Глава 8 ГИБДД. Колтунов
Вечером, остановив затонированный «БМВ» седьмой модели, Колтунов, как всегда, попросил документы, сквозь приспущенное стекло рассмотрел, что салон до отказа забит пассажирами, ощутил внутри напряженную тишину и почувствовал биоволны отчетливой угрозы. Никого из коллег рядом не было: Сидорчук поднялся на пост, а Вепрев пошел в дощатый туалет на заднем дворе.
Заглянув в документы, он ощутил, как по спине прошел холодок: техпаспорт был выдан на «мерседес SL» с тем же государственным номером, который сейчас стоял на проверяемой машине. Все стало ясно: в машине опасные и дерзкие преступники! Жизнь инспектора повисла на волоске. Проще всего сейчас было сунуть документы обратно в черную щель и произнести традиционную фразу: «Счастливого пути!»
И, возможно, удастся уцелеть. Хотя тоже не факт. Но Вепрев или Сидорчук наверняка так бы и поступили. Да и многие другие на их месте — тоже. Зачем подставлять свою голову? Во имя каких-таких возвышенных идеалов?
Колтунов быстро отступил и, став за задней стойкой, вскинул автомат:
— Всем выйти из машины! Руки вверх!
Взревев форсированным мотором, «БМВ» сорвался с места и помчался на мост. Сержант выстрелил вверх: раз, второй, третий! Громкий треск разорвал тишину вечерней степи. Но габаритные огни нарушителей удалялись.
Тогда он прыгнул в стоящую наготове патрульную машину, завел двигатель и помчался следом. Как ни странно, хотя мощность служебного автомобиля раз в пять уступала машине преступников, расстояние между ними стало сокращаться. Преследователь и преследуемые преодолели мост и вылетели на Южную трассу. Здесь «БМВ» быстро набрал скорость и скрылся из глаз.
Колтунов связался с постом, доложил обстановку.
— Сейчас, передам на развилку, пусть встретят! — напряженным тоном сказал Смирнов. — Ты цел?
— Да цел, они не стреляли…
— Повезло тебе, — буркнул командир.
Когда сержант вернулся, коллеги обступили его и рассматривали, как инопланетянина.
— Как же ты один на рожон попер? — расспрашивал Смирнов. — Ты же, считай, второй раз родился! Зачем так рисковать? Мы бы передали и на развилке их встретили!
Но никто никого не встретил: «БМВ» с неизвестными растворился в Южной ночи. Возможно, он ушел по проселочным дорогам, а возможно, пост на развилке не захотел подставляться под огонь.
* * *
Этот день у Сидорчука не задался с самого утра. Поток автомобилей, как всегда, катил в обе стороны и проходил сквозь сито проверок, но золотые крупинки на сетке почти не оставались. Приближался обед, но он на него еще не заработал. Конечно, деньги в планшетке имелись, но немного. Ровно столько, сколько надо отдать командиру поста. А если выбирать — без чего можно обойтись, то откат руководству оттесняет интересы желудка. Тот побурчит и перетерпит, а начальство терпеть не станет: переведут на западный выезд, где не идут фуры и грузовики, или просто поставят на дорогу, где проверки запрещены и зашибать бабло — значит, сознательно и дерзко рисковать. Там, если попадешься, никто тебя поддерживать не станет — сгоришь синим пламенем.
— Слышь, Кабан, как у тебя? — спросил он у напарника. — Насшибал уже?
Тот мрачно покачал головой.
— У Американца, пожалуй, все в порядке. Гля, как старается…
— А что ты вообще о нем думаешь?
Кабан сплюнул.
— Пусть лошадь думает, у нее голова большая!
— Да нет, так он нормальный, — вроде сам себе объяснил Сидорчук. — Не крысит: сколько раз мы его проверяли, он все до копейки отдает… И смелый, в кусты не прячется, помнишь, как за этими, на «бэхе», попер…
— Ну, и дурак, — Кабан опять сплюнул. — Не нравится он мне. Слишком умный. И смотрит свысока…
— Это у тебя комплекс неполноценности, — усмехнулся Сидорчук.
— Ты тоже слишком умный. Подумаешь, автодорожный техникум закончил!
— Точно, комплекс! — Сидорчук засмеялся. Но тут же погрустнел.
— А у меня жена затеялась ремонт делать, посчитали — в пятьдесят тысяч уложимся… Начались, а там потянулось одно за другим: и трубы проржавели, и унитаз менять надо, и краны… А где бабло брать?
— Чего, не знаешь — где? — осклабился Кабан.
— Видишь же, какой сегодня день…
Освободившись, Колтунов подошел к коллегам.
— Что такие скучные?
— Бабло не идет, — пояснил Кабан и зевнул. — Гля, Американец, вон какое-то чмо прет с включенной аварийкой. Работай!
Колтунов выставил вооруженную полосатым жезлом руку и шагнул на асфальт. В убоговатой красной «калине» за рулем сидела девушка лет двадцати пяти, с короткой стрижкой и в узких, чуть затемненных очках. Подчиняясь указующему жесту, она аккуратно съехала с асфальта на обочину, притормозила и вопросительно уставилась на сержанта поверх матовых стекол. У нее были красивые серые глаза.
— Что случилось? Помощь требуется? — спросил Колтунов.
— Ничего не случилось. А почему вы меня остановили?
— Потому, что у вас аварийный сигнал включен, — устало вздохнул он.
