Глава двадцатая
Александр Броди
Пока разбирали обломки, чтобы не было так скучно, рассказали по паре историй, которые были связаны со спорами в поле. А потом и Броди вспомнил, что «стандартные» условия, принятые среди его коллег, ему неизвестны. И попросил просветить в этом вопросе.
– Да проще простого, – стал объяснять Кгорбо. – Победивший в споре забирает из экипировки проигравших любой предмет, какой ему понравится.
– Даже личное оружие?
– Да хоть медальон с портретом любимой жены! Ха! Хотя как раз последнее мы ни за что с тебя не снимем.
– И вам желаю остаться с медальонами. Хотя… если медальоны ваши инкрустированы драгоценными минералами…
Работалось споро, да и основное направление раскопок просматривалось хорошо: еще после разрушения данных зданий четырехрукие пытались добраться к фундаменту массивной, похожей на крепостную стены. И за два часа, когда до окончания светлого времени суток оставалось столько же, удалось приоткрыть щель, достаточную для проникновения вниз. Оказалось, что эта щель оставлена чуть ли не специально, когда плиты накладывались на верхний срез наклонного тоннеля. То есть заранее строители планировали безопасность сооружаемых подземных коммуникаций при практически любой бомбардировке. Да и, как оказалось впоследствии, из данного места имелось еще два запасных выхода.
Сразу под щелью, на пологих ступенях археологи обнаружили почти два десятка ссохшихся мумий. Одежды у всех были одинаковыми, что заставило их классифицировать сразу как подразделение охраны. Ну и висящие на поясах дубинки из специальной резины вызывали уважение. В руках у каждого виднелись зажатые почерневшими пальцами лопаты, ломы и кирки.
– Тоже начали пробиваться наверх.
– Но оружия так и нет! Тоже мне, вояки!.. – ворчал Кгорбо.
– Зато уже точно известно, что ты проиграл, – заметил Лонгир.
– Верно. Теперь только мы с тобой остались, – согласился Броди. – И, судя по дубинкам на поясах покойников, они могли оберегать покой только высших сановников. Хотя в музеях тоже не всегда с пистолетами охрана ходит.
– Вот именно. Сейчас разберемся. – Кгорбо факелом освещал стены и присматривался к лампам на своде. – Солидно все устроено. Уверен, что тут обязательно и дизель отыщется, и топливо. Может, придется и основную базу сюда переносить.
– Раненым покой нужен, и там неплохо.
Спускаться вниз пришлось по запыленным и обезображенным наносами мраморным ступеням. Когда-то они были изумительной красоты, но проникавшая сюда порой дождевая вода заметно испортила великолепный вид.
– Вдруг внизу все затоплено? – засомневался Кгорбо.
– Вряд ли, – рассуждал Броди. – Эти подвалы – в толще холма. Уж всяко строители определенные стоки в реку предусмотрели. Ну и мне теперь кажется, что наверху точно дворец был. Так что могли здесь и правители проживать, и музей устроить.
– А то и совместить, – поддакивал Лонгир. – Тогда мы выиграем спор и оставим проигравшего голышом.
– Как же, – ворчал Кгорбо, двигаясь в авангарде цепочки. – Можете у меня только одну вещь потребовать. Да еще и не факт, что здесь музей или дворец императора был.
– А что еще?
– Ну, к примеру, посольство иного государства. Тогда победителя среди нас точно не будет.
– Больно надо горожанам бежать в чужое посольство и откапывать там иностранцев, – фыркнул Александр Константинович. – Своих бы из-под руин достать.
Ориентируясь по направлению тоннеля, поняли, что он выводит под то место, где на поверхности почти и не было руин, а виднелись некие останки парка или сада. То есть основное бомбоубежище, или что его заменяло, было сделано не под дворцом, если там таковой когда-то возвышался, а чуть в стороне.
А потом археологам открылся вид чудесного зала с несколькими бассейнами различной конфигурации. Полированный мрамор украшали отделки и вставки из полудрагоценных минералов, и даже не верилось, что подобное великолепие можно было использовать как банальную купальню. А уж разноцветные мозаичные картины на стенах достойны были только королевских залов для банкетов и приемов.
