Глава 18
Пополнение состава
Пока добирались на площадь Резиденция, неустанно думал над тем, как и кого оставить перед зданием с лошадьми. Уж больно мне не хотелось покидать рыцаря с сиядой на долгое время вместе. Но вот кого взять с собой?
Баронета Дарзлей никак не могла оказаться внутри здания, пока я не обсужу и не выясню причины её ненависти к некроманту. Встречный вопрос: а справится ли она с опасностью, коль такая вдруг возникнет? Тот же богомол вдруг здесь появится, пусть и без одной клешни, как одинокой даме на него реагировать? Ещё бросится сдуру в атаку, а я потом так и останусь…
Хотел подумать «неженатым», но вовремя мозг дал нужное напоминание, и я сменил слово на иное определение: «лидером без полноценной команды». Потом додумался и до очевидного. Можно ведь приказать женщине в случае опасности просто убраться с площади и прихватить с собой лошадок. Да и конюхи, какие бы они ни были бесславные и неумелые воины, хоть какая-никакая, но защита. Справятся.
Только и рыцаря, нашего светлого паладина, мне почему-то в здание заводить не хотелось. Как не хотелось и раньше времени знакомить Димона с бароном Броком. Прежде всего мне следовало взять с некроманта некоторые обещания. Конкретно: мечтал всё-таки научиться хоть какой-нибудь магии, определиться в развитии оной или хотя бы понять свои возможности. А то лишь обещают, но никто до сих пор палец о палец не ударил. Ни идеальная женщина, ни обязанный по гроб жизни за своё спасение товарищ.
Тут тоже, как мне показалось, имелся отличный выход. С него я и начал:
— Чайревик, отправляешься с нами и будешь ограждать нас от слежки и присутствия тамошних стражей. Слишком они вчера нас пристрастно выспрашивали, где были да что делали. Как бы сегодня провожатого не приставили. Поэтому займёшь пост сразу за аркой и глаз не спускай со Скелетов. Если сам не справишься с неожиданной атакой, беги на верхние этажи и зови нас на помощь. Только не вздумай сам неосторожным словом или движением спровоцировать охрану канцелярии!
Димон кивал, не в силах отказаться от такого важного и ответственного задания. Зато сияда меня опередила, потребовав для себя место в передовом авангарде:
— Сегодня я пойду с тобой в кабинеты, а Сандер пусть присматривает за лошадьми.
Пришлось и тут разъяснять терпеливо, уповая на здравый смысл и реалии:
— Внутрь можно заходить лишь с именным и легендарным оружием. У тебя, Дани, его нет. У Александра оно есть. Поэтому тема закрыта. Остаёшься на площади, а в случае опасности поспешно отступаешь, прикрываясь повозкой.
— И у меня нет! — опомнился Чайревик.
— А копьё? — У него в руках было то самое копьё, которым меня пытался пронзить наёмник из пустыни. Сегодня мы его прихватили в надежде на обратном пути таки добить подраненного накануне богомола. — Оно ведь явно особенное, может, и легендарное, так что должны пропустить.
Сам я не сомневался, что не пропустят. Но внутри здания решу этот вопрос проще, чем здесь, в присутствии дамы.
Пока отдавал последние распоряжения конюхам, всё прислушивался к возможным шумам в репродукторах. Но никаких новостей от некроманта не последовало. Это меня немного взволновало. По причине нашего слишком раннего прихода? Или у академика нечто стряслось?
Гадай, не гадай, а лучше поторопиться. Вот мы мужской компанией и оказались внутри канцелярии. Охрана на месте, в тех же позах. Те же вопросы, та же процедура сдачи лишнего оружия. И первая неожиданность: трофейное копьё в руках рыцаря признано эпическим даром, а значит, разрешено к проносу внутрь.
— Ну вот, а ты боялся! — подмигивал я Димону, устанавливая его на посту и стараясь скрыть собственное удивление. — Смотри в оба и старайся вообще не двигаться. Мы будем время от времени наведываться.
И, прихватив носилки, помчались на второй этаж, где договаривались встретиться с некромантом. Тот и в самом деле оказался в нужном кабинете, возлежащем на столе. Но в каком виде! Про таких говорят: краше только в гроб кладут. Кожа зеленоватая, рыхлая, местами разлезающаяся. Голый, страшный, ну вылитый труп!
