Санек оказался совершенно не таким, как я себе представляла. Я ожидала увидеть пожилого мужика алкоголического вида, передо мной же лежал рыжий лопоухий парень, на вид ему нельзя было дать больше двадцати пяти лет, хотя, судя по возрасту его сына, Александру где то в районе тридцати. Когда я вошла в палату, он даже голову не повернул в мою сторону, вероятно, совершенно никого не ждал.

— Куликов Александр Викторович, кто будет? — Нерешительно поинтересовалась я. Я никак не ожидала, что палата будет такой огромной. Со всех сторон меня облепили любопытные взгляды, откровенно скучающие на больничных койках мужики рады были любому развлечению. Возможно, они были уже наслышаны о стерве и мегере, жене Санька, и приняли меня за нее. Как бы то ни было, я почувствовала себя крайне неуверенно под этими любопытными взорами. Судя по тому, как все дружно повернули головы в ответ на мой вопрос, я поняла, что парнишка у окна и есть искомый Александр Викторович. Я подошла и присела на краешек кровати. Стулья, судя по всему, в этой палате предусмотрены не были. Обитатели соседних коек в едином порыве придвинулись как можно ближе к нам, мне даже показалось, что палата как-то сузилась, и стало подозрительно тихо. Даже на самой дальней кровати мужики замерли с картами в руках, позабыв на время об игре.

— А еще язык поворачивается про женщин говорить, что мы любопытные… — Как бы между прочим обронила я, вытаскивая фрукты из пакета. Больные смущенно засопели, но к своим делам возвращаться не спешили.

— Ты кто? — Хмуро поинтересовался Санек. — Из собеса что ли?

— Размечтался! Нужен ты собесу, как собаке пятая коленка. Меня друзья твои послали, самих то не пускают…

— Оська с Кузей? — Улыбнулся парень.

— Как это ты так сразу догадался? — Искренне удивилась я.

— Так Антон каждое утро голосит под окнами. Я встать не могу, но уши слава богу в порядке, и Кузин лай ни с чем не спутаешь. А ты кем Антону приходишься? Неужто парнишка наконец то родственников нашел? — В его голосе слышалась такая забота и участие, что я сразу поняла, почему Оська несколько раз назвал Санька «огромной души человек». Странно, за что гоняет жена такого милого парня? Наверное, и правда, стерва.

— Можно и так сказать. Я ему не родственница, но всерьез собираюсь заняться судьбой этого мальчика. Кстати, меня прислали не только Антон с Кузей. Там в больничном парке сидит еще один мальчик — Олег. Он тоже приходит почти каждый день, только кричать стесняется. Странные какие то порядки в этой больнице, как мы не уговаривали, отказываются детей пропускать…

— Олежка тоже тут? — Растрогался Александр. — Как это его Маша отпустила?

— Насколько я поняла, она не особо в курсе… — По тому, как расстроился парень, я поняла, он надеялся на что то другое. Вот чудно, неужели он эту Машу так любит, что готов все ей прощать? Ей то похоже плевать на мужа… — Вот тебе сын прислал письмо и рисунки какие то.

— Он у меня в школе искусств занимается. Я сам его туда устроил. — С гордостью сообщил мне и соседям, внимательно прислушивающимся к разговору, Санек. — Говорят, талант у него. — И он стал показывать всем рисунки, присланные Олегом.

— Ну что же, поправляйся. Мы тебя еще навестим. Если хочешь, тоже напиши сыну пару слов, я передам. — Со всех сторон сразу потянулись ручки и листы бумаги. Пока Санек писал записку, я смотрела на него и удивлялась, как все таки много значит для человека внимание его близких. Признаться, идя сюда, я не совсем осознавала, зачем это нужно. Ну фрукты передать… Но глядя на посветлевшее и еще больше помолодевшее лицо Александра, я поняла, как прав был Антон, каждый день напоминавший другу, что его помнят и ждут.

Мальчишки топтались у входа.

— Ну, как он? — Накинулись на меня оба.

— Нормально. Вот по письму вам настрочил. Скоро вставать начнет, сможете сами с ним поговорить, он всего то на втором этаже. Олег, а мама не собирается навестить больницу?

