Глава 15
– Не знаю, часто ли тебе приходилось терять то, чем очень дорожишь? – Вика остановилась у окна и посмотрела виски на свет. Сделав маленький глоток, она продолжала:
– Я-то всю жизнь только этим и занималась. Теряла, теряла… А то, чего мне больше всего хотелось, у меня отнимала ты!
– Я?! – воскликнула Лариса, но осеклась, встретив ледяной взгляд сестры.
– А чему ты удивляешься? Или ты не знала, что сперва Денис ухаживал за мной? – Вика коротко рассмеялась. – А вот что я была влюблена в Ивана – этого ты точно не знала!
Лариса просто не нашлась, что ответить. Конечно, в последнее время ей пришлось часто вспоминать прошлое. Но это последнее сообщение стало для нее настоящим откровением.
– Мы учились с ним в одном классе, оба интересовались живописью, – продолжала Вика. – Только я, в отличие от него, ходила в художественную школу. А он до всего дошел самоучкой. Но, как видишь, он все-таки стал художником. А я осталась никем. Но тогда у меня были какие-то планы и надежды… И прежде всего, я надеялась, что он в меня влюблен. Мне нравилось, что он не такой, как все, – продолжала она, неожиданно меняя тон. Теперь она заговорила мягче, из голоса пропали холодные нотки. – Никогда не грубил.
Казалось, его не интересуют ни выпивка, ни девицы… А все мальчишки из нашего класса только об этом и думали. Прыщеватые морды, засаленные прически, вечное хамство, только и мыслей, чтобы полапать девчонку. С Иваном мне было легко.
Каждый день мы вместе возвращались из школы, нам было почти по дороге. Болтали о чем придется, он провожал меня до подъезда, но наверх никогда не поднимался…
– Что же ты бросила его ради Дениса? – перебила сестру Лариса.
– А что же ты бросила его ради Дениса? – Вика остановилась и насмешливо поглядела на нее. – Молчишь? Не можешь сказать? Я-то могу объяснить, почему ты так поступила. Парень был в армии, тебе стало скучно, глазки состроить некому. А тут Денис со своими подарками и курортами. В чем ты смеешь меня упрекать?! Я, по крайней мере, с Иваном никогда не целовалась, так что нельзя сказать, будто я изменяла ему!
Но Лариса и не собиралась обвинять сестру. Она видела, что та волнуется и уже не пьяна. Едва опустошив бокал, Вика снова брала бутылку и наливала очередную порцию виски. Но походка у нее была твердая, а речь – связная.
– Денис ухаживал за мной. С ним было не скучно. Он знал, как надо держать себя с девушкой, как дарить цветы, как входить с дамой в ресторан, как подать ей карточку… Иван был абсолютным лохом, прости Господи! С ним только в кафе-мороженое ходить, да и то днем, в детское время! И потом…
Меня раздражало, что Иван как-то совсем не интересуется мной как женщиной. Я не имела в виду постель, куда там! У меня был такой страх перед этим… Но хотя бы целоваться мы могли бы! А то непонятно – есть у меня парень или нет? Нам ведь уже было по семнадцать, а ходили как шерочка с машерочкой. Я хотела разогреть его, заставить ревновать…
Насколько удался этот план, Лариса и сама уже знала. Она отчетливо припомнила все значительные взгляды, которые Вика бросала в сторону Ивана.
Особенно в тот день, когда они все вместе отправились на дачу. Ларисе еще тогда показалось, что сестра кокетничает с Иваном, а свои отношения с Денисом как будто выставляет напоказ. Но тогда девушка просто не придала этому никакого значения. Она и сама была изрядной кокеткой, а уж что спрашивать со старшей сестры!
– Он не ревновал, – со странной усмешкой продолжала Вика, присаживаясь на пуфик у зеркала. – Тогда мне стало ясно, что никакой влюбленности с его стороны нет. Что все это – мое личное горе, мои фантазии. Что нужно покончить с этим, и поскорее.
Мы же и раньше встречались втроем – я, он и Денис. Я специально устраивала так, чтобы всем вместе поехать на дачу, чтобы Иван видел, что я все время с Денисом, чтобы он… – Вика махнула рукой. – Не знаю, что думал Иван. А вот что обо мне подумал Денис… Чем равнодушнее был один, тем бессовестнее я липла к другому. Это заходило все дальше. И вот что произошло накануне последнего выпускного экзамена.
В тот день Денис пригласил ее проветриться, проехаться за город на машине. Вика согласилась.
Она и в самом деле слишком долго просидела над учебниками и перестала вообще что-то соображать.
Они покатили на дачу. Устроили небольшой пикничок возле пруда. День был жаркий, и пруд ужасно вонял. Но даже это обстоятельство не портило Вике настроения. Для себя она давно все решила.
Решила, что возиться с Иваном бессмысленно, тем более что осенью он уйдет в армию. А Денис – вот он, рядом. Посторонних глаз опасаться не стоило – места были настолько глухие, что никто их и не увидит.
