Глава 6
Эффективная тактика

– А что это у них за мода – стирать отпечатки пальцев? – продолжил ранее начатую тему Абрикос и прибавил газу. – Разве без отпечатков его не возьмет пуля?

– Возьмет, – меланхолично ответил Оловянный. Он, как всегда, сидел рядом. – Только за границей не стреляют сразу. Вначале все проверяют, отслеживают следы. И это запутывает тех, кто ищет…

– Ну, и что мы будем делать с этой гнилой рукой? Она провоняет весь багажник!

– Что, что… Отдадим Мухаммаду, проявим уважение… А он пусть делает с ней что хочет.

– Я только одного не пойму, – сказал Абрикос. – Старый Омар подстрелил орла в тот день, когда постреляли пограничников. А Безрукого убили дней через пять… Он что, все эти дни скрывался без руки?

– Подожди, подожди! – встрепенулся Оловянный. – Такого не может быть! Ты ничего не напутал?

– Нет! – Абрикос решительно покачал головой. – Рука упала за несколько дней до того, как убили Безрукого! Что это может значить?

Оловянный выругался и ударил кулаком о ладонь.

– Да то, что все подстроено кафирами! И значит, этот Сосо – засланный! Надо предупредить Мухаммада!

Он потянулся за рацией, но в этот момент она сама ожила и подала тональный сигнал.

– Орел на связи! – отозвался амир.

– Пришел человек от тетушки Саиды и от тети Лейлы, – доложил Абдулла. – Они вас с Авазом вызывают. Говорят – срочно!

– Хорошо, сейчас приедем! – коротко ответил Оловянный. И повернулся к Абрикосу:

– Поехали, домой съездим! Наши бабы нас зовут!

– Наверное, что-то случилось! – Абрикос притормозил и развернул машину.

В Камры они заехали, когда было уже совсем темно. Возле школы свет фар выхватил из темноты худощавую фигуру, неторопливо бредущую по дороге. Абрикос ударил по тормозам, и «девятка», взвизгнув, остановилась в нескольких сантиметрах от неосмотрительного пешехода.

– Ты что, смерти ищешь? – выскочил из машины рассвирепевший Абрикос. – Сейчас найдешь!

– Смерть сама всех найдет, – человек закрылся от света растопыренной ладонью. – Скоро горы провалятся в ад, а нас смоет гигантская волна!

Несмотря на поднятую руку, Абрикос узнал его. Это был умственно отсталый Расул – троюродный брат Оловянного.

– А-а-а, это ты… – махнул рукой Аваз и вернулся за руль. – Что-то у него совсем крыша потекла! Говорит, что нас уничтожит землетрясение или морская волна…

– Раньше у него таких заскоков не было, – сказал Оловянный. – Подожди, я здесь выйду. Пройдусь немного… А ты сгоняй к себе…

В темноте он добрался до дома и с порога выслушал от взволнованной матери то, что только что Аваз услышал от Расула. С добавленными подробностями: уничтожить республику должен был какой-то чужак, которому по глупости, помогают сами жители…

– Баба, ну что вы все… – Оловянный хотел сказать «с ума посходили?», но прикусил язык – мать всё-таки. – Что вы, кафирам поверили?

– Сказали, дядю твоего друга Депутата по телевизору показывали, и он это рассказал, – не унималась мать. – И по телевизору показывали. Включи, через каждый час в новостях крутят…

– Магомедов выступал? Ладно, утром позвоню Депутату, спрошу, что он там наговорил. Поздно уже. У тебя сегодня останусь.

– Конечно, сынок! – обрадовалась мать. – Отдыхай. Постель чистая, Зарема всё перестирала.

И вновь вернулась к волнующей ее теме.

– Соседи приходили, они тоже напуганы. Почему они ко мне идут? Видно, думают, что ты помогаешь этому чужаку! Скажи, мальчик мой, это неправда?!

– Конечно неправда, баба! Это все выдумки наших врагов…

Он включил телевизор и сел ужинать. Действительно, через час показали пресс-конференцию: выступление замначальника УФСБ, вещи Безрукого, карту с красным контуром «Большой дуги»… После него выступили ученые, потом показали картину уничтожения республики и взрыватель к атомному заряду. Все выглядело очень убедительно. Тем более, что Мухаммад действительно прибыл с какой-то чрезвычайной миссией и в самом деле искал штуковину, похожую на взрыватель.

Озаботившись, Оловянный не стал ждать утра, а вышел во двор и со своего тайного телефона набрал номер Депутата:

– Салам, брат! Ты дома?

– Салам, Руслан! Конечно, дома. Заезжай в гости, дорогой!

– Сейчас не до гостей, Мага! Дядя на месте?

– Нет, его вообще нет в республике. Утром будет. Что-то случилось?

– Он по телевизору выступал… Не слышал?

– Не, не слышал!

– Если Интернет под рукой, посмотри, там должно быть.

– А чё там, Руслан?

– Посмотри, Мага, долго объяснять! Меня интересует: то, что он там говорил, правда или нет?

– Хорошо, я сейчас узнаю. Перезвоню!

Перезвонил Депутат через час:

– Слушай, Руслан, не могу дяде дозвониться! Вне зоны или отключен!

– Может, он по этому делу улетел?

– Скорей всего! Я почитал уже в Интернете. Похоже на правду… Ты ведь действительно спрашивал у меня про эту железку?

– Спрашивал, Мага, спрашивал! Только сейчас я должен на сто процентов знать, что все, о чем говорят, – правда! На сто процентов! Понимаешь?!

– Понял тебя, брат. Всю ночь звонить буду! Слушай, приезжай ко мне! Вместе звонить будем! Утром он прилетает, мы его по-любому достанем!

– Спасибо, брат! Я приеду. Все равно не засну…

Оловянный вдохнул полной грудью свежий воздух, прошёл в свою душную комнату и стал собираться. Мать ещё не спала.

– Ну что, Руслан, ты узнал что-нибудь? – спросила она из своей маленькой спально.

– Спи, баба! Всё нормально! Я уезжаю!

– У тебя всегда все нормально. И ты всегда уезжаешь, – недовольно ответила она и тяжело вздохнула.

– Руслан! Руслан! – послышался из-за калитки голос Абрикоса.

Оловянный вышел и отодвинул засов.

– Видел? – с порога спросил Аваз.

– Видел.

– Моя баба очень напугана. И все соседи. Как думаешь, это правда?

– Не знаю, – коротко ответил Оловянный. – Хотя многое в цвет! Он действительно эту железку ищет, всех про нее расспрашивает!

– Значит, он действительно хочет нас всех уничтожить?!

