Глава 8
Техник в Москве

Рейс авиакомпании «Дельта» Д-708 Нью-Йорк – Москва прибыл точно по расписанию. Пробежав по посадочной полосе, «Боинг-767» сбросил скорость, благополучно зарулил на стояночное место, и пристыковался к посадочному рукаву.

Поток утомленных перелетом через Атлантику пассажиров стремительно полился из тесного дюралевого корпуса в не слишком широкие коридоры международного аэропорта, чтобы, преодолев шлюзы пограничной и таможенной служб, поскорее вылиться на бескрайние просторы российской земли.

Впереди, как и всегда, шли пассажиры бизнес-класса. Загорелый мужчина лет сорока широкими шагами обогнал своих спутников и первым вышел в зал пограничного контроля, где к стеклянным будочкам, из которых функционировала только половина, уже выстроились очереди с предыдущих рейсов. Но мужчина двинулся к посту для прохода VIP-персон и дипломатов.

В светлом летнем костюме и легкой шляпе, с чеканными чертами волевого лица, он мог играть частного детектива в фильмах, снятых по книгам Чейза и Хаммета. Молодому человеку в пограничной форме с погонами прапорщика он предъявил американский дипломатический паспорт со вложенной карточкой о наличии иммунитета, что максимально ускорило прохождение процедуры въездного контроля.

В таможенной зоне приезжий сразу привлек внимание отсутствием характерного для сверхдальних рейсов объемного и многоместного багажа: с собой у него был только кожаный портплед на колесиках. Но бросившийся наперехват таможенник наткнулся на дипломатический иммунитет, как на каменную стену и немедленно отступил, а пассажир, беспрепятственно перешагнув последнюю контрольную черту, ступил наконец на территорию Российской Федерации.

Москва разительно отличается от державы, столицей которой является. Если судить по Москве, то Россия – это страна роскоши и развлечений, с уровнем жизни гораздо выше среднемирового. Во всяком случае, огнями многочисленных ночных клубов и количеством автомобилей представительского класса она напоминает Лас-Вегас с его бесшабашным бурлеском ночной жизни, колоссальными денежными потоками, лихо закручивающимися наподобие традиционных американских смерчей, легкостью браков и разводов, всевластием мафии и отсутствием места для бедных и больных. Недаром слова из давней песни: «Дорогая моя столица, золотая моя Москва» – приобрели совсем другой смысл, чем раньше.

Иностранцы, впервые прибывающие в русскую столицу, зачастую судят по ней обо всей остальной территории. В коммунистические времена этот феномен использовался для закрепления имиджа СССР как самого передового государства в мире, для чего гости не выпускались за пределы Московской кольцевой автодороги. Правда те, которым все-таки удавалось прорваться, получали неизгладимое впечатление и разносили клеветнические слухи о нищей, темной стране, как бы затаившейся во тьме осеннего слякотного безвременья.

Но похожий на частного детектива американец был опытным туристом: он знал, что без крайней необходимости не следует отходить пешком далеко от аэровокзала, не стоит обольщаться прекрасными девушками, готовыми к необременительному знакомству, и уж ни в коем случае нельзя садиться в машины «диких» таксистов, завлекающих низкими ценами и заоблачным уровнем комфорта. Но он и не собирался ничего этого делать, тем более что его встречали.

– Добрый день, Роджер! – Ричард Петтерсон широко улыбался, демонстрируя неестественно белые зубы, либо отбеленные, либо обклеенные винирами. Их ладони сошлись в крепком рукопожатии, и тут же в толпе встречающих бесшумно сработал затвор специального, скрытого в пуговице фотоаппарата. Похлопав друг друга по плечам, они направились к выходу, и каждый их жест, поворот, улыбка и наклон головы фиксировались с разных сторон специальными камерами.

И приезжий, и встречающий знали про съемку, но их это не волновало. Действовали они совершенно открыто и спокойно. Ричард Петтерсон тоже был в легчайшем, почти прозрачном костюме и шляпе, как принято в Америке. В России не надевают шляпу с пиджаком, да и дорогие летние костюмы не носят в повседневной суете, тем более что прохладный лен сильно мнется и на второй раз выглядит так, как будто его достали из… В общем, из неподходящего места.

