ГЛАВА 16
На следующий день она проснулась только после полудня. В первый раз ей удалось выспаться – Лариса не стала приставать к ней этой ночью. Они расстались еще в баре, когда к ним подсела Лера и принялась острить насчет испачканной одежды Даши.
«Видимо, она всерьез считала, что мы занимались любовью в саду под пальмами, – подумала Даша, сладко потягиваясь в постели, казавшейся ей теперь такой широкой и удобной. – Лера мне враг, еще какой враг… Как она смотрит на меня! Ей кажется, что я уведу у нее любовницу… Да я и увела Ларису, если здраво рассудить. Правда, без умысла. Она сама увелась…»
Девушка поднялась с постели, умылась в закутке перед дверью, где был умывальник. Душа в комнате не было, и она подумала, не стоит ли ей поискать место, где можно хорошенько помыться. Даша надела махровый халат, взяла пакет с умывальными принадлежностями и вышла в коридор. Дверь за собой она не закрыла: во-первых, потому, что давно поняла – никакие запоры ее не спасут от постороннего вмешательства, а во-вторых, прятать ей было нечего, все ее самое ценное имущество теперь хранилось в кадке с сухой землей.
Ванную комнату она нашла тут же – ей пришлось пройти дальше по коридору. За комнатами отдыха, через маленький промежуток, следовали две двери. Первая вела в туалет, которым Даша уже пользовалась. Вторая и оказалась ванной комнатой.
Сейчас там слышался тихий плеск воды. Сквозь матовую стеклянную дверь было заметно какое-то движение. Даша еще успела подивиться тому, что дверь, ведущая в столь интимное помещение, застеклена, и уже собиралась уйти в свою комнату и подождать, пока ванная не освободится, как ее оттуда окликнули:
– Зайди, не заперто!
Даже через дверь и плеск воды Даша сразу различила, что голос не Ларисин. Это разом сняло все сомнения, и она приоткрыла дверь и скользнула туда, предварительно оглядев коридор. Хотя, как она подумала мельком, обитательниц клуба вряд ли можно было удивить тем, что одна женщина приглашает другую навестить ее во время принятия ванны.
В ванной была Люба. Даша снова поразилась ее красоте; сейчас, в душном помещении, наполненном горячими парами воды, Снежная Королева как будто оттаяла.
Лицо сделалось более мягким и домашним, может быть, потому, что на нем сейчас не было и следа косметики. Фиалковые глаза блестели и как будто смеялись. А ее щеки, Плечи, плещущиеся в воде руки утратили свой белоснежный вид и слегка порозовели.
Люба смешливо щурилась, глядя на Дашу, обливаясь водой и взбивая ногами пену. Ванна была широкая и длинная, в ней свободно могли бы купаться сразу двое, о чем Даша сразу и подумала.
«Наверное, это место тут очень ценится в смысле любовных игр. Вот и зеркало над ванной, до самого потолка… Все можно видеть… Почему вчера толстуха и девица не воспользовались ванной? Или и тут кто-то был? Тогда на всех напала любовная лихорадка! Но Люба позвала меня, я думаю, не по этой причине…»
Она поздоровалась и нерешительно оглядела помещение. Люба кивнула ей на пуфик, одиноко стоявший у окна, забранного таким же матовым стеклом, что и дверь.
– Садись там, подожди, пока я вылезу… Долго не задержу, только вот погреюсь… Замерзла жутко… – Заметив Дашин удивленный взгляд, Люба пояснила: – Я только что из города… Оделась слишком легко. Шубу что-то не хотелось надевать.
Она засмеялась, упомянув про шубу, а Даша покраснела. Ей до сих пор было стыдно, что она так опозорилась перед единственным симпатичным человеком в клубе. В ее присутствии она чувствовала относительное спокойствие.
«Люба могла бы помочь мне, если бы я умела повернуть дело, – подумала девушка, присаживаясь на пуфик и ставя на подоконник свой пакет. – Если сделать так, что это будет как бы против Ларисы… Ведь она хочет убрать Ларису, значит, пойдет на все… Ах, если бы она просила о помощи не ту официантку, а меня!»
Она совсем ушла в свои мысли, когда Люба, наплескавшись и несколько раз уйдя под воду с головой, внезапно окликнула ее:
– Чем расстроена, Дашенька? – В ее голосе девушке почудилось искреннее участие, и она не могла удержаться, чтобы не пожаловаться:
– Да так, что-то на душе нехорошо. – Люба перестала плескаться.
– Что-то вышло с Ларисой? – спросила она, пристально вглядываясь в нее. – Да ты скажи, легче будет… Она может довести кого хочешь…
– Но, наверное, не вас! – вырвалось у Даши.
– Почему ты так решила? – Люба заулыбалась, как будто Даша сказала что-то чрезвычайно смешное. У нее был такой вид, словно она говорила с ребенком-вундеркиндом, то и дело удивляющим своего взрослого собеседника. – Ты думаешь, я не способна расстраиваться из-за ее выходок?
– Вы очень независимы, – тихо сказала Даша. – В отличие от меня.
– Но хамство и самодурство одинаково противны и зависимым и независимым.