– Да откуда я знаю! – взорвался Руслан. – Я слышал то же, что и ты! Поднимай Джина, пусть подгонит машину к школе! К Депутату поедем. Я его каждую минуту долбить буду. Как он дяде дозвонится, сразу все ясно станет! А нам каждая минута важна… Если окажется, что мы пригрели змею, то я лично отрежу ей голову!

Абрикос передал распоряжение Джину, и они уверенно пошли к школе по узкой, извилистой, темной, но такой знакомой им улице…

Когда они уже садились в машину, прозвонил секретный телефон Оловянного. На связь вышел Маомад.

Известие о сенсационной пресс-конференции застало Маомада во время обеда. С двумя своими людьми и Шаурой он сидел за столом во дворе и ел жареных цыплят с острым соусом. С «Сосо» обращались уже не как с пленником, а как с гостем, хотя не спускали с него глаз и близко не подпускали к оружию. Даже за столом давали ему только вилку и ложку, не подозревая, что в рукаве у опасного гостя имеется остро отточенный боевой нож. Посланец Центра ел отдельно. Он вообще мало выходил из комнаты в последнее время. Двое – Муртузали и Шапи отправились в Махачкалу купить рюкзаки и необходимое снаряжение – Мухаммад сказал, что завтра утром они пойдут в горы. Когда обед подходил к концу и Маомад допивал чай из белой с красными цветами пиалы, ему позвонил Шапи:

– Командир, включи телевизор на местный канал!

– Чё там? Вы вещи купили?

– Да купили! Ты телевизор включи. Там фээсбэшник выступает…

– Ладно. Не задерживайтесь там!

Маомад зашёл в дом и включил телевизор на кухне. Пощёлкал пультом, листая каналы, пока не увидел знакомое лицо полковника фээсбэшник Магомедова – дяди Депутата. Пресс-конференция подходила к концу. Магомедов сидел в президиуме, а какой-то задохлик в очках рассказывал про «Большую тектоническую дугу». На большом настенном мониторе демонстрировалась карта с красными сплошными и пунктирными линиями.

«Врут, как обычно, – подумал Маомад. – Фээсбэшники хвастаются якобы предотвращённым терактом. И что в этом интересного нашёл Шапи?»

Он поднял пульт, чтобы выключить телевизор, но вслушался в слова очкарика, и палец замер на кнопке.

– После взрыва произойдет гигантское землетрясение, на Каспии поднимется цунами, волна до неба сметет Дагестан с лица земли! – взволнованно говорил тот.

«Нет, это они что-то новое придумали!» – Маомад присел на табуретку и стал внимательно всматриваться в экран. На нем показывали стол с автоматом, ножом, деньгами в разных валютах, какими-то разноцветными прямоугольниками размером со спичечную коробку, картой…

– Это вещи, которые имелись у террориста, смертельно раненного при переходе границы, – сообщил голос диктора за кадром. – Ему на смену прибыл другой террорист, который ищет утерянный взрыватель к атомному заряду…

На экране появился блестящий металлический предмет, его показали крупным планом и со всех сторон.

– Как только преступник найдет взрыватель, он произведет взрыв, и вот что тогда ждет всех нас…

Словно в мультике ужасов, рисованные горы провалились под землю, а гигантская рисованная волна обрушилась на сушу.

– К сожалению, опасному террористу помогают жители республики, которых он же обрекает на гибель… Мы обращаемся к этим людям: помните, что опасность грозит и вам, и вашим близким! Одумайтесь и передайте преступника в руки властей!

Маомад застыл с пультом в руке, парализованный страшной догадкой: это Мухаммад прибыл вместо Безрукого. Это Мухаммад ищет блестящий металлический стержень. Это Мухаммад хочет уничтожить республику! А он ему помогает!

Он вернулся к столу, но все заметили резкую перемену в настроении командира.

– Что случилось, Маомад? – спросил краснолицый, чрезмерно упитанный Ариф.

– Если тебе будет надо что-то знать, я скажу! – отрезал командир. – Занимайтесь делами! Почистить оружие, разведать обстановку вокруг, ожидать ребят!

Муртузали и Шапи приехали поздно.

– Ну, наконец-то! Как вас на ужин ждать, так и с голоду сдохнешь! – возмущался Ариф.

– У тебя запасов жира надолго хватит! – ответил Муртузали. – Лучше помоги разгрузиться!

Они вытащили из машины несколько больших тюков – горную одежду на четверых, ботинки, термобелье, ледорубы, веревки, ящик сникерсов…

– А сникерсы зачем? – захихикал Ариф. – Или вы совсем в детей превратились?

Муртузали не ответил. Ариф и Гасан наверх не пойдут, зачем им знать, что сникерсы очень калорийны и компактны, а потому незаменимы для питания в горах… Они разложили комплекты одежды по размерам, потом стали собирать ужин.

Шауру за стол в этот раз не пригласили. Ариф принёс ему в кухню кусок лаваша, сыр и чашку кипятка, а сам повернулся и ушел. Ханджару тоже занесли еду, только более обильную. И во дворе над столом зажгли лампочку.

– Видели? – спросил Шапи, когда Маомад и остальные трое боевиков принялись за еду.

– Чего? – не понял Ариф.

– Да, – мрачно сказал Маомад.

– Что думаешь?

– Нужно проверять. Пока никому ни слова!

Шапи и Муртузали кивнули. Двое других бойцов о репортаже ничего не знали и теперь смотрели на остальных, пытаясь понять, о чём разговор. Но спрашивать стеснялись, чтобы не показаться глупыми и не попасть впросак.

Ужин прошел в молчании. Маомад выглядел озабоченным, да и осведомленные бойцы тоже. Они не знали, что делать.

– Муртузали и Шапи сегодня свободны, идите, ночуйте дома, – сказал Маомад и встал из-за стола. – А Гасан и Ариф на двоих ночь делите, по одному подежурите! Вы все равно не местные!

Пройдя за дом, Маомад набрал номер Оловянного:

– Передачу видел? Как думаешь, это правда? У меня тут родители, братья, сестры… Что делать будем?

– Сейчас проверяю все, – сухо ответил амир. – Подожди до утра!

Оловянный проснулся рано и не сразу понял, где находится: просторная светлая комната, щедро залитая солнцем, широкая деревянная кровать под балдахином, резная мебель из натурального дерева… По площади эта спальня была едва ли не больше его родного дома, в котором шестьдесят лет жила его мать, и уж совершенно точно больше бункера в Майданском, да и любого другого из его укрытий… Он подошел к окну. Дом Депутата стоял на склоне невысокой горы, первые же лучи восходящего солнца заливали его ярким светом через огромные окна, выходящие на все четыре стороны света. И вид открывался впечатляющий: утопающая в цветущих садах долина, свежий ароматный воздух, щебетание птиц… Впрочем, Руслан ничего этого не видел. Поскольку зайти в супружескую спальню Магомедали было невозможно, он позвонил ему по телефону.

