Глава 29
ШЕСТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ НАЗАД, БЕНЗИК
Ни представления, ни кровавой мести не получилось. Царь Качевенон уже с раздражением допивал пятый кубок вина, когда к нему стали прибывать вестовые с первыми необнадеживающими докладами:
– Левое взгорье оставлено противником без всякого боя. Никого в пределах видимости не оказалось.
– Правый фланг занят без единого промедления. Враг не обнаружен.
– Лучники заняли все пространство между взгорьями, но толпы убегающего в их сторону противника так и не появилось.
Все доклады завершались одним и тем же вопросом:
– Что предпринимать дальше?
Подобное поведение вначале показалось очень странным и опять насторожило как самого царя, так и нескольких его наиболее грамотных в тактике и стратегии современников. Приказали тщательно осмотреть все обочины дороги на предмет скрытых в земле ловушек и засад. И только когда убедились в отсутствии оных, со всей надлежащей осторожностью войско двинулось вперед. Никаких неприятных сюрпризов в пути не оказалось. И лишь выйдя на очередной оперативный простор для кавалерии, один из советников воскликнул в озарении:
– Они ведь просто задержали нас в пути!
– А что это им дало? – продолжал злиться царь.
– Таким образом, мы можем не успеть к месту безопасной и удобной ночевки. Это раз! – стал перечислять советник. – Если разместимся лагерем в открытом поле, враг наверняка ночью предпримет массированную атаку со всех сторон. А потом и скроется в любой стороне полной темени. Это два! И три: любое наше промедление – это повышение обороноспособности крепостной стены. Да и всего города в целом.
Качевенон постарался удержать раздраженное пожатие плеч и презрительную улыбку. Своих воинов ему жалеть не приходилось – чем больше их сдохнет под стенами, тем больше добычи достанется ему лично. То, что в ночи могут скрыться нападающие партизаны, тоже погоды не делало. Все равно такие наскоки Харди в итоге не спасут. А вот удобства ночного лагеря упускать не стоило.
Поэтому он скомандовал:
– Силы распылять не будем. Вперед, в прежнем ритме! Разве что в пределах видимости нужной нам долины отправим вперед первую тысячу кавалерии. Пусть все тщательно проверят.
Затем небрежно отшвырнул свой кубок в сторону виночерпия и, не скрывая раздражения, пополз в спальную часть своей повозки, устланную подушками:
– А меня не будить до самых сумерек! Буду отсыпаться! Здесь тоже сказалось мышление одного из советников, который рассчитал, что к Харди войско приблизится завтрашним вечером и, скорее всего, с ходу приступит к штурму. Поэтому царь и намеревался значительно изменить свой режим бодрствования, практически переходя на ночной образ жизни. Ему всегда нравился грабеж при неровном свете пылающих факелов и разгорающихся пожарищ.
Дальнейшее продвижение египетского войска прошло без единого осложнения. И как только сумерки стали сгущаться, поставили огромный лагерь и начали устраиваться на ночлег. Военачальники не оставили врагу практически ни одной лазейки для неожиданной ночной атаки. Выставлялись усиленные посты, сооружались временные заграждения, вокруг долины рыскали десятки усиленных отрядов кавалеристов. Да и за внешним периметром всего лагеря всю ночь горели внушительные костры.
Когда повозка с египетским царем остановилась, самодержец взобрался на облучок и горделиво осмотрелся в отблесках завершающегося дня. И его внимание сразу привлекли гигантские, хорошо видимые издалека столбы черного дыма. Недоуменно хмыкнув, он обратился к собравшимся у его ног советникам:
– С чего это они так коптят?
– Скорее всего, подают сигналы друг другу или своим союзникам.
– Ага! Значит, и союзники у них, возможно, появились?
– Да пусть хоть всех соберут! Нам они не противники. Царь опять уставился на дымы, бормоча в задумчивости:
– Ну ладно, вот те два столба – это сигнал самому городу, что мы уже близко. Но вон тот столб, на юге, для кого он предназначен?
– Прикажете проверить?
– А что в том направлении?
