Глава 10

Когда они подъехали к офису строительной фирмы, где работал Антон, он уже стоял на крыльце.

Завидев машину Ларисы, он двинулся ей навстречу, заранее улыбаясь. По мере того как он приближался, улыбка постепенно гасла. Он вовсе не ожидал увидеть рядом с Ларисой пассажира мужского пола.

– Ваня, пересядь назад, – попросила та, открывая дверцу. – Знакомьтесь. Это – Антон. Это – Иван, мой старый друг.

Мужчины пожали друг другу руки и надулись – да так одинаково, что Лариса едва не фыркнула от смеха. Но сдержалась. Она, конечно, не посвящала Ивана в свои отношения с этим человеком. Антон, со своей стороны, никогда и ничего о художнике не слышал. Но мужчины инстинктивно ревновали ее друг к другу и потому особых знаков расположения друг к другу не проявляли.

Почти всю дорогу до стройки они молчали. Говорила одна Лариса, и в основном о погоде («наконец-то потеплело!») и о состоянии дорог («ужасно, ужасно!»).

Потом Иван опять пересел вперед. На заднем сиденье разместились рабочие, предварительно забившие багажник инструментами. Антон довольно холодно попрощался и ушел, на этот раз без традиционного поцелуя.

Теперь в машине нечем было дышать. Если от Ивана слегка попахивало алкоголем, то от рабочих просто разило. Лариса старалась вдыхать воздух через раз и следила за дорогой. Рабочие переговаривались о каких-то расценках, Иван молчал. До дачи добрались часа через полтора, и Лариса сразу провела мужчин на место.

– Вот здесь. – Она вынула из осевшего сугроба жердь, воткнутую вчера Иваном. – Копайте, сколько сможете. Раньше здесь был колодец, но потом его засыпали.

– Клад ищем? – дружелюбно осведомился тот из работяг, который выглядел постарше.

– Вроде того, – усмехнулась Лариса. – Не знаю, как тут дела с электричеством, так что поторопитесь.

– Ну, стемнеет еще не скоро… – Старший поковырял в снегу лопатой. Его напарник сунул руку за пазуху. Лариса поняла, что они решили добавить перед работой еще по стаканчику, шепнула Ивану, чтобы он поглядывал за ними, повернулась и пошла в дом.

Ключ лежал на старом, всем известном месте.

Проржавевший замок долго не хотел открываться, но наконец хрипло каркнул и поддался. Лариса ступила в ледяные сени. Здесь было холоднее, чем на улице, – казалось, в доме был законсервирован недавний мороз. Она подняла воротник шубки и медленно прошла по комнате. Заглянула в закуток, который раньше был завешен ситцем. Занавески давно уже не было в узком дверном проеме. Лариса присела на топчан и задумалась. До нее глухо доносились голоса рабочих – они о чем-то спорили с Иваном, но потом, видно, помирились, потому что затихли. «Наверное, не могли бутылку поделить, – равнодушно подумала Лариса. – Господи, что за странная вещь – время! Кажется, мне вчера было шестнадцать лет, и я носила белый сарафан. И будто минуту назад ела ту кислую малину у него из рук. До сих пор губы сводит оскоминой. И вот я слышу его пропитой голос за окном, и кусты малины засохли и выродились, и я сама ни на что не гожусь… И что же – это все?! Все, что мне было предназначено? Так мелко, так жалко, настолько никому не нужно? Так стоило ли вообще жить…»

Она встала и выглянула в окно. Отсюда были видны спины рабочих. Они, наверное, уже согрелись старым испытанным способом и теперь начали долбить землю ломиками. Лариса видела, что работают они довольно быстро и подгонять их не требуется. Она вернулась к топчану, снова села, потом прилегла. Ее клонило в сон. Во время оттепели у нее всегда болела голова, все время хотелось спать. Лариса лежала с закрытыми глазами, зябко поджав ноги, и слушала, как на подоконник шлепаются увесистые капли с крыши. Казалось, что вовсю шел дождь. В мутном, ни разу не мытом окне размеренно качалась голая черная ветка – будто кто-то махал рукой и все никак не мог попрощаться…

– Лара! Лара! – Иван тряс ее за плечо. – Идем, они хотят, чтобы ты расплатилась.

Она села и ошалело уставилась на него. Потом зажала лицо ладонями и чихнула. В доме, казалось, стало еще холоднее, за окном было темно. В первый момент Лариса ничего не понимала – до нее дошло только, что она дико замерзла и не чувствует собственных ног.

– Вы закончили? – тупо спросила она, пытаясь пригладить волосы.

– Да. Колодец был совсем мелкий. Тут низина, и место топкое, рядом пруд.

– И… Ничего не нашли?

– Ведро дырявое нашли. Ты же не это искала?

Женщина встала, достала кошелек и вышла в комнату. Работяги были там. Они оживленно обсуждали, сколько же надо взять денег за отрыв от основной работы. Слушая их, можно было подумать, что эту основную работу они с кровью от сердца оторвали. Лариса не торгуясь уплатила им, сколько они запросили. Иван безуспешно сигнализировал, мотал головой, показывая, что она платит слишком много, а в конце расчета даже тихонько застонал. Но она не обратила на него внимания.