Планируя какую-либо операцию, они бы постарались не выделяться, а наоборот – растворились среди местных жителей. И, конечно, не было бы этой демонстративной встречи, и не садились бы они в посольский «Кадиллак» с флажком США на правом переднем крыле… Но, несмотря на старательную демонстрацию мирных намерений, американцы понимали, что местная контрразведка все равно отработает их по полной программе. Точно так же и ФБР поступило бы с представляющими оперативный интерес русскими, сколь бы наглядно они ни демонстрировали свою лояльность.

Поэтому не было ничего удивительного в том, что их сопроводили до самого посольства, и последний снимок зафиксировал багажник и номерной знак «Кадиллака», уже наполовину въехавшего в тяжелые ворота.

Из рабочего блокнота майора ФСБ Евсеева:

«День 12-й. Баренцево море, Западный сектор. Эсминец “Гремящий”, бортовой номер – 406. Задача: сбор и анализ фрагментов МБР морского базирования “Молния”.

На борту двести человек экипажа, да мы с Кузьминым и Мезенцевым. Лейтенант Калинина сошла на берег, у нее бронхит. А у морячков по этому поводу – траур…

Кроме нашего эсминца в зоне поисков курсируют три боевых катера. Мы перекрыли тридцать квадратных миль богатых рыбных угодий в нейтральных водах. То и дело на горизонте появляются сейнеры и краболовы. Они сбавляют ход и гудят – недовольны. Но за ярко-желтые буи с подсветкой никто не заходит, боятся. Норвежцы, немцы, финны… Даже камбоджийский флаг видели. Много российских судов.

Особенно старается один краболов с забавным названием “Mama Hanna”. Норвежец. Капитан радировал, что у него здесь стоят крабовые ловушки, требует пропустить в зону поисков. Наши ответили, что его ловушкам давно hanna, пусть не беспокоится. Тот грозит вызвать береговую охрану, устроить международный скандал. Валяй, устраивай. Норвежец нарезает круги вокруг зоны, гудит, шипит, никак не может успокоиться.

Усилился ветер. Утром анемометр показал пять баллов. Качает прилично. Это осложняет работу. Все, что плавало на поверхности, разметало по всему квадрату. К вечеру, видно, придется сушить “Яшку”, пока не оборвало кабеля и тросы. Сушить – значит поднимать из воды. А “Яшкой” моряки прозвали телеуправляемый батискаф-робот АСКШ-88. До сих пор он нас здорово выручал: глубина на выходе из Кольского залива составляла около двухсот метров, а здесь сто – сто пятьдесят… Без робота пришлось бы тралить вслепую – застряли бы на полтора – два месяца.

От Мезенцева и Кузьмина толку никакого. Один бродит по палубе зеленый, в руках пластиковый стакан на 0,5 литра. В стакан он время от времени блюет. Кузьмин вообще не показывается из каюты. Допрашивать и прессовать некого, вот они и сникли.

Вчера “Яшка” поднял на поверхность предмет странной формы. Что-то вроде искривленной полусферы. Полураскрытый цветочный бутон. Нет, трудно описать. Всю ночь мыли и отскребали в поисках идентификационной метки. Гуляев утверждает, что это фрагмент первой ступени, сильно оплавленный и деформированный ударом о поверхность воды. Все может быть. Гуляев возглавляет экспертно-аварийную группу НПО «Циклон», он там главный конструктор – разбирается, наверное…

Что успели найти. Элементы обшивки – всего 148 фрагментов разного размера. Камера сгорания КДУ, гироскоп системы ориентации, части приборного отсека. Маршевый двигатель и сегменты обшивки, точнее то, что от них осталось. Болванка – заменитель боеголовки. И самое ценное, пожалуй, – горстка обугленных микрочипов, осколки пластиковые платы системы управления. Которые уместятся в пачке из-под блока сигарет…

День 13-й. Там же.

Шторм семь баллов. “Яшку” подняли на борт. Работа встала. Послал шифрограмму в Центр.