– Пять сотен нашей тысячи лучников заняли оборонительные позиции у истоков этого ручья уже несколько часов назад и лично проверили чистоту проточной воды. Медики тоже проверяли своими средствами. То есть по всей длине ручья раскинуты наши войска. Если противник предпримет атаку с той стороны, он встретит достойный отпор. Да и нас предупредят сразу – световыми сигналами.
– Тогда оставьте все как есть, не будем поддаваться на провокации. Разве что к источнику отправьте сотню-другую, на всякий случай.
– Принято к исполнению, ваше величество.
Качевенон Солнечный посмотрел на спешно возводимый царский шатер, слез с облучка и отправился к месту своего ночного бдения, на ходу поманив жестом к себе двух самых доверенных советников, с которыми намеревался в последнюю ночь перед штурмом еще раз пройтись мысленно по нарисованным на громадной схеме контурам крепостной стены. Его лазутчик в свое время поработал на славу.
Но уже возле самого шатра еще раз оглянулся на юг, лихорадочно перебирая в уме все варианты такой сигнализации. В итоге произнес пророческое суждение:
– Утром все станет ясно.
На самом деле таким странным костром хардийцы давали сигнал своим трем добровольцам, засевшим в неприступных пещерах. Через одну из редких щелей они могли наблюдать верхушку дальней возвышенности, и именно это натолкнуло капрала на гениальную мысль использовать эту дырку в скалах для подачи сигнала к началу потравы. В крайнем случае, если операция «Торможение» окажется сверхэффективной и египетское войско войдет в Долину сна в темноте, действовать следовало без всякого сигнала – как только наступит ночь. На случай остановки противника на дальних подступах были разработаны и опробованы другие сигналы.
«Торможение» продвижения врага прошло блестяще. И поэтому дым потянулся к небесам еще в светлую часть суток. Сноровистые кавалеристы, вызвавшиеся добровольцами на самое ответственное дело, сразу же принялись на ощупь заливать в лужицу под ногами сваренное Бензиком средство. Работа спорилась: один аккуратно лил, второй оттаскивал опустошенную тару, а третий подтягивал очередную бутыль, закутанную в тряпки и уложенную в тростниковую оплетку. Бесцветная жидкость без вкуса и запаха просачивалась наружу и стекала в общий водоем. Оттуда воду черпали воины семи охранных сотен лучников и поили своих животных. Их повара в полковых котлах варили поздний ужин. В низинах ручья, уже вне пространства, занятого временным лагерем, воду пили еще более многочисленные табуны уставших за день животных. Практически после этого от речушки оставалось только пустое, слегка влажное русло. А в самом лагере воины запасливо пополняли фляги и бурдюки на завтра. Вряд ли теперь до самого города встретится хоть один не отравленный колодец. Пили сами и ели сваренную похлебку. Вкусной воды было много. Слишком много…
Наблюдатели подкрадывались к лагерю на расстояние прямой видимости почти всю ночь. То ждали, пока пропадет топот конных разъездов: их не стало слышно после полуночи. То присматривались к прохаживающимся пешим дозорам, пока и тех не стало видно на фоне лунного неба. Постепенно стихали и все остальные шумы в лагере, а к самому рассвету не стало слышно и многочисленного всхрапа лошадей и резкого рева верблюдов. Все стихло. Разве что на рассвете раздалось несколько заполошных криков да из центра замершего лагеря бешеным аллюром рванулись какие-то всадники на лучших скакунах. Наблюдателям показалось, что это какие-то посыльные, но в этот момент раздался звук боевого горна, возвещающего начало атаки. Дозорные кинулись вырезать затихших возле костров воинов наружной охраны, а следом за ними со всех склонов покатилась волна готовых к бою рыцарей Харди. Семьсот экипированных бойцов и триста лучших помощников из числа городского ополчения готовы были убивать каждого, кто встанет им навстречу с оружием в руках.
