Глава двадцать девятая
Реальное шоу
До посадки на корабле, а вернее вместо неё, основной стаей сделали ещё одну остановку на небольшой горе, фактически уже в пределах видимости вод пролива. Хоть гора и могла быть посещаема агрессивно настроенными воинами княжества Панов, которые ничего и знать не хотели о новом союзе, но такой стае да с таким вооружением бояться было нечего. Ведь у каждого орла имелся арбалет. А у некоторых и по два благодаря оружейным мастерским Шулпы, которые работали с максимальной эффективностью.
Тем более что необходимость для остановки и отдыха на берегу была основательная: все вместе не смогли бы одновременно разместиться на палубе морского корабля. А туда отправился только Менгарец, которого несла лично Связующая Альири, Мурчачо с его двуручником и Чтец с Аши на шее. Встреча на корабле получилась торжественной и волнительной. Весь экипаж восторженно встречал вновь воскресшего героя, и, несмотря на его высокий ранг сразу в двух государствах, отношения между моряками и его Святостью оставались более чем простецкими и панибратскими. Словно ближайшие родственники, они хлопали своего кумира по плечам, засыпали вопросами и откровенно радовались его возвращению.
Хотя при этом и о деле не забывали. Боцманская команда выбрала якорь, а вантовые матросы быстро поставили большую часть парусов. Наиболее манёвренная и быстроходная боевая единица эскадры адмирала Ньюцигена спешила хоть чуть-чуть подбросить своих пассажиров ближе к берегу. А уж когда на следующий день тут пролетят Розадо с музыкальными инструментами для духового оркестра, вернутся в родной порт приписки, на побережье Чагара.
По словам капитана, пернатый посланник Менгарца пролетал уже давно, сделал короткую остановку на баке и поспешил с депешей, не обременённый никаким лишним грузом, в столицу без лишней задержки и с максимальной скоростью. Значит, скорее всего именно сейчас, в предобеденное время, королева Линкола и её внучка принцесса Роза уже начали организовывать задуманное представление. Или, иначе говоря, грандиозное, чётко управляемое шоу-манифестацию с заранее просчитанными результатами.
Теперь все остальные действия следовало синхронизировать, а потом и провернуть после подтверждения визуальным сигналом. Именно поэтому Чтец отправился вперёд без груза. В его задачу входило высмотреть окончательную диспозицию всего действа и дать нужный сигнал к конкретным поступкам своим подлетающим собратьям. Чтец улетел, а Мурчачо остался при Менгарце. После чего воспитанник и самый верный товарищ стал не только оруженосцем своего кормильца, но и крылатым транспортирующим средством гарви.
Столица Чагара в последние дни только украшалась и прихорашивалась. Несмотря на временное, весьма шаткое перемирие в масштабной войне одновременно с Югом и Севером, в Радовене полным ходом шло приготовление к намеченной через несколько дней свадьбе Грома Восьмого и Мааниты Очаровательной. Именно таким вторым именем официально наградил монарх свою будущую супругу, в которой души не чаял и от которой ожидал наследника мужского пола.
В народе, да и в придворцовых кулуарах говорили разное, но в последние дни женщину осмотрело бесчисленное количество знаменитых врачей, и все как один подтвердили наличие плода у бывшей императорской наложницы. То есть всякие инсинуации во лжи или ошибке были отвергнуты окончательно. Мало того, половина врачей утверждали, что имеющий всего лишь три недели зародыш – мужского пола. В свете того, что прежняя королева дала престолу пятерых дочерей, имеющих прямое право наследования по старшинству, будущее рождение мальчика сразу вызвало бурное обсуждение и разные кривотолки.
Сам король до этого неоднократно заявлял, что закон незыблем и следующей владычицей Чагара станет его старший ребёнок. Но вот когда узнал о будущем рождении сына, как-то странно затих, резко обрывая любые разговоры при себе на эту тему. Но тут даже слепой и глухой мог догадаться, кто еженощно и ежечасно ведёт целенаправленную работу с монархом и наверняка ожесточённо склоняет его в сторону изменения закона о престолонаследовании. Да оно и понятно: при безграничной власти единоличного властителя в государстве, пусть и несколько ограниченной в теории властью Палаты Лордов и королевского Совета, всегда возможны новые изменения, замены или трактовки любого незыблемого, казалось бы, закона. В Палате Лордов, где заседали не только дворяне, но и избранные народом представители, короля побаивались. Ну а в свой, так сказать карманный, Совет он сам выбирал людей из числа наиболее преданных и проверенных сторонников.
