Глава 14
– Неужели вам недостаточно этого запаха? – усмехнулся Михаил. Маленькая квартирка насквозь пропиталась устойчивым духом мартини. Света повела плечом.
– Ну, если бы я знала… Ни за что бы не разбила бутылку, – заметила она. – Вы, конечно, откажетесь сходить за другой? Здесь недалеко, на остановке…
Михаил покачал головой.
– Откажусь, – подтвердил он.
– Боитесь, что я убегу? – спросила Света.
– Не в этом дело, – объяснил Михаил. – Просто хочется поскорей покончить со всем этим.
– А вы не бойтесь, я никуда не побегу. А если вы от меня вздумаете убежать, последую за вами. Любопытство, знаете ли… – Она рассмеялась. – Признаюсь, вы преподнесли мне сюрприз, – созналась она. – Я теперь нетвердо понимаю, на каком я свете… Хотя в моем нынешнем положении это, конечно, к лучшему…
– Кстати, что касается вашего нынешнего положения, – напомнил ей мужчина. – Вы неосторожно себя ведете. Выходите, оставляя незапертой дверь.
– Кому я нужна! – отмахнулась Света. – Точнее, теперь я понимаю, что нужна кому-то. Вам. Правда, не знаю зачем. Вы это объясните мне, надеюсь?
– Конечно! – кивнул мужчина. – По справедливости, я сначала не буду вас ни о чем спрашивать, хотя узнать мне надо многое. Но сначала я отвечу на все ваши вопросы.
– Вы его знали, так ведь? – Света притихла и пристально посмотрела на него.
– Знал, – кивнул Михаил.
Она решилась, еще раз взглянув на фотографию, которую он все еще держал в руке.
– Сядем, – предложила она. – Давайте в комнате, вроде не так воняет мартини… Дверь можно прикрыть… Может, кофе хотите?
– Не надо, – покачал Михаил. – Хочу только рассказать вам все.
– Ну а я, соответственно, выслушать, – заключила Света, прикрывая дверь в комнату и забираясь с ногами на диван.
Она улыбнулась, поджала под себя ноги. Задумалась, глядя на Михаила. Он тоже молчал, видимо ожидая ее вопросов.
– Так, – сказала она наконец. – Начнем с начала. То есть с конца? – Она кивнула на фотографию. – Там ведь изображен конец его жизни, или я ошибаюсь? Это его могила?
– Да, – подтвердил Михаил. – Он там похоронен.
– Осторожней! – усмехнулась Света. – Поберегите мой рассудок, он и так на ладан дышит. Насколько я знаю, вчера он был жив. Так что похоронен, видно, кто-то другой.
– Конечно, но выяснилось это не так давно.
– Давайте по порядку! На этой могиле есть, конечно, дата смерти. Что это за дата?
– Август 1992 года, – незамедлительно ответил мужчина.
– Три года назад, – уточнила Света. – Так что же это значит? Уже три года кто-то другой лежит под тем камнем на кладбище?
– Так и есть.
– Черт побери! – Света тряхнула головой. – Что это за фокусы?!
– Фокус, кстати, вполне в его духе, – заметил Михаил.
– Это верно, – согласилась Света. – Узнаю его шуточки… А что там за человек?
– Посторонний, – кратко ответил Михаил. – Не имеющий к нему никакого отношения!
– Ничего себе – не имеющий отношения! – съязвила Света. – Почти что родственник, выходит… Раз любезно согласился лечь на его место под камнем… Кстати, камень шикарный!
– Уж мы постарались, – горько заметил Михаил.
– Вы?
– Ну, не только я, – туманно сказал он.
– Откройте мне глаза! – попросила Света. – Во-первых, где эта могила?
– В Екатеринбурге. На Широкореченском кладбище, – ошарашил ее Михаил.
Она удивленно подняла бровь.
– Далековато!
– Не так уж далеко, – возразил Михаил. – Он, Вадим то есть, мог уйти куда дальше… Но почему-то не ушел.
– Откуда он мог уйти? Из Екатеринбурга?
– Да. Он ведь оттуда.
– А вы?
– И я тоже.
– А куда же он мог уйти? Что, Москва – это недостаточно далеко?
– Мог куда угодно. В Париж, если хотите.
– В Париж! – рассмеялась Света. – Ну, если в такой Париж, в какую он послал меня Италию…
– В Италию? – встревожился Михаил. – Он собирается в Италию?
– Никуда он не собирается! – отрезала Света. – То есть собирается, это верно. Но никуда не едет.
– Значит, все же собирается? – не отставал Михаил.
– Все два года, которые я прожила с ним, он то и дело упоминал о том, что ему не век в Москве сидеть, – объяснила Света. – Но как-то не замечала, чтобы он бросался упаковывать чемоданы. Все на словах.
– Жадность его погубит! – усмехнулся Михаил. – Ему, наверное, кажется недостаточно денег, которые он скопил?
– Я их никогда не видела, этих денег, – отрезала Света. – Я его разговоры насчет уехать за бугор воспринимала как пустую болтовню.
– Ну, не совсем болтовня, – разуверил ее Михаил. – Вы себе даже не представляете, как ему важно было уехать подальше. Я думаю, он прекрасно понимал, что его положение непрочно и долго он не продержится на этой своей шуточке… С могилой!
– Я тоже долго не продержусь на этих недомолвках! – заявила Света. – Уж если мы с вами взялись ворошить грязное белье, давайте будем все делать по порядку. Я начну. Итак, он не москвич, как заливал мне?
– Нет, не москвич.
– Не Вадим? У него есть еще одно имя?
– У него их было много.
– Не сводите меня с ума! – попросила Света. – Под каким именем он похоронен, по крайней мере? Уж на могиле-то одно, надеюсь?
– Одно, он ведь не испанский гранд, – усмехнулся Михаил. – Перед смертью его звали Никифоров Андрей Николаевич.
– Недурно, – одобрила Света. – А еще как?
– Зачем вам это? – пожал плечами мужчина. – Ему случалось пользоваться и другими именами, но это уже не имеет прямого отношения к делу.
– Как скажете, – согласилась Света. – Это просто бабье любопытство. Пусть речь идет только об этом несчастном Андрее Николаевиче. Чем он занимался?
– В последние годы своей жизни, – усмехнулся Михаил, – он работал оценщиком в городском ломбарде.
– Вадим – оценщик! – Света прикрыла глаза. – А работенка не больно шикарная, а?
– За внешним блеском он не гнался! – поспешил ее разуверить Михаил. – Да и работу эту не сам выбрал. Так хотел шеф.
– Так. – Она закурила сигарету и внимательно посмотрела на него. – Это, кажется, очень интересная история.
– Да уж! Интересной ее, кстати, сделал именно Андрей… То есть Вадим…
– Не важно! – остановила она его. Жадно затянулась, собираясь с мыслями. – Надо понять ваши слова так, что он был в мафии?
– Был, – согласился Михаил. – В центральной мафии, если вам это что-то скажет.
– Ничего не скажет.
– Так я и думал, – кивнул мужчина. – Тогда я объясню вам, что наш прекрасный город давно поделен на районы, каждый из которых контролирует своя мафия. Все это систематизировано.
– Мафия как государственное учреждение? – усмехнулась Света.
– Как основное государственное учреждение, – подтвердил Михаил. – Не стоит приходить в ужас по этому поводу. Если не способно государство – находятся другие.
– Прекрасно! – заметила Света. – Я не буду падать в обморок.
– Вадим, буду уж звать его так, находился в центральной мафии.
– А вы? – быстро спросила Света.
– И я, – согласился Михаил.
