мне, – спросил Семен Федорович. – Ну все. Себе.
– Мне, – сказал Ваня. – Хватит.
– Откроемся!
Когда карты открыли, у Вадима оказалось 16, у Вани – 17, у Семена Федоровича – всего 15. Вадим рассмеялся:
– Что это мы так скромно… Ну, что делать! Делитесь, коли так!
– Бывает, – проворчал Сергей, разглядывая карты. – У меня вот двадцать восемь. Мне скромность не вредит…
– Тебе вообще все вредит, кроме хорошей порки… – заметил Ваня. – А пороть некому…
– Уж не вы ли займетесь? – не обидевшись, спросил Сергей. – Что-то больно разошлись!
– Занялся бы, да работа мешает… – пояснил Ваня. – Когда мне тебя пороть? Утром – на работе, вечером – на работе… Ночью…
– Ночью – я на работе, – подхватил Сергей. – На невидимом фронте.
– Опять?!
– Что опять?
– Я тебе что про этот невидимый фронт говорил?
– А что такое? – любознательно встрял Илья. Он вообще скоро освоился и держал себя так, словно давно уже бывал в этом уютном доме, где гостями казались скорее Вадим с Мариной, а он вел себя почти по-хозяйски. – Расскажите?
– Он, видишь ты, – пояснил Ваня, – завел романчик с дамой… С замужней… Он к ней бегает, а муж ее – за ней бегает! А я бегаю за всеми за ними и выгораживаю этого донжуана!
– Да вы не бегайте, – попросил Сергей.
– Я бы не бегал, да меня мать твоя умоляла, чтобы я тебе мозги вправил! – отрезал Ваня. – Мне мать твою жалко, дурень! Я ее еще с детства знал…
«Интересно, он всякий раз про мать Сергееву заливает, или это только мне так везет? – подумала Марина. – Ну, мать-то у парня точно есть… Вот кто поплачет… Хотя есть и такие матери, которые слезы пожалеют пролить… Вот Тамара! Только и знает, что гонять сына, а случись с ним что – сомневаюсь, что она заплачет…»
Ваня вздохнул, глядя на стол:
– Сколько тут?
– Двести пятьдесят, – заметил Вадим.
– Ну, я не знаю…
– А что? Давайте оставим? – вмешался Илья. – А то что по маленькой играть? Даже неинтересно!
«Он за них, считай, всю черную работу делает… – подумала Марина. – До чего разумный парнишка! Всегда бы им таких клиентов! Да уж, знали бы они, что это последняя их игра…»
На этот раз у Ильи было 19. Он оставил. Семен Федорович прикупил, пока, против своего обыкновения, не перебрал. Сергей набрал 18, Вадим – 17, Ваня показал 19, улыбаясь Илье.
– Делиться придется…
– Поделимся! – легко сказал Илья. – Поделимся, почему не поделиться… Оставим ставку?
– Да вот… – Ваня помялся… – Я уж и не знаю… Кто потянет?
– Да, это крутовато… Ну, может, хоть половину?
Глаза у Ильи засверкали почти детским весельем. А у Вадима совсем погасли, и Марина это отметила. «Как будто чем ярче они блестят у Ильи, тем тусклее у Вадима, – подумала она. – Половина девятого…»
Вадим роздал карты. Илья получил даму и девятку. Прикупил к ним восьмерку.
– Себе, – сказал он.
Вадим роздал карты тем, кто просил о прикупе. У Семена Федоровича оказалось 19, Ваня набрал 18, сам Вадим – 20. Сергей торжествующе показал 25. На него накинулись.
– Что же ты молчишь до последнего?! – ярился Ваня. – В дурачка тебе играть! Что ты прикупал? К чему?
– Вот… Девятку… К шестнадцати. А что, запрещено?
– Да не запрещено, только сразу говори, если перебор…
– Я вам мешаю? – защищался Сергей. – Я, может, до последней минуты не верю, что у меня перебор… Я, может, всегда надеюсь на лучшее.
– Господи! – махнул рукой Ваня. – Ладно. Вадя, ты с Ильей делишься.
– Да, – кивнул Вадим. – И, знаете ли, давайте на запись.
– Идет, – легко согласился Илья и сунул пачку денег обратно в карман. – На запись так на запись… Только ставку увеличим…
– Куда еще? – потрясенно спросил Ваня. – Тебе мало?
