Глава 16
Ирина Алексеевна была убита происходящим. Следователь не сообщал ей ничего нового о судьбе племянницы. «Ищем», – сказал он в последний раз. Она ушла, прижав платок к губам, чтобы не всхлипывать. За эти дни она окончательно рассорилась с матерью Сергея. Та прокляла Марину, день, когда Сергей на ней женился, а вместе с Мариной – и всех ее немногочисленных родственников – и ближних и дальних. Ирина Алексеевна тоже, конечно, попала в их число. Знакомые сплетничали. Павел Аркадьевич как сквозь землю провалился. «Ни ответа ни привета… – думала она о нем. – Зря я телефона у него не взяла. Вдруг с ним тоже что-нибудь случилось?»
Однако мужчина, назвавший себя в разговоре с Ириной Алексеевной Павлом Аркадьевичем, был жив и здоров. А не звонил ей по той простой причине, что сказать было нечего.
– Черт бы побрал все это! – говорил он жене, терпеливо склонившей голову при этих словах. – А все из-за тебя! Когда я уже научусь не связываться с бабами!
– Этому в молодости надо учиться, – заметила та. – А теперь хочешь не хочешь, а с одной-то бабой ты связался крепко! – Она примирительно взяла его руку. – Ну не сердись! Скажи лучше, что Дима сказал? Был ты у него?
– Вот что он мне дал. – Он протянул жене листок бумаги. – Говорит, еле достал… Ну и магарыч с меня, конечно, причитается. Деньги идут, а толку все нет… Димка сказал, что того красавца писаного знают в милиции. Но дела там на него нет. Просто подозревают его в контрабанде. Следователь связался с этим отделом из-за пустых коробок в квартире, где нашли убитых. Он, правда, думал, что это хозяин что-то напортачил. Оказалось, однако, что коробки были получены в гостинице «Севастополь» в то утро, когда хозяин квартиры был уже мертв. И получали их мужчина и женщина. Карго вспомнил, что в машине, куда грузили коробки, сидел еще один мужчина, но его он не разглядел. Его вообще никто не разглядел. Но это красавчик, больше некому. Хозяина сразу отставили в сторону. По фотороботу его в конце концов удалось идентифицировать. Короче, вот этот паршивый листочек мне дал Дима.
– Адрес… – протянула женщина, глядя на бумажку. – Но это же адрес! Того красавца? Это его имя – Жарков Андрей Константинович? Тебе что, этого мало?!
– Липа все это! – бросил мужчина. – Никакой Жарков по этому адресу не живет. Да и не Жарков он, судя по всему. Все липа – адрес, загранпаспорт, все на свете… Тупик!
– Но его же ищут?
– Боюсь, когда его найдут, я не успею до него добраться…
– Ладно. – Женщина заговорщицки подняла палец. – Но и я, представь, тоже на месте не сидела… Сейчас я послушаю, что ты скажешь насчет своего решения не связываться с бабами…
– Что за шутки? – поморщился мужчина. – Люба, смотри, если ты что-то узнала, а я зря заплатил Димке деньги… Придушу, честное слово!
– Не придушишь, – ответила женщина. – Я узнала уже после того, как ты заплатил… Мог, кстати, подождать немного.
– Говори, что узнала?
– Боже мой, да все просто… – Женщина откинулась в кресле. – Этот красавец, я решила, относится к окружению Лены. Так или нет?
– Это мы могли только предполагать, – возразил мужчина.
– Хорошо! Ты предполагал. А я положилась на глупую женскую интуицию. Контрабанда? Хорошо. То есть ничего хорошего, но Лена-то наша где бывала? За бугром. Он чем занимается? Контрабандой. Эти двое – муж да жена – невинны, как дети. Никакого отношения к контрабанде не имели. К Эмиратам – тоже. Ведь в Эмираты катался этот красавчик?
Мужчина кивнул.
– Ну вот, – удовлетворенно сказала женщина. – Вот я и приписала этого мужика Ленке. Дальше. Ее милых друзей-приятелей по этому делу – не по контрабанде, конечно, а по Эмиратам, – я более-менее знала. Поговорила с одними, с другими… И у всех тихо так, ненавязчиво выспрашивала, не было ли у нее какой-нибудь роковой любви перед смертью… Десять человек мне сказали, что она вообще на любовь не способна. Двое сами, оказывается, имели с ней шашни, но, во-первых, ужасно давно, а во-вторых, один был жирной коротышкой, а второй – волосатым армянином… Так что их я сразу исключила из претендентов на роль нашего принца… А вот одна женщина… Собственно, это даже не ее знакомая, это официантка в кафе, где Ленка любила бывать… Она этой официантке как-то раз привезла шикарную дубленку. И официантка была ей ужасно благодарна…
– В подарок, что ли? – изумился мужчина.
– Ну что ты! С накруткой, конечно! Стала бы она за так надрываться… Просто как-то эта официантка попросила, если будет случай, посмотреть ей там дубленку, ну а Лена возвращалась в тот раз пустая, и деньги у нее оставались. Вот она и выполнила просьбу. Официантка даже не ожидала… Всю эту историю мне пришлось выслушать, да еще выпить за упокой Ленкиной беспокойной души.
– А что за баба-то?
– Жирная тетка, выглядит старше своих лет… Морда пропитая, сама рыжая, как таракан… И выпить не дура. И вот она-то мне и рассказала, что видела Леночку с потрясающим мужиком. Та шла с ним под ручку по залу кафе, да так, словно по облакам ступала. Известно, женское тщеславие!
– Ну, а мужик-то? Тот самый? Красавец? – допытывался мужчина.
– По описанию – один к одному! – гордо сказала женщина.
– Любка, не томи! Ведь вижу, еще что-то узнала!