– Ну, поедем в город? – бодро спросил старший из работяг.

– Езжайте, – согласилась Лариса.

– Так вы нас что – не подкинете? – озадачился он, увидев, что женщина не двигается с места.

– Думаю, вы с меня столько содрали, что вам на тачку хватит. А если хотите ехать электричкой – станция рядом.

Работяги потоптались, переглянулись и в конце концов ушли. Когда за ними хлопнула калитка, Иван гневно повернулся к женщине:

– Им хватило бы и половины! Зачем ты столько заплатила? Знаешь, как приходилось на них давить, чтобы вообще лопатами зашевелили? Последний метр я сам раскопал, пока они перекуривали!

– О Господи… – Лариса никак не могла полностью разлепить веки. – Ничего не соображаю…

И так холодно… Выпить бы чего-нибудь.

Иван с готовностью достал бутылку. Увидев ее, она поморщилась:

– Я чай имела в виду. Мне нельзя водку, я за рулем.

Но, чихнув несколько раз подряд, она переменила мнение. Иван засуетился, «накрывая на стол».

Воды в доме не было ни капли, и найденные в буфете стаканы пришлось протереть снегом. Он поставил на стол бутылку, придвинул к даме единственное яблоко:

– Кушай.

Лариса проглотила свою порцию водки, откусила от яблока и закурила. Ей стало теплее, и мысли постепенно оттаяли. Потраченных денег было не жаль, хотя раскопки не увенчались никаким результатом. «Денис. ведь сказал – там ничего нет. Надо было поверить на слово. – Лариса выпускала дым и смотрела, как Иван примеривается к остаткам водки. – Сейчас все выпьет, это ему на язык помазать… На здоровье! Сопьется года через два окончательно. А пока его еще можно узнать… С трудом, но можно».

Видимо, под ее пристальным взглядом Ивану было неловко пить. Он проглотил водку, поперхнулся и закашлялся. Лариса снисходительно постучала его по спине:

– Зачем ты так торопишься?

– Спасибо… – Он отдышался и попросил у нее сигарету. Теперь Лариса выслушала подробный отчет о раскопках. Кроме ржавого, потерявшего товарный вид ведра да нескольких кирпичей, не нашли ничего. А ниже был только песок, и, разворотив несколько спекшихся желтых слоев, рабочие заявили, что это – дно. Уж ниже этого уровня колодец точно не опускался.

– Ты разочарована? – Иван раскраснелся, обветренное лицо горело. – А я тебе говорил, что он не мог спрятать труп в колодце. Это надо полным психом быть, чтобы так сделать! И потом, почему ты вообще решила, что труп спрятан на даче?

И что этот труп, в конце концов, был? Доказательств-то никаких. Туфля, кольцо – чепуха какая!

Вот если бы эта туфля сохранилась – другое дело.

Ты говоришь, мать этой Яны жива-здорова? Может, встретиться с ней и поговорить толком?

– Жива-то жива, но здорова ли. – Лариса пожала плечами. – А что я ей скажу? Разве она будет со мной разговаривать? Будет кричать, что пойдет в милицию.

Я для нее – жена врага, жена убийцы. Она наверняка считает, что я покрываю мужа.

– Ну и объясни ей, что пытаешься помочь ей найти дочку. По крайней мере, она, может быть, все вспомнит – были у дочери такие туфли в семьдесят шестом году или нет. И насчет размера обуви спроси.

Лариса погасила сигарету в стаканчике из-под водки. У нее слегка кружилась голова и щеки разгорелись. Ей было почти жарко.

– Я не знаю даже имени этой женщины, не то что адреса, – возразила она. – Как ее найти?

– Да очень просто! – раздался голос в сенях. – Охотно дам тебе адресок!

Лариса уцепилась за край стола, хотела вскочить и не могла. В комнату вошел Денис. Он криво ухмылялся, будто это ему стоило Бог знает каких усилий. Иван медленно встал. Он смотрел на вошедшего так, будто из колодца вылез искомый труп и собственной персоной явился на огонек.

– Как ты… – начала Лариса, но муж ее оборвал:

– Опять твои глупые вопросы! Как я сюда попал? А как я сюда попадал раньше? Маразма у меня еще нет, дорогу вспомнил. Ты, наверное, хочешь спросить другое – почему я сюда приехал?

Здрасьте!

Последнее относилось к Ивану. Денис не подал ему руки, да и тот не шевельнулся, даже не кивнул в ответ. Лариса, наконец, опомнилась. Ее затрясло – от промозглого холода в доме, от ярости, от страха – ото всего вместе.

– Явился проверить колодец? Поздно! Мы его раскопали!

Она хотела увидеть, как отреагирует муж. Но тот только присвистнул:

– Видел, видел. И успешно? Нашли что-нибудь?

Я там посветил фонариком и заметил только какую-то старую кастрюлю.

– Ведро, – поправил его Иван.

Тут Денис повернулся к нему и разулыбался, как будто только сейчас его узнал:

– О, сколько зим, сколько лет! Как отслужили?

