Глава пятнадцатая
Узница
В полной темноте теряется всякое ощущение времени. А при отсутствии каких-либо звуков еще и начинают одолевать внезапно проснувшиеся, казалось бы, навсегда оставшиеся в далеком детстве фобии. И как ни пыталась Александра себя успокоить и убедить, все равно через какое-то время ей стали мерещиться писки, шорох и более темные уплотнения в полной черноте. Поэтому она старалась как можно лучше выспаться, благо что на таком лежаке и в довольно теплом помещении удалось согреться до самого оптимального состояния.
Но вскоре колбаса кончилась вместе с хлебом, а во второй бутылке осталась лишь половина живительной влаги, а в голову стали закрадываться другие страхи.
«Каких только совпадений и случайностей в жизни не случается. Вдруг этот замызганный Едвис попадет в аварию и погибнет. А Пылыча пристрелит совершенно нечаянно местная полиция. Тем более, если разобраться, то местная полиция – это еще самые милые и безобидные цветочки для старого ветерана. За свою жизнь у него столько врагов накопилось, что вообще остается удивляться его живучести. Другой вопрос, что и врагов этих он истреблял с особым рвением, а большинство просто не догадывались, кому именно обязаны своими бедами. Но все равно ведь могли кокнуть. Хоть и старый, хоть и опытный, но… сколько шнурок ни вейся на ветру, все равно кого-то на нем повесят. И если вдруг такое случится? Кошмар! – Она представила себя здесь через несколько дней, голодной и умирающей от жажды, и не на шутку испугалась. – Больше ведь об этом месте наверняка никто не знает! Разве что через много лет, случайно, строители метро наткнутся. Дмитрий тоже в полной темноте и за столетия не отыщет. Значит, что мне остается? Пробовать спасаться с помощью отвертки? Ну ладно, допустим, наручники я вскрою за сутки или двое. Хотя и здесь только один шанс из сотни, что у меня таким инструментом получится. Это ведь только в фильмах дошлая героиня открывает подобные штучки легким плевком. Еще сложнее будет с устройством на калитке. Что-то оно выглядит слишком сложно для простого замка. Там, наверное, не только сенсорные устройства безопасности, но и еще что-то напихано. Я уже не говорю про наружную толстенную металлическую дверь. Ну и напоследок самое важное: в любую минуту мой тюремщик может вернуться. Как я тогда буду выглядеть без цепей? И что он со мной сделает? М-да! Попробуй тут выбери правильный ответ…»
Будет она потом жалеть о своем бездействии в первые часы или нет, Александра решила не переживать. Лучше все-таки в ее положении выждать первое время и явно не дергаться. А вот уже потом, когда пройдут сутки и гипотетические случайности начнут перерастать в уверенность, вот тогда надо будет и начать интенсивно работать над своим спасением. Пока же она лишь тщательно припрятала свою драгоценную отвертку в толще матраса и заставила себя всеми своими моральными силами отсыпаться.
Судя по успокоившимся мышцам и общему успокоению, отоспаться она успела. Да и колбаса с хлебом оказали свою живительную силу, успокоив болезненные вздрагивания и сокращения желудка. Но более важными считались восстановленные силы и координация движений. Теперь девушка могла надеяться, что в нужный момент сумеет расчетливо нанести единственно верный и правильный удар.
И все равно, когда раздался шум открывшейся двери, сердце заколотилось с бешеной скоростью от страха и переживаний. А когда зажегся свет, Александра первые минуты не могла осмотреться от невероятной яркости и только слышала глумливый голос своего тюремщика:
– Ну вот я и вернулся, цыпка! Заждалась, небось? Ой, какая ты симпатяшка, когда такая сонная, вялая и прищуренная. Ну ничего, сейчас я тебя расшевелю! Ты ведь и не подозреваешь, какой я лучший в мире «шевелильщик»! Эй, кончай жмуриться и смотри сюда!
Только к тому времени удалось рассмотреть, чем он занимается: придвинув треногу чуть ближе к решетке, он настраивал видеокамеру.