– Там это и случилось, в доме, на лежанке, за занавеской… – глухо сказала Вика, поворачивая перед собой пустой бокал. – Я представляла все как-то.., возвышенней, что ли? Нет, чище. Я и сама уже не знаю, что себе вообразила. В отличие от тебя, я любила читать и поэтому навыдумывала Бог знает чего. Он встал, помылся из кружки. Все это он проделал на моих глазах. Конечно, ты скажешь, что я могла бы и закрыть глаза, никто не заставлял меня смотреть. Но я смотрела. Мне хотелось плакать, только не от боли и не потому, что я о чем-то жалела. Просто мне показалось, что все стало простым-простым и ждать больше нечего. А это ужасно, когда ждать нечего.
Лариса молча, наклонив голову, слушала сестру. Викин рассказ вызывал у нее очень похожие ассоциации. Она всегда пыталась забыть, как ездила с Денисом в Крым. А теперь очень ясно это вспомнила. И удивилась, что испытывала те же самые чувства, что и Вика. «Или мы с нею так похожи, или это Денис такой бездарный любовник. – Лариса смотрела, как сестра опять взялась за бутылку. – Сейчас она нарежется и уснет… Господи, что же мне с ней делать?»
– Потом мы вернулись в Москву. По дороге я спросила его, почему он никогда не приглашает меня к себе домой. Это, конечно, удивляло. Зачем с такими неудобствами устраивать свидания на даче?
Я прямо спросила – с кем он живет? И он сказал, что живет.., с невестой.
Вика хихикнула, автоматически поднесла к губам пустой бокал, и стекло звонко ударилось о передние зубы. Женщина изумленно подняла брови и мутными глазами посмотрела на бокал. Теперь было очень заметно, что она напилась.
– Это он сказал мне через десять минут после того, как лишил невинности. И знаешь, надо было слышать его спокойный тон! Как будто все так и нужно! Как будто не может быть ничего проще – переспать со школьницей, а потом сообщить, что у него есть невеста. Хотя я сама виновата, сама его соблазняла, и все равно мне было ужасно больно.
– А нам всем казалось, что он вот-вот сделает тебе предложение, – сказала Лариса. Ей хотелось расшевелить сестру, заставить ее говорить дальше. – Странно, зачем же он ухаживал за тобой, будто хотел жениться. Неужели мало было девушек, согласных переспать с фарцовщиком? Да за поношенные джинсы или даже за пару колготок любая школьница была бы его!
Она встала и отняла у сестры бутылку. Вика безвольно отдала ее, даже не попытавшись сопротивляться. Лариса видела – стоит толкнуть сестру, и та упадет. Вика сидела, ссутулившись, обмякнув, даже нижняя губа чуть отвисла. Она была совершенно пьяна.
– Ляжешь? – спросила Лариса. – Я помогу; тебе.
И, помогая Вике перебраться на кровать, Лариса мельком подумала, что сестра опоздает на свой самолет. "Если только этот самолет улетает сегодня.
Что-то не верится!" Она решила порыться в сумке у Вики, как только та уснет. Но, полежав пять минут с закрытыми глазами. Вика неожиданно заговорила опять. Лариса даже не успела высмотреть, где находится ее сумочка.
– Я решила плюнуть на Дениса. Раз он почти женат – зачем он мне нужен?! И в то же время я так боялась, что он увидит, как мне тяжело… Я видела, что для него вся эта история – такой пустяк! И хотела показать, что я и сама ему спуску не дам, что я плевала на все это. Как видишь, я все время пыталась обмануть других, а обманывали меня. Сперва Иван, потом Денис… Мы с ним по-прежнему встречались. Иногда брали на дачу Ивана, он рисовал какой-то глухой угол участка. Никто не интересовался его живописью. Меня тогда больше волновала собственная судьба. Не помню дня, когда Денис подарил мне этот купальник…
– Двадцатого июня, – тихо подсказала Лариса.
Она уселась на постель рядом с сестрой, подсунув под спину подушку. Женщина уже и сама не знала, какие чувства испытывает к сестре. Жалость? Прежний страх? Или отвращение?
– Может быть, тебе лучше знать, – прошептала Вика. – Вот от кого я не ожидала такой сообразительности! Наша милая Ларочка, наша легкомысленная птичка… Когда ты успела поумнеть?
Не дождавшись ответа, Вика продолжала. Она рассказала, что купальник не произвел на нее никакого впечатления. Вообще с тех пор, как Денис рассказал ей про невесту, никакие подарки ее не радовали. Но вещь пришлась кстати – купальник, который Вика носила в прошлом году, был слишком старомоден, выглядел по-детски. И когда через три недели они с Денисом в очередной раз отправились на дачу, на этот раз вдвоем, Вика взяла купальник, чтобы там позагорать.
– Мы приехали, и тут он обнаружил, что забыл купить пиво. Без пива для него и отдых – не отдых. Денис решил съездить на ближайшую станцию, там можно было что-то купить. Туда и обратно – он уложился в сорок минут. Но когда он вернулся, все уже было кончено…
Переодевшись в новый розовый купальник. Вика отыскала местечко на самом солнцепеке, рядом с колодцем. Она улеглась на старое ватное одеяло, закрыла глаза и подставила лицо солнцу. Она лежала так минут пять после того, как вдали стих мотор удалявшейся машины. И вдруг почувствовала, что она уже не одна. Кто-то стоял рядом и смотрел на нее.