— Вряд ли. — Ответил за него Антон. — Она уж другого завела хахаля. До Санька ей никакого дела нет. — Олег отвернулся и подозрительно засопел. — Если бы у Сашки квартира была, он взял бы Олега… а так некуда.

— А мама бы отпустила?

— Ей без разницы. — Откликнулся тот. — Мне папа обещал, что мы в деревню к бабушке уедем… А тут вон как получилось… — Олег захлюпал носом.

— Чего ты разнюнился, как девчонка? — Грубо одернул его Антон. — Поедете еще. Выздоровеет Санек, и поедете. Ясно?

— Ясно. — Согласился мальчик.

Домой я возвращалась одна. Оська пошел проводить Олега и попытаться по своим каналам выяснить хоть что-то о парнях, таскающихся за мной по пятам. Стоило только мальчикам с собакой скрыться за поворотом, я почувствовала себя крайне неуверенно. А вдруг сейчас на меня нападут, потащат незнамо куда… В конце концов не для развлечения же они мотаются за мной с утра до ночи… Скорее всего, это как то связано с похищением моего мужа. Я шла к своему дому то и дело подозрительно оглядываясь, но парня в синей бейсболке сумела засечь только, войдя в продуктовый магазин, он предпочел остаться на улице, я прекрасно смогла его рассмотреть сквозь стекло. В нашем супермаркете очень симпатичные окна, со стороны улицы они абсолютно непрозрачны, в них можно смотреться, как в зеркало, изнутри же это выглядело обычным стеклом. Благодаря этому я смогла рассмотреть шпиона во всех подробностях. Это, несомненно, был тот же парень, который суматошно носился по стройке, синие потертые джинсы, бейсболка, майка с мордой тигра на спине… второго, более осторожного я не увидела, но почти уверена, он прячется где то рядом. Парень звонил по сотовому, то и дело тревожно поглядывая на магазинное крылечко, выглядел он достаточно мирно и не особо опасно, но тащить его к своему дому не хотелось… надо было хоть Кузю оставить. С другой стороны, преследователю наверняка известен мой адрес во всех подробностях… Я решительно тряхнула волосами и двинулась к выходу. Парень в бейсболке мгновенно куда то испарился, ну и фиг с ним.

С трудом дотащив увесистые сумки до кухни, я быстренько распихала продукты по ящикам, заполнила холодильник и присела отдохнуть. В этот момент в дверь позвонили. Я удивилась, как быстро Антошка провернул все свои дела, но на пороге стоял не он.

— Привет! — Лицо Сергея не озарила улыбка при встрече со мной. — Я уже третий раз прихожу, где ты шляешься, не разу не позвонила за эти дни…

— Извини! — Я поцеловала его в щеку и потащила в комнату. — Я так рада, что ты пришел!

— Я смотрю, ты повеселела… — Договорить он не успел, дверной звонок снова ожил. На этот раз действительно вернулись Антон с Кузей. Увидев друг друга, Оська с Сергеем застыли, как громом пораженные. После секундного замешательства мальчик живенько нырнул в кухню и там затаился.

— Та-а-к! — Кольцов даже покраснел от возмущения. — Я так и знал, что ты не просто так бросилась защищать этого малолетнего воришку! Никогда бы не подумал, Света, что ты занимаешься подобными вещами!

— Какими вещами? — Оторопела я.

— Но ведь ты же помогла ему скрыться, когда он украл мою магнитолу…

— Послушай, я все объясню, мы с Антоном познакомились только вчера… — Я заметила, что Оська, высунувшись из-за кухонной двери делает мне непонятные знаки, лицо мальчика выражало при этом почти отчаяние. — Подожди минутку, — бросила я Сергею и поспешила в кухню. — Что случилось?

Антон торопливо закрыл за мной дверь и привалился к ней тощими плечами.

— Это он! — Выдал он на одном дыхании.

— Я знаю, но ты не бойся, он ничего не сделает тебе за тот случай, он уже давно новую магнитолу купил…

— Ничего ты не знаешь! — Беспардонно перебил меня мальчик. — Этот мужик, перед тем, как вошел к тебе в подъезд, долго болтал с тем, который таскается за тобой.

— С парнем в синей бейсболке?! — Ахнула я.

— Нет, со вторым, который поумнее.

Я опустилась на стул и сжала руками голову. Что же это делается, господи!? Почему верить никому нельзя?

