Глава двадцать вторая
Ультиматум
Баронство Жармарини всегда славилось высоким духом справедливости, служило образцом рыцарской честности и символом непоколебимых воинских традиций. Но даже в этом образцово-показательном для всего мира государстве существовали громадные подводные камни, которые хоть и невидимым на первый взгляд образом изменяли течение, подмывали основы и создавали опасные коловороты, могущие в конечном итоге развалить даже такое крепкое государство.
И пожалуй, самая главная опасность для Жармарини заключалась в управляющей, наивысшей власти. Все девять верховных лордов-баронов не просто недолюбливали своих коллег, а скорее боялись, не доверяли, а то и ненавидели друг друга одновременно. И с каждым годом подобная ненависть только росла и укреплялась. Честность отошла на второй план, идеалы рыцарства оказались нивелированы стремлением править во что бы то ни стало, а справедливые ежегодные турниры незаметно превратились в фарс. Дошло до того, что стоящие у руля власти люди начали подтасовывать законы, влиять на итоги турниров, а то и убирать перспективных соперников заблаговременно. Лишь бы не скатиться со своих тронов, лишь бы остаться на вершине славы, почета и уважения.
Заметить вводящиеся ими изменения и подтасовки было со стороны почти невозможно. Слишком консервативным и не приемлющим никаких нововведений считалось баронство. Да и все рыцари иначе и помыслить не могли: законы и традиции рыцарства – нерушимы. Но уже пятнадцать лет прошло, как все девять лордов-баронов бессменно оставались верховными. Вроде бы и Большие турниры проходили как прежде, и сами верховные участвовали в финальных поединках, а вот никак не уступали свои троны более молодым, задиристым и мечтающим изменить мир к лучшему рыцарям. Словно нерушимые скалы, вечные в своей силе и незыблемости, казались правители остальному народу. И никто не задавался мыслью, почему в финал Больших турниров выходят заведомо слабые противники, так называемые «дутые величины», мнимые герои, или невероятно удачливые выскочки.
Посягательств на свои места большинство верховных лордов-баронов не допускали. Поэтому весьма и весьма озаботились, когда совершенно упустили из виду одного молодого шустрого иностранца. Тот менее чем за год прошел гребенку всех важных турниров, захватил блистательной победой крупнейшее баронство Алпейци, нежданно стал высшим лордом-бароном и, что хуже всего, прослыл народным любимцем, символом удачливости и образцом рыцарской доблести. А при его силе, умении, ловкости, бесстрашии и умении владеть почти всеми видами оружия сделать последний шаг – победить в личном поединке одного из правителей – ничего не стоило.
Понятно, что источник всех проблем для зажравшихся правителей звали Виктор Алпейци.
И в данную минуту четыре человека как раз весьма интенсивно обсуждали, как перекрыть этот бурный источник и обезопасить себя на следующие годы своей спокойной старости. Дело происходило в совещательном зале столичного дворца государственных приемов. Имелось такое казенное строение в Вадерлоне, столице баронства Жармарини, и по праву считалось одним из самых прекрасных зданий, стоящих на берегу реки Кобрь, петляющей по всему городу. Поглядывая через окно на спокойные, глубокие воды реки, четыре человека ждали остальных соправителей и вели между собой весьма и весьма доверительные разговоры.
– Чего это Брави Кейг вдруг решил нас созвать на экстренное совещание?
– Понятия не имеем. Наверняка хочет опять какую-то пакость провернуть. Как он мне уже надоел!
– Ничего, вот протолкнем закон о выборном председателе и даче только ему права созыва остальных, Брави и окажется в луже. Обломается ему дурная привычка морочить нам головы по любому пустяку.
– Как бы Кейг не взбунтовался.
– Ха! Сам ратует за скрупулезное соблюдение законности, вот мы его и прижмем.
– Правильно говоришь! Прижмем! Но давайте, пока никого нет, хоть в двух словах расскажите, что там с этим малолеткой? Удалось придушить?
– Пока точно неясно, но, по последним данным, его вроде как уничтожили вместе со всем отрядом.
– Ох! Бальзам на мою душу! И пусть его заберут темные демоны!
– Да какие угодно! Лишь бы забрали! Ха-ха!
– Но ведь с ним в отряде и посол вроде двинулся?
– Совершенно верно! Так что и этот противный старый шкаф наверняка отправился на растопку в пятый эфирный слой. Не будет воду мутить и ко всякой мелочи придираться.
– Кстати, надо будет на освободившееся место посла барона Силети продвинуть. Подозрений он ни у кого не вызовет, для народа – образец честности и подражания. Порядок в Вадерлоне поддержать сумеет. Но наши знания о его грешках заставят нового судью даже газы пускать от страха только по нашему приказу.
Четыре глотки исторгли дружный смех. Затем четыре пары глаз оглянулись на плотно закрытые двери зала, а четыре голоса заметно стихли. Зато тема разговора опять вернулась к источнику недавних неприятностей.
– Этот Виктор слишком шустрый и ушлый малый. Как бы он не выкрутился из лап саниеровцев и не сбежал обратно.
