Глава четырнадцатая
Взрывчатка и ножи
На Чегете ярко светило солнце, так что даже легкий морозец не чувствовался. Многие раздевались до пояса, фотографировались на фоне величественного Эльбруса, загорали на снегу – ультрафиолета тут было в избытке: вон у старожилов обгоревшие щеки и носы…
– Ну что, пошли? – сказала Вера и слегка подтолкнула его в спину.
– Вон тот, в синей куртке, – позвоночник сломал. Видишь? Барахтается, подняться не может.
– Перестань, Денис. Все у тебя получится. Посмотри, он уже поднялся.
– Как-то неуверенно стоит.
– Он тоже новичок, как ты. Таких здесь много. На этом спуске только новички, так что стесняться некого.
– Я шучу.
– Давай, вперед. Хватит болтать.
Сказано – сделано. Денис в последний раз глянул на спуск, еще недавно пологий, а сейчас круто уходящий вниз, белым языком лижущий заросшую промежность горного склона и пролизавший в редколесье широкую просеку, лавиной срывающийся вниз до самого Тырныауза…
Громко выдохнул, оттолкнулся и поехал.
Точнее – полетел. Спустя мгновение ветер уплотнился до твердого состояния, наполнил его легкие и рвал куртку, а закованные в пластиковые ботинки ноги странно завибрировали, стремительно набирая амплитуду. Некстати вспомнился Ремарк и трупы солдат, выброшенные взрывной волной из своих сапог. Пытавшихся бежать из ИК-10 зэков, которых начкар расстрелял с пятнадцати метров, тоже выбило из ботинок, без всякого Ремарка. Окружающий мир стал похож на электричку, проносящуюся на полной скорости перед глазами.
Денис открыл рот, расставил руки и приготовился к самому худшему.
– На левую дави!
Сбоку, чуть впереди, нарисовалась фигурка Веры в красном комбинезоне. Она единственная была различима и узнаваема среди этого белого хаоса. Она улыбалась ему, словно сидела за столиком в кафе. И постоянно оглядывалась, рискуя сломать себе шею.
– Ну что смотришь? – крикнула она. – Дави! Спуск кончается!
А, ну да. Денис перенес вес тела на левую ногу, и его резко занесло вправо – он едва не врезался в ограду из оранжевой сетки. Рефлексы сработали, он качнулся в другую сторону, и тут же оказался у противоположной сетки. Стоп, опять лево…
Денис едва не упал, поднял фонтан снега, и вдруг лихо развернулся – даже не успев понять, как у него получилось. Внизу кричала Вера и махала ему рукой.
Последние метров пятьдесят он ехал гораздо спокойнее, гася скорость галсами.
– Для первого раза неплохо, – сказала она, встретив его у подъемника.
Денис хотел отшутиться, но не успел ничего придумать – слишком был возбужден. Вместо серых будней, которые всегда были у него в выходные: прачечная, закупка продуктов, накопившиеся газеты, – яркое солнце, искрящийся снег, разноцветные лыжные костюмы, смеющиеся загорелые лица, величественные и могучие горы… Фэнтэстик! Лыжный курорт, праздник жизни, ее цветная радуга! Он никогда не думал, что можно так отдыхать: спонтанно, не собираясь целый год в отпуск, – решили, и вперед!
Это предложила Вера – смотаться на выходные в Приэльбрусье, развеяться и покататься на лыжах. «А чего, машина есть, мы сами себе хозяева, а тут всего пятьсот километов! Какие проблемы?»
«Никаких проблем, крошка!» – залихватски согласился он, как будто привык устраивать себе красивые уик-энды и был мастером по горным лыжам.
На самом деле, на лыжи ему было наплевать. Если бы Вера позвала его лезть в жерло вулкана и измерять температуру лавы, он бы тоже немедленно согласился. Но не ради вулкана и лавы, а ради тех моментов, когда они остаются наедине. Вот и сейчас он бы с удовольствием завершил катание и отправился в средний по комфортабельности номер гостиницы «Терскол», из окна которого открывался шикарный вид на величественный Кавказский хребет. Впрочем, он редко смотрел в окно, гораздо больше его интересовал вид раскинутого Вериного тела.
К подъемнику выстроилась длинная шумная очередь. Очередь сама по себе явление не самое приятное, а уж когда она обута в лыжи – и тем паче. Подъемник был платный. Нужно было проходить через турникет, вставляя пластиковую карточку. Но здесь, как правильно заметила Вера, был «склон новичков» – не у всех получалось проделать это с первого раза, кто-то падал, образовывались заторы, а очередь уплотнялась, разбухала вширь. Денис и Вера хотели ехать один за другим, для этого им надо было держаться рядом, но после того как Денис упал, поскользнувшись на обледеневшей площадке, их сразу разнесло в разные стороны.
Она уже сидела в кресле, раскачивающемся на изогнутой металлической лапе, оглядываясь, искала его глазами в толпе – а Дениса отделяли от турникета еще три или четыре человека. Он махнул ей: «Не беспокойся!», достал из кармана карточку и стал внимательно приглядываться к другим лыжникам, к их манипуляциям с турникетом, чтобы преодолеть это препятствие быстро и четко.
Пока Денис соображал, перед ним, недовольно ворча, проскользнули еще несколько человек. И когда он в конце концов все-таки решился взять препятствие, то опять замешкался – красное креслице уже подошло к белой черте, хорошо что стоявший рядом мужчина в комбинезоне цвета хаки придержал рукой, пробурчал:
– Чего ворон ловишь? Быстро садись!
Денис подскочил, красное креслице, как отпущенная тетива, с силой ударило его под задницу, и вот он уже едет, раскачиваясь, словно маятник. Торопливо бросил: «Спасибо!» – и вовремя успел перехватить свою лыжную палку, которая едва не свалилась вниз. Деревянная платформа закончилась, внизу потянулся заснеженный склон.
Но какой-то тревожный звоночек успел прозвонить в голове: знакомое лицо? – и Денис обернулся еще раз. Широкая спина в защитного цвета костюме, уверенно разрезая бурлящую толпу, удалялась прочь от турникета. Чего ж он не едет? Передумал? Странно…
Оглядываясь и размышляя, он не закрыл страховочный поручень, а когда протянул руку, то одна лыжа выскользнула и воткнулась в снег. Было еще невысоко – метра два, два с половиной, и медлить было нельзя. Бросил в сторону палки, чтобы не напороться на них при прыжке, швырнул туда же вторую лыжу, перевернулся, сполз с сиденья и, придерживаясь руками за поручни, повис. Сзади залаял мегафон – это оператор подъемника давал ему какие-то инструкции, а может, просто ругался. Денис отпустил руки и мягко спрыгнул. Утопая по колено в снегу, он собрал свои палки и лыжи, проковылял десяток метров обратно и взобрался на деревянный помост.
Народ, толпившийся у турникета, осуждающе смотрел на него, ибо он забирал у очередников еще одно место, а черноусый оператор, выскочив из своей кабины, продолжал орать в мегафон. Это был местный житель, балкарец Магомет, по вечерам он приходил в «Терскол» на танцы и пользовался успехом у туристок.
– Убери свое гавкало сперва, потом говори, – посоветовал ему Денис. Но его тоже не услышали.
Магомед поставил мегафон на мокрые поцарапанные доски, сложил руки на груди и наблюдал за Денисом.
– Ну лыжа упала, Магомед! Что мне было делать? – сказал он, подойдя поближе.