Сидим с Гуляевым, перебираем наше добро. Он сказал, что ракета может упасть по двум причинам: внешнее воздействие или внутренние неполадки. Это ясно: сбили или сама навернулась. Но внешнего воздействия, говорит, не было.

– Почему? – спрашиваю.

– По пробам воды. При перехвате гептиловый фон на месте крушения имел бы эллипсоидную форму, вытянутую по оси направления удара. Что-то вроде узбекской дыни. А форма совсем другая!

Гуляев начертил на карте круг. Да, на дыню не похоже. Скорее на арбуз. А если отбросить дыни, арбузы, груши и прочие фрукты-ягоды, то остается одно – внутренние неполадки. Единственное объяснение. Которое, правда, имеет бесконечное множество вариантов…

Но не это главное. Главное – связь со случаями в Ужуре и Якутске. Потому что если нечто произошло один раз, то это никогда может не повториться. Если нечто случилось дважды, то оно обязательно произойдет в третий раз. А если нечто повторилось 3–4 раза, то оно будет происходить всегда, в любой момент! Надо выявить связь между всеми авариями, тогда можно найти их общую причину. Что общего между катастрофами “Молнии”, “Воеводы” и “Бриза”?

Гуляев разводит руками. Он не знает, какая тут может быть связь.

Норвежец все трется рядом, обнаглел. В окне рубки постоянно что-то бликует, как будто они снимают нас на камеру. Поговорил с нашим капитаном. “Сейчас сделаем”. Через пять минут наш эсминец включил сирену и дал предупреждающий залп из АУ-18. “Mama Hanna” моментом взяла курс на север и ушла в точку.

К вечеру капитан “Hanna” появился в эфире. Говорит, что выставит счет нашему Министерству обороны на два миллиона долларов – за ловушки, упущенную выгоду и моральный урон. Пусть выставляет.

День 14-й. Там же.

Прогноз на неделю: 7–8 баллов.

Из Центра приказ: паковать найденные фрагменты в контейнеры, опечатывать и отправлять в Москву. Операция закончена, завтра снимаем оцепление.

Связался с Липатовым в Ужуре. Его поисковая группа тоже сворачивается. Они собрали по крупицам практически всю носовую часть. Там управление, астронавигация и “мозги”. Повезло. Но им легче. Это не штормовое море. Хотя в тайге тоже не развернешься…

В Якутске, насколько знаю, еще работают. Там все непросто, город рядом. У нас сейнеры и краболовы, а у них – грибники, уфологи, сталкеры какие-то. И журналисты, и просто любопытствующие. Представляю, какая шумиха поднялась бы, увидь они нашу третью ступень. Привет с Альфа Центавра, не иначе…

Лешего бы к ним запустить, он навел бы порядок.

До полуночи паковали контейнеры. Завтра в Североморск, потом – Москва. Пишу предварительный отчет. Пока что ничего не стыкуется.

Сделал запрос в Главный штаб РВСН по статистике подобных случаев. Всего 6 % отказов. Имеются в виду учебно-боевые пуски, не испытания. А у нас три с половиной ЧП подряд, если считать случай с “Тополем”. Небывальщина какая-то…»

В начале третьего ночи краболов «Mama Hanna» на малом ходу вошел в норвежскую гавань Вадсё.

Дежуривший на 22-м причале Ул Торсен узнал судно, еще не успев толком разглядеть надпись на борту. В августе краб нерестится и набивается в ловушки как дурной, а краболовы возвращаются переполненные, едва не черпая бортами воду. «Hanna» шла с высокой осадкой и пустыми трюмами.

Торсен отсигналил капитану люминесцентными жезлами и лично принял швартов.

– Как все прошло? – спросил он.

– Хорошо, – сказал капитан. – Очень хорошо. Угощайся.

Он протянул Торсену пачку американских сигарет. Торсен кончиками пальцев вытянул одну. По трапу спустился помощник капитана, хлопая себя по щекам и чертыхаясь. К норвежским комарам привыкнуть очень непросто.

– Спасибо, – сказал Торсен и закурил.