– Ну… Если не хотите, – пожал плечами Илья.
Игроки переглянулись.
Наивность, которая сияла в глазах Ильи, была до того естественной, что Марина даже на секунду обманулась и подумала, уж не сорвался ли план и не привели ли сюда вместо подсадной утки настоящего клиента – невинного, наивного, свято не понимающего, где он оказался… «Почему он все время требует, чтобы ставка была увеличена? – подумала она. – Играют на запись… А! Вот оно что! Ему надо, чтобы Вадим записал своей рукой как можно более крупные ставки! Точно! Чтобы потом стало ясно, отчего клиент озверел! Ему, конечно, дали инструкцию поднимать ставки…»
И теперь она с восторгом следила за тем, как Илья горячится, требуя в очередной раз повышения ставки, как игроки начинают уже переглядываться. И каждым росчерком заостренного мелка Вадим подписывал себе смертный приговор.
Увлекшись игрой, она едва не пропустила срок, назначенный себе самой. «Без пяти девять! – Бросила взгляд на циферблат и тут же отвела его. – Пора!» Руки у нее заледенели, и она боялась, что голос ее будет дрожать:
– Я на минутку…
На нее никто не обратил внимания, и меньше всех – Илья, которому, во всяком случае, было известно, что приближается назначенный час. Она снова поразилась его выдержке и актерским талантам, глядя, как он, забыв, по-видимому, обо всем на свете, кроме игры, требует у Вадима прикупа.
Она поднялась из-за стола, прошла на кухню, бросилась к окну. Здесь белый «Москвич», здесь! Она рванула на себя дверцы шкафчика. И остолбенела. Перед ней красовалось с десяток совершенно одинаковых банок – жестяных, расписанных красными цветами…
«Черт бы взял и меня и горничную!» – в отчаянии подумала она. – «Она что же, обалдела?! Вот эта? Нет, черт… Горох. Рис. Эта? Вообще пустая… Вот! Вот манка!»
Отыскав, наконец, нужную банку, запустила пальцы в крупу и принялась там шарить. Пальцы нащупали кольцо от связки ключей. Она вытянула ключи и отряхнула их от манки.
«Слава Богу, хоть пометки сохранились!» – подумала она, разглядывая ключи.
Она посмотрела на часы. «Пора! Девять ровно!» Взяла ключи и стараясь производить как можно меньше шума и прислушиваясь в то же время к звукам, раздававшимся в столовой, отперла замки. Распахнула дверь. На площадке стояли двое мужчин: один – лет за сорок, другой – помоложе, щуплый, с роскошными кустистыми бровями.
Она, конечно, ожидала увидеть кого-то, но все же отшатнулась. Потом отступила с порога.
– Проходите, – сказала она шепотом.
– Постойте у двери, – попросил ее таким же шепотом тот, что был постарше.
Женщина замерла.
– Я хочу уйти, – решилась она напомнить.
– Постойте у двери немного, – попросил ее опять тот, что был постарше. – Не годится, чтобы она нараспашку была… Мы немного пошумим…
Марина застыла, а они прошли через кухню и исчезли в коридоре. Она ждала. «Вот еще шаг, еще… Они в столовой!»
Выстрел! Еще один! Еще! Три выстрела, почти без перерывов. Тишина. Ноги не держали ее.
Она распахнула дверь на лестницу и бегом бросилась вниз, цепляясь за перила. «Три выстрела… – стучало у нее в голове. – Но почему только три? Сергей, Семен Федорович, Ваня… А Вадим? Кто остался жив? А если стреляли не они? Если стрелял Вадим – в них?»
Ей показалось, что она спускалась по лестнице целую вечность. Наконец, открыла дверь подъезда. На нее пахнуло свежим, вольным воздухом. Опьянев от этого воздуха, от страха и от надежды, она бросилась к белому «Москвичу», который все так же мирно стоял под окнами.
– Это я, – сказала она первое, что пришло ей в голову, распахивая дверцу и плюхаясь на сиденье позади водителя. Водитель, плотный, лысоватый мужчина лет пятидесяти, изумленно оглянулся.
– Что значит – «я»? – спросил он.
– Я – Марина!
– Ну и что?
Марина оцепенела, глядя на него. А он вдруг разразился бранью:
– Вы чего тут уселись?! Ну-ка выходите!