Люба обеими руками собрала пышную пену, плавающую по поверхности воды, и облепила ею грудь. Теперь могло показаться, что она сидит в снежном сугробе или в боа из страусовых перьев. Пена колыхалась от горячего воздуха и дыхания Любы, в ней медленно появлялись проплешины и ямки. Насидевшись в таком одеянии, она снова окунулась и, помолчав, сказала:
– Я продолжаю тебе удивляться.
– Почему?
– Потому что ты могла бы совершенно иначе поставить себя при Ларисе. Например, ты могла бы кое-что у нее попросить.
– Я боюсь, – призналась Даша. – Я боюсь что-то просить, потому что мне кажется, что она мне откажет… Как-то не производит она впечатления очень сговорчивой…
– Это смотря о чем зайдет речь. Ну, скажем, если ты хочешь себе парочку колечек или шубку, она тебе ни за что не откажет. Нипочем не откажет, сколько было тому примеров, уж прости за сравнение… Ее любовницы всегда жили припеваючи, пока не надоедали ей.
– А что с ними было потом? – Даша опять покраснела, теперь уже оттого, что ее причислили к любовницам Ларисы. – Их было много?
– Их было много, – подтвердила Люба. – А что до их дальнейшей судьбы… Не могу сказать, чтобы они складывались как-то особенно плохо или хорошо… Конечно, Лариса помогала каждой из них – и после общения с ней им жилось полегче… Очень многие были в стесненных обстоятельствах, когда приходили сюда, а уходили в куда более лучших… Но никто не разбогател, если тебя волнует именно это.
– Перестаньте! – неожиданно вырвалось у Даши. – Я не собираюсь разбогатеть таким образом…
– Тогда, я думаю, собираешься разбогатеть другим? – жестко спросила Люба. – Ладно, хорошая моя! Я ведь не без глаз, все вижу. Выкладывай, что тебе здесь понадобилось?
– Мне? – забормотала Даша, поднимаясь с пуфика и машинально хватая свой пакет с подоконника. – Почему вы решили… Мне ничего…
– Постой же! – осадила ее Люба. – Ну не глупи! Я же не могу погнаться за тобой, сама видишь… Останься и сядь. Поговорим спокойно.
Даша обреченно села. Ноги у нее ослабели, голова слегка закружилась.
«Она знает или часть правды, или всю правду… Если так, я погибла. Или спаслась».
А Люба говорила, не сводя с нее глаз:
– Ветельников тебя не рекомендовал. Это я знаю.
Даша подняла на нее взгляд и только и смогла прошептать:
– А Лариса знает?
– Она не знает ничего. Она даже не удосужилась это узнать. Хотя могла бы. Почему ты солгала?
Даша молчала.
– Ладно, можешь не отвечать, – вздохнула Люба. – Лгут очень многие, почти все. Одна говорит, что у нее мама потомственная дворянка и они очень нуждаются, строит из себя такую недотрогу, что глядеть совестно, а в конце концов оказывается обыкновенной шлюхой с Московского вокзала. Другая долго изображала страдалицу, говорила, что у нее дома двое некормленых детей. А у нее не было ничего, кроме триппера. Лариса кляла ее потом, на чем свет стоит. И так далее, и тому подобное… Но вот ты! Ты же не брала у нее денег?
– Я ничего у нее не брала.
Значит, надеешься в конце концов взять больше? Политика в общем-то верная… Ты ведешь себя правильно, ее всегда разжигало, когда сопротивлялись… – Люба вдруг помрачнела. – Могу даже сказать тебе, что именно из-за этого она долго преследовала меня, хотя в клубе мы оказались почти одновременно… Я никогда не давала ей повода так приставать ко мне, никогда не афишировала своей склонности к женщинам… Но она не оставляла меня в покое. Ты себе не представляешь, какой она может быть навязчивой! В конце концов пришлось уступить. Это было только раз, больше не повторялось. Она прекрасно поняла, что радости ей от этого будет немного, да и я дала понять, что в случае повторения домогательств устрою ей большие неприятности… Так что нельзя сказать, чтобы между нами была большая симпатия… Я не могла покинуть клуб, чтобы избавиться от нее. Иначе я оказалась бы без средств к существованию. Она поставила меня в безвыходное положение, и я этого никогда ей не забуду… Так никто до нее не смел со мной обращаться.
Люба внезапно умолкла, словно решила, что сказала достаточно. Даша слушала, подперев щеку кулаком и не сводя с нее глаз.
«Вот как! Значит, даже такие, как она, не могут противиться… Что же говорить обо мне? В присутствии Ларисы я едва не теряю сознание. Как я могу что-то сделать, чтобы избавиться от нее?»
Люба прервала ее размышления, попросив приоткрыть дверь и посмотреть, нет ли кого в коридоре. Она сказала это быстро и тихо, почти одними губами. Даша исполнила ее просьбу и успела заметить в коридоре какое-то движение. Она плотнее прикрыла дверь и вернулась к Любе.
– Сейчас там никого нет, но возле комнат кто-то бродил.
– Ты видела кто?
– Нет. Вы думаете, это не случайно? Нас могут подслушивать?
– Вполне… – Люба открыла кран и пустила в ванну струю горячей воды. – Пусть шумит, а ты садись рядом. Буду говорить тебе на ухо. Если кто заглянет, советую обнять меня.