– Да, да, сейчас опять наберу! – заспанным голосом проговорил Депутат.

До поздней ночи они пытались дозвониться полковнику Магомедову, но он был «вне зоны доступа».

Оловянный отправился в огромную, сияющую чистотой, отделанную кафелем санитарную комнату, имеющую, кроме понятного унитаза и душевой кабинки, совершенно непонятный предмет, похожий на унитаз и полукруглую ванну-джакузи. Он стал под приятный горячий душ, потом переключился на холодную воду. Вчера, когда они приехали, Депутат обнял каждого, потом, сморщив нос, деликатно предложил вроде бы Абрикосу и Джину:

– Парни, можете принять душ, у меня горячая вода есть…

На что Оловянный без китайских церемоний резанул:

– Мы все вымоемся, Мага! От меня так же воняет, как от ребят! Потому что там, где мы живем, ни горячей воды, ни холодной нету!

Возникла некоторая неловкость, но хороший стол и искренний прием исправили дело. В знак уважения к гостям даже вышла мать Депутата – невысокая, сухонькая старушка Зинат Муссаевна. И хотя подавала на стол Роза – жена охранника Казихана и по совместительству домработница семьи, чай принесла лично восемнадцатилетняя красавица Абидат – Депутат не мог упустить случай лишний раз похвастаться женой.

После душа Оловянный заглянул в гостиную. Магомедали сидел на большом кожаном диване и добросовестно раз за разом нажимал кнопку повтора на своем айфоне.

– Не пойму, – ответил он на вопросительный взгляд друга. – То «вне зоны», то срывается. Пойду, вымоюсь. А ты пока выпей чаю…

Ранним утром, когда благоухающие фруктовыми ароматами камринские сады наполнялись разноголосым пением пробуждающихся птиц, полковник Нижегородцев шел по бетонным плитам вертолётной площадки в Каспийске, пропахшей керосином, разогретым металлом и наполненной ревом прогреваемых то тут то там двигателей. Важная информация пришла в три ночи: маячки «113» и «114», которые находились в постоянном движении и постоянно то сходились, то расходились, переместились в одну точку с координатами… и там находятся уже два спутниковых витка! Вампир хорошо знал, что это за точка.

Он с ходу запрыгнул в грузовую кабину «МИ-8», где уже ожидали девять «мечей» в полной боевой амуниции – камуфляжах «Хамелеон», обвешанные оружием, с радиофицированными шлемами на коленях.

– Все в сборе? Взлет! – скомандовал полковник. Сейчас это был настоящий Вампир – стремительный, целеустремленный и беспощадный. Глаза за дымчатыми стеклами горели опасным азартом, как у преследующего жертву хищника.

– Успеем? – спросил майор Назаров. Он был старшим группы.

– Раз переночевали, то сразу не уйдут, – ответил Вампир. А про себя подумал: «Полковник Магомедов как-то говорил, что его племянник любит поспать подольше… А гости вряд ли покинут дом, пока не проснётся хозяин».

– Подлётное время – пятнадцать минут! – сообщил штурман.

Вампир по радиостанции с закрытым каналом связи вышел на дежурного УФСБ:

– Срочное сообщение для «ноль-седьмого»! Мне нужна рота внутренних войск на бронетехнике, с нашим представителем, в координаты… – Вампир назвал месторасположение дома Депутата. – По прибытии колонны нашему представителю связаться со мной по радиостанции на боевом канале! Задачу поставлю на месте. Как понял?

– Вас понял, выполняю, – отозвался дежурный.

Вертолет уверенно шел по курсу.

– Дорога по ущелью каменистая, да и времени на заход для определения ветра не будет… Поэтому десантируемся с зависанием, – перекрикивая шум двигателя, объявил Вампир. – Пойдём сразу в брониках…

Сидевшие по правому борту рядом друг с другом Котин и Ратников в очередной раз рассматривали спутниковые фотографии дома Депутата и прилегающей территории.

– Работаем с двух точек, – сказал Ратников. Он держал на коленях «Винторез» – вполне надежное оружие для средних дистанций.

– Ты из «Баррета» сквозь стену, а я – по окнам и двору.

– Угу, – ответил Котин и спрятал фотографии под одетый поверх бронежилета жилет разгрузки.

Говорить больше смысла не было – каждый знал свою задачу.

– Готовьтесь, парни! – сказал по трансляции командир вертолета.

Бортинженер подошёл к лебёдке, взял груз десантного шнура, открыл дверь…

Гул вертолёта застал Оловянного на кухне. В брюках, синей спортивной майке и босиком, он в одиночестве сидел за большим столом, смотрел телевизор и не торопясь прихлебывал свежезаваренный чай, иногда поглядывая, как непривычно выглядят его ступни на узорчатом, из трех пород дерева, паркете. Автомат и «стечкин» остались в спальне. В этом доме ему нечего бояться. Авторитет и депутатская неприкосновенность были хорошим дополнением к мощным запорам на кованых воротах, замках на металлических дверях, камерам наружного видеонаблюдения, системе сигнализации на высоченном кирпичном заборе и вооруженным охранникам.

Депутат жил богато. Мраморные, с подогревом, полы на первом этаже, невиданный – с выложенными картинками (птички на ветках и цветы) – паркет на втором, камины, в которых можно зажарить быка, кожаная мебель, персидские ковры, дорогая радиоаппаратура, кинозал со стереозвуком, бассейн, сауна, бильярдная… Стены увешаны антикварным оружием и подлинниками картин… Конечно, Оловянный тоже мог себе позволить такой дом и такую начинку, но ему все это было чуждо. Абрек по натуре, он привык скитаться и прятаться в пещерах, среди деревьев в лесу, в бункерах и тайниках, в неприметных флигельках и сараях… Какой дом может быть у абрека? Враги сразу придут туда и убьют его! Другое дело, Депутат… Ему по статусу положено такое жилище! Чтобы важные гости из Москвы видели – в далеких Камрах Магомедали Магомедов живет не хуже, чем они в столице… Тогда и уважения больше, и дела легче делаются… Правда, гости не заходят в подвал, который Мага так и не придумал как обустроить и для чего. Голые бетонные стены, железная дверь, вечная сырость, но нет света и мало воздуха. Ничего, его тоже приспособили к делу: там держат человеческий материал, который собираются обменять на деньги. Впрочем, это никого не интересует.