– А если б ты ногу сломал? Кто отвечать будет?! – Черноусый отвернулся и полез в свою кабинку. Но потом обернулся:
– Штраф тебе: пять человек пропускаешь!
– Прям-таки пять! А почему не десять? Что это за штрафы такие? – возмутился Денис.
Он пропустил молодую пару и сел на следующее свободное сиденье. На этот раз обошлось без приключений. Он опустил поручень, зажал ногами снаряжение, устроился поудобнее и закурил.
А потом вялый и пологий склон под ногами вдруг закончился, гудящий трос вынес кресло на открытое пространство над ущельем – дно терялось далеко внизу, размытое расстоянием и сухой снежной пылью. Дух захватило. Солнце, горы и тишина… Все-таки есть в красивой жизни свои приятные стороны, подумал Денис. Кабаки дурацкие, снегоходы там всякие, горные лыжи – это все ладно, леший с ними. Зато там есть красивые девушки, как Вера, и есть такие мгновения, как это…
И тут звоночек прозвонил второй раз. Денис понял, что на него смотрят. И смотрят не просто так, смотрят нехорошо!
В десятке метров левее тянулся встречный трос, который доставлял с вершины тех, кто не решился на спуск, а также тех, кто приехал просто полюбоваться красотами природы. Встречные сиденья были, по большей части, пусты, а смотрела на него приближающаяся девушка, одетая не «по-лыжному» и не «по-курортному»: серо и неброско, как одевается обслуга местных гостиниц. Да и лыж на ней никаких не было. Девушка сидела очень прямо, напряженно. Она смотрела на Дениса и почему-то держала перед собой на весу вытянутую левую руку, словно хотела показать ему что-то. Когда она приблизилась, Денис увидел торчащий вверх средний палец.
И он узнал ее. Суханова. Подрывница. Крашеная стерва, которая уже пыталась прикончить его в прачечной «Эстер-Люкс», которая проходит по делу об убийстве прокурора Степанцова и которая неведомо каким образом сбежала из СИЗО. Теперь она не была накрашена и вообще выглядела неважно: худое изможденное лицо, глубокие тени под глазами.
Но она торжествующе улыбалась.
Суша чмокнула свой средний палец, и изобразила что-то вроде шелобана, который отпускают проигравшемуся в «дурака». Или она послала ему воздушный поцелуй? Скорей всего… Главарь мафии обязательно целует приговоренного к смерти. Денис смотрел на другую ее руку, правую. В этой руке она держала пластиковую коробочку с тонкой погнутой антенной. Пульт от радиоуправляемой игрушки. Все сразу встало на свои места. И вспомнилось лицо мужика в хаки, который помогал ему усесться в кресло фуникулера. Это был ее напарник… Гулевич. Гуль. А это могло значить одно: они прицепили к сиденью взрывное устройство!
Сиденья сближались. Суша зубами стянула с правой руки перчатку.
– Зачем?! – отчаянно крикнул Денис. – Это прошлое! Тех людей уже нет в живых!
– Неважно, – сказала Суша. В горной тишине ее слова прозвучали громко, как мегафон Магомеда. – Мы всегда исполняем заказ. Всегда доводим дело до конца!
Тело обмякло. Лыжи и палки полетели вниз. Денис быстро глянул вслед. Метров тридцать, быстрая даже на вид ледяная речка, черные, как зубы старого вампира, валуны… Не прыгнуть…
Кресла разъехались, каждое в своем направлении. Денис, перекрутившись, смотрел назад, а Суша, так же изогнувшись на сто восемьдесят градусов, смотрела на него. Они сцепились взглядами, как влюбленные, переживающие предстоящую разлуку, которая хуже смерти… В таких случаях женщина должна заплакать.
И действительно, ее лицо исказилось, а губы дернулись, когда палец нажал на пластмассовый рычажок…
Где-то впереди раздался короткий и плотный хлопок. Секунду спустя со стороны склона донеслось мощное эхо, вместе с ним – крики, а потом воздух заплясал и заискрился от неведомо откуда взявшейся мельчайшей снежной пыли. Денис увидел, как впереди от троса оторвалось покореженное кресло и, нелепо вращая сломанной «лапой», полетело вниз. Кресло было пустым. То самое кресло, в которое он так неудачно сел в первый раз. Гулевич, видно, прицепил взрывчатку снизу, под сиденье… Крохотный зарядик, грамм пятьдесят. И этого вполне хватило бы. Если бы Дениса не разорвало на куски, то полет в пропасть поставил бы жирную точку в его жизни. Все рассчитано верно. Но вмешался Его Величество Случай…
Денис даже не думал обо всем этом: мысли за долю секунды пронеслись в голове, как спрессованное воспоминание о когда-то просмотренном фильме. Он ждал, вцепившись руками в подлокотники. Ждал, что трос не выдержит, оборвется. Подъемник протянул еще несколько метров и замер. Но трос держался. Там, впереди, продолжали кричать – возможно, кого-то поранило осколками. Денис вспомнил о молодой симпатичной паре, занявшей места перед ним.
«Ах ты сука…» – подумал он и повернулся к Суше.
Суша стояла с ногами в кресле, придерживаясь рукой за «лапу». Быстро глянула в его сторону, потом ловко подтянулась и схватилась за трос. Он увидел на ее руках грубые брезентовые рукавицы. Быстро перебирая руками, Суша стала скользить вниз, потом раскачалась и закинула на трос перекрещенные ноги.
«Уйдет», – понял Денис.
Край пропасти не так уж далеко: метров пятьдесят, – а эта сука, судя по всему, хорошо подготовлена, доберется, спустится по опоре и уйдет в лес. Потом выйдет на трассу, или к парковке, или в условленное место, где ждет ее напарник… Никому не придет в голову ее задерживать. За что? Подъемник стоит как вкопанный, никто ничего не знает, никто ничего не понимает…
С обезьяньей ловкостью подрывница скользила по тросу.
Пистолет, вспомнил Денис. Пистолет вместе с кобурой остался дома, в тайнике, – он не брал оружие на романтические свидания с Верой, и в путешествие тоже не взял. «Калашников», правда, с собой, да не тот. Если бы был его «однофамилец» АК…
Парень на следующем сиденье, оживленно жестикулируя, орал по мобильному: «Рвануло, точно говорю тебе!.. Взрыв! А? Чеченцы, кто ж еще!.. Все встало, вишу, как груша!..»
Мобильник. Правильно. Мобильник в наличии имеется. Денис достал телефон и набрал номер Веры:
– Ты где? Наверху?
– А где ж еще? Стою, тебя жду. Куда пропал? Чего-то все вообще встало…
– Слушай меня внимательно, не перебивай. Подойди к оператору, охраннику, спасателям – кому угодно. У них есть связь, пусть передадут: произошел взрыв. Необходимо срочно задержать девушку в серо-коричневой куртке, которая будет двигаться к автостоянке со стороны леса. Лет двадцать пять, светлые волосы до плеч, рост около ста восьмидесяти. Запомнила?
– Ну… в общем…
– И мужчину в защитном комбинезоне, без головного убора, примерно ее возраста и роста. Возможно, они будут вместе. Это террористы! Ты меня поняла?
– Да… А потом что мне делать?
– Спускайся вниз, как будет возможность. И жди меня внутри здания, в кафе. Больше никуда не ходи, слышишь?
– С тобой точно все в порядке?
– Да. Делай как я сказал.
Он выключил телефон.
Суша успела добраться до следующего пустого кресла. Не остановившись для передышки и больше уже не оглядываясь, она обогнула изогнутую стальную лапу и поползла дальше.