– Это был ужас, – тихо сказала Вика. Она, казалось, совсем протрезвела, хотя такое не представлялось вероятным. – Я еще не открыла глаз, но чувствовала, что солнце на меня уже не светит. Она стояла против солнца. Когда я открыла глаза и увидела ее, она показалась мне огромной… Какая она маленькая, я поняла потом, когда попыталась ее поднять…
Невысокая коренастая блондинка в широком ярком платье стояла возле одеяла и пристально рассматривала Вику. Точнее, ее купальник. Вика села, растерянно уставилась на нее, хотела спросить, что ей нужно на чужой даче. Но не успела ничего сказать. Если верить Вике, дело обстояло так: блондинка, не сказав ни слова, резко наклонилась, крепко вцепилась в бретельки купальника и принялась срывать его с Вики.
– Я толкнула ее, – сдавленным голосом продолжала рассказывать Вика. – Я крикнула, что она сумасшедшая. Что я на даче не одна, что я буду кричать… Но она вцепилась в меня, как собака в кость, – сопела, выкатив глаза, и так страшно на меня смотрела. И рвала этот купальник, изо всех сил. А я, дура, никак не могла ударить ее. Только пыталась вырваться, оттолкнуть эту сумасшедшую…
Это было бесполезно.
Наконец Вике удалось отпихнуть девушку и вскочить с одеяла. Все это время она боролась, стоя на коленях и всерьез опасаясь за свое горло – блондинка уже оставила в покое купальник и тянула пальцы к Викиной шее. Но то, что Вика увидела в следующую минуту, окончательно поразило ее.
– Эта дура держала нож! Я увидела нож, только когда он сверкнул на солнце, и даже не поняла… Когда она ударила и по ноге потекла кровь, меня стошнило от страха. И тут я уже не помнила, как схватила ее за руку, как рванула на себя, повалила, как била… Била ее головой о железную цепь. Лежала там ржавая огромная цепь, слишком большая для колодезной. Никто не знал, откуда она и для чего служит…
Вика замолчала. Лариса видела, что ей плохо, но не предлагала помочь. Ей самой было не лучше.
– Ты говоришь, что ничего не помнишь, – сказала она после паузы. – А между тем все очень подробно рассказала. Ни один следователь не поверит, что ты говоришь правду. Ты все прекрасно сознавала, ты сознательно убила ее. Ты же поняла, кто это?
– Нет! – всхлипнула Вика, закрывая лицо и мотая головой. – Клянусь тебе, я не знала! Только потом, когда приехал Денис…
– Когда он приехал, Яна была мертва? – напряженно уточнила Лариса. Она никак не могла осознать, что муж не был причастен к убийству. – Куда вы ее дели?
– Нет, нет, – шептала Вика, отворачиваясь к стене. – Нет, все было не так. Сперва он даже не догадался…
Поняв, что девушка мертва. Вика впала в оцепенение. Она даже не останавливала кровь, которая продолжала сочиться из длинного пореза. Потом опомнилась и наклонилась к колодцу, открыла дверцу… Вика потом сама себе удивлялась, когда вспоминала свои тогдашние действия. Без единого сомнения, ни на секунду не задумываясь. Вика подтащила девушку к дверце и осторожно спустила ее в колодец – головой вперед, подталкивая за ноги. Одна нога зацепилась и долго не пускала тело упасть. Потом оно все же сорвалось, и послышался оглушительный всплеск. До разгоряченного лица девушки долетели крупные брызги воды, и она отшатнулась, будто девушка в последний раз ударила ее.
Вика захлопнула дверцу колодца и упала на нее спиной. Ее трясло, кровь все еще сочилась из ноги, но медленнее. Она обратила внимание, что купальник разрезан и уже ни на что не годится. Сняла его, скомкала, сходила в дом, промыла рану водой из ведра, залепила ее пластырем, который нашелся в аптечке, привезенной родителями. Вместо купальных трусиков надела обычные. Купальник сунула в сумку. Вернулась к колодцу, осмотрела траву. Увидела нож, которым ее ранила блондинка. Обратила внимание, что одеяло и трава в нескольких местах запачкались в крови. Выдрала с корнями окровавленную траву, побросала ее на одеяло, туда же завернула нож. Сперва Вика хотела бросить этот сверток в колодец, но потом почему-то решила, что куда умнее все спрятать в разных местах. Развернула одеяло, с трудом уложила на него ту самую цепь, о которую била головой блондинку. На цепи в нескольких местах виднелась кровь и налипшие светлые волосы. Вику передернуло – пряча следы, она могла забыть о таком важном предмете, как орудие убийства. Тогда это слово впервые пришло ей на ум.
Но это ее не остановило. Она отволокла одеяло к пруду, зашла в воду по колено и утопила сверток. Он сразу ушел на дно, и там что-то глухо чавкнуло. Затем Вика вернулась в дом, остатками воды из ведра смыла с себя оставшуюся кровь и тину. Умылась.
И стала ждать Дениса.