Так что мог соблюсти любое внешнее приличие, столкнув принятие непопулярного закона на плечи иных людей, а на самом деле делая так, как ему заблагорассудится.
Вот и нынешнее заседание Совета проходило по заранее спланированной и одобренной Громом схеме. Хотя и сидел он на месте почётного Наблюдателя мрачнее грозовой тучи. Как ни окрутила его новая любовь, остатками сопротивляющегося сознания он уразумевал, что поступает неправильно. А поэтому злился ещё больше. К данному моменту бывшая наложница императора не сумела до конца сломить волю монарха, но и те уступки, на которые он пошёл, угнетали его совесть, давили морально и заставляли порой презирать самого себя.
Хотя внешние приличия во время своих убеждений Маанита соблюдала очень и очень строго. Её послушать, то ничего зазорного в её словах не было. Скорей наоборот, она только и стремилась, что сделать лучше, облегчить долю близких людей, дать им возможность жить счастливо, легко и ни о чём печальном не задумываясь. Тем самым продлевая как их собственную жизнь, так и в конечном счёте жизнь самого монарха.
К примеру, что могло быть плохого в таком монологе, высказанном с тревогой во всём облике и с непередаваемым сочувствием в голосе:
– Твоя мать – человек невероятной духовной силы, образец воистину великого политического деятеля, которой уже давно следовало поставить памятники в каждом городе Чагара. Каким надо было обладать упорством, самопожертвованием, тягой к справедливости и желанием спасти собственный народ, чтобы после смерти любимого супруга удержать пошатнувшийся трон, спасти государство и даже упрочить твоё положение до нынешних высот! Я её просто обожаю и горжусь, что у меня такая свекровь. Но когда гляжу на неё в последнее время, то у меня сердце кровью обливается от жалости и сочувствия. Линкола почернела лицом, исхудала, кожа стала морщинистой и чрезмерно сухой, волосы поседели. А во взгляде уже просматривается безысходность и отчаяние. Она же совсем себя не щадит, хватается за каждое неподъёмное дело, забывая, что годы уже не те и себя следует пощадить. Если мы хотим её уберечь для Чагара, для всего народа и для нашей семьи, следует срочно разгрузить её от дел, дать ей возможность отдохнуть, просто осмотреться вокруг и банально порадоваться жизни. Это ведь так прекрасно – продолжать жить и видеть, как твой сын становится самым великим и прославленным правителем на Майре. А что мы видим взамен? Она носится по столице, вылавливая мелких преступников, ругаясь с подрядчиками, проверяя, как достраивается плотина, портя свои лёгкие в вонючих лабораториях и чуть ли не сама с веником бросается подметать улицы Радовены. Ну разве тебе не жаль собственной матери?!
Вопрос она задавала так патетично и страстно, что Гром и в самом деле чувствовал себя неправым и до слёз желал немедленно устранить несправедливость, желал спасти любимую женщину, давшую жизнь ему самому:
– Конечно, жалко! Она и в самом деле в последние дни даже не поест спокойно.
– Как же ты прав, любимый! Как ты тонко и верно всё умеешь заметить с одного взгляда и сделать единственно верные выводы. И правильно твердят историки, что ты самый великий и умный король за время существования нашей планеты. И ты спасёшь свою мать! Достаточно только снять с её хрупких старческих плеч чрезмерно тяготящие её обязанности. Пусть твой первый Советник занимается тайными службами и секретными производствами. И пусть у него голова болит да случается несварение желудка. А мать надо поберечь, она у тебя одна, её уже никто заменить не сможет.
Вот такие проявления воистину дочерней заботы. И какой любящий сын скажет хоть слово против или выдумает какие-то неуместные сомнения?
