Книга: Спасение из ада
Назад: Глава тринадцатая Чудеса «замачивания»
Дальше: Глава пятнадцатая Узница

Глава четырнадцатая
Оперативная работа

Василий встретил вернувшихся с охоты товарищей в черной каракулевой шапке и в облачении из старых одеял. Причем встретил на гребне первого уступа, чуть выше пещеры, стараясь помочь с перемещением сразу четырех полутушек и сложенных отдельно внутренних вкусностей.
– Ого! Да вы даже шкуры догадались снять, а все лишнее бросить, – удивился он, бросаясь к единственной женщине в компании охотников и перехватывая у нее с плеча тяжеленный мешок.
– А то! – Сильва с довольным стоном распрямила спину. – Ребята две половинки тащат, а две тремя полками выше остались. Времени хватало, так что разобрали мясцо как положено.
– Отлично, второй ходкой за ними вернемся.
– Чего это ты так вырядился? – хихикнул Петр, подходя ближе. – Неужели отшельник тебе в карты свои регалии проиграл?
– Не угадал. Он их мне добровольно отдал, и я его теперь замещаю.
– Ну и дела! – не поверила и Сильва. – Как же ты его уговорил?
– Не я. Торговец приказал, вот и весь сказ.
– Ожил, болезный?
– Сравнительно. По крайней мере, выспрашивать и командовать сразу начал.
Пыхтящий под своей ношей Курт думал о другом:
– Мог бы Деймонда прихватить, раз он теперь не у дел.
– Очень даже у дел. Да и никого в пещере сейчас нет. Все трое умчались вместе с кроватью в неизвестном направлении. Кажется, Светозаров подался куда-то лечиться кардинальным, колдовским методом.
– Вот оно что…
– Я от тоски, пока вас ждал, чего только в той пещере не перебрал и не переделал. Потому как для остальных коллег простуженным притворился.
Сильва сразу же стала всматриваться вниз:
– Никто не обратил внимания, как ты из пещеры вышел? Хоть и снежок порошит, но на фоне внутреннего освещения твой выход могли заметить.
– За кого ты меня принимаешь? Из одеял и подручных материалов я сразу за дверью сделал небольшой тамбур. И для тепла, и для маскировки полезно. Теперь даже при отодвинутом камне внутри ничего не видно, да и его я задвинул на место. А то мало ли какой магирик вдруг в такую метель к теплу потянется. Кстати, тракт почти совершенно пуст, и сегодня все ночлежки наверняка переполнены.
– И когда путешественники обещали вернуться? – Тяжело дышащий немец подкинул на плече полутушу, укладывая удобнее. – Может, мы зря все это тащим и нам вскоре «сброс» сделают?
– Светозаров сказал, что постараются как можно скорее вернуться. Но вот жрачку он точно не обещал. Так что волоки и помалкивай…
Они уже приближались к пещере, когда Петр высказал и свои опасения:
– Слышь, Васек, а этот Торговец с Даной ничего не сотворит плохого?
– Чего это ты так по черноглазой соскучился? – с ехидством поддела его Сильва.
– Ха! С кем же я ругаться буду? – изумился парень. – Ты шуток не понимаешь, Василий в перебранке сразу за нож хватается, ну а Курт вообще по-русски ни бум-бум. Только с Даной и можно было над вами посмеяться да похихикать.
– Сейчас и я над тобой хихикну, – отозвался кряхтящий немец. – Только вначале устрою тебе бум-бум этим кусочком мяса по «тфой глюпий башка»!
– Ну вот, так я и знал, что он ничего не поймет! Уф!
Они к тому моменту уже вошли внутрь, сбросили ношу на указанное прямо в тамбуре место на тоненьком одеяле.
– Давайте сразу внутрь занесем? – предложил Курт, но старший группы возразил:
– Не расслабляйтесь, ребята. Сразу на вторую ходку давайте. Мы тут сами затащим и разложим пока. Да и стол заодно вам накрою.
Мужчины повернулись и скрылись за откосом входа, но слова ворчащего Петрухи донеслись отчетливо:
– Как он меня достал своими приказами! Надо будет ему самый большой кусок мяса сегодня подсунуть, может, объестся и сляжет на недельку. Вот тогда уже я покомандую!
– А почему ты? – возмутился Курт.