– Ты не веришь мне, – горько сказала Вика, все еще не поворачиваясь к сестре. – А я и в самом деле не сознавала, что сделала. Да, я все помнила, каждое свое движение. Но не понимала – что же все это значит? Эта девушка появилась слишком внезапно, напала на меня, ни слова не сказав. Я даже голоса ее не услышала… Мне казалось, что это все не правда, это сон. И я сидела на крылечке, тупо глядя на калитку, и ждала Дениса. Он задержался – на той станции, куда он ездил, пива не оказалось. Он проехался еще дальше к Москве и потому опоздал минут на пятнадцать. Если бы он успешно сделал покупки, то застал бы меня как раз в тот момент, когда я запихивала Яну в колодец.
Денис ничего не заподозрил, увидев усталое лицо Вики. Он сказал только, что она перегрелась на солнце, что не стоит с непривычки слишком долго загорать. Они выпили пива, съели несколько бутербродов. Странно, но у Вики прорезался хороший аппетит, она даже попросила у Дениса недоеденную корку и тоже проглотила ее. Он подозрительно посмотрел на девушку.
– Денис спросил, не беременна ли я, – всхлипнула Вика. – Сказал, что его невеста, Янка, беременна, на шестом месяце, и жрет ужасно много.
Видишь, как он со мной церемонился? Я сказала, что он может не переживать. Я никогда не доставлю ему хлопот. Он пошел прогуляться по участку и вскоре вернулся. Лицо у него было серое… Он держал в руке белую лаковую босоножку с порванным ремешком. Показывал ее мне и пытался что-то сказать…
Оказалось, Денис нашел босоножку возле колодца. Это из-за нее тело Яны никак не проскальзывало в дверцу – ремешок зацепился за погнутый, выпирающий из доски гвоздь. Только когда он порвался, Яна упала в воду. Денис сразу узнал босоножку. Он тревожно оглянулся, будто ожидая, что сейчас из кустов кто-то появится. Сказал, что это очень странно, но ему кажется, что на даче побывала его невеста Яна. Что в последнее время она стала очень нервной, подозрительной, и он заметил, что она пытается за ним следить. Спросил, не видела ли Вика здесь блондинки, девушки лет двадцати, полной, очень маленького роста. Вика, спокойно глядя на него, кивнула.
– Я тогда же призналась ему во всем. Он не верил, только все держал эту босоножку и глупо на нее смотрел. Я показала ему свою рану. Послала к колодцу. Сама я туда не пошла. Мне было очень плохо, я просто встать не могла. Все дрожало – руки, ноги, даже шея, как у старухи…
Денис вернулся через час. Он был в грязи, брюки промокли. Вика равнодушно посмотрела на него. Он спросил, зачем она сделала это. И понимает ли, чем это грозит – им обоим? Говорил, что их можно обвинить в сговоре и предумышленном убийстве. Но девушка не слушала его. Ей было уже все равно.
– Он взял с меня слово, что я никогда и никому не расскажу про это. Что я буду молчать. Велел мне забыть про колодец, никому не показывать даже места, где он был. Он сказал, что сегодня же вечером приедет сюда, сломает крышку, разберет ее на доски и утопит в пруду. А колодец засыплет. Что я должна молчать, и не дай Бог, если я хоть кому-то, когда-то хоть намеком проговорюсь…
– Так почему же ты рассказала мне про босоножку?! – не выдержала Лариса. – Зачем ты так глупо выдавала себя?!
– Я и не думала никого выдавать. Я просто хотела, чтобы ты поняла, что такое ревность. Чтобы перестала улыбаться, – безжизненно ответила та. – Ты слишком часто улыбалась, даже после того, как вышла за него замуж. Ты даже понять не могла, что это такое – жить с камнем на душе. Ты думала, что вокруг тебя марионетки, стоит им сказать что-то приятное – и все пляшут под твою дудочку…
Родители, Иван, Денис, даже я. Ты была дурой, Лариса. На мою беду, ты поумнела…
– Значит, ты просто-напросто хотела, чтобы я стала сомневаться в муже! Ты хотела отравить мне жизнь! – Лариса с изумлением смотрела на сестру. – А ты не боялась, что я найду труп? Кстати, почему его не оказалось в колодце?
И Вика сказала, что все эти годы сама думала, что Яна до сих пор там. Правду она узнала только несколько дней назад. Уже после того, как совершила непоправимую глупость, страшную ошибку…
– О чем это ты?
Но Вика покачала головой. Она села на постели, взглянула на часы.
– Мне нужно собрать вещи.
– Ты и в самом деле улетаешь вечером?
Вика, не отвечая, снова принялась упаковывать сумки. Лариса даже не пыталась ее остановить. Она видела, что сестра из последних сил заставляет себя двигаться. «Я легко с ней справлюсь. – Лариса следила за ее неуверенными, расслабленными движениями. – Я не дам ей уйти. Теперь уже все равно, сестры мы или нет. Если она рассчитывает, что я ее пожалею… Есть люди, которых мне жаль больше, чем ее. Уж лучше бы они не прятали труп Яны! По крайней мере, родители уже ни на что бы не надеялись. Ведь это ужасно – столько лет ждать, что дочь вернется… Такое ожидание сводит с ума». Вика как будто услышала ее мысли и повернулась:
– Ты и в самом деле все рассказала маме? Сказала, что подозреваешь меня?