— Какой аварийный сигнал? — она встревоженно осмотрела панель, ткнула куда-то пальцем с наманикюренным ногтем. — И что теперь делать?
— Отодвиньте назад сиденье, — сказал Сергей и, стараясь не коснуться девушки, полез в салон, дотянулся до аварийной кнопки, нажал… И тут же ощутил легкий запах алкоголя.
— Все в порядке? — спросила девушка.
— Как сказать! — он покачал головой. — Вы употребляли спиртное?
— Ой! — щеки девушки зарделись. — Нет, ни капельки!
— Что ж, может, мне показалось… Придется проехать на освидетельствование!
— Ой, ну зачем, мне до дома километра четыре осталось…
— Что за шум, а драки нет? — раздался за спиной голос Вепрева.
— Да вот, от водителя пахнет спиртным, а она утверждает, что не употребляла, — объяснил Колтунов.
Вепрев просиял.
— Это мы сейчас разберемся! Гражданочка, попрошу выйти из машины и предъявить документы!
Девушка выполнила команду, и Кабан принялся изучать техпаспорт, одновременно ощупывая взглядом ладную девичью фигуру.
— Ой, товарищ милиционер, вы меня отпустите? — нарушительница улыбалась и стреляла сильно подведенными глазками.
Вепрев сунул водительское удостоверение в карман и приблизил свою кабанью харю к миловидному личику девушки.
— Дыхните! — строго приказал он. — Еще раз… Еще…
Сидорчук рассказывал, что Кабан обожает останавливать одиноких женщин и напористо «разводить» их на деньги или на быстрый секс в ближайшей лесополосе, но Сергей почему-то не очень ему верил. А сейчас, по уверенным повадкам Кабана, понял: лейтенант не врал. Неужели это чудовище оттрахает только что встреченную незнакомую девушку?
— Запах спиртного присутствует! — нарочито перешел на казенные обороты Вепрев. — Придется проехать на медицинское освидетельствование! Лишение водительского удостоверения могу гарантировать!
— Ой, товарищ милиционер, ну давайте без этого обойдемся! — она полезла в сумочку, вынула две пятисотрублевые купюры и протянула Кабану.
— Что?! — артистично заорал тот. — Вы сотруднику милиции, инспектору дорожно-патрульной службы предлагаете взятку?! Это уже до пяти лет колонии!
Девушка зарыдала.
— Ну почему мне так не везет? У подруги день рождения, вот и уговорила выпить бокал шампанского… Мне тут и ехать всего-ничего… А теперь и колония, и лишение прав!
Было похоже, что перспектива потерять права пугала ее больше, чем лишение свободы. Или эта угроза просто представлялась более реальной.
— Ладно, ладно! — смилостивился неожиданно Вепрев. — Сейчас поедем на упрощенное освидетельствование, я за вас похлопочу, и все будет нормально!
— Ой, правда? — она сняла очки, вытерла платочком размазанные глаза и снова заулыбалась. — Мир не без добрых людей!
Кабан суетливо усадил девушку в разгонный «жигуленок» и повез в сторону лесополосы.
Минут через сорок он вернулся — оживленный и довольный.
— Больше не нарушайте, гражданка Синицына! — строго сказал он взлохмаченной нарушительнице. — Вот, держите ваши документы!
Девица мялась, поблескивая своими узенькими очечками, и, похоже, была растеряна, не зная: закончилось ли для нее сегодняшнее нарушение или придется пройти еще какой-нибудь дополнительный инструктаж по правилам дорожного движения. Но Вепрев, уже потерявший интерес к гражданке Синицыной, был деловит и конкретен.
— Проезжайте! Не задерживайтесь на посту. И впредь будьте осторожны! — уже раздраженно бросил он классическую профилактическую фразу.
Вскоре «калина» скрылась из глаз.
— Ух, и стерва! — потянулся довольный Вепрев.
— Я думал, ты Боров, а ты Хряк, — сказал наблюдавший финальную сцену Сидорчук.
— А в чем разница? — не обиделся тот.
— Боров без яиц, его только на сало, а Хряк с яйцами — и на хрюшку сгодится…
— Гы-ы-ы! — заблестел заплывшими глазками Вепрев. Потом вынул из кармана мятую пятисотку и, красуясь своей честностью, протянул Сергею:
— Возьми свою долю, ты ведь эту кралю тормознул…
— Ты что, и деньги еще с них берешь? — оторопел Колтунов.
— А то как же?! — загыгыкал по обыкновению Кабан. — Согласно требованиям федеральных законов и ведомственных инструкций… Любовь — одно, а административная ответственность — совсем другое!
Сергею захотелось дать ему в рожу, и он поспешно отошел от греха подальше.
Сзади раздался резкий скрип заблокированных колес. Сергей быстро обернулся. Темно-синий «мерседес» остановился как вкопанный, оставив за собой черные полосы экстренного торможения.
«Совсем оборзели! — повторил про себя Сергей привычное высказывание коллег об участниках дорожного движения. — Сейчас я его запрессую!»
Но прессовать никого не пришлось. Водитель сам выскочил наружу и, не очень твердо держась на ногах, бросился к гаишникам.
— Иван! Давай быстро сюда!
Вепрев развернулся и расплылся в улыбке.
— О, какие люди, и без охраны!
— Быстро, Ванечка, быстро! — мордатый молодой парень с наглой физиономией обнял сержанта за плечи и повел в сторону, что-то озабоченно нашептывая на ухо. В его облике было что-то знакомое.
Кабан рассмеялся.