– Все понятней и понятней… – протянула Света. – Действительно, зря я разбила бутылку. Не думаю, что вы явились защищать интересы Вадима. Тем более, что он, по официальной версии, давно труп.
– Если бы только по официальной, – вздохнул Михаил. – Эта лиса провела всех. Мы похоронили его в полной уверенности, что хороним Никифорова.
– Не приплетайте сюда могилу! – схватилась за голову Света. – А то мне конец придет! Вы так хорошо начали! Был он в центральной мафии. Работал оценщиком в ломбарде. Кстати, почему шеф назначил его на эту должность?
– Потому что она давала возможность нелегальной скупки некоторых вещей…
– А именно? – поинтересовалась Света. – Говорите уж. Вы сказали достаточно, чтобы в случае чего убрать меня как нежеланного свидетеля.
– Могу дать слово, что нежеланным свидетелем вы не будете.
– А, так вы уже знаете, кем я буду, а кем нет? – сощурилась Света. – Кем же я буду, по вашему мнению?
– Я думаю, вы окажете нам большую помощь, – сознался Михаил. – Но не в качестве свидетеля.
– В каком качестве?
– Ну…
– Ладно, я догадалась. В качестве наводчицы?
– Хотите назвать это так… – пожал плечами Михаил.
– Да как бы ни называть! Так это или нет?
– Да, нам нужна помощь.
– Хорошо.
– Вы согласны?
– Пока я ничего не сказала! – возразила Света. – Рассказывайте!
– Итак, он работал в ломбарде. Через его руки проходили, конечно, не все вещи, которые закладывались там. Золотые кольца, цепочки…
– Так я и думала!
– Что? – удивился Михаил.
– Интересовался золотом?
– Да нет, кто вам сказал? Напротив, такие мелочи его не интересовали. Золотые вещи, я имел в виду ширпотреб, меха, прочее – все шло мимо него. Он занимался исключительно определением рода предметов.
– Что же это такое?
– Антиквариатом.
– Вот как, – протянула Света.
– Вас это, вижу, удивляет.
– Не очень. Он не скрывал своей страсти к антиквариату, напротив – афишировал. Говорил, что это единственное, ради чего стоит разбогатеть.
– Да, была у него такая идея, – согласился Михаил. – Он с ней все время носился и сумел внушить некоторым людям.
– Например?
– Ну, скажем так, людям, которые могли дать ему неограниченную свободу в скупке антиквариата и старинной живописи.
– Конечно, людям из мафии?
– Конечно. И прежде всего – шефу. Именно Никифоров стоял у истоков его коллекции. Шеф, надо сказать, сам не очень во всем этом разбирался. Ему бы и в голову не пришло скупать произведения искусства. Но он доверял Никифорову. И не напрасно – Никифоров землю рыл, чтобы достать для его коллекции ценные и редкие вещи.
– Зачем землю рыл? – поинтересовалась Света. – Из любви к людям? К шефу то есть?
– Нет, конечно. Он не скрывал, что ему необходима крыша, чтобы заниматься скупкой антиквариата. А без шефа этой крыши не было бы. Никифоров старался отработать эту крышу, и в коллекцию шефа попадали самые сливки антиквариата. Конечно, и себя не забывал, но кто его в этом обвинит? – Михаил вздохнул и помолчал. – Конечно, голова у него была…
– Она у него и сейчас пока есть! – напомнила Света, пристально глядя на него.
– Да, конечно, – согласился тот.
– Однако вы все время говорите о нем как бы в прошедшем времени, – заметила она. – Или привыкли считать его мертвым?
– Отчасти привык, – согласился Михаил. – А отчасти… Все-таки тот человек, о котором я вам рассказываю, мертв. Теперь есть Вадим, и занимается он, насколько удалось узнать, другими делами.
– Узнавали, значит?
– Конечно.
– А почему за мной следили?
– Некоторые сведения мы могли получить только от вас.
– А теперь, когда он вышвырнул меня вон, – усмехнулась Света, – эти сведения могут иметь для вас ценность?
– Даже большую, чем раньше! – строго сказал Михаил.
– Вы думаете, что из мести я оболью его помоями?
– Я думаю, что нам вполне хватит того, если вы объективно расскажете нам о его деятельности и еще кое о чем.
– Пока я предпочитаю слушать, – заявила Света. – Продолжайте!
Михаил продолжил:
– Никифоров сделал то, до чего раньше ни у кого не доходили руки. Никто не контролировал скупку антиквариата и живописи. Государственный контроль был чистой фикцией. Мафия этим тоже не занималась. Все контакты ограничивались скупкой краденых вещей из частных коллекций. Это были случайные покупки, из них никому не приходило в голову сделать систему. Никифорову – пришло. Задача облегчалась тем, что конкурентов не было. К этому отнеслись как к детской забаве – часики, картинки… Потом все запахло большими деньгами. Никофоров оправдал доверие шефа, который сначала смотрел на всю эту затею как на пустое занятие. Конечно, выглядело это не так эффектно, как, скажем, контроль над алкоголем… Что такое машина шампанского, которую облагают налогом, и что такое крохотная финтифлюшка из потертой бронзы? Но Никифоров ставил на финтифлюшки. И выигрывал. Ему помогало образование.
– Образование? – заинтересовалась Света. – Ой, расскажите! Мне он заливал, что чуть не закончил МГИМО.
– Чуть не считается, – усмехнулся Михаил. – Шефу он заливал, что чуть не закончил училище декоративно-прикладного искусства…
– И это было правдой?
– Мы проверяли – ни в одном училище такого рода он никогда не учился. Но врать не мешали – что уж тут, когда он действительно во всем этом разбирался? Неизвестно, где он получил образование, но оно у него было – это точно. Он сразу видел, стоящая вещь или нет. Через ломбард он проводил официальные платежи. Таким образом, налогом ни одна покупка не облагалась. А суммы, на которые заключались сделки, были куда внушительней, чем те гроши, которые значились в ломбардных квитанциях. Нечего и говорить о том, что квитанции никогда не выкупались – заклад в ломбарде обозначал продажу.
– Но зачем нужен был ломбард, когда он мог просто торговать антиквариатом из-под полы? – поинтересовалась Света. – Разве не меньше хлопот?
– Хлопот, может, и меньше… – согласился Михаил. – Раньше так и делалось. Но масштабы деятельности меньше. Повторяю, он вывел эту торговлю из подполья, легализовал ее в разумных пределах, можно сказать, принес цивилизацию в эту неосвоенную область. А открытый, упорядоченный контроль – это и есть основа всякой деятельности… Всякого солидного предприятия.
– Мафии, другими словами, – заключила. Света. – Ну, хвалебную песнь Вадиму вы спели. Браво! Прямо Петр Первый, Христофор Колумб и кто там еще… Итак, он организовал сеть торговли антиквариатом, насколько я поняла?
– Да. Охватил Свердловск, поместил своих людей по области. Москва и Питер давно уже контролировались, антикварные залежи там были раскопаны, многое было вывезено из страны… Для этих центров пик торговли прошел, но у нас! С одной стороны – глубинка, с другой – крупный старый культурный центр. И – полное болото во всем, что касалось торговли антиквариатом. Частные коллекции, случайные вещи, какие-то беспризорные сокровища, которым их случайные обладатели не знали цены. Вадим пришел к шефу не с пустыми руками – он принес списки людей, с которыми следовало завязать контакты. Какими-то путями он раскопал их, познакомился. Теперь следовало легализовать намеченные покупки. Прибыль выходила колоссальная, но Никифоров был против того, чтобы весь купленный товар сбывать за границу. Он утверждал, что это самое лучшее вложение капитала. В конце концов, он уверил в этом шефа. Поклялся создать ему такую коллекцию, какой свет не видел. Шеф согласился. На свою беду…
Михаил помолчал. Света закурила еще одну сигарету.