– О нас что-нибудь говорили в порту? – спросил капитан.

– Конечно, – сказал Торсен. – Приехали браконьеры из США, зафрахтовали «Hanna» и ушли на краба. Сейчас только браконьеры и ходят в море.

– Без команды? Вчетвером, с рулевым и мотористом?

– Бывает, ходят и вообще без экипажа. Бывает, и в одиночку ходят. Это не промысловый лов. Просто вы любите вкусно пожрать.

Торсен раздвинул в улыбке толстые губы.

– Это хорошо, что так говорят, – сказал капитан.

– Да. Я приложил некоторые усилия.

Капитан переглянулся с помощником. У обоих красные глаза и опухшие лица – то ли от комариных укусов, то ли от страшной усталости.

– Ты успешно справился с работой, – сказал капитан Торсену. – Я обязательно передам это.

– Спасибо. Кстати, где Свенсон и Вандель?

– Отрубились. Один у штурвала, второй прямо в машинном отделении. Это был трудный рейс. Проследи, чтобы их поощрили.

– Хорошо, – кивнул Торсен.

– А сейчас нам нужна кодированная связь. А еще ванна с горячей водой и нормальный завтрак. Без консервов и всяких морепродуктов.

– Я все подготовил, – сказал Торсен.

Он полез в карман и достал ключи от машины.

– Мой «Рено» на парковке за железнодорожным переходом. В бардачке адрес и ключи от дома. На всякий случай я забил маршрут в навигатор. Будете на месте через минут сорок. Выдержите?

– Не впервой, – капитан зевнул.

– В квартире есть компьютер с криптографическим модулем, ванная, чистое белье, полный холодильник.

– О’кей. Тогда мы пошли.

Капитан, не оборачиваясь, ткнул большим пальцем в судно за своей спиной.

– Документы найдешь в рубке. Оформи тут все, как положено. Да, не забудь забрать радиосканер и экспресс-лабораторию. И возьми со своих ребят подписку о неразглашении. Когда дежурство заканчивается?

– В шесть.

– Мы уже будем спать. Не шуми.

– Понял.

Торсен проводил капитана и его помощника к выходу с пристани.

В порту пересменка, людей почти нет. Ночь светлая, полупрозрачная, как кружевное дамское белье из серого гипюра, а портовые краны похожи на скелеты динозавров. Маленький «Рено» Торсена оказался единственной машиной на стоянке. Капитан и помощник молча сели в машину и отправились в город.

А через час из Вадсё в Лэнгли ушло кодированное сообщение:

«Доктор – Центру. Факт крушения подтверждаю. Означенный квадрат оцеплен, идут поисковые работы. Площадь оцепления – 30 миль. Крушение произошло на высоте до 60 км, что подтверждают показания местных рыбаков и диаметр разброса. В морской воде обнаружены следы гептила. Вел наблюдение с расстояния 1,5 морской мили. Видеоматериалы и результаты радиоперехвата прилагаю».

Из штаб-квартиры ЦРУ копия ушла в Москву, в резидентуру посольства США. Только адрес поменялся: «Центр – Технику».

– Что принес?

– Да вот, в саду нашел, в траве…

– Показывай.

Шаповал помедлил, огляделся по сторонам. Встреча проходила на обочине колдобистой лесной тропы, выходящей на дорогу Карьерный – Якутск. Кроме высокого мужчины в щегольских кожаных шортах до колен и самого Шаповала, рядом никого не наблюдалось.

– Непонятная штука, – сказал он значительно. – Неземная какая-то. Дай, думаю, покажу знающему человеку… Вы же у уфологов главный?

Шаповал достал из кармана завернутый в платок предмет из блестящего металла. Мужчина в шортах взял его, взвесил на ладони, поднес к глазам. На поверхности ясно различались следы наждачной бумаги.

– Как сам думаешь, что это такое? – спросил мужчина в шортах.

– Да вот не знаю даже. Странно выглядит. Дюже странно. Как бы не с того…

– С чего?

– Ну, с того. С инопланетного этого. Корабля в смысле…

– А ты сам видел, как он разбился?