— Ладно, сделаем! Только я не хочу, придется ребят просить. Готовь бабло!
— Да, нет вопросов! — обрадованно воскликнул мордатый.
— Слышь, Американец, хочешь штуку заработать? — спросил Кабан.
— А что надо сделать? — вопросом на вопрос отозвался Сергей.
— Нассать в бутылку, и все дела! — подмигнул Кабан.
— Зачем?!
— Да, у моего корефана в городе кровь и мочу взяли на анализ, а он немного анаши покурил… Надо заменить пробы.
— Как же ты заменишь?
— Фу, да что тут сложного? — скривился Кабан. — Договорюсь с айболитами! Просто, мне сейчас ссать не хочется…
— И мне тоже.
— Тогда ты пролетел мимо кассы…
Сержант сразу потерял к нему интерес.
— Николай! Николай, иди сюда!
Он подошел к Сидорчуку, о чем-то переговорил, хлопнул по плечу, и они оба направились на пост.
— Как дела, командир? — развязно спросил водитель. Он заметно пошатывался. — Освоился уже?
Парень подмигнул, наглая физиономия искривилась улыбкой. И Колтунов вспомнил: этот тип испытывал его, дав пять тысяч сверх тарифа.
— Как ты за руль садишься? — спросил он. — Ты же еле на ногах стоишь!
— За рулем-то я сижу, а не стою! И потом — кого бояться, когда у меня сам Кабан в друзьях ходит!
— Поехали! — по лестнице быстро сбежал Вепрев, держа в руке газетный сверток, в котором угадывались очертания бутылки.
Мордатый сел за руль, Кабан пристроился рядом. «Мерседес» резко рванул с места, развернулся через двойную осевую и помчался в сторону города. Колтунов зло сплюнул в придорожную траву.
На трассу спустился довольный Сидорчук.
— Вот и пошло бабло! — с усмешкой он показал тысячную купюру. — Если б за каждый «отлив» столько платили, я бы уже богачом был! Жизнь налаживается!
— Рад за тебя, — сухо сказал Колтунов.
— Не-е, Американец, вижу, ты завидуешь! — добродушно хохотал коллега и шутливо грозил пальцем.
Но его хорошее настроение вскоре было испорчено. К посту неуверенно подкатил черный «ленд крузер» с забрызганными грязью «дьявольскими» номерами — «А 666 АА». Сидорчук сделал «стойку», как охотничий пес, почуявший дичь, и замахал своим полосатым жезлом. Джип сбросил скорость, но, поравнявшись с лейтенантом, вдруг вильнул вправо и сбил того с ног. Инспектор, как тряпичная кукла, покатился по пыльной обочине.
— Ах ты, гнида! — Колтунов сорвал с плеча автомат, передернул затвор. — Стоять, стреляю! Ты сотрудника милиции убил!
Но «ленд крузер» уже остановился, черное стекло поползло вниз, открывая пьяно улыбающуюся физиономию.
— Не бойся, я пошутил! — сказал он. — Зови начальника! Живой твой кореш!
Действительно, Сидорчук с трудом поднялся и опасливо ощупывал руки и ноги.
— Выходи из машины! — скомандовал Колтунов. — Руки на капот!
— Зови Смирнова, я сказал! — требовательно рявкнул пьяный.
Американец распахнул дверь, схватил водителя за шиворот и рывком выдернул наружу. Тот с трудом удержался на ногах.
— На капот руки! — подталкивая задержанного стволом автомата, Колтунов поставил его в нужную позу, быстро ощупал. Оружия не было.
— Да ты чего, не вкурил, с кем связался? — по-блатному растягивая слова, проговорил водитель. — Так хоть на номер глянь: три «А»! Знаешь, чей это?
Серия «ААА» была закреплена за администрацией края и считалась неприкасаемой. Но Колтунов посчитал, что в случае наезда на сотрудника милиции это правило не действует.
— Стоять и не шевелиться! — приказал сержант, контролируя каждое движение задержанного, заглянул в салон и первым делом вынул ключи из замка зажигания.
В ногах под пассажирским местом стоял толстый коричневый «дипломат», а между сиденьями лежало короткое ружье с подствольным магазином. Водитель явно держал оружие под рукой, чтобы им можно было в любой момент воспользоваться.
— Разрешение на ружье есть? — спросил Колтунов, дергая цевье. Затвор клацнул, на сиденье выпал патрон с «жаканом».
— Да пошел ты! — водитель презрительно скривился.
Захлопнув дверцу, сержант ударил его под колено, а когда тот упал, замахнулся прикладом автомата.
— Слышь, Американец, не надо, — неожиданно заступился за своего обидчика Сидорчук. Он, прихрамывая, подошел, вгляделся в лицо задержанного, тяжело вздохнул. — Пусть с ним командир разбирается…
— Что тут такое? Что происходит? — по лестнице колобком скатился Смирнов.
И, подойдя поближе, внезапно заорал во весь голос:
— Что происходит, я спрашиваю?!
— Да вот, пьяный нарочно на Николая наехал, — начал объяснять Колтунов. — В машине ружье и подозрительный «дипломат»…
— Трогал?! — рявкнул Смирнов. Лицо его покрылось красными пятнами.
— Что «трогал»?
— «Дипломат» трогал?
— Да нет, не успел…
— Николай, у тебя претензии есть? — капитан повернулся к Сидорчуку.
Тот без особого успеха отряхивал пыль с мундира.