Ещё и говорит медленно:
— А как вы думали, охрана совсем тупая? Станете живого человека выносить, они нас всех и повяжут. Вот я и готовлю тело заранее, замедляю все жизненные процессы, создаю полную видимость смерти. Мне уже и ходить невозможно…
— Как невозможно?! — расстроился я. — А метка? А документы навынос?
— Да вот они все на столе, давно готовы…
— Так нам ещё нужны! — воскликнул я в отчаянии и стал описывать удобства повозки и необходимость наличия в команде парочки конюхов.
Академик согласился с моими доводами абсолютно, но тут же разочарованно протянул:
— Если я начну восстанавливаться, то мне полчаса хватит. Зато следующий запас силы, необходимый для такого замедления жизни в себе, накоплю лишь через трое суток. Вы готовы ждать?
Не готовы! Такая задержка рушила все наши планы. О чём я и заявил с досадой и раздражением. Тут же спросив:
— И нет никакого иного выхода?
— Есть. Пока я приостановил приближение смерти, но ходить всё равно не смогу. Так что выход у вас один: носить меня на носилках. А уж подписи подделывать — у меня сил хватит.
Мы только переглянулись с Санькой, тяжко вздохнули и… стали раскладывать принесённые носилки. А дальше начался квест на физическую выносливость. Ибо система внутренней безопасности, уж не знаю каким параноиком придуманная, не позволяла вынести бланк документа из данного кабинета до того, как на него ляжет подпись или грохнется печать. И сами печати следовало ставить лишь в определённой последовательности, а не обходя кабинеты по очереди. Бюрократия-с! Чанга бригасса!
Причём злостная, закостенелая бюрократия!
Зато при переносе тела с одного этажа на другой и пока Пятница метался по кабинету, подавая нужный бланк, печать или чернила, я, не останавливаясь, задавал некроманту заранее заготовленные вопросы. И как ни старался его поймать на лжи, подобной не улавливал. Вроде честно мужик отвечал. Может, по той причине, что фактически находился при смерти? Но могло быть и так, что моё дивное умение ощущать в ауре человека некоторые его чувства просто в данном случае не работало.
Но я склонялся больше к первому варианту, потому что задавал вопросы разнопланового характера.
Поинтересовался мнением местного обитателя по поводу взятия крупной ссуды в одном из банков. Почти труп уже не мог смеяться, только кривил губы в улыбке:
— Даже с заверенными поручительствами чужакам выдадут лишь смехотворную сумму. А если бы и удалось прикинуться горожанами, предоставив нужные метки и бумагу об истории своей деятельности на благо Ихреза, то средства цельно вывезти за крепостную стену нельзя. Только по частям и в разные ворота. Да и после этого налоговые инспектора следят за перемещениями этих частей, и последствия этой слежки могут оказаться непредсказуемыми.
— Где-то так мы и предполагали… А что тебе известно о сиядах?
— Мм?.. Вначале растолкуй, что это такое.
Попытался, как мог, припомнив и гейш, и весталок, и саму биографию Даниэллы Мэврут Дарзлей. Как и ожидалось, о Новой Византии некромант никак знать не мог, да и вообще здесь раньше находился целый мир, называемый Айфуга, а сейчас только Осколок, и что творится за его пределами, учёный не имел ни малейшего представления.
Некие куртизанки, сходные характером поведения и деятельности, имелись и здесь, но врагами для Эванджелина Брока никогда не были. Скорей даже наоборот, потому что сами обычно имели высшее образование, отличались высокой культурой, интеллигентностью и практически сотрудничали с людьми творческими, работающими как в науке, так и в искусстве.
То есть у меня в догадках оставалось только два варианта. Либо приходилось принимать на веру слова Даниэллы, что ненависть ей привили с помощью тотального для её игрового мира внушения. Либо это она таким образом попыталась проверить своё любовное влияние на моё раненное влюблённостью сознание. Придётся с этим разбираться уже непосредственно по ходу общения нашей единственной дамы и нового члена пати. Предупреждать я его об этом не стал, но барон человек умный и сам поймёт как себя вести после представления.
