Глава 22
Удары в лоб и с тыла
Обед был съеден с огромным удовольствием, аппетитом и непрекращающимися панегириками в адрес «главного повара». Причём проведённой операцией не только самый молодой Ирин-тэ Шахов неприкрыто восхищался, но и маркиз с виконтом не стеснялись в выражениях. Да и обладающие удивительными познаниями мэтры не отставали в выражении восторга.
Причём последние как раз и сумели отыскать самые неудобные вопросы:
– Получается, что у его святости все вот такие отчаянные рыцари в помощниках?
– Да нет, – не стал скромничать эмиссар. – Только один. Да и тот, тьфу, стыдно признаться… казначей!
– И тем не менее если о Менгарце ходят невероятные легенды, а ты его ученик, то на что он тогда способен?
– Да на то и способен, что вы уже не раз видели…
– Ну а он у кого учился воинскому искусству?
– Вот когда с ним встретитесь, у него и спросите! – решительно открестился от дальнейших вопросов человек, прикрывающийся именем Николай. И перевёл разговор в продуктивное русло: – А раз никто не голоден, предлагаю ещё раз по очереди вздремнуть. Чувствую, что ночью нам ещё та предстоит работёнка!
Первым вызвался дежурить над тропой маркиз Хроммель, у которого боль в повреждённой коленке понемногу стихала, поддаваясь воздействию целебной мази. Ну а все остальные, невзирая на моросящий порой дождик, завалились спать. Тем более что на сытый желудок спится несравненно лучше, чем на пустой. Да и принесённый объём каши с мясом был рассчитан человек на двадцать, если не на двадцать пять. А когда на обед дают сразу четыре порции, и ещё знаешь, что враги щёлкают зубами от злости и недоедания – трофейный наварок становится сродни деликатесу.
Спали хорошо. Никто не беспокоил.
Мало того, по молчаливому уговору, командира будить не стали. Мол, после таких подвигов имеет полное право поспать дольше. Так что за шесть с лишком часов Менгарец отоспался даже с запасом. А открыв глаза и рассмотрев, что уже начинает резко темнеть, пробормотал с недовольством:
– Хорошо хоть по нужде проснулся! А то так бы всю ночь проспал!
Стоящий на посту виконт пожал плечами:
– Чего даром бодрствовать? Тем более что ужин, который разбойники готовят, уже утащить не удастся, уж больно они злые. Всё время в нашу сторону ругаются. Грозятся разными карами. Причём сразу видно, не так о гибели атамана переживают или остальной четвёрки, как по каше с ума сходят. Похоже, ты самую вкусную ухватил, командирскую…
– Уф! То-то я смотрю, мне так хорошо спалось, словно под лучшую музыку, а это мне дружно желали приятного аппетита! – веселился выползший из-под плаща эмиссар, делая разминочные упражнения. – А ещё какие новости?
– Вначале они гонца куда-то вниз отправили, потом тот вернулся с одним человеком. Да вот недавно ещё тридцать рыл подтянулось, сидят вокруг своего котла, ужинать собираются. Они, наверное, из другой банды, держатся явно особняком.
– М-да! Развелось тут, однако, всякой нечисти… И куда Павел Наглый смотрит?.. Завоеватель фигов! Так… а Лысые ещё на своих постах не уселись?
Словно ожидая этого вопроса, на прорубленной сквозь гребешок скал дороге появился отряд всадников. На этот раз в двадцать три воина. Чуть ли не все вместе, исключая оставшегося верхом командира, они тщательно прочесали место предстоящей засады, и трое из них, сгрузив сигнальный колокол, луки и огромные колчаны со стрелами, стали умащиваться на своих дежурных местах. Остальные вернулись в монастырь.
Теперь оставалось понять, будет ли смена воинов, сидящих в заслоне, и как часто её проводят? По сути, если целый день до того отсыпаться, то высидеть на таком непыльном и немокром посту одну ночь – сущие пустяки. Об этом говорили вещевые мешки, в которых наверняка имелось нечто из закуски да питьевая вода. Тем более что и разговаривать можно спокойно, а то и песни всю ночь петь, какие вздумается.