— Нет претензий, — к удивлению Колтунова, ответил он. — Кости целы, пусть только за форму заплатит…
— Заплачу, не боись, — многозначительно процедил задержанный. — И тебе заплачу, и этому борзому… Мало не покажется…
— Не болтай, — недовольно сказал ему Смирнов. — Неужели нельзя было трезвым приехать?
Он вынул из «ленд крузера» «дипломат», похлопал Колтунова по плечу.
— У него есть разрешение на ружье. Мы этого человека хорошо знаем… Где ключи от машины?
— Вот они, — ничего не понимая, сержант протянул ключи. — Но ему ехать нельзя, он же лыка не вяжет!
— Мы его и не пустим за руль, пока не отоспится, — строго сказал капитан. И распорядился: — Николай, посади гражданина в кабину, пусть поспит часок. А ты покарауль, чтобы все было в порядке…
И, повернувшись, быстро побежал вверх по лестнице. Увесистый чемоданчик в руке придавал ему вид опаздывающего на поезд пассажира.
Сидорчук, кряхтя, погрузил водилу в салон. Того совсем развезло, и он, повалившись на руль, захрапел.
— Что происходит, Николай?! — раздраженно спросил Колтунов. — Этот ублюдок тебя чуть не переехал, а ты его спокойный сон охранять будешь?
Тот развел руками.
— Знаешь, кто это?
— Кто? Уж не мэр города точно!
— Мэр… — лейтенант пренебрежительно махнул рукой. — Это сам Ларионов, Удав.
— И что?
— Да то. Поживешь в Тиходонске подольше, не будешь задавать дурацких вопросов. Он бизнесмен и президент «Спортклуба», этот, как его… спонсор и меценат… Он с мэром в «Париже» обедает. И с нашими начальниками терки трет… Зря ты его ударил… Может, не запомнит по-пьянке…
— Да я плевать на него хотел! — заорал Колтунов.
— Да, легко сказать… Он однажды притормозил прямо посередине дороги и заснул. Мы его хотели отодвинуть, чтобы съехать на обочину, а он матом ругается, грозится… Доложили начальству. А нам приказали его охранять и проводить машины мимо, чтобы наезда не произошло.
— Не может быть!
— Может. Он два часа спал, пока чуть не протрезвел, а мы транспортный поток притормаживали и пускали в объезд: одну машину справа, вторую слева…
— Охренеть! — возмутился Колтунов. — Но я пьяного быка охранять не буду! Я сейчас рапорт напишу! Он же тебя чуть не задавил! А ружье «жаканами» заряжено! Зачем он его с собой возит? И вообще…
— Не лезь на рожон, обожжешься…
Но сержант, прыгая через несколько ступеней, уже бежал к посту.
Смирнов в своем кабинетике говорил с кем-то по стационарному телефону. Увидев подчиненного, он свернул разговор и положил трубку.
— Что случилось-то? Чего ты такой встрепанный? Будто за тобой черти гнались?
Капитан достал разовый пакетик с заваркой, бросил в свою огромную кружку.
— Надо этого типа задержать и передать в дознание! — выпалил Колтунов. — Он Николая хотел задавить, мне грозил, и ружье у него с «жаканами»… Он что, на медведей собрался охотиться?! Завтра в нас же стрелять начнет!
Смирнов снисходительно улыбнулся.
— Не начнет. Он же серьезный человек, в городе его уважают. Он знаешь, в какие кабинеты заходит? Ну, выпил, есть у него такая слабость. Тогда дурным становится. А так он вежливый, культурный, обходительный. Протрезвеет, он и Коле хорошо заплатит, и тебе подкинет за беспокойство… Так что, успокойся…
Коричневый «дипломат» стоял в углу, возле сейфа. Судя по откинутым замкам, он был пуст.
— Ну ладно, хрен с ним, раз так! — буркнул сержант.
— Вот и умница! На, налей-ка мне кипятка, — Смирнов протянул кружку.
Колтунов вышел в соседнюю комнату, потрогал чайник.
— Нагреть? Вода уже остыла…
— Нагрей немного…
Сержант включил чайник, вытащил из кармана коробочку с пилюлями, достал затерявшуюся между них маленькую полупрозрачную таблетку, бросил в чашку. Когда чайник загудел, налил кипятку и отнес начальнику.
— Чего-то желудок у меня расстроился, товарищ капитан, — пожаловался он. — Все время в сортир бегаю…
— Это от сала, которым Николай угощал. Я тоже ел, но пока ничего…
— Может, мне домой поехать, отлежаться?
— Не получится, — покачал головой командир, прихлебывая чай. — Вепрев укатил, Сидорчук охромел, кто останется службу нести? Угля активированного выпей, я держу на всякий случай…
— Хорошо, спасибо, — Колтунов взялся за живот. — Вот, опять схватило!
Он бросился к двери, выбежал на улицу и забежал за стоящую в отдалении стандартную будочку. Здесь, среди густого бурьяна, лежали несколько железобетонных плит. Сержант залез в отверстие одной из них, вынул сверток из рубероида, развернул и сунул в карман тяжелую черную коробочку.
Через десять минут он вернулся в помещение поста.
— Бланки протоколов нужны, товарищ капитан, — сказал он, массируя живот. — А где ваш уголь?
— Хорошо, что зашел, — Смирнов суетливо снял китель, повесил на спинку кресла, захлопнул дверь своего кабинета.
— Посиди здесь, у меня тоже живот прихватило! — на бегу бросил он, направляясь к белеющей в бурьяне будке.