– Зачем? – Дашу бросило в жар. – Ведь могут подумать, что мы…
Люба повелительным жестом указала ей место рядом с ванной, и Даше ничего не оставалось, как переместиться туда вместе с пуфиком. Люба схватила ее за руку и, притянув к себе, зашептала под шум воды:
– Куда лучше, если подумают, что мы с тобой целуемся, чем говорим о чем-то. Конечно, и поцелуи с тобой не улучшат моих отношений с Ларисой, но это все же будет меньшим злом. Я его и выбираю. А ты?
– Я тоже, – прошептала Даша, глядя на нее. – Что уж думать о моей репутации…
Люба тихо рассмеялась:
– Глупенькая, здесь ни у кого нет подходящей репутации! Придется тебе приспособиться. Расскажи о себе. Прежде всего, что тебе надо от Ларисы?
Даша замялась. В данной ситуации надо было говорить правду или не говорить ничего. Она понимала, что Люба в состоянии проверить все, сказанное ею, как проверила она миф с Ветельниковым. И в то же время откровенничанье с одним из членов клуба могло завести ее слишком далеко. Она молча смотрела на Любино внимательное лицо, потом вздохнула и пожала плечами.
– Вы мне поверите, если я скажу, что попала сюда чисто случайно? – спросила она. – Так и было. Я вам клянусь.
– Не поверю, – тут же ответила Люба. – Ничего случайного на свете не бывает. Даже если ты ничего от Ларисы не хочешь, попала ты сюда с каким-то умыслом. В обратном ты меня не убедишь, кто тебе дал пригласительный билет?
– Больной, – упрямо сказала Даша. Ей было легче придерживаться уже созданной легенды. – Мой больной, который выписался. Он захотел меня чем-то отблагодарить, а подарки я брать не люблю. Тогда он сказал, что подарит мне билет в театр. Я сказала, что не надо, потому что это может совпасть с дежурством. Тогда он принес этот пригласительный билет и сказал, что сюда можно прийти в любой свободный вечер и я останусь очень довольна.
– Девочка моя, ты несешь сущую чепуху! – решительно заявила Люба. – Не мог тебе подарить этот билет человек, не имеющий понятия о клубе. А если он его имел, то не мог отправить сюда девчонку, не имеющую никаких склонностей к известному пороку. Это было бы просто скандалом.
– Скандалом?
Ну да, ты устроила бы скандал, когда до тебя дошло бы, куда ты попала, – пояснила Люба. – Он, этот твой больной, либо жестоко подшутил над тобой, либо разглядел в тебе такие склонности, которых у тебя не было, либо преследовал какую-то свою цель, отправляя тебя сюда… Я склоняюсь к последнему. Для шутки билет стоит слишком дорого, да и не думаю я, что кто-то мог так тебя возненавидеть. Розовыми наклонностями в тебе и не пахнет, если можно так сказать. Слепой бы понял, что сильный пол тебе куда милей. Остается третье.
– Я не знаю, – пробормотала девушка. – Ничего не могу вам сказать… Я совсем ничего не понимаю.
– Он ничего тебе не сказал? – упорствовала Люба. – Даже не намекнул, зачем посылает сюда? Ты мне лжешь.
– Нет, уверяю вас, – беспомощно лепетала Даша. – Я не знаю, как сделать, чтобы вы мне поверили. Все вышло совершенно случайно! Я пришла сюда, ничего не зная! Я не собиралась стать любовницей Ларисы! Я просто в отчаянии, что не могу выпутаться из всей этой истории. Вы же знаете – меня не выпускают!
– И потому ты украла бумажник у милейшей Надежды Степановны? – мягко спросила Люба.
Даша вскочила и вырвала руку из ее мокрых пальцев. Люба, впрочем, и не пыталась ее удержать. Она задумчиво посмотрела и сказала следующее:
– По твоему поведению я могу заключить одно: ты, хорошая моя, явилась в клуб с единственной целью – обчищать нас, грешных. Моя шуба, ее бумажник… Это многовато за два дня!
– Это ужасно… – Даша покрылась мертвенной бледностью. Она едва находила слова для оправдания.
– Это ужасно, что вы так думаете… Я знаю, все должно выглядеть именно так, но я не воровка…
«Не воровка? – мелькнуло у нее в голове. – Ты самая настоящая воровка, и Люба говорит правду. Бумажник к тебе не с неба свалился, и нечего оправдываться! Неясно только одно – как Люба нашла его? Неужели она знала, где я прячусь?»
А вслух она сказала:
– Это было чистой случайностью! Я сидела в галерее, думала передохнуть там от потрясений… Сами знаете каких. Вы же говорили! Поймите меня! Я не могла никого видеть! И вдруг являются эти двое… – Тут Даша вдруг заплакала. Слезы брызнули сами, и она говорила все быстрее, отирая их руками: – Они пришли, занялись любовью на полу. Потом Надежда Степановна сказала, что ей кажется, будто что-то стукнуло. Они ушли, а я поискала на полу и нашла бумажник! Но клянусь вам, я ничего не крала! Он сам попался мне в руки!
– И ты его тут же припрятала, – заключила Люба. -. Хоть бы прятала лучше, что ли. Воровать не умеешь, а туда же. У нас бывали такие девочки. Но эти тут задерживались меньше всего. К слову, одна из них тоже не брала у Ларисы денег. До определенной поры. Потом она взяла все, что у председателя было в тот день при себе. Что-то около тысячи долларов. Лариса как раз собралась что-то купить. Может быть, даже для этой самой девчонки.