Руслан перевел взгляд на большую картину в затейливой золоченой раме: горы, солнце, орлы, внизу долина с домиками и виноградниками. Красивая картина! Но дело не только в красоте. Она не написана красками, а выложена из кусочков полудрагоценных камней: бирюзы, яшмы, агата и всяких других. Мага ею очень гордится, говорит – большая редкость. Оловянный вздохнул. Сейчас он вдруг ощутил прелесть постоянного жилья, собственного дома, красивого и уютного. И тут же отогнал от себя эти мысли как проявление слабости. Может, лет через двадцать, когда тело одряхлеет, а дух остынет, можно завести себе такой дворец. Только где? Здесь его и так многие ищут, а за двадцать лет врагов только прибавится. Разве что удастся построить имират Кавказ, но в это верилось мало. Можно, конечно, уехать в Турцию или лучше в Арабские Эмираты, как делают многие соратники по оружию. Но главное… Главное – прожить эти двадцать лет! Да хотя бы год! Или даже день…

Скрипнула дверь, из ванной появился хозяин дома с мокрыми волосами, в богатом халате, открывающем мускулистые волосатые ноги, и с телефоном в руке. Он выглядел озабоченным. Очевидно, все-таки сумел дозвониться дяде. И, сразу видно, получил удручающие известия.

– Это не параша, Руслан! – без вступления и дипломатических изысков сообщил Депутат. – Все так, как показали. Он орал, как сумасшедший! Он запретил мне звонить ему… Он… Он меня проклял! Короче, ты как хочешь, а я соскакиваю с этой темы!

Оловянный сжал зубы и ударил кулаком по столу.

– Мы все соскакиваем с этой темы, Мага! А этому псу – конец!

Депутат нервно прошелся взад-вперед, но никак не мог успокоиться.

– Пойду, еще полежу… Может, расслаблюсь…

Оловянный проводил его взглядом. Легко расслабиться, когда в спальне ждет красавица Абидат и когда у тебя депутатская неприкосновенность и связи в правительстве… А вот что ему делать?! Одно дело, когда проклинают кафиры, а совсем другое – когда клянут свои…

От ярости он заскрежетал зубами и тут же позвонил Маомаду.

– Всё подтверждается! – только и сказал он. – Да, сто процентов! Вали эту гадюку! И того грузина тоже – он подставной!

С утра на Ханджара напала хандра. Он без аппетита позавтракал в кухне. Всё его раздражало в этом чужом краю – и скользкие «соратники», которые в любой момент могут выстрелить в спину, и бытовое неустройство, и рушащийся план, который он никак не имел права провалить, и бомбовый удар, который чуть не лишил его жизни, и этот арбуз…

«Хрясь!» Нож с узорчатым клинком и латунной головой орла над ореховой рукояткой вонзился в спелый арбуз, раскалывая кожуру и обнажая красную, как кровь, мякоть. В окно было видно, как сонный Ариф пьёт с Сосо чай за столом под толстым орехом. Маомада с ними не было.

«Дрыхнет, наверное», – подумал Ханджар.

Но Маомад не спал. Спал Гасан после ночного дежурства. А Маомад разговаривал за домом по телефону.

«Кто же навёл самолет? – думал Ханджар. – Может, мои гостеприимные хозяева? Не потому ли Оловянный так спешил уехать? А я мог задержаться, чтобы покушать шашлык… Всё здесь не так! И арбуз безвкусный…»

Он бросил недоеденную скибку на поднос, рядом швырнул нож, скомканную салфетку и пошёл в свою комнату. Надел термобелье, комбинезон, ботинки, прошелся по комнате. Вроде бы все по размеру, нигде не жмет и не трет… Взял со стула новенький рюкзак и переложил в него спутниковый телефон и остальное содержимое своей сумки. Сегодняшний выход в горы не должен оказаться бесполезным! «А сумку нужно будет сжечь, – прикидывал он, укладывая вещи. – Там останутся запахи, может, и образцы генетического материала…» Ханджар вдруг почувствовал на себе чей-то ненавидящий взгляд. Он резко обернулся – в дверном проёме стоял Маомад с большим пистолетом в руке. Пистолет был нацелен ему в голову.

– Что случилось?!

– Я все знаю! – процедил Маомад и вытянул руку.

– Что ты знаешь?!

– Ты и те шакалы, что тебя прислали, хотите принести нас в жертву! Вместе с нашими семьями и целой республикой!

– Это глупость! Провокация кафиров! – рука Ханджара медленно поползла к спрятанному за спиной клинку. Но он чувствовал, что не успеет.

– Умри как мужчина! – лицо Маомада исказилось, как всегда, когда убиваешь человека. Но вместо выстрела раздался смачный хруст.

– Хрясь!

Маомад во весь рост рухнул вперед, к ногам Ханджара. Вместо него на пороге стоял грузин Сосо, и лицо у него было искажено гримасой убийства. Ханджар опустил глаза на распростертого Маомада. Из-под левой лопатки торчала ореховая рукоятка ножа, с которой таращился латунный орел, будто удивляясь такому обороту дела.

Ханджар снова перевел взгляд на грузина.

– И что это значит?

– Не знаю, – покачал головой Сосо. – Он выбежал из-за дома, выхватил пистолет, ну я и пошел за ним…

– А почему ты вмешался?

Сосо мрачно усмехнулся.

– Я нужен тебе, а не ему. И договаривался я с тобой, а не с ним. Ты, а не он обещал вернуть меня домой. А им я был не нужен. Следующая пуля была бы моя.

– Что ж, разумно, – кивнул Ханджар. – А где ты так научился работать ножом?

– Всякое в жизни приходилось делать, – уклончиво сказал Сосо.

Ханджар понимающе кивнул. На самом деле он прекрасно знал, что убить одним ударом ножа непросто, для этого надо иметь хорошо выработанный навык. И правильней всего было бы немедленно прикончить этого темного парня на месте! Но это означает провал всей операции, тогда следует тут же покончить с собой… А вдруг все же Сосо действительно обычный бандит и приведет его к взрывателю?! Пусть за это только один процент из ста – у него все равно нет других вариантов!

Он посмотрел в окно. Ариф пил очередную чашку чая.

– Где второй?

– Спит наверху.

– Ладно, жди здесь!

Ханджар достал из-за спины кинжал, нагнувшись, поднял АПС Маомада, перешагнул через труп и вышел из комнаты с пистолетом в левой руке и кинжалом в правой. Скрипнула лестница на второй этаж, только один раз – он поднимался очень осторожно. Шаура прошел на кухню и сел на лавку. То, что он спас жизнь этому волку, ничего не значило. Он по-прежнему расходный материал, и доверия к нему не прибавилось. Мухаммад по-прежнему не доверяет ему оружия и убьет сразу, как только завладеет тем, что он ищет. Впрочем, все это он знал с самого начала.