– Вот молодец, теперь наши страстные объятия будет видно отлично. Сейчас глянь, что я тебе принес. – Он показал большой пакет с продуктами. – Здесь и курица жареная, и фрукты, и овощи. Будешь паинькой, все тебе достанется. Ну чего молчишь?
Пришлось изобразить на своем лице заинтересованность.
– А может, сразу докажешь свою щедрость?
– Ха-ха! Да я и так ошибку сделал, когда колбасой тебя в виде аванса угостил, – веселился Ед. – Представляю, как бы ты себя покладистей сейчас вела, будь воистину голодной. Да и вообще, переедание перед занятиями любовью вредно. Не правда ли, цыпка?
– Так то ж любовью, – фыркнула с притворным цинизмом девушка. – А просто так спариться можно и на сытый желудок. Скорее даже не так противно будет.
– Нет, тут ты не права! Уж поверь моему опыту.
И столько злобной похоти послышалось в этом утверждении, что Александра сразу поверила в кошмарный опыт. Видимо, этот хиппи уже не одну жертву замучил до смерти. Может, здесь, а может, и в других подобных местах. Но замучил однозначно. Слишком уж уверенно он себя чувствовал в каждом слове и в каждом жесте. И убить такую тварь немедленно даже у нее рука не дрогнет. Другой вопрос: как это сделать.
Вот и сейчас, раздевшись до самых плавок, тюремщик деловито достал моток шланга со специальным наконечником из шкафа, присоединил его к крану с двумя вентилями, открыл их и положил напружинившуюся резиновую змею возле своих ног.
– Ну вот, у меня все готово. Приступим. Откидывай свои простыни и одеяла и начинай.
– Что именно?
– Предварительное вступление к нашим ласкам.
– Я думала, это будет мой обед…
– Не хами, сучка. Уж я-то знаю твой опыт в этих делах. Не одну сотню мужиков окрутила своими прелестями. Так что знаешь, что надо начинать со стриптиза.
– Но ведь для этого надо стоять. И шест бы очень пригодился.
– Ничего, покажи свой класс на том, где лежишь. И пошевеливайся! А не то ошпарю кипятком, и мы перейдем к самой печальной для тебя процедуре с элементами садомазохизма. Ну!
В своей работе Александре приходилось заниматься вещами и более омерзительными, так что сейчас она не стала кочевряжиться, показывая свое недовольство. По своему богатому опыту знала, что лучше выполнить то, что требуется. Причем сделать это и не совсем плохо, но и не с максимальным шиком. Потому что и первое и второе опасно для себя самой. Лучше отработать средненько, что она и сделала. Вроде и старалась, вроде и соблазнительно извивалась на матрасе, но по большому счету Едвис остался разочарован.
– И это все, на что ты способна? Тьфу на тебя! Да на простыне телки с панели и то лучше умеют. Стоило тебя так расхваливать?
– А кто расхваливал? Может, они в своей жизни и бабу-то голую не видели, – продолжила Александра рассуждать с видом циничной и ко всему привыкшей проститутки. – Все зависит от внутренней страсти мужика, как он умеет сам завести женщину, как он сам умеет создать для себя атмосферу сказочного удовольствия.
Кажется, она несколько ошиблась в выборе своего тона и темы для рассуждений. Тюремщик напрягся, скривился, словно от лимона, и начал с угрозы:
– Будет тебе и атмосфера, будет тебе и чупа-чупс. – Нагнувшись, он поднял раструб пружинящего от давления шланга. – Откидывай и матрас, и все остальное к самой решетке. Сейчас будешь купаться, я ведь обещал…
Мелькнула мысль не выполнять приказ и в случае чего прикрыться от воды все тем же матрасом. Да и отвертка при этом останется поблизости. Пусть попробует войти для начала. Но потом благоразумие взяло верх: а вдруг и в самом деле начнет поливать кипятком? С такого козла станется: закроет холодный кран и повернет штуцер наконечника.