– Я уверяю вас…
– Перестань! – оборвала ее Люба. – Может быть, все было именно так, как ты мне рассказала, но меня это не волнует. И никого не будет волновать, если об этом узнают. Мало тебе не покажется…
– Вы мне угрожаете? – Даша была шокирована. Слезы у нее тут же высохли, и она уже злилась на себя, что испытывала симпатию к этой женщине.
«У тебя не может быть здесь друзей! – сказала она себе. – Пустилась в жалобы, как же! Она тебя пожалеет! Первая сдаст Ларисе на растерзание! Я чуть не рассказала ей все! Хороша бы я была! Принесла бы себя на блюдечке!»
– Так, значит, вы решили, что я воровка? Что же вы намерены делать? – уже вызывающе спросила девушка.
– Ничего, – ответила Люба. Она была спокойна, румяна, то ли от жары, то ли от своей изобличительной речи, и казалась веселой. – Я ничего не буду делать, но только в том случае, если ты ответишь мне тем же.
– Что вы имеете в виду? – Даша совсем перестала понимать эту женщину, которая то угрожала, то сменяла гнев на милость. – Я чего-то не должна делать? Но я не собираюсь!
– Вчера в галерее мне послышался какой-то шум, – сказала Люба, словно пропустив ее слова мимо ушей. – Я поняла, что кто-то здесь есть. Свалить все на кошку или собаку не смогла по той простой причине, что в клубе нет ни одного животного. Для золотой рыбки ты шумела слишком громко. Я не стала продолжать известной тебе беседы и ушла.
Потом я решила вернуться и посмотреть, нет ли там кого до сих пор. «Я тебя вижу, а ты меня – нет». Я пришла туда с фонариком и обнаружила твою лежанку. Я сразу поняла, чья она, – кроме тебя, под кустами в этом клубе прятаться некому.
– Но я ничего не слышала и никого не видела. Я спала там. Можете не волноваться!
Люба с жалостью посмотрела на нее.
– Всему-то тебя приходится учить! – покачала она головой. – Ну, зачем ты мне говоришь, что ничего не слышала? Тем самым ты только подчеркиваешь то, что разговор был очень значимым. О незначительном разговоре ты не стала бы так говорить. Но мне это не важно. Может, ты хотела донести о нас Ларисе? В виде особой милости она могла бы сократить срок твоего карантина. Я знаю, что многие ради этого идут на все. Или она оказала бы тебе другую услугу, но какую – я не знаю, моя хорошая. Так вот что я тебе скажу! Поскольку ты вела себя очень подозрительно, я на всякий случай обыскала все вокруг твоего укрытия и, конечно, порылась в кадке. Чей это бумажник, я поняла сразу. В боковом кармашке была фотография ее сына. Она мне ее как-то показывала. Красивый парень. Тебе понравился?
– Было темно, я не видела никакой фотографии. Мне было не до этого. Я никому ничего не скажу. Вы правы – я все слышала. Но не видела. И той, кто с вами был, не знаю. Хотя и в это вы можете не поверить, но мне все равно. А Ларисе я вас сдавать не собираюсь. Хотите – верьте, хотите – нет. Больше мне сказать нечего.
Люба задумчиво глядела на нее, потом решилась на что-то и вздохнула:
– Черт с тобой! Верю я тебе или не верю – это вопрос третий. А вот Ларисе правда ничего говорить не советую. Иначе я сделаю одну штуку, которая тебе не понравится.
– С меня достаточно штук. Я от них устала. Скажите, что это такое, чтобы я хоть знала, на что еще способна моя судьба.
– Не плачься на судьбу, во всем виновата одна ты, – оборвала ее Люба. – А штука простая. В твоей комнате этой ночью я спрятала бумажник. Я знаю там один тайничок. Сама однажды пользовалась. Кое-кто поопытней тебя искал очень тщательно, да не нашел. Не найдешь и ты. Так что в случае чего я сразу говорю Ларисе, что ты банальная воровка и украла, во-первых, ее серьгу, которую она ищет с того самого дня, как ты первый раз появилась в клубе, а во-вторых – деньги и карточку Надежды Степановны. Хотя серьгу украла Надежда… – Тут Люба рассмеялась. – Ну, та стащит все, что плохо лежит… Правда, делает это поумней твоего. Ну, вот и все! Запомни и помалкивай.
– Спасибо на добром слове. – Даша нервно раздвинула ворот халата и погладила себе горло. То ли от духоты, то ли от волнения ей трудно было дышать. – Надеюсь, что вы не вздумаете погубить меня просто так, за здорово живешь.
Перестань! Сядь и послушай. Я не стерва. Губить тебя даром не собираюсь. Ты мне нравишься. Да не дергайся! Нравишься не как женщина, дура, а как… Да ладно! – Люба с досадой поморщилась. – Что я тебе объясняю! Сама уже ума лишилась в этом борделе! Словом, я тебе помогу. Я вижу, что тебе нужна помощь. Только сперва ты должна мне все рассказать. Иначе я могу вырыть яму самой себе. Что тебе здесь нужно?
Даша решилась. Скрывать что-либо от Любы она не видела никакого смысла. Та знала о ней слишком много, чтобы поверить ее байкам о случайном проникновении в клуб.
– Мне нужно увидеть одну бумагу, – сказала она, борясь с волнением. – У Ларисы.