Через несколько минут Мухаммад так же бесшумно спустился вниз, вытирая окровавленный кинжал рубашкой Гасана. Бросив испачканную рубашку на пол, он подошел к окну и выглянул, как хищник, высматривающий добычу. Потом спрятал клинок за спину, вышел во двор и направился к Арифу. Тот поднялся навстречу, почтительно здороваясь, но эмиссар с дружеской улыбкой показал, чтобы он сел и продолжал чаепитие. Ариф так и сделал. Мухаммад, будто бы обходя стол, зашел ему за спину и взмахнул рукой. Это был редкий удар «лифт»: сверху вниз, в левую ключицу – он повреждает аорту и сердечную мышцу, вызывая мгновенную смерть. Правда, для такого удара нужен более узкий клинок: шило, кортик, трехгранный стилет… Но в данном случае кинжал дал нужный эффект: Ариф кулем повалился на землю. Значит, Мухаммад неимоверно силен…

– Переодевайся для гор, уходим! – приказал Мухаммад, проходя через кухню к себе в комнату.

Он быстро достал из бокового кармана сумки свёрнутую топографическую карту и сунул за пазуху, бросил в рюкзак маомадовский «стечкин» и три магазина, в пустую сумку положил теплую куртку и перчатки. Сжигать ее уже некогда, а своих вещей он старался нигде не оставлять.

Шаура надел новый горный комбинезон, хотя ботинки оставил старые, положил в рюкзак толстый свитер, пару банок консервов, курагу, сухари, пригоршню сникерсов, флягу и спички, прихватил теплую куртку, шапку и солнечные очки. Загрузив багаж в огромный черный «Лендкрузер», он забросил за спину АКМ Арифа, а в карман сунул его гранату РГН – она удобна в горах, ибо не скатывается со склона, а взрывается при ударе. В таком виде он стал у джипа, ожидая Мухаммада. Если тот заставит его оставить автомат, то на крайний случай останутся нож в рукаве и граната.

Мухаммад вышел через пять минут. Он бросил рюкзак в багажник, поправил на плече автомат, осмотрел Сосо, но разоружать не стал.

– Переходить будем в том же месте! – сказал он. – Некогда круги нарезать. Ты хоть дорогу помнишь?

– От засады, где стрельба началась, думаю, найду. А раз некогда… Ты ж говорил, вертолёт можешь вызвать?

– Придётся пока без вертолёта обойтись! Машину водить умеешь?

– Угу.

Шаура сел за руль «Лендкрузера», автомат положил на соседнее сиденье. Ханджар занял место сзади, автомат он держал на коленях. Машина тронулась и принялась забираться вверх по горным дорогам и тропинкам.

Шапи и Муртузали, на свое счастье, опоздали и пришли через полчаса после того, как они уехали.

После звонка Маомаду стало легче: кровь расслабляет не хуже женщины, а кровь этого шакала Мухаммада наверняка уже пролилась. Оловянный посмотрел на часы. Хозяин из своей спальни не выйдет еще долго, Абрикос с Джином дрыхнут… Допоздна они играли в шеш-беш, теперь поднимутся к обеду. Оловянный привык вставать рано и сразу включаться в работу, но сейчас приходилось вынужденно отдыхать, и ему это даже нравилось. Он смотрел в окно второго этажа на мирно покачивающие ветками абрикосовые деревья, которые были высажены с большими трудами на искусственных террасах вдоль склона. Ничего интересного – Оловянный видел их с самого своего рождения. И в гуле двигателя не было ничего необычного – вертолеты здесь не редкость.

«Опять на Ботлих пошёл, – подумал Руслан. – Что-то сегодня совсем низко».

За окном все же была странность, которая могла представлять для осторожного Оловянного интерес: в садах вокруг ветра не было, а ветви стоящих напротив дома Депутата деревьев покачивались… Но он не обратил на эту мелочь внимания. А зря! Ветви покачивались от ветра из ущелья – за уступом скалы завис вертолёт. Поток воздуха от крутящихся лопастей пригнул траву с засохшей на ней кровью Вахида, убитого как раз на этом месте. С восьмиметровой высоты три боевых тройки с оружием за спиной, словно голливудские ниндзя, быстро скользнули вниз по десантным тросам. Последним спустился Вампир. Высадив десант, вертолёт резко ушёл в левый разворот, на лету втягивая болтающиеся тросы.

«Мечи» выдвинулись на исходную и по команде ринулись занимать позиции. Первая тройка – Виктор Котин, Сергей Ратников и командир группы Назаров – ринулись вверх по склону. Господствующую высоту за домом нужно было занять до того, как находящиеся в нём бандиты осознают, что происходит. С этой высоты открывался вид на тыльную и левую стороны дома, подходы слева, а также часть двора. Расстояние сто пятьдесят метров – сорок секунд бега.

Вторая тройка – Семин, Хомяков и Выхин – рванули напрямую к дому, с правой его стороны, напротив боковой калитки. Расстояние двести метров – пятьдесят пять секунд. Залегли на склоне за естественными укрытиями: Сёмин и Хомяков в промоине от стекавшей по склону дождевой воды. Выхин занял позицию ниже, за камнем у обочины.

Вампир, возглавляющий тройку молодых бойцов, забежал в сады напротив фасада дома. Расстояние сто метров – двадцать секунд. Все четверо залегли в ряд на нескольких уровнях. Занятые ими абрикосовые террасы находились на противоположном склоне, поэтому поверх забора были хорошо видны фасадные окна второго этажа и центральный вход с воротами во двор.

За минуту с четвертью дом был взят в «подкову» с открытой, но простреливаемой левой стороной – стороной, выходящей на реку. Аварское Койсу журчала так же спокойно, как всегда… Костюмы «Хамелеон» постепенно слились с местностью, шлемы тоже были обтянуты маскировочной сеткой, так что заметить бойцов можно было только при шевелении…

Благостное спокойствие в абрикосовых садах заканчивалось. Вампир поднёс ко рту гарнитуру громкоговорителя:

– Руслан Джебраилов! Предлагаю сдаться! Гарантирую жизнь! В противном случае дом будет уничтожен! Выходить с оружием в вытянутых над головой руках! – разнёсся в утренней тишине многократно усиленный голос.

Каждое слово было острым, холодным и пахло порохом.