– Вы закончили на беде… – напомнила она наконец, увидев, что Михаил витает мыслями где-то далеко.
– Да-да… На свою беду… – опомнился он. – Вадим принялся собирать ему коллекцию. Не просто беспорядочный набор предметов, а настоящую, солидную, тематическую, как он сам выражался, коллекцию.
– Что туда входило?
– Например, пейзажная живопись… Начиная с голландской, шестнадцатого века, и кончая русской – шестидесятых годов нашего. И часы – самые невероятные, редких форм, из редких мастерских. Не Павел Буре, конечно… Были часы, Никифоров хвастался, которые когда-то принадлежали последнему русскому императору. Откуда он их выкопал – неизвестно. Он этого не афишировал.
Света, прикусив губу, смотрела на него. Михаил поймал ее взгляд.
– Я так и думал, вам что-то покажется знакомым, – кивнул он. – Я прав?
– Это «знакомое», кажется, висит у него в столовой над диваном, – сказала Света.
– В смысле?
– Да в прямом смысле – висит. Если говорить о пейзажах.
– А, это мы уже знаем! – кивнул он.
– Знаете? – удивилась Света. – Разве вы бывали у него в доме?
– Лично – нет. Да и как бы это выглядело? – усмехнулся Михаил. – Ведь мы, между прочим, знакомы. Но в доме у него действительно кое-кому пришлось побывать…
– А может, я видела этого кое-кого? – поинтересовалась Света. – Это кто?
– Так, посторонний человек…
– Уж слишком много посторонних людей в вашей истории! – Света покачала головой. – Один посторонний лежит под его бронзовым бюстом на кладбище, другой посторонний ходит к нему в гости…
– Когда я говорю «посторонний человек», я имею в виду, что он с нами дела не имел, – пояснил Михаил.
– То есть он не из мафии?
– Нет, случайность.
– Странно, сколько этих случайностей вокруг Вадима, – задумалась Света.
– А ведь он, казалось, сделал все, чтобы эти случайности исключить… – заметил Михаил. – Спрятался прекрасно… Что ж, концы в воду он прятать умел…
– Это вы о чем?
– Это я, к слову, о том, что, несмотря на всю видимую легальность своей работы, он иногда доставлял шефу так называемые осиротевшие вещи.
– Что это такое?
– Это вещи, у которых почему-либо к моменту покупки не оказывалось хозяина.
– Очень туманно! – поморщилась Света.
– Да нет, что уж тут туманного… – возразил Михаил. – Проще говоря, Никифоров заботился о том, чтобы хозяева, вручив ему вещь для оценки – конечно легальной, – исчезли.
– Исчезли?
– Да. Ну, как исчезают… – Михаил развел руками.
– Ясно. – Света прикрыла глаза рукой, задумалась. Потом резко подняла голову. – Он убивал их?
– Никто этого не знал.
– Что значит – никто не знал? То, что вы мне сообщили, яснее некуда говорит о том, что эти люди умирали. Или вы найдете другое объяснение?
– Не найду. И никто не найдет. Ведь Никифоров поставил себя так, что отчитываться не был обязан никому. Только шефу, на самом деле он ему отчитывался меньше всего. Шеф ему абсолютно доверял, считал светлой головой, сокровищем, своей правой рукой…
– Я понимаю этого вашего шефа, – кивнула Света. – Но мне трудно представить, что Вадим – убийца.
– А это вам придется представить, – возразил Михаил. – Уж троих-то человек он убил. Это я могу вам доказать. За прочее – не отвечу. Людей, у которых Никифоров получал «осиротевшие» сокровища, никто больше не видел.
Света закрыла глаза.
– Дальше, – глухо сказала она.
– Что говорить о том, что эти «осиротевшие» сокровища и были самыми ценными? – продолжал Михаил. – Думаю, из-за этого они и теряли хозяев. А хозяева теряли жизнь. Зато Никифоров приобретал их ценою простой квитанции на оценку товара. Ценой грошовых комиссионных.
– А другие вещи, менее ценные, он приобретал законным путем? – спросила Света. – Не мог же он убивать каждого человека, приносившего вещь?
– Да нет, конечно! Зачем это ему? Просто редкие и ценные покупки он предпочитал оставлять в тени – то есть минуя стадию оценки, покупки у владельца, налогов, а также, конечно, болтовни бывшего владельца. Картина исчезала у одного человека и появлялась у другого. Между этими явлениями был теневой промежуток. Там и орудовал Никифоров.
– И все это он старался, собирая коллекцию шефу?! – сощурилась Света.
– Да уж… – неопределенно вздохнул Михаил. – Конечно, никто не понимал, зачем он так роет землю. Ведь все, все самое лучшее уходило к шефу! И это учитывая страсть Никифорова к антиквариату. Это была самая настоящая страсть. Может быть, единственная настоящая страсть в его жизни!
– Подпишусь под вашими словами, – кивнула Света. – Не знаю уж, что случилось с шефом, но я ему не завидую…
– Что случилось?! Я расскажу вам. – Михаил закурил и продолжал: – Коллекция шефа росла, и уже некоторые люди, вполне непредвзятые, оценивали ее в огромные деньги. Шеф окончательно доверился Никифорову, узнав о том, какие сокровища тот собрал для него, причем без видимой выгоды для себя. То есть Никифоров был не так глуп, чтобы умолчать о выгоде, – иначе такое рвение показалось бы подозрительным. Он не скрывал, что сначала пытался задобрить шефа, чтобы тот развязал ему руки и, возможно, покрывал некоторые дела. Что за дела – можно только догадываться, эти тайны сохранялись между ними. Но и после того как шеф дал ему полную свободу действий, Никифоров не прекратил составлять его коллекцию. Он как будто старался еще больше. На этот раз – «чтобы отблагодарить». Шеф так это и воспринимал. Никифоров перед ним стлался – «что вы для меня сделали, да кем бы я был без вашего участия». За словами у него дело не задерживалось.
Лицо Михаила потемнело.
– Так, так… – сказала она. – Я, кажется, понимаю… Повадка мне его хорошо знакома… К сожалению…
– Да, тут мне вас не удивить… – вздохнул Михаил. – Знаете, чему я больше всего удивляюсь?
– Чему?
– Тому, что могу сейчас говорить с вами.
– Иначе, тому, что он не открутил мне мою дурную головушку? – усмехнулась Света. – Может, и открутил бы… Теперь-то я думаю, что за ним не заржавело. Но только в мою дурную головушку пришла дурная мысль… Я, как эти «осиротевшие» сокровища – исчезла еще до покупки… Оставила только квитанцию… – Она горько рассмеялась. – Не думала только, что кому-то еще пригожусь. А пригожусь? – Она пытливо посмотрела на него. – Впрочем, это вопрос пустой. Не станете же вы тратить на меня столько времени, рассказывая все это только затем, чтобы потом убить. И убивать меня вроде ни к чему…
– Хорошо, что вы это поняли! – кивнул Михаил.
– Расскажите, что случилось с шефом.
– А, вы уже поняли, что с ним что-то случилось?
– Ясно как Божий день. Два года я жила среди доказательств этого. А одно доказательство напоминало о себе каждый час.
– Это что?
– Часы. Знаете, такие здоровенные напольные часы, наверху золоченые амуры. Он их обожал. Это не те самые, императорские?