– Ну, на корабле ему это сделать не удастся, порт вроде обещали блокировать. А пешком – чего только в дороге не случится!
– И тем не менее?
– Не переживай ты так. Если малолетка на чей-то меч не напорется до Большого турнира, мы его легко сведем или с самим Брави Кейгом, или с дуболомом Стернеги. Уж Рамс со своей силенкой его точно поломает.
– Сомневаюсь. Не будем говорить о подтасовке жеребьевки – должно получиться, но вот подумайте над такой задачкой: вдруг Виктор Алпейци победит Брави Кейга! Или даже Рамса Стернеги выбьет из седла? Что произойдет?
– Я тебя понял. Если на эту парочку мы еще имеем какое-то влияние и подспудные рычаги давления, то от зеленого выскочки можно ожидать чего угодно. Глубоко копаешь.
– Другого не остается, как вспушить земельку на месте падения заранее.
– Да, такой вариант развития тоже желательно не допускать. Хотя выход и тут найдется.
– Даже несколько! Например, можно свести этого Алпейци в финале с Кейгом, но за день убить или отравить. Думаю, мы с этим справимся легко и без всякого подозрения в нашу сторону. Все обвинения достанутся противному Кейгу, и пусть еще сумеет отмыться от напраслины и клеветы по поводу предумышленного устранения претендента.
– Отличный ход! Потом подозреваемого берем под свою защиту, и уж тогда он будет у нас тише воды и ниже травы.
– Да уж, и я с таким вариантом согласен. Как говорится: одним пальцем за один тычок сразу два глаза выколоть.
– Забыл, что для этого надо вначале стать Шабеном? Ха-ха-ха!
Четверка заговорщиков опять с удовлетворением расхохоталась, а когда чуть успокоились, один, который и давал сведения об атаке саниеровцев, добавил:
– Ну это все так, тренировки ума. Скорее всего, косточки барона Алпейци уже объедают крабы на мелководье. Сунулся он в Южную Шпору на свою голову.
– Кстати, я так и не слышал, какого темного демона он туда отправился?
– Смешно и банально! Какие-то хитрые пастухи продали ему очередную карту с отмеченным кладом. Вроде как что-то спрятано на полузатонувшем корабле у восточного побережья. Как следствие, малолетку на романтику потянуло. Видно, мало ему выигранного богатства показалось.
– О! Хорошо, что напомнил! Не помешает уже сегодня наложить негласный арест на все его имущество. Целее будет и легче потом разделить на доли.
– Прекрасно! Так и сделаем. Поэтому после совещания не расходимся, а сразу поделим по-братски – что, кому и сколько. Все равно ведь у покойника ни родственников, ни жены не было.
– Вот! Вот они преимущества холостяцкой жизни! Ничего никому не должен, никто ни за что не грызется после твоей смерти, и все окружающие совершенно довольны. Не правда ли?
Очередной раскат смеха прервал стук открывшейся двери и топот кованых сапог входящих рыцарей. Все остальные верховные прибыли одновременно, а может, и в фойе задержались для короткого обмена мнениями. Скорее всего, так оно и было, потому что, когда Брави Кейг начал доклад, четверо прибывших с ним коллег кривились, хмурились и скорбно кивали. А оглашаемые новости не могли, по всем понятиям, выглядеть приятными. Хоть рыцари и любили повоевать, но в воздухе пахло не просто войной, а чем-то неординарным, нарушающим все традиции, привычки и устои.
Один из самых легендарных рыцарей последних десятилетий резко развернул свиток и огласил:
– Вот, послушайте ультиматум от наших соседей! – Затем приблизил послание к глазам и стал читать: – Отныне королевство Саниеров волей своего монарха, прославленного и справедливейшего Зигиланда Шестого, берет под свое покровительство все государства данной части континента и обязывается их защищать своей непобедимой армией. Для юридического обоснования великого протектората его величество объявляет о создании Южной империи Саниеров и приглашает всех венценосных правителей в свою столицу для инаугурации первого императора Зигиланда и дачи ему вассальной клятвы. В состав империи отныне входят баронство Южная Шпора, королевство Саниеров, баронство Жармарини, королевство Октавия, королевство Бультов и Критские земли. Все, кто не захочет добровольно войти в империю, будут казнены отсечением голов. Кто примется мутить, вызывать недовольство среди народа, возмущаясь новым правлением, будет посажен на кол и распят на дыбе вместе со всеми своими родственниками. Инаугурация назначена на сегодняшнюю ночь. Дата, подпись: император Зигиланд.
Еще свиток не лег на стол, как вокруг взвились возмущенные крики, перемежающиеся проклятиями и оскорблениями в адрес королевства Саниеров. Но если убрать нецензурные слова, то фразы получались довольно короткие:
– Этот сын ослицы сошел с ума!
– Да он просто издевается!
– Еще и на сегодня свою смерть назначил, урод!
– Жаль, что не успеем его порубить на кусочки в означенное время.