Денис смотрел ей вслед, внутри все кипело. Если бы у него было оружие, он бы застрелил эту суку, сшиб бы ее на дно ущелья, в ледяную воду, и зубы старого вурдалака разжевали бы жилистое и ядовитое девичье тело. Даже если бы он не попал, то, по крайней мере, выпустил бы пар и считал, что сделал все, что от него зависит. Сейчас же он не сделал ровным счетом ничего! Так не годится. Он следователь прокуратуры и офицер госбезопасности в одном лице, если он не задержит опасную террористку, то кто?
Он натянул лыжные перчатки, с сожалением посмотрел на новенький лыжный комбез, встал в раскачивающемся кресле, подтянулся на стальной лапе и вцепился в маслянистый металлический жгут.
…Минут через пять от перчаток остались лохмотья, высокотехнологичные лыжные брюки превратились в грязную рвань, а в икрах торчали металлические занозы. Парень в следующем кресле, который продолжал трезвонить знакомым по мобильнику, обнаружив над собой ползущего по тросу Дениса, едва не выронил телефон.
– Ты кто? Куда?! – заорал он и тут же продублировал в телефон:
– Тут вот один по тросу лезет, может как раз из этих… Да нет, вроде русский… А там, черт их разберет!
Денис, не реагируя, перемахнул через его «лапу» и пополз дальше. Суша перемещалась медленнее, но у нее была солидная фора и прочные перчатки.
Вдруг Денис почувствовал, как дернулся под руками трос. Он заторопился, засуетился и едва не сорвался, тогда трос дернулся второй раз, уже сильнее, – и вдруг энергично заструился вверх. А Сушу понесло вниз. Ожившая дорога разъединяла их бесповоротно. Он сделал все что мог. Руки устали, и Денис прицелился к ближайшему креслу. В нем сидел полный дядечка в синем «адидасе», он смотрел на Дениса с растерянным и туповатым видом и держал между колен лыжи, как копья, нацеленные в солнечное голубое небо. Поработав руками еще немного, Денис дополз до озадаченного лыжника, обхватил ногами «лапу» и спустился на его кресло.
– Ты куда?! Не видишь – занято!
– Спокойно, милиция! – почему-то сказал Денис. Наверное потому, что так понятнее.
– Так что, можно мне на голову садиться?! – возмущался дядечка. – Подожди свободного кресла и тогда прыгай!
– Заткнись, сука! – прикрикнул Денис. Это было последствие перенесенного стресса. Но дядечка такой язык понял, замолчал и даже подвинулся, так что Денис смог поставить одну ногу на сиденье, а вторую на поручень.
Держась за «лапу», он смотрел на уменьшающуюся серую фигурку. Она приближалась к краю ущелья, к решетчатой опоре с ведущей вниз лестницей. И к колесам, закусывающим трос, на котором она висела. Суше предстояло пройти испытание, которое в сказках часто держат добры молодцы и красны девицы.
«Опора, опора, спусти меня по лестничке, дай убежать от злых ворогов!»
«Спущу, спущу, красна-девица, только вначале ты от моих колесиков увернись…»
Ей бы, конечно, успеть запрыгнуть в пустое кресло до того, как трос втянется под черные, густо смазанные маслом колеса, только кресла-то как раз поблизости и нету… Нетути, красна-девица! Надо было в своем креслице сидеть, в уютной квартирке, да не людей взрывать, а борщи варить, котлеты жарить, да стройные ноги не на масляный канат, а на мужские плечи закидывать! А сейчас как ты справишься с испытанием?
«Должна справиться, сука! – думал Денис. – Чтоб ей провалиться… Такие всегда выкручиваются».
И она справилась. Почти… Раскачалась, захлестнула ногами канат за первой парой колес, осталось убрать руки, повиснуть вниз головой и ухватиться за плавно проплывающую мимо опору, а там уже и лестница спасительная – вот она, рукой подать… Но СИЗО силы из нее высосало, реакция не та стала, и мышцы стальные ослабли, надо было восстановить силушку-то вначале, тогда бы не опоздала…
А опоздала всего на какую-то долю секунды. Это и не считается за опоздание, кому хочешь доказать можно! Только не железным колесам. Пальцы правой руки въехали под первое колесо, и от них ничего не осталось, только рваные ошметки! И трос дальше пошел не только маслом смазанный, но и красным напитавшийся…
Суша пронзительно взвизгнула, инстинктивно отдернула уцелевшую руку, ноги разжались, и полетела красна-девица, брызгая красным во все стороны, беспорядочно махая руками и ногами, полетела вниз. Закричали сразу несколько женщин, на виду у которых она сорвалась, и ее крик потонул в общей разноголосице. Тело врезалось в голый край каменного склона, отлетело, перевернулось и рухнуло вниз, в холодную горную речку, на зубы старого вурдалака.
* * *
– Так ты не ранен?
Вера во все глаза смотрела на изодранного и перепачканного в черном масле Дениса, и чашка в ее руке постепенно наклонялась, проливая кофе на скатерть.
– Нет, – сказал Денис, взял ее чашку, одним глотком допил оставшийся кофе и сел за столик. – Со мной все в порядке. Устал немножко.
– А где твои лыжи?
– Там, – он махнул рукой в неопределенном направлении.
– А… что с твоими руками?!
Денис спрятал руки в карманы.
– Я ж тебе сказал: со мной все в порядке. Ты охранников нашла?
Она покачала головой.
– Они тогда уже убежали все по тревоге. Там взрыв какой-то был… Чеченцы, говорят.
Она продолжала удивленно изучать Дениса, сопоставляя вместе факт взрыва и факт изодранного на нет кеттлеровского комбинезона.
– Ясно, – сказал Денис. – И нашли кого-нибудь?
– Кого? Чеченцев? – рассеянно переспросила она. – Ну да, кажется, пятерых… Нет, слушай, я никак не пойму: тебя точно не ранили? У тебя такой вид, будто тебя все-таки немножко задело этой, как ее… Взрывной волной.
– Чуть-чуть, – сказал Денис.
– Поехали отсюда, – сказала Вера.
– Поехали, – согласился Денис. – Только закажи мне еще кофе. Я сейчас вернусь.
Прежде чем она успела что-либо спросить, Денис встал из-за стола и направился в вестибюль, где еще по пути сюда заприметил комнату с надписью «Охрана». В комнате сидел загорелый, коротко стриженный молодец с характерными для этих мест черными усами. Он сосредоточенно смолил ментоловую сигарету. И звали его или Магомед, или Хасан, или Али.
– Вторая отсюда дверь, – сказал он, быстро глянув на Дениса.
– А что там?
– Медпункт.
– Мне нужен ваш начальник. Я видел, как…
– Вижу, что видел, дорогой, – хмыкнул молодец. – Начальника нет. Все в Тырныауз только что уехали.
– Поймали кого-то?
– В газете прочитаешь, когда напечатают.
– Я сам даю информацию в газеты, – Денис полез во внутренний карман, достал удостоверение и, развернув, показал. – Я видел человека, который мог подложить взрывное устройство. Это мужчина моих примерно лет, одетый в защитного цвета комбинезон. Где-то час назад он крутился у турникета на подъемнике…
– Всех уже поймали, – сказал охранник. Увидев удостоверение, он еще больше помрачнел. – Два осетина, аварец, ингуш и женщина с ними. Кажется, русская. Их всех в Тырныауз повезли. Больше я ничего не знаю.
