Глава двадцать первая
Кормилец
Если все страшное остается позади, но впереди ничего приятного не светит, человек неизбежно становится фаталистом. И всегда пытается придумать оправдание для своих неблаговидных поступков, досадных ошибок и случившихся с ним судьбоносных недоразумений.
Стал фаталистом и Михаил Степанович Днепрянский, после того как понял, что в его жизни от его воли и желаний ничего уже больше не зависит. Что случилось, то случилось, и как будет – того уже не изменишь. Видно, судьбой уже все предопределено заранее.
Поэтому все последующие дни, а точнее сказать, двое суток Кормилец плыл по течению жизни, не обращая внимания, куда его несет: в омут или к гигантскому водопаду. То есть руководствовался житейской мудростью: «Если не удалось женитьбы избежать, расслабься и попытайся получить удовольствие». Что он и делал. Тем более что вроде как и удовольствия хватало. Кимала и Валия взяли всю инициативу молодой семьи в свои ручки и по хозяйству умудрялись делать все в доме без исключения. Если их молодой муж дремал, они занимались беззвучно готовкой пищи, уборкой спальни, в которую трио все-таки перебралось, кормежкой синего орла и даже некими техническими усовершенствованиями, а вернее сказать, освоением окружающего жизненного пространства. Если он бодрствовал – то кормили его чуть ли не с ложечки и выполняли любой каприз, блажь или прихоть. Правда, при этом получалось несколько странно, но женские прихоти и капризы тоже оставались удовлетворены по наивысшему разряду. Этот момент Михаил осознавал только тогда, когда измученный опять проваливался в сон на часик-полтора.
Вторую ночь трио провело уже в более сознательной гармонии и соитиях наяву, а не во сне. Третью – тоже. Ну и понятное дело, что не выдержавший такого напряжения мужчина уснул сразу после полуночи мертвецким сном. И сколько его ни пытались ласкать ненасытные женщины, даже глазом больше не моргнул.
Наверное, по этой причине он следующим утром проснулся раньше всех – совершенно отрезвленный, выспавшийся, полный сил, энергии и с невероятно ясным рассудком. И довольно быстро проанализировал сложившуюся обстановку:
«Если во время моих оргий с Пеотией я мог умереть, то у меня была уверенность в завтрашнем дне: богиня хоть оживлять умела. Если же оргии, подобные вчерашней, продлятся еще день-два, спасать меня будет некому. Естественно, что жить все равно осталось мало, но даже те несколько дней до прибытия Пеотии можно использовать с пользой для грамотного и успешного побега. Ко всему прочему, я так и не рассмотрел на дереве никаких колючек, и если отвергнуть всякие мистические чудеса, то укололи меня чем-то отравленным именно эти две красавицы. Я вышел на открытое пространство, а в меня и воткнулась отнюдь не стрела Амура. А значит, надо действовать! Как там говаривал Александр Константинович? “Жизнь археолога всегда находится в руках истории. Но мы как раз и рождены, чтобы историю преобразовывать!”»
Повезло еще, что на широченном брачном ложе Валия несколько откатилась во сне в сторону, обняв комком свернутое одеяло, а Кимала, откинувшись на спину, только ножку закинула на бедро Михаила. Видимо, обе заснули только недавно и спали настолько крепко, что, даже стреляя над ухом из пистолета, не добудишься. Поэтому мужчина бережно снял ступню с розовыми пальчиками с себя, подложил под нее второе одеяло и, стараясь унять громкий стук выскакивающего из груди сердца, скатился с кровати. Первым делом, даже не подумав одеваться, он тщательно обыскал личные вещи наездниц, благо тех имелось совсем мало. И две находки подтвердили зародившиеся в голове подозрения.
«Отравили! Редиски коварные! – мысленно ругался он, рассматривая нехитрые наборы из арсенала примитивных, но тем не менее жутко опасных индейцев. – Еще неизвестно, кто из нас разбойник и кто в действительности за кем охотится! И что теперь делать?!»
У него в руках были две трубочки длиной в ладонь и два комплекта тех самых колючек длиной в спичку. В одном комплекте были только две иглы вместо трех, но в любом случае еще пять «стрел Амура», лишающих тело воли и жажды сопротивления, слишком много для любого мужчины. Но просто вот так выкинуть эту напасть или спрятать, интуиция подсказала, будет неправильно.