– Я нет. А мой кореш – Вовка, как раз на экскаваторе работал. Вышел прикурить, а этот прямо в него! В экскаватор в смысле. Во как! И еще человек сто видели – водилы, работяги, весь карьер, короче… А эта штука явно оттуда.

– Почему ты так думаешь?

– Почуял. Как дотронулся, у меня меж лопаток прямо холодом пробило… Сразу спрятал, чтобы эти, из поисковой группы, не увидели. Там же и военные, и комитетчики, – зачем мне неприятности?

Шаповал поежился, показав, насколько явственно от его находки веет непознанным и таинственным и насколько рискованно то, что он утаил ее от властей.

– Не сомневайтесь даже, гражданин. Стопроцентный товар из Зоны, без обмана. – Шаповал подумал секунду, вспоминая иностранное слово. – Артефак! Чистой воды артефак!

– Т.

– Что?

– Т на конце. АртефакТ.

Мужчина в шортах еще раз посмотрел на предмет. Он очень походил на фрагмент старательно обточенной ложки из нержавейки.

– И что хочешь за него? – спросил он.

– Две тысячи шестьсот рублей, – сказал Шаповал уверенно.

– Почему именно две шестьсот? – удивился мужчина. – Почему не три тысячи? Не две? Не пять?

– Так я, того… Ну, – Шаповал шмыгнул носом. – Чтоб никого не обидеть.

Мужчина посмотрел Шаповалу в глаза. Потом сказал:

– Понятно.

И полез в карман.

Сердце Шаповала забилось. Похоже, сделка состоится. Странные все-таки люди эти уфологи: ищут инопланетный разум, мать их, звезды там считают, планеты и все такое, а сами не видят, что у них под самым носом творится. Будто сами с какой-то неведомой планеты свалились. И про две тысячи шестьсот, главное, спрашивает. Вот чудило!.. У них в Карьерном, да во всей Якутской области, наверное, каждый ребенок знает, что пузырь самого дешевого вина «Поляна» стоит 26 рублей. Соответственно сто пузырей будет стоить 2600 рублей. А сто пузырей «Поляны» – это мечта каждого гомо сапиенса, населяющего планету Земля. Вот и вся арифметика, и вся уфология. Проще некуда. Какие звезды, какие там НЛО?

– Да, кстати, – сказал мужчина в шортах. – Я слышал, поисковая группа работала у тебя во дворе…

Шаповал не отрывал взгляда от его руки. Он облизнул губы и нетерпеливо бросил:

– Ну работали.

– Сколько их?

– Главных трое, из Москвы. Ну и наших, целая куча…

– Кто старший, не знаешь? Я хочу к нему официально обратиться. За комментариями.

Шаповал наморщил лоб.

– Подполковник, высокий такой, сутулый. Николай Иванович зовут. А фамилия Карницкий. Он по телефону ответил: «Карницкий слушает».

– Что-нибудь нашли?

Ишь, любопытный попался… Не отвяжешься! Лучше бы сразу бабки отстегнул!

– Да так, ерунду всякую, – скороговоркой проговорил Шаповал. – Пластмаски какие-то зеленые, железки всякие – их вокруг разбросало. Ничего интересного, короче. Так ты берешь товар или будешь кота за хвост тянуть?

– Сейчас, сейчас…

А между тем дело близилось к полудню, трубы горели.

Шаповал начал терять терпение.

Взрыв злополучной ракеты «Бриз» разделил поселок Карьерный на две части.

Огороженная колючей проволокой-«егозой» зона поисковых работ изначально охватывала только алмазный карьер и прилегающий к нему ольшаник. Но после того, как в огородах по улице Свердлова нашли части стабилизатора и носовой обтекатель, зону расширили. Вдоль улицы растянули еще несколько бухт проволоки, установили шлагбаум на въезде и выставили охрану. Впускали-выпускали только по паспортам и только жителей отгороженной территории. А это ни много ни мало восемь дворов.

Так в Карьерном появилась режимная Зона. И появилась Территория, которая соответственно Зоной не являлась.