Или второй монолог:
– Какая же у тебя славная, милая и умная дочь! Я от неё просто таю! И недаром Покорительницу Небес так обожает весь народ Чагара. Но ты посмотри, как она мечется в последнее время, насколько себя загнала в желании хоть как-то вникнуть в несвойственные для молодого ума государственные проблемы. Да ты вспомни: лапочка-дочь перестала посещать балы и торжественные приёмы! Над ней начинают подтрунивать ближайшие сторонники и послы соседей. Самый прекрасный твой цветочек, вместо того чтобы блистать на фоне чагарской короны, как самый драгоценный камень, пытается отравить себе жизнь и будущее ненужными, несвойственными такой молодой красавице мытарствами. Пожалей свою кровиночку! Пусть она навсегда отбросит государственные дела и живёт в радости, неге, покое и счастье. Удел управлять государством принадлежит мужчине, пусть он тянет адски непосильную ношу власти. Тем более что твой сын будет иметь счастье ещё лет тридцать-сорок учиться у тебя, брать с тебя пример, а потом ещё долгое время прислушиваться к твоим мудрым советам. Так что наследником трона обязан быть только мужчина!..
– Ну как же так? – возмущался Гром. – Закон передачи короны по наследству незыблем и самый древний…
– Ты – лучший король за всю историю Чагара! Значит, только ты вправе менять законы, как подсказывает твоя мудрость и твои здравые рассуждения. Мудрей тебя нет, и ты сам лучше всех знаешь, кому наследовать тяжесть правления, а кого окружить только отцовской любовью и превратить жизнь в сказку!
Патетические высказывания.
Причём делала их Маанита, как правило, держа короля в своих страстных объятиях, ублажая в постели или доставляя иные удовольствия. И противиться такой агитации потерявшему голову от любви мужчине становилось с каждым разом трудней. И как ни грызли его порой дурное настроение и нехорошие предчувствия, он был не в силах возразить очаровавшей его женщине. По поводу передачи полномочий главы тайных служб в руки первого Советника он уже согласился. Как согласился и на то, что важнейшая должность в управлении королевством не должна оставаться пустующей. Там должен находиться человек и работать не покладая рук, укладываясь в постель для сна лишь на несколько часов в сутки. Решили, что если Менгарец жив и здоров («Да продлит небо жизнь этого прекрасного и талантливейшего человека до ста лет!» – с горячностью восклицала каждый раз Маанита), то и для него отыщется надлежащая работа и подобающая по рангу должность. Главного распорядителя и толкового верного Советника и в самом деле не хватало. Поэтому на нынешнем Совете всё должно было решиться окончательно по поводу главной опоры королевства. В данном вопросе Гром Восьмой больше не возражал. Сломался.
И только чудом, на последних крохах собственного духа противоречий монарх никак не соглашался на изменение закона о престолонаследии. С огромным трудом отбился торжественным обещанием: «Вот когда родится сын и если он будет совершенно здоров, тогда и решим этот вопрос окончательно. И поверь, дорогая, сын на меня в обиде не будет!»
Поэтому сегодня ни единого слова о возможном новом законе не прозвучало.
Одиннадцать человек восседали за столом в виде подковы. И эта подкова своими концами упиралась в возвышение для трона, где и восседал король. За его левым плечом стояла его суженая, которой через три дня надлежало уже законно стать королевой. По сути, ни один посторонний человек не имел права находиться в данный момент в зале, но для совершеннолетних членов королевской семьи делались исключения. А Маанита считалась законно помолвленной невестой, соответственно член семьи. Потому и присутствовала, возложив ладошку на плечо монарха, иногда поглаживая сильную шею и постоянно ему что-то нашёптывая в ухо.
А заседание Совета тем временем шло своим чередом.
Вначале решили мелкие текущие проблемы. Хозяйственных, военных и административных вопросов, которые нельзя было решать без одобрения короля, накапливалось всегда очень много. Только на их решение тратилось каждый раз два, а то и три часа. Но сегодня большинство было единодушно, а монарх только и делал, что быстро утверждал предоставленные ему проекты или одобрял любое выдвинутое предложение. Точно так же с ходу прошло и утверждение Советом закона о недопустимости простоя вакантного места главного Советника. «За», проголосовало шесть человек, «против» – пять, и оказавшаяся в числе последней пятёрки мать короля сразу поняла, что сейчас встанет вопрос и о передаче её обязанностей главы тайных служб в руки всё того же, пока не избранного первого Советника.
Подобная спешка ей очень не понравилась. Всё это ломало как её личные планы, так и те, которые сейчас воплощала в жизнь принцесса Роза после получения последнего письма от Менгарца.