— Антон, ты это точно видел? Может, он у того просто закурить случайно попросил?

— Ага, случайно! Этот амбал, как во двор вошел, так оглядываться начал, искал, видать, товарища своего, тот ему свистнул тихонько из-за угла. Этот к нему нырк, и беседовали минут десять, наверное. Я еще удивился, зачем в твой подъезд парень потом пошел. Наверное, думаю, прямо у квартиры пасется или вломиться решил. Вот мы с Кузей и рванули на помощь…

— Спасибо, Антош. Спасать меня, я думаю, не стоит, но за новости я тебе очень благодарна…

Вернувшись к Сергею, я была крайне расстроена. Как теперь вести себя с этим лицемером? Хотелось высказать ему прямо в глаза, что я о нем думаю… Зачем он меня обманывает? Следит? К чему эти вопросы, где я была… Волновался он видишь ли! А сам, оказывается, прекрасно знал о каждом моем шаге! С трудом взяв себя в руки я безмятежно поинтересовалась:

— Ты зачем пришел то? Проведать, как я тут?

— Ты разговор не переводи! Что насчет мальчишки? Где ты его подцепила? — Довольно хмуро перебил меня гость.

— На улице познакомились…

— Ты совсем что ли дура? Тащишь в дом кого попало!

— Смею заметить, это мой дом! И я приглашаю в него того, кого захочу! Кто ты такой, чтобы распоряжаться? — Сдерживаемое до этого раздражение вырвалось наружу. — Если опасаешься или брезгуешь то вот тебе бог, а вот порог! Слава богу, тебе есть где переночевать, в отличии от Антона. — Пес, услышав агрессивные интонации, угрожающе зарычал и появился в дверях комнаты. — Спокойно, Кузя. Дядя уже уходит.

За Кольцовым захлопнулась дверь, и я мгновенно пожалела о своей несдержанности. Как ни крути, он единственный, кто безвозмездно помогал мне все это время. Причем не только морально и физически, а даже и материально… Если бы известие, принесенное Антоном, было не столь внезапным, и у меня было бы время пораскинуть мозгами, подумать, что бы могла означать эта слежка… Но сделанного не воротишь. В конце концов, Сергей действительно повел себя по свински, он не имеет никакого права разговаривать в таком тоне. Сзади что то теплое привалилось ко мне, талию обхватили тоненькие ручонки. Какой же все таки Антошка еще ребенок. Маленький ранимый малыш, лишенный ласки и заботы родителей.

— Ты расстроилась, да? — Оба они, и Оська и Кузя, заглядывали мне в глаза. — Хочешь, я догоню его… И сам пока на улице погуляю…

— Ну, вот еще! Темно уже… Он сам решил, как поступить … Ладно, ребята, пошли ужинать, я накупила столько продуктов, что чуть дотащила…

— Я знаю. — Признался мальчик. — Мы с Кузей следили за тобой…

— Как, и вы тоже!? Это уж слишком! Такое ощущение, будто за мной гуськом следует весь город! Вы то зачем?

— По двум причинам. Надо же было тебя охранять, да и выяснить что-нибудь о тех, других…

— Постой! Как ты сказал? ОХРАНЯТЬ? — Я так и села. Вот оказывается в чем дело! Как же я забыла, что Кольцов работает в охранном агентстве? Он просто напросто, как и Антон, пытался меня защитить!

Я лихорадочно начала искать бумажку с телефоном Сергея. Нужно немедленно извиниться. Немедленно!… Сотовый Кольцова ответил голосом милой и предельно вежливой барышни: « К сожалению, абонент недоступен или находится вне зоны действия, попробуйте позвонить позднее». Раздосадовано бросив трубку, я вернулась на кухню. Притихший Антон чинно сидел за накрытым столом. И когда он все успел? Видно, паренек действительно хозяйственный. Сам он без меня ни кусочка не съел. Наверное, он еще долго не сможет себя чувствовать в моем доме полноправным жителем. Я видела, как он нервничает изо всей этой ситуации…

— Какой ты молодец, Антошка! Я чего то так устала, давай, угощай нас всех ужином… Я там мослов для Кузи купила…

— Я видел, — засуетился Оська. — Зря потратилась. Он и пустую пшенку за милую душу трескает.