Демидовы, например, в Зоне живут, 23-й дом, сразу за карьером. В первую пятницу сентября должны были свадьбу сыграть, дочку замуж выдают. А теперь свадьба расстроилась, Нинка в слезах. Какая может быть свадьба без гостей, без жениха да за колючей проволокой?

Евдокия Ниловна, заслуженный пенсионер, тоже в Зоне оказалась. К ней внук из Чебоксар приехал погостить – не пускают! Приходится внуку угол снимать у соседки на Территории, а бабка туда обедать приходит, чтоб повидаться с ним да словом перемолвиться.

Похожая история у Лены Филоненко, разведенки из 25-го. К ней хахаль из Якутска каждые выходные наезжал – самогону попить, кровать раскачать. Теперь им приходится по кустам встречаться. А однажды он спьяну через проволоку полез и изодрался так, что «скорую» вызывали, швы накладывали. Еще и в милиции сутки отсидел, объяснительные писал.

Но кому война, как говорится, а кому – мать родна.

После того как показали ЧП под Якутском по всем новостям, наехали в Карьерный журналисты. Из Москвы, из Хельсинки, из Варшавы – отовсюду. Поговорят с жителями поселка, отснимут сюжет, переночуют на Территории – и восвояси. Но за ночлег и прочие услуги платили валютой. Платили щедро.

Прибыла сюда целая экспедиция уфологов, якутский клуб «Накануне». Полет свихнувшегося «Бриза» наделал в этой среде немало шороху. Очевидцы утверждали, что на месте взрыва имели место необъяснимые оптические явления: свет приобретал радужный оттенок, предметы искажались, как если смотришь через огромный мыльный пузырь, а на месте карьера вдруг появлялась абсолютно ровная зеркальная площадка, где стояли неподвижно четыре гуманоида… В Интернете ходила подборка снимков с мобильного телефона, озаглавленная: «таинственный объект под Якутском. Армагеддон начался». «Бриз» выглядел здесь как гигантский красноватый червяк, размазанный в воздухе на фоне леса и убоговатых домишек…

Уфологи разбили палаточный городок на лесной поляне близ Карьерного, в пятистах метрах от западной границы Зоны. Они прочесывали заросли в поисках артефактов, просвечивали почву и растительность с помощью каких-то белых ламп, опрашивали местных жителей, а также активно скупали у них продукты и спиртное местного производства. Причем местные, не стесняясь, заламывали иногда самые космические цены. Некоторые обитатели Зоны пытались наладить бизнес, предлагая уфологам разный металлолом под видом «инопланетных осколков».

Шаповал преуспел в этом больше других. Вчера он спихнул какой-то чудачке в розовой панаме диск от культиватора. Похоже, культиватор она в жизни не видела. Отсыпала без лишних слов двести рублей, даже благодарила еще. Шаповал понял, что продешевил. Вечером, обмыв с корешами сделку, он отыскал в сарае заготовку для блесны из столовой ложки, которую когда-то делал, да не закончил. Навел блеск, посмотрел так и сяк. Решил, что здесь можно сорвать большой куш. И, похоже, не ошибся…

– Так берешь товар? – нетерпеливо повторил он.

Мужчина в шортах доброжелательно улыбнулся.

– Конечно, – сказал он, но руку из кармана по-прежнему не доставал. – Только скажи мне, вот эти люди из поисковой группы… Что они говорят? Они между собой общаются вообще?

– Говорят, что у Ленки Филоненко грудь богатая, – процедил Шаповал. – Да ясное дело, не молчать же им там в тряпку все время! Радовались, что взрыв над самой землей случился, осколки недалеко разлетелись… Типа они там какую-то важную часть надыбали, приборы какие-то.

– Надыбали? – переспросил мужчина.

– Ну, нашли, значит.

– А ты никакие приборы не находил?

Шаповал мысленно перебрал в голове весь хлам, скопившийся в сарае, прикидывая, есть ли там что-то подходящее под определение «прибор». Старую радиолу, что ли, на детали пустить?

– Возможно, – сказал он сдержанно.