– Ладно. – Женщина хитренько усмехнулась. – Вижу, проняло тебя, наконец! Так вот, рассказала мне эта баба кучу чепухи: как Лена с ним за столиком сидела – гордая – не подходи, даже едва поздоровалась, и как она к этому расфуфыренному красавцу липла, в рот заглядывала, ножкой под столом шаркала… Официантка обиделась – что это Ленка так зазналась: как одна, так и поулыбается, и за жизнь поговорит, а как с мужиком – то будто не знакома. После этого они и поссорились или вроде того… Ну, это все в сторону. Здесь главное, что мужик тот самый, точка в точку… Брюнет, глаза синие, рожа – хоть картину пиши… И одет – шик-блеск! А вот дальше… – Женщина подмигнула. – Сказала она мне, что Ленка только раз с ним была в кафе. Может, потом в другие места ходили. Но вот что интересно! Этот ее красавец потом еще появлялся в этом кафе… Знаешь, почему? Приглянулась ему одна девка… Тоже из обслуги. Только она другие столики обслуживает… Все вертелась вокруг Ленки и него, когда они ужинали. Чуть в тарелки не залезла… Короче, впечатлилась она этим мужиком ужасно, а он, видя такое внимание, тоже, наверное, заметку на память сделал. Короче, появился он там еще разок. И приударил за официанткой. Та – на крыльях летала. Только недолго. Он ее бросил чуть не после недели знакомства. Но она за эту неделю успела-таки многое… И, между прочим, – женщина значительно округлила глаза, – побывала у него дома! Вот тебе!
Довольная произведенным эффектом, она рассмеялась.
– Адрес?! – вскинулся мужчина. – Любушка, адрес узнала?
– Еще чего! – присвистнула женщина. – Ты бы поговорил с мое с той бабой, не только адреса этой несчастной жертвы любви не узнал бы, а и свой собственный бы забыл! Я еле ноги унесла, ведь после каждой новости мы стопочку пропускали. Помнишь, пришла я вчера на карачках?
– Так ты уже вчера все знала?
– Ох, не трогай меня, ради Бога! – Женщина отмахнулась от него. – Вчера я бы уже ничего не смогла рассказать. И сегодня голова болит. Вот сам иди и расспроси ту красотку. Кстати, видела я ее. Не удивлюсь, что красавец наш ее бросил – довольно-таки страшна… Но липкая до мужиков – вот чем берет: Так что будь осторожен.
– Бегу. – Мужчина, казалось, помолодел. – Ты скажи, сколько надо вчерашней официантке заплатить? Или ты с ней уже расплатилась?
– Во как расплатилась! – Женщина провела себя ребром ладони по горлу. – Выпивка была моя, а рассказы ее. Так что мы в расчете… А этой, молодой… Не знаю уж. Дай ей на платьице. Да осторожней, легче. Не напугай смотри. Словом, как ты умеешь с бабами говорить. – Она усмехнулась. – Из себя она такая дохленькая, щуплая. Волосы – перекись. Намазана, как на панель. Правда, ресницы здоровые, как у коровы, и, что показательно, приличный бюст. Словом, сердце тебе подскажет.
– Как звать? – деловито спросил мужчина, натягивая плащ. – И что это за кафе?
– Звать ее Машей. Кафе «Копакобана», на Бронной. Найдешь.
– «Копако…» – Мужчина попытался повторить. – Тьфу! Ладно. Поищем.
– Да ты не особенно ищи, – посоветовала женщина. – Просто садись за один из тех столиков, что вдоль окна. Она их обслуживает. Я своей вчерашней приятельнице не сказала, что ты придешь, боялась, что она и тебе наливать станет. А уж тогда от неё не отвяжешься. А нам она больше не нужна. Ну, удачи!
Через час, припарковав машину на обочине Большой Бронной, мужчина вошел в стеклянные двери кафе «Ко-пакобана».
На него подуло горячим, сухим воздухом, пропитанным табачным дымом и запахами кухни. Кафе в этот обеденный час было полно. Он пожалел, что не подождал немного и не явился часа в три, когда в окрестных учреждениях кончается обеденный перерыв. Однако в конце концов высмотрел свободное место за одним из столиков у окна. Уселся, обвел взглядом кафе. Из-за стойки с подносом, уставленным дымящимися чашками с кофе, появилась официантка в черном платьице, ловко облегавшем щуплую фигурку. Свой внушительный бюст, странно не соответствовавший всему ее хрупкому сложению, девушка несла до невероятного гордо, словно осознавая, что это ее главный козырь в борьбе против окружающего мира. Она прямиком направилась к столику, где сидел мужчина, и поставила две чашки кофе и тарелки с бутербродами перед его соседями по столику.
– Девушка, – окликнул ее мужчина.
– Щас, обслужу, – равнодушно откликнулась она сначала, но, оценив взглядом его дорогой костюм, стала любезней. – Секундочку, мужчина, вот только выполню заказ! – улыбнулась она ему улыбкой, покрытой слоем блестящей малиновой помады.
Он вздохнул и приготовился ждать. Это ожидание в какой-то мере сыграло ему на руку – кафе немного опустело. Соседи поднялись и ушли, и на их места никто не сел. За соседним столиком народу тоже поубавилось.
Наконец девушка приблизилась, вызывающе поигрывая бедрами.
– Что будем заказывать? – промурлыкала она.
– А что предложите? – Павел Аркадьевич, как он снова решил себя именовать, не сводил взгляда с бюста официантки. И та, как он и рассчитывал, была этим польщена.
– Бутербродики имеем с лососиной… С язычком, с ветчиной… Можно суп жюльен сделать. Можно пиццу, – мурлыкала она, выпятив грудь до предела, так что Павел Аркадьевич даже испугался, как бы Маша, следуя законам равновесия, не упала.
– Давайте бутербродики, – отозвался он. – И еще парочку коньяку по сто…
– Парочку? – официантка подняла на него разочарованный взгляд. – Ждете кого?
– Вас! – со всем доступным ему обольщением в голосе заявил Павел Аркадьевич.
Официантка рассмеялась:
– Скажете тоже.
– Нет, правда вас, – настаивал Павел Аркадьевич. – Вас ведь Машей звать, красавица?
Девушка насторожилась.
– А что? – подозрительно спросила она.
– Так Машей или нет? – сощурился Павел Аркадьевич.
– Ну, Машей, – созналась официантка. – А вы откуда знаете? Я-то вроде вас не помню.
– Слухом земля полнится! – рассмеялся Павел Аркадьевич. – Так вот что, Машенька, мне для вас кое-что передали. Вот вы принесите коньячку, и чего еще там захотите, и присядьте. Разговор будет.
– Это о чем же? – подняла крашеную бровь Маша.
– Да разве уж не найдется о чем поговорить? – пошутил Павел Аркадьевич, снова вонзая взгляд в ее бюст. Это средство помогло. Бедра официантки снова пришли в движение. По этому движению можно было судить о том, что ее опасения несколько рассеялись.