– Те! – кивнул Михаил. – Вот из-за часов-то мы на него и вышли, погубила его любовь к старине.
– Слушаю вас внимательно! – Она подобралась, поудобнее устраиваясь на постели. Закурила, моргая воспаленными глазами. Михаил не часто смотрел на нее, и она была ему за это благодарна. «Неужели меня еще может интересовать впечатление, которое я произвожу на мужчину?» – подумала она вскользь.
– Шеф, – заговорил Михаил, – и слушать не хотел о том, что Никифоров преследует свои цели. Один раз мне пришлось говорить с ним об этом. Признаюсь, раньше я был на подобном положении у шефа… До появления Никифорова.
– А, так вы во всем этом кровно заинтересованы? – поняла Света. – Он вас выжил с места?
– Сейчас я ему благодарен за это, – бросил Михаил. – Иначе вряд ли я уцелел бы. Я заикнулся шефу, что Никифоров укрывает большие суммы, проходящие через ломбард. Мы все обязаны отчитываться в доходах – иначе никакая организация невозможна.
– Плановая экономика! – кивнула Света. – Дальше!
– Шеф, услышав такие речи, просто-напросто послал меня подальше. «Андрей, – сказал он, – не обязан перед тобой отчитываться. Он подчиняется непосредственно мне». Я пробовал заикнуться о том, что и шефу он не отчитывается полностью… Мне удалось найти доказательство тому, потому что фигура Никифорова становилась уж слишком заметной… Появилось даже мнение, что в будущем не кто иной, как он заменит шефа… Никифоров все больше приобретал собственный вес, а то, что он стал уклоняться от отчетности, подтверждало мои подозрения. Он метил на место шефа, как я думал. И готовился к этому, чтобы в критический момент не остаться без средств. Однако оставался в тени, на первый план не выступал, не упускал случая подчеркнуть свою ничтожность, незначительность… Такой вот серый кардинал… Он старался не наживать себе врагов, хоть их становилось все больше. В конце концов его бы убрали, не посчитавшись с мнением шефа. И уже заходила об этом речь – особенно после того, как шеф решил с ним породниться.
– Как это? – перебила Света. – Он что же, был женат?
– Почти, – кивнул Михаил. – Шеф хотел отдать за него свою единственную дочь.
– А она? Хотела этого?
Михаил, заметив ее любопытство, улыбнулся:
– Уж Никифоров постарался, чтобы она хотела. Я эту девушку знал. Она, как и ее отец, была от Никифорова без ума. Только о нем и думала, только о нем и говорила.
Света издевательски засмеялась:
– Бедняжка! Что же с ней сталось?
– По счастью, ничего. Она и сейчас жива-здорова, замужем, имеет годовалого сына…
В тоне Михаила прозвучали уклончивые нотки, и Света сощурилась, глядя на него.
– А… Случайно, не Михайлович будет отчество ребенка? – спросила она.
– Да, – помедлив, ответил Михаил.
– Ловко! Это значит, он и тут вам дорогу перешел! – Света вздохнула. – Раз уж вы до него были правой рукой шефа, то и на его дочь имели виды?
– Так, все так… – согласился Михаил. – Хотя зря вы говорите, что он перешел мне дорогу… Я на эту дорогу ступить не осмеливался. Так что никто, в том числе и шеф, до поры до времени не мог сказать, что я преследую Никифорова из-за этого. И хорошо, что так. Сплетен потом и так хватило… Она, бедняжка…
Он вздохнул.
– Счастлива жена, имеющая такого мужа, как вы, – заметила Света. – Во всяком случае, какого бы мужа она ни заполучила, ей все равно повезло больше, чем если бы она вышла замуж за Вадима.
– С Вадимом… Да и с Никифоровым, которым он был три года назад… Словом, с этим человеком не повезло никому, – отрезал Михаил. – Да и не могло повезти. Его главная отличительная черта – подлость.
– Кстати, есть на камне, под которым он лежит, хоть какая-нибудь эпитафия?
– Нет. Даты жизни и смерти, имя – больше ничего. Кто знал Никифорова – тому было этого достаточно. Кто его не знал – тем одной строчкой ничего не объяснишь.
– Прежде чем вы перейдете к следующему рассказу, скажите мне вот что… – Света помедлила. – Та девушка… Ну, ваша жена… Она забыла его?
– Думаю, да, – жестко сказал Михаил.
– Думаете или знаете?
– Почему вас так интересует моя семейная жизнь?
– У меня к ней личный интерес, – призналась Света. – Хотела бы я знать, можно ли забыть его.
– А-а… – протянул Михаил. – Ну, знаете, ей повезло больше, чем вам. Если, конечно, можно так сказать. Она пережила тяжелый нервный срыв… А потом… Потом все стало само собой уходить, забываться… Не знаю, забыла ли она его. Но теперь забудет.
– Почему теперь?
Михаил промолчал. Света, глядя на него, поежилась и медленно потянулась за сигаретой. Он поднес ей зажигалку.
– Одним словом, наступила пора, когда Никифоров стал своим человеком в доме шефа. Он приходил и уходил когда вздумается, участвовал в его делах и, не сомневаюсь, уже давал шефу какие-то советы, не касающиеся впрямую его деятельности. Это неизбежно должно было произойти. Все это видели, все признавали, что он стал чрезвычайно опасен. Но в то же время некоторые уже не решались идти с ним на конфликт. Я боялся, что Никифоров приобретет, в конце концов, такую власть, что справиться с ним будет трудновато. Это было бы катастрофой – ведь в случае смерти шефа, в случае такой смены власти, Никифоров произвел бы капитальную чистку наших рядов. Он ведь знал, что врагов у него куда больше, чем друзей. Можно было быть уверенным, что у него уже имелся «черный список», что он уже готовился к захвату власти. Надо было его остановить. Но отнестись к этому надо было с величайшей осторожностью. Мы рассчитывали устроить ему хороший, естественный несчастный случай. Предполагали, что, скорее всего, это будет автокатастрофа. У него был шофер – он же телохранитель – молодой парень. Мы пробовали перетянуть его на свою сторону – осторожно. Но парень смертельно боялся хозяина – еще больше, чем шефа, больше, чем нас. Предпочитал, наверное, чтобы его убил лично Никифоров.
– Странное предпочтение, – заметила Света. – Не все ли равно, кто тебя убьет?
– Конечно, не все равно, – возразил Михаил. – У парня была семья. Он боялся за нее. А Никифоров и прикормил его, и запугал. Шоферы, надо сказать, – это вообще группа риска. Ни один больше двух лет не служит.
– Это как?
– Да так… Обычно погибают вместе с хозяином. Есть, знаете, в нашей организации так называемые «смертные» должности. Человек, которого на такую должность назначают, почти всегда знает, когда ему придет время умереть.
– Ничего себе! – удивилась Света. – А зачем же он соглашается?
– А отказываться чаще всего нельзя. То есть отказаться напрямую. Можно, конечно, вообще уйти, смыться. Так иногда и делается.
– А если найдут?
– Ответьте сами на этот вопрос, – посоветовал ей Михаил.
– Ясно. – Она задумалась. – Бедные шоферы.
– Ну, не только шоферы, – заметил Михаил. – Я ведь сказал, что шофер всегда разделяет участь своего хозяина. Они в тесной связке. Да и кто бы его взял после того, как он служил у погибшего…
– Почему нет?
– Шофер, позвольте так выразиться, должен быть чист, как ангел. Не иметь никакого прошлого. Тогда возможно какое-то доверие. А служба у кого-то – это всегда прошлое, да еще какое!