Мужик в шортах кивнул. Поверил. Ну и отлично. Меньше, чем за пять двести Шаповал со своей радиолой не расстанется.

– Ну а какие-то гипотезы насчет самого объекта они высказывали? – продолжал интересоваться мужчина. – Они хоть понимают, с чем они имеют дело?

– С пониманием, я так думаю, у них полный затык, – авторитетно высказался Шаповал. – Ракета, говорят, какая-то крылатая. Типа с самолета ее запустили, а она чего-то не туда полетела. Думали, что весь Якутск навернется. И у них там вообще проблема такая стоит, что ракеты как-то не так себя ведут. На всех полигонах, по всей стране. Типа взлетают, а потом с ума сходят…

– Это электромагнитная атака, или так называемая «белая волна», – вздохнув, объяснил мужчина. – Стандартная технология, предваряющая инопланетное вторжение… А эти искатели долго еще в Карьерном будут?

– Послезавтра сворачиваются, – проговорил Шаповал сквозь зубы. – Ты, мужик, вот что. Ты или деньги давай, или до свиданья. Мы тут с тобой битый час уже перетираем.

– А у меня с собой денег нет, – неожиданно заявил мужик. Он достал пустую руку из кармана и помахал ею в воздухе. – Давай вечером на этом месте. Ты заодно еще что-нибудь принесешь. Посмотрим, обсудим, переговорим. Договорились?

У Шаповала упала челюсть.

– Как это нет?! – заорал он. – Чего ж ты мне в таком разе по мозгам ездил-то, а?! Я бы десять раз этот долбаный артефак сбагрить успел, мать твою! Меня там кореша ждут, поляну накрыли! Что я им скажу?

Мужик рассеянно смотрел куда-то вдаль. Очевидно, ему было начхать, что скажет Шаповал своим корешам.

– Вечером. Приходите вечером, – повторил он. – Мы обязательно все обсудим.

Вот сволочь! Шаповал еще некоторое время разорялся и махал руками, но в конце концов понял, что это бесполезно. Пришлось убираться несолоно хлебавши.

В шесть вечера он вернулся к палаточному лагерю вместе с Мухомором, Архипычем и Сашком-младшим, имея твердое намерение если не обогатиться, то хотя бы набить уфологу морду. Но и здесь его подстерегала неудача: оказалось, что мужик в кожаных шортах, он же замруководителя клуба «Накануне» Сергей Сергеевич, пару часов назад укатил в Якутск по организационным делам и, когда вернется, неизвестно… Над палаточным лагерем уфологов нависла угроза вторжения куда более разрушительного, чем нашествие марсиан в «Войне миров». Трубы горели, кровь кипела. Шаповал чувствовал себя оскорбленным в лучших чувствах.

К счастью, одна доверчивая активистка в розовой панаме проявила интерес к некоторым артефактам. Торговаться времени не было, магазин закрывался через сорок минут. В результате обмена активистка получила злополучную заготовку для блесны и набор деталей от радиолы «Сириус-М» (привет с далекого Сириуса!), а группа пришельцев – сумму денег, тождественную пяти литрам «Поляны». Таким образом, контакт цивилизаций все-таки состоялся… Хотя вряд ли это событие оставит след в истории человечества.

В тот же вечер в московскую резидентуру ЦРУ поступило зашифрованное сообщение: «Джедай – Первому. Факт крушения крылатой ракеты под Якутском подтверждаю. Причины неизвестны, поисковая группа из сотрудников ФСБ и военнослужащих собирает фрагменты ракеты. Старший группы подполковник Карницкий Николай Иванович. Источники сообщают о множественных отказах техники на ракетных полигонах страны».

Резидент отписал шифровку Технику. Это была его тема.

Никогда еще Евсеев так не радовался возвращению в Москву. Две недели он провел в командировках, причем не по своей линии. Болтался по свинцовым волнам, переносил качку, бродил по выщербленным бетонным пирсам, вникал в неуставщину, пьянство и аморалку, творящиеся в частях ВМФ, ел казенную пищу или консервы, отбивался от ежевечерних, положенных «по протоколу» застолий с обязательным «шилом» – мутным и теплым, после разбавления водой, спиртом. Все это напоминало ему давнюю командировку в Дичково. Но оттуда он вернулся с триумфом, зацепив за ниточку, ведущую к глубоко законспирированному агенту ЦРУ. А нынешняя поездка дала нулевой результат: признанный «охотник на шпионов» вернулся с пустыми руками! Радовало одно – что теперь все закончилось и можно вернуться к своей работе.