– Да, – твердо солгала Лариса. – Я бы на твоем месте не торопилась уезжать. Все равно тебе придется вернуться. И очень скоро. Кстати, ты не ответила на мой вопрос. Почему в колодце не нашли трупа Яны?
– Это все Денис, – тускло ответила Вика. – Он сказал, что засыпал колодец, сровнял его, что сам черт не отыщет этого места. И я поверила, что тело осталось там. На самом деле он поступил куда умнее. Он достал труп Яны и отвез его к лесу. Оттащил тело поглубже в чащу, вырыл могилу и сровнял ее. Говорит, что теперь и сам бы не нашел этого места.
– Когда он сказал тебе про это? Ты говоришь, недавно?
– О… – Вика нервно засмеялась. – Два дня назад. А сделал это на другой же день после того, как я убила ее. Двадцать два года он морочил мне голову. Я потребовала объяснить – зачем?! А он сказал, что не верил мне. Что боялся, что я не удержусь и все-таки расскажу кому-нибудь. И пусть бы тогда разрывали колодец. Оказалось бы, что я солгала. Что я просто сошла с ума и все это выдумала.
– А сверток, который ты бросила в пруд?
– Сверток? – Вика удивленно взглянула на нее. – Я не спросила… Наверное, его уже там нет… Спроси Дениса сама. Думаю, он скажет правду. Зачем ему это скрывать? Он ни в чем не виноват. Зря ты обвиняла его в убийстве.
– Но кольцо, откуда у него кольцо? – Лариса вскочила с постели и подошла к сестре. – Ведь оно было у него, когда Яна была еще жива! Иван видел его, когда вы ехали на дачу, а на даче рисовал колодец! Не мог же он рисовать колодец, в котором лежала Яна!
– Спроси у Дениса, – повторила Вика. – И помоги мне застегнуть сумку. У меня ничего не получается.
В столовой зазвонил телефон. Женщины переглянулись.
– Это Денис. – Вика нажала коленом на сумку и дернула «молнию». – Иди поговори с ним. Лучше прямо сейчас, зачем откладывать?
Это действительно был Денис. Услышав голос жены, он оторопел и замолчал. Лариса довольно спокойно сказала, что встретилась с сестрой, что Вика пакует вещи. Неужели она действительно улетает сегодня вечером? Денис отвечал нерешительно. Было ясно, что он так и не понял – стоит ли ему опасаться жены?
– У нее билет, я сам видел. А ты зачем явилась?
– Как ни смешно, тоже хотела упаковать пару сумок. Но теперь уступлю это занятие сестре. Ты не мог бы освободиться пораньше? Думаю, у нас будет интересный разговор. Хотела бы выслушать не только Вику, но и тебя.
Денис откашлялся и очень ласково спросил, не наболтала ли Вика каких-то глупостей. Все два дня, которые она живет здесь, свояченица несет страшную чушь.
– О да, страшную! – подтвердила Лариса. – Просто мурашки по коже бегут. Толкует про каких-то утопленниц в колодце, про могилу в лесу, про то, как босоножка зацепилась за гвоздь… Просто волосы дыбом встают! Мне даже думается, что она с ума сошла в своей Германии. А что? Бывает, человек так меняется… И не за два года, а за два дня.
– Я так и думал, – перебил ее муж. – Знаешь, я сейчас подъеду. Вообще-то Вика просила отвезти ее в аэропорт, но раз уж творятся такие дела, я приеду прямо сейчас. Не пускай ее на улицу, хорошо?
И не слишком слушай весь этот бред.
Лариса многозначительно пообещала, что исполнит все его указания, и положила трубку. Слова Дениса ничуть ее не переубедили. Она слушала их даже с каким-то удовлетворением – эти неуклюжие увертки только подтверждали ее правоту. Вика сошла с ума? Вот уж бред!
Вернувшись в спальню, она увидела неожиданную картину – Вика спала. Она лежала, мирно уткнувшись в подушку, и ровно дышала во сне.
Наверняка она не собиралась ложиться, просто решила отдохнуть пару минут. Но усталость после исповеди и слез, а также значительная доза виски свалили ее наповал.
Первое, что сделала Лариса, – это тщательный обыск вещей сестры. Она перебрала все тряпки, все пакеты и уложила их обратно в сумки. Документов не было. Она оглядела комнату, прикидывая, куда Вика могла спрятать сумочку. Посмотрела на подоконнике, выдвинула ящики туалетного столика. Наверное, она все-таки шумела, хотя всячески старалась соблюдать осторожность. Вика заворочалась и сказала во сне длинную, бессмысленную фразу. Лариса испуганно обернулась. Повернувшись на другой бок, сестра слегка сдвинула подушку. Из-под нее торчал черный угол. Лариса подошла и осторожно вытянула из-под подушки плоскую сумку-конверт, того фасона, который всегда любила Вика.