– Ну, с шоферами мы покончили. Поговорим о хозяевах.
– А тут прямая связь. Скажу вам, что самые прямые смертники – это шоферы шефа. Такие же, как и сам шеф.
– О?! – удивилась Света. – Что, это тоже смертная должность? Почему же к ней стремятся?
– Немногие стремятся, – уверил ее Михаил. – Напротив, стремятся ускользнуть от этой почетной обязанности. Куда безопаснее быть в тени.
– Как Вадим?
– Точно.
– Но почему же он стремился занять должность шефа?
– Я так сказал?
– Я поняла…
– Нет… Выглядело все так, словно он стремился занять эту должность… Но, зная Никифорова, можно было понять, что так далеко его интересы не заходят. Хотя, возможно, на первых порах он и думал об этом. Но потом, увидев, сколько он нажил себе врагов, наверняка понял, что вступление на эту должность будет подписанием себе смертного приговора. Не должность его влекла. Есть вещи получше…
– Какие?
– Влияние, – просто ответил Михаил. – А его у Никифорова было предостаточно. Мы не знали, с какой стороны к нему подступиться. Не знали, насколько он уже силен. Именно это и удерживало нас. Создался порочный круг – мы ждали, когда узнаем, до какой степени может быть опасно устранение Никифорова, а оно становилось более опасно по мере того, как мы ждали. И внезапно все решилось само собой…
– А именно? – Света так и подалась вперед.
– В один прекрасный день шеф поехал вместе с Никифоровым на его машине. Куда – нам уже не узнать. Машину нашли погоревшей, искореженной. Она лежала в кювете на одной из подъездных дорог к городу. В ней было три обугленных трупа – шофера, самого Никифорова – эти сидели впереди. И шефа – на заднем сиденье. Только его и удалось опознать. Два других трупа были настолько обезображены огнем, что узнать в них шофера и Никифорова уже было невозможно. Но тогда никто не подумал о подлоге. Все видели, что эти трое выехали вместе. Это была та же самая машина, а один из них был шофер. Впрочем, двоих других опознали по сохранившимся металлическим частям одежды и часам…
– Так… – Света задумчиво посмотрела на него. – А шофер-то хотя бы был не подложный? А то, может, и его зря вы похоронили?
– Да нет, думаю, что шофер был самый что ни на есть настоящий, – покачал головой Михаил. – А даже если и не шофер сидел на первом месте, то все равно он погиб. Никифоров не оставил бы в живых такого свидетеля. Но тогда, повторяю, мы ни о чем не догадывались… Мы похоронили шефа и Никифорова на Широкореченском кладбище. Там наша мемориальная аллея. Тут же началась обычная заварушка, которая происходит при смене власти.
– Кто же стал шефом?
– Ну, это к нашей истории не имеет прямого отношения, – отрезал Михаил.
Света подняла руки:
– Пас, пас… Простите глупую бабу. Это вся сказка или есть что-то еще?
– Найдется! – кивнул Михаил. – Все бы ничего, если бы не обнаружилось, в конце концов, что коллекция шефа, собранная за несколько лет Никифоровым, пропала.
– Как же так? – удивилась Света. – Никто не обращал на это внимания?
– Обратили, как не обратить… – вздохнул Михаил. – Внимание обратила дочь вскоре после похорон отца. Ей тоже было не до коллекции…
– Понимаю, – кивнула Света. – Двойной удар!
– Не знаю, стоит ли над этим иронизировать, – заметил Михаил.
– Я иронизирую только над собой… И все же странно, что она так долго не замечала, что коллекция пропала. Ведь это не иголка!
– Дело в том, – пояснил Михаил, – что коллекция эта находилась в особой квартире, не в той, где жил шеф. Это была квартира в центре города, где у него бывали конфиденциальные встречи.
– Понятно, дворец для приемов, – кивнула Света. – И коллекция эта, конечно, придавала ему вес?
– Конечно придавала, – согласился Михаил. – Квартира была похожа на музей.
– Именно поэтому в ней никто не жил?
– Я знаю только, что идею содержать коллекцию отдельно подал шефу сам Никифоров. Шеф, конечно, не противоречил, тем более что сам был к произведениям искусства равнодушен. Они его угнетали. Поэтому он, наверное, был даже рад не видеть всех этих картин и часов, хотя и признавал их ценность и гордился ими.
– Но Вадима, должно быть, они не угнетали!
– Точно, – кивнул Михаил. – Он ведь и был главным хранителем этой коллекции. У него были вторые ключи от этой квартиры. Он же установил там сигнализацию…
– Так-так…
– То, что квартира обворована, обнаружилось позднее, в первые дни после смерти шефа о ней никто не вспомнил. Вся коллекция пропала. Конечно, ее искали…
– Но не нашли! – заключила Света. – А сигнализация?
– Была отключена.
– Как же так? Это никого не удивило?
– Удивило, конечно… Но все затруднялось тем, что шеф, как я уже сказал, в последнее время доверялся только Никифорову. Поэтому невозможно было судить о том, по какой причине квартира осталась без охраны. Шеф мог и сам отключить сигнализацию. Вообще все его дела оказались запутаны. Особенно те, которые касались Никифорова. О его деятельности так и не удалось составить четкого представления. Документов не было почти никаких. Никто ничего не знал. Знал шеф, но он был мертв. Только теперь стало ясно, в какой изоляции он находился в последнее время своей жизни. Это была почти отставка.
– Итак, коллекция пропала… – задумчиво сказала Света. – Вадим умер. Все кончилось.
– Да, мы все так и думали. Никому и в голову не могло прийти, что вместо него в машине находился кто-то другой.
– Как вы думаете, что за человек сидел на его месте? – поежилась Света. – Он был жив в момент катастрофы?
– Думаю, это была умелая инсценировка. С какой стати шеф уселся бы в машину с чужим человеком? Я предполагаю, что в момент катастрофы в машине находились только шофер и шеф. Третьего подсадили позже.
– Уже мертвого?
– Конечно.
– Но экспертиза?!
– Была. Она установила, что это катастрофа. Самая обычная, самая настоящая катастрофа. Бак дал течь.
– Но разве никто не подумал о том, почему шофер не заметил течь?
– Думали, да что толку… Бывают и более нелепые вещи. А в тот момент думали о другом: шеф умер – начался передел власти. Нам пришлось разбираться с уралмашевской мафией… В такие моменты, когда организация остается без головы, – жди нападения. Это мы уже потом стали сотрудничать. А тогда это сотрудничество находилось в стадии становления.
– Итак, все поверили в катастрофу. Да и почему не поверить? Поверили в то, что кто-то воспользовался суматохой и обворовал квартиру, где хранилась коллекция. Поверили, что на переднем сиденье сидел Вадим. Кстати, тот человек… Который сгорел… Он был чем-то схож с ним?
– Телосложение, рост, вес, даже группа крови – все сходилось.
– Да уж… – Света боролась с тошнотой. – Не могу представить, как он выбирал себе жертву по признакам.
– А я могу, – отрезал Михаил. – Вам еще повезло, повторяю!
– Повезло – не то слово, которое подходит к тому, что случилось со мной, – возразила Света. – Хотя по сравнению с тем мужиком и шефом… И этим несчастным шофером… Ну, что ж? На этом все кончилось, как я понимаю?
– Да, это действительно был конец. С мертвых какой спрос?
– Да… Их оплакали и забыли… Хотя, как вы сами сказали, по-настоящему ваша жена забудет Вадима только теперь…
– Далась вам моя жена! – рассердился Михаил. – Надеюсь, вы не ревнуете?
– А вы? – отпарировала Света.