– Ладно уж… – сказала она, кивая. – Поговорим, раз вам приспичило. Только предупреждаю, нам с клиентами сидеть нельзя. Заругают меня.
– Кто заругает?
– Да найдется кому.
– Так вы скажите там – дядя пришел. Племянницу проведать. Люди ведь они? А?
Официантка рассмеялась:
– И так уж… То папа, то братец… А теперь вот дядя. Родственников, таких, как вы, не оберешься.
– Разговор-то важный! – напомнил ей Павел Аркадьевич. – Насчет денег.
– Каких денег? – Улыбка сбежала с лица официантки.
– Деньги просил передать старый ваш знакомый.
– Ах, деньги передать? – оживилась официантка. – А кто он такой?
– Да уж скажу, – поторопил ее Павел Аркадьевич. – Так вы сходите там куда надо и скажите – дядя приехал на пару часов в Москву, надо поговорить. И за столик чтобы не подсаживали никого.
– Делов-то! – живо отозвалась официантка, подхватывая стулья, стоявшие за столиком Павла Аркадьевича.
Она переставила стулья к соседнему столику и скорым шагом удалилась в заднее помещение кафе.
Павел Аркадьевич недолго ждал. Она явилась через несколько минут, с бутербродами и коньяком на подносе.
– Вот, как заказывали, – поставила коньяк на стол и подвинула к себе один из стульев. Уселась, ничуть не заботясь о том, чтобы юбка ее при этом не уехала по ногам вверх. Напротив, закинула ногу на ногу.
– Как звать-то вас? – первым делом осведомилась она.
– Павел Аркадьевич.
– Хм… Убейте, но такого не помню. Никто вроде про вас не рассказывал. Кто вас послал-то?
Павел Аркадьевич засмеялся:
– Да как вам сказать. Приятель мой…
– Кто такой? – Официантка наморщила лоб.
– Ну вы должны его помнить. Такой, знаете, красавец. Черные кудри, синие глаза.
– А… – протянула официантка. Павел Аркадьевич отметил, что радости в ее голосе не прозвучало. – И что он?
– Знал бы я, – Мужчина решил подыграть ей на той же неприязненной струнке. – Он исчез буквально на днях…
– Вот как? – удивилась официантка. – Как же он вас послал, если исчез?
«Дура-то она дура, а на это мозгов хватило», – с досадой подумал Павел Аркадьевич. И двинулся в атаку:
– Послал-то он меня к вам раньше. Сказал, хочет старый должок вернуть.
– Сколько? – подалась вперед официантка.
«Дрянь такая, ничего он тебе не должен», – подумал Павел Аркадьевич. А вслух сказал:
– Да… – Он помедлил, оценивая те ожидания, от которых разгорелось ее лицо. – Сто долларов.
«Ох, продешевил», – подумал он, глядя на нее. Но ошибся. Официантка расцвела улыбкой.
– Вот оно как? Где же деньги?
– Милочка моя, деньги попозже, – ласково сказал Павел Аркадьевич.
– Это почему?
– Он ведь пропал, говорю вам. Для вас-то деньги передал, а меня с носом оставил. А он мне тоже должен. Вот я и хочу сперва узнать, где мне его искать… А то что же выйдет? Деньги он мне, конечно, дал… Для вас. А я с чем останусь, если его не найду? По справедливости надо.
– Да деньги-то мои! – Судя по бюсту, официантка настроилась воинственно.
Павел Аркадьевич примирительно похлопал ее по руке.
– Машенька, не волнуйтесь! Вы деньги получите! Скажите сначала, где мне его найти?
– А чего это вы уверены, что я его могу найти? – надулась Маша. – Я его несколько месяцев не видела.
– Да дома-то вы у него бывали?
– А вы? Разве нет?
– А я нет, – подтвердил Павел Аркадьевич. Официантка насторожилась.
– Да ведь вы друзья? – грозно спросила она. – Как же вы у него дома не были?
– Да так вот, – развел руками Павел Аркадьевич, – не пришлось. Он, видно, только хорошеньких девушек домой водит.
Маша заиграла глазами, оставаясь начеку.
– Водит… Подлец ваш Делон, вот он кто!
– Мой… – Павел Аркадьевич чуть не поперхнулся коньяком. – Кто?!
– Да Делон… – протянула Маша. – Что, не знали, как его звать, что ли? А знакомый. – Она глумливо усмехнулась.
«Не верит ничему, чертовка», – решил Павел Аркадьевич.
– Мне он не так представлялся, – отрезал он. – Так что нечему удивляться.
– А я и не удивляюсь, – заметила Маша. – Дайте-ка сигаретку.
Она самовольно полезла в пачку, лежавшую перед ее собеседником, и закурила, манерно поднося сигарету к губам.
– Делон, значит, – задумчиво протянул Павел Аркадьевич. – А что, похож.
– Верно ведь? – весело спросила Маша. – Ну вылитый! Только вот не знаю, тот, настоящий Делон, такой же подлец насчет баб?
– Я с ним не знаком, – ответил Павел Аркадьевич.
Нехитрая шутка рассмешила официантку до слез. Отсмеявшись, она заявила:
– Ладно! Чего скрывать, что я у него дома не была, раз он сам вам это сказал. Была! Ну и что? Вы его ищете? Так я тут при чем. Он вам деньги для меня передал? Ну и давайте их сюда. Он, может, и не хочет, чтобы вы его нашли. Я вам скажу, где он живет, а он потом меня – чик!
Она провела накрашенным ногтем по шее.
– Неужто? – поразился Павел Аркадьевич.
– Ну, может, и не убьет, – пожала плечами официантка. – А только зачем мне неприятности?
– Да как он узнает, что вы его адрес сказали?
– Ну, не знаю. – Официантка задумчиво уставилась в потолок кафе, выложенный белыми плитами.
«Эге, душечка, да ты торгуешься!» – радостно сообразил Павел Аркадьевич. И пустил в ход обаяние:
– Машенька…
– Не-а… – мотнула головой официантка. Краем глаза она наблюдала за ним.