Паспорт отыскался сразу, вместе с билетом. Вика не соврала – ее самолет улетал этим вечером. Но вот виза, судя по печати, Вика въехала в Россию двадцать пятого октября. Среди прочих мелочей и бумаг Лариса нашла в сумке яркий баллончик с немецкой надписью, с виду похожий на дезодорант, и маленькую косметичку, набитую, однако, не косметикой, а лекарствами. «Она и в самом деле не может похвалиться крепким здоровьем. – Лариса задернула „молнию“ на косметичке и положила ее обратно. – Как же она постарела! Под глазами круги, кожа мятая, желтая… Я бы не узнала ее, если бы встретила на улице. Значит, все байки про два дня в Москве – вранье. Где она жила раньше? Может, и вправду в собственной квартире? Тогда действительно Вика страдала от морозов – оттепель началась совсем недавно, а сестрица провела здесь почти месяц». Лариса подумала минуту и снова вынула из сумки заграничный паспорт сестры. Она унесла его в кухню и положила в стенной шкафчик, пристроив между пакетиками гвоздики и лаврового листа. Поставила чайник, налила чашку растворимого кофе и уселась лицом к двери, чтобы ни Вика, ни Денис не застали ее врасплох.
Муж приехал удивительно быстро – меньше чем через полчаса. Он попытался открыть дверь своими ключами, но Лариса услышала их звяканье и опередила его.
– Тише, она спит, – шепнула Лариса, пропуская Дениса в прихожую.
– Спит? – воскликнул он. – С ума она сошла?
– Во всяком случае, напилась, – отрезала Лариса. Она прошла в кухню и снова уселась за стол. – Хочешь кофе? Ох, прости, тебе же нельзя.
Минералки?
– Ладно, не изображай тут ресторан, – буркнул тот, все еще недоверчиво прислушиваясь к тишине. – Она и правда уснула? Что она тебе наговорила?
– Да ничего нового. Все это я уже и сама знала.
Так, уточнили кое-какие детали. Насчет того, как порвался ремешок босоножки, купальник и прочие бабские мелочи. Вот про кольцо она ничего не может объяснить. Вся надежда на тебя.
Денис покрутил головой, будто воротничок рубашки вдруг стал ему тесен.
– Ты тоже выпила, как я вижу. Я бы с радостью присоединился, да гастрит не позволяет. Значит, вы повеселились?
– Еще как! – с воодушевлением воскликнула Лариса. – Но мне, как хорошей жене, очень не хватало тебя. Может, тоже расскажешь какую-нибудь забавную историю? Например, почему у тебя в кармане оказалось обручальное кольцо Яны, в то время как она была еще жива?
– Анекдот! – Он подошел к столу, поколебался, глядя на безмятежное лицо жены, и в конце концов придвинул стул и сел. – Ты всему этому веришь?
– А почему бы нет? Верю. Особенно приятно в это верить, потому что ты оказался чист. А ведь я думала, что убил Яну именно ты. И родители Яны думали так же. И наверное, следователь, который вел дело об исчезновении этой девушки… Почему ты молчал, Денис? Почему ты столько лет терпел эти подозрения? Из любви к Вике? Из рыцарских побуждений? Или просто не хотел лишать меня общества любимой сестры?
Денис фыркнул:
– Ты поразительно тупа, любимая! Я приблизительно знаю, что могла рассказать Вика. Скажи, пожалуйста, тебе никогда не случалось слышать, что судят не только убийцу, но и его соучастников? Что за сговор и групповое дело дают больше, чем за непреднамеренное убийство? Если предположить, только предположить, что твоя сестричка говорит правду, – я оказываюсь сообщником. И мое место в тюрьме. А если кто-то докажет, что я знал о беременности подружки и хотел избавиться от нее… Вот вам и сговор.
– Хорошо! – Лариса повысила голос, забыв об осторожности. – Тогда объясни, почему же ты не бросил Вику, не заявил в милицию? Ты же хорошо знаешь законы. Фарцовщик в советское время не мог не интересоваться Уголовным кодексом. Неужели ты боялся, что не оправдаешься? На станции, куда ты ездил за пивом, тебя видели. Твой красный новенький «Москвич» явно кто-то запомнил. Могли назвать и время, когда ты приезжал. Ты бы легко отмазался от обвинения в убийстве и в соучастии. Зачем ты перепрятал труп?
– О Боже… – простонал Денис, приподнимаясь со стула и доставая бутылку боржоми. – Я немедленно развожусь, немедленно… – И, выпив минеральной воды, слегка облегчив свои страдания, Денис шумно выдохнул:
– Неужели не бывает женщин, которые ценят то, что есть? Обязательно начинают беситься с жиру! И Янка, и ты, и твоя прекрасная сестрица! Свалилась как снег на голову, заморочила меня, наплела тебе с три короба… Как ее муж отпустил в таком состоянии!
– Ты знаешь, что она здесь с двадцать пятого октября? – перебила его жена.
Он растерянно мигнул. В такие моменты, когда его заставали врасплох, Денис был очень похож на первоклассника, который не выучил новую букву.
– Не знал? – удивилась Лариса. – Она пыталась меня убедить, что приехала на два дня. Но у нее в паспорте стоит давняя виза, я видела.