– А кому еще можно доверить командование? Женщинам или черту нерусскому? Не смеши меня!
Оставшиеся в пещере воины с хихиканьем закатили камень на место, отодвинули полог из одеял в сторону и споро занесли добычу внутрь. Разложив все на выступе возле камина, Сильва стянула с себя накидку, куртку и блаженно протянула:
– Ох, как тут тепленько! – Окинула взглядом стол. – Да у тебя уже все готово!
– Не все. Сейчас уже ставлю чугун на огонь и буду жарить мясо.
– Лучше начни с печени и сердца. Удобней и быстрей, – посоветовала она, усаживаясь на скамью.
– Ну да, я это и имел в виду. А ты пока пойди прими ванну.
– Подожди чуток, дай с мороза отойти…
Заметив, как она осторожно касается своего изуродованного лица, Василий подхватил кусок печени, положил его на разделочную доску и, нарезая тонкие полоски, стал забрасывать их в потрескивающий на донышке котла жир. Но спросить все-таки решился:
– Лицо не замерзло?
– На удивление… Но это тебе спасибо, приготовленный тобой жир меня буквально спас. Не знаю, как сейчас, в тепле, но там, в горах, мне было уютно и даже чуток комфортно. Ты молодец, на все руки мастер.
– Ха, так это же здорово! – обрадовался мужчина. – За такого, как я, теперь любая женщина замуж выскочит с удовольствием. Вон, и готовить умею… я тут даже нечто вроде лука нашел, сейчас начну жарить, с ума от аппетита сойдешь.
– Я уже начинаю сходить, – призналась Сильва, не в силах оторвать взгляда от вздымающегося над котлом парка. – И за такое питание готова на что угодно.
– Правда? Ну так выходи за меня замуж! – сказал, словно прыгнул в бездонный колодец, Василий.
И ответное затянувшееся молчание показалось для него хуже, чем приближение каменного дна в смертельном полете. Так и продолжая работать не оборачиваясь, он занервничал, потом не попал в котел полоской мяса, затем уронил продолговатую луковицу синего цвета на пол. И только подняв ее, решительно повернул свое странно раскрасневшееся лицо в сторону боевой подруги:
– Ну, чего молчишь? Согласна?
Та сидела с отвисшей челюстью и пялилась на замершего кашевара, который в нетерпении, скорее всего, машинально стал нервно подбрасывать свой нож за кончик окровавленного лезвия. А потом и вообще перевел свой взгляд на стенку.
Наконец Сильва прокашлялась и сиплым голосом проговорила:
– Если бы я не знала тебя столько лет, подумала бы, что ты шутишь… или издеваешься. Но ты ведь не такой, я знаю…
Кажется, эти слова значительно взбодрили Василия. Он сразу задвигался, помешал деревянной палочкой шипящее в жиру мясо и переключился на нарезку местной разновидности лука со словами:
– Ну вот видишь! Мы даже знаем друг друга как облупленных! Так что лучшей пары специально не отыщешь.
Женщина тоже пришла в себя и интенсивно замотала головой:
– Нет! Такое в голове не укладывается! Это противоречит всякой житейской логике.
– Не понял, что тут противоречивого?
– Да все! – воскликнула она и сама перешла к вопросам: – Как ты себе все это представляешь?
– Легко! Мы поселяемся в соседних баронствах, потом объединяем их в одно и живем до глубокой старости в тепле и обжорстве. Неужели мы этот долбаный монолит не подпортим?
– Я не о том! – занервничала и стала злиться Сильва. – Я об этом!
Она всеми своими растопыренными пальцами указала на свою изуродованную кожу лица:
– Ты бы хотел иметь такую жену?
– Ха! Я уже давно не присматриваюсь. Мне важнее твое настроение, характер, умения… ну и все остальное.
– Но… но так не бывает! – Ее глаза наполнились влагой.
– Да перестань ты комплексовать из-за какой-то ерунды! – прикрикнул на нее Василий, не прерывая процесс приготовления мясного блюда. – Пока вас не было, я чего только не передумал и решил, что пора тебе в своих чувствах признаваться. Да и Торговец к этому поторопил своими очередными чудесами. Теперь я каждому его слову верю, а если он вскоре выздоровеет, то и вы последние свои сомнения отбросите. Но ты знаешь, чего я испугался больше всего? Уже вот совсем недавно, под вечер…
– Чего? – прошелестело эхом.