— Пора вам привыкать к нормальной пище. Нельзя собаке совсем без мяса. Да и тебе необходимы витамины разные, фрукты, овощи. — Я погрела руки о чашку с чаем, заботливо налитую мне Антоном и спросила:

— Скажи, а у тебя родители или другие какие родственники есть? Не подумай, я не из любопытства, просто я хочу официально наши с тобой отношения оформить, если это возможно конечно…

— Правда? — Недоверчиво посмотрел на меня мальчик. — а так нельзя? Без документов?

— Ну, мне то документы вовсе не нужны, только ситуации всякие случаются… Если что, я даже защитить тебя не смогу… И в школу не примут… Я боюсь, как бы тебя у меня не отняли. — Я обняла худенькие плечики Антона и крепко прижала к себе.

— Нет у меня никого. — Буркнул мальчик куда то в сторону. — А менты считают, что есть. Меня и в детдом не отправляют поэтому. Поймают, подержат немного и отправляют по месту прописки. Танька принимает, по голове гладит, улыбается всем. Говорит, что я ненормальный, к бродяжничеству склонный… Справка даже есть у нее какая то… Ну, а, как менты уезжают, пинками меня выгоняет. Не покормит даже, зараза!

— А кто это — Танька?

— Опекунша моя. — Неохотно признался Антон. — Батина жена.

— А сам он где?

— Сидит.

— Ясно.

— Что тебе ясно!? — Закричал вдруг мальчик. — Ясно ей! Главное всем всегда все ясно! Раз сидит, значит ясно… Отец зек, сын — псих. А он, знаешь, какой хороший, мой батяня! Сильный! Смелый! Добрый!

— Не надо так, Антош. Не кричи. Поплачь лучше…

— Не буду я плакать. Что я маленький? Хочешь, я тебе все расскажу? Все-все…

— Если тебе тяжело, то не надо.

— Я расскажу… Мама умерла давно. Мне пять лет было, но я все помню. Похороны, гроб. Мама совсем на себя не похожая лежала. Я даже и не плакал. Мне все казалось, что это не она… Чужая какая то тетя…. Потом поминки, народа куча… Папка переживал сильно, пить начал. Сильно. Работу прогуливал. Квартира в свинарник превратилась. Иной раз напьется и валяется под лавочкой во дворе… Меня соседи кормили… Не знаю, может, соседи же и бабушку вызвали, а может, сама она приехала… С ней сразу все нормально в моей жизни стало. Она квартиру всю вычистила, готовить стала супы, компоты, меня из садика вовремя забирала… Короче, я был в полном порядке. Но не папа. Он работал нормально, деньги бабушке отдавал. Правда, не все. Что себе оставлял продолжал пропивать. Бабуля пыталась его лечить… Бестолку все… Потом он с Татьяной познакомился. Вроде, поспокойнее стал. Потом она у нас поселилась. Расписались они, все чин по чину, меня тоже Танька, как положено, оформила. Вообще она бабой дрянной оказалась. Неаккуратная, крикливая, бабуле хамила постоянно. Самое гадкое, что пить они вместе начали с отцом, гостей все время приглашали каких то странных. Слава богу, у нас с бабушкой отдельная комната была, запремся и сидим, как мышки. Иногда всю ночь заснуть не могли, так эти алкаши орали… Но пока бабуля не умерла все равно терпимо было. Запои проходили, отец на работу шел, Танька тоже, я в школу… Потом это несчастье случилось… Отец напился, в аварию попал. По его вине четверо погибли. Он сбежал с места аварии… Короче, дали ему двенадцать лет… Бабушка заболела после суда. Инсульт. Потом еще полгода лежала парализованная. Я, как мог, ухаживал за ней. Танька переехала к какому то хахалю на время. Из квартиры не выписалась, конечно. Забегала иногда, узнавала, как мы тут… Я ходил в школу. Учился плохо, но без двоек… Потом бабуля умерла. Татьяна похоронами занялась, все бумаги оформила… Остались мы с ней вдвоем. Через неделю она меня выгнала. Даже портфель не дала взять… Вторая четверть кончалась… я пришел в школу, меня выгнали… без портфеля же… Дальше ты знаешь…

Пораженная я молчала. За что на хрупкие плечи малыша обрушились такие несчастья? В чем он провинился перед богом? Как мог он так покарать этого беззащитного ребенка?