– Какая женщина? Женщина упала в пропасть и разбилась! Да и тот, в хаки, он русский!
Охранник пожал плечами.
– Этот человек очень опасен, – сказал Денис.
– Но я-то что сделаю? – спросил черноусый. – У меня даже оружия нет. Тут уже вся милиция на ушах стоит, из ФСБ приехали. Найдут.
Денис все понял и вышел из комнаты. Руки и ноги у него дрожали. И даже перспектива лечь с Верой в постель не завораживала. Отдых был испорчен, оставаться дальше никакого настроения не было.
Он вернулся к Вере.
«Какие проблемы? Мы ведь сами себе хозяева!» Они собрали вещи, завели «гольфик» и уехали.
* * *
Всю дорогу от остановки до прокуратуры Эмиль самозабвенно чесал языком, умолкнув лишь на секунду, чтобы церемонно раскланяться на входе со Степан Ванычем. У него была масса впечатлений. Он узнал восемнадцать матерных слов по-русски. Он пил водку с настоящим русским гопником по имени Миша. Он имел связь с приличной русской девушкой, она учится на педагога. Он стоял в получасовой очереди в пивную, а потом пил пиво с сырком, а потом водку, а потом напиток местного розлива «Абрикосовый букет». Тогда же он, кстати, и познакомился с гопником Мишей и выучил эти новые слова. Нет, девушку он имел в другой раз. Или в другие несколько разов? Или в другие разы? Как это будет правильно по-русски, Денис?
– Я не филолог, Эмиль, – сказал Денис. – Тебе надо посмотреть фильм «Осенний марафон».
Они подошли к его кабинету, и Денис отпер ключом дверь.
– О, какая хибара! – воскликнул Эмиль. – Это для ви-ай-персон! У нас в камере не ставят компьютер, и даже шторы не всегда повешают…
Денис посмотрел на него. Он не понял, шутит француз или говорит серьезно.
– Это не камера, – сказал Денис. – Это мой кабинет.
– А-а!.. – понял Эмиль. – Ну и как, покажи. Как ты делаешь свое дело? Как сидишь, как спрашиваешь? У тебя будет сегодня встреча? Во сколько времени?
Денис прошел к окну, отдернул шторы, заглянул в чайник, где на донышке плескалась вчерашняя вода с известковыми ошметками.
– Я уже говорил. На сегодня я никого не вызывал. У меня день интенсивной аналитической подготовки.
– О! Как это?
«Вот привязался, зануда», – подумал Денис.
– Я в уборную. – Прихватив с собой чайник, он направился к выходу. – Тебе не нужно?
– Нужно! Да, конечно!
Эмиль был похож на щенка гончей, готового с радостным лаем бежать хоть за зайцем, хоть за вороной, хоть за собственным хвостом. Посещение уборной российской прокуратуры он наверняка занесет в список своих экзотических приключений – наряду с гопником Мишей, девушкой и «Абрикосовым букетом».
Вся беда в том, что когда-то – неделю, а то и больше назад – Денис имел неосторожность пообещать ему эту экскурсию. Экзотический promenade по коридорам российского правосудия, опытный гид и бесплатный чай. Вот балда. Тогда он хотел, чтобы Эмиль оставил его в покое. Надеялся, забудет. Или уедет в свой Париж. Или утопится. А вот и нет! Сейчас – расплата.
– Ого!
Эмиль с наигранным усилием приподнимает толстый том – один из четырех – по делу Курлова.
– Вы пишете, как Дюма-отец!
На столе уже шипит и постреливает чайник. Денис сосредоточенно курит, пытаясь сообразить, как ему спасти для работы хотя бы часть сегодняшнего дня.
– Эй! В сейф только не лезь!
Эмиль, который успел распотрошить два тома, с веселым удивлением поднял голову.
– Я ведь только переворачиваю странички…
– Положи на место, – коротко приказал Денис.
Эмиль заулыбался еще шире, закрыл папки и сунул обратно в сейф. Из сейфа посыпались какие-то бумаги.
– Ух! А это что?
– Потом объясню.
Чистые бланки на все случаи жизни, в количестве трехсот с лишним штук – предмет гордости и достояние любого уважающего себя следователя – все это лежало сейчас на полу. Денис присел на корточки и принялся собирать бумаги. Эмиль бросился помогать.
– «Заклю…» Не понимаю. А-а… «Заключение баллистической экспертизы». А это… «Результат медицинского освидетельствования». Зачем тебе? И столько много?
– Надо.
Эмиль работал по своей методе: поднимал очередной бланк, внимательно изучал его, шевеля губами, качал головой и присоединял к своей жиденькой стопке.
– Плохая бумага. Плохой отпечаток. В нашем департаменте так не делают. Даже последний клерк умеет пользовать принтер. Так не нужен бланк. Ты возьмешь и печатаешь, что тебе нужно. Хоть в баллистик, хоть куда. Ты не умеешь принтер, Денис?
Денис собрал бумаги, взял из рук Эмиля его стопку и поставил все на место.
– Послушай, Эмиль…
В кабинет без стука ворвалась Таня Лопатко – взъерошенная, раскрасневшаяся, с неизменной сигаретой в пальцах.
– У тебя валокардина нет случайно? Да не мне, это для истерички одной, свидетельницы…
Она увидела Эмиля.
– А это что за Ален Делон у тебя, Денис?.. Здрасте. Эмиль, необычное имя. Очприятно. А меня – Татьяна. Так ты мне валокардину дашь в конце концов, слушай?
У Дениса не было валокордина. Зато Эмиль извлек из внутреннего кармана пиджака какой-то пузырек, вытряхнул из него капсулу и отдал Татьяне.
– Это не валокордин, но это много превосходит валокордин, это лекарство из новое поколение…
– Вы что, иностранец?
Татьяна взяла капсулу и смерила взглядом Эмиля. Даже ее взъерошенная челка как-то сразу упорядочилась. Денис глянул на свои часы.
– Он будет работать в полицейском департаменте в Париже. Приехал к нам перенимать опыт. Попросил провести меня по коридорам, показать что и как. Ты не возьмешь на себя роль гида, Танюша?
– Но у меня сейчас свидетель…
– Вот и отлично. Эмиль как раз хотел поприсутствовать на допросе.
– Ну раз он так хочет… – Татьяна плотоядно улыбнулась. – Ладно. Вы по-русски хоть все понимаете?
Эмиль озадаченно посмотрел на Дениса, продолжая что-то нашаривать рукой в кармане.
– Он все понимает, Танюша. Иди, Эмиль, не бойся. Таня – один из лучших следователей в прокуратуре, ее опыт ты переймешь с большим интересом и пользой для себя. А я тут пока наведу порядок и соберусь с мыслями. Давай, вперед.
Денис выпроводил их за дверь, снова включил чайник, насыпал в чашку кофе, и только сел за стол, когда в дверь постучали.
– Войдите.
В кабинет вошел человек, которого Денис ждал. Марин Георгий Георгиевич. В списке, который Денису отдал военком, Марин значился под номером девять.
– Здравствуйте. Я тут по повестке… Но я не совсем понимаю… Тут, наверное, какая-то ошибка.
Посетитель достал из кармана бумажную полоску повестки и прочел:
– Следователь Петровский. Это – вы?
– Да, – сказал Денис. – Никакой ошибки нет. Проходите, садитесь. Мы немножко побеседуем.