Она-то ведь знала подноготную всех ведущихся козней! Да и какая бы она была глава тайного сыска, если бы не ведала заранее, что собираются устроить на данном совете Маанита с её шестью сторонниками! Мало того, «шестой» из этой оппозиции, герцог Жерард Страмский, который в данный момент как бы горячо поддерживал все начинания бывшей наложницы и её клики, на самом деле оставался предан короне. Этот старый и опытнейший ветеран прекрасно понимал ошибочность нынешних действий Грома Восьмого и готов был по условному знаку вдовствующей королевы проголосовать как следует или в случае каких-то форс-мажорных обстоятельств сказать своё веское слово.
Помимо герцога Страмского за столом находился ещё один человек, которого можно было считать уже тройным агентом. Маркиз Икар Шаваду – прославленный вояка, балагур и весельчак, двадцати трёх лет от роду. К примеру, при последнем голосовании он находился в меньшей группе, голосуя за мнение Линколы и по виду являясь как бы её ярым сторонником. На самом деле он уже давно был завербован Маанитой в ряды её приверженцев невероятными обещаниями и привилегиями в скором будущем и был готов поменять своё решение по оговорённому знаку суженой короля. И опять-таки! Только три человека знали, что маркиз Шаваду так и продолжал оставаться верен короне, а в лагерь предателей затесался, выполняя конкретное задание главы тайного надзора. И он был готов в крайнем случае после условного жеста или слова вдовствующей королевы встать на нужную сторону и совершить необходимые деяния на благо Чагара. Вплоть до немедленного убийства мечом как Мааниты, так и её сторонников.
Так что данное заседание, как бы там себя ни тешила бывшая наложница императора Гранлео, всё-таки проходило под жёстким контролем Линколы. К тому же она знала, что на самом деле Монах Менгарец жив, в полном здравии и скоро станет главным участником затевающегося грандиозного события. Знал об этом и сидящий с ней рядом генерал Тербон. А так как поспешность проведения Совета их обоих не устраивала, то после взгляда своей покровительницы и непосредственного начальника генерал встал и разразился пространной речью по поводу новой проблемы. Тем более что она могла и в самом деле показаться волнующей и весьма достойной внимания. Нужная задержка в заседании произошла:
– Ваше величество, – начал Тербон. – Случилось самое неприятное и самое неожиданное! Народ на грани бунта!
– Что за маразм?! – рассердился монарх. – С чего это вдруг кто-то решился бунтовать? Голода нет, работы хватает, платят всем золотом, Чагар разбогател невероятно. Неужели из-за перемирия? Или, наоборот, не хотят больше воевать?
– Хуже, ваше величество. Хуже! Неизвестные злоумышленники пустили слух, что дворяне и аристократия Чагара пошли на преднамеренное преступление. Дескать, перепуганные огромным влиянием одного человека и той славой, авторитетом и богатством, которыми этот человека располагает, было совершенно коварное убийство. Именно убийство, а не страшная ошибка, как мы до сих пор говорим об этом в официальной версии. Некие силы начали спекулировать на смерти великого Монаха Менгарца и пытаются вбить клин неприязни и кровавой вражды как между дворянами, так и между остальными подданными королевства.
Вот тут и началось! Король вскочил на ноги, сбрасывая ладошку суженой с плеча и не обращая внимания на её успокаивающий шёпот, принялся с руганью и злобными восклицаниями расхаживать по возвышенности для трона. Для Грома Виктор Палцени являлся и другом, и спасителем, и несомненным авторитетом в любом вопросе. Даже, несмотря на некоторые разногласия и трения, которые у них возникли в последние дни оккупации Шулпы, он готов был за лучшего прогрессора и умнейшего советника горло перегрызть любому встречному. Сейчас, правда, он и сам считал друга уже вторично погибшим во время урагана, но даже сама попытка осквернить память Менгарца, использовать его смерть как причину для раздора вызывала у него справедливое негодование.
Минут десять он почти никого не слушал, требуя немедленно отыскать всех виновных и казнить их на виду у народа самым строгим способом.
Потом чуточку отошёл, стал соображать здраво и перешёл к конкретным вопросам, которые адресовал уже не только к продолжающему стоять генералу, но и к своей матери:
– Кто?! Кто конкретно распространяет эти слухи и на кого они работают?
