Глава 7 Участковые. Звягинцев
— Что нового видел, Слава? Что интересного слышал? — спросил Черемхов, наклонившись к окошку уличной часовой мастерской. Он добросовестно отрабатывал свою территорию.
— Зайди, внутрь зайди! — нервно замахал руками часовщик и вытащил из правой глазницы увеличительное стекло, от которого остался круглый вдавленный след, как будто его с пристрастием допрашивал самый крутой опер Центрального РОВД Сергей Юматов.
Черемхов оглянулся и проскользнул в павильон.
— Что ты так нервничаешь?
— Приезжали какие-то парни, — понизив голос и выглядывая на улицу, сказал Слава. — Двое. Предлагали золотые часы купить, кольца, брошки… Вид у них такой… Серьезные, сразу видно. Завтра опять придут, за ответом.
Сергей достал фотороботы налетчиков.
— Узнаешь кого-нибудь?
Часовщик долго всматривался, вздыхал, чесал затылок.
— Вот этот, кажется, похож… А может, и нет… Нет, не он…
— Когда они завтра появятся?
— Не знаю. Наверное, после обеда… Только вы их здесь не трогайте, иначе и меня убьют, и мастерскую сожгут…
— Если тебя убьют, то мастерскую уже не жалко.
— Что?!
— Ничего. Мы их на подходе возьмем.
— Все равно на меня подумают…
— Не боись! Не они первые, не они последние… Куда они еще заходили?
— От меня вон в тот пивняк пошли. А раньше, кажется, в «Лототрон» заглядывали.
— Вот видишь! Откуда они узнают, где прокололись?
Переговорив с Ефимовым, Черемхов решил не докладывать полученную информацию руководству. Они позвали с собой Звягинцева и Волина, под вымышленным предлогом получили оружие и с утра заняли места, рассредоточившись на площади вокруг часовой мастерской.
Место было оживленным: остановка нескольких автобусных маршрутов, много магазинчиков и лотков, в стороне раскинулся импровизированный рынок. Вокруг бурлила толпа: не обремененные заботами люди покупали пирожки, шаурму, толпились вокруг коммерческих киосков, заходили в пивную «Добрый Эль». Четыре пары глаз внимательно сканировали лица и фигуры.
Те, кого они ждали, появились около двенадцати. Два человека средних лет, в длинных мятых плащах. Они действительно были похожи на фотороботы «Налетчиков», но не индивидуальными признаками, а теми усредненными чертами, которые свойственны всем уголовникам. Резкие развязные движения, настороженные взгляды, типичные криминальные физиономии. Похоже, гастролеры.
Обойдя памятник, «гастролеры» вошли в павильон игровой лотереи, под которую были замаскированы запрещенные игральные автоматы, «крышуемые» кем-то из городского руководства. Момент выпадал удачный, и с разных сторон к павильону направились четыре фигуры в штатской одежде. Обнажив оружие, они зашли почти сразу после подозреваемых, которые ожидали администратора у лотерейных автоматов, подозрительно напоминающих обычных «одноруких бандитов».
— Милиция, стоять на месте! — закричал Ефимов.
Один из «гастролеров» дернулся было, но Толян умело сбил его с ног и больно упер ствол в затылок.
— Лежать, застрелю!
Второй, оценив обстановку, сразу поднял руки.
На них надели наручники и завели в кабинет к так и не вышедшему администратору, который со страхом посмотрел на незваных гостей. Его попросили выйти и вывернули карманы «гастролеров». На столе появилась приличная горка ювелирных изделий и пачка стодолларовых купюр. Оружия не было, если не считать ножа с выпрыгивающим клинком.
— Слышь, начальник, давай по-хорошему договоримся! — обратился к Ефимову первый задержанный. У него было мужественное лицо, короткий прямой нос и шрам в углу жестко сжатого рта. Он походил на актера Лино Вентура. — Забирайте все это барахло, и расходимся!
Второй задержанный был худощав, с треугольным лицом и крючковатым носом. Он молчал и, затаив дыхание, ждал ответа милиционера.
Толян, не обращая внимания, перебирал украшения, сверяясь с перечнем драгоценностей, похищенных при нападениях на квартиры. Пока ничего не совпадало. Черемхов тоже держал в руках ориентировку и выполнял аналогичную работу.
— Это чистые побрякушки, — поняв, в чем дело, криво усмехнулся первый задержанный. — С катрана. Выиграли, а зачем они нам? Деньги нужны. Вот и продаем.
— Помолчи, — процедил Толян.
Через несколько минут все украшения были осмотрены. Объявленных в розыск среди них не было.
Ефимов и Черемхов переглянулись. Действительно чистые. Дело принимало другой оборот.
— Сами откуда? — спросил Толян у «Лино Вентуры».
— Приехали недавно с Украины. Из Донецка. На работу хотим устраиваться. Только чтобы башляли прилично.
— Вижу, вижу, вы еще те работнички! — усмехнулся Толян. — Я, между прочим, тоже хочу, чтоб прилично платили.
— Этого хватит? — человек со шрамом кивнул на ценности и деньги.
Толян подумал, выждал томительную паузу и медленно кивнул:
— Ладно, на первый раз так и договоримся. Карточные игры запрещены, выигрыш подлежит конфискации. Но чтобы больше я вас никогда не видел!
Он кивнул Черемхову:
— Сними с них наручники!
А Звягинцеву приказал:
— Сложи все в пакет, потом разберемся.
Через минуту задержанные исчезли. Ефимов взвесил пакет на руке, заглянул внутрь. И удовлетворенно кивнул.
— Поехали ко мне, на опорный, поделим. Только мы не крысы, надо шефу долю выделить. Вот эту брошь, гля какая!
Он достал золотую жар-птицу с рубиновыми глазами и изумрудным хвостом.
— Класс?
— Да, красивая!
У всех было хорошее настроение, только Звягинцев спросил:
— А вдруг они причастны к делу «Налетчиков»? Зря мы их так отпустили…
— Да брось! — Толян махнул рукой. — Ни одна из этих цацек по разбоям «Налетчиков» не проходит. И сами они на фотороботы не похожи. Приметы тоже не совпадают. Шрам, например, всегда в глаза бросается, а его никто не назвал!
Лицо Звягинцева выражало сильные сомнения, но Толян не обращал на это внимания.
— Это, конечно, тоже какие-то ханыги, но всех ханыг не арестуешь! Помнишь, что наш ветеран, Зеленин, говорил? В тюрьму нужно сажать только того, кого нельзя оставлять на свободе. А не всех, кого можно посадить. У нас и так за решеткой мест не хватает…
Сергей подумал, что все перечисленное вовсе не исключает принадлежности задержанных к разыскиваемой банде. Но возражать не стал.
— Только это…
Толян сдвинул фуражку на затылок.
— Сбывать цацки надо очень осторожно… Кто знает, откуда они на катране оказались…
И Звягинцев понял, что старшего участкового тоже мучают сомнения, хотя виду он и не показывает.
— Сергей, ты соображаешь, что делаешь? — Видин строго смотрел на подчиненного. — Разве можно лишать людей последнего куска хлеба?