Пардон, это, кажется, было давно… Все равно, как успехи? Как, по-вашему, выглядит наша Ларочка?

Немножко постарела, уже не та, верно? Или старая любовь не ржавеет?

– Как я тебя ненавижу! – неожиданно для себя самой сказала Лариса. Она говорила спокойно, только голос у нее садился, будто от простуды. – Ненавижу! И себя тоже ненавижу, за то, что угробила жизнь рядом с таким ничтожеством, как ты!

– Конечно, было бы куда лучше угробить ее рядом с таким ничтожеством, как он! – Денис кивнул на Ивана. – Да ты посмотри на него! Мне пятьдесят, я на десять лет его старше, а выгляжу на десять лет моложе, чем он! Какие же у него преимущества передо мной? Ой, прости! Забыл, забыл, первая любовь… Что ж ты за меня замуж вышла, жизнь моя?

– Сам знаешь! – отчаянно крикнула женщина. – Пузо у меня было, на нос уже лезло, вот и вышла!

Мать меня выпихнула за тебя, потому что на любовь ей было наплевать, а я была дурой, ничего не понимала, только плакала! Отнеслись ко мне будто к скотине, все резусы просчитывали, чтобы потомство не испортить! Да пусть бы урод родился, только не от тебя!

Денис немного побледнел. Совсем немного, но Лариса это заметила и поняла, что ей удалось его задеть за живое. К вопросу о потомстве он всегда относился трепетно. Еще несколько лет назад он утешал жену, что у них еще могут быть дети, что она молодая, у нее все впереди… Она знала, что муж тоже переживает, что у них нет детей, нет наследников. По-настоящему переживает или только делает вид – трудно было понять, да она к этому и не стремилась.

– Может, не будешь обсуждать такие вопросы при посторонних? – сдержанно спросил он.

– Иван для меня не чужой! Не такой чужой, как ты!

Такой кривой улыбки она у Дениса еще не видела. «Еще раз попала в точку. – Лариса наслаждалась тем, что ей опять удалось уязвить мужа. – Он же душу из меня вымотал, пока не заставил дать клятву, что я забыла об Иване… Вот, получи, и при свидетеле!»

Иван во время этой супружеской сцены стоял столбом. Он даже сесть не решался и охотнее всего вышел бы на крыльцо. Но Лариса вскочила и взяла его за руку:

– Пойдем отсюда. Пусть он тут копается в земле, если ему неймется.

– Ну, копаться-то вы начали, – брезгливо ответил Денис. – Вас, кажется, Иваном звать? Я уж и забыл, а она, видите, помнит… Где не надо – у нее голова еще работает! Что она вам наплела про колодец? Говорила, что я там зарыл труп своей любовницы?

– Говорила, – оборвала его Лариса. – Я ему все рассказала, и ты не хуже моего знаешь, что это правда! Ты ее убил? Ты спрятал ее тело не в колодце, значит, в другом месте. И я это место найду!

Она потащила Ивана к двери, но ее остановил спокойный, даже излишне спокойный голос мужа:

– Ты мне одно скажи: чего ты добиваешься? Хочешь меня посадить? Так проще всего накатать на меня в налоговую инспекцию. Ты же знаешь все мои коммерческие тайны, у какого бизнесмена их нет!

Чего ты прицепилась к Янке?

Но Лариса нашла в себе силы не слушать его.

Она хлопнула дверью и побежала к своей машине.

На ходу вспоминала, что, кажется, не заперла дверцу, не вынула из замка зажигания ключи… Их могли утащить рабочие, озлобленные отказом подвезти их до города. Их мог забрать Денис, чтобы помешать ей уехать. Но ключи были на месте. Она забралась в машину и поторопила Ивана:

– Ну, где ты там застрял?!

Не услышав ответа, она высунулась из окна и вгляделась в темноту. В слабо освещенных сенях виднелись две тени. Лариса кусала губы, ожидая, когда тени расстанутся. Идти туда и снова ругаться с мужем ей вовсе не хотелось. И о чем он мог говорить с Иваном? Наконец на крыльцо вышел Иван в своем светлом плащике и побежал к машине.

…Только отъехав от дома минут через десять, убедившись, что сзади не появились фары другой машины, Лариса заговорила. Она спросила, что ему говорил Денис, почему пытался его задержать. Вместо ответа, тот показал ей бумажку:

– Это адрес. Адрес ее матери, он же сказал…

Лариса скосила глаза, посмотрела на бумажку и прочла криво нацарапанное женское имя, телефон и адрес, по которому никогда не жил никто из ее знакомых.

– Что это? – удивилась она. – Тамара Константиновна, Сиреневый бульвар, дом… Чей это адрес?

Неужели…

– Он сказал, что лучше тебе самой встретиться с матерью Яны, в домашней обстановке. Может, тогда ты перестанешь выдумывать черт знает что. – Иван неуверенно улыбнулся и поспешил добавить в свое оправдание:

– Я только передаю его слова.

Иван положил бумажку в бардачок и принялся настраивать радио. Машину подкидывало на ухабах, и Ларисе было не до разговоров. Она включила фары дальнего света и до боли в глазах вглядывалась в дорогу. Она молчала, даже рот открывать сейчас стало опасно – можно было прикусить язык. Наконец Иван добился своего – нашел нужную станцию и сделал звук погромче.