Колтунов быстро запер входную дверь, пластиковой телефонной карточкой отжал язычок замка и проскользнул в кабинет Смирнова. На всякий случай заглянул в коричневый «дипломат». Он действительно был пуст. Быстро ощупал карманы капитанского кителя, нашел связку ключей. Через минуту, подобрав нужный, он сдвинул львиную морду, вставил затейливо вырезанную бородку в фигурную скважину, повернул несколько раз и, когда раздался щелчок, откатил тяжелую дверцу.
На полках лежали деньги. Много денег. Тугие пачки тысячных и пятитысячных купюр. Миллионов пять, а может, и десять.
Он вынул из кармана тяжелую коробочку. Вспомнил, что работать надо в перчатках, но перчаток не было. Выругавшись, открыл свинцовую крышку. В углублении лежал черный цилиндр, похожий на шприц. Колтунов поднес его к деньгам, отстранился как можно дальше, и несколько раз нажал кнопку в торце. Он знал, что уровень излучения практически безвреден, но все равно испытывал неприятные ощущения, которые всегда появляются у человека, работающего с радиоактивными изотопами. Лицо само собой опасливо сморщилось, будто он ловил змею, которую считали неядовитой.
Все!
Он с облегчением запер сейф, положил на место ключи, вернулся в общую комнату, достал припрятанную бутылку водки, сполоснул руки и, для конспирации, сделал несколько глотков. Потом отпер входную дверь и принялся дооформлять протоколы.
Смирнов появился минут через двадцать.
— Ну его к шутам, этого Николая с его салом! У меня тоже дрисня началась!
Капитан принюхался.
— Ты чего, пил, что ли? — удивился он.
— Это для лечения, водка с солью, — объяснил сержант. — Вам сделать?
Смирнов вздохнул.
— Ну, если для лечения, то давай!
— Я ей вдул так, что парик в форточку вылетел, знаешь, как в анекдоте…
Вепрев бубнил над ухом с утра до вечера, причем, в основном, о двух вещах: деньгах и женщинах. Первые, оказывается, были распределены в мире несправедливо, а вторые, все до единой, являлись отпетыми суками. Этот бесконечный нудеж был изматывающе однообразным и сводился к одной теме: идеальный Вепрев и неблагодарный окружающий мир.
— А потом эта тварь мне выкатывает предъяву…
Волновали его только грубые телесные ощущения и физиологические желания, поэтому чем больше он говорил, тем яснее становилось, что Кабан — это двуногое безмозглое существо, одетое в форму представителя государственной власти по очень большому и странному недоразумению. Впрочем, Колтунов понял это после первого же совместного дежурства.
— Я ему как дал по рогам, потом по яйцам, потом по ушам…
Колтунов, едва заметно покачавшись с пяток на носки и обратно, подышал низом живота, насыщая организм кислородом, абстрагировался от окружающего и попытался вылететь из бренного тела, будто уже достиг высшего уровня дзен-буддизма. «Вылететь», конечно, не получилось, но силой воображения он увидел с высоты птичьего полета и Южный пост, и торопливо спускающегося по лестнице с командной верхотуры капитана Смирнова, и Вепрева, нудящего над ухом, и себя с полосатым жезлом на запястье и автоматом на груди, стоящего у края дороги.
— Позвонили: авария на восьмом километре, — услышал он крик Смирнова и «вернулся» в свое тело. — Колтунов, Вепрев, Сидорчук — в машину! Я и Гришин — на хозяйстве!
С неожиданной для его комплекции ловкостью Вепрев прыгнул за руль желто-синего «форда», Сидорчук плюхнулся рядом с ним, а Колтунов, зажав автомат между колен, занял место на заднем сиденье.
Кабан включил сирену, проблесковые маячки, и «форд» стремительно понесся по осевой, распугивая другие машины. Встречные водители испуганно шарахались в сторону, а идущие впереди грузовики и легковушки прижимались к кювету.
— Давай, Кабан, гони, каждая минута на счету! — нервно торопил Сидорчук. — Кто-нибудь в батальон звякнет или в УВД, сразу завертится…
— А то я не понимаю! — сквозь стиснутые зубы процедил Вепрев. — Но мы все равно раньше успеем!
Колтунов удивился такому рвению коллег. Оказывается, в серьезной ситуации они способны выкладываться полностью, чтобы помочь попавшим в беду людям. Ему даже стало стыдно за то, что он плохо о них думал.
Через десять минут они прибыли на место. Черный «авенсис» на повороте вылетел с шоссе и врезался в дерево. Вдребезги разбитый передок, открывшийся, будто в крике о помощи, капот, вылетевшее лобовое стекло свидетельствовали о том, что удар был очень сильный.
Сработавшие подушки безопасности спасли пассажиров от мясорубки, но все трое были без сознания. За рулем находился атлетически сложенный парень лет двадцати пяти, в спортивном костюме от «Армани», рядом — худощавая девушка с золотистыми волосами, в красном открытом сарафане, а сзади — солидный седой мужчина в летнем костюме с галстуком. Все были придавлены раздутыми аэрбеками.
— Менеджеры какие-то, — определил Сидорчук, вложив в слово «менеджеры» ругательную интонацию командира поста. — Давай, Ваня, за работу, времени мало, сейчас понаедут…
Небольшим ножом с зазубренным клинком он распорол передние подушки и начал вытаскивать из-за руля водителя. Кабан возился с девушкой.