– Я и в самом деле не знал, – опомнился от изумления Денис. – Чего ради она врала? Представь, она явилась ко мне позавчера вечером. Приехала на такси, шофер донес ей сумки до квартиры. Я даже не сообразил, в чем дело. Посмотрел в глазок, увидел женщину с сумками, решил, что ты вернулась, открыл… На площадке было темновато, вот я и перепутал.
Он пожаловался на то, что Вика вторглась совершенно бесцеремонно. Объявила, что будет жить в спальне. Тут же выбросила оттуда все его вещи, выделила ему постельное белье и подушку. Приказала, чтобы Светлана не появлялась, пока она здесь живет. Денис не решился возражать гостье – во всяком случае, так он сказал.
– Мне она тоже заявила, что приехала на пару дней и не желает беспокоить родителей из-за такой ерунды, – плаксиво сообщил Денис. – Оказывается, соврала? Где она жила? Почему бы ей там не остаться?
Лариса пытливо смотрела на мужа. Она пыталась понять, врет он или говорит честно. Это было очень трудно, тем более что она уже успела убедиться – в случае необходимости Денис отлично разыгрывал любые чувства.
– Зачем она приехала в Москву? – спросила Лариса, когда жалобы иссякли.
– Она не говорит.
– Мне она сказала, что совершила какую-то ошибку… Что ты рассказал ей про перепрятанный труп, когда она уже совершила большую ошибку.
О чем это она?
Денис развел руками, но жест получился очень театральный. Лариса уже не знала, что думать. Во всяком случае, сейчас он явно врал:
– Ничего я ей не рассказывал. Это она долбила меня все эти два дня, и ночью тоже. Не знаю, чего ради она вспомнила Янку, неужели из-за нее прилетела?
– Они были знакомы? – быстро переспросила Лариса.
– Да, – неохотно подтвердил Денис. – Виделись, перекинулись парой слов. Я этого не хотел.
Видит Бог – не хотел.
Он молча смотрел на жену. И в его взгляде в этот миг было то, чего он не желал высказать словами.
Лариса знала, Денис скорее язык откусит, чем напрямую признается в своем давнем преступлении.
Но эти глаза – загнанные, опустевшие и очень усталые… Неожиданно для себя она протянула руку и накрыла его пальцы:
– Лучше признаться.
– Вовсе не лучше, – тихо ответил он.
– Тебя же не осудят! Ты не убивал… Прошло столько лет! Сам сознаешься. Сам обо всем расскажешь. Главное… – Она перешла на еле слышный шепот:
– Покажешь, где закопал тело. Это нужно, очень нужно ее родителям. Двадцать два года! Подумай! Им даже креста было негде поставить!
Он больше не смотрел на нее. Сидел сжав зубы, .шумно, со свистом выдыхая воздух. Рука у него была мокрая и горячая – как всегда. Но теперь это уже не вызывало у Ларисы отвращения. Главное она узнала – эта рука не убивала.
– Ты хочешь, чтобы я донес на твою родную сестру? – в тон ей еле слышно произнес он. – Ты видишь в этом какой-то здравый смысл? Янку не оживить. И ребенка ее не вернуть. Можно, конечно, посадить Вику. Но никому от этого не будет легче. Молчи! Я тебе советую – молчи!
Лариса и сама успела подумать – имеет ли донос хоть какой-то смысл? У сестры двое детей. Если на одну чашу весов поставить их, а на другую давным-давно погибшую девушку – что перевесит?
– А кольцо, – неожиданно сказал Денис. – Кольцо она сама сняла, отдала мне, чтобы я отнес его к ювелиру. Надо было растянуть его на пару размеров. Она стала полнеть, как забеременела. Кольцо врезалось ей в палец, мы сняли его с трудом, пришлось намыливать руку. Я так и носил его в кармане – все забывал. А потом… Потом уже было незачем.
– Почему же ты не отдал его мне? – горько спросила Лариса. – Это было бы хорошей традицией. Новой любовнице – купальник старой. Мне, твоей новой невесте, – обручальное кольцо прежней. А насколько меньше расходов!
Но Денис ничего не сказал. Лариса помолчала, глядя на него, потом встала и вышла, прикрыв за собой дверь.
Она вошла в спальню и сразу увидела, что постель опустела. Вики в комнате не было. Лариса выбежала в коридор, распахнула все двери поочередно… Не поддалась только дверь ванной. Лариса застучала, прислушиваясь к пугающей тишине.
– Денис! – крикнула она. – Вика в ванной заперлась! Не открывает!
Он тоже принялся стучать. Наконец из-за двери послышался слабый голос:
– Идите вы к черту… Мне плохо.
Супруги переглянулись. , – Она перепила, – прошептала Лариса. – Но я боюсь, как бы она чего с собой не сделала.
– Вика, открой! – Денис продолжал стучать в дверь. – Лариса тебе поможет.
– Я хочу принять ванну, – через силу ответила Вика. – Идите к черту… У меня через четыре часа самолет…
Вслед за этим послышался шум льющейся в ванну воды. Лариса первая отошла от двери. Уже в дверях спальни, обернувшись к мужу, она сказала, что позаботится о том, чтобы Вика никуда не полетела.