— Кого это я хлеба лишаю? — не понял Звягинцев. Он не знал, чем обусловлен внезапный вызов к начальнику.
— Особенно последнего куска?
Подполковник потряс листом бумаги.
— Магомеда с ипподромного рынка. Вот он какую телегу накатал. Хорошо она ко мне попала. Я регистрировать не стал, но в другой раз он куда угодно напишет!
— Да что он напишет, он вообще писать не умеет. Это их один негодяй подбивает. Правозащитник…
— Не важно. Этот Магомед только приехал, еще торговать не начал, ничего не продал, денег не заработал, а ты ему выкатил десять тысяч и три мешка овощей! Вот это и значит — забрать последний кусок хлеба!
— Ну да, заберешь у них! Пусть не прибедняется, не строит сироту казанскую… У него и деньги есть, и хлеб, и мясо, и водка. Все есть!
— Ты меня не перебивай, — свел брови Видин. — Не тебе решать, последний это у них кусок или нет. Ты у них не покупаешь, ты у них забираешь… Разницу чувствуешь?
Участковый опустил голову. Раз шеф так настроен, лучше не лезть на рожон.
— Запомни, не надо перегибать палку и создавать проблемы. А то знаешь, как бывает: одна жалоба, вторая, третья, потом куда-то достучится, и закрутилось колесо! УСБ, уголовное дело, расследование… Сам недавно в суде был…
— Да, лучше туда не попадать…
— Вот и хорошо, что ты это понял. Значит, Магомеда надо из врага сделать своим другом.
— Это как?
— Его племянник, Гуссейн Аликперов, задержан миграционной службой. Я уже позвонил их начальнику, договорился, чтобы его отпустили. А подать это надо, как твою заслугу. Заберешь племянника, отдашь Магомеду, вот уже и обида забыта, да он еще и у тебя в долгу.
Звягинцев улыбнулся. Все-таки голова у Водяного здорово работает!
— Хорошо, сделаю.
— Но чтобы и нам польза была, ты этого племянника на чувстве благодарности сделай своим информатором. Будет у тебя на рынке доверенное лицо, будешь в курсе всех их дел. И в отчетности лишнюю палку поставим.
Через час Сергей приехал в опорный пункт вместе с Гуссейном. Это был совсем молодой парнишка — лет девятнадцати-двадцати. Матовая кожа, влажные, черные, как маслины, глаза, густые волосы, крупный орлиный нос. Он был очень рад и не скрывал этого.
— Думал, домой отправят! А там что делать? На хорошую работу без больших денег не устроиться, на плохой не заработаешь. Вот к дяде приехал и сразу попал в облаву…
— Это не облава, а рейд, — поправил Звягинцев. — Облав уже с войны не было. Садись на диванчик, отдыхай.
Сам он сел на стул напротив, так что возвышался над ним, а следовательно, как прочел когда-то в затрепанной книжке «Тактика допроса», имел психологическое и тактическое преимущество.
— Как дальше жить думаешь, Гуссейн?
— Дяде помогать буду. Деньги зарабатывать. Маме посылать надо, она одна двух братьев воспитывает.
— Так тебе вначале надо разрешение получить на работу и проживание. Иначе опять попадешься и депортируют в двадцать четыре часа!
Гуссейн посмотрел ему прямо в глаза.
— Другие же не попадаются. Вы мне один раз помогли, я отблагодарю. Чтобы и дальше помогали. Только дайте время денег заработать.
Звягинцев изобразил на лице разочарование и вздохнул.
— Разве все измеряется деньгами, Гуссейн? Есть ведь еще и дружба, и человеческие отношения, и сотрудничество…
— Какое сотрудничество? — насторожился Гуссейн, сразу выделив главное слово.
— Простое. Будешь держать меня в курсе — что там на рынке происходит. Может, бандиты наезжают, может, краденое предлагают… А я тебя поддержу в случае чего…
Молодой человек задумался.
— Давайте я лучше отдам деньги.
— Деньги — это одно, а дружба — совсем другое… Ты ведь хочешь дружить с милицией?
— Хочу… Только за это и убить могут…
Сергей рассмеялся.
— Так только в кино об итальянской мафии бывает. Так что, договорились?
Гуссейн неохотно кивнул.
— Договорились.
— Ну, и отлично! А я тебе помогу получить нужные разрешения. Потом договоримся, как будем встречаться. Запомни мой телефон, звони в случае чего. Мобильный не даю, нечего зря деньги тратить. Сюда звони — я здесь и утром и вечером. Раз в месяц будешь писать отчет…
— Да я пишу плохо, — сказал Гусейн.
— Ничего. Это не сочинение, за грамотность оценки ставить не буду. За другое оценки буду ставить. Очень важные оценки. Так что смотри по сторонам, знакомься с людьми, интересуйся их жизнью, старайся со всеми подружиться, но без назойливости… Научишься, дело нехитрое! Только никому не говори, даже дяде. Сейчас мы его обрадуем…
Сергей позвонил Магомеду.
— Привет, Мага, это Звягинцев. Ты на меня жалуешься, а я тебе помогаю… Как? Да очень просто. Вот, Гуссейна из миграционной службы забрал. Да. У меня сидим, беседуем. Я ему все бумаги помогу оформить. Ладно, ладно… Я не в обиде. Ну, и хорошо. Дружить лучше, чем воевать.
Оставшись один, Звягинцев подвел итог. Магомед из врага стал другом, Гуссейн — доверенным лицом, сам он заработал еще один показатель… Вот что значит опыт работы и житейская мудрость начальника! Вот чему надо учиться!
В воскресенье у жены был день рождения, Звягинцев подарил ей два перстня, сережки и кулон с цепочкой. Катя была в восторге.
— Ух ты, сколько всего! — восхитилась она и принялась горячо целовать супруга. — У меня за всю жизнь столько украшений не было! А почему они без ярлыков?
— Это конфискат, — туманно пояснил Сергей. — Его у нас по дешевке продают. А ценники к акту прилагаются…
— Здорово! Буду перед Наташкой хвастать! — Катя, как девчонка, крутилась перед зеркалом.
Сергей испытывал удовлетворение, хотя горький осадок в глубине души остался. Но он постарался не обращать на него внимания: выпил, расслабился, и горечь, вроде бы, растворилась.
С понедельника начиналась плановая операция «Вихрь — Антитеррор». Это означало, что все силы райотдела направлялись на обнаружение и изъятие оружия, взрывчатки, боеприпасов. Иными словами, сотрудники РОВД вихрем должны были пронестись по территории обслуживания и вымести из тайников, подвалов, чердаков, из карманов и из-под подушек пистолеты, револьверы, обрезы, автоматы, тротил, гранаты, — словом, все стреляющие, и взрывающиеся смертоносные железки.
Почему этот успех должен быть достигнут именно в период спецоперации, а не в какое-то другое время, составители милицейских планов не объясняют. Но именно во время «Вихря» изъятие оружия действительно резко возрастает, как бы подтверждая мудрость штабистов. На самом деле объяснение в другом: оружие, изымаемое в предшествующий период, не включается в отчетность, зато с началом операции — поголовно оформляется, создавая впечатление успешности задуманного действа.