Решив, будь что будет, парень помчался на кухню, быстро вскипятил воду и бросил иглы туда. Затем еще два раза, мечась по дому и собирая походный рюкзак да некоторые вещи, успел сменить покрывшуюся бурыми разводами воду на новую. Рюкзак и все приготовленное он, выскочив наружу, аккуратно припрятал в кустах возле крыльца и вернулся только по причине игл и для прихвата некоторых продуктов в дорогу. Тайное оружие наездниц было вложено обратно в кожаные чехлы и оставлено в прежних местах, после чего молодой археолог бросился на кухню, собирать в дорогу крупы, котелок и приправу. Все это поспешно разложил на столе, повернулся, замер на месте и с мысленным воем заметил спускающуюся по лестнице Кималу, заспанную и в чем мать родила. Пока она недоуменно присматривалась сонными глазищами, сверху раздался напряженный крик Валии:
– Где он?!
Но к тому времени Михаил уже совладал со своим лицом, упрятал горестный испуг и задействовал свой коронный смех.
– Проснулись уже? А я вам готовлю завтрак-сюрприз.
Кимала вроде как ожила и взбодрилась, но ее сокровенные желания еще четче проступили на порочном лице.
– Почему ты нас оставил без утренних поцелуев?
– Вы так сладко спали, – словно старый ловелас, выкручивался парень, – что мне показалось кощунственным тревожить ваш божественный сон.
И все равно красотка продолжала капризничать, только на этот раз крикнула наверх подруге:
– Он здесь! Но вместо любви собирается кормить нас кашей!
– Уже бегу! Бегу, бегу! – послышался голос Валии и топот босых ног. – Где моя одежда?! И кстати, Ф-фоте надо отдать всю вчерашнюю кашу, ему больше полезна вареная.
Ее подруга, так и стоящая на лестнице, досадливо скривила личико, развернулась и потопала наверх со словами:
– Что он, что ты – словно старые супруги, ни на что не годные.
– Ничего, он у нас после завтрака наверстает!.. – послышалось уверенное утверждение сверху.
После чего создался некий момент длиной в минуту, за который Кормилец мог метнуться к выходу, захватить свои вещи и бегом скрыться в лесу. Фиг бы его кто нашел без поисковой собаки! Вряд ли бы в первые минуты за ним организовали погоню, мог ведь он попросту в туалет отлучиться?
Но пока он гремел кастрюлями и сковородками, выгодный момент оказался упущен, а потом вниз сбежала счастливая Валия. Чмокнула супруга в губы, пожелала доброго утра, подхватила вчерашние остатки каши и понесла все это на второй этаж. Затем сделала еще одну ходку в комнату с кругом телепортации, отнеся воду синему покорителю воздушных океанов.
Пока Миха сомневался да раздумывал над судьбой синего орла, которому, возможно, придется прожить остаток своей жизни в замкнутом пространстве, вниз спустилась уже одетая Кимала и, словно нечто заподозривший полицейский надзиратель, прошлась по первому этажу, внимательно осматриваясь. И парень похвалил себя за предусмотрительность по поводу оставленного в кустах рюкзака и куртки.
Затем обе наездницы сервировали стол, уселись за него и стали ждать обещанный завтрак, скрашивая ожидание подначками в сторону кулинара да пересказом веселых историй, связанных с похищениями подобных пар наездниц вместе с орлом. Причем во всех этих историях делалось ударение на скромности, забитости и горьком отчаянии несчастных девушек и на геройском, бесшабашном поведении непосредственно самих «романтических разбойников». Но самое главное внимание акцентировалось на процессе вручения подарков родителям наездниц. Подарков щедрых, многообразных, неоднократных и повторяемых много раз после женитьбы по всякому поводу и без повода. Вот именно тогда и начинала проясняться истинная веселость ситуации. Получалось, что, даже как бы расставшись с наездницами, не живя с ними и даже разрешив после рождения детей им вторично выходить замуж, любой Кээшол еще долгие годы наведывается с подарками к матерям своих детей и чуть не содержит уже новые семьи на собственном иждивении.
Молодые женщины радовались и веселились весьма искренне. Кажется, они и мысли не допускали, что проживут в этом мире до глубокой старости и, возможно, станут будущими Евами. Миха тоже улыбался, стоя у плиты. Но только внешне. Внутренне он с тоской пытался сообразить, как выкрутиться из создавшейся ситуации. Но ничего путного, кроме как пойти в лес и «заблудиться», став партизаном до глубокой старости, ему в голову не приходило. А повторно применять к себе пожелание «Расслабься и получи удовольствие!» он не хотел категорически.
Во время завтрака землянину и поесть как следует не удалось перед дальней дорогой, потому что его замучили вопросами о его семье, а конкретно – о родителях. И он уже изнемогал от коротких, скомканных ответов, как вдруг со второго этажа послышался требовательный и сердитый клекот. Наездницы сразу задергались, вскакивая на ноги:
– Ой, это Ф-фотя!
– Надо бежать к нему!
Парень флегматично пожал плечами и барственно бросил:
– Можете бежать.
– Ты не понял, нам и твоя помощь понадобится.
– И ты в этом тоже заинтересован!
– Я? Орел-то ваш.