– Кстати, о разговорах, – забеспокоился эмиссар, обращаясь к мэтрам. – Вдруг из-за болтовни часовые не заснут? А могут за товарищами заметить нечто странное. Как тогда быть?
И опять последовал пространный ответ:
– Сон наступает не резко, и в моменты его приближения человек просто перестаёт адекватно воспринимать окружающую обстановку. То есть если болтал до того, так и уснёт, бормоча что-то себе под нос и думая, что ему отвечают. Незаменимое средство на все случаи жизни! Недаром тайну о сонных клопах мы храним как одну из самых важных для нашего баронства.
– Ладно, убедили… Но раз время пошло, теперь буду за этим трио лысых наблюдать не отрываясь… А пока занят, не откажусь от сунутого мне в руку бутерброда. Так как есть свободное время, можно немного и подкрепиться…
Мэтр Форш, укладывая в ладонь командира желаемое, не удержался от хмыканья:
– Тебя только и надо кормить трофейными продуктами…
– Ага! Или добить сразу, чтобы боевых товарищей не объедал! Хе-хе! Ладно, три трофейных мешка я уже приметил у монахов. Ну не станут же они всё употреблять в первые минуты своего дежурства!
– Кто знает… – словно накаркал Слиш. Внимательно следящий за лучниками Менгарец забормотал себе под нос:
– Хм! Один оглоед таки не утерпел, пока его товарищи притихли, полез в свой мешок… О! Неужели колбаса? Сволочь! Кусает, словно свою собственную… Ага, зевает! – И ещё через пару минут добавляет: – Господа! Преклоняюсь перед вашими клопами! Колбаса была только два раза надкушена, и Лысый спит, откинувшись назад! Не удивлюсь, если и храпит, как тюлень.
– А кто такой тюлень?
– Потом как-нибудь расскажу… Сандер-тэ! Что там видно со стороны лагеря?
– Уже почти ничего. Стали интенсивно и полностью гасить костры.
– Отлично, значит, ждать нас долго не заставят. – Виктор потирал руки, переходя на позицию у тропы. – Так, и где наши луки со стрелами? Ага, на месте! Теперь тут я сам подежурю, а вы связывайте все наши верёвки и сбрасывайте конец вниз на плато. Думаю, если мы спустимся с того края и пройдём к скалистому гребню вдоль самого обрыва, нас разбойники не заметят. Они-то ведь на Сияющее покрытие даже ногой ступить опасаются… О! А вот и первые гости!
Как минимум две попытки со стороны бандитов прорваться на скалу в ночное время Менгарец предвидел. А со своим зрением не только мог отбиться от нескольких сотен штурмующих, а даже восторженно ждал этого штурма. Причем не расстраивался, что стрел оставалось всего штук сорок. Не хватит – в ход пойдут булыжники, коих на скале предостаточное количество.
Конечно, нападающие поступили бы мудро, если бы дождались середины ночи, а то и ближе к утру атаковали. А до того просто делали бы вид, что кидают камни на тропу и заставляют защитников бдеть в шесть пар глаз, не спать всю ночь и нервничать. Но, видимо, слишком их впечатлила выходка бравого мечника с котлом и трупы лучших подельников. Скорее всего, они сами решили атаковать от страха, подозревая, что, пользуясь тёмным временем, это сделает противник.