«Стерва!» – разозлился Павел Аркадьевич. И полушепотом сказал:
– Деньги-то ваши я отдам. Вот, возьмите. – Он раскрыл бумажник и протянул ей купюру. Деньги исчезли мгновенно, он даже не успел заметить, куда их сунула девица. Ее лицо оставалось таким же равнодушным, но Павел Аркадьевич прекрасно видел, что это маска. Он продолжал: – А вот за то, что вы мне скажете адрес… – Он остановился на этом волнующем месте и отметил, что в глазах официантки мелькнул весьма живой интерес к его словам. – За это вот я вам сделаю маленький подарок…
– Хм, – неопределенно сказала официантка.
– Так что?
– Ну… Сказать-то я могу… Да только боюсь его…
– Это почему? – откликнулся ее собеседник.
– Нервный он очень… Может и стукнуть…
– Да вы тут при чем? Он не узнает, что это вы сказали.
Его рука потянулась к бумажнику. Официантка не выдержала.
– Ладно, – сказала она, поднимаясь со стула. – Схожу гляну в записной книжке… Вроде адрес должен быть.
Павел Аркадьевич устало проводил ее глазами. «Боже, сколько денег я уже переплатил из-за этого паршивого убийства на Зеленоградской! – подумал он. – А ведь все это могло меня не касаться».
Официантка вернулась.
– Ну, – сказала она, усевшись за стол и сверкнув ляжками под задравшейся юбкой. – Давайте подарок.
– Душенька моя, да разве я могу обмануть такую прелестную женщину! – покривил душой Павел Аркадьевич, открывая бумажник. – Вот вам… Еще столько же…
Официантка мгновенно спрятала деньги.
– Я сразу вижу, когда человек порядочный, – заявила она, считая, что делает собеседнику комплимент. Павел Аркадьевич, внутренне содрогнувшись от этой любезности, усиленно закивал. – Вот вам, пишите! – Ее длинный накрашенный ноготь указал на кривую строчку в блокноте. – Улица Руставели, дом 15, квартира 4.
Павел Аркадьевич записал адрес.
– А телефона нет? – полюбопытствовал он, складывая бумажку с записанным адресом и пряча ее в карман.
– А он мне его давал? – усмехнулась официантка. – Он мне и адреса бы не дал, если бы я сама не записала… Всегда полезно знать, где можно найти человека! – Она заговорщицки подмигнула Павлу Аркадьевичу. – Будете у него, привет его мамаше передайте! – холодно сказала она. – Скажите, от кикиморы!
«Вот так самокритика!» – поразился про себя Павел Аркадьевич. А вслух спросил:
– Это почему же так сурово?
– А это она меня, старая выдра, так назвала! При сыне! – поморщилась официантка. – Из-за этого, думаю, он меня и бросил… Он у мамаши своей, под каблуком…
– Так он с матерью живет?
– Ну.
– А еще кто там обитает?
– Два кота… Или кошки, мне почем знать… Короче, придурошный дом… Да сами увидите…
– Ладно, спасибо тебе, Машенька. – Павел Аркадьевич, поняв, что вытянул из официантки все возможное и она, в свою очередь, тоже вытянула из его бумажника все, что смогла, поднялся из-за стола.
Уже когда он отпирал свою машину, официантка его догнала. Она не накинула ничего поверх платьица, и теперь ее бил озноб – денек выдался холодный.
– Вы… Еще не уехали…
– Что такое? – резко спросил ее Павел Аркадьевич. Она еле перевела дух.
– Вы только вправду не вздумайте передать там от меня привет… – сказала она. – Ясно?
– Ясно, милочка! – Павел Аркадьевич сел в машину и захлопнул дверцу.
Официантка повернулась и пошла обратно в кафе, повиливая отставленным задом. Мужчины оглядывались ей вслед.
Сверясь с картой, мужчина, переставший быть Павлом Аркадьевичем, добрался до улицы Руставели через час. По дороге попал в пробку, что не улучшило его настроения. К дому, где жил никогда им не виданный Делон со своей матерью, представлявшей для него большую загадку, он добрался в окончательно расстроенных чувствах. Тихий, заросший рябиной дворик перед домом номер 15 ему не понравился, несмотря на живописность, – его машина слишком бы тут выделялась. Он решил оставить ее на обочине дороги и вести наблюдение отсюда, не выходя наружу. Подъезд дома просматривался с этой позиции неплохо.
«Неужели цель достигнута? – думал он, вглядываясь в пустынный двор, поливаемый дождем. – Он здесь… Тот самый… Да, конечно, тот самый! Нет, Любке все же цены нет. Когда она сама этого захочет, конечно. И как все это по-бабьи просто! Опередила следствие на целую голову! Черт, кто там идет? Нет, показалось… Кто будет бродить в такой дождь… Делон конечно же, сидит сейчас дома со своей мамашей… Придется увидеться… Черт, я могу тут просидеть до второго пришествия!»
Он снова повернулся лицом к подъезду.
«Подняться наверх сейчас? – раздумывал он. – Пожалуй, глупо сразу… Надо запастись пистолетом. Он все же убийца, как ни поверни… Неужели придется пускать в ход оружие? Нет, этого надо избежать… Его сейчас ищут. Он знает об этом? Во всяком случае, догадывается. Сыграю на этом… Скажу ему, что остановлю следствие, если он заплатит мне сумму, которую по его вине не смогла мне отдать родственница Лены. Это достаточное основание, чтобы требовать деньги… Ведь это он виноват. Так ему и скажу… Черт, кто это там идет?»
Двор пересекла старуха, тащившая тяжело нагруженную продуктовую сумку и укрывавшаяся от дождя под большим черным зонтом. Она вошла в подъезд, за которым он наблюдал.
«Старуха нам ни к черту, – решил он. – Его мать? Что-то по возрасту не подходит… Совсем дряхлая бабуся… Черт, только бы увидеть, что он там! А то, может, уже слинял! Ведь девка эта была у него неведомо когда. Несколько месяцев назад. А за это время многое переменится… Нет, я сойду с ума, если опять заплатил зря!»
Он нетерпеливо поерзал на сиденье и закурил.
«Расспросить соседей? Еще передадут им, что их кто-то спрашивал. Так рисковать нельзя. Прикинуться опять агентом по сигнализации? Нет, такой номер не пройдет… Не откроют они мне, раз прячутся… Да и как я к ним потом войду? А завтра? Завтра откроют? Откуда тут милиция?!»
