Глава двадцать пятая
Лариса Ярославна
Тоска и безысходная скука последних суток уже начинали сводить с ума, когда вдруг сверху послышался страшный грохот. Лариса успела вскочить на ноги, когда сокрушительный удар сотряс землю, рев и скрежет пробрали тело насквозь, и пол неожиданно подкинул пленницу башни чуть ли не на метр.
– Мамочка! – завизжала женщина, пытаясь опереться руками на стенку. Но тут же с ужасом почувствовала, как стенка от простого нажатия падает. Руки Ярославна успела убрать, но башня все равно продолжала со скрежетом и скрипом крениться набок и падать.
Почему-то мелькнула мысль, что случилось землетрясение: край пропасти, на которой стоит башня, откололся – и вот теперь строение целиком рухнет в бездну. Почему именно край пропасти и почему в бездну, Лариса и сама понять не могла, но так ей со стороны представлялось место своего заточения.
И она уже окончательно распрощалась с жизнью, когда башня содрогнулась в последний раз и замерла окончательно. Минут пять было страшно вздохнуть. Еще четверть часа – пошевелиться. Уж слишком кошмарным и пророческим показалось совпадение: касание руками стены – падение башни в пропасть. Разум понимал, что тысячи тонн в своем шатком равновесии не могут зависеть от легкого человеческого тела, но вот сердце стучало так, что сознание почти отключилось, опьянело от чрезмерного поступления кислорода в кровь.
В итоге соображение стало работать, только когда сознание поняло: гибель в ужасной катастрофе не грозит, и башня в жерло вулкана не проваливается. Первым делом Лариса зафиксировала положение своего тела относительно башни. Тело стояло ровно (кажется), а вот пол и та самая стена, что качнулась от прикосновения рук и упала, располагались примерно под углом в сорок пять градусов. Логично рассуждая, подобным образом стоять здание не может, если оно не построено сплошь из железобетона. А башня даже не потрескалась при этом.
«Однако! Куда там Пизанской башне, с ее маленьким смещением от оси! Почему эта не падает? Почему не лопнула? Подобное вообще понять нельзя».
Затем присмотрелась к застекленной верхушке башни и с радостью рассмотрела под солнечными лучами заснеженную горную вершину. Наклон получался не прямо к вершине, а чуть в сторону, но мощный, не слишком крутой склон массива давал надежду, что пропасти рядом нет. Виднелись и маленькие кусочки чистого неба, на которое пленница, уткнувшись в ноутбук, сегодня ни разу не обратила внимания.
Помимо этого, так и продолжали мерцать равномерные блики маяка на крыше, даже днем они просматривались, а уж как раздражали ночью! А значит, некая энергетическая структура странного тюремного строения тоже не пострадала при таком крене.
Но самое главное, пришла идея: можно ведь прямо по стене забраться к окнам и осмотреться вокруг! Тем более что отличные походные ботинки помогут на любой, а особенно на такой вот шероховатой поверхности. Оставалось сомнение: не приведет ли возня человека, а потом и нарушение равновесия к окончательному падению башни?
Было страшно. Но еще страшней находиться в неведении в опостылевшей тюрьме. Тут же пришли упоминания об утопленных в пол выходах и массивных железных дверях в их конце. Как ни странно, но ни один проход не покорежился и ни одна дверь не приоткрылась. Отчего вернулась уверенность, что все здание из армированного бетона, а двери банально приварены по всей плоскости касания с рамой. А значит, все-таки придется взбираться по наклонной стене.
«Ха! Мой бы Сашенька уже торчал у стекол и пытался бы их либо открыть, либо разбить! – Женщина мысленно похвасталась своим мужем, и ей стало легче на душе. Она даже себя обругала за нерешительность. – Это возле него я такая смелая и бесшабашная, а без него – позорная копуха… Пошла!»
Подъем дался легко, особенно после того, как удалось сосредоточиться на нежелании соскользнуть вниз. Так и взбиралась, словно паук, маленькими шажками, придерживаясь ладошками за камень. Когда добралась до бортика, за которым было уже стекло, с облегчением схватилась за него и замерла. По логике, следовало бы опереться на бортик ногами и уже не бояться соскользнуть вниз, но вначале стоило немного привыкнуть к высоте, простору и жутко интересной картине.
Гора, снег на ее вершине оказались самыми банальными, недостойными внимания. А вот склон горы, над которым наклонилась башня, поражал многообразием воронок и самой огромной дырищей, склоны которой белели свежим камнем, да черной копотью. Вокруг этой воронки и на ее склонах глаза разбегались от гор раскаленных, поблескивающих, почерневших, припыленных или матово переливающихся железных обломков. Причем разнообразие обломков могло поставить в тупик кого угодно, а не только дипломированного археолога. Чего там только не было! Металлическая табуретка и кусок мягкого кожаного кресла. Какой-то кухонный бачок литров на двадцать и пробитая по центру жаровня. Что-то вроде матраса и обломки мебели, очень напоминающие шезлонг. Некое подобие неразорвавшейся торпеды и ствол массивной артиллерийской пушки. Танковая гусеница и вполне себе резиновое колесо от автомобиля. Причем кое-что лениво горело и уже догорало, кое-что лежало на удивление целехоньким рядом с расплавленными еще лужицами металла.
«То ли тут что-то стояло, в виде огромного жилого здания, и туда врезался метеорит; то ли сюда врезалось огромное жилое здание… – Мысли метались в голове самые полярные и сумбурные. – Хотя откуда здесь взяться зданию и почему за мной до сих пор никто не пришел? А уж тем более: как может здание свалиться на эту гору? А ведь оснований, свай или фундамента не видно! И что это значит?»
Она взглянула чуть в сторону и замерла в окончательном озарении: на земле, ближе к основанию башни, единой кучей валялось около десятка скафандров грязно-белого цвета. Причем не пустые лежали, в их внутренностях легко угадывались вполне себе человеческие тела.
Мурашки пробежали по спине Ларисы, и она впала в некий умственный ступор.
«Да что здесь за ерунда произошла? Куда я попала? Где все остальные? Неужели все сидят в подобных башнях? Да нет, это лишь меня забросило. Но тогда получается, что никто и никогда не догадается, куда я пропала? – Слезы сами выступили на глаза, полились ручьями. – Сашенька! Спаси меня отсюда!»