— Ну, что у нас есть? — спросил Видин на оперативном совещании.
— Обрез двустволки! — поднял руку Бобрин.
— Старый «Парабеллум» без обоймы, — сказал Волин.
— Учебная граната, — сообщил Немчинов.
— Пистолет-авторучка под малокалиберный патрон, самоделка…
— Кастет, нунчаки, четыре ножа, — похвастал Шаров, но подполковник покачал головой:
— Холодное не в счет!
«Студент» потупился. Не обеспечив показатели спецоперации, можно очень легко получить взыскание.
— Десять автоматных патронов…
— А у меня пистолет — блестящий, никелированный, — сообщил Звягинцев.
Самоделку под пээмовский патрон он отобрал у подростка несколько месяцев назад. Пацан клялся, что нашел «ствол» за гаражами. Но экспертиза признала его непригодным к стрельбе, и Сергей прекратил прессовать парня. Сейчас следовало красиво отчитаться и поставить «палку». А годен он или негоден — это уже дело десятое…
— Разбейте по срокам равномерно, — сказал начальник отдела, когда «перекличка» закончилась. — И документируйте так, чтобы выглядело естественно!
Работа закипела. Если оружие было изъято вполне законно, то особых хлопот не сулило: просто в протоколе проставлялось текущее число. Виновные, как правило, не возражали — какая им разница?
Сложнее было с «захимиченными» стволами. Конечно, можно составить акт обнаружения и изъятия, вроде нашли «пушку» на улице или в нежилом помещении, но это снижало значимость проведенной работы. Где личный сыск, где милицейское мастерство? На дороге найти любой дурак может!
Чтобы сделать свой успех наглядным и ощутимым, Звягинцев придумал целую комбинацию. Он вызвал Гуссейна.
— Привет, дружище! — Сергей радостно пожал своему знакомому вялую руку. — Дело есть. Помощь от тебя нужна. Ты мне поможешь, я тебе помогу.
Молодой человек явно не испытывал ответной радости.
— Пока ничего интересного не узнал, — скучно сказал он. — Ну, продадут мешок «левой» картошки, разве это вам интересно?
— Сейчас о другом речь, — отмахнулся Звягинцев. — Видишь эту штуку?
Он положил на стол сверкающую никелем игрушку размером с карманный «Браунинг».
— Экспертиза заключила, что он не стреляет. Неисправный, короче. Вот, читай справку!
Гуссейн без интереса взял протянутый документ, просмотрел и вернул обратно. Он явно не понимал, чего от него хотят.
— Давай составим акт, вроде я у тебя его отобрал.
— Зачем? — испуганно вскинулся Гуссейн. — Чтоб меня посадили?
— Да нет, зачем тебя сажать? Просто у меня будет хороший показатель. Напишем, что я тебя выследил, гнался за тобой, поймал… Получу благодарность, премию. А раз пистолет негожий, то и с тебя спроса нет. Скажешь — нашел, и все дела!
Гуссейн затряс головой.
— Не нравится мне это, начальник! У меня никогда пистолетов не было! Зачем себе на шею камень вешать?
— Да я же объясняю — это понарошку, вроде игра такая! — уговаривал Сергей. — Ничего не будет! А я тебе стол накрою. Или премией поделюсь. И разрешения твоим землякам делать буду! Сколько захочешь, столько и сделаю!
Гуссейн долго сопротивлялся, но последний аргумент оказался решающим.
— Хорошо, — наконец, сказал он. — Только мне точно ничего не будет?
— Сто процентов! — заверил Сергей и принялся писать протокол изъятия.
Вечером он сдал материал в дежурку. Майор Литовко покрутил блестящий пистолет в волосатой руке.
— Классная штучка! Молодец, Серега, сегодня УВД специально про такие самоделки информацию запрашивало. А то несут ржавые кинжалы, старые ружья да обрезы! Надо же изготовителей выявлять — они пособники террористов!
Поднявшись к себе, Звягинцев встретил Ефимова. Тот был озабочен.
— Иди сюда, — взяв коллегу под локоть, он отвел его за угол, в тупиковый закуток, где сильно пахло туалетом.
— В сегодняшней ориентировке та птица проходит…
— Какая птица?
— Брошка. Помнишь, с красными глазами и зеленым хвостом…
— Как же так?! Ее же не было!
— Сын потерпевшей приехал, он и вспомнил. Даже фотографию показал…
— А ты ее уже шефу подарил?
Толян покачал головой и перекрестился.
— Другие цацки отдал и деньги. А эту решил до декабря придержать. У его жены как раз день рождения будет…
— Выходит, мы «Налетчиков» отпустили?
— Тихо ты! — зашипел Ефимов, оглядываясь. — Ничего не выходит! «Налетчики» вполне могли ее на катране проиграть!
Настроение у Сергея испортилось.
— Так что теперь делать будем?
— Язык за зубами держать, вот что! А цацки спрятать — не продавать и никому не показывать!
— Я уже подарил жене, — растерянно сказал Звягинцев.
Толян разозлился.
— Жена чья?
— Моя.
— Так у своей как подарил, так и забери! Потом отдашь, когда все уляжется! И пацанам скажи, чтобы пока ювелирку спрятали! Понял?
Звягинцев вздохнул.
— Да уж чего не понять…
Придя домой, он сказал Кате:
— У нас там комиссия по конфискату работает, так ты пока отдай мне твои украшения, их ревизорам предъявить надо…
— Ой, а я сережки и кулон Наташке дала на банкет надеть! Она завтра на пятидесятилетие главного бухгалтера идет. Послезавтра заберу, ладно?
— Нет, ни в коем случае! — закричал Сергей. — Сейчас забери! Не надо это никуда надевать! Комиссия работает, могут уголовное дело возбудить!
— Ладно, ладно, — испугалась Катя. — Я же не знала, что все так серьезно… А почему уголовное дело? Ты же за них заплатил!
— Объясняю: проверяют правильность уценки! Если сильно занизили — это злоупотребление служебным положением! За такие ошибки знаешь, что бывает?!
— Ну, хорошо, хорошо, только не волнуйся, — проговорила Катя и бросилась к телефону.
В конце следующего дня Звягинцев занес в райотдел материал на объявленного в розыск Семенихина. Если верить объяснениям родственников и соседей, то никто не знал, где находится злодей, обворовавший десяток подвалов в районе. Хотя вряд ли доходы от преступного ремесла позволили ему купить поддельный загранпаспорт и выехать в Рио-де-Жанейро. Что он там украл? Кусок соминого балыка, десять банок тушенки, домашнюю колбасу, три бутылки самогона и пять баллонов с соленьями… Так что, скорей всего, разыскиваемый преступник как жил дома, так и живет, только прячется от посторонних глаз да жрет свой осточертевший балык.