– Но все-таки это не музей, – констатировал без жалости Лонгир. – Так что победитель в споре один.
Потому что трудно было бы доказать, что восседающие за столами, лежащие у бассейнов и раскиданные по всему залу останки четырехруких аборигенов могли принадлежать каким-нибудь послам из иного мира. Несмотря на обилие телепортационных площадок в городе и вне его, каких-либо иных существ археологи так и не нашли ни в главном зале, ни в многочисленных подсобных помещениях. То есть, скорее всего, здесь покоилась местная публика из властей предержащих. Отыскали и несколько дизелей, запустив один из которых дали частичное освещение на купальный зал и в некоторые помещения. Видимо, половина местной сети освещения вышла из строя. Но чинить ее или заниматься расчисткой проходов, ведущих под дворец, не стали, архисложное дело не на одну неделю. А собравшись в центре зала, стали подводить итоги и показывать найденные трофеи.
– Никаких запасов питания и чистой воды, – констатировал Кгорбо и презрительно скривился в сторону ближайшего бассейна: – А этой чернотой пользоваться, и умирая от жажды, не захочешь.
– Да уж, перебираться сюда нет никакого смысла, – согласился его мохнатый товарищ. – Хоть и величественно, красиво, но… неуютно.
– Скорее неприятно, – высказался и Броди. – Но факт остается фактом: здешние правители вели себя на удивление уверенно и ни о какой опасности для своих жизней не помышляли. Судя по остаткам пищи на столе, они даже пировать продолжали. И все это мне кажется более чем странным… – Он кивнул головой в сторону груды устройств, которые классифицировались как переводные. Да они и сходство некоторое имели с теми, которыми пользовались желлатуки. – Здесь почти сорок штук, и почти все действующие, а значит, собрались здесь те, кто не раз, а возможно, и большую часть своей жизни провел в иных мирах. Похоже, они перед самой войной стянулись в свой родной мир. А зачем? Не легче ли было пересидеть опасность где угодно, но только не здесь?
– Да у меня тоже такие мысли крутятся. – Лонгир почесал своей шестипалой ладонью макушку. – Но не пойму, к чему ты ведешь?
– Мне кажется, что всех четырехруких жестоко обманули. Специально собрали в это место, чего-то наобещав перед этим, а потом уничтожили всех одним скопом. Не пойму только, для чего перед этим стоило устраивать бомбардировку.
Кгорбо кивнул:
– Да, разрушение строений – дело, несомненно, бессмысленное. В этом явно кроется какой-то парадокс… – И тут же дернулся, снимая с разгрузки приемное устройство. – О! Вызов! Что-то там у наших, но сигнал здесь еле-еле доходит, двигаем ближе к поверхности.
Все трое коллег, не забыв большой парализатор и факелы, рванули на выход. Слишком уж обеспокоились возможными неприятностями. Устойчивая связь с «базой» образовалась на последней четверти тоннеля.
– Что у вас случилось? – срывался от волнения голос Кгорбо.
– Все в порядке, не волнуйтесь, – отвечал дозорный. – А вы чем занимаетесь?
– Докопались до царских купален и только вот окончили предварительный осмотр. Думали, что здесь и заночуем, сумерки ведь уже, наверное, наверху.
– Правильно думаете, уже почти темно. Но советую выйти и взглянуть на небо.
– А-а, понимаю. Облачность рассеялась, и ты отыскал на небе знакомые созвездия.
– Если бы! Но рассказывать не буду. Выходите наверх и сами полюбуйтесь.
Приглашать дважды не требовалось, тем более что до слабо светящейся щели и в самом деле оставалось пару шагов. Ну а когда выбрались наверх, у всех троих археологов отвисли челюсти от удивления. Впервые небо и в самом деле очистилось полностью от густой облачности, но поражали на нем не крупные и бессчетные точки незнакомых созвездий, а очень многочисленные, порой расположенные в правильных ромбах, квадратах и колоннах отблески установленных на орбите спутников. А вернее, даже не спутников, а военных кораблей космической армады, потому что таких больших спутников просто нет смысла создавать. Да и уровень местной техники вряд ли позволял четырехруким иметь достойные приемники и телевизоры. Куда уж им до прогулок в космос.