– Что за бумага? – молниеносно отреагировала собеседница, ничуть не удивившись такому странному желанию Даши. – К чему она относится?
– К статуям, – ответила девушка, чувствуя, как земля уходит у нее из-под ног. Теперь слова лились сами, ей не надо было пересиливать себя. – Это пустячная бумага, но для меня она имеет огромное значение. Это связано с гибелью моего друга.
– Так-так-так… – быстро говорила Люба. – Кто был твой друг?
– Он выполнял заказ для клуба. Его кто-то убил. Когда я увижу эти бумаги, мне станет ясно, какие основания были у того человека, которого я подозреваю, убить его. Для вас, для вашего клуба все это не имеет никакого значения.
Глаза Любы потеряли выражение. Она уставилась на Дашу так, что та решила, будто сморозила страшную глупость и теперь последует оскорбление, отказ, а то и донос на нее.
– Если я хочу слишком многого – так и скажи – виновато произнесла девушка. – Но мне нужно увидеть эту бумагу. Иначе не стоит жить.
Люба наконец опомнилась. Она часто-часто заморгала и плеснула себе воды в лицо. Отфыркиваясь, она произнесла:
– А скажи, пожалуйста… Тьфу… кого ты подозреваешь? Если не секрет, конечно?
– Джакометти, хозяина той мастерской, где работал мой друг. Эти бумаги должны прояснить отношения между ним, хозяйкой и клубом.
Она с надеждой посмотрела на Любу, а та отвела взгляд и уставилась себе на грудь. Помолчав минуту, сказала:
– Я все поняла, но по-прежнему не могу связать эту историю с твоим появлением здесь. Разве бумаги можно просмотреть так просто? Неужели ты на это надеялась?
– Да. Это очень наивно, но другого выхода у меня нет.
– Ты что, так его любила? Постой, я его, кажется, даже видела… В клубе так редко бывают мужчины, что всякий бросается в глаза… Такой худой блондин с красивыми глазами?
– Верно. – Даша разволновалась. – Боже мой, ведь он был совершенно безобиден, никому не смог досадить так, чтобы его могли убить! Это убийство просто ужасно! Это все равно что убить ребенка!
– Ты его любила… – уверилась в своей мысли Люба. – Надо же, это был твой парень! Да сядь ты, дай подумать! Значит, ты считаешь, что, найдя бумаги, ты найдешь убийцу?
– Да. Ничего другого мне не остается. Я могу поклясться, что когда я доберусь до бумаг, то не прочту ни одной из тех, что меня не касаются. Только эту!
Люба исчезла под водой с головой и оставалась там секунд пять. Наконец она вынырнула и принялась ополаскиваться под душем.
Даша молча следила за ней, не решаясь продолжить разговор. Ею овладело чувство полной опустошенности. Выдав тайну, она перестала волноваться за собственную судьбу.
«Может быть, я подписала себе смертный приговор, и меня сейчас же выкинут на улицу. Но теперь мне все равно. Человек не может так долго молчать и быть один. А я совсем одна. Совсем».
Внезапно Люба протянула руку в ее сторону и поманила к себе. Даша подошла так близко, что брызги щедро летели ей на лицо и халат, но она не отходила, чтобы не упустить ни одного из слов Любы. А говорила та быстро, негромко, закрыв глаза и подставив лицо под струи воды. Даша слышала ее с трудом, а тот, кто вздумал бы подслушивать, не понял бы вообще ничего.
– Все бумаги переводятся в компьютер. Он стоит у Ларисы. Ты видела? Прекрасно. Ты включишь его, нажмешь для этого две кнопки – на процессоре и на задней панели экрана. Разберешься?
– Я никогда… – начала было Даша, но Люба оборвала ее:
Ничего, это всякий сумеет! Компьютер включится, загорится экран, по нему пройдет текст на языке программирования, но ты его не читай, он тебе не нужен. Потом текст остановится. Появится надпись по-русски: «Введите код». Ты напечатаешь буквально следующие слова: «Мария-Антуанетта 1987». Тогда экран поменяет цвет и станет голубым. Вверху увидишь русские слова «Загрузить», «Печатать», «Отменить» и прочее. Тебе все это не нужно. Нажимаешь на пробел и подводишь белый квадратик-курсор к слову «Выход». Когда он покроет его, нажми «Ввод». Не ошибешься, это самая широкая клавиша на клавиатуре. Экран снова поменяется, и перед тобой окажется список названий. Среди них найди сокращение латинскими буквами «М-А 1987». Это то же самое, что «Мария-Антуанетта». Подведи к этому названию курсор с помощью клавиши со стрелкой и снова нажми «Ввод». Тогда перед тобой появятся те самые бумаги, которые ты так хочешь просмотреть. Прочти их и выключи компьютер теми же кнопками, какими включила. Это все.
– Я не запомнила… – отчаянно прошептала девушка. – Я не умею обращаться с компьютером. Вы не могли бы пойти туда со мной?
– Ну вот еще! – Люба выключила душ и попросила у Даши полотенце. Та живо подала его. Теперь она смотрела Любе в рот и ловила каждое ее слово. – Я не хочу, чтобы меня потом обвинили, что я открыла тебе доступ к личному компьютеру Ларисы. Никто не умеет его загружать, потому что никто не знает кода.
– А вы?! – восхищенно спросила Даша.