В отделе было многолюдно, как всегда во время рейдов и спецопераций. Сотрудники приводили задержанных, писали рапорта, перегруженные дознаватели, не поднимая головы и не особо вникая в суть происшедшего, строчили необходимые бумаги, которые составят основу уголовного дела. Дежурил капитан Гостев — худощавый, с морщинистым лицом и редкими волосами. С помощником и внештатниками они привычно обыскивали доставленных, оформляли опись ценных вещей, отбирали шнурки и ремни, щелкали замками «аквариума». Участковые, пристроившись на краешке стола или подоконнике, составляли административные протоколы, следователи то забирали фигурантов из «клетки» в свои кабинеты, то возвращали обратно. Словом, процесс, который назывался документированием преступной деятельности, шел полным ходом. Задержанные и сотрудники кричали, матерились и переругивались, атмосфера была нервной и напряженной. Пахло карболкой, ваксой, немытыми телами и неприятностями.
Сергей под роспись сдал материал и вдруг с удивлением увидел, что в клетке для задержанных сидит Гуссейн Аликперов. Точнее, не сидит в буквальном смысле, а стоит, вцепившись в решетку и впившись взглядом во входную дверь. Увидев Сергея, он принялся отчаянно размахивать руками и что-то кричать, но слов в общем гаме было не разобрать.
Сергей подозвал дежурного.
— За что моего внештатника задержали? — спросил он. — Вон тот — Гуссейн Аликперов…
— Так этого за оружие, — буднично пожал плечами Гостев и, наклонившись к рабочему журналу, повел пальцем сверху вниз, перевернул страницу и повел снова…
— Вчера он с пистолетом попался, а сегодня экспертизу сделали, его сразу упаковали, сейчас оформляют…
Дежурный нашел наконец нужную строчку, удивленно поднял голову.
— Оп-па! Так ты этот пистолет и изымал! У своего внештатника? Ну, ты даешь!
— Не ори! Это я под «Вихрь» документировал! Пистолет неисправный, у меня справка Коняева есть!
Гостев покачал головой.
— Можешь ее выбросить. В УВД свою экспертизу сделали, признали годным к стрельбе. Этот вещдок сегодня в дневных новостях показали, уже несколько корреспондентов его фотографировали — козырный пистоль, блестящий, хорошо смотрится! Мы уже и отчитались, в сводку включили. Пока это самый наглядный пример «Вихря»!
— Что за фигня? — возмутился Звягинцев. — Где материал?
— Материал… Следствие уже дело возбудило! Сейчас дооформят кое-что, и отвезем твоего внештатника в ИВС…
Звягинцев поднял голову и встретился взглядом с Гуссейном. Тот смотрел с обреченным пониманием, как привезенный на шашлык ягненок.
У Звягинцева пронзительно заныли зубы.
— Я сейчас поговорю со следаком. У кого дело?
В тот же миг в дежурку вошел Шабанов и ответил на заданный вопрос.
— Дело Аликперова запросил следственный комитет, — сообщил он и положил на стол Гостева тонкую папку из твердого картона с прикрепленной сопроводительной. Сверху положил опечатанную квадратную коробку — плоскую, со стороной 10–12 сантиметров.
— А здесь вещдок! — пояснил Шабанов. — Отправляйте дело с нарочным, подозреваемого везите в ИВС!
— Нет, подожди, никуда не вези! Я сейчас!
Он побежал на третий этаж. У двери экспертной группы томился народ: Бобрин и Жбанов с пакетиками буро-зеленого вещества и молодой новенький опер с самурайским мечом.
— Кто там, внутри? — спросил Звягинцев.
— Коняев дежурит, — ответил Жбанов. Он был согбен больше, чем обычно. — У нас тут очередь…
— Да я без вещдоков!
Отодвинув коллегу, Сергей рывком распахнул дверь и ворвался в кабинет.
Коняев, в своем неизменном синем халате, вешал на аптекарских весах буро-зеленый порошок. Впрочем, нет: безымянное вещество было уже им опознано как анаша, о чем он и писал в справке, порождающей целый ряд неприятных для владельца последствий.
— Слышь, Игорь, помнишь, заключение делал по самодельному пистолету? — возбужденно спросил Звягинцев. — Блестящий такой?!
Эксперт поморщился.
— Я уже сегодня получил втык за это! Ты-то чего хочешь? Чего орешь, как белый медведь в жаркую погоду?
Звягинцев перевел дух и постарался успокоиться.
— Так исправен он или нет?
— Оказался исправен, — меланхолично ответил Коняев и, опечатав пакетик, приложил его к справке. — Закурить хочешь? Они меня уже задолбали этими наркотиками…
Коняев поднес зажигалку к «беломорине» с закрученным кончиком, затянулся, артистично выпустил несколько колец. В горьком табачном дыме отчетливо различалась пряная ароматическая нотка — будто тлел ладан. «Неужели анашу курит в открытую?» — ужаснулся про себя Звягинцев. А вслух сказал:
— Как же исправен, если ты написал, что неисправен? К материалу твоя справка приложена!
— Уже нет! — эксперт прищурился: видно, дым попал в глаза. — Я ее порвал. У меня же предварительное исследование. Спустился в подвал, шмальнул трижды — три осечки! Я и написал: непригоден к стрельбе. А в УВД целая криминалистическая лаборатория с сектором оружиеведения и баллистики. У экспертов тамошних высокая квалификация, они лучше понимают. Лизунов в Москве специализацию проходил. Шмальнул пять раз — три выстрела, две осечки. Значит, пригоден!
— Как такое может быть? То пригоден, то непригоден?
— Да очень просто, — Коняев доверительно прищурился и понизил голос. — Может, в моих патронах капсюли отсырели. А может, Лизунов боевую пружину поменял. Какая тебе, на хрен, разница? Раз стреляет, значит, исправен! Такой вот юридический факт!
Он погасил папиросу, встал, открыл форточку, помахал большим справочником, разгоняя дым.
— Так что делать-то? Я под твою справку внештатника с этим «стволом» под «Вихрь» подставил!
— А что тут сделаешь? Ничего. Только в суде договариваться, чтобы условно дали…
Проклиная блестящий пистолет, всех экспертов на свете и свою дурную голову, Сергей бросился к Видину, который сегодня был ответственным дежурным. Выслушав подчиненного, подполковник пожал плечами и повторил слова Коняева почти слово в слово:
— А что тут можно сделать? Этот факт попал в средства массовой информации, в спецсообщение, значит, стал резонансным, привлек внимание. Придется Гуссейна арестовать, ничего не поделаешь, иначе не поймут — скажут: какая же это борьба с терроризмом? Ну, ничего, посидит два-три месяца, потом судью попросим, чтобы условно осудили…
— Да он же вообще ни при чем! За что ему сидеть, за что судимость получать? Тем более с судимостью его сразу депортируют!
Видин нехорошо усмехнулся.
— Ну, тогда пиши явку с повинной и меняйся с ним местами! Что ты мне мозги засираешь?
На столе тревожно зазвонил внутренний телефон. Собственно говоря, звонил он, как обычно, но Сергей обостренной интуицией распознал в резкой трели тревогу.
— Видин! — резко и властно бросил в трубку подполковник. — Что?!
Он вскочил.
— Сейчас спущусь. Не злите его…
Склонившись над столом, Видин нервно набрал какой-то номер.