– Видишь ли, тут всё довольно сложно, наши агенты никак не могут отыскать конкретных виновников или конкретного заказчика. Скорее всего эти слухи и в самом деле появились в народных массах по причине незнания народом истории смерти Монаха. Мы ведь не смогли изначально рассказать правду, потому что она будет выглядеть сущей нелепицей. Тотчас разнесутся вопли: «Как это так?! Менгарец, и сгорел синим пламенем?! Нас пытаются одурачить! Его явно убили!» После чего станет только хуже. Также огромную ошибку мы совершили, когда узнали, что он чудом спасся и вскоре приплывёт на корабле. Слишком хотелось, чтобы Виктор явился перед народом и опроверг всякие глупые россказни. А теперь будет ещё хуже, если мы станем лепетать оправдания, ссылаясь на какой-то там ураган…
– Да я и сам это всё прекрасно понимаю! – возопил король, в бешенстве сжимая кулаки. – Ты лучше скажи, как можно выпутаться из создавшегося положения? Как заткнуть рты сволочным сплетникам и выдумщикам?
– Есть выход, и он очень прост! – Теперь уже Линкола сама встала, прошла на помост и там начала медленно прохаживаться, придерживая венценосного сына за локоток. Она как мать имела такое право и привилегию. – Почему пошли такие слухи? Да потому, что твоё величество сам не выступил перед народом. Мы-то понимаем, насколько ты занят и как тебе было тяжко тревожить раны после смерти лучшего друга. Да и заботы о государстве не дают тебе времени даже вздохнуть свободно. – Она не стала сейчас вспоминать очевидное, что её сын давно забил на дела государственные, занимаясь только утехами постельными. – Но факт остаётся фактом, благоприятный момент тобою был упущен. Твоего личного выступления не последовало. А народ знати не всегда доверяет. Вот и начались брожения, вот и пошли слухи…
Она ещё и от себя добавила конкретные данные о том, что именно говорится в народе, кого конкретно обвиняют, какие причины высказывают. В финале своей умело построенной речи подвела итоги и сделала надлежащий вывод:
– И ничего ещё не потеряно, ты ещё можешь выступить перед народом, сделав заявления во всеуслышание. Кстати, сегодня тоже собирается огромная толпа жителей столицы, и во время этого сборища будет муссироваться подлое убийство его Святости Монаха Менгарца. Вот именно в тот…
– Как толпа?! – взвился Гром, перебивая мать. – И я об этом ничего не знаю?!
– Ну, подобные сборища, или, как их называют, манифестации, в последнее время проводятся частенько. Но мы держим их под полным контролем, фиксируя самых активных горожан, и потом не снимаем с них круглосуточного наблюдения. Ведь если за их спинами стоят наши внешние враги, то надо отыскать ведущие к ним следы и отрубить подлую мятежную руку. Если же замешаны наши внутренние враги, их тоже следует выявить ещё до начала массовых арестов.
Рассуждения казались правильными. Так что никто возразить на такие слова не посмел. Сторонники Мааниты посматривали на своего лидера, а она хоть и кривила губы, понимала, что не имеет права вмешиваться в ведущийся разговор. Да и по сути, что в случившемся страшного? Ну собираются толпы, ну что-то там выкрикивают недовольно! Ха! Только и послать непобедимое войско, сокрушившее Гранлео да завоевавшее Шулпу, вот и весь сказ.
Но это внешне, а на самом деле задержка в спланированном ходе Совета бывшую наложницу сильно беспокоила. Даже правильнее сказать, жутко нервировала. Ведь только оставалось проголосовать за передачу полномочий главы тайного надзора в руки первого Советника. А там встают сторонники и дружно предлагают избрать нового человека на должность, которую раньше занимал Менгарец. И предлагают на это место Мааниту. А дальше всё легко и просто.
И до намеченного триумфа оставалось всего ничего, как влез этот противный генерал Тербон со своими криками о приближающейся беде!
«Ну ладно, ладно! – подумала суженая короля, внутренне коварно улыбаясь от пришедшей ей в голову мысли. – Будет ещё один лишний повод уличить эту старую сучку в её некомпетентности и неумении справиться с бунтовщиками! Но это – позже! А вот как бы сейчас вернуть заседание Совета в прежнее, намеченное русло?..»
Тем временем венценосный монарх вёл интенсивный диалог со своей матерью:
– Что, вот так прямо сейчас мне выйти на улицу и выступать перед горожанами? Делать мне больше нечего, как выискивать их толпы!