Я все знаю, – холодно ответила Люба, покрыв голову полотенцем и энергично вытирая волосы. – И еще я знаю, что попадаться тебе там не стоит. Прочти побыстрее и уходи. Я сказала, как найти именно тот текст, который тебя интересует. Больше ничего не скажу. Хватит. Я достаточно сделала для тебя, хотя ты для меня не сделала почти ничего. Ну, кроме того, что подслушала мой личный разговор.
– Я все для вас сделаю! – пообещала Даша. – Только вот я хотела бы еще раз прослушать, как мне надо все это нажимать. Это хуже лабиринта. Я сразу запутаюсь. Нельзя ли все это записать?
– Хорошо. Зайди ко мне ближе к вечеру. Я все запишу, и ты просто выполнишь все по инструкции. Это будет не слишком сложно.
– Спасибо вам… – Даша подала ей руку, когда та вылезала из ванны. – Я не ожидала, что вы поможете мне. Я вам так благодарна!
– Постой благодарить. – Люба, казалось, задумалась о чем-то. – Ты сделаешь это сегодня?
– Да. А что?
– Сегодня легче всего, потому что вечером Лариса будет внизу, – загадочно пояснила Люба. – В кабинет можно будет пройти. Я отопру тебе обе двери – и внешнюю, и внутреннюю. Но меня там не будет, даже не надейся! И если тебя вдруг обнаружат, ври что-нибудь, но на меня не ссылайся! Не смей, иначе я найду что сказать в свое оправдание, а тебе будет несладко, когда найдут сережку и бумажник. Кстати, о карточке… Она не поможет тебе бежать.
– Не поможет? – растерянно спросила Даша. – Но почему? Она ведь отпирает ворота?
Отпирала, – уточнила Люба. – Как только было заявлено о ее пропаже, с замка сняли цифровой код этой карточки и ввели туда новый. Новый номер присвоен и новой карточке, которую уже вручили Надежде Степановне. Так что если ты понадеялась на свою находку и попыталась бы с ее помощью убежать, ворота не открылись бы, а тебя бы застукали с поличным. Каждый решил бы, что ты украла бумажник и потому хотела смыться.
– Спасибо вам за все.
Даша смотрела, как Люба одевается, но потом устыдилась своего пристального взгляда и отвернулась, боясь, что та может неверно ее понять. Здесь, в клубе, она начинала бояться самых простых вещей.
Чтобы заняться чем-то, пока Люба уйдет, она ополоснула кипятком ванну и пустила туда струю горячей воды. Девушка стояла и смотрела, как наполняется ванна, а когда обернулась, то увидела, что Люба уже ушла.
Даша заперла дверь изнутри, разделась и опустилась в горячую воду, чуть не застонав от наслаждения.
«Все, слава Богу, кончится… – мечтала она, перебирая в воде руками и гоняя горячие волны по всему телу. – Все скоро, скоро кончится…»
А в клубе весь день наблюдалось странное оживление. Ларису трудно было застать на месте – ее видели то в кухне, то в гостиных, то в видеозале, где она перебирала кассеты в шкафчике, то в машине, выезжающей из ворот клуба. Лера тоже суетилась и, как всегда, то поднимала слишком много шума, то замыкалась в своем обычном угрюмом равнодушии и пускала все на самотек.
Если бы Даша соизволила выйти из своей комнаты, то обнаружила бы, что в клубе энергично готовятся к какому-то значительному событию. Но она не выходила. Беготню и голоса в коридоре Даша почти не ощущала – и, во всяком случае, не давала себе труда их объяснять.
Ее уже не волновало ни то, что делается в клубе, ни то, придет ли к ней Лариса этой ночью, ни то, приехал ли Игорь Вадимович из Венеции. Она даже не попросила у Любы привести ее к какому-нибудь городскому телефону.
Возбуждение, охватившее ее еще в ванной, все увеличивалось и к вечеру превратилось почти в исступление. Она то замирала, уходя в себя, то смеялась тихим счастливым смехом, то плакала, вспоминая об Аркадии.
К Любе девушка зашла, когда уже начался закат, и застала ее в комнате. Та сидела перед зеркалом и тщательно расчесывала длинные светлые волосы. Увидев Дашу, она кивнула на постель:
– Под подушкой. Возьми и уходи, нечего тебе тут мелькать.
– Когда? – прошептала Даша. – Когда мне туда входить, скажите время!
– После десяти, уходи же!
Люба сверкнула на нее таким взглядом, что Даша опрометью вылетела вон. Только у себя в комнате она развернула листок, вытащенный из-под подушки, и прочла все то, что говорила ей Люба про обращение с компьютером. Какое-то время она пыталась вникнуть во все премудрости, но скоро оставила эти попытки.
«Разберусь на месте! Я все пойму, мне бы только увидеть эту штуку в действии. В конце концов, и дурнее меня умеют с ним обращаться».
Она зазубрила листок наизусть, переоделась (весь день проходила в халате) и решила поискать тайник, о котором рассказала ей Люба.
Тайник упорно не отыскивался. Даша уже посмотрела везде, где, по ее мнению, можно было спрятать вещи такого формата, как бумажник или сережка, и отказалась от дальнейших поисков.
За весь день она ни разу не вспомнила о Ларисе. Это было тем более странно, что предстояло идти в ее кабинет. Но Даша думала только о компьютере, с которым она не умеет обращаться, об Аркадии и об убийце, которому уже не удастся ее настигнуть.