Во двор въезжала милицейская машина. Она остановилась у подъезда, из нее вышел человек в форме и вошел в дом. Мужчина нервно приподнялся на сиденье.
«Неужели уже нашли?! – лихорадочно соображал он. – Я опоздал? Да не может быть. Еще сегодня утром никто не знал, где этот красавец прячется! Димка не соврал бы…»
Машина через несколько минут выехала из дворика и исчезла в глубине улицы. Милиционер, вошедший в подъезд, не появлялся… Мужчина несколько успокоился.
«Если бы его приехали брать, – соображал он, – машина бы не уехала. А взяли бы как миленького и вывели из подъезда. К чему тут милиционер? Все равно не догадаюсь… Меня кондрашка хватит, если в последний момент следствие опередит. Может, уже надо заплатить? Нет, рано… Рано… Заплачу зря, а вдруг с этого красавца ничего не получу? Ведь эти деньги никто мне не подарит, их надо выбить… Делон… Идиотское прозвище…»
Он ждал в течение часа. Милиционер из подъезда не вышел, и он решил, что тот просто-напросто живет в этом доме. У него отлегло от сердца.
«Все же надо позвонить еще раз Димке… – подумал он. – Друг-друг, а от денег не отказался… Только не заложит ли меня этот красавец, когда дойдет до следствия? Ведь его возьмут, как ни поверни… Получится, что я его обманул, он рассвирепеет, и тогда – не поминайте лихом! Вот тут-то и придется заплатить… Чтобы я там не мелькал… Хотя если и мелькну – что ж там такого увидят? Ну, рожу он мою опишет… Павлом Аркадьевичем назовет. Ох и грешник же этот Павел Аркадьевич! – усмехнулся про себя мужчина. – И тетушке-то он мозги запудрил, и бедную соседку обманул, и официантку чуть не обольстил…»
Он посмотрел на часы. В животе у него заурчало.
«Все, не могу больше! – решил он. – Еду домой. Все равно этот красавец от меня никуда не денется, если он еще там. Хватит на старух и милиционеров любоваться…»
Большой зал ресторана, превращенного в оранжерею, так что ни стен, ни потолка было не разобрать из-за переплетающихся тропических растений, был пуст. Ни одного посетителя, кроме мужчины и женщины, торопливо разговаривающих о чем-то. Мужчина был Михаилом, а невысокая, полноватая женщина лет тридцати – его женой. Она нервничала, оглядываясь по сторонам и время от времени похлопывала себя по бедру маленьким серебряным подносом, который держала в руке. Говорила тихо, пряча глаза.
– Неужели надо было превратить все в балаган? – спрашивала она. – Тебе известно, как мало всем им дела до того, кто на самом деле убил отца?
– Наташа, не устраивай тут… – морщился Михаил. – Ты же знаешь, какое это имеет значение… Мы должны были собраться все… Тем более, что времени ездить к каждому в отдельности у меня нет.
– Послушай, – женщина подняла взгляд, – он… знает, что вы его нашли?
– Нет.
– Но ты… Ты ведь скажешь ему, да? В последний момент?
– Обязательно, – подтвердил Михаил.
Жена сжала губы. Ее глаза потемнели.
– Я до сих пор не верю. До сих пор не могу понять, как он мог сделать с отцом… Тот любил его как сына.
– Ты хотела бы еще каких-то доказательств? – спросил Михаил, вглядываясь в глубь зала. – Приготовься.
Из-за пальм вышли невидимые раньше юноши в хороших костюмах и застыли как часовые возле немногих освещенных столиков. Через полутемный зал к ним двигались люди – поодиночке, парами, кучками… Человек двадцать одновременно вошли в зал, как будто ждали где-то у порога. Михаил приветствовал каждого, его жена улыбалась застывшей улыбкой. Все расселись.
Михаил поднял руку и дождался тишины.
– Я постараюсь надолго вас не задержать, – начал он. – Сегодняшнее собрание имеет чрезвычайный характер, как вы могли догадаться. Некоторым уже известно, что произошло недавно, а кое-кто еще не в курсе дела. – Он помедлил. – Знаете ли вы, что Никифоров жив?
На этот вопрос некоторые ответили молчанием, некоторые – недоуменными возгласами, а кое-кто спрашивал у своих соседей: «Кто это такой?» Михаил снова поднял руку.
– Я вижу, что многим это ничего не говорит, – сказал он в наступившей тишине. – В таком случае я вкратце скажу вам, что человек этот три года назад был похоронен нами на Широкореченском кладбище. Кто желает, может навестить его могилу в нашей мемориальной аллее.
Поднялся ропот.
– Старая история! – громко сказал кто-то.
Михаил резко к нему повернулся:
– Что такое?
– Леонова тоже похоронили… Ганшика… А они живы, и это всему городу известно.
– Мы говорим о Никифорове! – отрезал он. – Это другая история. Ты его хоронил?
– Ты же знаешь, где я в то время был… – ответил мужчина, к которому обращался Михаил. Его грубое, словно вырезанное из серого камня лицо ушло в тень. Он замолчал.
Михаил кивнул ему:
– Вот я и вижу, что некоторые не понимают, в чем дело. А Никифоров кинул нас…
В ответ на это поднялась тихая буря. Он дождался передышки в гуле голосов и заговорил:
– Да, он кинул нас, чего уж скрывать… Мы похоронили его, а он жив! Я видел его.
Его внимательно слушали, и только один из сидевших за столиками прошептал соседу на ухо, не сводя глаз с Михаила: «На дешевый эффект бьет Миша…» На что сосед ответил: «А?»
– Я видел его! – с надрывом в голосе продолжал Михаил. – Несколько дней назад, в Москве! Он живет там преспокойно, не скрываясь…
– Кто об этом знал? – раздался вопрос из пальмовой тени.
– Никто.
– Так не бывает, – мягко возразил голос. Все к нему прислушались. – Кто-то знал. Шофер?
– Он мертв.
– Это был все-таки он?
– Эксгумация показала, что он. Когда-то он перенес травму головы, и на черепе нашли характерный заросший рубец. Шофер ни при чем. Его семья получает пенсию.
– Но, согласись, – продолжал голос из тени, – один Никифоров не смог бы все это провернуть. Ведь там был бак пробит? Усадить на свое место чужого мужика… Да этого мужика надо еще приготовить, а потом доставить на то место, где была катастрофа… Это он в одиночку сделать не мог.