Оловянный вскочил, прильнул к окну, но ничего не увидел. Все было, как всегда, и вместе с тем совсем по-другому. И эти надоевшие сады теперь казались прекрасными и удивительными, на них можно смотреть всю жизнь… Всю оставшуюся жизнь…

Он взял бинокль и принялся осматривать окрестности через оптику. Справа, в сотне метров, за камнем мелькнул необычный шлем с тяжелым забралом. А вот, прямо напротив окна, еще один, такой же… Плохо дело! У местных таких нет! Похоже, это московские спецы! Те, которые забрали Гаруна, те, которые уничтожают амиров одного за другим и которые несколько раз пытались убить его самого… И как-то у них все это хорошо получается!

Подозрение черной змеей заползло в душу амира. Похоже, это результат предательства!

– Руслан Джебраилов! Предлагаю сдаться! Гарантирую жизнь! В противном случае дом будет уничтожен! Выходить с оружием в вытянутых над головой руках!

На кухню выбежали Абрикос с Джином. Оба полуголые, но с автоматами в руках.

– Что будем делать, Руслан? – деловито поинтересовался Абрикос. Он зачем-то напялил кепку, которая в сочетании с голым торсом выглядела весьма комично. Но сейчас даже весельчак Джин не смеялся.

– Уходим назад через гору? Или как? – он обвел взглядом старших.

Оловянный мрачно молчал. Парни явно не понимали всю серьезность происходящего.

Следом выскочил Депутат, на ходу запахивая халат. Он был растерян: слишком необычным, жестким и контрастным оказался в этот раз переход от расслабления к повседневности.

– Руслан?! Как же так?! – начал он, но тут же понял неуместность вопроса и замолчал на полуслове.

– Руслан Джебраилов! Предлагаю сдаться! – гремел за окном страшный металлический голос. – Гарантирую жизнь! В противном случае дом будет уничтожен! Выходить с оружием в вытянутых над головой руках!

Тот, кому он адресовался, медленно оторвался от окна, за которым расстилался необыкновенный и притягательный пейзаж, и молча направился в спальню. Вернулся уже с автоматом в руках. Прямо на майку наброшен жилет разгрузки со «стечкиным», запасными магазинами и самодельными гранатами – «хаттабками».

– Вот мы и узнали, какой дом для нас станет последним! – спокойным тоном сказал Оловянный.

– Но почему именно мой дом? – глухо проговорил Депутат.

Абрикос молча смотрел то на Руслана, то на Магомедали. Джин подошел к окну и осторожно выглядывал из-за стены в оконный проем.

Оловянный улыбнулся. Он полностью владел собой.

– Потому что в своём доме умирать легче. Аллах оказал тебе великую честь за участие в джихаде, брат…

– Но у меня мать, жена, дочь…

– Отправь их отсюда! Пусть выходят! – Оловянный замолчал, как бы думая – продолжать или нет. Но все-таки продолжил:

– И ты выйди с ними. Скажешь, что мы захватили твой дом и ты не мог ничего поделать. А там как-нибудь выпутаешься…

– Нет, – Магомедов покачал головой. – Бесполезно. Женщины пусть уходят! А я попробую позвонить дяде, в Законодательное собрание, в Правительство… У меня много влиятельных знакомых, может, что-то и получится…

Магомедали ушел на женскую половину, было слышно, что там разговаривают на повышенных тонах. Через несколько минут он вернулся в бронежилете, каске, с пулеметом, из которого торчала, волочась по полу, длинная лента.

Оловянный хотел что-то сказать, типа: «Ты хорошо подготовился», но в этот момент на улице прогремела короткая очередь и тут же оборвалась. У охранника Казихана не выдержали нервы: он выбежал на улицу и открыл огонь в сторону железного голоса. Но капитан Рюмин выпустил две пули из «Абакана», и обе попали ему в голову: в лоб и правую скулу. Безжизненное тело распласталось вдоль забора. Калитка под действием запирающего устройства закрылась и вновь защелкнулась на электромагнитный замок. Так что внешне все осталось, как было. Но труп Казихана показывал: история Депутатского дома вступила в последнюю, кровавую стадию.

– Не хотят по-хорошему, суки! – сказал Назаров. – Ну что, начинаем?

– Подождем пару минут, – ответил Вампир.

Сценарии подобных операций известны. Обычно «бойки» выпускают женщин и детей, а потом уже отстреливаются до конца. Хотя бывают и отклонения от стандартных ситуаций. Вот и сейчас никаких движений ни во дворе, ни в доме заметно не было. Нервы у «мечей» натянуты, напряжение требует выхода. Особенно затягивать с атакой нельзя.

– Всем внимание! Движение на центральной калитке…

Все члены группы узнавали друг друга по голосам, необходимости загружать эфир радиопозывными не было.

Калитка снова отворилась и из двора вышла пожилая женщина, закутанная в черное: Зинат Мусаевна. Ее поддерживала Абидат, держащая за руку маленькую Мариам. Последней вышла Роза в хиджабе.

Увидев тело мужа, девушка закричала, бросилась к нему, потом, словно обезумев, схватила лежавший рядом автомат и, изрыгая ругательства, направила в сторону «мечей». Лежавшему напротив калитки капитану Рюмину через диоптрический прицел показалось, что ствол смотрит прямо ему в лицо. У «мечей» железный закон – противник с оружием подлежит безусловному уничтожению. Палец капитана напрягся…

В этот момент хозяйки с гортанными криками набросились на домработницу, пытаясь отобрать оружие. Все трое повалились на землю, но обезумевшая Роза вырвалась и, стоя на коленях, открыла огонь. Судя по всему, она умела обращаться с оружием, пули свистели у Рюмина над головой, и он уже выбрал свободный ход курка, когда оставленная без присмотра Мариам подбежала к Розе и обняла за шею, сама оказавшись в зоне поражения… Капитан выругался, убрал палец со спуска и вжался в землю. Железное правило «мечей» было нарушено – никто не стрелял в вооруженного противника, поливающего их огнем. Роза расстреляла весь магазин, бросила автомат на дорогу и сама, рыдая, упала рядом. Хозяйки помогли ей подняться, отряхнули, и все они, горестно причитая, пошли в сторону села.

Когда женщины поравнялись с камнем, за которым лежал Выхин, он остановил их и провел короткий опрос. Потом вышел на связь:

– В доме есть заложники! – сообщил он. – Трое, в подвале. Кроме них, в доме Депутат, второй охранник, Оловянный, Абрикос и Джин. Сдаваться они не собираются!