– Ты помнишь это? – спросил он.

– Что? – невнимательно откликнулась она. Впереди маячила то ли колдобина, то ли глубокая лужа, и ей было не до музыки.

– Сюзи Куатро, надо же, какое старье крутят…

Эту песню Вика поймала по радио, когда мы в первый раз встретились и ехали на эту дачу… Не помнишь?

Машину подкинуло, а потом косо бросило в оттаявшую колею. У Ларисы резко клацнули зубы.

Иван замолчал – видно, все-таки прикусил кончик языка. Только на ровной дороге Лариса заговорила. Она сказала, что музыку, конечно, вспомнила, но не в ней сейчас дело. Денис повел себя так неожиданно… Но ведь Иван не думает, что Яна жива?

– Ну конечно, если она не объявилась через столько лет, значит, с ней что-то случилось, – уклончиво ответил он.

– А я знаю, что Яна мертва, убита! – резко ответила Лариса. – И Денис приложил к ее исчезновению руку! Иначе зачем он так суетится? Зачем приехал на дачу проверить, раскопали мы колодец или нет? Его это волнует! Если он не виноват, если Яна на этой даче даже не бывала – тогда бы он и не плюнул в эту сторону! Что же я, не знаю его?

Это рационалист до мозга костей! Он делает хорошую мину при плохой игре, но я знаю – когда-нибудь он доиграется!

– Он или мы! – Иван постучал согнутым пальцем по ветровому стеклу. – Следи за дорогой, сейчас слишком скользко…

И они не разговаривали до самой Москвы. Миновав кольцевую дорогу, Лариса попросила Ивана достать карту и найти ей Сиреневый бульвар.

– Ты собралась туда ехать? – удивился он. – Сейчас?

– Вот именно, сейчас. – Она свернула на обочину, остановила машину и отняла у Ивана карту. – Этот гад специально сказал мне адрес, он думает, что я боюсь встретиться с матерью Яны и не поеду туда. А я поеду! Ты со мной?

Иван видел, что Лариса сейчас в таком состоянии, что отказ вызовет настоящий взрыв. Возможно, истерику. Даже в юности Лариса не терпела противоречий, а с возрастом эта черта особенно обострилась. И он поспешил сказать, что, конечно, поедет вместе с ней.

До последней минуты Лариса сомневалась в том, что муж дал ей правильный адрес. «Если он соврал, тогда это просто издевка, – думала она, поднимаясь по лестнице на последний, пятый этаж хрущевки. – А если сказал правду? Тогда это наглость беспредельная! Или.., хитрость? Но этого я никогда не пойму, если он сам не скажет…»

Она так волновалась, что никак не могла решиться нажать кнопку звонка. Это сделал Иван. В последний момент Ларису одолело малодушие. Сейчас ей больше всего хотелось, чтобы Денис соврал или никого не было дома. Но дверь уже открывали, и сомневаться было поздно.

– Вы к кому? – спросил мужчина, лица которого не было видно в образовавшуюся щель. От незваных гостей его отгораживала наброшенная цепочка.

– Нам нужна Тамара Константиновна. – Лариса сверилась с бумажкой. – Лыгина. Она здесь живет?

– Когда живет, когда не живет… – Мужчина прикрыл было дверь, но тут же распахнул ее настежь. Цепочку он снял. – Пенсию, что ли, ей принесли? Почему так поздно?

Но, увидев Ларисину шубку, он убедился, что вряд ли такая дама разносит пенсию. Лариса не знала, как продолжить разговор, и тогда неожиданно выступил Иван. Он сказал, что они – друзья Яны. Им бы очень хотелось поговорить с ее матерью.

Мужчина оторопел. Приоткрытый рот придавал ему какой-то идиотский вид. Он стоял, переводя взгляд с Ларисы на Ивана, и явно не знал, что ответить. В глубине квартиры послышался какой-то стук. Он оглянулся и вздохнул:

– Ладно, заходите… Кажется, она проснулась.

Наденьте тапочки.

Иван первым вошел в темную комнату, на которую показал хозяин. Лариса пряталась за его спиной.

Ее трясло, и она вовсю ругала себя, ожидая криков, оскорблений, угроз – ведь женщина наверняка узнает ее.

– Не вижу, кто это? – слабо спросил надтреснутый женский голос. Щелкнул выключатель ночника, и в комнате стало светлее.

Лариса сразу узнала эту женщину, хотя впервые видела ее без теплой верхней одежды, платка или шапки. Та сидела на постели, натягивая на плечи серую вязаную кофту, и вглядывалась в лица вошедших.

– Вы ко мне? – растерянно спросила она. – Вы что-то про Яну говорили?

И тут она увидела Ларису. Ее лицо стало серым – почти такого же цвета, как ее потрепанная кофта. Женщина отшатнулась и прижалась спиной к плюшевому коврику, висевшему над постелью.

Подняла руку, слабо махнула, будто отгоняя муху…

Лариса схватила Ивана за рукав:

– Уйдем!