– Я тебе не успела сказать, что они и на главной площади перед дворцом собираются, – сообщила Линкола. – Причём туда стягиваются самые солидные и авторитетные жители столицы. Если бы они услышали твоё слово…
– Неправда! – не удержалась от недовольного вскрика Маанита. – Возле дворца народ собирается в преддверии нашей свадьбы и чтобы посмотреть на ведущиеся приготовления к празднеству! Я знаю! Я видела!
Вдовствующая королева посмотрела на неё взглядом любящей матери, которая готова простить разбалованное дитя за любое прегрешение. Но сама при этом опять взяла сына за локоть и со снисходительностью продолжила:
– Не всегда можно увидеть то, что прячется за внешним фасадом. Мне кажется, тебе было бы достаточно выйти на главный балкон, и народ сразу же начнёт выкрикивать не здравицы по поводу предстоящего бракосочетания, а вопросы, касающиеся таинственной гибели первого Советника.
И опять бывшая наложница не выдержала, выкрикнув истерическим тоном:
– Давайте вначале завершим Совет и поставленные перед ним проблемы, а потом будем выступать перед каждой голытьбой!
– Милая, так мы как раз и решаем одну из самых больших проблем нашего королевства, – рассудительно проговорила Линкола и перешла на пафосный тон, обращаясь к сыну: – Ибо нет ничего важнее для короля, чем доверие к нему его подданных! Помнишь, сын, эти святые слова твоего отца?
– Ну ещё бы!
Тут её величество, словно расчувствовавшись почти до слёз, пустилось в рассказ о своём подло убитом муже. При этом она рассказала две шикарные, поучительные истории из жизни предыдущего монарха, о которых до сих пор не слышал даже его сын. Как бы она увлекательно и в тему ни рассказывала, но теперь уже все, кроме восторженно слушающего Грома Восьмого, стали догадываться, что вдовствующая королева явно затягивает время. От того же генерала Тербона, к примеру, не укрылось, как противники из стана оппозиции занервничали и стали уже открыто кивками голов переговариваться с Маанитой. Словно спрашивали: сколько это будет продолжаться и что делать? Та в ответ нервно дёрнула плечами и ехидно заулыбалась. Мол, пусть болтает, пусть оттягивает момент своего низложения. В любом случае заседание будет продолжено и будет доведено до намеченного результата, что бы ни случилось и как бы кто ни затягивал время.
Ведь никому и в голову не приходило, что народ вот прямо сейчас, сию минуту сбежится на центральную площадь, устроит манифестацию и потребует личного участия монарха с его монаршим словом.
Однако! Всё-таки нечто из ряда вон происходящее случилось.
Дверь в зал раскрылась, и вошла та единственная персона, которая и могла это сделать: совершеннолетняя принцесса. Причём не просто вошла, а фактически вбежала, привнося за собой сумятицу, ветер перемен и неясный гул со стороны большого дворцового коридора.
– Отец! Ваше величество! – сразу с порога начала она выкрикивать, приближаясь к возвышению с троном. – Невероятно огромная манифестация! Почти все жители столицы собрались на главной площади и прилегающих улицах! И все скандируют только два вопроса: «Где король?» и «Кто убил Менгарца?». Ты слышишь? Они зовут своего короля!
Тут же, словно почувствовав, что ситуация уходит у неё из-под контроля, со своего места довольно резко отозвалась бывшая наложница императора:
– Что за бред?! Никто и ничто не имеет права прерывать заседание Совета! Это кощунственно! Тупой народ должен терпеливо ждать, пока его позовут, а не сам требовать выхода своего владыки и повелителя! Куда смотрит полиция? Почему по бунтовщикам не стреляют пушки?!
Она сделала всего лишь маленькую паузу для большого вдоха, но этим успела воспользоваться вдовствующая королева, которая самым проникновенным голосом посоветовала:
– Помни наказы своего отца. Никогда не гнушайся узнать нужды народа, тем более когда он так взволнован.
– Но как же традиции ведения Совета?
– Ты король и лучше всех понимаешь, как порой меняются обстоятельства. Так что просто сделай перерыв и во время оного разберись, что там происходит на площади.
Гром Восьмой больше ни мгновения не колебался:
– Перерыв! – рявкнул он. – Все выходим на верхний балкон над площадью! За мной! – и сам двинулся впереди, таща за собой вцепившихся за его локти мать и старшую дочь. – И что я им скажу по поводу Виктора?