– Согласен. Но мы никого не нашли, кто мог бы ему помогать, – возразил Михаил. – Что прикажешь делать?
– Что я могу предложить? – отозвался голос. – Но если он нас кинул однажды, то сумеет кинуть еще… Мне не нравится, что мы до сих пор не знаем, остались у нас его люди или нет.
– Нет, – сказал Михаил. – За три года, без всяких контактов… Он не мог бы им платить…
– Он что, обнищал? – поинтересовался третий голос.
– Нет, он занимается золотом и немного – картами. Это скорее приработок.
– А что, недурно… – согласился голос. – Он состоит где-то?
– Да.
– А где он вообще? – спросил еще один голос. Этот голос звучал так мирно и спокойно, как будто его обладатель только что плотно пообедал и его настроения не могут испортить никакие неприятности.
Михаил посмотрел в ту сторону, откуда раздался вопрос.
– Он в Москве, – удовлетворил он любопытство спрашивающего. – Точнее, как сами понимаете, сказать не могу.
– Так, – мягко сказал голос. – Он точно состоит где-то?
– Да.
– Откуда вы это, простите за вопрос, узнали?
– От его бывшей любовницы.
– Не наболтала?
– Нет.
– Верю вам и ей, – отозвался мягкий голос. Многие смотрели в тень большого пальмового листа, где сидел говоривший. Там поблескивало золотое обручальное кольцо на смуглой руке, выставленной на свет, оттуда вился легкий ароматный дымок сигареты. Лица говорившего не было видно.
– Вы ведь знали Никифорова? – полуутвердительно сказал Михаил, обращаясь к пальме.
– Да, – лениво ответили оттуда.
– И кажется, близко знали… – продолжал Михаил, напрягаясь.
– Как все мы, грешные… – протянул голос. – А вы, вижу я, хотели бы на меня сейчас повесить всех собак? Предупреждаю, я ничего не знал о том, что готовит Никифоров.
Кто-то пробормотал несколько слов, которые невозможно было разобрать. Кто-то повернулся на стуле и уставился в пальмовую тень. Михаил сжал губы.
– Так вы даже приблизительно не можете сказать, кто мог быть в одной цепочке с Никифоровым в то время?
– Не могу… – вздохнули в тени. – Хотел бы, да не могу.
Ворчание, которое раздавалось ранее, стало еще громче. Ворчал мужчина с лицом будто из камня. Он враждебно смотрел в тень. Смотрела ли тень на него, трудно было сказать.
– Что такое? – окликнул ворчавшего Михаил. – Ты чем недоволен?
– Да так. – Ворчавший замолчал.
Тень пришла в колыхание. Можно было расслышать, как там смеются. Михаил вопросительно поднял брови.
– Что смешного?
– Ничего, – ответила, успокоившись, тень. – Я действительно был знаком с Никифоровым и действительно мы с ним имели парочку дел. Они касались ломбарда, если это кого-то еще интересует. Но вот к его мнимой смерти я никакого отношения не имел. К моему счастью и к сожалению многих присутствующих.
Михаил покачал головой.
– Сейчас не время выяснять отношения, – сказал он. – Вечером я должен вылететь в Москву.
– Ты привезешь Никифорова? – обрадованно спросил ворчавший мужчина.
Михаил поднял руку, перекрывая возобновившийся гул голосов.
– Будем смотреть на вещи реально! – повысил он голос. – Я рад бы привезти Никифорова сюда… Я мечтаю об этом. Но это невозможно.
– Почему? – возразил ворчун.
– Он в мафии, если вы усвоили, – промурлыкала в ответ пальмовая тень.
Ворчун злобно посмотрел туда:
– А с вами я не разговаривал!
– Да и я с вами не стремился!
Михаил оборвал их:
– Я просил, кажется, не выяснять сейчас отношения! Дело идет о том, чтобы убрать Никифорова.
Все согласно закивали.
– Привези мне только его фотокарточку! – попросил чей-то голос. – На память…
Михаил вздохнул:
– Насчет фотокарточек, наверное, будет туговато.
– Расскажи, что думаешь делать, – попросили его.
– Он в мафии, – начал Михаил. – Если его привезти сюда или убить просто на улице, непременно начнут копать… Я думаю, что кто-то там может знать, откуда он и чем занимался раньше. Я не хочу, чтобы из-за него были разборки…
– Никто не хочет, – поддержал его голос из тени. – Себе дороже. Так что ты решил?
– Решал не один я, – возразил Михаил. – Мы собирались несколько недель назад, когда узнали, что Никифоров жив, и обсудили все детали…
– Почему нам ничего не сказали?
– Потому что боялись… – лениво сказала тень… – У Никифорова могли и старые дружки найтись.
– Это вы про себя? – Ворчун, казалось, с трудом выдавил из себя «вы». В его устах это обращение превращалось почти в ругательство.
Тень вздохнула.
– Нет, не про себя, – устало сказала она. – Вот уж верно говорят – береги честь смолоду… Сколько я буду терпеть за то, что однажды с ним имел дело? А вы не имели? А вы? А вы? – Тень повысила голос. – Вы все! Все мы имели дело с Никифоровым, когда нуждались в этом. Никто не видел в этом ничего предосудительного… И нечего сейчас искать предателей.
– Никто их не ищет, – проворчал мужчина с грубым лицом.
– Вот как. – Тень умолкла.
– Мы, кажется, сделали ошибку, что усадили вас рядом, – вздохнул Михаил. – Так мы никогда не дойдем до дела.
– Пардон, – сказала тень почти легкомысленно.
– Пардон, – передразнил ее ворчливый мужчина, впрочем, еле слышно.
Михаил продолжал:
– Действительно, мы до последнего момента не хотели говорить, чтобы случайно не упустить Никифорова. Но сейчас наступил тот самый последний момент… – Он сделал паузу и прокашлялся. – Все готово к тому, чтобы Никифоров был убит.
– Каким образом?
– Скажи надгробную речь, Миша!
– В машине сгорит?
Михаил выждал, пока голоса смолкнут.
– Его смерть должна выглядеть как случайность. Как нелепая случайность. Тем не менее она должна вполне соответствовать тому образу жизни, который он вел…
– Очень туманно, – сказала тень.