– Ты же сама сюда рвалась, – стушевался тот. – Ну, скажи ей скорее… Скажи, что мы сегодня делали… Хотя бы про туфлю спроси!

– Ты что, не знаешь их? – настороженно спросил мужчина. – Тамара, они сказали, что у них есть новости о Янке… – Видя, что жена не реагирует, он обратился к гостям:

– Подождите минутку, она сейчас успокоится. – И, совсем понизив голос, еле слышно шепнул:

– Три дня, как вышла из больницы… Сами понимаете, из какой. Вы уж поосторожнее с ней, а то опять туда же загремит.

– Это она! – вскрикнула женщина, указывая на Ларису. – Его жена! Зачем ты сюда пришла?! Ее нашли?! Скажи – нашли?!

Лариса отрицательно покачала головой, и женщина сразу стихла. Она не сводила с нее глаз и тоже начала покачивать головой, будто передразнивала гостью. Лариса видела, что если в этом теле и остался какой-то разум, то он держится за свое место очень слабо и в любую минуту может покинуть женщину.

Мужчина указал гостям на стулья в углу:

– Туда садитесь и подождите немного, она сейчас успокоится. Тамара, давай лекарство выпьем? По времени уже пора.

– Нет, не буду, – резко ответила та. – Ты знаешь, Гена, кто это пришел? Жена Дениски!

– Это правда? – Хозяин повернулся к Ларисе, и та молча кивнула. Но, увидев, как изменилось его лицо, поспешила умоляюще добавить:

– Только вы не думайте, что я пришла защищать мужа. Мы с ним.., почти в разводе.

– Какое горе! – пронзительно крикнула Тамара Константиновна. Она вся напряглась, на худой шее вздувалась и дрожала какая-то жила. – Они разводятся, скажите пожалуйста, какая трагедия!

Она засмеялась, и этот смех так дико прозвучал в тишине квартиры, что даже ее мужу стало неловко. Он, видимо, не знал, как держаться с гостями, и предпочитал сохранять нейтралитет. Ненатуральный хохот женщины прервался так же неожиданно, как и начался. Она, закрыв глаза, замолчала.

Иван тем временем все крепче сжимал руку Ларисы и слегка кивал в сторону постели. Та не понимала, что он хочет ей показать.

– Тапочки, – прошептал он, увидев ее недоумение.

Лариса взглянула на половичок возле кровати и увидела крохотные, с виду детские, красные тапочки с синими цветочками. Был это тридцать пятый размер или даже меньший – она не могла с точностью определить. Но, увидев их, немного собралась с мыслями и осторожно начала:

– Извините, что мы пришли… Мы тоже пытаемся узнать что-то о вашей дочери. Вы говорили, что она пропала летом семьдесят шестого года?

Вместо женщины ответил ее муж. Он уточнил:

– В июле она пропала. А что? Вы что-то узнали? Милиция так и не смогла…

– Какое вам до этого дело? – пронзительно крикнула Тамара Константиновна. – Убирайтесь отсюда!

Зачем вы пришли?! На наши слезы посмотреть?! Да будьте вы прокляты – и вы, и ваш Денис!

– Скажите, – Лариса сдерживала себя, старалась не обращать внимания на ее агрессивный тон, – какой размер обуви был у вашей дочери?

И снова ответил мужчина:

– Тридцать четвертый. Тамара, помнишь, она как раз тем летом купила новые туфли? Еще так радовалась, что Денис ей достал ее размер! Это же редкость – модельная обувь тридцать четвертого размера… Знаете, – он повернулся к Ларисе, – ведь Яне приходилось покупать туфли в детском отделе! А уж какие там фасоны, сами понимаете…

– Тридцать пятый, – странным неестественно громким голосом, словно во сне, отозвалась его жена. – Босоножки тридцать пятого размера. Но они были маломерные и как раз пришлись впору…

– Белые, лаковые? – подалась вперед Лариса.

– Да, белый лак… Будто игрушечки, – все так же громко, но спокойно ответила та.

– В последний раз, когда вы ее видели, на, ней были эти босоножки?

Тамара Константиновна открыла рот, чтобы ответить, но внезапно дернулась и закрыла лицо руками. Согнувшись вперед, она с шумом втянула воздух сквозь сомкнутые пальцы и разрыдалась. Ее муж подскочил к постели, Иван с Ларисой переглянулись. Мужчина беззвучно шевельнул губами, и Лариса разобрала слово «Пойдем».

– Нет, – шепотом ответила она. – Теперь я не уйду. Ты понял, что босоножка по виду совпадает с той, которую нашла Вика? И размер тот самый! Господи, если бы Вика была в Москве, я бы ее сюда привела! Сама-то я эту босоножку не видела!

Муж тем временем уложил Тамару Константиновну, поправил ей подушку, укрыл женщину до подбородка и тщательно подоткнул одеяло. Было заметно, что ему часто приходится возиться с ней, будто с маленькой. Выпрямившись, он указал глазами на дверь и тихо сказал:

– Идите на кухню.

Он пришел к ним через несколько минут, предложил сесть за стол. Они с трудом разместились на этой тесной пятиметровой кухоньке, загроможденной старым буфетом и непомерно большим столом.