А значит, на орбитах вокруг планеты завис флот агрессора. Того самого, который много лет назад совершил бомбардировку этого, да, похоже, и всех остальных городов.
– Невероятно! – первым забормотал Лонгир. – Мне кажется, даже у нас в совокупности такой флот не соберут военные.
– Да уж, – шумно выдохнул Кгорбо. – Разве что вместе с гражданскими да исследовательскими судами подобное количество наберется.
Броди непроизвольно содрогнулся от другой мысли.
– Хуже всего, что и там не осталось никого в живых. Видимо, все от одного луча пострадали.
– Ну, это еще неизвестно. Да и в любом случае на носителях информации таких кораблей должны иметься все подробнейшие записи последних событий, – логично рассуждал Лонгир. – В том числе и о причинах войны, о ее эскалации, ну и про самый последний шаг в этой бессмысленной бойне.
– Как бы до тех носителей еще добраться? – размышлял второй мохнатик. – Петухи туда не летают. А вот предки твои, – он повернулся к землянину, – могут при желании и туда переместиться?
– Обижаешь! Я ведь рассказывал, как Пеотия на боевом корабле цорков порядок наводила. Так что запрыгнут и на эту орбиту. Самое главное, чтобы они нас вначале отыскали. В этом как раз вся и закавыка. Вселенная-то безбрежна, да еще вроде как имеет несколько реальных не то проекций, не то отображений, не то прокрученные через черные дыры копии.
Теперь уже оба желлатука недоверчиво крутили головами, продолжая рассматривать звездное небо. Со временем становилось заметно, что высота орбит для разных корабельных соединений тоже разная. Некоторые построения красиво сдвигались к горизонту, поблескивая в лучах местного светила, некоторые неслись в противоположном направлении, на темную сторону планеты, некоторые висели в одной точке, вращаясь на геостационарной орбите. Но всеобщее феерическое зрелище тысяч и тысяч искусственных космических тел завораживало, притягивало взоры, и наверняка в какие-то моменты, подкрадись к наблюдателям хищный кот, передавил бы зазевавшихся археологов, словно однодневных цыплят.
К счастью, хищников в округе не оказалось, да и Кгорбо, поглаживающий машинально трубу большого парализатора, первым пришел в себя, вспомним о безопасности:
– Что, так и будем на небо пялиться до самого утра?
– А что ты предлагаешь? – хмыкнул его товарищ. – Банкетные блюда внизу давно испортились, пробиваться в подвалы и хранилища, которые под дворцом, накладно, ну а Броди нас к себе в гости не зовет. И я его прекрасно понимаю, ты ведь ешь за троих.
– Ага! И ты за пятерых! – Желлатуки и в самом деле ели вдвое, а то и втрое больше, чем землянин.
Но тот, поулыбавшись, заявил:
– Да в гости – хоть сейчас. Только по одному поводу обидно: столько тут копались, а практически никакого толку. Ну разве что не считая переводных устройств, которые, к удивлению, до сих пор работают. Поэтому предлагаю еще хоть парочку часов здесь покопаться, а уже потом поспешим на ужин. Оплата банкета – с меня.
Мохнатики согласились, но с явным сомнением двинулись по тоннелю вниз, озвучивая свои мысли на ходу:
– Вряд ли мы что за два часа отыщем архиважное.
– И я так считаю. Если уж тут копаться, то сразу надо весь дворец расчищать.
– Именно! А какой смысл? Вдруг нам тут до конца жизни куковать? Тогда предпочтительнее отыскать неразрушенные жилища. Ведь в любом случае где-то в лесных чащах, в горах, а то и на открытом пространстве остались дома либо целые, либо разрушенные частично и подлежащие ремонту.
– И в тех домах наверняка можно отыскать телепорты более конструктивно целостные, неповрежденные. А в этом городе уютно и вольготно могут себя почувствовать только… ха-ха… начинающие археологи.
Опустившись вниз, стали осматриваться и перераспределять сектора между собой. Второй раз копаться в одном и том же месте было не резон, свежий взгляд всегда мог заметить что-то особенное, на которое предыдущий коллега не обратил внимания. И уже минут через пять каждый исследователь отправился в своем направлении.