– Но дом-то принадлежит тебе. А если мы не поторопимся, то жить в нем станет невозможно, – выпалила Валия и тут же смутилась. – Ну… понимаешь… ему надо выйти.
Кимала оказалась более беспардонной и прямой:
– Он ведь тоже живой, а больше двух – двух с половиной суток не выдерживает. Ему надо в лес… по большому.
Кормилец и сам мечтал сбежать в тот же лес, поэтому въехал в тему не сразу. Но чуть позже осознал, насколько это отличная тема и для скандала, и для повода куда-то сбежать.
– Знаете что! Это ваше животное, вот вы с ним и разбирайтесь, а меня – увольте! Но если я услышу в доме хоть один посторонний запах, я… я буду вне себя от гнева и что-нибудь сделаю!..
Девчонки явно забеспокоились:
– Да не надо ничего делать.
– Только сходи с нами и помоги выпустить Ф-фотю наружу.
– Мы еще вчера отыскали, как открывается наружная стенка той комнаты, но…
– Но ты был так нами занят, что мы побоялись тебя обеспокоить.
– Ага! А сейчас тебе только и надо, что поднажать своим мужским плечом. Там что-то заклинило. А все запоры по сторонам мы уже отодвинули.
– Ну? Чего ты стоишь? Идем быстрее!
Ничего не оставалось делать, как податься за своими якобы женами на второй этаж. Там, под озлобленным взглядом орла и под аккомпанемент его недовольного клекота, все три члена семьи навалились на центр наружной стены, и та после очередного толчка стала, как крышка, падать наружу.
Несомненно, что раньше там существовали некие амортизаторы, да и некая поршневая система, позволяющая закрыть стенку обратно, но сейчас от вылома огромной части дома спасли боковые тросы натяжения, удерживающие стенку горизонтально. Удар по ним получился более чем жесткий, весь дом содрогнулся, но тросы выдержали, и перед людьми образовалась открытая терраса, а перед пернатым открылся выход в бескрайнее небо. Буквально расталкивая грудью людей у себя на пути, орел пробежался по площадке, мощно оттолкнулся от ее края и лихо взмыл в воздух. Казалось бы, густо нависающие, пересекающиеся во всех направлениях ветви древесных гигантов не дадут ему места ни для разгона, ни для маневра, но данный летун обладал невероятными умениями полета сквозь захламленное пространство. Показав чудеса высшего пилотажа, он под восторженное улюлюканье своих хозяек взлетел над густыми кронами и скрылся из глаз.
Дождавшись, пока восторги чуть поутихнут, Михаил ехидно посочувствовал:
– Даже не попрощался! И теперь уж точно больше никогда не вернется в неволю!
– Ты чего? – обиделась Валия. – Ф-фотя с нами с малых лет дружен. Мы еще ходить не умели, а уже на нем катались. Да он без нас от тоски умрет! Как и мы без него.
– Или ты его почему-то невзлюбил? – нахмурилась вторая наездница. – Но это тоже случается, когда Кээшол ревнует своих жен к их старому товарищу. Но ты поверь, Ф-фотя и к тебе станет чуть позже относиться с любовью и симпатией. А если постараешься подружиться, то он и твои команды станет слушать, катая по небу.
Настроение у Михаила как-то резко стало меняться. Только одна мысль, что и он может прокатиться по небу на этой огромной, величественной птице, заставила сердце уже в который за сегодня раз ускоренно забиться.
– Неужели он и меня сможет прокатить?
– И не сомневайся! Сразу, как вернется, и попробуешь. Заодно осмотримся на местности, определим, где ближайший город.
Идея слишком хорошая, только ради нее и стоило остаться да полетать на гигантской птице.
– Но я такой тяжелый… по сравнению с вами.
– Ну да, сразу нами тремя его лучше не перегружать, – стала рассуждать Валия. – Он не любит этого, может и обидеться. Лучше вообще, чтобы ты сам полетел, но он ведь тебя и слушаться не станет – может напроказничать.
– Каким образом?
– Хотя бы унесет тебя на скалу, с которой нельзя слезть самому, и оставит там на пару часов.
– А может и в более неприятное место сбросить.
«Пусть только попробует! – мысленно пригрозил Миха. – Удушу, как летучую мышь!»
Но вслух мило улыбнулся и спросил:
– Ладно, рискну побыть в роли пассажира. И кто из вас будет главным пилотом?
– Конечно я! – заявила Кимала и так многозначительно стрельнула глазами на подругу, что та только грустно вздохнула, не проронив ни слова. Видно, в чем-то Валия уступала второй наезднице.
«Уж не в умении ли втыкать иголку? – задумался землянин. – Ладно, главное – взлететь, как говаривал воздушный шарик, вынимая кирпич из кармана и с воплем отбрасывая его в сторону».