– Того, что этот отшельник окажется прав и какие-то жрецы твои болячки вылечат окончательно. И пришел в ужас: когда твое лицо вернется к норме, то ты превратишься в расчетливую и самоуверенную тигрицу, которая не поверит ни одному слову моих признаний. Вот поэтому и понял, что надо тебе предлагать замужество, пока ты еще добрая и…
– И глупая?
– Только не напрашивайся на комплименты. А лучше отвечай: согласна или нет?
– А если меня не вылечат?
– Тоже вполне прекрасно уживемся. Даже наоборот, мне спокойней будет: соседние бароны не станут слишком назойливо ухаживать за моей супругой.
– Вот ты какой… хитрый!
– Ну так, ведь сама нахваливала, что на все руки мастер!
Он еще пытался болтать что-то веселое и отвлеченное от темы, но Сильва его совершенно не слушала. Она вспоминала ту первую ночь, когда они, оказавшись рядом на узком надувном матрасе в лесной землянке, скорее инстинктивно, пытаясь согреться, вступили в первую интимную близость. А наутро честно договорились считать это моральным расслаблением, маленьким подарком судьбы среди серых будней, полных экстремальных ситуаций. Дальше такие ночи повторялись время от времени, но с каждым разом Сильва шла на это все с большей и большей неохотой, словно опасаясь самой страшной минуты в таких отношениях. Когда вполне желанный и симпатичный мужчина вдруг скажет: «Ну сколько можно? Тебе еще не надоело?» Или просто уйдет навсегда с совершенно другой, нормальной и красивой женщиной. Шутила, смеялась в ответ на незаметные для всех остальных ухаживания, порой дерзила или злилась, но никогда, даже в самых смелых своих мечтах, не помышляла, что Василий предложит ей свою руку и сердце.
Минут пять она с глазами, полными слез, сидела в какой-то прострации и только потом сообразила, что над ней склонилось такое желанное мужское лицо и заботливый голос пытается вывести из навалившейся задумчивости:
– Ты чего молчишь? Ну скажи хоть что-то? Сильва, дорогая, только не молчи!
Она порывисто прижалась к его груди и громко разрыдалась. Пожалуй, всего второй или третий раз в своей жизни она впала в такое состояние, но наверняка впервые рыдания звучали как счастливые. Василий это тоже почувствовал и, поглаживая подругу по волосам, приговаривал:
– Ну вот и здорово! Значит, я воспринимаю твое молчание и кучу вопросов как согласие. Ха-ха! Ты бы только знала, как я перед этим дрожал. Ведь еще никогда в своей жизни не делал любимой женщине предложения.
– Да, но сделал ты его мастерски, – шептала она в ответ. – С налету! Прямо в лоб!
– А чего откладывать? Вдруг больше времени не будет? Или вон остальные вернутся, мешать будут.
Словно в ответ на его опасения со стороны входа послышался настойчивый стук и нетерпеливый, доносящийся через щель голос Петра:
– Открывайте быстрее! И оставьте нам хоть ложку гуляша, гады!
Василий двинулся открывать, а Сильва подхватилась и унеслась во внутренние помещения со словами:
– Побегу искупаюсь!
Когда ребята ввалились в тамбур, отряхивая с себя налипший снег, старший группы вышел наружу и установил охранную сигнализацию. В такой снегопад от нее будет мало проку, но и оставлять подходы без малейшего оповещения он себе не позволил. Уже заклинив за собой камень и заложив оставшиеся щели обрывками старых одеял, он вернулся к камину и прислушался к ругани Петра с Куртом.
– Кошмар! Темень полная, и снег вдруг мокрый стал, – жаловался немец. – Еле дотащили. Неправильная зима в этих горах, совсем неправильная.
– Все нормально, братан! Раздевайся и двигайся ближе к котлу! Смотри, что в нем, топорщится призывно! Ух! И когда только успели?
Парень хотел сразу пальцами ухватить кусок мяса, но Курт его оттолкнул:
– Вначале руки иди помой!
– А ты сам за последние недели их часто мыл?
– Но если есть вода, то почему бы и не помыть?
– Потому как еда самое главное для человека! – восклицал высокопарно Петр.
– Ага! Вместе с глистами, – парировал Курт.
– Да что ты понимаешь, чистюля?