В газовой колонке слегка покачивался бледный язык голубого пламени, в батарее шелестела горячая вода.

Было жарко, но хозяин сказал, что форточку открывать нельзя – жена недавно перенесла воспаление легких, потому он и забрал ее ид больницы, дома ей все-таки лучше.

– Так Яну нашли или нет? – спросил он, предварительно прикрыв дверь в коридор.

Лариса вкратце рассказала о сегодняшних раскопках, о своих догадках, о кольце, найденном в гараже. Мужчина нахмурился:

– А где кольцо?

– Муж отобрал его.

– Так, понятно. – Мужчина вздохнул. – Яна и правда носила кольцо – с виду обручальное. Купила его сама. Денис, заметьте, не дарил его ей. Они жили вместе два с половиной года. Она чувствовала себя замужней женщиной. А пальчики у нее были – как у куклы. Аккуратненькие, беленькие, тонкие. И сама она была очень миниатюрная. Вы ее видели когда-нибудь? Знали ее, вы же сказали?

Лариса призналась, что соврала – даже фотографий Яны никогда не видела. Хозяин сходил в комнату и скоро вернулся с разбухшим от снимков семейным альбомом. Положил его на кухонный стол и раскрыл в середине:

– Вот. Это она снималась в последний год…

А это – в конце июня, последняя ее фотография.

Ей здесь двадцать лет только что исполнилось, день рождения был двадцать шестого числа… Мы ее в последний раз видели пятого июля, но она нам еще несколько раз после этого звонила. Ведь она жила не с нами, а с Денисом вашим… Уж вы простите, что я так говорю.

Он перелистнул несколько страниц и показал следы от содранных снимков:

– Тут она была с Денисом, даже отдельные его фотографии у нас были. Когда мать поняла, что Яна исчезла, пошла к нему выяснять, где дочка…

А Денис сказал, что дочка уехала с любовником.

Сказал матери – пусть заявляет в милицию, если хочет. И выгнал… Она пришла домой, сразу открыла альбом и молча все его снимки повыдирала. Даже не дала мне Янку отрезать. А ведь мы его считали почти законным зятем, поймите вы это!

Привыкли мы к нему!

До сих пор он держался, но тут у него перехватило горло. Лариса молча рассматривала снимки.

Яна оказалась маленькой, пухленькой блондинкой, похожей на белую кошечку, с наивными, прозрачными, круглыми глазами и совсем кошачьей улыбкой – длинной и извилистой. Так улыбаются домашние ласковые кошки, когда долго гладишь их под подбородком. Ноги и руки у девушки были очень маленькими – казались почти игрушечными.

– Наверное, росту нее где-то метр шестьдесят? – спросил Иван, который тоже внимательно просматривал снимки.

Отец Яны даже с какой-то обидой возразил, что рост у дочки был всего метр пятьдесят четыре сантиметра.

– Она перестала расти лет в двенадцать, а до этого так быстро прибавляла! Что ни год – то восемь – десять сантиметров! Еще в шестом классе на физкультуре стояла вторая по росту. А уже в девятом – предпоследняя.

Отец рассказал также, что Яна прекрасно танцевала, интересовалась музыкой, у нее было бессчетное количество поклонников – она очень нравилась мальчикам. Но вот замуж не торопилась – все перебирала женихов. Ей было семнадцать с половиной лет, когда она познакомилась с Денисом.

– Мать порвала тот снимок, а там хорошо было видно, чем он Янку взял, – сердито сказал мужчина. – Уж так разодет, что, конечно… Все на улице оборачивались. Я как узнал, что он фарцует, сразу был против. Мне хотелось, чтобы Янка нашла себе хорошего рабочего парня, чтобы он ее ценил, уважал, заботился. А тут все наоборот было. Этот – как принц персидский, все ему подай, на подносе принеси да еще кланяйся… Но она никогда не жаловалась. Мать ее всегда спрашивала: «Он же, наверное, помыкает тобой?» А Янка говорила: «Нет, что я скажу, то он и делает…» Конечно, одеваться она сразу стала, одежда новая, как с картинки, и с обувью проблемы исчезли. Кстати, те босоножки белые он тоже ей купил. Да все он покупал, мы на ее наряды больше ни копейки не тратили. Тут надо ему отдать справедливость – не жадный был и все мог достать.

И матери нашей тоже обувь доставал – какую хотите! Хоть финскую, хоть чешскую. У нее ведь тоже нога маленькая, Янка в нее уродилась. Это у меня лыжи – сорок пятый размер ношу. – Мужчина вздохнул и развел руками:

– Да, вроде бы все неплохо шло… Мы к нему привыкли и смирились. Думали ведь, что им недолго до ЗАГСа осталось.

– А почему вы так думали? – Лариса удивленно взглянула на него. – Ведь в жизни как-то наоборот – если люди несколько лет без ЗАГСа вместе живут, им потом расписываться неохота.

– Почему мы так считали? – протянул отец. – Да потому, что Янка-то наша, кажется.., забеременела.

– Что вы! – воскликнула Лариса. – Вы точно знаете?

