Глава 32
Удачливая торговка
На четвертый день после знаменательной продажи шавасуна три повозки отправились в Курганд прямо из поместья рода Тюильи, из которого шли теперь все поставки в дом рода Беерчи. Передней повозкой правил Кашад, которому помогали две женщины из дома Коллекционера, но теперь наряженные в кепи совершенно иных расцветок. Там же восседал и двоюродный брат Сату-Лгава, который довольно уверенно изображал хозяина всего небольшого каравана. Второй повозкой, облучок которой был заранее окружен пологом неслышимости, правил Кремон. Ему составляла компанию Риона. Они обговаривали события последних дней и составляли планы на будущее. В последней повозке находился сам представитель рода Беерчи. И тоже в шарфе цветов его кузена. Правда, сентег прятался под тентом, а похасами управлял один из его семейных рабов вместе со своей младшей дочерью. Эта повозка заметно отличалась от двух передних своей неказистостью и кажущейся дешевизной. Хотя на самом деле борта тоже были обшиты толстыми досками, и для защиты всей повозки использовали несколько артефактов да десяток многоструктурных оберегов. Там хранилось основное ударное оружие отряда: обе керечесы с зарядами. Трофейное, но пострадавшее в бою ружье пока починить не удалось, хотя мастера корпели над ним сутками. При приближении к Курганду третья повозка должна была отстать, да так и затеряться в дальнем пригороде, чтобы отсечь возможную погоню. А чтобы заранее знать, есть ли вообще погоня или ненужное внимание к основной части отряда, сентег собирался находиться отделенным сознанием возле кузена и рабов как во время погрузки ценных раритетов, так и во время отправки их из города.
Накануне Сату-Лгав наведался в поместье рода Тюильи вместе с сестрой. Сделали они это по приглашению владельца обширных земель, который посетил дом Беерчи днем раньше. Тэш Ску-Брайк Тюильи, известный владелец сельскохозяйственных угодий, приезжал за шавасуном и привез деньги. На месте сразу настроили артефакт на сентега, активировали его, а потом устроили небольшой торжественный ужин в честь этого события. Как оказалось, оба представителя родов не раз уже встречались и были знакомы, но в последние три десятка лет ни разу не сталкивались. Зато во время ужина было что вспомнить, что обсудить, чем поделиться и что вынести полезного из общения.
Расставались, подружившись настолько, что Ску-Брайк сразу и идею хорошую подсказал: мол, выезжайте на повозках непосредственно от меня. Пусть и дальний путь получится по Второй дороге, как ее называли, зато более безопасный. Да и ровный путь: Вторая была уложена плотно пригнанными друг к дружке каменными плитами. Кстати, и все остальные дороги здесь называли по номерам и только для лучшего понимания добавляли направление. Например, прямая дорога из плотно утрамбованного щебня и глины между Аллангарном и Кургандом называлась Первой. А та, которая вдоль барьера, пыльная и почти нехоженая, считалась Нулевой. Чем дальше на юг, тем больше номер. Хотя уже ближе к центру нумерация начиналась в обратную сторону и с добавлением буквы «Ц». Ну а вокруг Полюса ко всем номерам дорог добавляли букву «П». Удобно, понятно и никакой путаницы. Главные тракты, ведущие от центра к окраинам континента, вообще имели каждый свое личное имя, созвучное одному из цветов или основным оттенкам.
По Второй дороге движение было не в пример оживленнее, чем по Первой. Потому что здесь уже начинались великолепные угодья, с раскиданными повсюду хуторскими хозяйствами, небольшими поселками и уютными городками. Данные пространства считались наиболее пригодными для ведения сельского хозяйства из-за тучных черноземов, да и урожай большинства культур удавалось собирать по два раза в год.
Как следствие, порой на дороге, несмотря на ее ширину и отсутствие выбоин, даже останавливаться приходилось из-за слишком интенсивного движения. Кто только куда не ехал, что только не вез! Но спешки не было, да и ехать в повозке в любом случае быстрей и удобней, чем двигаться пешком. Северянам было весьма интересно присмотреться к жизни обитателей данных земель, ну а пара любовников могла еще и спокойно переговорить на важные темы с глазу на глаз.