Колтунов включил рацию:
— «Гора», «Гора», я «Южный — четыре», авария на восьмом…
— Брось, Американец! Не надо! — закричал Сидорчук. — Отключайся!
— Я вызываю «скорую»…
— Заткнись! — прорычал Кабан. — Глуши кричалку!
Ничего не понимая, сержант прекратил вызов и принялся освобождать седого мужчину на заднем сиденье. Тот не подавал признаков жизни, но пульс удалось нащупать.
— Только все не бери! — прохрипел Вепрев, вытягивая девушку из салона. — Половину, может, чуть больше…
— Какую половину? — не понял сержант.
— Любую, — бросил Сидорчук. — Главное, не начисто… Они ведь не могли пустыми ехать. И следователям тоже надо оставить…
Не веря своим глазам, Колтунов увидел, что Сидорчук вынул часть купюр из кожаного бумажника, а потом вернул его в карман спортивного костюма.
— Ты что делаешь?!
Но тут внимание его переключилось на Вепрева: тот спрятался за машиной и делал девушке искусственное дыхание рот в рот. Или… Нет, не может быть!
Колтунов обежал разбитый «авенсис». Рыжеволосая лежала на спине, одна откинутая нога была босой, на второй надета туфелька на низком каблуке, из-под задранной юбки бесстыдно виднелась голая промежность. Вепрев, оторвавшись от ее рта, стоял на коленях и расстегивал ширинку…
— Ах ты, сука!! — с разбегу сержант ударил насильника ногой в бок, будто пробивал пенальти.
Ощутимо хрустнули ребра, тот с криком опрокинулся, на губах вскипела пена, рука дернулась к кобуре, привычно расстегнула застежку. Но достать оружие он не успел.
— Хрясь! — приклад автомата врезался в челюсть, Кабан залился кровью и потерял сознание.
— Ты что творишь, гад?! — услышал Колтунов крик за спиной и, резко обернувшись, увидел взбешенное лицо Сидорчука. Тот тоже скреб рукой по клапану кобуры.
— На-а-а-зад!!
Передернув затвор, сержант дал короткую очередь в синее безмятежное небо.
— Ложись, руки за голову! Убью!
Сидорчук упал, как подкошенный, и послушно сцепил руки на затылке.
Колтунов вновь включил рацию.
— «Гора», я «Южный — четыре», авария на восьмом километре, трое пострадавших, нужна «скорая» и следственно-оперативная группа! Уточняю — четверо пострадавших, нужна «скорая» и СОГ! Как поняли?
— Вас понял, «Южный — четыре»! — отозвался дежурный по батальону.
— «Южный — один», вызывает «Южный — четыре»! — продолжил сержант. — Срочно прибудьте на место аварии! Срочно!
— Я понял, «Южный — четыре», — отозвалась рация голосом капитана Смирнова. — Еду!
В голосе отчетливо слышалось непонимание и тревога.
Капитан Смирнов прибыл раньше «скорой помощи» и следственно-оперативной группы. Его скромный личный «опель-вектра» затормозил так резко, что развернулся поперек дороги и, высекая колесами гравий, вылетел на обочину. Готовый к самому худшему, командир поста резво выпрыгнул наружу, сжимая в руке автомат и мгновенно фиксируя обстановку. У него была обостренная интуиция и отменное предчувствие всевозможных ЧП, но сейчас он «не врубился» в ситуацию ни с первого взгляда, ни со второго.
— Что?! Кто?! — невразумительно выкрикнул он, подбегая к разбитой машине.
Ее пассажиры постепенно приходили в себя. Парень в спортивном костюме уже сидел, держась за голову и оглядываясь по сторонам. Девушка тоже ожила, одернула красный сарафан и недоуменно, будто что-то вспоминая, рассматривала валяющиеся рядом узенькие черные трусики. Седой мужчина и вовсе встал на ноги, хотя и держался за распахнутую дверцу. Можно считать, что с гражданскими лицами все в относительном порядке. Чего нельзя было сказать о дежурном наряде ГИБДД.
Лейтенант Сидорчук лежал ничком на мягкой пахоте, сцепив руки на затылке, а сержант Вепрев сидел, прислонившись спиной к «авенсису», и, тупо пялясь в пространство, схаркивал себе на грудь кровавую слюну и сопли. Сержант Колтунов стоял над ними, широко расставив ноги и держа обоих под стволом автомата, который, судя по поблескивающим на земле гильзам, недавно использовался по прямому назначению.
— Колтунов, отставить! — рявкнул капитан. Хотя он и не понял, что произошло, но мгновенно сориентировался, как выходить из ситуации.
— Автомат убрал, собрал гильзы, достал нашатырь из аптечки. Дай понюхать потерпевшим, они в шоке! — четко командовал Смирнов, думая, что такое состояние очевидцев им сейчас на руку.
— Сидорчук, забирай Кабана в машину, и валите на пост! Никому ничего не докладывать, сидеть тихо и ждать меня!
— Американец совсем оборзел…
Лейтенант с трудом поднялся, мрачно отряхивая похожие на сковородки ладони и сбивая землю с груди и живота. Он тоже был в шоке.
— Он нас, за малым, не завалил!
— В машину!! — перебил Смирнов, внимательно наблюдая, как Колтунов палкой ворошит выжженную траву, стараясь не поворачиваться к коллегам спиной и не выпуская их из поля зрения. Автомат он держал наготове.