– В том-то и беда, что я поздно узнал. Она матери только сказала, а та – уже год спустя после того, как Янка пропала, – мне… Сначала они от меня решили скрывать, потому что я и так Дениса терпеть не мог. Боялись, что я пойду и скандал устрою, чтобы он женился скорее… Да разве я пошел бы к нему унижаться? Я так считал: раз Янка сама его выбрала – пусть и живет, пусть и мучается, если ей так нравится жить. Конечно, сейчас я жалею, что так себя поставил. Янка в последний год совсем перестала мне доверять. Только с матерью шепталась.

– Скажите, – неожиданно вмешался Иван. – Если вам показать кольцо – вы сможете его узнать?

Мужчина призадумался и наконец сказал, но неуверенно, что сможет. Он пояснил, что кольцо было гладкое, без украшений, без надписей. Даже пробы он не помнит.

– Но по размеру я его узнаю. Сами видели на фотографиях – какие у нее были пальчики!

Теперь мужчина обращался в основном к Ивану.

Лариса чувствовала, что ей он не доверяет.

– Конечно, я понимаю, что мне Яну никогда не увидеть. Но я знать хочу, что с ней случилось, где она лежит? Похоронить хотя бы по-человечески… – Он говорил еле слышно, чтобы не услышала жена в другой комнате. – Если бы доказать, что Денис к этому причастен… Я бы ничего не пожалел!

Он произнес его имя с такой ненавистью, что Лариса замерла, глядя на него. «И тем не менее они так и не смогли найти дочь! И Денис на свободе, и плевать он хотел на них и на их ненависть! Но может, мне больше повезет. Все-таки босоножку они опознали».

– Скажите, а когда вы забеспокоились и вообще узнали, что Яна пропала? – спросила она.

Видно, этому человеку часто приходилось рассказывать об исчезновении дочери. Он говорил заученно, и в его голосе уже не слышалось следов горечи.

Он на удивление хорошо владел собой, вспоминая о дочери. Казалось, что это несчастье, разрушившее психику его жены, почти не затронуло его самого, будто жена расплатилась за двоих.

– Ну, я же говорил – пятого июля она была у нас в последний раз. Мы точно помним число, потому что у Янки были наши квартирные книжки. Она брала их с собой, чтобы за свет заплатить, и как раз принесла обратно. Там стоит это число – пятое.

А потом, где-то через день, позвонила, сказала, не может найти свой купальник – может, у нас? Мы поискали, перезвонили и сказали, что не нашли. Она позвонила еще раз, на другой день… – Мужчина нахмурился, припоминая. – Опять спросила про купальник – так и не могла его найти. Сказала, что придется новый купить, и сразу повеселела. Она, знаете, вообще была тряпичница. Тут они с Денисом сошлись – душа в душу жили… А до встречи с ним Янка все-таки поскромнее в запросах была.

– Зачем ей понадобился купальник? Она не говорила? Значит, она собиралась куда-то ехать, так получается? Не на балконе же загорать!

– Вот в том-то и беда, что с ней мать говорила, а не я! Я бы узнал, зачем ей эта тряпка понадобилась! – махнул рукой тот. – Но ведь Янка, когда ей что надо от матери было, как раскричится, как поднимет бучу! Найдите ее купальник, и все тут! Какие уж тут разговоры… Своенравная она была, конечно…

Отрицать не буду. И все-таки добрая девочка, хоть жена ее избаловала.

– А ваша жена точно не знает, куда собиралась Яна?

Лариса очень оживилась, услышав про купальник. Ведь сам Денис утверждает, что Яна уехала.

Может, она и вправду собиралась уехать? Куда-нибудь на юг? На море?

– Жена не слышала ни про какое море, – снова помрачнел мужчина. – И вообще, знаете… Мы про этот купальник столько раз в милиции говорили. А результата никакого. Ну, искали ее на курортах, всесоюзный розыск объявляли… Толку-то? Не нашли ее.

– А сам Денис какой день называет? День, когда она исчезла?

– Говорит, что это было двенадцатое число. Будто бы он вернулся домой вечером, а Янки нет, и вещей ее тоже.

– Все вещи пропали?

– Все. Подчистую. Причем зимние тоже, у него же обыск делали, ничего не нашли.

– Это странно… – задумалась Лариса. – Ведь если человек едет на курорт, он не берет с собой зимнее пальто. А если женщина просто решила уйти от сожителя – зачем ей так срочно нужен купальник? Она же два дня его искала, а потом решила купить новый…

– А вы-то пробовали с мужем поговорить? Откровенно? – вдруг спросил ее отец Яны. – Может, вам он правду скажет? Ну, пусть только вам, а вы – только мне! И даже в милицию не сообщим! Я обещаю, что никто не узнает! Он же человек. Должен понять, что мне хотя бы ее могила нужна! Ну что же это – даже горсти праха не осталось! Единственная ведь дочка! Красавица…

И тут у него сдали нервы. Рот задергался, нижняя губа отвисла, лицо исказилось. Он плакал – горькими, мелкими старческими слезами. Иван махнул Ларисе, показывая, чтобы та вышла. Женщина встала и тихо прикрыла за собой дверь. Постояла в коридоре, украдкой заглянула в комнату. Тамара Константиновна лежала все в том же положении, в каком ее оставил муж, – на спине, укрытая до подбородка, с закрытыми глазами. Спала она или нет – трудно было понять. Лариса с минуту смотрела на нее, потом отперла входную дверь и вышла на лестничную клетку.