А со стороны города теперь виднелись дымы сразу четырех костров, коптящие небо чуть ли не единым малым квадратом. По этой команде затаившиеся в дальних тылах египтян кавалеристы численностью в пятьдесят человек под командованием капрала понеслись на восток. В их задачу входило отбить у противника невероятный по ценности обоз. Как оказалось впоследствии, и с этой задачей лихой отряд справился идеально. Из немногочисленной охраны обоза удалось вырваться – и тем самым спастись из плена – всего лишь неполному десятку возниц и охраны. Зато все до единого буйволы вместе с телегами так и продолжили свое продвижение в сторону Харди. Но при этом сменив хозяев и став собственностью возрождающейся империи.
К огромному сожалению, несущимся на лихих конях нескольким «посыльным» удалось издали заметить захват египетского обоза и обойти опасность стороной.
А вот немногочисленному войску Харди в Долине сна сражаться оказалось не с кем. Вражеские дозорные обездвиженно лежали по периметру лагеря, ни от одного бивака никто не поднялся навстречу, и вообще создавалась полная иллюзия мертвого царства. А через полчаса интенсивного разоружения бесчувственных пленных раздались первые испуганные выкрики:
– Дальше лежат только мертвые!
– Возле этих палаток – тоже!
– И те, кого мы уже связали, кажется, умерли…
Вот так и превратилась Долина сна в Долину смертельного сна. При всем своем умении и великом медицинском опыте Бензик Яруги ошибся при варке страшного зелья – и практически все египетское войско вымерло в течение ночи. Пала и треть всего поголовья верблюдов, и четверть поголовья лошадей. Больше трети из оставшихся животных еще долго, в течение нескольких недель, болели.
Пожалуй, именно о павших четвероногих помощниках человека весь город скорбел бы больше всего. Но оказались и еще непредвиденные, самые печальные жертвы. Три добровольца, вливавшие отраву в источник, тоже были мертвы в своей каморке. Причем по следам было видно, что когда потерял сознание от ядовитых испарений первый кавалерист, друзья оттащили его в сторону и продолжили свое дело. Когда впал в предсмертный сон второй герой, то третий продолжал выливать бутыли в одиночку, жертвуя собственной жизнью ради всего Харди. Последние бутыли он просто разбил рукоятью кинжала, понимая, что отрава и так стечет до самой лужицы. И уснул со счастливой улыбкой на губах.
Именами героев назвали все три крепости-спутника, которые построили в ближайшие два года на расстоянии дневного перехода от Харди. И эти три города несли оборону империи с востока, севера и запада. На юге к тому времени образовался союзный анклав нескольких княжеств.
Но наибольшую досаду доставил лидерам города побег непосредственного инициатора агрессивного похода – египетского царя. Разведчики лично наблюдали в течение ночи за действиями лидера врагов, но при всем желании не смогли подтолкнуть его к смерти. Качевенон так ни разу и не прикоснулся к воде отравленного ручья, как и его советники. Все трое угощались только вином и строили планы о том, что они будут вытворять с новыми рабынями. Их личным коням, несомненно, лучшим во всем войске, приказано было давать ароматизированную специальными солями воду из старых запасов. Поэтому скакуны и не пострадали. А когда один из советников на рассвете вышел из шатра по банальной причине, он сразу наткнулся на труп личного царского охранника. Подняв очумелый взгляд, наткнулся на другие тела. Видимо, страх придал советнику сообразительности и подсказал единственно правильный выход. Через несколько минут он вместе с царем и вторым советником со сжатыми от страха челюстями уносился из мертвого лагеря. Им повезло вырваться из готовой захлопнуться ловушки. А потом им еще раз повезло при сближении с обозом.
Вот так и ушел самый страшный и главный враг возрождающегося города. Но армии у него теперь не было, а новые соратники не хотели слышать о походе на запад. Вскоре после возвращения царя в Египте началась кровавая грызня за египетский трон.