– Посмотрим по обстоятельствам, – скороговоркой наговаривала Линкола. – И если что, то я тебе подскажу. Тем более что мы-то знаем: наш герой не сгорел в подземельях императорского дворца. Да и сейчас есть шансы, что он выжил после урагана, орлы ведь его до сих пор разыскивают. Так что можно смело утверждать: наш герой остался в тылу врага, чтобы оттуда партизанской борьбой разрушить противостоящую нам армию Львов Пустыни.
– Точно! – поддакнула дочь с другой стороны. – Ведь, по сути, он только тем и занимался, что врагов рассорил между собой и вновь захватил Шулпу в свои руки. Создал новое правительство, отбил атаки врагов и сделал чудо – новое государство! Так что смело ставь себе это в заслугу, как монарх, оставивший своего первого Советника в логове врага. Скоро всё равно новости о Союзе Разума невозможно будет скрыть, и тогда тебе слишком долгое молчание сразу поставят в вину.
Такими речами родные люди как раз успели настроить короля должным образом к моменту выхода на балкон. То есть он уже настроился почти верно и готов был ко всему. Но дальнейшее всё равно было никак монархом не ожидаемо.
Едва он появился на балконе пятого этажа и приблизился к перилам, как раздался неимоверно громкий рёв из десятков тысяч глоток:
– Да здравствует король!
Причём так слаженно рявкнули, что аж дворец содрогнулся. Словно до этого жители столицы только тем и занимались, что репетировали подобные крики долгое время. Площадь была полна, от пестроты рябило в глазах. Точно так же бурлили обилием голов, флагами и размахиваемыми шляпами все прилегающие улицы. Толпа неистовствовала. Но неистовствовала однозначно от радости и восторга, никоей мерой не выражая недовольство или злобу.
При этом все вышедшие на балкон, за исключением самих организаторов данного действа, не догадывались: сколько усилий пришлось приложить для чёткой и правильной корректировки всего разворачиваемого спектакля. Тайные службы оказались на высоте, если не превзошли себя. Авторитет принцессы, которая сама местами созывала людей на улицы, оказался как нельзя кстати. Ну и офицеры генерала Тербона своим личным примером показывали горожанам, как надо выходить на первую в здешней истории подобную манифестацию: без оружия, с флагами и цветами.
Мало того, несколько доверенных лиц главы тайного надзора сейчас находились на втором этаже балконов и, размахивая руками, словно дирижёры, синхронизировали приветственный рёв толпы. Вот потому и получалось так слаженно и красиво:
– Да здравствует король!
Вот потому и будоражил кровь неожиданно чёткий вопрос от такой массы народа:
– Где Монах Менгарец?!
Быстро повисла над площадью полная тишина, как только король поднял руку и собрался говорить. Стоящие на втором этаже старательно показывали, что надо молчать, а если до кого особо крикливого и восторженного сразу не дошло, то его быстро успокоили соседи резким шиканьем или хлопками ладоней по плечам. И тишина повисла такая, что многие слышали, как вдовствующая мать короля и наследственная принцесса Роза Великолепная что-то продолжали шептать его величеству с обеих сторон.
И Гром Восьмой, уже восемнадцатый год по праву носящий корону, стал говорить своим подданным:
– Чагарцы! Я рад вас видеть у стен этого древнего дворца! И рад видеть ваши счастливые лица! И счастлив поделиться радостными новостями! – Он сделал небольшую паузу, опять прислушиваясь к своим родным. – Мало кто знает о последних событиях на Шлёме и мало кто догадывается даже, что там могло произойти. Как вы помните, ради защиты собственных земель и нашей столицы от самозваных императоров Юга и Севера нам пришлось спешно покинуть завоёванный континент и отойти на защиту нашей родины. Агрессор был остановлен и сейчас висит шаткое перемирие. Но в то же время, отступая со Шлёма, мы не успели там навести должный порядок, окончательно сломать хребет огромной армии Львов Пустыни, которые вознамерились продолжить войну с нами и решили отобрать нашу законную добычу вместе с нашими жизнями…
Здесь на некоторый момент народ взволновался, взлетевшим к небу гулом выказав своё недовольство неправильными действиями на третьем континенте. Уж про эти просчёты короля его подданные знали прекрасно, и словоблудием он себя обелить не смог. Упустил победу из рук, потому и пришлось спешно бежать перед угрозой полного уничтожения всей армии. Хорошо, что целыми вернулись да и в самом деле успели пушками остановить агрессоров с Севера и с Юга.