Кремон настаивал на том, чтобы сказать Кашаду об их отношениях, но все его доводы разбивались о яростное сопротивление девушки. А когда он попытался еще надавить, она вдруг заявила, что покончит жизнь самоубийством. В мире Тройной Радуги подобные угрозы считались дикими, можно сказать, экстремальными. Поэтому Невменяемый очень испугался за психологическое состояние своей любовницы и пошел на попятную:
– Хорошо, хорошо! Будет, как ты захочешь! Но никак не могу понять, почему ты так упорствуешь? Мы ведь имеем полное право быть вместе и не скрывать этого. Что у тебя за предрассудки такие?
– Это не предрассудки! – ответила Риона. – Это мой личный секрет! И почему ты мне не желаешь уступить в такой малости? Ведь могу я иметь свои глубинные причины для такой скрытности и не раскрывать их никому?
– Даже мне?
– И тебе тоже! Раз ты сразу согласился с такой секретностью в наших отношениях, то с чего это решил изменить свою позицию?
– Ну, я ведь тебе уже сто раз твердил: мне неудобно перед братом за подобную скрытность. Кашад иногда на нас так смотрит, что я почти уверен: он догадался о наших отношениях. Тем более что от колдуна подобные секреты скрыть почти невозможно. Он при желании…
– Да знаю я, знаю, что именно он может просмотреть и проверить при желании! – девушка перешла на истерический тон. – Но он не посмеет это сделать! Как не посмеешь и ты проболтаться, нарушив свои обещания! Иначе – меня не станет!
– Хорошо, только успокойся…
– И больше на эту тему ни слова!
– Согласен!
Хотя в душе Кремона бушевал огонь противления и желание поругаться как следует, он сдержался, и некоторое время они ехали молча. После чего сменил тему:
– Я тебя так вчера и не увидел, ну а ночью… Хм! Так что расскажи, что там вышло с тем бойкотом на торжище.
Ну, тут девушка сразу вздохнула, расслабилась и с гордостью стала пересказывать события минувшего дня. Вообще-то, на рынок ей теперь и в самом деле можно было не являться. Но ведь следовало заводить новые знакомства, быть в курсе цен и некоторых событий финансового и торгового мира. Поэтому, несмотря на предупреждения Лей ч-Еры, молодая конклатерра все-таки отправилась в место сосредоточения своих коллег. Почему были опасения? Да по той причине, что пакостная Салажа начала мутить воду на торжище сразу в день первой ссоры. Она оббежала почти всех, обвинила свою конкурентку во всех смертных грехах, выставила ее самой подлой, лживой и коварной и не просто просила, а требовала устроить новенькой травлю и полное разорение.
Большинство, зная мерзкий характер самой Салажи, просто хмуро от нее отмахивались, отделываясь одним словом: «Посмотрим…» Но нашлись и такие, которые с радостью ухватились за идею устроить травлю слишком самонадеянной, никому не знакомой коллеги. Случалось такое иногда в этом «коллективе с помпонами». Но почти все с опаской или с интересом посматривали на Маманю, которая являлась безусловным авторитетом и которая успела заключить с новенькой какую-то сделку купли-продажи. А та на начавшую бубнить ей на ухо скандалистку только цыкнула с недовольством: «Отвали! Не до тебя сейчас. Не видишь, у меня торговля пошла!»
В следующие два дня ни Мамани, ни Рионы на торжище не было. Подобное у конклатерр допускалось. Если клиент постоянный, берущий каждый день крынку молока, головку сыра и пять хлебов, то с таким делом, как продажа и получение мелочи, и любой раб справится. Тем более что самая крупная ростом торговка вместо себя целого колдуна оставляла.
Что интересно, почти не появлялись на рынке в эти дни и торговые представительницы нескольких довольно знатных, крепких родов города. Они, можно сказать, кормили наиболее знатных дворян со всеми их семействами и скопищами рабов. Так что глупых, наивных или недальновидных среди них не могло быть по умолчанию. И только к концу второго дня их отсутствия по торжищу поползли странные слухи: некоторые видные конклатерры стали заключать между собой совершенно новые, никогда ранее никем не виданные соглашения. Подробностей никто не знал, но все были жутко заинтригованы.