— Центральный РОВД, подполковник Видин. У нас в дежурке задержанный с гранатой. Поднимайте ОМОН, СОБР, короче, всех, кого надо.
Он положил трубку, посмотрел на Звягинцева. И пояснил — то ли ему, то ли самому себе:
— Придется идти!
Застегнул китель, надел фуражку, проверил ребром ладони правильность положения кокарды, открыл ящик стола, заглянул.
— Оружие не получил, дурак…
И направился к двери. Сергей выскочил из кабинета первым и побежал вниз по лестнице.
Вестибюль почти опустел: страх выдавил всех на улицу. За прозрачным стеклом дежурной части стоял немолодой мужчина в поношенном кургузом пиджачке. В поднятой руке он зажал ребристый «лимончик» гранаты «Ф-1». Зеленый цвет не оставлял надежды на то, что какой-то сумасшедший пугает всех учебной гранатой — те красили черным. И держал он «лимон» уверенно, демонстрируя опыт обращения с подобным оружием.
— Начальника! Начальника зовите! Всех на воздух подыму!
Гостев, весь сжавшись, стоял в углу и держал перед собой трясущиеся руки. Набитые в «аквариум» задержанные сидели или лежали на полу, некоторые закрывали голову руками. Помощник дежурного Петухов на корточках спрятался за металлическим шкафом. Дежурная часть была деморализована.
— Что здесь происходит? — властно спросил Видин, уверенно переступая порог «дежурки».
— Товарищ подполковник, вот такая нештатная ситуация, — жалобным тоном доложил Гостев и подошел к подполковнику. Но тот не обратил на него внимания.
— Я ответственный дежурный. Предлагаю отдать гранату и не усугублять свою вину!
Он держался так, будто на участковом пункте милиции делал разнос нерадивым подчиненным. Звягинцев испугался, что жесткий тон разозлит задержанного и он выдернет кольцо.
Но тот наоборот — присмирел и даже опустил гранату.
— Я капитан Шкловский, ветеран боевых действий, все горячие точки прошел, а у меня дом снесли! На улицу выселили — по ошибке, говорят! — начал объяснять он. — И куда ни приду, никто не слушает!
— Мы разберемся, — твердо пообещал Видин. — Но гранату надо отдать.
Он протянул руку.
— Я жду!
Мужчина покачал головой и сделал шаг назад.
— Мне нужны гарантии! Вызовите прокурора!
— Прокурор уже не работает. Он уже дома, отдыхает…
— Все равно! Вызывайте из дома!
Входная дверь скрипнула. В вестибюль вошли двое мужчин. Крепкие фигуры, уверенные манеры, чуть прищуренные внимательные глаза. Их лица были знакомыми, и Звягинцев понял, что это сотрудники СОБРа. Они сразу оценили обстановку и, изображая простецких мужиков, направились к окошку дежурного.
— У нас это… машину угнали, — сказал тот, что повыше.
Гостев не обратил на него внимания, зато Видин все понял и сделал два шага назад, уходя с линии возможного огня.
— Прокурора и главу администрации зовите, — уточнил капитан Шкловский. — Тогда сдамся. А так — и сам поднимусь на воздух, и всех подниму!
Он не понимал, что сейчас его убьют.
Зато до всех остальных дошло, что вот-вот начнется стрельба. Петухов на четвереньках выбежал из дежурки, Гостев попятился к стене. А взгляд Звягинцева упал на угол стола. Там лежало дело Гуссейна и опечатанная коробочка с пистолетом. Он напрягся.
— Так кому заяву писать? — спросил высокий собровец.
Он незаметно вынул пистолет и держал под окошком, так что никто по ту сторону стекла не мог видеть оружия.
— Пишите, пишите… — тихо произнес Гостев, вжимаясь в стену. — Он находился в ступоре и плохо соображал.
— Глава администрации тоже дома, — сказал Видин. — Лучше отдайте гранату…
Пистолет начал медленно подниматься. Собровцы за три секунды делают восемь выстрелов, и все пули укладывают в центр мишени. У нарушителя не было никаких шансов выжить.
Но в этот миг капитан Шкловский шагнул вперед и протянул Видину «эфку». Очевидно, включилось шестое чувство, которое и спасло ему жизнь. Подполковник взял гранату и машинально сунул в карман мундира. Карман сразу раздулся, а китель перекосило.
— Пакуем, — сказал высокий собровец себе под нос, точнее, в скрытый микрофон, и оба бросились в дежурку.
— А-а-а!
Капитан Шкловский шарахнулся в сторону, но сильный удар отбросил его в сторону, он опрокинул стол дежурного и тяжело упал на пол.
— Еще оружие есть?! — рявкнул собровец, закручивая ему руки за спину.
— Нет, больше ничего нет, — прохрипел тот.
Второй собровец быстро ощупал карманы, провел по брюкам.
— Браслеты! Дайте наручники!
Звягинцев поспешил на помощь. Он защелкнул наручники на запястьях задержанного, на всякий случай проверил: нет ли чего за пазухой…
С улицы в вестибюль ворвались еще четыре фигуры в полной боевой экипировке: маски, бронежилеты, черные комбинезоны, автоматы наперевес. Они тоже вбежали в дежурку, но ломать силу силой уже не требовалось: инцидент был исчерпан, при этом никого не убили, что редко бывает. По инерции один из атакующих ударил лежащего Шкловского прикладом, на этом силовой захват завершился.
— Доложите в Управление! — приказал Видин, сняв фуражку, вытер платком вспотевший лоб и повернулся к собровцам. — Пойдем ко мне, парни, коньяком угощу, чтобы стресс снять!
— Да какой там стресс…
Привычные к смертельному риску бойцы переглянулись, пожали плечами, но отказываться не стали.
В возникшей сумятице Звягинцев собрал с пола упавшие документы, сложил на подоконнике, подозвав Петухова, поставил опрокинутый стол.
— Наводи порядок, сержант! — презрительно бросил он. — В штаны не наложил?
— А как ты думал, когда рядом граната, — пряча глаза, стал оправдываться тот. — Я на гранаты не подписывался, я не Александр Матросов!
Звягинцев, не слушая, вышел из дежурной части и, не задерживаясь, сразу покинул отдел. Гуссейн, вцепившись в решетку, с тоской смотрел ему вслед.
А Сергей спустился к Дону в районе Лысой горы, прошелся по окутанной сумерками набережной. Осмотревшись, он сделал движение, как метатель диска, и далеко забросил тяжелую картонную коробку. Вода безразлично булькнула.
На другой день всем сестрам раздали по серьгам. Подполковника Видина представили к медали «За отличную службу по охране общественного порядка». А дежурного Гостева с Петуховым уволили из органов за трусость и отсутствие инициативы. К тому же по их халатности было утрачено вещественное доказательство — пистолет по уголовному делу Аликперова.
В связи с этим дело прекратили, и Гуссейна через двое суток выпустили на волю. Он был очень доволен и окончательно убедился в могуществе своего друга и наставника Сергея Звягинцева.