– Извините, ради Бога…
Поняв, что обозналась, Марина попятилась, вылезая из машины.
– Извините…
– Нет уж, это вы извините!
Громогласный женский голос заставил ее обернуться. Позади стояла грузная женщина в ядовито-зеленом плаще и так же ядовито щурила на нее глаза.
– Что это вы делали в нашей машине?
– Я…
– Тогда ты объясни, что она делала в нашей машине?! – грозно обратилась разгневанная дама к мужу. Тот, сжавшись, сразу потеряв всю важность, пытался оправдаться:
– Да я ее первый раз… Да ты что, не видишь?! Она же рехнулась!
– Ах, она рехнулась?! – вскипела супруга. – Но я-то еще не рехнулась, слава Богу! И ты мне скажешь, что она делала в машине!
Марина тем временем проводила отступательные маневры, пока не оказалась вне пределов досягаемости. Тут она заметила то, от чего у нее перехватило дыхание. Из темно-зеленого джипа, стоявшего неподалеку, появилась сначала стройная, обтянутая блестящим чулком нога. Потом появилась обладательница ноги.
Серебристые волосы, светлый плащ, кукольное, нежное личико…
– Света! – Марина даже не поняла, каким чудом перенеслась к подруге на своих высоченных каблуках. Света схватила ее за руку и втащила в машину.
Они сидели рядом, и Марина никак не могла поверить, что все кончено. Она смотрела на Свету, а той, казалось, сейчас не было дела до Марины.
– Как там? – быстро спросила она.
– Наверху? Не знаю.
– Как не знаешь?
– Я убежала.
– Но ты открыла дверь?
– Ну да. Они вошли туда… Свет, было три выстрела, в столовой…
Света дернула головой.
– И кто убит? – севшим голосом спросила она.
– Не знаю…
– Я посмотрю… – Света высунулась было из машины, но Марина поймала ее за рукав.
– Стой! Ты что, пули захотела?!
– Оставь меня!
– Не сходи с ума… – зашептала Марина. – Что бы там ни было, его уже не спасти…
Света замерла, не глядя на нее.
– Это их машина? – Марина тем временем оглядывалась по сторонам. – Шикарно!
– Это моя… – мрачно ответила Света.
– А твой «вольво»?
– Он не мой… Мне его подарил Вадим…
– Ясно. А они на чем?
Света указала ей на серый «мерседес», стоявший у подъезда.
– А я думала, они на «Москвиче»… – Марина выглянула в окошко. – Ой, та баба его, кажется, бьет! Того мужика! Ты видела, как я к ним влетела?!
– Что это ты веселишься? – мрачнее прежнего спросила подруга.
– Не знаю… – протянула Марина, стараясь задушить в себе смех, который рвался наружу. – Нервы, наверное… А нам нельзя прямо сейчас уехать отсюда?
– Я хочу узнать…
– Что?
– Да все, черт возьми!
– Да ведь ты и так знаешь… – прошептала Марина. – Поедем, а?
– Нет, – отрезала Света. – Я подожду.
Михаил со своим напарником прошел по коридору, стараясь не производить шума, и распахнул дверь в столовую. В тот же миг Илья вскочил со своего места и всадил пулю в сидевшего рядом с ним Сергея. Тот упал на пол, не издав ни звука. Следующие два выстрела достались Ване и Семену Федоровичу. Потом наступила тишина. За столом больше никого не было.
– Ну, выходи, – сказал Михаил, направляя пистолет на зеленую, свисающую до пола скатерть.
Скатерть не отвечала.
– Ты решил там отсидеться? – усмехнулся Михаил. – Ладно, посиди еще…
Илья обошел стол и встал рядом с Михаилом. Он вопросительно посмотрел на него. Тот покачал головой и снова обратился к столу:
– Ты меня не узнал? Не успел разглядеть?
Стол молчал.
– Значит, узнал, – заключил Михаил. – Молчишь, значит, узнал… Но ты лучше не молчи… Лучше скажи мне что-нибудь… На память… Я жду! – Выждав минуту, продолжал: – Не думал, что мы, в конце концов, тебя найдем? Знаешь, что тебя погубило? Часы!
– Это каким же образом? – вдруг подал признаки жизни стол.