– Нет.
– Тогда и вам повезло. Все мы исключительно везучие люди. – Она вздохнула. – Я бы сейчас все-таки выпила бы чего-нибудь… – пробормотала Света устало. – Чересчур много новостей… Ну, не сердитесь. – Она заметила движение, которое сделал Михаил. – Если бы я знала, что вы такой противник алкоголя, купила бы лимонаду. Тогда бы хоть не пахло так… Что я скажу хозяйке?
– Хозяйке?
– Ну да. Если вы меня выследили, то благодаря ей, ведь так?
– Квартира принадлежит женщине, которая приносит вам еду?
– Почти что ей. А что?
– Меня интересует, как долго вы можете здесь оставаться?
– Еще некоторое время смогу, – пожала плечами Света.
– Как долго? – упрямо твердил Михаил.
– Неделю, скажем. Это вас устроит? – Света подняла бровь.
– Может быть, этого и хватит, – кивнул Михаил.
– Хватит для чего?
– Надо, чтобы он ни в коем случае не смог вас найти, – пояснил Михаил. – Здесь вы в безопасности? Кто эта женщина?
– В безопасности. Еду носит Вадимова горничная.
– Она надежна?
– Позвольте мне самой судить об этом, – отрезала Света. – Моя безопасность касается только меня.
– Уже не только вас.
– В течение недели, как я поняла? – Света прямо посмотрела на него. – Вы сказали фразу, которая побуждает задать вопрос… Если помните, на один вопрос вы мне до сих пор не ответили…
– А что вы хотели спросить?
– Вы уверены, что по прошествии недели он уже не сможет меня разыскать. Хотела бы я знать – почему.
Михаил помолчал, потом взглянул на нее:
– Вопрос отложим, уже ненадолго. История скоро закончится.
– Хорошо. Я открыла вам кредит, – заметила Света.
– Прошло почти три года после гибели шефа и Никифорова, – продолжал Михаил. – Обстоятельства их смерти, повторяю, ни в ком подозрений не вызвали. Коллекция пропала, но ее, к слову, не слишком-то искали…
– Ваша жена тоже не любит произведений искусства? – спросила Света.
– Этих произведений ей не хотелось больше видеть, – отрезал Михаил. – Они слишком напоминали об отце.
– И о Вадиме, конечно… – кивнула Света. – Дальше!
– Дальше было то, что один человек услышал от своего знакомого – кстати, совершенно постороннего…
– То есть не из мафии?
– Да. Так вот, он услышал, что этого человека во время деловой поездки в Москву обыграли шулера. Причем то, что это были шулера, он понял в последний момент, когда сделать ничего было нельзя. А до этого все выглядело совершенно невинно. Ему надо было нанять грузовые фургоны от Москвы до Екатеринбурга. В трансагентстве он познакомился человеком, который взялся устроить «левые» машины, но квитанции на перевозку выдать настоящие, из агентства. Разница между официальной и неофициальной ценой была ощутима, и ее этот человек положил бы в карман…
Света с улыбкой закивала.
– Все по сценарию, – заметила она. – Трансагентство – идеальное место для ловли фраеров… То есть я не хочу никого обижать! Но просто Вадим всегда работал с приезжими. Не с приезжими, которых можно поймать на вокзале, а с теми, у которых были с собой большие суммы. А где их искать? В трансагентстве, конечно. У него был человек, который действительно отработал в этом агентстве несколько лет… Он их и ловит там. Рассказывайте дальше, хотя, думаю, ничего нового я не услышу.
Михаил кивнул:
– Да, ход верный… После того как этот человек договорился о сделке, его пригласили в семейный дом…
– Может, я его помню, – сощурилась Света. – Какой он из себя?
– А вот он вас не помнит, – заметил Михаил.
– То есть как?
– Он описал крепко сбитую, высокую веселую женщину с рыжими волосами… Это не вы, и я сразу это понял, как только увидел вас…
– А… Я знаю, кто это…
– Можно мне тоже узнать?
– Зачем вам?
– Раз уж мы занялись этим делом…
– Эта женщина, – отрезала Света, – ничем вам не поможет, и вы не поможете ей. Она умерла.
– Никифоров? – быстро спросил Михаил.
– Нет. Идиотская история. Случайность. Она тогда уже не имела прямого отношения к Ники… Тьфу! К Вадиму.
Михаил продолжал:
– Его тихо и ненавязчиво обчистили… Там собралась разношерстная компания… Кроме хозяина и хозяйки было еще три человека – тот, из агентства, молодой парень и пожилой мужчина.
– Я всех их знаю. Они работают вместе уже год. Раньше состав был иной, но вскоре устоялся этот. У всех свои роли.
– Понятно, – кивнул Михаил. – Вернулся он в Екатеринбург. Никуда не заявлял, никому не жаловался. Считал, что пострадал от собственной глупости, да так оно и было.
– Тоже верный расчет, – кивнула Света. – Всем стыдно.
– Еще бы… Ему еще и денег дали на дорогу – «потом, мол, вышлешь»…
Света захохотала:
– Ага! Все так и бывало!
– А, простите мне мой вопрос… – Михаил помедлил. – Вы, кажется, давно знаете Никифорова… Откуда же взялась та женщина?
– Это было весной, насколько я понимаю? – оборвала смех Света. – Да? В мае? Ну, тогда меня там как раз не было. Временная размолвка… Что еще?
– Еще? А еще было то, что в августе этот обыгранный рассказал своему приятелю грустную историю… До этого молчал – стыдно было… Жене соврал, что его в поезде опоили снотворным и обчистили… И рассказал в подробностях – где играл да с кем…
– А знакомый, которому он исповедовался, был в мафии? – уточнила Света.
– Да, вроде того. Знал когда-то Никифорова и бывал в той квартире у шефа… Он слушал спокойно, пока не дошло до описания квартиры, где сидели шулера. Там, как рассказал обыгранный, стояли такие часы, что хоть во дворец! Здоровенные, с золотыми колоннами, а наверху – такие золотые пацанята с крыльями…
– Амуры, – засмеялась Света.
– Ну, не все обязаны знать, кто это такие, – заметил Михаил. – И эти пацанята дерутся там, значит, почем зря… Уморительные, одним словом, часы… Слушал мой знакомый, слушал, да вдруг его и прибило – ведь это те часы, что стояли у шефа, те самые, из дворца… Никифоров часто хвастался, что они были сделаны в единственном экземпляре к какому-то дню рождения императорской особы. Может, не самого императора, может, кого-то из его родни, не помню… Словом, часы уникальные. И они пропали после смерти шефа… Тогда мой знакомый расспросил своего приятеля как следует. Тот припомнил картины, пейзажи… Подозрения еще больше усилились. Становилось ясно, что сокровища шефа попали в Москву. Удивительное совпадение! Если бы не тот знакомый… Мы были уверены, что Никифоров мертв…
– А тогда вы поняли, что он жив?