Александру Константиновичу достался участок, который раньше обследовал Лонгир, а уж тот мог и умел подмечать самые мелкие детали, так помогающие в любимой профессии. Так что полчаса, потраченные на исследование нескольких подсобных помещений купален да парочки заваленных по ходу тоннелей, прошли напрасно. А вот в третьем тоннеле, уже в самом тупике, землянин обратил внимание на еле заметную щель в стене. Складывалось такое впечатление, что рухнувшие сверху обломки затопили этот участок и краем своей лавины чуть продавили замаскированную в общем дизайне мрамора дверь. Кстати, похожие на нее, но с ручками и выделенные цветом, как раз и превалировали в купальнях. А зачем, спрашивается, так тщательно маскировать эту?
А раз тайна, то ее следует раскрыть.
Еще с полчаса Броди ворочал обломки, расчищая проход к намеченной цели. Дальше пошло легче: массивный лом оказался вполне удобным рычагом. Не пришлось даже звать на помощь своих более мощных иномирских коллег. Правда, двигаться по узкому, для прохода только одного аборигена, проходу пришлось уже с факелом, освещения внутри не оказалось. Ну и длинную, метра два, жердь, выломанную от столешницы, опытный исследователь с собой прихватил.
А внутри прохода сразу бросался в глаза нетронутый слой пыли, лежащий здесь наверняка с момента непосредственного возведения дворца. То есть возникало стойкое ощущение, что этим узеньким, идущим резким зигзагом тоннелем никто и никогда из аборигенов не пользовался.
«Спрашивается тогда, зачем строить? – сам себя вопрошал опытнейший археолог, двигаясь не спеша и с удвоенной осторожностью. – А не иначе как для каверзы своему ближнему. Или для хранения того, что не должно было попасть в чужие руки».
Некое авантюристическое начало, не удержавшись от имитации противного голоса, одарило визгом, хорошо еще, что прозвучавшего не вслух, а на мысленном испытательном полигоне: «Золото и брильянты!!! Сюда, все сюда! Кто заказывал самые величественные императорские короны?!!»
Но житейская логика, опыт и наблюдательность отвергали всякие инсинуации по поводу сокровищ. Их гипотетическое отсутствие доказывал и проведенный в купальнях обыск. Если судить по переводным устройствам в одеждах почти каждого трупа, да и стремлению народа освободить этих существ, то были они самыми-самыми-самыми. По крайней мере, в этом городе. А вот даже колец из драгоценных металлов, не говоря уже о самих украшениях, инкрустированных бриллиантами, – ни одной штуки во всей купальни не оказалось. И приходило понимание: здешний народ вообще украшениями не увлекался. Совершенно! Так что какие здесь могут быть императорские короны?
Правильно, только вымышленные.
Но вот неприятной ловушки, а то и смертельной западни в этом проходе опасаться следовало. Потому Броди и шел черепашьим шагом, часто тыкая перед собой прихваченным куском несколько погнутой от сырости древесины. И как оказалось, смертельная ловушка здесь имела место. Да только она уже была задействована очень давно и для современников опасности не представляла. Пять штырей, ржавых и почти прогнивших от времени, перекрывали проход горизонтально чуть выше пупка землянина. И сразу два их пронзали женское тело, которое так и скорчилось в подвешенном состоянии, видимо умирая в тяжких муках, а потом за столетия превращаясь в мумию. Но самое таинственное, что женщина была двурукая, совершенно (по крайней мере, на первый взгляд) идентичная жительницам Земли. Судя по положению тела, она шла в сторону купален и могла не знать о ловушке. Потому и погибла.
«Но откуда здесь взялась двурукая?! И как давно? На мозаичных панно в купальнях изображены лишь четырехрукие аборигены и вполне нормальные по величине животные, а здесь что? Неужели планета раньше принадлежала иным обитателям, которые и построили этот дворец? Конечно, при должных исследованиях анализы с этой мумии покажут и время и возраст, но как мне в данный момент понять эту загадку? И существует ли загадка вообще? Ведь если аборигены имели и пользовались телепортами, то и к ним могли наведываться гости с иных уголков вселенной. И наверняка были времена как дружбы, так и розни с этими гостями. Достаточно посмотреть на небо, чтобы вспомнить о самых последних “флотилиях гостей”. А значит, тайны этого дворца не исчерпываются промежутком в сто – двести лет. Если мне не изменяет наблюдательность, этой мумии точно лет двести. И что у нее осталось за спиной? О! Да она еще и несла довольно вместительную флягу!..»