Зато очень много и весьма для нас всех полезного учёный подсказал и чрезвычайно подробно проинструктировал по каталогу местных трав. Точнее, не местных, а тех, что произрастали в лесах вокруг нашего хутора. Оказалось, что мы обладаем прямо сегодня уникальными по своим возможностям во многих делах и помогающих при решении некоторых проблем травками. Одна подсобляла при исцелении ран, вторая — давала возможность трое суток находиться без воды. Достаточно было попросту прожевать как следует пару листиков и проглотить их. Несколько растений, после вымачивания в отваре из них, придавали оружию и доспехам повышенную прочность, одно — усиливало мощь критического удара для арбалетных болтов. Ну и сразу три невзрачных на вид соцветия использовались в боевой магии для бесконтактного влияния на противника. Причём и на живого человека, и на представителя отряда умертвий превращённые в пар или газ соцветия действовали чаще одинаково. Хотя и нуждались в некоторых испытаниях на практике.
Напоследок академик похвалил нашу запасливость:
— Очень, очень полезные травки и соцветия! И отыскать их весьма не просто. У нас они, к примеру, встречаются только в том лесу, где обитают вайенги, это такие великаны из коры, камней и плоти диких животных. Сборщики отправлялись туда со всей осторожностью, только глубокой ночью, когда вайенги спят. Но всё равно при этом страшно рискуют.
— Это про них мы слышали, что они ночью приходят в бешенство от свиста, зато днём пропускают через лес только караваны со специальными метками?
— Они самые, — подтвердил Эван мои уточнения. — Мерзкие на вид и очень опасные твари. Как по мне, то следовало бы их давно с помощью облав уничтожить всех до единого. Потому что вайенг — это дикое и неуправляемое сосредоточие злобы и крайней агрессии. Удивляюсь, как для них ещё что-то значит метка, выдаваемая лично губернатором.
— То есть мы при всём желании подобное отличие получить не сумели бы?
— Точно!
Меня же интересовал наш вчерашний соперник, которому Санёк отрубил клешню:
— А какие ещё чудовища обитают вокруг города и в нём самом?
— Да как сказать… Рядом с городом вроде нет никого, кроме вайенгов, но химерологи порой создают нечто этакое. После всеобщей гибели некоторые твари могли вырваться из вольеров или питомников. Может, видели кого-то конкретно?
Мы ему описали наше вчерашнее приключение на рынке. Александр похвастался, как он лихо снёс монстру его правую атакующую конечность. Реакция некроманта на это оказалась непредсказуемая: он ухватился за голову и чуть не заплакал от горя:
— Ну что же вы наделали?! Как вам только пришло в голову покалечить легендарного Ажара?! Это же единственное в своём роде, уникальное создание, которое считалось живым тотемом нашего города. Их больше нигде, ни единого экземпляра не осталось в Айфуге! О нём слагались легенды, и в древности именно на Ажарах великие воины отвоевали этот мир у полчищ жестоких демонов. Экие вы варвары!
— Мы варвары?! — поразился я. — Мы только защищались, он сам на нас напал!
— Бедненький Ажар! Он всего лишь за это время оголодал без опеки! — продолжал плакаться академик. — Да и одичал, наверное, немного. Скорей всего, увидел людей и бросился к вам с радостью! А вы!.. Оружием!..
— Ничего себе радость… — ворчал мой верный Пятница, приноравливаясь в очередной раз подхватить носилки с полумертвецом. — Лучше тогда не представлять себе, что случилось бы, набросься этот гибрид на нас со злостью и жаждой битвы…
— Да что вы понимаете! Это легендарное животное…
— И понимать не собираемся! — оборвал я очередные причитания, уже волоча носилки к следующему кабинету этого бюрократического муравейника. — Поверим только в том случае, если ты его оседлаешь и покажешь несколько трюков высшей вольтижировки.
— И покажу! Только вы меня незамедлительно после укладки на повозку накройте мокрой тряпкой и вдобавок время от времени водой поливайте. Да! И не забудьте мой костюм прихватить! Мне ведь потом одеться не во что будет.
Мои озвученные опасения звучали вполне уместно:
— Нас за твой костюм на «проходной» не повяжут?
— Вряд ли. Там только за перемещением денег и оружия рьяно следят. На всякий случай разложите мой костюм у себя по частям.