Марин сел и начал отвечать на вопросы. Да, он живет на Волгоградской, дом двадцать два. Пустырь на Реутовской? Да, знает. Это в двух кварталах от его дома. Драка? Это когда черных порезали? Слышал, конечно. Нет, сам он там не был. В тот вечер? Телевизор смотрел, а что еще делать. С женой и шурином. Ну… Жена и подтвердит. И шурин подтвердит. Больше никого не видел, кажись. Дочка уже спала давно. В какой сад? Девяносто первый. Да, за пустырем… Ну когда опаздываем, то через пустырь, конечно, срезаем. Нет, ничего такого не видел. Все как обычно. Ночью-то, наверное, ваши все убрали… Вещественные доказательства искали.
Денис, сохраняя скучное и даже несколько сонное выражение лица, внимательно приглядывался к посетителю. Невысокий крепыш, только-только начавший оплывать жирком от мирной и спокойной жизни. Глаза острые, говорит неспешно. Руки не прячет, сложил на груди. Размытый след от татуировки между большим и указательным пальцами правой руки. Наверное, «ВДВ». Рогачев и Аношко – в военкомовском списке они значились под номерами 2 и 11, – они свои татуировки не сводили, оставили как есть.
– А где работаете?
– В фирме, где еще. При химснабе бывшем… В охране. Нет, не начальник. Обычный сотрудник.
– Вот, взгляните.
Денис достал из ящика стола запаянный в прозрачный пакет штык-нож к винтовке М-30, – Виктор одолжил у одного коллекционера.
– Раньше когда-нибудь видели этот нож?
Марин протянул руку.
– Можно?
Взял пакет, повертел в руке.
– Это не наш. Американский, что ли?.. Это вы там, на пустыре, подобрали?..
Денис не ответил. Штык-нож был японского производства, выпуск 1937 года. На пустырях такие не валяются – хотя и раритетным его нельзя было назвать; но клеймо в виде четырех пересеченных колец, напоминающих цветок сакуры, хорошо известно любому знатоку оружия.
«Опять мимо», – подумал Денис. Номер девятый в военкомовском списке тоже можно вычеркивать. Как перед этим были вычеркнуты еще семь фамилий. Марин был неплохим десантником, после Афганистана он мог бы сделать себе приличную военную карьеру, если бы не уволился в запас… Но он не был тем человеком, которого искал Денис. Странно как: сидит перед тобой обычный законопослушный гражданин, семьянин и все такое, у которого ты под надуманным предлогом отнял часа полтора времени, – а тебя раздражает, что он такой хороший, что он не матерый убийца. Ох как раздражает. Денис предпочел бы убийцу. Очень по нему соскучился.
Он спрятал нож и задал еще несколько вопросов о службе в армии: где служил и когда, имел ли дело с холодным оружием (ну конечно имел, елки-палки, какой десантник не имел с ним дела!), после чего окончательно уверился в своей ошибке и распростился с гостем.
В списке остались еще три фамилии, но надеяться Денис перестал. Конечно, и этих он вызовет к себе в кабинет, придумав какой-нибудь повод, – узнает, что и эти трое тоже законопослушные граждане, и у них тоже есть детишки, ножи в руках они держать умеют, поскольку один из них десантник, а двое служили в разведке… Но не более того.
Хотя, с другой стороны – военком снабдил Дениса информацией о ветеранах спецподразделений, действовавших в афганской войне, которые были призваны из Тиходонска. Но призывали-то со всего Союза. Люди попадали туда из Москвы, Рязани, Тулы, Риги и тихого белорусского Гомеля. Это потом уже он мог оказаться в Тиходонске…
Но – опять двадцать пять! – это если считать, что убийца и в самом деле прошел афганское пекло. Доказательств-то нет.
Денис собрал пальцы в горсть и старательно помассировал точку над переносицей. Как все непросто. Он ищет черную кошку в темной комнате. Да еще не знает точно, есть ли она там.
Вошел Эмиль и тихо сел на стул, где только что сидел Марин. Без обычных своих «ой-ла-ла» и дурацких комментариев по поводу и без повода.
– Ну что?
Эмиль изобразил улыбку.
– Танюша просто очарование.
– Она не замужем, – сказал Денис.
– Я знаю.
Эмиль встал, перевернул стул задом наперед и сел, положив руки и голову на спинку. Денису показалось, что он впервые видит серьезное выражение на лице француза. Даже не серьезное, а окаменевшее какое-то.
– С тобой все в порядке?
– Я усталый, – пробормотал Эмиль в пол. – Я как скотина усталый…
– Может, Танька сморозила что-то не то? – забеспокоился Денис.
– Нет, порядок. Она не морозила ничего страшный. Она просто топчется на месте. Она топотун. Ваш закон не дает ей сделать что надо. Поэтому она грубит, когда говорит со свидетелем. Плохо. У нас бы ее рассчитали очень скоро.
Он изобразил пальцами, как Танька Лопатко улетает в неизвестность с реактивной скоростью.
– Ерунда, это… – начал Денис.
– Мне очень жаль, – прервал его Эмиль. – Я страшный усталый. Свари мне кофе, а?
Денис включил чайник, открыл банку «Нескафе», но тут Эмиль замахал руками:
– Инстант, нет! Только не растворный, не надо!
– У меня другого нет.
– Тогда садись, – сказал Эмиль. – Садись. Ладно, я без кофе. Я так. Я всего хочу сказать тебе одну вещь.
Он уткнулся лбом в спинку стула, словно спрятавшись за ней, потом поднял лицо и снова водрузил его на сложенные руки.
– Ты погибаешь здесь, Денис. Здесь не для тебя. Ты другой, не очень, как это сказать… Не очень советский. Это в хорошем смысле, ты понимаешь?
Денис сел. Вот еще новости.
– Я, конечно, могу ошибаться, ты прости. Но здесь все не так. Я видел, как у вас кладут асфальт на проспект. Это ремонт. Рабочие всем мешают, ямы большие. Машины сильно пострадали на подвеску. Кто хочет увернуться, тот бьет другую машину, получает аварию. Рабочие кладут асфальт в ямы, это они называют ремонт. Проходит неделя, а там уже новые ямы. Я спрашивал: почему не сделать сразу всю дорогу, как подобает? У нас на юге ездят по римским дорогам, им две тысячи лет, но там полтора метра в глубину разный слой, как сандвич, потому они не ломаются. А мне говорят: рабочим надо кушать каждый день и каждый год, они делают ремонт и получают деньги… И здесь, в прокуратуре, тоже, как на дороге. Закон придумали так, чтобы были ямы. Вы заделали яму, получили деньги. Неделя прошла – новая яма, у вас опять работа. Я ничего, если так говорю?
– Ты несешь полную чушь, – ободрил его Денис. Он налил кипятку в чашку с кофе, которая предназначалась Эмилю, и придвинул к себе.
– Хочется верить, – с расстановкой произнес Эмиль. – А вот я бы здесь начал пить водку. И этот «Абрикосовый букет». Или стал бы клошар, как Миша. Но только не полицейский. Ты молодец, Денис, что не стал такой.
Разговаривая, он крутил в руках свой мобильник. То ли играл в «Змейку», то ли принимал смс-сообщение. И, судя по лицу, оно его беспокоило.
– Ладно, Эмиль, – Денису хотелось поскорее закончить этот разговор. – На ровных французских дорогах тоже хватает ухабов. Иначе ваши стажеры не ездили бы перенимать опыт у зарубежных коллег, верно?
Эмиль Арно встал, прошел к сейфу, потом вернулся к окну, сунул руку под подоконник.
– Это вам делают проверки начальники? Или враги? Мафия?