– Нет. Мы поняли только, что коллекция нашлась. Я узнал об этом в первую очередь, конечно. Ведь ко мне это имело прямое отношение. Мы попросили этого обыгранного мужика описать всех, кто принимал участие в игре. Он описал своего «знакомого» из агентства, старика, мальчишку, хозяйку… Когда он дошел до хозяина, мы решили, что сошли с ума. «Пальцы кривые, – говорил тот. – И все улыбается… И глаза как у кота…»
Ведь это было про Никифорова. Мы велели дать адрес дома, где его обыграли. Он путался – его везли туда на машине, а Москву он плохо знает… Помнил только, что где-то минутах в десяти езды – Кремль и что дом здоровенный, с колоннами, кремового цвета, на углу переулка и бульвара… Мы подхватили его и поехали в Москву. Ему объяснили только то, что хотим кинуть этого мужика с кошачьими глазами. Свои, мол, счеты, одного из наших тоже обыграл когда-то… Да так оно и было. Сначала мы прочесали на машине бульвары, которые находились в непосредственной близости от Кремля. Чуть с ума не сошли – Чистопрудный, Покровский, Яузский… Куча переулков, и почти на каждом углу – кремовые дома с колоннами. Причем ни один из них тот мужик не признал. В конце концов выяснилось, что, глядя с бульвара, он вообще ничего не узнает, потому что видел тот дом при подъезде из переулка. Пришлось заняться еще более каторжным делом – мы заезжали теперь в каждый переулок… Он осматривал похожие дома. Наконец указал ваш. Мы установили наблюдение за квартирой на четвертом этаже. Квартиру он опознал без затруднений. Ждать пришлось недолго. Мы узнали Никифорова, который поднялся в лифте и отпер эту дверь.
Света не сводила с него глаз:
– А он? Он разве вас не узнал?
Михаил покачал головой:
– Нет. Мы ждали этажом выше. Он нас не видел, но мы разглядели его.
– Так… – Света помолчала. – Почему же вы решили обратиться ко мне, а не к нему?
– Вот тут и начинаются сложности. – Михаил искоса глянул на нее.
Она вздохнула:
– Говорите уж…
– Я вам скажу, что после всего того, что он сделал, в живых мы его не оставим.
Она закусила губу, не глядя на него.
– Мы понимаем, что Никифоров, перебравшись в Москву, приобрел себе крышу… Так это или нет?
– Так, – кивнула она.
– Он в мафии?
– Да.
– Иначе и быть не могло. Вот в этом и состоит сложность. Нам надо убрать его. Но войны мы не хотим. А так ее можно спровоцировать…
– Чего вы хотите от меня?
– Помощи.
– В его убийстве?
– В мести. Он должен быть наказан. У меня есть причина наказать его. И не только у меня…
– Я не хочу, чтобы его убили.
– Нет, хотите, – спокойно сказал Михаил. – Вы просто не в силах это сделать.
Света опустила голову и потерла лоб. Помолчала.
– Может, и хочу… – не поднимая головы, сказала она. – Но я этого никогда не сделаю.
– Мы сделаем.
– Нет ничего, что изменило бы ваше решение?
– Ничего, – жестко сказал Михаил. – И даже вы не сможете оправдать его – ни в наших, ни в своих глазах…
– Да, не смогу… – прошептала она. – Но я не думала, что он умрет. Теперь я понимаю, что значили ваши слова… Что ваша жена забудет о нем… Что спустя неделю он уже не сможет меня отыскать…
– Вы согласны нам помочь?
– Дайте мне подумать! – умоляюще сказала она.
– Нет времени, – отрезал Михаил. – Да и что тут думать?
– Постойте. – Она поморщилась. – Погодите…
Михаил, видя, что она молчит, продолжал:
– Он, и теперь это стало совершенно ясно, терся возле шефа с намерением выжать все возможное и скрыться… Он собирал коллекцию для шефа, подразумевая, что сам станет ей обладать… Он делал дела его руками, под его покровительством, а сам оставался в тени… Сумел использовать шефа в своих целях, уже зная, что сделает со своим покровителем… Инсценировал собственную смерть и обокрал квартиру с коллекцией. Все это было продумано заранее… Что вам еще надо? Это было самое подлое убийство, которое можно себе вообразить. Он убил человека, который звал его сыном…
Она не отвечала. Он нахмурился:
– Мы решения не изменим. Никифоров умрет, с вашей помощью или без нее. Но если вы поможете, мы поможем вам. Вы получите все, что хотите. А вы сейчас в таком положении, что нужна помощь… Я следил за вами… Меня несколько запутало то, что вы не совпали с описанием той хозяйки, что была там во время игры…
Света безвольно шевельнула рукой.
– Не напоминайте, – глухо сказала она.
– Я следил за вами… Хотел выйти с вами на контакт. Потом произошло что-то, отчего вы покинули его дом. Покинули в спешке, без вещей, в сопровождении горничной… Оказались здесь, в изоляции… Это привело меня в растерянность.
– Он выгнал меня, – сказала Света. – Все очень просто.
– Вы знаете, что теперь там живет другая женщина? – резко спросил он.
– Знаю.
– Кто она, знаете?
– Думаю, что знаю… – Света подняла голову и посмотрела на него. Видимо, к ней пришла какая-то мысль.
– Ваша знакомая?
– Да.
– И она решила заместить вас, зная…
– Она не решала ничего. Она ни в чем не виновата.
– Как это?
– Так. Это шантаж. У нее не было выбора. Или жить там, или умереть.
– Откуда вы все это знаете?
– Знаю. Не трогайте ее. Лучше помогите ей. Ей на самом деле нужна помощь.
– Нам тоже будет нужна ее помощь, – согласился Михаил. – И ваша, и ее… Ну, вы решили?
– Я решила. – Света говорила медленно, борясь с собой. – Мне придется сейчас быть сильнее, чем я есть на самом деле. Я вижу, что иного выхода нет. Да, мне тоже нужна ваша помощь. И ей. Слышите, ей тоже!
– Понятно, – кивнул Михаил. – Итак, вы согласны?
– Да.
– Итак, он в мафии. Крупная фигура?
– Достаточно заметная, по-моему.
– Чем занимается? Исключительно игрой?
– Нет. Это подсобный бизнес. Основной источник дохода – ювелирный магазин.
– Именно?
– Он в сотрудничестве с одним человеком доставлял золото из Эмиратов. Потом это золото идет на ювелирные изделия. Мирового класса. Их сбывают через один магазин. Магазин принадлежит мафии. Не ему лично. Но он ведает сырьем, образцами, пробами. Сбыт – не его дело. Он получает проценты.
– Он вас посвящал в это?
– Нет. Иначе, думаю, я не ушла бы от него.
– Кстати, как вам удалось уйти? Почему он вас не ищет?
– Я написала записку… Предсмертную. Написала, что ухожу и застрелюсь.
– Он поверил?
– Я и сама в это верила. – Света опустила голову.
– У вас есть оружие?
– Нет, – усмехнулась она. – Его реквизировали.
– Кто?!
– Не бойтесь, горничная. Тогда я была слабее цыпленка. Отдала ей пистолет.
– Он у нее?
– Да. Хранит, наверное, в гречневой крупе… Эту женщину не трогайте. Она ни при чем.
– Ни одна женщина не пострадает, – заверил ее Михаил. – Именно к этому и сводятся ваши условия?
– Я назову еще несколько.
– Я приму только те, что не коснутся Никифорова.
– Касайтесь его сколько хотите! – отрезала Света. – Я же хочу только одного – свободы.
– В чем она выражается?
– Деньги, – просто сказала она.
– А для той женщины, что находится у него?
– С ней сложнее. Она сама, я думаю, поставит условия.
– С ней есть связь?
– Будет завтра. Она не знает еще, что я жива… Хотя, наверное, догадывается…
– Хорошо. Что для горничной?
– Тоже деньги.
– Это все?
Она кивнула.
– Тогда мой вопрос. Как вы узнали о его делах с ювелирным магазином?
– Я не слепая.
– Другими словами?
– Я прожила в его доме два года. В конце концов, я обнаружила тайник.
– Где он?
– Вы хотите мстить или грабить?
– Я хочу знать все.