Как будто подслушав мои мысли, Антон вдруг сказал:

— Я когда к бабуле на кладбище хожу, всегда молюсь… Она меня научила. Я ленился, скучно мне было поклоны бить… А бабушка говорила: « Не важно, веришь, не веришь… Все равно господь поможет в трудную минуту». Он и помог. Тебя послал. — Антон крепко прижался ко мне. Ему очень-очень хотелось плакать. Но мужчины не дают воли слезам. А он — мужчина!

Когда мы закончили ужин и уселись перед телевизором с кучкой жареных семечек, Оська поинтересовался:

— Свет, а ты почему на работу совсем не ходишь? В отпуске?

— Ты не поверишь, но у меня медовый месяц.

— Врешь! — Мальчик действительно не поверил. — Чтобы медовый месяц был, надо сначала свадьбу… и все такое.

— Была свадьба. Знаешь, за кого я вышла? За друга того амбала, у которого ты магнитолу спер. В тот день мы и познакомились.

— Не фига себе! Ну и где теперь твой муж? — Забеспокоился вдруг Антон. — Он не заругается, как его друган, что ты нас с Кузей в квартиру пустила?

— Не знаю. — Честно призналась я. — Я теперь ни в чем не уверена. Но ты не волнуйся. Мне безразлично, как он воспримет ваше присутствие. Квартира эта не его… Да и вообще…

— Что? — Антошка смотрел на меня с искренним любопытством.

— Да это запутанная история…

— Я же тебе рассказал. Пусть у нас не будет тайн друг от друга. Ты не беспокойся, я уже взрослый, все пойму.

Что же, он прав откровенность за откровенность. Я рассказала мальчику историю своего замужества….

— Да! — Глубокомысленно изрек он по окончании моего повествования. — Надо деньги искать. На ментов надежды никакой, это уж точно…

— Почему ты так решил? — Удивилась я. — Никто из нас не подозревал, что так с деньгами получится.

— Ты и не должна подозревать. Это не женское дело, а ментовское. Только им лень работать. Козлы они. — Антон говорил так убежденно, что мне стало как-то не по себе.

— В милиции, как и везде, люди встречаются всякие. Есть хорошие, есть плохие.

— Знаешь, почему мне никто не верит, и все время к Таньке возвращают? Спит она с участковым. Он ей справки разные выписывает, и остальным ментам в уши поет, чего она ему приказывает.

— Значит, он человек плохой. Не волнуйся, я этим займусь. Найдутся и порядочные люди.

— Не до того сейчас. Нужно мужика твоего из лап бандитов вытаскивать. — Авторитетно заявил Оська. — Двести тысяч деньги, конечно, не малые, но я знаю, где их можно взять.

Я чуть со стула не рухнула от такого заявления.

— Где!?

— Украсть. — Безмятежно улыбнулся паренек.

— Слава богу! — Выдохнула я. — Ты шутишь. А то я уж подумала…

— Никаких шуток. Я знаю, где в два счета можно украсть эти деньги. И даже больше. Просто прийти и взять.

— Так что же ты не пришел? — Насмешливо поинтересовалась я.

— Я не могу. — Все так же серьезно продолжал настаивать на своем мальчик. — А ты можешь.

— Ну, ладно. Хватит глупости болтать! Давай ка спать. Кузе постелим в прихожей. Ты сегодня поспишь на диванчике в кухне, а завтра купим раскладушку. Идет?

— Почему глупости? Ты мне не веришь?

— Верю.

— Так почему же не хочешь попробовать?

— Я никогда не воровала, Антон. И делать этого не собираюсь. Противно это. Понимаешь?

— Не понимаю. — Задумчиво признался мальчик. — Вот если бы бабушку можно было спасти за деньги, я бы не задумываясь украл… Честно. Даже если бы меня посадили бы потом. Ну и что? Ну, посидел бы сколько надо. Зато бабушка бы не лежала в этой противной сырой яме… Только ей деньги помочь не могли, а твоему мужу могут. — Он говорил это так убежденно, что я просто растерялась, не сразу нашла, что возразить. Наверное, поэтому мои аргументы звучали несколько вяло.