Сидорчук нагнулся, потянул Кабана за локоть, с трудом помог подняться, и они, кривобоко притулившись друг к другу и заметно пошатываясь, направились к стоящему на обочине желто-синему «форду». Через минуту «форд» осторожно тронулся с места и, будто нащупывая дорогу, неуверенно покатил в сторону Южного поста. Капитан проводил его внимательным, цепким взглядом.
«Здорово он их разделал… Серьезный парень! Откуда же такой взялся на нашу голову?» — подумал начальник смены.
Надо сказать, что последний вопрос Смирнов задавал себе уже не один раз.
После нашатыря пострадавшие окончательно пришли в себя.
— Вы мою вторую туфлю не видели? — спрашивала девушка, ни к кому конкретно не обращаясь.
— Какая туфля, Ира, — хрипло отвечал седой мужчина. — Скажи спасибо, что живы остались. Сегодня пойдем в ресторан, отметим второе рождение…
— Зачем время терять? — возразил парень в спортивном костюме. — Быстро починимся и поедем дальше…
— Надо вторую туфлю найти. Я ведь не могу так ходить…
Опытный Смирнов понимал, что они находятся в горячке. Выплеснувшийся в кровь адреналин снял боль, взбодрил, заставил окружающий мир играть радужными красками. Через полчаса эффект пройдет, ушибы, трещины костей и переломы вылезут наружу, у каждого наверняка обнаружится сотрясение мозга…
— Все собрал? — спросил он у Колтунова.
— Кажется, одну или две не нашел, — сдержанно ответил тот, понимая, что главный разговор еще впереди.
— Хрен с ними, — махнул рукой капитан. — Раз ты не нашел, то и следак не найдет. Тем более он и искать не будет.
И, выдержав небольшую паузу, вроде бы равнодушно поинтересовался:
— А что случилось-то?
— Да то, что эти шакалы совсем обнаглели! — заорал сержант, и Смирнов успокаивающе взял его под локоть.
— Тише, тише, они вон прочухались и все слышат…
— Один деньги у пострадавшего ворует, а Кабан на девушку залез! — если Колтунов и понизил голос, то ненамного.
Капитан почувствовал, что подчиненного трясет, как в лихорадке.
— Ясно, — сказал Смирнов и осуждающе покрутил головой. — Разберемся на посту. А сейчас надо этих успокоить…
Они подошли к пострадавшим. Те кружком сидели у разбитой машины, возбуждение прошло, их начинал бить «отходняк».
— Как здоровье, товарищи? — участливо спросил Смирнов.
— Не очень, — ответил за всех седой мужчина. — Голова кружится…
Он лег на землю.
— Вы стрельбу слышали? — продолжал расспрашивать капитан.
— Нет, — покачал головой парень.
— И я не слышала, — сказала девушка. — Только меня кто-то раздел… Кто, если врачей еще не было?
Смирнов солидно откашлялся.
— Тут мародеры возились. Хорошо, наши вовремя подоспели…
— Какой ужас! Игорь, ты слышал?!
— Да не слышал я ничего, отстань! Тошнит меня, и голова раскалывается…
— А вон и «скорая» едет, — с облегчением сказал капитан Смирнов. — Потерпите, сейчас выпьете лекарств, сразу полегчает…
«Разбор полетов» был произведен немедленно. Южный пост на полчаса оголился, и транспортный поток, шелестя шинами, беспрепятственно проходил сквозь его недействующее сито.
Вся смена собралась в вознесенном над трассой, автомобилями и остальным миром, который являлся придатком к трассе и автомобилям, здании, из окон которого открывался красивый вид на живописные, поросшие сизой травой и желтыми цветами курганы, широкую, медленно текущую реку с баржами, сухогрузами, прогулочными теплоходами и буксирами, и на раскинувшиеся дальше лесополосы и степи Левобережья.
Но до красот пейзажа никому не было дела: во-первых, из-за его повседневной привычности, во-вторых, из-за огрубленной приземленности натур гаишников, а в-третьих, из-за чрезвычайных событий, которые произошли в коллективе смены.
Смена — единый организм, пальцы на руке, которые обязаны действовать заодно, тогда в нужный момент мгновенно сложится могучий кулак. А сегодня один палец восстал против других, да еще с оружием, да еще искалечил бедного Кабана, которому теперь целый месяц ходить с зашинированной челюстью, не разговаривать, не целоваться, не есть шашлык, только сосать суп через соломинку да регулярно посещать рентгенкабинет — контрольные снимки делать.
Капитан Смирнов с каменным лицом сфинкса восседает в кресле на колесиках за своим столом; младший лейтенант Гришин индифферентно приткнулся рядом на табурете; в углу, на неудобном стуле для посетителей, горбится и бросает испепеляющие взгляды обиженный морально лейтенант Сидорчук, а напротив, глядя в стертый пол, кособочится пострадавший физически сержант Вепрев с разбитыми губами и распухшим лицом. Причинителю вреда сержанту Колтунову сидячего места не нашлось — так и стоит у входа, словно подсудимый перед строгим трибуналом. Но ему на это плевать. И то, что он один против всей смены — ему тоже плевать. Даже то, что задание под угрозой — тоже плевать. В конце концов, он согласился в говне купаться, но чтобы говно есть — договора не было!
— Давай, Николай, рассказывай, как дело было! — приказал Смирнов.
— Да все нормально шло! — вскинулся Сидорчук. — Приехали на ДТП, работаем, а Американец стал орать, как припадочный, за автомат схватился, шмальнул в воздух, вон Ваньку разделал, как орех!