Что Денис может стоять на своем и все отрицать. Но Вика никуда не уедет. Она останется здесь и даст показания в милиции.
– Тебе недостаточно правды? – В голосе мужа, как ни удивительно, послышалась тень уважения, едва ли не впервые за все время их супружества. – Тебе нужно еще и правосудие?
Лариса устало махнула рукой:
– Мне уже ничего не нужно. Просто теперь, когда знаю все, я не могу остановиться. Останавливаться надо было раньше.
На дне трехгранной бутылки еще плескалось немного виски. Лариса вылила его в стакан и выпила залпом. Легла на постель, закрыла глаза. Подушка пахла духами Вики – та всегда крепко душила волосы. Ванна все еще набиралась – гулко шумела вода, посвистывал кран. Лариса мельком подумала, что смеситель опять забарахлил. «Но меня это уже не касается… – Она взбила подушку кулаком и улеглась поудобнее. – Я никогда не буду здесь жить. Скоро все изменится. Для всех, для Вики особенно… Бедные дети. Им трудно будет понять, что их мать – убийца! Кто-то скажет, что я хочу отомстить сестре за то, что у нее двое детей, а у меня ни одного…. Но это не правда. Не правда!»
Ее стал раздражать шум льющейся воды в ванной.
Ей показалось, что вода в ванной шумит особенно сильно. Все звуки обострялись, становились громче, чем на самом деле, а потом отдалились и заглохли. Она задремала…
…Темная, зеленая вода колыхалась над ней, и нужно было оттолкнуться ногами от песчаного дна, подпрыгнуть, ухватиться за длинную цепь, падающую с неба. В небе горели звезды, яркие, частые, и это было страшно, потому что все еще стоял день, солнечный июльский полдень. Она пыталась поймать конец этой цепи, но вода мешала пошевелиться, она была вязкая, как засахарившееся варенье.
Во рту стоял невыносимый, отвратительный сладко-горький вкус. «Я еще жива. – Она тянула руку, но цепь всякий раз оказывалась в другом месте, чем секунду назад. – Я жива, но как давит сердце… Вот что значит умереть – даже здесь приходится бороться… Нечем дышать. Но я должна ухватиться…»
Женщина сделала еще одно усилие, и звезды над головой исчезли. Теперь вокруг была темнота.
Мало-помалу она различила молочно-светлое пятно окна, очертания шкафа, трюмо… Лариса попыталась поднять голову, но дикая, оглушающая боль пригнула ее к постели. В сердце будто гвозди вбивали. «Почему так темно? Почему так тихо?» Она сделала еще одну отчаянную попытку поднять голову, увидела над головой шнурок – выключатель висячей лампы. Ей удалось дернуть его, и над постелью загорелся оранжевый мягкий свет. Лариса лежала в ледяном поту. После этого ничтожного усилия ей показалось, что она умирает.
«А ведь я и в самом деле умираю, – вдруг поняла она. – Я одна. Никого нет. Денис… Вика!» Она скосила глаза на будильник. Половина одиннадцатого. Вика уже была в Германии. Конечно, если она нашла паспорт. Лариса попыталась позвать на помощь, но сумела только громко застонать. Еще одно усилие… Собственный голос ее напугал – такой он был слабый, беспомощный, она сама его с трудом услышала. Боль в груди то отпускала, то разливалась еще шире. Сердце билось так часто и сильно, что левая грудь мелко и очень заметно дрожала в такт ударам – Лариса видела это. Ей и раньше случалось испытывать сердечную боль, но это было несравнимо. «Где же Денис?! – Она в отчаянии покосилась на часы. – В это время он всегда дома. Но он поехал провожать Вику… Я умру, прежде чем он вернется!»
Рядом с будильником стоял пустой стеклянный пузырек, с латинской надписью на бумажной этикетке. Лариса скользнула по нему взглядом и остановилась. Этого пузырька тут раньше не было. Его вообще не было в их скромной аптечке. Лекарства Дениса были, как правило, в желатиновых капсулах, сама она пользовалась валидолом и валерьянкой – больше ничем. Лариса потянула руку к пузырьку, но не удержала его и смахнула на пол. Он глухо стукнулся о ковер.
Новый прилив боли почти уничтожил ее, превратил в жалкое, едва дышащее существо. Ей казалось, что в комнате стало темнее, хотя лампа горела исправно. Во рту по-прежнему стоял ужасный горький вкус. Язык пересох, стал твердым и царапал небо. Ее мучила жажда, но воды поблизости не было. Лариса прислушивалась – не придет ли кто на помощь, но слышала только стук своего сердца. Не было сил держать глаза открытыми. Они закрылись сами собой, и скоро стало совсем темно.
Колодец. Горькая вода, заливающая рот, горло, сердце. Безумные прыжки – это сердце стучит, выталкивает ее из этой глухой страшной глубины. Надо только подладиться к этому стуку, подпрыгнуть, и оно вынесет на поверхность, и можно будет дышать.
Толчок! Она почувствовала, что разрывает воду, и понеслась наверх, вырываясь из темного колодца, навстречу белым дневным звездам.