В первый же день капитан Солодов доложил обстановку:

– Четырнадцатого числа из Нью-Йорка прилетел журналист Роджер Кински с дипломатическим паспортом и карточкой иммунитета…

– Журналист с дипломатическим иммунитетом?!

– Так точно! – кивнул Солодов.

– В «Шереметьево» его встретил Ричард Петтерсон, – капитан положил на стол пачку фотографий размером 13 на 18.

– Это проясняет картину, – задумчиво проговорил Евсеев, разглядывая, как установленный сотрудник ЦРУ, работающий «под крышей» пресс-атташе, жмет руку человеку в надвинутой на глаза шляпе, идет с ним к выходу, садится в посольскую машину, которая проезжает по Москве и заезжает в американское посольство.

Потом он выбрал крупные планы лица прибывшего: прямой, слегка нависающий над верхней губой нос, четко очерченный рот, выступающие скулы, квадратный подбородок с ямочкой посередине… Глаз не видно: вначале мешали поля шляпы, потом к ним добавились каплевидные темные очки.

– Наглая рожа! – сказал заглядывающий через плечо Солодов.

– А по-моему, симпатичный парень. Ему бы в кино сниматься. Есть в нашей картотеке?

– Да. Установленный разведчик Збигнев Ковальски, поляк. Родился и вырос в США. Специализируется по России, считается сильным аналитиком. Работал в Москве с 1998-го по 2001-й под легендой корреспондента «Вашингтон пост» и с 2006-го по 2008-й обозревателем «Мира политики». Конечно, без дипломатического прикрытия. Приезжал несколько раз на международные конференции и научные конгрессы. Каждый раз вел себя совершенно естественно, ни на чем не засветился.

– А в этот раз?

Капитан пожал плечами.

– Кроме демонстративного поведения – ничего, – он ткнул пальцем в снимок, на котором Кински и Петтерсон выходили из «Шереметьево». – Во какие американские красавцы! Словно у себя дома, даже маскироваться не считают нужным.

– Передвижения, встречи, контакты?

– Гулял по Москве, был во МХАТе, Третьяковской галерее, посещал рестораны – «Нобу», «Большой», «Ля Меню»… Один или вдвоем с Петтерсоном. В контакты ни с кем не вступал. Попыток уйти от наблюдения не предпринимал.

– Странно! – подвел итог Евсеев. – Зачем ему тогда дипломатическая неприкосновенность?

– Не знаю, – честно ответил Солодов.

– А надо знать! – сказал Евсеев то, что и должен сказать начальник в такой ситуации. – С чего вдруг специалист по России, хороший аналитик, приезжает в Москву, защищенный иммунитетом? По какой теме он работает? Может, наклевывается перспективная вербовка на высоком уровне?

Он показал пальцем на потолок, как будто вербовка могла происходить на верхних этажах или на чердаке здания ФСБ.

– А может, ожидается «слив» серьезной информации?

Капитан Солодов молчал, и Евсееву это нравилось: не поддакивает начальству, оперирует только фактами, высказывать непроверенные предположения избегает…

– Подготовьте план целенаправленной отработки этого типа. Постоянное наружное наблюдение, по возможности – использование технических средств съема информации, контроль переговоров… Надо плотно заняться этим «аналитиком»!

– Руководство не утвердит такой план, – неожиданно сказал Солодов. – Роджер Кински не дал для этого совершенно никаких оснований. А у нас есть фигуранты, которые действительно требуют пристального внимания, людей и техники не хватает. Впрочем, вы и так все это знаете.

Евсеев вздохнул: капитан был прав на все сто процентов.

– Ладно. Тогда ограничимся выборочным наблюдением. Может, он даст какую-то зацепку…