На этот раз ворчливый мужчина ее поддержал:
– В самом деле, Миш, говори по существу!
– По существу, мы решили, что он погибнет во время сеанса игры.
– В казино, что ли? – удивленно спросил кто-то.
– Уж лучше в подъезде из автомата полоснуть! – раздался чей-то голос.
– Боже упаси! – повысил голос Михаил. – Никаких автоматов!
– А как?
– Одна пуля! Только одна! Автомат – это все равно что оставить свою фотокарточку… Сразу станет ясно, кто убрал…
– Так что ты решил?
– Мы решили… – Михаил выделил голосом это «мы», словно стремясь избавиться от части тяжелой ответственности. – Мы решили, что уберем его у него же дома, во время игры. Когда он пригласит очередного фраера, чтобы обыграть.
– Недурно, – сказала тень. – А как войдете? Он ведь не откроет?
– Нам откроют.
– Есть кто-то в доме?
– Да.
– Недурно, – повторила тень. – Значит, войдете во время игры? И ему – одну пулю? А остальным?
– Всем, – сказал Михаил. – Те, кто будет с ним из его же окружения.
– Как это будет выглядеть?
– Это будет выглядеть так, что клиент всех перестрелял.
– Хорошо, – одобрила его план тень. – А что с самим клиентом? Его тоже в расход?
– Клиент будет наш, подсадной.
– А где подсадите?
– А ты не слишком много хочешь знать? – спросил кто-то любопытную тень.
Тень притихла.
Михаил сощурился и посмотрел в темноту.
– Я отвечу на любые вопросы, кроме конкретных – тех, что коснутся времени, места, имен… – сказал он. – Надеюсь, от этого вы не потеряете доверия к нашему плану.
– Нормально, – сказал ворчливый мужчина. – План что надо!
– Кто пойдет?
– Я лично пойду, – сказал Михаил. – И еще люди. Они сейчас в Москве. Он никого из них не знает в лицо. Они следят за его домом, на случай, если он вздумает бежать.
– Это должно сойти, – сказал кто-то. – Придумано хорошо. Сам Никифоров подписался бы под этим.
Ему ответили смешками.
– Он подпишется, – ответил Михаил. – Теперь ему придется подписаться под всем, что он сделал. Я об этом позабочусь.
Сзади, где-то в лиственной тени, он почувствовал присутствие жены. За все это время она не произнесла ни слова, и он порадовался этому. «Что я, в сущности, знаю о ней? – подумал он. – Я женился на ней, когда она была убита горем. И я не знал, о ком она плакала больше, когда я сделал ее своей женой, – об отце или о Никифорове? Может быть, с тех пор я только и делал, что ошибался? И для чего я теперь преследую его? Ради своей безопасности? Абсурд. Никифоров не причинит мне больше вреда. Ради того, чтобы не чувствовать себя в дураках? Это для мальчишек. Честь организации? Только себе самому я могу признаться, что это понятие для меня условно… Для Хрипуна – да, тут он сложит свою глупую голову и сорвет свой ворчливый голос… Но не для меня… Из-за чего же я теперь иду на это? Неужели из-за нее?»
Ему вдруг захотелось обернуться и увидеть глаза жены. «О чем она думает сейчас? – мучительно соображал он. – О чем она может думать сейчас, когда мы обсуждаем, как убить Никифорова? Может, она возненавидит меня за это? Может, уже возненавидела? Тогда зачем все это?»
Он вдруг опомнился.
– Итак, – сказал твердым, не терпящим дальнейших возражений тоном. – Теперь вам известен наш план. Есть возражения?
– Подписываемся!
– Тогда перейдем к практической стороне дела… – заметил он. – Для того чтобы нам передали некоторые сведения и для того чтобы мы могли беспрепятственно войти в квартиру Никифорова, нам придется заплатить трем женщинам.
– Связываться с бабами…
– Здесь дама! – одернула тень своего ворчливого недруга. Тот умолк.
– Все эти три женщины, – Михаил повысил голос, в надежде, что жена придаст особое значение этим словам, – его ненавидят… И все сейчас находятся в очень тяжелом положении, в том числе и материальном. Мы должны им заплатить за помощь. Кроме того, одной из них требуются документы. Но это я взял лично на себя. Их уже готовят.
– Говори конкретно, сколько?
– Нас здесь… Тех, кто посвящен в это дело… Восемнадцать человек включая меня. Надо сто двадцать тысяч долларов. Расходы на документы и саму операцию я взял на себя. Я считаю, что мое участие в этом деле особое…
Он сделал паузу. Уже давно он научился не маскировать свою былую причастность к этому делу, не терзать себя всякий раз, когда кто-то вспомнит Никифорова, шефа и его дочь… В конце концов, уже почти никто не помнил, что его нынешняя жена когда-то была невестой Никифорова. И когда он заговорил о своем участии в этом деле, все восприняли это только как почтение к памяти шефа. Многие склонили головы.
– Ну, выложимся? – прохрипел наконец кто-то. – Сколько с каждого?
– Сейчас посчитаем. – Михаил перевел дух. Если бы они отказались дать деньги на это предприятие, все бы провалилось. «Чужими руками жар загребаю? – невесело подумал он. – Да, но пойду-то туда я сам… Ни за какие деньги я не позволил бы этого никому другому… Боже мой, а ведь я его видел на лестнице, совсем близко! Мог выстрелить… Это было бы безумие… Все будет, как я решил». Он подсчитал на листочке сумму, причитающуюся с каждого. – По шесть с половиной тысяч с каждого, – сказал он наконец. – Сумма немаленькая, но цель святая.
– Это ясно, – сказала тень. – Получите с меня.
Из тени выступил охранник и положил на серебряный поднос пачку денег. Михаил взял поднос со стола и дал его в руки жене. Она была бледна, как смерть, и не поднимала глаз.
– Иди, Наташа, – сказал он. – Собери за своего отца.
Она пошла по кругу. На поднос ложились пачки денег. Все, отправляясь на это чрезвычайное собрание, запаслись наличными деньгами, так что Михаил сделал верный расчет. Время от времени Наташа поправляла сползающие пачки дрожащей рукой. Или это только казалось Михаилу? Он присмотрелся – нет, руки у нее не дрожали… Дрожали тени вокруг нее, пока она спокойно, почти величественно шла по кругу, высоко подняв гладко причесанную темноволосую голову. Глаза? Нет, глаз не видно… «Если ты даже возненавидишь меня… – подумал Михаил. – Пусть ты даже возненавидишь меня, но я его убью». Пожилой человек, бывший друг ее отца, с трудом привстал со стула и крепко поцеловал ее в голову.