На третий день с утра на торжище появилась Маманя. И к ней сразу поспешили с десяток коллег с вопросами: «Где пропадала? Будешь ли участвовать в травле новенькой?» На что мощная носительница красного помпона рассмеялась гомерическим хохотом. А потом не менее громко заявила:
– Где я могу пропадать, как не наживая богатство для своих тэшей! Они бы без меня на подломленных, ослабленных ножках уже бы и тельца свои куриные носить не смогли. А так скоро не смогут их носить от навешанного на перья золота! Ха-ха-ха! – она опять рассмеялась, отнюдь не смущаясь тем, что неподалеку прогуливались несколько сентег.
Товарки ее поддержали. Никто из них не сомневался, что хозяева без них вымрут уже через неделю, максимум две.
– А по поводу моей лучшей подруги, с которой мы состоим близкими компаньонками, могу только предупредить по-хорошему: кто хочет крупных неприятностей, разорения и войны со мной и моими клиентами, пусть только слово гнилое скажет в ее сторону. А особо настойчивым или непонятливым я лично так морду разукрашу, что потом ни один колдун обратно не починит!
Предупреждение возымело действие более чем значительное. Все разбежались по своим местам и стали ждать появления на торжище Рионы и Салажи. Риона заявилась первой, с одним сопровождающим, издалека радостно помахала Мамане рукой и послала воздушный поцелуй. Та ей ответила тем же. Чем не доказательство крепкой дружбы? Чуть позже появилась Салажа, она явно предвкушала травлю зазнавшейся выскочки.
Однако новенькая злую тетку даже не заметила, осмотрелась в зале и устремилась к одной из самых богатых, спесивых и неприступных конклатерр Аллангарна. Женщина заведовала торговыми делами местного герцога, поэтому за ней давно закрепилось прозвище Герцогиня, против которого не посмели возражать даже сентеги. Она ходила в окружении сразу двух Эль-Митоланов и парочки обычных, но крепких рабов, которые к даме никого без ее сигнала не подпускали. И не без основания считалось, что Герцогиню побаиваются как градоначальник со своей свитой, так и главный судья, комендант и командир городской гвардии. Она приходила на торжище редко, два, а то и раз в неделю, но считалась самой желанной покупательницей.
Все замерли, ожидая, что произойдет, и почти не сомневаясь, что молодую нахалку сейчас же грубо оттолкнут в сторону. Но ведь и ее сопровождал Эль-Митолан! Вот этот красавец и дал знать своим коллегам, чтобы те обратили внимание своей подопечной на готовящуюся встречу. Ко всеобщему удивлению, колдуны как-то дали знать своей матроне, которая в тот момент пристально рассматривала большую чугунную сковородку. И как все поняли, встреча не носила случайный характер. Потому что Герцогиня, спешно отдав товар продавцу и молвив слово согласия о покупке, тут же развернулась к новенькой. И заулыбалась ей как хорошей знакомой. Они поздоровались и стали деловито общаться, прикрытые пологами неслышимости и чуть ли не невидимости. Так и двинулись неспешно к Мамане, машинально обходя прогуливающихся сентег, словно те были неодушевленными колоннами, и не думая никому из остальных уступать дорогу. Пока дошли, самая рослая носительница красного помпона уже ждала их среди своих этажерок с образцами, и они там целый час о чем-то бурно спорили втроем и договаривались. О чем именно? Так только и надо что подождать, все равно потом станет известно. Сразу-то подслушать никак не получится.
Свидетелям этой сцены ничего больше не оставалось, как любоваться страшным фиаско Салажи и наблюдать за ее поведением. Скандальную тетку вначале вообще чуть удар не хватил. Потом она стала метаться от одного своего приверженца к другому, тупо спрашивая: «Чего это они?» Пока кто-то из не менее сварливых, чем она, не крикнул во всю глотку: «Чего, чего! Работают люди! А ты почему как вошь по шейтару мечешься? Заняться нечем? Тогда иди домой отсыпаться и не мешай другим!» А несколько конклатерр еще и рассмеялись в лицо растерянной Салаже. Та умчалась, затаив вселенское зло и ворча под нос угрозы.
Да только новенькая уже никого не боялась. Еще в первый вечер, когда Маманя приволокла первую дневную выручку, они плотно пообщались и сразу сообразили об огромной выгоде, если подобным образом обеспечить поставку продуктов в самые крупные и значительные дома города. Опытная торговка имела огромные связи и деловые контакты, а Риона – умение договариваться вкупе с сообразительностью и невероятным чутьем на правильное и вовремя сказанное слово. Вот сама Маманя и предложила скооперироваться для составления десятка договоров, пообещав за это посреднице определенную долю. Причем долю весьма существенную.