— Но ведь тому, у кого ты собираешься украсть, деньги тоже нужны…

— Он без них не помрет. — Отрезал мальчик. — Ну, станет на одну игрушку меньше. Он и не заметит.

Я постелила кровати, и мы улеглись. Я опять никак не могла уснуть. Беда с этим сном. И как это раньше я любила валяться в кровати? С некоторых пор это занятие превратилось в изощренную пытку. Меня опять мучили мысли. Сегодня я никак не могла отогнать Антохины слова, сказанные с такой верой и убежденностью… А может, он прав, я должна использовать все возможности для спасения своего мужа? Даже самые нелепые. Самые абсурдные… А если бы это меня похитили? Если бы моя жизнь висела на волоске?.. Я тихонько встала и прошла на кухню. Там в пятне лунного света я увидела спокойно спящего мальчика.

Господи! Какой абсурд! Что может знать такой малыш, почти бомжонок, о суммах в сотни тысяч долларов. Скорее всего, это просто мальчишеские несбыточные фантазии. Вздохнув, я направилась обратно к своей кровати.

— Надумала все-таки? — Негромко окликнул меня Антон. — Я знал, что ты не сдрейфишь… — Я вздрогнула и обернулась.

— Ничего я еще не решила. Просто хочу послушать, что это за история с деньгами.

Мальчик закутался в одеяло и поджал ноги, освобождая для меня краешек дивана.

— Короче так. У Санька сын есть, Олег. Ну, ты знаешь. — Я нетерпеливо кивнула, не понимая, при чем тут Олег. Антон между тем продолжал:

— В феврале отец пристроил его в Школу искусств. Ну там живописью занимаются, лепкой, скульптурой… Вся эта лабуда находится в помещении мастерской, которая позади церкви . Реставрационная называется мастерская. — Антон с трудом выговорил малознакомое слово. — Когда меня Санек подобрал, обогрел, то и сыном своим познакомил. Он часто к нам в котельную втихаря от матери ходил… Ну мне делать то нечего целыми днями, я ни в школу, ни в кружки не хожу, с друзьями тоже не больно густо… Сошлись мы, короче, с Олегом. Когда он на занятия в эту свою школу ходил, я тоже с ним иногда увязывался. Комнатка там есть такая, типа кладовки, лавочка у стены, или полка широкая… ну неважно, я на ней прикорну и сплю. А чего? Тепло, удобно. Занятия всего час длятся, потом мы с Олежкой на каток или на горку идем. Только последнее время я в котельной хорошо высыпаться начал, днем сон не особо шел. Однажды сижу так, скучаю, решил послушать ради смеха, чего за стеной творится. Там кабинет мужика одного, Вилков Петр Самуилович зовут. Ну, вот приставил я к стене банку и слушаю. Стол у этого дядьки, как я потом выяснил, прямо у моей стены стоит, слышимость здоровская была. Ну, я послушал его разговор со старикашкой каким то. Тот принес ему монету. Почистить вроде, еще чего-то сделать, я термины не запоминал. Болтливый такой старикан попался. Все рассказывал Самуилычу про денежку эту. Ему кто-то напел, что она времен аж Александра Македонского. Вот он и решил ее подновить и куда-нибудь выставить, в музей или еще куда… Короче, Вилков сомнение высказал в том, что монета настоящая, но на всякий случай взял посмотреть. Велел прийти ему через несколько дней и отправил на улицу. Я уже хотел бросить подслушивание, но только за стариканом дверь закрылась, как Самуилыч за телефон схватился. Я так понял, начал названивать жене. Из разговора я просек, что деньга скорее всего подлинная. Вилков решил обуть лопуха и купить монетку за копейки. Хотя стоить она может аж до миллиона долларов. Тут пришел Олег. Я рассказал ему про эту историю. Он так заинтересовался! И предложил провести расследование. Мы сразу взялись за дело. В следующий раз, когда Вилков назначил деду встречу, мы уже были на месте, хотя занятий у друга в тот день не было. Олег вместо банки принес трубку которую стащил у матери. Это такая штуковина, которой его мамаша больных прослушивает. Она у него врачица, у нее полно всяких прибамбасов. С этой штуковиной слушать было намного легче. Самуилыч уламывал деда целый час. Предлагал ему бешеные бабки. Две тысячи долларов. Больше побоялся, наверное, чтобы дедок не заподозрил неладное. Подделка не может стоить слишком уж много. А может, у него больше не было… Короче, дед не согласился. Сказал, что монета досталась ему от отца, а тому от деда… Наследников, говорит, у меня нет, деньги не нужны, а монета, хоть и поддельная пусть остается для памяти. Упертый оказался дед, так и ушел, оставив Петра Самуиловича ни с чем. Уж как он ругался, аж стены дрожали. Но мы особо слушать не стали, а припустили за старичком. Проследили, где он живет, все выяснили, как зовут, сколько лет…. Олег тимуровцем прикинулся, хотел в квартиру к нему просочиться, ведь он сам сказал, что безродный. Но дед его даже на порог не пустил, дверь не открыл. Старухи на лавке ему рассказали, что дед нелюдимый. Пускает к себе только медсестру из поликлиники, милиционера участкового, а соседей ни-ни. Тем более чужаков. Ну, мы еще на лавке посидели, послушали сплетни о дедушке. Соседки даже про нас забыли, так разговором увлеклись. В общем, мы узнали вот что. Старика зовут Якубов Иван Елистратович. Возраст аж девяносто четыре года. Семья вся погибла в Ленинграде во время блокады. С тех пор больше не женился. Работал военным. Всю жизнь ездил из города в город, пока не поселился в нашем районе. Живет одиноко, мало с кем общается. Очень гордится своим героическим прошлым, особенно времен Великой Отечественной войны. Говорит, что общался с самим маршалом Жуковым. Вот вроде и все.