– Не бойся, Наташка… Он от нас не уйдет.
Ворчун от восторга растерял слова. Он посмотрел на Наташу сверкающими глазами и положил на поднос свою долю. Она снова поправила сползающие деньги и оглянулась на Михаила. Круг был обойден.
– Спасибо всем! – сказал Михаил. – Мы оправдаем ваше доверие.
В это время один из охранников, стерегущих выход в ресторан, приблизился и зашептал что-то на ухо.
– Что это значит? – поднял брови Михаил. – Что ему здесь нужно? Ты сказал, что нельзя?
– Он знает, что все здесь… – прошептал юноша.
– Что там такое? – спросила тень. Она беспокойно завозилась и уставилась, по-видимому, на вход в зал. – Что случилось?
Многие вопросительно смотрели на Михаила. Он развел руками.
– Там человек из Уралмаша… Знает, что все мы здесь.
– Что ему надо?
– Он один?
– Он один, и хочет, чтобы мы его приняли.
– Что случилось?
– Кто знает… Он один. Надо его принять, – сказал Михаил. Кивнул охраннику:
– Пропустите его!
Все повернулись к выходу в зал. Туда через минуту впустили человека. Многие его узнали и переглянулись – это был один из авторитетов уралмашевской мафии. Он шел через зал один, без охраны, словно не находился в стане врагов. Хотя эти две организации сотрудничали, но формально оставались противниками, как в незапамятные времена. Наконец, человек вступил в круг света.
Михаил подал ему руку, и он ее пожал. Оглянулся.
– Я здесь в частном порядке, – сообщил он всем. – Это не касается никого, кроме меня.
– В чем дело?
– Я слышал, Никифорова нашли?
Все переглянулись.
– Уже слухи идут? – спросил Михаил. – Рановато…
Он ощупал взглядом людей, которые знали о деле Никифорова еще до собрания. Те встречали его взгляд с недоумением. Он сжал зубы и посмотрел на жену. Та отвела глаза.
– Откуда вы узнали? – спросил он уралмашевца. Тот пожал плечами.
– Не беспокойтесь, – сказал он. – Узнать не так трудно, если хочешь знать. Это дело не получило огласки, могу вас уверить. Я узнал просто потому, что интересовался этим. Я сам никогда не верил в смерть Никифорова, но не было никого, кто бы прислушался ко мне.
– В чем же дело?
– Дело в том, что у меня в день гибели Никифорова пропало двое людей. Их так и не нашли. Я до сих пор не знаю, что с ними. Но я подозреваю, что они приняли смерть от его рук… – Он помолчал. – Никифоров – хитрая лиса. Я говорил, что он мог подделать собственный труп. Мне никто не верил. Доказательств у меня не было. Только то, что пропали мои люди в самый день его смерти. Один из них был до странного похож на Никифорова комплекцией… Рост, вес, как я думаю, даже овал лица, волосы… Никому не было до этого дела, кроме меня… Но что я мог сделать, если меня никто не слушал? Экспертиза установила, что покойник – Никифоров… Если бы в нем понадобилось признать, моего человека, она бы это признала… Я сам, глядя на то, что мне показали в морге, усомнился, кто это… Но теперь, говорят, ясно, что Никифоров жив?
– Да, – кивнул Михаил. – Но это ненадолго.
– Когда? – быстро сориентировался мужчина. – Когда это произойдет?
– В ближайшее время. Можно сказать, прямо сейчас.
– Я могу как-то поучаствовать? – Мужчина огляделся и увидел серебряный поднос с деньгами. Полез в карман. Задержал руку, осмотрев окружающих. – Никто не возразит, надеюсь?
– Кто может возражать? Никифоров наш общий враг, – сказал Михаил.
Мужчина кивнул и выложил пачку денег на поднос.
– Что ж, тогда я пойду… – сказал он, осторожно осматриваясь по сторонам. Двинулся к выходу.
– Минуточку! – опомнился вдруг Михаил. – Тот человек, что пропал с поддельным Никифоровым… Он тоже не нашелся?
– Нет, – едва обернувшись, сказал уралмашевец. – Его я не нашел нигде. Ни в одном морге. Я бы опознал его. Он, кстати, совсем не был похож на того, кого я опознал. Хотя они были родные братья.
Он вышел. Охрана молча пропустила его.
Михаил вдруг взялся за голову.
– Вы что, не поняли, о ком он говорил? – почти простонал он. – У него же три года назад… В августе… Пропали оба сына!
Вокруг зашумели. Сзади Михаил услышал легкий вздох. Он обернулся. Наташа ловила воздух приоткрытым ртом. Он поддержал ее под локоть, не то она упала бы.
– Успокойся… Сядь… Все уже позади!
Она поймала его руку и крепко ее сжала. Посмотрела на него, и в ее взгляде он прочел все, что хотел прочесть вот уже три года, – горечь, боль, растаявший лед, навсегда умершие иллюзии… «Пусть тебе будет больно, – думал он, поддерживая ее. – Но теперь все пройдет… Теперь-то уж точно пройдет!» Она перебирала его пальцы.
– Ты едешь сегодня? – спросила она.
Он огляделся. Ресторан стремительно опустел. Только два охранника еще стерегли вход. Откуда-то появилась официантка и пересекла лиственные тени, пропав за стойкой бара. Он принялся укладывать деньги в сумку.
– Да… Сегодня я заплачу им… Этим женщинам. Завтра, наверное, удастся что-то сделать… Ну, не завтра, так на днях. Буду звонить тебе. Не переживай!
– А домой? Домой ты даже не заедешь? – спрашивала она.
И он отметил, что в голосе ее звучала тревога за него и неожиданная нежность, прорвавшаяся как солнце сквозь тучи.
– Нет времени… – Он обнял ее. – Поцелуй за меня сына!
Они вышли из зала, спустились по лестнице, сели в машину. Охранник захлопнул за ними дверцы.
– Сначала домой, – велел Михаил шоферу. – Потом в аэропорт.