Но оттолкнуть матрас она постаралась недалеко, делая вид, что обессилена и ей неудобно из-за цепей. Он оказался как раз посредине между ней и калиткой, и больше она его рукой достать не могла.
Это вызвало очередную волну презрения со стороны почти голого тюремщика. Причем презрение вылилось в виде самых кощунственных матюков, которые только существуют в русском языке. И среди этого набора сквернословия промелькнула парочка сквернословий на латышском языке.
«Ага! Значит, он все-таки оттуда родом! – мелькнули мысли у девушки. – Или тоже там жил несколько лет. Как бы теперь этот момент правильно использовать?»
Едвис достал ключ, открыл калитку, отнес его обратно в ящик стола и только потом вошел в огражденное решеткой пространство камеры. Со злостью отшвырнул поролон и всю остальную постель в дальний угол и прорычал:
– Тебе что, нравится ублажать мужиков на мокрой постели?!
– Да нет, просто сил не хватило отбросить. Тебе хорошо, ты сильный, – залопотала с растерянным и смиренным видом девушка. – А у меня до сих пор все тело выкручивает болями. Ведь те идиоты меня чуть насмерть не растоптали.
– Да? – засомневался он. – И сколько же их было?
– Не помню… Сбилась уже после десятого.
Ед наморщил лоб, что-то прокручивая в своих мозгах оголтелого садиста. Но по крайней мере, сразу не показал своего неверия или презрения. Видимо, после того краткого разговора с Палычем он никаких больше контактов с работниками конторы не имел. И про двое суток лежания на бильярдном столе конкретных деталей не ведал. Что, с одной стороны, было неплохо: ему поручили охранять пленницу, вот он и охраняет. А где он до этого времени мотался, так, скорей всего, устраивал свои личные делишки. Ведь и у такой сволочи существуют вполне бытовые, повседневные заботы и такое понятие, как полноценный сон. Особенно если принять во внимание его круглосуточную слежку в предыдущие дни за Дмитрием Светозаровым и Шурой.
– Ха-ха! – Издевательский смех вырвал девушку из рассуждений. – Со мной одним тебе понравится гораздо больше. – Едвис поправил чуток камеру, фиксируя на лежащей прямо на полу жертве, взялся за наконечник шланга и подбодрил себя окриками: – Приступим! Да и ты не стесняйся! Постарайся перекатываться красиво и постанывать с чувством. Потом и тебе дам полюбоваться на лучшие кадры.
Вода ударила неожиданно тонкой и твердой струей. Она была теплой, но соприкосновение с ней вызывало жуткую боль. Так что сразу о каких-либо притворных постанываниях или грациозных перекатах Александра и думать забыла. Выворачивалась и дергалась с заполошными криками и отчаянным визгом, хотя и понимала, что следует максимально сдерживаться. Но только ничего не получалось. Как только струя замирала на одном месте, создавалось впечатление, словно туда со всей силы тыкают палкой с несколько закругленным концом.
– Идиот! У меня тело от такого купания все в сплошной синяк превратится! – наконец смогла она выдавить более связную речь. – Да и потом, за такое издевательство тебя Павел Павлович сам на куски порежет! Меня же еще надо на торгах выставлять, когда Торговец возвратится.
– А вот фигушки он уже возвратится! – со злорадным хохотом заорал Ед. – Башку на отрез даю!
Александра не стала паниковать на услышанных фразах и продолжила повизгивать со словами:
– Тогда меня в институте ждут в более или менее пристойном виде.
– Да мне плевать на твой любимый институт, – продолжал хохотать тюремщик. – Мне главное – твоя личная гигиена. Потная и вонючая, ты мне противна.
– Да? А как же твой фатализм по поводу СПИДа?
– Одно другому не помеха.
Продолжая посмеиваться, почти обнаженный и явно возбудившийся садист отключил воду, бросил шланг себе под ноги и швырнул постанывающей девушке две простыни:
– Вытирайся сама и вытирай плитку под собой! Не люблю сырость.