Приближалось обеденное время, и Звягинцев стал искать себе сотрапезников. Спустился на первый этаж и увидел, что впереди идут к выходу Толян Ефимов и Черемхов.
— Что обсуждаем, орлы? — спросил он, догоняя коллег. — Не пора ли подкрепиться?
— Можно, — кивнул Ефимов. — Пошли в чебуречную.
— Нет, меня мать с детства учила, что в обед надо первое кушать, — не согласился Звягинцев.
— Я бы тоже супчику похлебал, — кивнул Черемхов.
— Давайте попросим у Николаева машину и поедем в «Три собаки», — предложил Сергей.
Толян пожал плечами. А Черемхов наклонился к окошку, за которым дежурный по РОВД майор Николаев принимал телефонный звонок, одновременно записывая что-то в журнал.
— Слышь, Егорыч, дай машину в «Три собаки» подъехать.
Николаев кивнул.
— Только по дороге заедете на бытовую ссору. Вот, возьмите адрес.
Дежурный протянул неровно оторванный клочок бумаги.
— Папанина сорок четыре, квартира пять, — вслух прочел Черемхов. — И правда, по дороге…
— Лысаков Иван Петрович? — усмехнулся Ефимов.
— Точно. Знаешь его?
— Чего ж не знать: он каждый день глаза зальет да жену гоняет, или с соседями драки затевает. Раньше его можно было в ЛТП оформить, или по повторному мелкому на год законопатить, или по хулиганке закрыть… А сейчас демократия, ничего этого нет, остаются беседы да предостережения…
— Если задержим, придется возвращаться, оформлять, весь обед провозимся, — задумчиво сказал предусмотрительный Звягинцев.
— Если водила с нами обедать пойдет, можем в собачьем отсеке запереть, посидит сорок минут, ничего с ним не сделается…
Оживленно разговаривая, они вышли на улицу, в машине сидел сержант Пестиков. Увидев Звягинцева, он радостно улыбнулся и помахал рукой.
— В «Три собаки» с нами пойдешь?
— Конечно! Солнце спряталось за ели, время спать, а мы не ели! — оживился водитель.
— Только заедем на Папанина.
— Харэ!
Сорок четвертый дом представлял из себя блочную пятиэтажку, в которой располагалось малосемейное общежитие завода «Алмаз». Постепенно крохотные квартиры правдами и неправдами приватизировали, завод обанкротился, и теперь дом ни на чьем балансе не находился, а потому пребывал в ужасном состоянии. В подъезде воняло канализацией и чем-то горелым, под потолком провисали провода, углы были закопчены. На щербатых ступеньках стояли несколько женщин в засаленных халатах. С первого этажа доносился истошный женский крик:
— Ваня, Ваня, не надо! За что? Не надо, я тебя прошу!
Толян вытаращил глаза:
— Она всегда на весь квартал орет. А завтра придет, будет требовать, чтоб не сажали. Да нас во всем обвинять…
Он пошел первым, Звягинцев для порядка двинулся следом, а Черемхов с Пестиковым остались на улице перекурить.
Ефимов распахнул дверь, вошел в пятую квартиру и тут же вышел спиной вперед и, попятившись, наткнулся на Сергея.
— Оружие есть? — булькающим голосом тихо спросил он.
Звягинцев не понял, что такого увидел Толян в квартире, если заговорил об оружии, а спросить не успел, потому что тот опрокинулся на спину. Руками он держался за живот, под распахнувшимся кителем, между ладонями, торчала замызганная деревянная рукоятка. На синей форменной рубашке медленно расплывалось темное пятно.
У Сергея захолодело под ложечкой. Все произошло так быстро и неожиданно, что он растерялся. Но развитие событий продолжалось. Из пятой квартиры выскочил крепкий, по пояс голый мужик, со зверским лицом. В руках он держал два длинных разделочных ножа.
— Пиз…ц вам, менты! — прохрипел он и бросился к раненому, выставив перед собой косо сточенные острые лезвия. Развернуться в тесном коридоре было негде, отступать некуда, оставлять товарища на расправу — нельзя, Звягинцеву ничего не оставалось, как шагнуть навстречу. Теперь нож должен был воткнуться ему в живот, но Сергей изо всей силы ударил нападающего в лицо, схватил за руки, ногой пнул в пах. Мужик отчаянно вырывался, он понял, что не сможет его удержать, и почти физически ощутил, как входит холодная сталь в его мягкое беззащитное тело.
— На помощь, ребята, ко мне! — истошно заорал он и попытался ударить противника головой.
Как ни странно, это получилось: лбом он разбил преступнику нос, тот бросил ножи и, сильным рывком освободив руки, схватился за лицо. Звягинцев отбросил ногой ножи назад — один, потом другой. Сзади послышался топот и крики товарищей.
— Стой, стрелять буду! — почему-то кричал Черемхов, хотя оружия ни у кого не было — наверное, для острастки или первое, что пришло в голову.
— Сука! — Лысаков нанес ответный удар, развернулся и забежал обратно в квартиру. Щелкнули запоры.
— Что такое?! — возбужденно спросил Черемхов, глядя на лежащего Толяна. Сзади испуганно выглядывал Пестиков.
— Он ножом ударил… Вызывай «скорую»… И группу быстрого реагирования!
Ноги не держали, и Звягинцев сел на грязный пол рядом с раненым товарищем. Руки у него были в крови. Он испуганно осмотрел себя. Раны не было, просто разбит нос.
— Папанина, сорок четыре, срочно, ранен работник милиции! — отчаянно кричал Черемхов в трубку мобильного телефона.
На лестнице стал быстро собираться народ.
— Убили! — раздался истошный женский крик. — Милиционера убили!
«Типун тебе на язык», — подумал Сергей.
— Вот и пообедали, — сказал водитель и, махнув рукой, пошел докладывать обстановку по рации.
Через десять минут приехали автоматчики в бронежилетах, они были настроены застрелить убийцу милиционера, но Лысаков вышел под прикрытием жены, с белой скатертью в руках и добровольно сдался. При этом плакал и просил его извинить.
«Скорая» увезла Толяна, его прооперировали, всем отделом сдавали кровь второй группы, в результате все обошлось, и он пошел на поправку.
Через два дня Звягинцев, Черемхов и Пестиков заехали его проведать, принесли яблоки, бананы и томатный сок.
— Говорил, надо было в чебуречную идти, — сказал Ефимов.
На оперативном совещании Баринов отметил мужество, героизм и самопожертвование участковых:
— Молодцы, ребята, проявили себя, как настоящие солдаты правопорядка! — сказал начальник РОВД. — Ефимова я представлю к государственной награде, остальные получат благодарности и премии. Вместе с тем отмечаю, что героизм подчиненных нередко вынуждается халатностью их начальников! Товарищ Морковин, почему ваши подчиненные оказались безоружными при задержании опасного преступника? Как вы это объясните?
Подполковник опустил голову.
— Никто не знал, что он опасный, товарищ полковник! Считался обычным бытовым дебоширом…
— Теперь узнали? — тоном, не предвещающим ничего хорошего, спросил Баринов.
— Теперь конечно! — кивнул начальник МОБ.