Под висящими в воздухе конечностями лежала вполне себе грамотно в техническом плане изготовленная, но, как и весь окружающий пол, припыленная фляга из нержавейки. Литра на три, объемная, обвитая ременным каркасом и когда-то несомая женщиной за длинные ручки. Подтянув флягу к себе, землянин убедился, что та полная, да так и оставил у плинтуса. Вскрывать ее сейчас и принюхиваться не стоит по элементарным правилам безопасности. Вдруг там бензин? Или ядовитый газ? Про коварного джинна вообще думать не хотелось: его тут только для полного счастья не хватало.
Насколько смог, рассмотрел конкретно ловушку и даже подергал штыри в разные стороны. При должном усилии можно было утопить их в стену, обратно на свое место, но, скорее всего, блокирующий механизм находился за стеной и ни к чему было создавать предпосылки для повторного срабатывания простейшего устройства.
Поэтому Александр протиснулся мимо тела дальше и продолжил исследования. На той стороне тоже не заметил никаких блокирующих устройств, а уж он-то считался докой в подобных конструкциях. А значит, управление ловушкой точно осуществлялось с той стороны стены, и для продления собственной жизни следовало просто знать об этом опасном месте. Женщина, пытавшаяся здесь пройти лет двести назад, не знала, а может, забыла, вот ей и не повезло.
Но дальше оказалось еще интереснее. Через два поворота проход привел к массивной железной двери, материал и покрытие которой выглядели идентично материалу самой ловушки со штырями. Причем дверь была тщательно подперта с этой стороны несколькими обрезками стального прута, толщиной в два пальца. То есть, заходя в этот проход, ведущий к купальням, древняя заговорщица дверь за собой закрыла очень тщательно. Гнался за ней кто-то? Или боялась получить коварный удар в спину?
«Вот сейчас и выясним, – размышлял Броди, убирая подпорки и осторожно, по паре-тройке сантиметров, открывая дверь на себя. – Вполне возможно, что с той стороны точно такая же, замаскированная под отделку стены поверхность. Но в любом случае я уже нахожусь где-то непосредственно в подвалах самого дворца. Вероятно, там общий коридор».
Не угадал, за дверью была тайная комната, из которой в конечном итоге не было второго выхода. По крайней мере, таковой сразу опытным археологом не был обнаружен. Комната узкая, не больше метра шириной, но в длину метров пять. Зато было сразу три мумии. Причем опять-таки мумии, сразу отличающиеся наличием только двух рук у каждой. Двое мужчин и женщина. Он и она лежали вдоль стены, на некоем подобии матрасов, и у них на некоторых обнаженных участках тела виднелись явные повязки. То есть эта парочка была ранена, скорее всего, очень тяжело. Тогда как третий их компаньон так и остался стоять на коленях у заблокированной двери, пытаясь внушительным ключом открыть внутренний замок. Но весь прикол состоял в том, что замка в двери не было!
Получалось, что погибшая женщина либо заведомо обманула этих троих, оставив их в запертой ловушке, либо те пришли сюда уже позже, имея ключ и пытаясь тоже добраться до купален. Но бросалась в глаза одна деталь: стоящий на коленях мужчина умер точно так же, как и все четырехрукие в этом городе. То есть сразу, неожиданно для себя, от влияния все того же смертоносного излучения. По крайней мере, все внешние факторы смерти говорили именно об этом. Но вот дата гибели данного тела тоже исчислялась примерно двумя сотнями лет. В этом Александр Константинович был уверен. То есть некие страсти-мордасти здесь разгорелись еще задолго до гибели всей цивилизации местных аборигенов.