«Неужели? Кто бы мог подумать?!» – усмехнулся про себя Котин. Перед ним на сошках стояла снайперская винтовка «Баррет» калибром 12,7 миллиметра. В инфракрасный прицел со ста пятидесяти метров человеческие тела должны просматриваться даже сквозь кирпичную стену. Правда, лишь до тех пор, пока их температура не сравняется с температурой окружающей среды. Но мертвецы снайперам не интересны.

Котин поднял бронестекло шлема, прильнул к прицелу, повернул ручку выключателя, и тут же его взгляд проник сквозь стену. В комнате второго этажа слегка расплывчато маячили четыре фигуры. Стоят достаточно кучно – видимо, совещаются. По положению рук можно было определить, что в них оружие. Вот снизу поднялась еще одна фигура, подошла к остальным – Котин сопроводил её движением ствола. Все в сборе!

– Цели вижу, к стрельбе готов! – сказал он в радиогарнитуру шлема.

На самом деле они не совещались. Просто все обступили Депутата и смотрели, как он звонил разным влиятельным людям. Точнее, пытался позвонить: они либо не брали трубку, как дядя, либо сбрасывали, заслышав, что дом окружен спецами из Москвы.

Оловянный не слушал разговора: он пристально рассматривал Абрикоса.

– Что так смотришь, Руслан? – спросил тот, ощутив этот давящий взгляд и отвернувшись от Депутата.

– Говоришь, шашлык разлюбил? – недобро спросил Оловянный.

– Какой шашлык? При чем шашлык? Особенно сейчас?

– Как раз сейчас самое время, – Руслан взвел курок своего золотого «стечкина», который небрежно держал в опущенной руке. – Думаешь, нас в землю, а сам в сторону, как всегда?

– О чем ты, Руслан?! – Абрикос почуял неладное и занервничал. Оловянного он боялся больше, чем всех спецов мира.

– Слишком много у нас «проколов», Аваз! Так никогда не было! И всегда ты оказывался в центре этого говна!

– Ты что?! При чем здесь я?!

– А при том! Ведь это ты предлагал нам с ребятами в Балахани ехать, шашлык кушать! И где те ребята? В земле! И я чуть там не оказался!

– Да ты что?! – Абрикос побледнел.

– А в Майданском ты на шашлык не остался, ребят оставил. И они тоже в земле! И я за малым уцелел! Сапера ты в больницу отвез – он тоже в земле!

– Да ты что?! С Сапером вообще случайность! – как заведенный повторял Абрикос. На худом, бледном, как мел, лице каплями проступил холодный пот.

– Я не верю в случайности, Аваз! Тем более, за окном московские спецы, и мы все ляжем в землю! Только ты первым!

Оловянный выстрелил от бедра, задрав ствол кверху. Пуля вошла Абрикосу под нижнюю челюсть и вышла из темени, сбив фуражку. Кровь забрызгала Депутата и Джина, подошедший охранник Хусейн, отпрыгнув, потерял равновесие и с грохотом упал. Почти с таким же грохотом, как Абрикос, который опрокинулся во весь рост, заливая драгоценный паркет своей, ничего не стоящей кровью. Хусейн вскочил и округлившимися глазами уставился на амира. С таким же выражением ужаса и удивления рассматривали его Депутат и Джин.

– Это он навел кафиров! – хрипло сказал Оловянный.

Все молчали.

– А это что? – Джин нагнулся и поднял металлический кружок размером с десятирублевую монету, валяющийся рядом с кепкой Абрикоса.

– На шпионский передатчик похоже, – с трудом выговорил Депутат. – Я такой видел…

Он был в шоке. Трупы и кровь всегда оставались где-то снаружи, за пределами домашней жизни, а вот сейчас они пришли в его такое безопасное и уютное гнездо… И оно уже больше никогда не будет ни безопасным, ни уютным, как никогда не смоется кровь с паркета, художественно выложенного из дерева трех пород…

Оловянный тоже впал в ступор. Он молча смотрел на блестящий кружок, и глаза его наливались кровью. Потом вдруг резкими нервными движениями стал лихорадочно обыскивать свои штаны и вдруг извлек из заднего кармана еще один, точно такой же полированный диск, похожий на монету в десять рублей. Несколько секунд он рассматривал его с видом нокаутированного боксера, у которого начисто отшибло память. И действительно, получалось, он ни за что ни про что застрелил своего близкого друга – все равно, что отрезал себе правую руку… А подстроили все это коварные кафиры…

– Ах, суки! – с рычанием раненого зверя он развернулся к окну, вскинул руку и дал несколько очередей в сторону ненавистных кафиров, не целясь – просто, чтобы выплеснуть охватившую его ярость. Брызнули стекла, в металлопластиковой раме образовалась дыра с торчащими по периметру острыми осколками. Но он уже взял себя в руки, бросил «стечкин» на стол и взялся за автомат.

– Мага, иди к заднему окну! Джин, становись рядом! Хусейн, подними заложников, будут живым щитом!

Котин увидел, как одна фигура вдруг опрокинулась, потом вторая, а третья вскинула руку в сторону окна. Защелкали короткие очереди. Что там происходит? Они что, друг друга убивают?! Да нет, один из упавших поднялся…

– Огонь по возможности! – услышал он в ушном приемнике давно ожидаемую команду.

Одна фигура начала спускаться куда-то вниз, грозя выйти из сектора обстрела. Он быстро поймал верхнюю треть на «галочку» прицела и плавно нажал спуск… Хусейн ничего не понял и даже не услышал треск проламываемых кирпичей: крупнокалиберная пуля разворотила ему грудную клетку, перебила позвоночник и вырвала сердце. Мертвое тело, стукаясь головой о каждую ступеньку, съехало вниз, а темно-красный комок лежал на лестнице и сокращался, разбрасывая красные брызги.

– Минус один! – сказал Котин в рацию.

Трое оставшихся наверху ничего этого не видели, только услышали мощный удар и какой-то стук.

– Что там у Хусейна? – спросил Оловянный, прячась за стену. Он ни к кому не обращался, но обычно на все такие вопросы отвечал Абрикос, предварительно проверив то, что интересовало командира. Сейчас ему никто не ответил.

Джин высунулся в оконный проем и выпустил несколько очередей в невидимого противника, потом отпрянул в сторону, и целый рой влетевших в кухню пуль ударил в противоположную стену, над головой Депутата, разбив китайскую тарелку и изуродовав картину, собранную из яшмы и агата.