– Что все русские… – Он прервался, оглянулся по сторонам, вспомнив, видимо, о Сильве, и поправился: – Что большинство русских – грязнули.
– Это тебе так кажется. Потому что недаром гласит великая наша пословица: что русскому хорошо, то немцу смерть! Вот я съем это мясо – и ничегошеньки мне не будет. А вот ты…
– Ладно, хорош болтать! – строго оборвал их Василий. – Раздевайтесь, руки споласкивайте вон в том корыте и можете садиться.
И уже через минуту на столе стояли четыре глиняные миски с ароматно пахнущим жарким. Охотники с мычанием и чмоканьем набросились на еду, тогда как сам кашевар лишь пощипывал свою лепешку да поглядывал на уводящий внутрь горы проход. И только когда появилась Сильва с влажными после купания волосами, воскликнул:
– Ну ты и долго! Мясо ведь стынет!
– Ничего, подогреем. – Она не спеша и чинно уселась, поставила перед собой флягу с согревающим средством, взялась за персональную ложку, которую в таком рейде имел каждый уважающий себя воин, и, прежде чем начала есть, пожелала: – Приятного аппетита.
Несмотря на полный рот, немец умудрился после чинного кивка промычать:
– И тебе…
Тогда как Петр чуть не подавился. Со слезами на глазах он прокашлялся и, проглотив, что жевал, удивился:
– Какие мы вежливые стали… Не иначе стряслось чего?
– Конечно, есть повод. Вась, наливай по одной.
Тот с пониманием улыбнулся, метнулся к полке с посудой, и вскоре на столе стояли четыре фаянсовых стаканчика, полные разбавленного водой спирта. Но женщина так и продолжала требовательно смотреть на старшего группы. Видимо, до сих пор не верила состоявшемуся совсем недавно здесь разговору и, как любая другая на ее месте, желала дополнительного устного подтверждения случившемуся. При всех.
Кажется, Василий нисколько не возражал:
– Друзья…
Он сделал паузу, собираясь с мыслями, и Петруха, как всегда, успел за это время подурачиться:
– О-ба-на! Никак ты решил уйти на пенсию? Раньше ведь всё бойцами, сволочами ленивыми да редисками худосочными обзывал. А тут чуть ли не родными стали…
– Не ерничай! – мягко, но с шипящими интонациями шикнула на него Сильва.
– Так вот, друзья, – нисколько не обиделся на боевого товарища Василий. – Сегодня у меня, как пишут в любовных романах, радостное событие. Я предложил Сильве стать моей женой, и она согласилась. Поэтому сейчас мы празднуем нашу помолвку!
Хотел еще что-то добавить, но только пожал плечами. Мол, вроде все сказал. И выпил первым. Обрученная – второй, и только потом Петруха поднял отвисшую на грудь челюсть. Об интимных отношениях между определенными личностями знали все в группе, подобный секрет считался секретом полишинеля, но одно дело невинные развлечения во время отдыха, а совсем другое – полноценное супружество.
– Не… я с них торчу! И когда только успели? А? Мы ведь только на пять минут отлучались.
Тогда как Курт, смешно поморгав своими густыми ресницами, приподнял стаканчик и по слогам, душевно рявкнул:
– Поз-драв-ля-ю!
Самому молодому в компании ничего не оставалось делать, как с готовностью присоединиться к выпивке. Причем он сразу поставил свою посудину как можно ближе к фляге.
– Ну, раз такой большой праздник, то не грех и еще по сотке пропустить. – Наткнувшись сразу на три строгих взгляда, он стал оправдываться: – Никуда ведь не идем, ни в кого не стреляем, ни от кого не бежим. Как по заказу момент для расслабухи! Да и вообще, помолвка только раз в жизни бывает. – Потом покладисто вздохнул и добавил совсем иным голосом, которого от него никто и не ожидал: – А вообще-то… Сильва, Васек, я за вас рад. Просто зверски рад… Будьте счастливы!
Теперь уже сама Сильва разлила вначале воду, а потом разбавила ее спиртом до водочной пропорции. Не забыв о предупреждении:
– На сегодня хватит.
Что опять подтолкнуло довольного Петра к очередным шуткам:
– Вот и женись после такого! – Он весело подмигнул товарищам. – Конец всяким мелким радостям и развлечениям. Только самые крупные останутся… Но! Хочу отметить особо: на свадьбе прошу меня не сдерживать и выпивку не отнимать. Обязательно напьюсь.