На ладони французского стажера лежал микрофон-передатчик, с торчащей в сторону проволочной антенной. Он напоминал отвратительного грызуна – крысу или скорпиона.
– Что это? – ошарашенно спросил Денис.
– Это такой специальный прибор, через него можно слушать, что ты здесь говоришь, когда делаешь допрос…
– Да нет, это я понимаю…
Денис почесал в затылке.
Вот так штука! Те, кто пытался украсть диск, оставили «клопа»! И неизвестно, что они услышали…
– Да, это наша… внутренний контроль, слышал?
– О, конечно… Отдел внутренний расследований. Они это делают без судебного разрешения?
– Что ты! Конечно, с согласия прокурора и санкции суда.
– Это есть правильно. А что касается опыта… – Эмиль осторожно положил микрофон на стол. – Глупые люди есть везде. И у нас тоже. Хотя немножко меньше, чуть-чуть. Но я говорю про человека по имени Денис Петровский. Ты не глупый человек. И в тебе есть такое, как в наших старых героях из легенд о Провансе. Честный, благородный. И торчишь в такой…
Эмиль замолчал на секунду, подбирая слово из лексического словаря гопника Миши.
– В такой жопе. Не надо морщить лицо. Ты знаешь, про что я веду разговор. Я бы много, очень здорово много отдал, чтобы ты мог приехать ко мне во Францию и тоже сделать стажировку. Ты бы работал хорошо, один из лучших. Я очень хорошо это понял. Но у меня нет достаточной возможности для этих шагов. Очень, очень жаль…
Где-то в недрах этой симфонии Денису послышались странные нотки. Мелодия какая-то вырисовывалась, что ли. Но Эмиль уже умолк, снова водрузив уставшую голову на спинку стула.
– Ну и ладно, – сказал Денис. – К тому же я не знаю языка. А ловить ваших черных и арабов, так это уж вы лучше сами… – Он поднялся из-за стола. – Извини, Эмиль, мне тут нужно немного поработать в тишине. Если хочешь, я провожу тебя до остановки.
– Нет-нет, спасибо. – Эмиль тоже поднялся, и довольно резво. – Я не должен был отвлекать тебя так много. Пойду. Я задумался просто…
Он покрутил пальцами перед лицом.
– Я подумал про дядю Пьера, и все такое. Он довольно влиятельная фигура в городе. Я хотел себе представить, сможет ли он сделать так, чтобы ты поработал у нас немножко лет. И я представил, что, наверное, да. Может, стоит с ним поговорить про эту тему, не знаю. И Мадлен была бы очень рада.
Говоря, он сделал несколько шагов к двери, потом, вспомнив о Мадлен, остановился.
– О да! У нее ведь куча знакомых людей в Лионе, в Париже, муниципаль, криминель департмент… Да, как я раньше не соображал… И она была бы готова помочь тебе, она так много вспоминала молодого человека из российского города Тиходонск… Я так думаю.
Эмиль все еще топтался у двери, на его лице было крупными буквами написано живейшее и искреннее участие. Денис молчал. Это предложение? Приглашение? Не совсем понятно. Или проверка на реакцию? Вспомнилась сцена из старого фильма: парень стоит, прислонившись спиной к мишени для дартов, а его улыбающийся во весь рот дружок бросает дротики, стараясь попасть как можно ближе к голове. Игра называлась «неморгайка»… Погоди, погоди, подумал Денис. В этом что-то было. Не относящееся непосредственно к Эмилю. Другое. Летящие в мишень дротики. А еще был фильм «Метатель ножей» – там герой окутывал возлюбленную покрывалом и очерчивал контуры ее тела стальными клинками…
– Давай поговорим об этом позже. – Денис открыл дверь, куда Эмиль после паузы нехотя переместил свое худое туловище. – При следующей встрече. Оревуар?
Когда Эмиль ушел, Денис выждал несколько минут и тоже вышел на улицу. По дороге к телефонному автомату он успел все обдумать.
– Это я. Здравствуйте.
– Я узнал, – отозвался на том конце провода майор Мамонтов. – Говори.
– Не по телефону. Нужно встретиться.
– Хорошо. – После паузы: – Что-то случилось?
– Нет. Все в норме. Мне нужен организатор зрелищных мероприятий и управленческая помощь.
– Это что-то новое. А что Белов?
– Я разве Белову звоню?
– Гм… Ну да, извини. Когда хочешь встретиться?
– Чем раньше, тем лучше. Сегодня.
* * *
Молодого человека с длинным девичьими ресницами все звали Админ, он здесь кем-то вроде администратора и распорядителя.
– Что?! Почему не будут? Холодно? – орал он в трубку мобильного телефона. – Им, жабам, деньги платят! Какое еще может быть холодно?..
Он шмыгнул носом и сплюнул в стоящую рядом урну.
– Ну. Да… И что? Ну так налей им по пятьдесят, не телись. И пусть идут. Через пятнадцать минут начало. Все.
– Во жабы! – пожаловался он Денису. – Холодно им, б… Было не холодно, а перед самым началом стало холодно!
– Это кто? – поинтересовался Денис.
– Жабы, – пояснил Админ. – Танцевальная группа.
– А-а.
Здесь и в самом деле было нежарко. Чтобы не промахнуться со спонсорскими деньгами, пришлось арендовать нетопленый актовый зал в здании ДК Подшипникового завода, у черта на куличках. Отопление подключили четыре дня назад, но ощутимого результата пока не чувствовалось. Зато Мамонт почему-то решил, что для открытия соревнований просто необходимы красивые девки в купальниках и с перьями. Без них вроде как и праздник не праздник.
– Ладно, – Админ последний раз затянулся, отошел на несколько шагов и, развернувшись, ловко метнул окурок в урну. Попал.
– На счастье. Пошли.
В зале уже собралось около трехсот человек. Первые десять рядов из соображений безопасности были перегорожены красной лентой и пустовали; начиная с одиннадцатого народ сидел довольно плотно. И подходили еще. Двери не закрывались, через них шел хоть и жиденький, но непрерывный поток. Девяносто девять процентов – мужчины за сорок и зеленые пацаны. И с десяток ухоженных дам.
Над сценой, где стояли смонтированные мишени, висела во всю ширину сине-белая растяжка: «Тиходонск. Соревнования на призы клуба Железный Зуб, – украшенная по обеим сторонам эмблемой клуба. Клуб такой действительно существовал, и его руководство реально помогло Денису и Мамонту в поиске денег. Когда все посчитали, что ресурсы выработаны и, прикинув остаток после уплаты аренды, гонораров и счетов за оборудование, зарядили скромные призы по двести-, сто-, пятьдесят долларов (за первое-, второе-, третье места), президент „Железного Зуба“ вдруг откопал каких-то торгашей, которые выложили сразу шесть тысяч. В общем, очень даже ничего.
Админ ушел за кулисы вершить суд над танцовщицами, а может, выпить с ними водки за удачное начало и кончало проекта. Денис пожелал ему удачи. Итак, Мамонт пообещал помочь Денису в реализации его идеи, и он помог: нашел Админа, тот организовал соревнования и даже нашел спонсора, который заплатил ему гонорар за старания.
Денис увидел среди вновь прибывших Веру и Виктора, помахал им рукой.
– Холоднее, чем на улице! – возмутилась Вера.
– У меня есть термос с кофе, – сказал Денис. – Не пропадем.
– Не пропадем, – подтвердил Виктор, салютуя плоской фляжкой.