— Так что, будем узнавать такие вещи через ранения и гибель наших сотрудников?
Морковин покрылся красными пятнами и ничего не ответил.
— В дальнейшем исключите подобные случаи! — резко произнес Баринов.
После общего совещания Видин собрал участковых у себя.
— Я принял решение готовить Ефимова своим заместителем, а Звягинцева выдвинуть на старшего участкового. Так что, Сергей, задержись после совещания…
Когда они остались наедине, подполковник протянул несколько бумаг.
— Вот образец представления, заполнишь на свою фамилию и завтра принесешь мне. Понял?
— Конечно. А какие участки вы мне еще добавите?
— Разберемся. А пока ноги в руки — и пошел… Да. А ты не забыл, какое сегодня число?
— Нет, конечно… У меня все готово.
Звягинцев достал из рабочего планшета два конверта. Положил на стол.
— Молодец! Обязательность — главное в милицейской работе, — похвалил Видин. — Тем более скоро переаттестация в полицейских, бабки всем будут нужны, придется поднапрячься…
Участковый кивнул. По отделу уже ходили слухи, что младшим офицерам надо будет заплатить по 70 тысяч, руководителям служб — по полмиллиона, начальники райотделов понесут миллионы, а генералы будут отчитываться чемоданами с миллионами долларов или евро — что там у них сейчас в ходу…
Возле опорного пункта, нервно озираясь, прогуливался Гуссейн. Он был в традиционной кавказской щетине и большой кепке. А новая турецкая куртка и джинсы неизвестной породы свидетельствовали о том, что он «начал зарабатывать» и претворять в жизнь свои представления о модном и прекрасном.
— Что случилось, дорогой? — спросил Звягинцев. — Давай, заходи в помещение!
Парень быстро скользнул за ним и начал возбужденно говорить прямо в коридоре, пока участковый отпирал дверь в кабинет.
— К нам земляк подошел. Короче, его знакомый с севера приехал, откуда-то из Сусумана или что-то в этом роде. Золотой песок предлагает. Покупателя ищет, короче. Я сказал — узнаю. Он через час подойдет…
Гуссейн подпрыгивал, переминался с ноги на ногу, как будто хотел в туалет.
— Золото — серьезная тема! — озабоченно проговорил Звягинцев.
Он не знал, что делать. За час ничего не организуешь, тем более обед только закончился… Но и упускать такую «рыбу» нельзя…
— Что делать, короче? — спросил Гуссейн.
— Что-нибудь придумаем… Сейчас позвоню, людей поднимут…
— Не знаю никаких людей, я только с вами буду работать. Я ведь жизнью рискую…
— Понял тебя, понял… Ладно, я сейчас в «гражданку» переоденусь. Ты знаешь, где Лысая гора? Внизу, по Богатяновскому спуску…
— Знаю примерно. Что делать, короче…
— Там будка сапожника-айсора. Аслан его зовут. Я вместо него сяду. Веди своего продавца туда, только сам близко не подходи. Сколько у него золота?
Гуссейн пожал плечами.
— Показал кусочек газеты, в нем какие-то мелкие шарики, короче. Как ложка опия. Столовая ложка, короче, с горкой. На золото и не похоже…
— А сколько их всего?
Гуссейн повторил жест.
— Я понял — земляк не при делах. А сколько тех — не знаю.
— Тогда пусть земляк их всех приводит и со всем товаром. А ты скажи, что покупатель серьезный, спроси — с собой ли товар. Если да — сними фуражку, лоб платком вытри… Понял?
— Понял. Пошел я, короче!
— Иди. Удачи!
Участковый пожал своему информатору руку. Ладонь была мокрой. Хлопнула дверь.
Запершись изнутри, Звягинцев позвонил Видину и доложил обстановку. Тот немного подумал.
— Сусуман, говоришь? Есть такая тема: сусуманское золото. И канал оттуда на большую землю проложен, и гонят по нему металл ингуши…
— Я вместо сапожника сяду на Лысой горе. Как они придут, надо брать на месте.
— Правильное решение! — согласился Видин. — Не будем угрозыск поднимать, сами реализуем, хороший показатель срубим! И вообще… Посмотрим, что там у них за золото… У тебя оружие есть?
— Откуда? Не дают ведь…
— Ничего, я подошлю Черемхова и Волина с пистолетами, подтянем экипаж ППС и группу быстрого реагирования. А ты дашь знак на задержание: достань телефон и вроде звонишь. Можешь мне действительно позвонить. Все, давай!
Сергей посмотрел на часы. До встречи оставалось двадцать минут. Надо спешить.
Он быстро переоделся в штатское, сунул в карман тяжелую раскладную дубинку из железа, выбежал на улицу и, остановив такси, приехал к Лысой горе. Здесь он, к удивлению водителя, вместо денег вручил ему повестку.
— Не бойся, брат, придешь завтра, я тебе помогу, — сказал он. — У меня служебный выезд, за него деньги не платят.
Сапожная будка оказалась закрытой. Сергей стал звонить Аслану. Тот жил неподалеку и обедал дома.
— Давай быстро ко мне, — сказал Сергей. — Дело срочное.
Ожидая, он сильно нервничал. План был неопределенным и совершенно неподготовленным, к тому же сразу начались осложнения.
Но встревоженный Аслан, блестя белками вытаращенных глаз, появился через пять минут.
— Что случилось, Сережа? Что такой срочность?
— Рэкетиры на тебя наехать решили, — сказал Звягинцев. — Я на твое место сяду и их встречу. Мало не покажется!
— Ой, спасибо, Сережа, ой, спасибо! — дрожащими руками сапожник отпер замок, распахнул дверь. — Я тебя не забуду, отблагодарю, вот увидишь!
Звягинцев втиснулся в тесное нутро будочки, в острый запах кожи и ваксы, под бахрому разноцветных шнурков, надел на себя черный фартук, под руку положил дубинку. Ее бы следовало раскрыть, но тогда в тесном ларьке не размахнешься.
— Иди домой, продолжай обедать, — посоветовал он Аслану, и второй раз повторять предложение ему не пришлось.
Из будки хорошо просматривался Богатяновский спуск, но ничего обнадеживающего Сергей не замечал: не было ни коллег, ни автоматчиков. Редкие пешеходы проходили мимо, спускаясь на набережную, некоторые шли с набережной наверх, к трамвайной остановке. Наконец, мимо проехал «УАЗ» патрульно-постовой службы, заехал на Лысую гору и спрятался за углом. Потом у магазина напротив появился Черемхов в гражданской одежде и стал придирчиво выбирать сигареты. А Волина он даже сразу не узнал с двадцати метров: тот пришел в засаленном комбинезоне сантехника и, подняв тяжелую чугунную крышку, принялся возиться в канализационном люке.