Мы согласно кивнули и продолжили задавать следующие вопросы о благоустройстве этого мира. Пожалуй, самым важным среди них являлся о принадлежности самого Брока к той или иной категории людей разумных. И выбрав самый удобный момент, я поинтересовался:
— Эван, а вот ответь мне честно, ты игрок?
Тот на такой вопрос отвечать не спешил, а сам задумался на несколько минут. Потом больше рассуждал и предполагал, чем явно и чётко утверждал:
— Знаю лишь точно, что наш мир Айфуга создан именно для игры. Хотя подобная информация скрывалась от простого обывателя. Потому что внедрение сюда чужаков проводилось настолько аккуратно и незаметно, что даже представители стражи и жандармы порой затруднялись чётко их идентифицировать. Поговаривают, что некоторые элитные слуги имеют такой дар распознавания, но я, честно говоря, в реальности с таким не сталкивался. Всё у «гостей» прорабатывалось и стопроцентно совпадало с легендой, воплощение получалось полным, и только долго отслеживая человека, можно было сделать выводы, что он игрок.
— Интересные у вас тут заморочки, — пришлось признать мне. — Но ты так ничего конкретного не сказал о себе.
— Да потому что сам вдруг засомневался, — вполне искренне признавался некромант. — Я ведь учёный, для меня малейшее отклонение в собственном поведении — уже повод для лабораторного исследования. И если раньше я об этом не задумывался, то после твоего вопроса с ходу отыскал в себе некие несоответствия. Понимаю, что с ними придётся разбираться, и не один день. Но… Разве это имеет для вас или для тебя какое-то принципиальное значение? Или от этого зависит обеденная порция каши в походе?
— Ха! Про кашу это ты здорово пошутил! Но можешь не волноваться, у нас никто в правах не ущемляется. Ни по половым признакам, ни по цвету кожи или её отсутствию. Вон даже к фейри мы относимся с огромным уважением за её ум, сообразительность, отзывчивость и высокий профессионализм. Кстати, не подскажешь, почему такая градация среди видов слуг? Одни кажутся невероятно сообразительными, другие менее?
По этой теме у академика оказалось очень много информации, основанной в том числе на личных наблюдениях и аналитических выводах коллег. И он охотно приступил к изложению. Вначале начисто развенчал нашу уверенность в том, что фейри самые умные, Скелеты-толстяки самые тупые, гули самые нарванные и боевитые, а лысые гномы — самые услужливые. Оказалось, что роли у них, как и таланты, могут меняться. И соотношения среди них создаются точно так же, как в любом ином однородном обществе, состоящем из людей. Кто-то более ленивый, кто-то лучше соображает, а кто-то истинный гений, и у него получается чуть ли не всё, к чему он приложит свои лапки, ручки или кости.
То есть простой, исполнительный и непритязательный в быту конюх на самом деле может оказаться гением изобразительного искусства. И во время своего личного отдыха рисовать чудесные картины. Примеров подобного предостаточно, хотя люди всё-таки, из своих шовинистических убеждений, стараются всеми силами утаивать, присваивать, а то и уничтожать талантливые поделки своих слуг. Потому что изначально были поставлены для управления бессмертными умертвиями.
Честно говоря, такая новость меня повергла в сильное смущение и никак в голове не укладывалась. Да и Пятница не смог удержаться от вопроса, произнесённого с некоторой обидой:
— Так они что, получается, умнее нас?
На что некромант заявил, что создатели или боги этого мира, видимо, великие экспериментаторы. Ибо наделили как местных жителей, так и умертвий, обитающих рядом с ними, совершенно одинаковым разумом. И теперь он сам поражается, с какой такой стати была проведена Стерилизация? Коль столько сил, разума и разнообразия было вложено в создание мира — зачем его впоследствии так безжалостно уничтожать?
И напоследок учёный подвёл итог:
— Ну а вопрос: умнее или нет, наверное, так и останется открытым до тех пор, пока фейри, гули, лысые коротышки или скелеты не станут заседать в канцелярии и принимать самое посильное участие в управлении городом. Про жандармов-крабов я уже не упоминаю, всеми признано, что они философы, аналитики и лучшие следователи.
Примерно к тому времени мы завершили все свои дела в этом огромном казённом здании. Собрали всё, что надо, дождались полного окоченения фальшивого трупа и подались с гружёными носилками к выходу.