Вепрев, не поднимая глаз, кивнул и тут же поморщился от боли.
— А с чего это он так? — испытующе прищурился командир. — Сергей вроде парень нормальный. Чего орать стал, стрелять?
— Не знаю, — буркнул Сидорчук и отвернулся. — У него спросите!
— И спросим, — капитан повернулся к Колтунову. — Что такое там случилось, Серега?
Кровь ударила сержанту в лицо.
— Да то! Один пострадавшего грабит, а второй на бессознательную девушку залез! — закричал он, не в силах сдерживаться. — Я гаишник, а не шакал, не мародер и не насильник! А если вы шакалы, то я подам рапорт о переводе на другой пост! С животными мне не по пути!
Южный контрольный пост ГАИ видел и слышал всякое. Но сейчас в помещении наступила мертвая тишина. Один палец продолжал переть против остальных. И ясно, что выход один — его следует ампутировать.
— Ну, ты это, полегче, — Гришин скрипнул табуреткой.
— Вот видите, он нас животными считает! — обиженным тоном сказал Сидорчук.
— Насчет девушки правда? — спросил капитан таким тоном, что у Вепрева мороз прошел по коже и он еще ниже наклонил голову. Потому что вытащить у беспомощного пассажира половину наличности, которая будет разделена между всеми, — это одно, а оттрахать потерявшую сознание девушку — совсем другое. Тем более, что, кроме самого Кабана, никто ничего с этого гнусного акта не получал.
— Я спросил: правда?! — повысил голос Смирнов.
Кроме всего прочего, он понимал, что если сержант затеется с переводом, создастся скандальная ситуация, которая привлечет нежелательное внимание к Южному посту и его командиру.
Сидорчук бросил косой взгляд на Вепрева. Здесь, как и на воровском «разборе», врать было нельзя.
— Отвечай, Николай!
Лейтенант вздохнул и едва заметно кивнул.
— А ты, Иван?
— По гупости плистлоился, — с трудом промычал Вепрев. — Я пы не стал… Фосто фалагу пфофелил…
— Да, ты известный проверяльщик! — холодно произнес командир и оглядел присутствующих. — Если бы Колтунов рассказал все следователю или написал на тебя рапорт начальству, ты бы сейчас сидел в ИВС!
Настроение в посту изменилось. С Кабаном хоть и много водки выпито, но в милицейской профессии это роли не играет: тут пьют вместе, а трезвеют порознь. Милиционер — он герой коллективный только в радости, а гибнет всегда в одиночку. Отсюда нервозность ментовской души и постоянная хмурость взгляда… Сейчас колесо жизни провернулось, и Кабан из пострадавшего стал подсудимым.
— Мы, конечно, не ангелы, — сказал Смирнов и кашлянул. — Много в своей жизни неправильностей делаем. Но есть одни неправильности, их понять и простить можно. А есть другие, их не прощают… Я бы тебе, Иван, сам морду набил!
Вепрев покрылся красными пятнами.
— Скажи, Сергей, а стрелял ты зачем? — вдруг, будто вспомнив, спросил командир.
— Так они оба за оружие схватились…
— Ясно, — кивнул капитан и ненадолго задумался.
— Значит, так! — наконец, подвел итог он. — Вы пресекали нападение мародеров, они оказали сопротивление, избили Вепрева, и только очередь в воздух остановила преступников и обратила их в бегство. Напишите рапорта, укажите приметы нападавших. Чтобы не путаться, возьмите за основу ориентировки по «Налетчикам». Вепрев идет на больничный, а я докладываю ситуацию на усмотрение руководства. Пусть там решают. Вопросы есть?
Вопросов не было.
— Всем продолжить несение службы, Вепрев отправляется в поликлинику. По местам!
Через несколько минут беспрепятственное движение транспорта через Южный пост прекратилось. Вновь включилось фильтрующее сито милицейских проверок.
А после смены Смирнов поехал к командиру батальона и рассказал все, как было на самом деле.
— Вепрев объясняет, что проверял новенького «на вшивость», — чтобы хоть немного выгородить Кабана, сказал он.
Сухонький и быстрый полковник Симаков внимательно слушал, а после последней фразы выругался.
— Хороша проверка! Вы бы еще его убивать заставили! Охерели, что ли?! И что ты этого оборзевшего кабана держишь?! Мало на него компромата? Готовь представление на увольнение!
Комбат помолчал, барабаня пальцами по столу.
— А к «молодому» хорошенько присмотритесь! Вепрева под орех разделал, Сидорчука мордой в грязь положил… Резкий парень! Кстати, две наши машины по «зеленому коридору» не прошли. Одну в Воронеже бандиты тормознули, другую в Подмосковье сожгли… А может, это Контора под бандитов сработала, проверила, что за перевозки…
— Да нет, совпадение! — испуганно замахал руками Смирнов.
— Может, и совпадение, — задумчиво проговорил полковник. — Только присмотритесь к вашему Колтунову!
Судя по тому, что комбат сразу назвал фамилию новичка, он уже держал его в поле своего зрения.
— Присмотримся, товарищ полковник! — четко ответил капитан Смирнов.
Сержант Вепрев месяц лежал в больнице, а когда выздоровел, написал рапорт и уволился по собственному желанию. Конфликт на Южном посту был урегулирован, проштрафившийся палец ампутировали. Правда, не тот, который предполагался вначале. А к Колтунову стали «присматриваться».