Она едва успела докурить сигарету, когда вышел Иван. Судя по тому, что дверь за ним никто не запирал, хозяин квартиры все еще не успокоился и был не в состоянии проводить гостя.

– Пошли. – Иван первым начал спускаться по лестнице. Лариса за ним.

В машине он рассказал, чем закончился разговор.

Ему удалось выпросить у старика (а заплакав, этот пожилой, но все еще крепкий мужчина разом превратился в дряхлого старика) фотографию Яны. Ту самую, последнюю, со дня ее рождения.

– Обрати внимание, что у нее на ногах. – Он включил в машине свет и протянул Ларисе снимок. – Те самые босоножки, если не ошибаюсь. Ее отец утверждает, что это те самые.

Лариса вгляделась в девушку на фотографии. Та была снята в полный рост, на балконе, на фоне темной кафельной плитки. Качество снимка было плохое, его явно делал любитель. Но тем не менее Ларисе показалось, что она видит что-то знакомое.

Она вгляделась пристальнее, прикусила губу и прошептала:

– Наша квартира… Первая, которую мы продали. Она жила гам с Денисом еще до меня. Да, и плитка положена не прямо, а уголком, я еще удивилась, когда впервые увидела. Дом был кооперативный, и при отделке квартиры Денис доплатил мастеру, чтобы тот положил плитку покрасивее.

– Ну, подумаешь – ваша квартира, – небрежно, но довольно ревниво фыркнул Иван. – Что ж ты удивляешься? Не знаешь, где жила Яна? И с кем?

– Знаю, но все равно, странно видеть ее улыбающуюся на этом балконе… Если бы ее отец не сказал, я бы не подумала, что она беременна. Ничего не заметно. А может…

Лариса не договорила. Даже сама эта мысль показалась ей нелепой, чудовищной. Денис, который так мечтал о наследнике! Денис, который до сих пор надеялся, что Лариса каким-то чудом, наперекор анализам и словам врачей, родит! И это г Денис мог убить женщину, которая ждала от него ребенка? Да, Лариса много слышала про такие случаи – мужчины пугались ответственности, узнавая, что подруга беременна, пытались выгнать женщину, если не удавалось – пускали в ход руки, случалось, убивали…

Да, появлялся какой-то мотив… Но принять такой мотив у нее не хватало решимости. Как бы дурно она ни думала о муже, Лариса все равно понимала – Денис так поступить не мог.

– Наверное, он просто не знал об этом, – сказала она вслух, вовсе не заботясь о том, что Иван ее мыслей не слышал. Вместо ответа, тот потянул к себе снимок.

– Ты заберешь его? – удивилась женщина.

– А что ты предлагаешь? Оставить его тебе, чтобы Денис отобрал его, как то кольцо?

– Боже… – Лариса разжала пальцы, и фотография упала на пол. – Ты, значит, ни минуты не сомневаешься, что я буду ночевать там? У тебя даже вопроса не возникло?

– А где ты будешь ночевать? – оторопело спросил он. Иван так растерялся, что даже не поднял снимок. – Ну, где? Ко мне пойдешь? Так там соседи… Я всякий раз их вижу, когда домой иду. Они дверь открывают и начинают меня расспрашивать – как себя чувствую. Они как тебя увидят, сразу милицию вызовут!

– Но у меня, между прочим, живы родители. И я могу поехать к ним.

До того как Лариса произнесла эти слова, она вовсе не думала ехать к родителям. Но сейчас ей казалось, что это решение она приняла давно, еще вчера, увидев над своей кроватью пейзаж. Она с улыбкой рассказала Ивану об этом эпизоде и особенно подчеркнула, что па картине отсутствовал колодец:

– Вот, я думаю, обрадовался Денис! Даже тут ему удалось вывернуться, причем за чужой счет! Бедная девушка!

– Это ты о ком? – переспросил Иван.

– Об этой художнице. Я думаю, много неприятных минут она пережила, когда обнаружила, что картину не восстановишь. И знаешь, мне показалось, что она просто переписала ее заново. Вроде то же самое – но все-таки как-то не то. Не совсем то. Все стало таким ярким, новеньким – глядеть приятно.

– Гляди-ка, ты начала разбираться в живописи! – резко бросил Иван. – Ладно, поехали. Подбрось меня до метро, дальше я сам доберусь.

Лариса не спрашивала, что его так обидело – шутливый тон, каким она говорила об уничтоженной картине, или похвала художнице, которая так «ярко» переписала его любимый пейзаж. Высаживая Ивана у метро, Лариса спросила, можно ли ей все-таки оставить себе фотографию. Ведь этим делом занимается она, а не он. Иван пожал плечами:

– Как знаешь. Только, если ты ее потеряешь, не жалуйся.

И хлопнул дверцей, даже не сказав ей до свидания.