Наконец, с горы, грохоча проржавевшим глушителем, спустился убитый «жигуль» третьей модели с давно устаревшими номерами и зеркальными стеклами, который притормозил недалеко от будки. Оттуда первым вышел Гуссейн и, сняв кепку, вытер платком вспотевший лоб. Затем наружу выбрались два широкоплечих молодца с обветренными, явно криминальными лицами. Оба в коротких просторных пальто и грязной обуви. Они внимательно осмотрелись, но на сантехника, а тем более на одного из толкущихся у магазина покупателей, внимания не обратили и медленно направились к сапожной будке. Квадратные челюсти, жесткая щетина на щеках, прищуренные глаза, пристально разглядывающие мнимого сапожника. У Звягинцева взмокрела спина. У таких типов вполне могло быть оружие. И хотя он не участвовал в оперативных операциях, но неоднократно видел в кино, как, заподозрив «подставу», бандиты сразу убивали подозрительного человека.
— Слышь, земляк, ботинки почистишь? — спросил один с лицом кавказского типа, но с рыжими волосами.
— Смотря, сколько заплатишь, — растягивая слова, с блатной интонацией произнес он. — Уж больно они у тебя грязные…
— Вот столько! — рыжий извлек из кармана газетный фунтик, неспешно развернул и показал содержимое: буро-рыжие крупинки разного размера с зеленоватым оттенком.
Звягинцев рассматривал то, чего никогда не видел, а оба продавца внимательно изучали Звягинцева.
Он взял товар в щепотку и по тяжести понял, что это действительно золото.
— Ну, как, нравится? — улыбаясь, спросил напарник рыжего. Улыбка получилась нехорошей, лучше бы ее вообще не было.
— Я в этих делах не спец, — с трудом сохраняя спокойный тон, сказал Сергей. — А того, кто в металле шарит, такие слезы не интересуют.
— А сколько ему надо? — теперь спросил рыжий.
Сергей пожал плечами.
— Не знаю. Может, ведро, может, два…
Напарник рыжего повернулся и молча пошел к машине. Открыл дверцу, вытянул тяжелую сумку и вернулся.
— Ведра с собой нет, а вот что есть…
Он извлек сверток, размотал и вытащил на свет божий бутылку из-под шампанского.
— Это тоже слезы, — сказал Звягинцев.
— Возьми, подержи! Только не урони…
Если бы не это предупреждение, Сергей обязательно уронил бы бутылку. Потому что весила она не меньше десяти килограммов.
Продавцы высокомерно рассмеялись.
— А ты ведро хотел!
Звягинцев кивнул.
— Ладно, это другое дело. Сейчас спец приедет, и будете торговаться.
Он достал телефон, машинально набрал номер Видина.
— Товар хороший, приезжай! — сказал он.
Увидев его жест, сантехник и покупатель сигарет побежали к сапожной будке. В руках у них были пистолеты.
— Стоять! — кричал Черемхов. — Стрелять буду!
Продавцы ощерились, как загнанные в облаву волки.
— Ментам продали, суки! — рыжий выдернул из-под куртки двуствольный обрез и направил на Звягинцева. Черные отверстия уставились в лицо, как ворота на тот свет. Сейчас полыхнет — и все! Сергей инстинктивно схватил дубинку и бросил. Тяжелая железяка попала рыжему в лицо и раскровянила губу. А он до сих пор был еще жив, хотя толстый палец с коротко стриженным ногтем, отчаянно дергался на спуске.
Увидев обрез, Черемхов действительно выстрелил в воздух. Раз, потом второй… Преступники бросились к своей машине. С Лысой горы, наверное, на выстрелы, выехал «УАЗ» ППС. Из правого окна торчал автомат. Волин и Черемхов блокировали «жигуль».
— Руки поднять, завалим! — истошно орали они. — Поднять, сказал, стреляю!
Кавказцы заметались, рыжий переводил обрез с одного на другого, но, видно, оружие заклинило.
— Наземь! Лягай наземь! — рявкнул коренастый патрульный, выпрыгнув из автомобиля и в упор целясь в бандитов из автомата.
Всем стало понятно, что сейчас начнется стрельба. Но огневое преимущество было на стороне милиции. Обрез звякнул об асфальт. Кавказцы нехотя подняли руки. Если бы злые взгляды могли испепелять, то от сотрудников остались бы только пять кучек серой пыли. Но такое бывает только в мистических фильмах. Поэтому задержанных заковали в наручники и запихали в задний отсек «УАЗа».
— Зря вы сюда полезли, — кривя рот, произнес рыжий. — Это политика. Золото продаем, оружие покупаем, за свободу народа воюем. Вы что, самоубийцы?
— Заткнись! — трясясь в горячке несостоявшейся перестрелки, скомандовал пэпээссник. — А то зубы выбью!
Дверца с лязгом захлопнулась.
Тяжеленная бутылка осталась стоять на дощатом полу сапожной лавки, на столе рассыпалось несколько буро-рыже-зеленых крупиц. Сергей завернул их в клочок бумаги и сунул в карман, а бутылку отнес в «УАЗ». Потом взял обрез, покрутил в руках, легко сдвинул овальный прямоугольник с пупырышком, поднял стволы в пасмурное небо и нажал спуск. Раздался грохот, руку отбросило вниз, а вверх со свистом улетел заряд картечи. Коллеги шарахнулись в стороны.
— Ты что делаешь?!
— Р-р-реб-б-бя-т-т-та, он з-заб-б-был п-п-пред-дохрран-н-нитель сн-нять! — заикаясь, произнес Сергей, представляя, как лежал бы сейчас в будке с развороченной грудью.
В отделе участники операции написали рапорта. Все предвкушали премии, а может, и правительственные награды.
Но неожиданно оказалось, что в бутылке никакое не золото, а обычная колчедановая руда. Удивленный Звягинцев отнес свои крупинки знакомому ювелиру.
— Стопроцентное приисковое золото! — уверенно сказал тот. — Ваши эксперты что, совсем безграмотные? Или забашляли им хорошо?
«Это дело рук Видина! — решил Звягинцев. — Поделился с руководством, получили фиктивную экспертизу — и все в порядке, все довольны! А то, что мы своими шкурами рисковали — так это побоку!»
А на следующий день подполковник вызвал его к себе и попросил переписать рапорт: дескать, ты же из обреза выстрелил, теперь ничего не докажешь. Найдут твои отпечатки, скажут, что это твоя пушка! Пусть лучше оружия вообще не будет! Зачем нам лишний геморрой?
Геморрой никому действительно не нужен, и в новом варианте рапорта обрез рыжего продавца бесследно исчез.
Задержанных через двое суток выпустили. Гуссейна это сильно обеспокоило.
— А они мне ничего не сделают? Может, лучше на время уехать?
Сергей проконсультировался у Видина.
— Да кому он нужен! — пренебрежительно ответил подполковник. — Пусть пургу не гонит!
Именно так по смыслу, но более мягко, Сергей ему и передал.
— Хорошо, — смиренно ответил Гуссейн. И сразу спросил: — Вы можете оформить регистрацию для моего земляка? Он заплатит, а я с вами поделюсь!
— Конечно, — ответил Звягинцев. — И делиться не надо, ты ведь на нас работаешь… Приноси его документы!
Гуссейн был очень доволен. А через неделю его убили: изрезали ножом в темном переулке перед общежитием.
— Видно, за махинации с регистрацией, — сказал Видин, когда узнал об этом.