Понятное дело, что новенькая торговка согласилась, и два дня новые подруги только и делали, что вылавливали самых значительных конклатерр города и втолковывали им взаимные выгоды от новой системы покупок и расчета. Естественно, случилось и несколько неудач, кое-кого подвело косное мышление и вбитое в голову правило жить по старым традициям. Но тех, кого успели обработать, а потом и привлечь в новое сообщество, хватило с лихвой. И общий успех затмил некоторые мелкие неудачи. Даже с Герцогиней удалось познакомиться и переговорить, просто в день знакомства не успели конкретно поторговаться, оговорить сроки, размеры и систему оплаты.
Итогом такой напряженной работы для рода Беерчи стало продление полного обеспечения дома продуктами и товарами еще на год. Да плюс намечались ежемесячно растущие денежные отчисления за долевое участие в сделках.
Хотя участие Рионы только и заключалось, что в работе языком да помощи при составлении бумаг.
Такое положение дел поначалу повергло Сату-Л гава и его сестру в шок. То, что какие-то продукты будут поставляться потом, далеко в будущем, они осознать еще толком не могли. Но вот первое отчисление, которое ожидалось уже через несколько дней, казалось им каким-то чудом. Еще бы: не ударили пальцем о палец, не вкладывали никаких средств, не занимались торговлей, перепродажей рабов и не имели никаких сельскохозяйственных угодий – а денежки словно с неба капают. И пустой до той поры кошелек стал закрываться с трудом от переизбытка монет.
Естественно, что со вчерашнего вечера Риона, уже и так имевшая чуть ли не полную свободу, получила еще и моральное право вести себя самостоятельно и самой решать, куда ей отправляться, с кем и когда. Поэтому на возражения своих товарищей, что ей в Курганде делать нечего, она только надменно фыркнула и приказным тоном «посоветовала» Сату-Лгаву, кого взять в отряд и как рассадить по повозкам. Нисколько не смущаясь тем, что данный вопрос воины уже и сами обсудили. И сообщила, что и как она собирается попутно продать-купить.
Мало того, оставшись наедине с Кашадом, неизвестно каким способом заставила колдуна активировать для нее лично второй остававшийся у них шавасун. Когда Невменяемый об этом узнал, он чуть слюной не стал брызгать в напарника, так заикался:
– Т-так… это… т-ты чего?!
А тот пожал плечами и ответил:
– Защита ей нужна больше, чем нам. Тем более что эти артефакты ее… как бы… Она же их отбирала и сама на себе волокла. Как чувствовала, насколько они ценные. А ведь еще сколько мы возле Шанны оставили…
Пришлось и с этим смириться. Правда, сентеги пока об этом не знали. Да такое у них бы и в сознании не поместилось: конклатерра – с шавасуном. Тут не каждый дворянин смел мечтать о таком оружии…
И понятно, почему ехавшая рядом с Кремоном Риона время от времени раскрывала сумку, висевшую через плечо, и поглаживала рукоятку поблескивающего артефакта. Ну а кроме того она хвасталась своими успехами на арене купли-продажи и несколькими кошелями денег. Она уже решила, какие именно товары приобретет в соседнем городе. Кстати, именно через Маманю она сумела отыскать канал сбыта и того трофейного шавасуна, который был активированным. За это ценнейшее оружие наследники погибшего сентега в обычном случае выплачивали сумму, равную половине стоимости нового. Имелась одна очень ушлая и очень таинственная конклатерра, которая только и занималась подобными делами, никогда не упоминая имен своих клиентов. А Маманя ее отлично и давно знала. Вот и сговорились за определенный процент, выгодный для каждого. Оружие уже ушло продавщице в руки, а некая потеря при продаже была хозяином дома воспринята с пониманием. Тем более что он сразу напомнил северянам: средства ваши, распоряжайтесь, как вам вздумается.
Вот они и распорядились. Удобно, безопасно и не потом продано, через годы и десятилетия, а сразу. Результат ожидался через несколько дней. Но уже сейчас северяне могли себе не отказывать в любых покупаемых удовольствиях, имевшихся здесь, на окраине империи сентегов.