– Вот выдумщик! Это его шлюха-министр явно с ума свела!
– Точно! Прослышали про империю Иллюзий и тоже решили всех вокруг себя пригнуть.
– Ха! Ишак он, прогибающийся под козой драной!
– В империи Иллюзий хоть духи расправы вершат да любое войско порвут на портянки, а этот отщепенец чем угрожает? Полный дебил!
После этого восклицания так и продолжающий стоять Брави Кейг изо всей силы треснул кулаками по столу и в повисшей тишине стал хрипящим голосом выкрикивать обвинения:
– Чем угрожает? Хороший вопрос! А ведь уже более года до нас доносятся тревожные слухи и обоснованные предупреждения. Саниеры построили флот, вооружились какими-то пушками и ружьями, а мы совершенно ничего про это не знаем. Все мои предупреждения и просьбы отправить туда лучших разведчиков встречались смехом и чуть ли не свистом. И вот, финал закономерен! Как бы вы сейчас ни ругались, как бы ни унижали, ни оскорбляли Зигиланда, он ведь не полный идиот или романтический полудурок. И раз написал такой ультиматум – чувствует за собой силищу непомерную. Даже для ваших мозгов неохватную! И силища эта, скорее всего, уже стоит у границ и вот-вот двинет на ваши земли. Вот тогда вы взвоете! Вот тогда вы вспомните, как хихикали над моими требованиями. Вот тогда вы повисите на дыбе с колом в заднем проходе!
Он бы еще дальше ругался, плюясь слюной от злости и бешенства, но сделал маленький вдох, во время которого на него понеслись возмущенные вопли сразу от семерых верховных лордов-баронов. И все они вопили только одно слово:
– Замолчи!
А когда главный обличитель их разгильдяйства и недальновидности устало рухнул в кресло, та самая четверка его коллег, которая собралась делить имения барона Алпейци, общими усилиями попыталась завладеть ситуацией в зале совещаний. Их в первую очередь интересовали теперь все последние разведданные о неожиданном враге. Так как заведовал внешней разведкой огромный и страшный в своей угрюмости Рамс Стернеги, каждое слово из него пришлось вытягивать, словно гвозди клещами. Да и то оказалось, что большого количества желанных данных и не существовало. О чем и прорычал в конце экспресс-допроса самый громадный рыцарь:
– Дали бы денежки – знали бы все! Возможно, и эту сучку, военного министра, смогли бы убрать заблаговременно. Понадобилось бы, и королька бы укоротили на голову. А теперь поздно, господа! Время бездарно потеряно на сохранение трона под собой да устранение с дистанции потенциальных конкурентов.
– Ну, ты, – вспылил один из ярых недоброжелателей Виктора. – Думай, что несешь!
– Сам думай, прежде чем под мой меч кого подводить! Давно вы мне уже в печенках сидите, ничего путного в баронстве не происходит за последние пятнадцать лет.
– Так и ты ведь семнадцать лет при власти! – выкрикнул очередной коллега.
– Свои права на власть. – Рыцарь встал со стула и оперся пудовыми кулаками о стол. – Я силой завоевал! И не тебе меня упрекать, гнида! Ведь твоими соперниками всегда были только заведомо слабые или продавшиеся дуэлянты.
К тому времени отдышался и обрел обычную для него целенаправленность Кейг.
– Все! Хватит! Сейчас не до внутренних розней! Баронство на краю гибели, и наша задача – встать грудью на его защиту. Понятно, что ни о каком приеме ультиматума не может быть и речи. А значит, надо действовать немедленно. Поэтому предлагаю сей же час выдвинуть к границе столичный полк обязательной повинности. Пусть они присмотрят за врагом и в случае его атаки попробуют остановить контратаками. А все мы начинаем сбор воинов, как наших личных баронств, так и всех остальных. Каждая минута промедления может обернуться смертью!
– Правильно! – вдруг поддержал его лидер оппонентов, делая незаметный знак своим сторонникам, чтобы те промолчали. – Чем быстрей мы это сделаем, тем лучше! Так что отдаем распоряжения сию минуту! Предлагаю повторно собраться через три часа. Возражений нет? Тогда до скорого!
И первым отправился к выходу. За ним бегом отправились и шестеро сильно удивленных единомышленников.
Оставшийся за столом Кейг проводил коллег удивленным взглядом, а потом перевел его на продолжающего стоять Стернеги:
– Смотри, как их проняло! Могут ведь, когда захотят. Но вот не слишком ли поздно они спохватились?
Гигант, прежде чем ответить, шумно выдохнул:
– Как гласит старая народная мудрость: Шабеном лучше стать поздно, чем никогда. Но здесь не тот случай. Эти, – он с презрением мотнул головой в сторону выхода, – уже никогда правильно соображать не станут. Как и в Шабены не проскочат, а вот нам с тобой придется жилы рвать.
– Не спорю. Как разделим обязанности? Что – кому?
– Займись подготовкой оборонных рубежей столицы, а я стану поднимать ополчение. Боюсь, без народа мы с саниеровцами не справимся.