Депутат присел на колено, положил на подоконник пулемет и открыл шквальный огонь по склону, на котором отметил какое-то шевеление. Это шевелился Котин, передергивая затвор своего «Баррета». Град пуль вздыбил вокруг фонтанчики земли и мелких камешков, снайпер вжался в землю, пытаясь спрятать голову за небольшой камень, но чувствовал, что через секунду шквал огня достанет его за таким ненадежным укрытием. Но лежащий в десяти метрах левее Ратников среагировал мгновенно: «Винторез» негромко щелкнул, и шестнадцатиграммовая пуля ударила пулеметчика в середину лба, на сантиметр выше линии бровей. Пулемет замолк, Депутат опрокинулся на засыпанный гильзами, кирпичной крошкой и залитый кровью пол.

– Еще один готов! – сказал в микрофон Ратников.

– Шайтан! – рявкнул Оловянный. – Мочи их, Джин!

Но никого «мочить» они не могли. Лучи лазерных целеуказателей ворвались в помещение с двух сторон, красные точки шарили по исковырянным обоям, нащупывая следующую цель. Боевики прятались за стены, не имея возможности даже выглянуть в оконный проем. Но они ждали удобного момента, чтобы выпустить следующую очередь, показывая врагам, что живы и не сломлены. Спецы, осадившие дом, выбрали странную тактику: они не шли в атаку, не стреляли из «шайтан-трубы» и вообще не появлялись в поле зрения осажденных. Может быть, выжидали, когда они израсходуют боезапас?

Раздался сильный удар в стену, красной крошкой брызнули кирпичи, и Джину оторвало голову! Тело повалилось на пол, заливая его очередной порцией крови.

– Минус три, – сказал в микрофон Котин.

– Проклятые собаки! – взревел Оловянный. Он всегда знал, что момент, когда придётся принять смерть, настанет, и был готов к этому… Но не так же! Когда даже кирпичные стены не защищают от пуль, когда он обречен, как загнанный в угол волк! Неужели он не заберет с собой ни одного кафира?!

Он выглянул в проем, но никого не увидел и дал очередь наугад – тут же, рядом с головой свистнула пуля, он едва успел отскочить.

– Остался последний, – доложил Котин. – Не пойму, что он делает…

Оловянный лег рядом с Абрикосом, перепачкавшись его кровью. Положил под руку автомат и две гранаты – кафиры зайдут осмотреть этаж и здесь найдут свою смерть…

Котин выстрелил.

– Хр-р-р! – крупнокалиберная пуля пробила стену и ударила в распростертое тело. Изображающий мертвеца Оловянный действительно стал таковым.

– Последний готов!

– Пятый! Движение в доме наблюдаешь? – запросил Вампир.

– Нет! – ответил Котин.

– Зачищаем дом! – приказал Вампир. – Осторожно только…

Он мог и не предупреждать: «мечи» хорошо знали свое дело.

Назаров спустился по склону к боковой калитке и подал знак рукой: «Двое ко мне!» тройке Сёмина. Сёмин остался на месте, держа под прицелом проём калитки. Хомяков и Выхин перебежками выдвинулись к Назарову.

– Мы входим!

– Принял!

Назаров, Хомяков и Выхин, держа оружие наготове и страхуя друг друга, броском заняли двор, прижавшись к глухой стене, осмотрелись и скрылись в доме…

– Первый этаж – чисто! – донеслось через некоторое время в радиостанции внутренней связи.

– Поднимаемся на второй…

– Вижу вас! – сообщил Котин.

– Смотри не пальни! – не смолчал Назаров. – Ты тут и так делов наделал…

Хлопнуло несколько выстрелов.

– Второй этаж – чисто! Идем в цоколь!

Через семь минут рация снова ожила.

– Всё в норме! Мы выходим! С заложниками!

Заложников было трое – молодой парень и двое мужчин постарше. Избитые и изможденные, они еле переставляли ноги и не проявляли никаких эмоций. Вампир заговорил с ними, попытался приободрить, но они практически не вступали в контакт. Видно было, что они находятся в стрессовом состоянии.

– Вот сволочи, что с мужиками сделали! – сказал Назаров и кивнул на дом. – Сами жили как короли, а людей в рабов превращали…

Дом Депутата действительно возвышался над окружающей местностью, как замок феодала. Он хорошо сохранился: только стекла выбиты, даже отделочный камень не поклеван пулями – они кучно влетали в окна. Пробоин в фасадной стене вообще нет, а те, что в задней, легко заделать. Вампир и Назаров переглянулись. Они подумали об одном и том же.

– Товарищ майор, доложите о наличии взрывоопасных предметов в доме! – приказал Нижегородцев.

– На втором этаже обнаружена граната «РГН» и несколько самодельных «хаттабки», переделанных из выстрелов ВОГ-17.

– О! – Вампир поднял палец. – Самодельные гранаты представляют повышенную опасность и приравниваются к взрывным устройствам, установленным на неизвлекаемость!

Хомяков и Выхин стояли неподалеку и прислушивались к разговору. Вампир подозвал их жестом.

– Как надлежит поступать с неизвлекаемыми взрывными устройствами?

– Уничтожать на месте накладным зарядом! – четко отрапортовал Выхин.

– Исполняйте!

– Разрешите уточнить, товарищ полковник? Какого веса заряд использовать для уничтожения?

– Возьмите килограммов десять для надежности! Только вначале сфотографируйте обстановку и запишите на видео!

– Есть, товарищ полковник!

«Мечи» и спасенные заложники отступили метров на сто. Останки террористов тоже оттащили в сторону, только в другую и подальше: выглядели они не очень презентабельно…

Через десять минут раздался мощный взрыв, из оконных проемов выплеснулось пламя, крыша дома взлетела вверх, а стены, наоборот, провалились вниз. В небо поднялись черные клубы дыма.

– Вампир, я «Гроза тридцать», на связь! – раздалось на боевом канале радиостанции Нижегородцева для внешней связи.

– На связи!

– Я майор ФСБ Сориков. Мы на месте!

Нижегородцев на мгновение застыл в раздумье, поглаживая тангенту радиостанции…

– Подтягивайтесь всей колонной снизу, от реки! – наконец распорядился он. – Оцепить место, вызвать СОГ. Мы уходим!

– Как мы узнаем место? – уточнил майор Сориков.

– Вы его сразу увидите, – сказал Вампир.

К моменту подхода колонны груда кирпича и отделочного камня – все, что осталось от «феодального замка», была объята пламенем – то ли горела богатая начинка, то ли выходящий из разорванных труб газ. От жары лопался шифер. Под резкие, похожие на выстрелы звуки его куски разлетались далеко в разные стороны. Какому-нибудь корреспонденту показалось бы, что здесь идет бой. Но опытные бойцы подкрепления сразу определили, что передовая группа обошлась своими силами…

А «мечи» уже поднялись на вершину горы и ждали вертолет. Они не любили посторонних глаз, даже дружественных.