Я задумчиво смотрела на Антона. Историю он мне рассказал такую невероятную, что даже если сделать солидную скидку на мальчишескую фантазию, то звучала она все равно фантастически. У среднестатистического пенсионера хранится всю жизнь монета стоимостью в миллион долларов, а он об этом не знает. Смешно.

— Ну и что, ты предлагаешь мне пойти и стащить у деда семейную реликвию? Да он же от горя помрет раньше времени.

— Зачем стащить? Ты ее просто поменяешь. Я заскочил к Самуилычу в кабинет, когда он вышел проводить старика, там на столе штук двенадцать монет лежало. Вилков слепок сделал с деньги и выточил их целую дюжину. Я одну прихватил…Берешь ее, идешь к Якубову и просто напросто меняешь одну на другую. Даже если он потом заподозрит, что не настоящая монета, так ведь он и так не знает, что подлинная…

— А вдруг знает?

— Он Вилкову говорил, что отец передал ему реликвию перед смертью, он от голода умирал в Ленинграде, Иван ее сунул в кисет и таскал всю войну с собой. Денежка сильно запачкалась, находясь постоянно в табаке, потом тоже было не до нее. Выйдя на пенсию, старик не знал, чем себя занять. Сначала значки собирал, потом награды, постепенно на деньги перекинулся. Тут уж со знатоками сошелся, те и посоветовали обратиться к специалисту. А до этого он ее всерьез и не рассматривал. Как талисман времен войны хранил. Да как память о родителях.

— Ну, хорошо. — Я постепенно начала загораться идеей Оськи. — Для того, чтобы поменять монету, нужно попасть в квартиру к старику.

— Ты что маленькая? Придумай уж сама что-нибудь. Прикинься медсестрой. Или писателем. Будто книгу о войне пишешь…

— Лучше уж о Жукове. Так правдоподобнее. О войне сейчас уже никто не пишет…

— Так тоже можно. — Согласился мальчик.

— Ну ладно. Представим, что я это сделала. Украла у дедушки его драгоценность… Только представим. Куда я дену эту монету? Где искать покупателя? У меня времени то осталось всего четыре дня…

— Отдай им деньгу. Объясни, что она стоит в пять раз дороже, чем двести тысяч.

— Вряд ли они поверят в столь фантастическую историю.

— Во всяком случае, уговоришь их подождать пока найдешь покупателя.

— Противно это как-то, старика обворовывать…

— Да ладно тебе прикидываться. Ему уж сто лет в обед. Наследников нет, передавать семейную реликвию некому. Все равно кто-нибудь сопрет после его смерти. Так уж пусть лучше послужит денежка на благое дело.

И я решилась!