«Все с ним будет кончено, как только я узнаю про неустойку! – думала она, глядя в окно и молясь, чтобы поскорее стемнело. – Конечно, это мог быть не сам Джакометти, но убийца должен быть нанят им. Теперь им кранты».
В дверь громко стукнули, и, не дожидаясь ответа, в комнату влетела Галя. Даша с изумлением посмотрела на нее. Ее соседка сегодня была очень нарядна: красное обтягивающее платье с низким вырезом, туфли на невероятных шпильках, по-особенному блестящие глаза и волосы, губы в алой помаде…
Даша почти обрадовалась, увидев Галю. Сейчас она была так возбуждена, что чувствовала настоятельную потребность пообщаться с кем-то, чтобы разрядить напряжение. Выпивку, для того чтобы успокоиться, Даша не могла себе позволить: до десяти часов вечера оставалось совсем немного времени и ей следовало быть наготове.
Галя почти тотчас же принялась щебетать:
– Здорово, что ты здесь! Я тебя потеряла! Слышала – Надежду обокрали?
– Надежду? – деланно удивилась Даша. – А кто это такая?
– Одна старая стерва, у нас она вроде бухгалтера… – пояснила Галя и бросилась смотреться в зеркало: – Здорово! Как помада лежит, а? А ты почему не готова? Что это за вид?
Даша оглядела свой скромный наряд – теплую кофточку и юбку – и недоуменно спросила:
– А что тебе не нравится? Не люкс, конечно, как у тебя, но ничего страшного…
– Ты что, так и пойдешь?! – возмутилась Галя. – Нет, не позволю! Может, у тебя плохое настроение, но зачем портить его другим? В кои-то веки у нас гости, так надо встретить их по-человечески! Даже мужчины будут!
Она произнесла слово «мужчины» так, словно говорила о крокодилах, которых вдруг пригласили на званый прием. Даша присела на кровать и смотрела, как гостья охорашивается возле зеркала. Когда до нее дошло сказанное Галей, она растерянно произнесла:
– Так здесь будут гости… И мужчины тоже…
– Можно подумать, тебя это не радует? Тут ведь тоска зеленая, по себе знаю. Ну, давай, одевайся! Нечего рассиживаться! Сейчас Лариса приедет и всех привезет!
– Постой… – Даша наконец все поняла. – Так сегодня в клубе будут посторонние люди?
– Ну да! – радостно подтвердила Галя. – Наконец-то! Знаешь, говорят, что Лариса придумала это, чтобы против нее не болтали всякой чепухи, ну вроде того, что она устроила тут женский монастырь и ущемляет всякие там права. Но все это глупости! Она никого не ущемляет и баба классная! Это Лерка – стерва!
– Ради Бога, но зачем все это?! – Даша вскочила с постели и прикрыла дверь в комнату, которую беспечная Галя оставила открытой. – Почему сюда пригласили посторонних, ведь тут это не заведено?
– Лариса боится перевыборов и потому пошла на это! – сообщила Галя конспиративным шепотом, округлив глаза. – Под нее многие копают, ну это наши дела, и вот она решила кое-что переменить. Теперь мы сможем приводить гостей, когда захотим, конечно, за плату, и они могут даже оставаться на ночь, если это члены семьи!
И пока Галя восхищалась переменами, Даша быстро обдумывала создавшееся положение.
«Клуб теперь открыт на все стороны света, всякий может привести кого угодно. Среди гостей может быть и мой убийца! Здесь было безопасно, пока сюда никто не мог попасть, но теперь все кончено! Может быть, еще сегодня…»
Даша оказалась перед лицом смерти. Она уже не слушала Галю, которая продолжала весело болтать, а только прикидывала в уме разные варианты спасения. Самым разумным ей казалось поговорить по душам с Любой, но для этого прежде всего требовалось ее найти и заставить себя выслушать.
«А захочет ли она говорить? Она так беспокоится каждый раз, когда я прихожу к ней! Вот сейчас просто выгнала меня… Она боится за себя; в сущности, ей важно только то, чтобы я ни о чем не проболталась… Да уж, если меня прикончат, я ни о чем не проболтаюсь…»
Тут до нее дошел смысл действий, производимых Галей. А та давно уже стояла перед ней и распоряжалась ее волосами, перебирая их в руках и прикладывая крупные пряди к вискам и ко лбу Даши.
– Что ты делаешь? – Даша раздраженно убрала ее руку. – С ума сошла? Чучело мастеришь, что ли?
– Глупая, я смотрю, какая тебе пойдет прическа! Послушай, тебе нужен парик! Блондинистый парик, такой, знаешь, классный… У меня есть! Я могу принести! И платье дам! По-моему, тебе очень пойдет голубое длинное платье. Я его носить не могу, мне немножко коротко, только до щиколоток. Это не совсем то! А тебе будет как раз до пола!
– Ужас! – сказала Даша, представив себя в таком виде. – Меня же никто не узнает!
Внезапно, пораженная какой-то мыслью, она уставилась на Галю, энергично убеждавшую ее в обратном. Даша оборвала ее и заявила:
– Я согласна! Это будет просто замечательно! Где твой парик?
Галя помчалась за платьем и париком, помогла Даше переодеться.