Денис заранее выбрал место, откуда хорошо было видно и сцену, и зрителей. Вера и Виктор о чем-то спрашивали его, он автоматически что-то отвечал. За пять минут до начала вышли и расселись по местам судьи. Потом вдруг и треском и искрами рванул прожектор у сцены. Сцена, а вместе с ней половина зала погрузились во мрак. Кто-то засвистел. Вера беспокойно заерзала на своем месте.
– Что случилось?
– Все нормально, – в один голос сказали Денис и Виктор.
Из-за кулис выбежал рабочий в оранжевой робе. Из динамиков раздались бодрые звуки марша, и тут же оборвались.
– Кто-то не на ту кнопку нажал, – Виктор отвинтил крышку фляжки.
– Сейчас все починят. Будешь?
Вера отпила глоток, протянула фляжку Денису, но тот не заметил. Денис сидел напряженный, вцепившись в ручки кресла. Он возлагал большие надежды на сегодняшний день, на эти соревнования. Может, слишком большие. Он долго искал убийцу Синицына и Рогова, он думал о нем так много, что давно уже нарисовал в голове его портрет; казалось, очутись они вместе в одной компании – и Денис сразу узнает его. Невысокий круглоголовый человек с коротким вздернутым носом. Широкие ладони, сильные пальцы, как у опытного хирурга. Шрам. Где-нибудь обязательно должен быть шрам – только не от аппендицита, конечно… Остается только оказаться с ним в одном пространстве. Денис узнает его. Он сделал все, чтобы найти его, а когда у него не получилось, он сделал все, чтобы этот человек пришел сюда сам. На первые в истории Тиходонска соревнования по технике владения холодным оружием…
Загорелся свет, и Денис зажмурился. Почти в ту же секунду снова грянул туш. На сцене появились стройные танцовщицы в купальниках, на каждой, словно клеймо, красовалась эмблема «Железного Зуба» – кинжал на фоне разинутой тигриной пасти. Девушки были румяны и улыбчивы, многие покрыты ровным искусственным загаром; замерзшими они не выглядели. Развернулись цепью и несколько минут вскидывали ножки, изображая что-то наподобие канкана, потом покружились по сцене и наконец выстроили коридор, по которому на середину сцены выходили по одному участники соревнований. Динамики голосом Админа выкрикивали их имена.
Денис смотрел на сцену.
Один, второй, третий, четвертый… Десятый.
Четыре бывших десантника – с двоими из них (Марин в их числе) Денис беседовал в прокуратуре. Два милиционера из ОМОНа и СОБРа. Бизнесмен с темным прошлым и двумя судимостями. Рабочий с моторного завода. Банковский служащий и студент ин-яза, оба – члены клуба «Железный Зуб».
В конце вышли три серьезных мужчины – судьи. Тон в динамиках сделался торжественным, что, впрочем, не изменило сурового выражения их лиц. Один представлял Ассоциацию ветеранов спецподразделений, второй – Организацию воинов-афганцев, третий был действующим тренером рукопашного боя Тиходонского УВД.
* * *
Сперва участники резали канаты. Над сценой на специально изготовленных перекладинах висели толстые и тугие удавы. Сытые и неподвижные. Соревнующиеся подходили к связке и наносили косой удар ножом. Больше всего очков набрал бизнесмен с темным прошлым по фамилии Малыгин. Он располосовал четыре каната.
Потом на перекладину подвесили свиную тушу.
Испытание называлось «Спасибо, сердце» – на точность удара в ближнем бою. Этот элемент ввели в программу по настоянию Дениса. Правда, ничего путного из затеи не вышло. Участники явно не были готовы к такому испытанию: брызгала кровь, туша болталась в воздухе, словно уворачиваясь от ударов, и в результате никто так и не сумел поразить нарисованное на пупыристой белой коже синее сердце. Студент весь изгваздался, сломал свой клинок о грудную кость и был снят с дистанции.
Организатор испытаний был сильно разочарован.
«Может, он обо всем догадался и спецом в поддавки играет?» – подумал Денис. Хотя какой тогда был смысл вообще выходить на сцену?
Вера с отвращением наблюдала за происходящим.
– Не понимаю, к чему все это… Не могли мишенями обойтись?
– Свинью потом на шашлык, – пояснил Виктор. – Бесплатное угощение. А у нас и к шашлыку кое-что имеется.
Что правда, то правда: Викторова фляжка во многом спасала положение.
Третьим номером были парные поединки с деревянными муляжами ножей. Десантники дрались здорово. И Малыгин не подкачал. На этом этапе отсеялись рабочий, банкир и один из милиционеров.
Потом метали ножи: по три броска с пяти и семи метров. На мишенях были нарисованы четыре круга: белых и черных – попеременно. Внутренний белый кружок – 20 очков, черный – 15, белый – 10, черный – 5 очков.
Бросали из прямой стойки, лицом к мишени, любым замахом – верхним или нижним. Марина дисквалифицировали после первой серии, когда он вообще не попал в мишень и его нож улетел к кулисам. Малыгин набрал сорок очков, милиционер и один из десантников – по тридцать, остальные не набрали и двадцати и выбыли из борьбы. Оставшаяся тройка сделала еще по одному подходу к мишеням. На этот раз милиционер вышел в лидеры с тридцатью очками, десантник с Малыгиным – по двадцать очков на брата. Судьи посовещались и предложили участникам снова подойти к мишеням – среднее арифметическое как бы. Десантник трижды поразил внутренний черный круг, зато Малыгин и милиционер как нарочно мазали во внешний черный, заработав все те же двадцать очков. Судьи опять принялись совещаться.
– Я больше не могу, – закапризничала Вера. – Они так до завтра будут бросаться, а я уже задубела сидеть на одном месте. Пошли куда-нибудь. Витя, сегодня ты за рулевого – Денис что-то совсем без реакций… И без настроения…
– Сейчас, погоди, – отмахнулся Денис.
В зале засвистели. Сосед справа от Дениса поднялся с места, громко сказал: «А-а-а», – и стал пробираться к выходу. За ним поднялись еще несколько человек.
– Ну Денис… – ныла Вера.
Один из судей вышел к участникам и стал им что-то втолковывать. Те слушали, слушали, потом Малыгин начал спорить, размахивая руками. Свист в зале усилился. Динамики разразились русской плясовой, на сцену снова выбежали девушки в купальниках и перьях. За колыхнувшимися кулисами мелькнул силуэт Админа. Силуэт размахивал руками и, наверное, что-то орал. Девушки стали танцевать, оттирая участников соревнования к краю сцены.
– Все, пошла самодеятельность, – махнул рукой Виктор. – И в самом деле…
Он посмотрел на Дениса.
– Ладно, – сказал Денис, поднимаясь.
Затея не удалась. Придется смириться с этим.
Они бочком продвинулись вдоль кресел и вышли к проходу между рядами. Двое мужчин на крайних местах выпивали из пластмассовых стаканчиков. Денис на секунду задержался, соображая, должен ли он перед уходом что-то сказать или что-то сделать. Нет, пожалуй, ничего он не должен. Если надо, ему позвонят.
Вера была в короткой, до талии, меховой курточке, поднимаясь по высоким ступенькам, она присобирала рукой край коротенькой юбки; ткань плотно обрисовывала ее зад и две косые линии белья. Шаг левой – обрельефливается правая часть, шаг правой – левая часть.