Пока она этим занималась, подхватил матрас за угол и подтащил ближе к прежнему месту. При этом ворочающаяся Александра больше всего боялась услышать звук выпавшей отвертки. Но предусмотрительность не подвела, и на этот раз инструмент остался в толще поролона.
Вытерлась сама, вытерла пол и стала подтаскивать матрас на прежнее место и в прежнее положение. Так, чтобы можно было в случае нужды добраться левой, свободной рукой до тайника с импровизированным оружием. При этом девушка краем глаза наблюдала за движениями худощавого юнца, не сомневаясь в том, что оружие ей очень скоро может понадобиться. Хотя и про свои умения усиленно вспоминала:
«Мне бы встать в стойку да сделать предварительную разминку. Присмотреться к его телу и найти самые действенные точки. А так, в момент сопротивления, да в неудобном положении… Хм! И еще: надо будет использовать натяжение цепей как упор и как отвлекающее действие от левой руки. Только бы выбрать нужный и самый удобный момент, второго раза может и не быть!»
Так и не принявший душ хиппи сбросил последний элемент одежды с себя и, явно красуясь своей возбужденной плотью, прошелся несколько раз вдоль решетки. А затем поступил весьма странно: демонстративно захлопнул дверь калитки. Ничего не оставалось делать, как жадностью прикрыть свою полную растерянность:
– Ед, а чего ты пакет с продуктами не захватил? Сам ведь обещал после ласк покормить.
– И покормлю. Но именно, что только после. Или ты думаешь, я здесь с тобой до самой старости заперся? Ха! Наивная дура!
– Но ты ведь ключ взять забыл? – Она сделала от ужаса большие глаза.
– Вот я и говорю, что дура! Даже странно, как это тебя в лучших агентах держали. – Он приблизился к матрасу и буквально прыгнул рыбкой, всем телом ударяясь о тело девушки. Пока та пыталась судорожно восстановить сбитое дыхание, продолжил издеваться, одновременно тиская и пощипывая за все места: – Интересно, сколько ты в месяц зарабатывала? Ну, чего примолкла? Небось, еще ни разу за кусок колбасы и жареную курицу не отдавалась? Ничего, у меня привыкнешь и за горбушку хлеба работать с полной выкладкой!
Ну а дальше перевозбужденный самец стал действовать с опытом прирожденного садиста и насильника. Нанес несколько пощечин по лицу девушки и грозно зарычал:
– Ноги расставь! А не то поломаю к такой-то матери!
А когда требование было выполнено, сосредоточился на первом отрезке своего действия. Да только к тому времени Александра успела отдышаться, а ее левая рука нащупала во внутренностях матраса драгоценную отвертку. Бешенство и яркая злоба застилали девушке глаза, но она постаралась действовать с ледяным спокойствием и расчетливостью. Насильник лежал на ней изогнувшись, правым локтем выламывая ребра, а голову вывернув на грудь, присматриваясь к намечаемым действиям. Следовало, чтобы он поднял голову, а еще лучше на какой-то момент посмотрел в глаза. И лучшая из агентов не придумала ничего умнее, как сказать на ломаном латышском языке:
– Едвис, а ведь я помню тебя еще ребенком…
Подействовало! На какой-то момент тюремщик поднял голову и с бешенством уткнулся взглядом в глаза своей жертвы. Потом чуть скосился на дернувшуюся правую руку и натянувшуюся цепь. А в следующую секунду сам превратился в жертву: рука с отверткой плавно взмыла в воздух, и стальное жало длиной в семь сантиметров вонзилось точно в висок. И лишь только тело, лежащее на ней, конвульсивно дернулось после удара, Александра осознала, что на ней несомненный труп, и, совершенно не желая этого, провалилась в глубокий обморок. Ее фобия мертвецов и на этот раз сработала без осечки, отключая мозги от внешнего мира занавесью полной бесчувственности, тьмы и покоя.
Лишь последняя мысль мелькнула в проблеске сознания: «Может, его все-таки следовало попытаться ранить, а потом пленить?..»