– Простым… Нам описали твои великолепные часы… Один человек… Видишь, как оно бывает. Ты ради этих часов, можно сказать, душу продал. А они тебя продали…
– Ты все еще любишь красиво говорить, – отозвался стол.
– Дай хоть посмотреть на тебя, – отозвался Михаил. – На правах старого знакомого…
Стол, судя по всему, задумался.
– Дай взглянуть на твое лицо. – Михаил как будто просил. – Тогда я смогу сказать, изменился ты или нет.
Зеленая скатерть откинулась. Вадим выбрался из-под стола и встал перед ними. Его лицо раскраснелось, он дышал тяжело, стиснув зубы. Глаза блестели так, что было больно смотреть.
– Ну, вот он я, – сказал он, глядя на Михаила. – Любуйся.
– Не изменился, – заключил осмотр Михаил.
– Да и ты не слишком… Разве постарел немного… Что, жизнь не балует?
– Жизнь как жизнь, – ответил Михаил. – Не такая крутая, как у тебя. Знаешь, я принесу на днях цветов на твою могилу… Ты бы видел, какой мемориал мы отгрохали…
– Ну? Не поскупились?
– Да уж… Можешь быть доволен. Впрочем, второй раз такой могилы ты уже не удостоишься.
– Что так? – сощурился Вадим. – Или карманы опустели?
– Я бы для тебя, сам знаешь, ничего не пожалел… – отрезал Михаил. – Да только хоронить тебя буду не я…
– Н-да? – издевательски спросил Вадим. Он, казалось, оправился. Огляделся по сторонам. – Всех убили?
– Еще не всех.
– А этих-то за что?
– За компанию… Фараон ты наш…
– Почему фараон?
– А что, ты свое образование в Москве забыл? – усмехнулся Михаил. – Ведь ты же мне когда-то рассказывал, как хоронили в Египте фараонов. Говорил, что, когда фараон умирал, убивали всех его жен и слуг и клали вместе с ним в могилу. Чтобы ему на том свете не скучно было.
– Мне и на этом скучать не приходилось, – повел плечом Вадим. – Я бы еще пожил, честно говоря.
– А я, честно говоря, не дам.
– Экий ты стал… Несговорчивый… – процедил сквозь зубы Вадим.
Никто не успел заметить, откуда у него взялся пистолет. Он выстрелил только один раз – в Михаила. Второй раз выстрелить не успел – обрушился на стол с дырой посреди лба, увлекая за собой деньги, карты и недопитые рюмки с коньяком.
Илья с напарником бросились к Михаилу. Тот стоял бледный, зажимая простреленную выше локтя левую руку.
– Промазал, – процедил он. – Сматываемся…
– Постой, он, кажется…
Илья склонился над Вадимом. Тот лежал на полу, раскинув руки, все еще сжимая пистолет. На его лице застыла странная, кривая улыбка.
– Что ты смотришь? – окликнул его Михаил.
– Мне показалось… Что он улыбнулся…
– Он всегда улыбался, – отрезал Михаил. – Уходим, быстро.
Они вернулись в кухню и нашли дверь распахнутой.
– Сбежала.
– Баба есть баба, – сказал Михаил. – Пойдем!
Они спустились по лестнице, вышли во двор. Белый «Москвич», хозяева которого кончили, наконец, выяснять отношения, как раз выезжал из двора. Илья бросился к «мерседесу», отпер его, распахнул дверь.
– Быстрее!
Михаил сел на заднее сиденье, Илья за руль, напарник поместился рядом с ним. Илья уже включил зажигание, когда к машине подбежала Света.
– Что за черт? – Михаил высунулся из окошка. – Вы еще здесь? Чего вам еще? Уезжайте скорее! Она у вас?
– У меня… – Света вцепилась в его плечо, и он, поморщившись, отпрянул вглубь.
– Так езжайте!
– Он…
– Он убит, все!
– Совсем? – с какой-то идиотской улыбкой спросила Света.
– За это я вам ручаюсь. Пустите меня! Не сжимайте так, я ранен!
Света отпустила его плечо. «Мерседес» тронулся с места и исчез в подворотне. Света застыла перед подъездом.
– Свет, – на плечо ей опустилась рука. Она оглянулась, увидела Марину. Та стояла перед ней с виноватым видом. – Нам тоже надо уезжать… И как можно скорее…
– Сейчас-сейчас… – сказала та, все еще глядя на подъезд. – Уже иду.