Следовало еще более внимательно осмотреть узкую комнату на наличие двери, но факел уже еле чадил, а добавочного больше не имелось. Потому землянин буквально бегом отправился обратно в купальни.
Там его уже встретили обеспокоенные коллеги:
– Ну и куда ты пропал так надолго?
– Решил отвертеться от обещанного ужина?
– Угадали! – еще издалека согласился Александр. – Тем более что полноценное питание бездельникам просто не положено. Вот что вы, к примеру, отыскали? – Неопределенное мычание в ответ стоило интерпретировать как растерянное покаяние. – Ха! Я так и знал! Приходится самому за троих работать… Вот взгляните на эту флягу вначале.
Желлатуки вмиг перехватили находку, аккуратно открутили пробку и отлили жидкость, довольно прозрачную на вид, но густую, как ликер, в стакан, коих хватало на данных столах. Затем так же деловито использовали имеющийся у них анализатор и буквально за тридцать секунд получили несколько неожиданный результат.
– М-да! Это не ликер! Сильнейший яд, который при попадании на кожу через полчаса начинает разжижать покров, а через час организм умирает от страшных мучений.
– Где ты это отыскал? И сколько этому яду лет?
– Ладно, сейчас сами все и увидите. Как ваши фонарики? Там не помешает хорошее освещение. Но и факелы захватить будет не лишним. Правда, не представляю, как вы, такие массивные, будете пробираться под штырями коварной ловушки.
Пока уже все втроем спешили к месту находки, землянин рассказал, что увидел, и выдал свои предварительные выводы по этой наверняка детективной истории.
– Не знаю, насколько это верно, но между событиями двести лет назад и случившимися совсем недавно может прослеживаться трагическая связь, – бормотал Броди, когда уже протискивался под проржавевшими от крови и от времени штырями.
– Ну да, особенно если учесть, что этот город – столица данного мира, – вынес определение Кгорбо, а Лонгир ему вторил:
– Иного и быть не могло! Потому что только в столице и вокруг нее могли сосредоточить практически все площадки телепортационных устройств. Ну никак не верится, что в такой скромно развитой технически цивилизации пришельцы с иных миров настроят дорогостоящие и ценные объекты по всей планете и в каждой деревне. Могут быть и особенные здания, где-то вдали, но основные перемещения, гостевые визиты сюда и в иные миры должны сосредотачиваться в главном городе планеты.
Протиснуться желлатукам мимо женщины и в самом деле не удалось. Поэтому с двух сторон налегли на штыри, утопили их до половины в стене и освободили вначале мумию. Затем уложили ее вдоль плинтуса, а Броди сгонял за металлическими подпорками. Да так парочкой и заблокировали ловушку, когда окончательно утопили штыри в их направляющие. Теперь каждому мохнатому гиганту только и следовало, что два раза поднырнуть под преградой.
Дверь они оценили по достоинству:
– Такую и тараном не вышибешь.
– Тем более изнутри настолько узкой комнаты.
Ну и с осмотром тел не стали слишком церемониться.
– Давайте здесь и проведем вскрытие?
– Ага! А уже потом попытаемся вторую дверь отыскать.
– Если она есть.
Тщательный обыск трех мумий, в том числе и жалкого подобия матрасов, принес горку различных предметов, устройств, обуви, поясов и одного слишком плоского на вид, но однозначно пистолета. При начальном осмотре что на нем, что на пяти запасных обоймах со странными иглами вместо патронов не заметили даже пятнышка ржавчины.
– Такое впечатление, материал – армированная пластмасса или металлизированная резина, – высказался Броди. Коллеги на это утвердительно хмыкнули. – Надо будет еще и ту женскую мумию как следует обыскать.
Лонгир решил и во внутренности раненого мужчины заглянуть. Рассек ему ножом грудную кость, разделил две половинки с хрустом в стороны и стал присматриваться.
– Броди, а сколько у вас ребер в теле?
– Ну, в основном двенадцать пар.
– Как и у нас. А у этого… только девять пар. И все они ну слишком широкие.
– Может, нижние удалены специально? Наши порой так делают для разных целей.
– Никак нет. У него и количество позвонков иное. Уж всяко меньше тридцати. Тем более межпозвоночные диски раза в три толще, чем наши. Не знаю, вряд ли они при жизни были гибкими и подвижными, как наши виды. Тем более наши женские особи.