Но пока шумели, речь была подправлена умными советами родственников:
– У кого не бывает военных просчётов? – задал риторический вопрос его величество, после повторного наступления полной тишины. Хотя и дальше не поспешил каяться или признавать личную вину. – Ведь порой и самые великие генералы просчитываются! Да и союзники не всегда спешат геройствовать, ожидая, что это за них сделают бесстрашные чагарские воины. Но зато мы всё равно победили! Да-а-а! Победили! И Львы Пустыни нам отныне никогда не будут угрожать. И сейчас я вам расскажу, как это произошло!..
Казалось бы, тише уже не может быть в многолюдном и огромном городе. Однако случилось и это. Люди словно дышать перестали, а повисшую у них над головами тишину можно было резать ножом.
– Оставленные нами в Шулпе люди целенаправленно принялись разрушать единство и сплочённость вражеской армии. Не прошло и пары дней после нашего ухода, как сведённые лбами враги стали бить и травить друг друга. Триумвират распался! Умер от яда самый умный среди них – князь Элвис Парайни. Оказался в тюрьме принц Геберт Шуканро – самый бесстрашный воин, гениальный стратег и рыцарь открытого боя. Вынужден был бежать в собственное расползающееся королевство герцог Паугел Здорн, один из лучших и самых знаменитых рыцарей континента Шлём. Мало того, удалось подключить в борьбу нового союзника, короля Уйдано Лайри, который является общепризнанным лидером Второго Щита. Апофеозом всех этих действий стало полное истребление на Шлёме Извозчиков, тех самых злобных пособников подлого Гранлео, которые собирали рабов по всему миру и скармливали их потом водяным монстрам. Напоследок наши доблестные военные моряки сумели прорваться в конец залива Змеиный и взорвать дамбу, мешающую проходу морской воды как по нашему Речному заливу, так и по заливу Змеиный. Теперь там солёная вода, что является смертельным для монстром кашьюри. Мы спасли мир от мерзкого императора! Мы спасли планету от монстров!
Новый рев восторга и одобрения, который всё-таки местами перекрывался криками народа, интересующегося судьбой его Святости. И на это король уже был готов отвечать после поднятия руки:
– Мы оставили в тылу врага лучших из лучших. Которые, не щадя живота своего, добровольно согласились на лишения и смертельный риск. Но они добились своего, и все их имена вы очень скоро узнаете, потому что высота их нынешнего положения сродни… – Тут Гром несколько сбился, сообразив, что фактически повторяет синхронно подсказки матери. – Ну, почти соответствует моему положению… Но важней всего один вопрос, на который я вам сейчас и отвечу. Кто руководил теми людьми? Правильно! Он не погиб! Сведения о его смерти были специально распространены среди врагов, чтобы усыпить их бдительность. И это… Его Святость, высший проповедник монастыря Менгары, Монах Виктор Менгарец!
Тут народ буквально взвыл от восторга. Такого счастливого и радостного окончания речи никто не ожидал, хотя подспудно ждали, верили, надеялись. Казалось бы, громче некуда, но теперь уже точно гигантский дворец сотрясался от резонирующих волн крика, визга и молодецкого свиста. Поэтому никто особо не обратил внимания, что сидящие на башнях два Белых катарги, словно от испуга, свечами взмыли в небо. Сложенные на груди ладошки принцессы все расценили как благодарение небу за такое чудесное известие. О непростых отношениях между её высочеством и его Святостью было известно почти всем подданным. Потому что слухи о любви между наследницей престола и Менгарцем уже давно ходили в народе и плотно обрастали романтическими, до глубины сердец волнующими подробностями.
А потом вдовствующая королева указала куда-то вдаль вытянутой в струнку рукой. И многие увидели, как со стороны долины, главной житницы Чагара, приближается огромная, никогда ранее не виданная по количеству стая орлов катарги. А впереди косяка, очень от него оторвавшись, летели сразу две величественные прекрасные в своём полёте птицы. Одна из них держала в лапах легендарный, известный всему миру двуручник, а вторая на провисших далеко вниз ремнях, несла размахивающего приветственно руками человека.
И чем ближе они подлетали, тем всё громче становились приветственные крики встречающих. Теперь уже народ не сомневался в счастливом будущем своего государства и самое себя, скандируя в унисон прославленное имя-титул-призвание:
– Мен-га-рец!.. Мен-га-рец!..