Денис шел следом, тупо разглядывая рисунок ткани на юбке. Что он еще пропустил? Детские и юношеские спортивные школы… Там разве есть секции по технике владения ножом? Детишки, сегодня мы с вами разучим колющий удар в область селезенки… Кажется, нет там таких секций. Подожди, а как это вообще может называться? Самбо – это самбо, все ясно, кунг-фу – это кунг-фу, кэмпо – это… А-а, есть же еще всякие русские школы единоборств, святогоры-крутогоры, добры молодцы и красны девицы… Казачки, кажись, тоже какую-то свою школу открыли, рубят лозу на скаку… А что, может и стоит заглянуть как-нибудь вечерком?
Вера с Виктором остановились. Денис тоже остановился. Давка у выхода? Нет, они развернулись и глядят назад, на сцену.
Там что-то происходит.
Плясовая смолкла. Девушки в купальниках убрались. И свист прекратился.
– Пустите мужика!
– Пусть метнет! Давай!
– Покажи им!
Это кричат в зале.
– Что там такое? – спросил Денис.
Виктор пожал плечами.
– Мужчина какой-то вышел к судьям, вон, с «дипломатом».
Высокий, худощавый, волосы с проседью, приличный костюм – Денис увидел его. Он стоит у сцены, и двое судей, присев на корточки, говорят с ним. Мужчина положил на сцену «дипломат», открыл, развернул к судьям. Судья достал оттуда нож, недоверчиво рассматривает.
– Да все нормально! – крикнули из зала. – Отсюда видно!
– Он что, тоже хочет бросать эти железки? – обеспокоенно спросила Вера.
Денис достал мобильник и набрал номер Админа.
– Я хочу, чтобы он попробовал, – сказал Денис. – Поговори с судьями, если надо – созвонись с кем из спонсоров. Сделай это, пожалуйста… Нет, я знаю, что ты сможешь. Непременно. Хорошо. Спасибо.
– Еще пять минут, ладно? – сказал он Вере и, не дожидаясь ответа, сел на ближайшее свободное место.
На сцену выскочил Админ, что-то проговорил на ухо главному судье и убежал. Ножи из «дипломата» – пять штук – перекочевали на стол судейской команды. Их рассмотрели, потрогали и вернули владельцу. Тот уже поднялся на сцену и снял пиджак. Публика зааплодировала.
– Одиннадцатый участник соревнований на призы клуба «Железный Зуб» – Иван Ларионов! – объявил через динамики Админ подсевшим голосом. – Он просит прощения за опоздание…
– Ура-а! – Двое выпивох на крайних местах чокнулись своими пластмассовыми стаканчиками.
Но следующие десять минут в зале стояла мертвая тишина. Ее нарушал только короткий стук, когда нож, пущенный рукой Ивана Ларионова, в очередной раз вонзался в мишень.
С пяти метров, с семи метров – в «яблоко». С разворотом на 180 градусов – снова «яблоко». Потом Ларионов попросил судей поставить 12-метровую отметку. Судьи вспотели от удивления, они даже забыли, что в таких случаях полагается хорошенько поспорить. Отсчитали, поставили. И с двенадцати метров – «яблоко».
Бизнесмен-уголовник Малыгин отлип от стены, где он столбом простоял это время, и раздраженно крикнул судьям:
– Пусть тогда канаты режет, как мы! И свинью колет!
Снова подвесили свиную тушу и канаты (у туши к этому моменту почему-то отсутствовал изрядный кусок филейной части). Ларионов под ободряющие аплодисменты шутя разрезал одним ударом шесть канатов. Потом он снял белую сорочку, аккуратно повесил на стул и остался в нательной майке. Он подошел к туше, обошел ее кругом, небрежно похлопал ее по окороку и вдруг молниеносным ударом вонзил нож по самую рукоятку, причем попал точно в синий кружок. На этот раз зааплодировала даже Вера.
– В этом определенно что-то есть. Сексуальное, – объявила она. – И не такой уж он и старый. И подстрижен хорошо. На Джеймса Бонда похож, с этим… с Шоном Коннери.
– Хочешь познакомиться? – спросил Денис. – Идем.
Судейская команда подошла к туше, осмотрела место поражения, осмотрела извлеченный нож – все в порядке. И здесь «яблочко».
И снова из-за кулис выскочили девки в купальниках. На этот раз – чтобы чествовать победителя.
* * *
Сразу после соревнований «железнозубые» затащили Ларионова к себе в клуб, где в подвале был наскоро оборудован банкетный зал. Денису с Виктором и Верой не без труда удалось отвоевать себе там место. Как и пророчествовал Виктор, свиная туша пошла на шашлык, а к нему подавали водку и шампанское со льда. Админ теперь исполнял обязанности тамады, объявляя здравицы в честь виновника торжества, а чуть позже, когда назрела необходимость растрясти поздний ужин, он стал диск-жокеем…
С Ларионовым перечокались все участники банкета без исключения. И Вера в том числе.
– Вы убийственно хороши, – галантно заметил он.
Вера пискнула от восторга.
Когда зазвучала музыка, Ларионов оказался рядом с их столиком и попросил разрешения пригласить Веру на танец. Денис с Виктором разрешили. Они станцевали раз, а потом другой и третий. И четвертый. Ларионов двигался очень хорошо. Даже слишком хорошо для нормального танцора. Он двигался, как хищная кошка.
– Какая кошка? – удивился подвыпивший Виктор. – Это Верка – кошка. Посмотри на нее внимательно… А он – кот. Камышовый кот.
Ладно, пусть будет кот. В туалете Денис поймал председателя клуба и спросил, фотографировал ли кто-нибудь соревнования. Председатель сказал, что фотографировали, у них есть свой фотограф, типа летописец клуба – он сидит за вторым столиком от двери, чернявый, в синем свитере, звать Гоша. Денис отыскал Гошу и спросил, можно ли ему будет получить фото победителя соревнований. Оказалось, что Денис уже хрен знает какой по счету человек, который обращается к Гоше с аналогичной просьбой. Но так и быть, сказал Гоша. Двести рублей, так и быть. Вот визитка с телефоном. Понимаешь, он недавно приобрел цифровик, дорогущий «Никон»… так, стало быть, в общем… Ну, сто пятьдесят, как исключительно хорошему человеку.
Когда пришла пора ехать домой, Ларионов естественным образом оказался в одном такси с Верой, а также с Денисом и Виктором. Победитель предложил заглянуть на минутку к нему, пропустить по рюмке коньяку перед сном. Денису стало ясно, что это он подбивает клинья к Вере, только она интересует его в их компании. В глубине души шевельнулась ревность, но горячий охотничий азарт вышедшей на след гончей легко пересилил это чувство, и он согласился.
Ларионов жил в центре, рядом с Ленинской администрацией. Новый хороший дом, без консьержки и охраны, но с запирающимся подъездом. Однокомнатная холостяцкая квартира. Чистая уютная кухня.
– Вы – полковник в отставке. Угадал? – спросил Виктор за рюмкой.
– У полковника три звездочки, полковник должен обитать в трехкомнатной квартире, – отшутился Ларионов.
– Значит, вы – майор.
– Думаете, в армии учат так бросать ножи?
– Где же вы тогда научились? – спросил Денис.
– Когда-то работал в охране на автостоянке, за городом. Времени свободного уйма. Бросал нож в пеньки. Так постепенно и научился.
Виктор неестественно громко рассмеялся.
– А сейчас вы тоже работаете в охране?
Ларионов посмотрел на Дениса сквозь рюмку «Ахтамара». Потом кивнул и выпил.
– Нет. Не работаю. Сейчас я только руковожу. У меня своя охранная компания. Отличная, скажу вам, компания…