Такие результаты больше всего озадачили Кгорбо:
– Очень странно, вроде как позвоночные должны иметь сходное строение. Законы развития, то да се…
– Не забывай о миллионах самых различных и до безобразия странных рас, – напомнил коллеге Александр Константинович. – Я только мельком взглянул на один из сотен атласов по строению позвоночных, будучи в гостях у Чинкиса, и мне поплохело от ломки стереотипов и общепринятых законов нашей земной науки.
– Ну и как мы их назовем? – вопрошал Лонгир. – Давай, землянин, придумывай им рабочее название, чтобы мы не путались. Потом-то мы рассмотрим их вещи, может, до чего-нибудь и додумаемся.
– Легко сказать – придумывай. Если по-простому, то можно смело их назвать безреберными, из-за малого количества ребер. А вот если официально… Хм. Как вам «синезоды»?
– Мм? Это от какого производного слова?
– Не видишь, что их мумии имеют синеватый оттенок? Потому и синезоды.
– Ладно, пусть будет так. Ты нашел, тебе и называть, – насмешливо фыркнул Кгорбо. – Можешь хоть имя «синеброды» им присвоить.
– Нет уж! Тогда лучше «синекгорбы»!
Не удержался от своей лепты в спор и Лонгир:
– Да не ссорьтесь вы из-за пустяка! Пусть будут «безреберные бродикгорбы». Оба в историю попадете.
По его имени тоже прошлись язвительными словообразованиями, но уже со всем тщанием обыскивая, осматривая и простукивая стены, пол и даже невысоко расположенный потолок.
Второй выход оказался более чем наглухо замаскирован. Им была вся торцевая стенка комнаты, которая открывалась непонятным образом и, скорее всего, только снаружи. Иначе с чего бы было мужчине с ключами изводить себя до смерти у замочной скважины. Они бы просто вышли обратно. Сама стена никак не простукивалась, но вот застрявший у пола кусочек ткани, прижатый потом створкой потайного входа, дал верную подсказку. Да и щель уже позже рассмотрели в нескольких местах, как ни плотно все было подогнано.
– Массивная! – констатировал Кгорбо, несколько раз приложившись с разгона плечом к стене. – Даже не шелохнется.
– Ну и что? – вопрошал его товарищ. – В любом случае тяжелыми ломами дырку проковыряем. Ну не может же тут быть стена толщиной в полтора метра! И метр много. Какие направляющие такую массу выдержат? Двадцать, максимум тридцать сантиметров! Если не десять. Пробьем! Тем более если за лом ухватится наш брат по разуму!
Броди скривился от такого сомнительного комплимента:
– Ага! А меня вместе с ломом в руках будут раскачивать мои коллеги-желлатуки! Но вот сбегать за тем толстенным ломом смогу.
– Молодец! – понеслось ему вслед. – Грамотно распределил работу: нам физическую, а для себя самую тяжкую, но не пыльную – умственную.
Ему и в самом деле было сподручнее передвигаться по узкому тоннелю к его оконечности у купален, где находилось отставленное отличное орудие труда. Принес один лом, и коллеги начали работу, уже не вспоминая о всесильном «брате меньшем». Потом сгонял за вторым ломом, еще более массивным и длинным. И вот с последним дело пролома стены сразу утроилось в своей эффективности. Кстати, там действительно толщина преграды оказалась чуть более пятнадцати сантиметров. Сменяя друг друга, мохнатики яростно вгрызались ломами вначале в облицовку, потом в железный каркас и напоследок уже расширяя получившуюся дыру. При этом запорное устройство с одной стороны стены оказалось варварски выворочено, та сторона чуть отошла, образовывая щель. Тотчас в щель вставили и второй лом, и после нескольких богатырских рывков стена утопилась наружу, а потом и приоткрылась со скрежетом почти на треть.
– Давно бы так! – фыркал от пыли разгоряченный работой Кгорбо, протискиваясь первым в щель и подсвечивая себе фонариком. – Та-а-а-ак… И куда это мы попали? О! Шикарно смотрится!