На какой-то момент у Виктора и в самом деле мелькнула мысль:
«Почему бы мне не спуститься вниз и не повеселиться с королевским полуторником? Я-то всё прекрасно вижу, а они – нет!» – Но тут же эти размышления отогнал, присмотревшись к действиям злыдней. Те вокруг тропы поставили полукругом десяток лучников, а костры не залили водой, а плотно прикрыли плоскими камнями угли, и рядом поставили приготовленные к зажжению факелы. Только последует команда «Чужак здесь!», как появится освещение, и лазутчика нашпигуют стрелами. Первые атакующие уже довольно плотной цепочкой, прикрывая голову круглым щитом, а второй свободной рукой ощупывая тропу перед собой и порой касаясь сапог впереди идущего подельника, двинулись на штурм скалы. Полтора десятка то ли отчаянных добровольцев, то ли смутьянов, наказанных за плохое поведение. Медленно шли, осторожно. И подвиг укравшего у них кашу противника никто повторить не пытался. Да вряд ли кто из них и в дневное время мог взбежать настолько быстро по крутой тропе! А тут – ночь, темень – глаз самому себе выколоть можно.
Ну и настала пора отстрела. Причём начал лучник выбивать не первых, а с самого последнего в цепочке. Удачный выстрел – и шум катящегося вниз тела. Второй выстрел – второе тело так и замерло на тропе, словно прилегло отдохнуть. Третий – не убит сразу, послышался стон, переходящий в крик. Да и падение слишком странное получилось по звуку, никак не мог человек так оступиться. Мало того, в тишине были отчётливо слышны щелчки тетивы, не настолько лук беззвучное оружие, как хотелось бы. Но самое приятное для стреляющего, что идущие впереди, хоть и замерли на пару мгновений, не в силах понять, что делается ниже, решили штурмовать дальше. Подбадривая друг друга сиплым шёпотом, они даже попытались ускориться. И опять стрелок выбивал их до той поры, пока только двое, идущие на острие атаки, не остались в гипотетической сохранности.
Ну и дальше пришлось действовать в основном самому, потому что предупреждённые товарищи хоть и расположились как надо и ждали, чего следовало, благодаря подсказкам, но всё равно ничего не видели. Первый выбравшийся на площадку разбойник, прикрываясь щитом как тараном, ринулся вперёд, размахивая на все стороны коротким мечом. Да так и грохнулся лицом вниз, получив удар мечом плашмя по затылку. Второй, услышав грохот и лязг от падающего тела, замер в полуприседе, пытаясь хоть что-то рассмотреть на фоне дождливого ночного неба. Пришлось его из неудобной позиции бить по лбу, а потом стараться подхватить падающее назад тело.
Не успел. Рука только сжалась в пустоте, вызывая вспышку досады:
«Экий шустрик! Поспешил умереть! А жаль… Два «языка» всяко лучше, чем один! Ну да ладно, вероятно, ещё раз попробуют…» – а товарищам, уже нащупавшим первое тело и начавшим его вязать, посоветовал:
– Сразу ему кляп вставьте. Сейчас некогда, а потом точно поговорим по душам.
Всё четырнадцать тел из первой волны, изломанными тенями лежали на тропе. Тринадцать трупов и один раненый, который стонал и взывал о помощи. Но даже при таком грохоте, криках и стонах остальные разбойники ещё некоторое время не могли осознать, что же произошло конкретно? Хотя и понимание пришло быстро: раз сверху не раздаются победные вопли товарищей, значит, они проиграли. А чужаки опять всех положили.
Стоны раненого затихли, но к нему так никто и не поспешил. Зато стала готовиться вторая волна нападающих, в которую по каким-то разным критериям было отобрано девять человек. Эти шли только в шлемах, но без щитов, так что Менгарец только порадовался подобной настойчивости и глупости.
Правда, двигались они с максимально возможной скоростью, несколько быстрее, чем прежние. Один даже сам упал из-за этого с тропы и сорвался по склону. В результате он сломал себе ногу и руку и на короткое время от боли впал в беспамятство. Его товарищей это не остановило. Виктор выбивал опять с самых последних целей в цепочке, и ему удалось взять ещё одного пленного. Правда, за этим пришлось немного погоняться по площадке и только с третьего удара по шлему свалить проворного лазутчика с ног.
Когда и этого повязали и положили в сторонке, наступила пора для краткого отдыха.