Когда был нанесен последний штрих макияжа, расчесан последний локон парика и застегнута последняя пуговица на спине, Даша, посмотревшись в зеркало, не узнала себя. Каблуки прибавили ей росту, голубое платье откровенно подчеркивало формы груди и бедер, а парик придал лицу совершенно новое освещение и выражение. Галя ахала от восторга.
– Ты прямо как Мадонна!
– Серьезно? Нет, правда меня нельзя узнать?
– Клянусь! Я бы не узнала, если бы сама тебя не нарядила! – уверяла Галя. – Да тебя никто не узнает! Пойдем в бар! Наши все уже там! Я ведь за тобой пришла! Что ты тут сидишь как старый пень, в самом деле? Лариса скоро вернется! Пойдем!
И она потащила подругу в коридор. Даша, что-то наскоро соврав Гале, вернулась за инструкцией Любы и сунула ее за резинку трусиков, для этого пришлось до предела задрать подол блестящего голубого платья. Даше подумалось, что она будет довольно нелепо выглядеть в этом наряде перед компьютером, особенно когда полезет за шпаргалкой.
«Впрочем, в этом платье я всюду буду выглядеть ужасно… Тем лучше! Убийца меня не узнает, если не будет долго присматриваться… Кто же он? Буду избегать мужчин, буду общаться только с известными мне лицами… С женщинами, конечно! Они тут хоть и с придурью, но все же не убийцы, а свои, какие-никакие…»
Девушки вошли в бар, убранный по-праздничному ради гостей. На всех столах стояли маленькие букеты живых цветов, скатерти накрахмалены, и Даше показалось, что столовые приборы из серебра. Уточнять она не стала, тем более что их с Галей сразу перехватили.
Перед ними встала женщина с необыкновенно изящной фигурой, казавшейся еще тоньше в черном вечернем платье.. Женщина эта улыбалась одними губами, беспокойно их оглядывала и пускала им в лица дым своей длинной сигареты.
– Галечка, кого это ты пригласила к нам? – спросила она, оглядывая Дашу. – Сегодня бы не стоило, ты уж меня прости…
– Да это же Даша! – расхохоталась Галя. – Дашу не узнали?! Нет, правда?
– Даша? – удивилась женщина. – Действительно, большая перемена! Садитесь за мой столик, я сегодня одна. Или Даша сядет к Ларисе?
– Даша сядет, где захочет, – ответила сама Даша, разозлившись от бесцеремонного обращения женщины. – Пока я не хочу нигде садиться.
Дама пожала плечами, отвернулась и уселась за свой столик, а Галя испуганно зашептала Даше на ухо:
– Ты что ей грубишь, она знаешь кто?! С любой женской болезнью к ней, лучший специалист!
– Неплохая профессия для члена клуба, – таким же шепотом ответила ей Даша, и Галя, оценив ее слова, прыснула. – Не хочу я с ней сидеть, и женских болезней у меня нет. Пойдем лучше к стойке, сядем на табуреты.
– Несолидно, войдут гости, а мы – как птицы на насестах, – шептала Галя, оглядывая зал. – Слушай, вон Люба! Она такая милая, пойдем к ней!
Даша, вспомнив, как та от нее шарахалась, возразила:
– Не понимаю, почему тебе все время хочется с кем-то сесть! Я не хочу сидеть с твоей Любой! Сама с ней сиди! А я буду одна, у стойки!
– У тебя ужасный характер! – Галя, казалось, обиделась. – Ну и сиди одна, я же как лучше хочу… Сейчас сюда набежит толпа народа, тебя затолкают у стойки! Я к Любе пошла.
С этими словами девушки разминулись – Даша взобралась на высокий табурет у стойки бара и попросила у барменши стакан воды. У нее пересохло в горле, язык казался ватным, ноги изредка начинали дрожать.
«Я простудилась вчера в саду, – думала она, зябко ежась в своем легком платье. – Зачем я сняла кофту… Зачем я пошла сюда, сидела бы у себя спокойно, а после десяти отправилась бы прямо к Ларисе… Голова болит…»
Барменша заметила ее состояние и тихо спросила, наклонившись:
– Тебе что – плохо? Дать чего-нибудь?
– Нет-нет, спасибо… – быстро отвечала Даша. – Немного холодно, вот и все!
– Здесь жарко! – возразила барменша, глядя на нее еще внимательней. – Тебе лучше пересесть за стол. Здесь неудобно. Ты вся дрожишь, я через стойку чувствую.
Хорошо, я сейчас, – согласилась наконец Даша. Она осмотрелась… Вокруг еще были свободные столики, хотя почти все знакомые ей члены клуба уже расселись по местам. Она видела Надежду Степановну, вырядившуюся в невообразимое платье и настоящие жемчуга, и с ней – вертлявую девчонку в простом белом платьице.
Видела врача-гинеколога в черном и дым сигареты, клубившийся вокруг ее головы. Видела Любу, спокойно разговаривающую со смеющейся, оживленно болтающей Галей.
Люба повернула голову и, как показалось Даше, слегка кивнула ей. Но это могло ей только показаться.
Часы над головой барменши показывали девять без нескольких минут. Даша уже собиралась слезть с табурета и пойти поискать себе место, как в коридоре послышался гул приближающихся голосов и шагов, и в дверях бара появились сначала Лариса и Лера, обе в почти одинаковых белых платьях, за ними следом – гости: женщины и мужчины.