Его боевые товарищи покивали с согласием и выпили. И только после длительного закусывания ароматной печенью Курт проговорил:
– Это, наверное, будет тот случай, когда и русскому будет хорошо, а немцу еще лучше! Напьемся, как…
Он замялся, подбирая слово деликатней, и все вздрогнули от донесшегося от входа стука. Кто-то еще в столь позднее и ненастное время стремился в пещеру то ли на праздник помолвки, то ли на запах свежезажаренной дичи. Причем этот «кто-то» сумел мастерски обойти сигнализацию. Или ее настолько присыпало снегом? Искушать судьбу опытные диверсанты не стали, а в самом максимальном темпе стали облачаться в пуленепробиваемые жилеты и хвататься за оружие. В мгновение ока пещера превратилась в готовый к любой обороне неприступный рубеж.
Каждый без слов знал свою задачу и место. Поэтому Василий лишь глянул напоследок на приготовившихся товарищей и только тогда нырнул в тамбур. Лишь вынув из щелей куски одеял, он расслышал сквозь завывания пурги голос Даны. Черноглазая красотка на русском языке ругала товарищей почем зря плохими словами, которые по сути своей выражали примерно следующее:
– И чем бы там, нехорошие животные, таким интересным в плане разврата занимаетесь?
Приблизив лицо к образовавшейся щели, старший группы все-таки решил перестраховаться:
– А с тобой кто?
На что Дана весьма агрессивно ответила известным выражением. Правда, при этом слово «конь» было заменено на явно неприличное, которое в культурном обществе не произносят вслух. А если и произносят, то редко. Хоть в мыслях оно там проскакивает постоянно.
Но боевой товарищ только обрадовался такому восклицанию, прекрасно представляя, каково стоять при такой погоде в шаге от тепла, и понимая, что чужаков за собой подруга не привела.
– А почему таким способом? – вопрошал он, поднимая стопор и откатывая плиту в сторону. – Мы ждали с громом и молниями.
– Молнии кончились! – прорычала женщина, вваливаясь в тамбур и шумно втягивая пахучие ароматы мясного блюда. – Сволочи! Так вот почему вы открывать не хотели? И чего тут все завешано?
– Светомаскировка. Что ты там за собой тянешь? Быстрей заходи…
– Надо вначале поклажу снять и седла, иначе они внутрь не протиснутся.
– Кто?
– Ты совсем тут отупел? Я ведь тебе сказала, что коняги. Деймонд сейчас там с них все снимает…
Ее рука втянула внутрь уздечку. За той появилась лошадиная морда и, почувствовав тепло, довольно заржала. Как раз и Сильва вышла в тамбур, отстраняя в сторону висящие одеяла, а увидав животных, не сдержалась от восклицания:
– Кошмар! Я думала, они дурачатся. Где ты коней захватила?
– Эти красавцы не совсем кони, зато как мулам им цены нет. Деймонд сказал, что и в пещеру влезут.
Действительно, первый мул протиснулся внутрь и довольно всхрапнул. На что приблизившийся к месту событий Петруха философски продекламировал:
– Только там, где нету паровоза, не прожить без запаха навоза.
– Это ты зря! – вручая ему повод и несколько грубо отталкивая с дороги, возразила Дана. – В этом мире не только паровозы есть.
– А что еще, кроме твоей милости?
– Ха! Вначале помоги Деймонду, потом накорми меня как следует с дальней дороги, вот тогда я тебе и расскажу про то, где мы были и с кем теперь ты общаешься.
– Мамочки! – не на шутку испугался Петр. – Неужели тебя заранее в баронессы произвели? Аль в боярыни заморские? А я к тебе так по-свойски… Не вели казнить, матушка! Не признал…
Все четверо были рады такому быстрому возвращению парочки путешественников. А уж когда рассмотрели привезенные гостинцы и прочие житейские мелочи, то щедро угостили друзей и собственными охотничьими трофеями.
И только после окончания ужина новые целители приступили к рассказам о самом насыщенном, потрясающем и запоминающемся дне в своей жизни.
Назад: Глава тринадцатая Чудеса «замачивания»
Дальше: Глава пятнадцатая Узница