– Достаточно вам знать то, что я нашла способ проникнуть туда и ознакомиться с некоторыми бумагами. Из них мне все стало ясно.
– Пусть так. Больше вы о его делах ничего не знаете?
– Ничего.
– Теперь я расскажу вам, что мы решили относительно Никифорова. Я хочу услышать ваше мнение.
– Слушаю.
– Нельзя допустить, чтобы его смерть вызывала подозрения.
– У милиции или у мафии?
– У милиции она их все равно вызовет. Дело касается того, чтобы у мафии его смерть вызвала впечатление несчастного случая.
– История повторяется, – заметила она.
– Он в этом кое-что понимал, – кивнул Михаил. – Возможен только несчастный случай. Война мафий – слишком дорогая плата за жизнь одного предателя.
– Вы давно могли устроить ему несчастный случай, не прибегая ко мне, – возразила Света.
– И он даже не поймет, за что умирает?!
– Надо, чтобы он понял?
– Обязательно. Это дело принципа.
– Значит, есть еще принципы на свете! – вздохнула Света. – А я-то думала, что с ними давно покончено… Так того и гляди я снова начну верить в людей…
– Вы оправитесь, – пообещал Михаил.
– Может быть, – пожала она плечами. – Если мне покажется, что я неизлечима, буду думать о вашей жене… Кстати, вы ей сказали, что Никифоров жив?
– Я сказал ей все, что касалось его предательства.
– Она?
– Она ответила, что давно уже понимала, что это был за человек…
– Значит, она была умнее меня, – вздохнула Света. – Сколько можно себя обманывать? Что же вы решили предпринять относительно Вадима? Ведь вы хотите, чтобы и волки были сыты, и овцы целы?
Михаил кивнул.
– Мы видим одну возможность. При которой он узнает о том, что мы его вычислили… И будет знать, за что умирает. И эта смерть будет выглядеть вполне правдоподобно.
– Именно?
– Он до сих пор приглашает в дом приезжих?
– Должно быть, да. Именно за тем ему и понадобилась женщина, которая сейчас живет там.
– Она участвовала в игре?
– Это невозможно узнать, – заметила Света. – Он сообщал мне, что сегодня будут гости, в последний момент. Ради безопасности. Ей, наверное, тоже. Так что узнать что-нибудь через горничную невозможно. Она приходит утром, а гости – вечером.
– Значит, будет игра или нет, можно узнать только через ту женщину?
– Да. Только она может узнать это, в последний момент. А что?
– Мы решили обставить дело так, что его будто убил обыгранный.
– А вы в курсе, что там будет еще несколько человек?
– Его дружки? – усмехнулся Михаил. – И что же?
Она отвела глаза.
– Да… Как вы там сказали? Никому из тех, кто общался с ним, не повезло? Им уж точно не повезет… Вы их тоже убьете?
– Придется.
– Ну, Ваню мне, положим, не жалко, – задумчиво протянула она. – Грязный тип. Вечно лепился ко мне. Старика – тоже… Мерзкий человечишка. Насквозь гнилой. А вот пацан…
– Молоденький такой? Щекастый? – уточнил Михаил.
– Да… Он веселый…
– Что делать… – Михаил развел руками. – Раз уж мы взялись за Никифорова… Вы что, в самом деле жалеете этих людей?
– Хватит! – тряхнула головой Света. – Бессмысленно говорить о том, кого я жалею, а кого нет. Все равно ничего не поделаешь.
– Верно. Итак, они соберутся на игру. Конечно, с клиентом.
– А клиент?
– Клиент? – поднял бровь Михаил. – Что клиент?
– Понятно, – поморщилась Света. – Похоже, там будет настоящая бойня…
– Нет, все будет очень аккуратно! – заверил Михаил. – Никаких автоматов! Всем по одной пуле… Чтобы выглядело так, что клиент открыл стрельбу, они ему ответили… И в – все… Мафия будет уверена, что Никифоров погиб случайно. Милиция нас не касается. Пусть разбираются с ней сами.
– Так, – помолчав, сказала Света. – А в чем моя роль?
– Мы думали… Вы согласитесь предупредить нас, когда намечается игра? И откроете нам дверь.
– Ясно. Но теперь все это должна будет сделать Марина.
– Марина?
– Так ее зовут.
– Теперь надо будет договариваться с ней.
– А я вам зачем?
– Да как раз за этим. С нами она может не пойти на контакт. А вы сможете убедить ее. Тем более, что ей нужна помощь.
– Где гарантии? – жестко спросила Света. – Где гарантии того, что вы не отправите меня и ее на тот свет после того, как покончите с Вадимом? Зачем вам свидетели?
– Вы сами – гарантия своей безопасности, – ответил Михаил. – Вы не пойдете против нас. Вам это ни к чему. А кроме того… Я вам даю слово. Лично я. Это вас устроит?
Она посмотрела на него. Слегка улыбнулась:
– Когда мне покажется, что вы меня обманули… Я подумаю о вашей жене.
Света закурила, глядя перед собой не видящими глазами. Михаил взглянул на часы.
– Это все? – спросила она.
– Когда вы сможете договориться с подругой? Может, нужна помощь?
– Здесь вы ничем не поможете. Если не хотите, конечно, всполошить Вадима. У меня есть с ней связь… Через горничную. Тогда и договоримся. Я передам ей все, что необходимо, но не больше. Она ничего не будет знать о прошлом Вадима. Мне это важно, ей – нет. Она ему чужой человек. Скажу ей только, что она получит свободу. Могу я обещать ей новые документы? Деньги? Безопасность? Ей надо скрываться от милиции, насколько я понимаю. От всех. Это вы можете сделать?
– Это я обещаю.
– Хорошо. Ей больше ничего не надо. Хотя это довольно много… Но и помощь она вам окажет немалую… – вздохнула Света. – Не обманите ее… Впрочем, мне действительно придется верить вам на слово. Другого выхода нет. Все равно хуже, чем теперь, уже не будет.
– Можете мне поверить, – твердо сказал Михаил. – У меня есть правило – с женщинами не рассчитываться.
– Говорила я вам, что вы рыцарь? – устало сказала Света. – Нет? Так вот… Знайте это… А теперь… Теперь уходите.
Она опустила лицо в колени. Он поднялся и подошел к двери. На пороге обернулся.
– Как мне выйти?
Та с трудом встала, взяла ножницы и через несколько минут отомкнула замки.
– Завтра утром… Я буду знать, как с ней можно связаться… Днем найдите меня… Я буду, наверное, здесь. Выходить боюсь.
– Я приду сюда, – кивнул он.
– А вы меня не охраняете? – усмехнулась она. – Не спите в машине перед домом?
Он покачал головой:
– Сотрудничать так сотрудничать. Больше я вас не сторожу. Вы взрослый человек. Сами все понимаете.
– Понимаю. К сожалению… – кивнула она. – Настолько понимаю, что соглашаюсь участвовать в убийстве…
– Не думайте об убийстве, – сказал ей на прощанье Михаил. – Подумайте уж лучше о сгоревшей машине и о трех людях.
– Я найду, о чем подумать, – заверила она его.
– До завтра.
Заперев за ним дверь, она опустилась на колени и принялась подбирать осколки с пола. Собрала их в подол, отнесла на кухню, выбросила в ведро. Вытерла пол в коридоре. Вымыла руки. Заметила, что из порезанной ладони сочится кровь. Лизнула ладонь, глядя, как кровь просачивается из пореза. Вернулась в комнату, открыла окно. Погасила свет. Не раздеваясь, легла в постель. Зажала рот окровавленной рукой. Закрыла глаза. И беззвучно заплакала.