А возрождающийся город праздновал великую победу. Вначале, правда, дождались своих триумфаторов. К концу второго дня стали подтягиваться первые отряды с наиболее быстро восстановившимися после отравления животными и с первыми воинскими трофеями. Потом стали подтягиваться похоронные команды, за несколько дней превратившие Долину смертельного сна в братскую могилу двуногих врагов и несчастных четвероногих представителей животного мира. С ними подтянулись и все остальные выжившие лошади и верблюды. И наконец, на седьмой день после ликвидации опасности к Харди приблизился невиданный по своей мощи обоз, в котором здоровенные буйволы тащили огромные повозки. Отряд сопровождения под командованием капрала встречали, пожалуй, самым громким ревом труб, рожков и горнов, какой только можно себе вообразить. Обоз оставили у крепостных стен, а все войско торжественно двинулось к развалинам императорского дворца. К тому самому месту, где три дня назад было вскрыто отверстие в Глотке Дьявола и в него с факелами отправился глава рода Шесталов с парой своих приспешников. Уже тогда на обещанное капитаном зрелище собралось полгорода, а сейчас здесь были почти все горожане.
Выбрав самое высокое место для выступления, Донтер разразился пространной речью о великой победе, великом самопожертвовании и мешающей жить нормальным людям великой глупости. Лидер города восхвалил всех воинов, которые готовы были встать грудью на защиту своей обители, перечислил поименно каждого из кавалеристов и пообещал навечно занести в историю Харди имена трех добровольцев. А потом вспомнил и о глупых людишках. В тот момент, когда соотечественники отдавали последние силы на благо всеобщей защиты, такие, как Меис Шестал, стремились только к одному: к наживе, к прелюбодеянию, к неповиновению могущественным Покровителям. Именно поэтому озеро Откровения Второго Пришествия решило испытать провинившегося, дав ему последний шанс одуматься и отказаться от своего желания войти в запретное место. Вот только мерзкий старик не одумался. Он оспорил святое Откровение – и поплатился за это своей жизнью. Ибо прошло уже трое суток со дня его ухода и пришло время закрыть створ опасной Глотки на веки вечные.
После такой проповеди каменщики с заранее заготовленным раствором бросились к уходящему в чрево земли туннелю и заложили его вначале мелкими, а потом и крупными блоками из самых прочных пород. Расчет Донтера оказался верным: не вышел строптивец Меис на свет солнечный и наверняка помер в объятиях яда. И себя казнил, и новой религии (а значит, власти) помог. Всех бы врагов так – красиво и с моралью – из города спровадить. Вообще бы тогда ни врагов, ни бед не осталось.
Может, кому из горожан и стало обидно, что таинственный туннель так и остался необследованным. Может, кто-то и старика пожалел. Но ни единой просьбы о помиловании не раздалось. Да и не только о жизни глупого старика думали собравшиеся здесь люди. Любая минута промедления на этом скорбном месте оттягивала начало самого громкого и радостного праздника со времен великой катастрофы. Народ спешил праздновать и при этом не боялся даже поторопить Донтера заканчивать слишком длинную проповедь. Поэтому после того, как вход в туннель был замурован, капитану ничего больше не оставалось, как радостно воскликнуть:
– Пусть Харди здравствует в веках! Пусть помнят наши потомки об этой победе вечно! И пусть сегодня каждый хардиец станет самым счастливым!
И устремился среди всей остальной толпы на Предзакатную площадь, где уже давно стояли накрытые столы. Причем сами лидеры за столами почти не сидели, удалившись в храм после первого часа празднества. Перед ними стояли другие великие задачи. Как, например, отправка утром двух сотен кавалеристов на юг, где измученные союзники уже который день из последних сил сдерживали наскоки нескольких крупных бандитских формирований и мелких, но неисчислимых групп оголтелых мародеров. Потом следовало срочно заняться созданием посольских представительств в других государствах. Не стоило забывать и о собственном здоровье, которое Бензик пока только обещал всем подправить. А для этого и самому врачу страстно хотелось попасть в другие миры и почерпнуть там новых знаний. Эти последние мечты оказалось претворить в жизнь гораздо сложнее, чем все остальные, вместе взятые. Путешествовать по мирам и быстро отыскивать уже найденные оказалось почти непосильной задачей.
Только никто из лидеров пока еще об этом не ведал. Возрождающаяся Хардийская империя вступала в период своего золотого расцвета.
Причем расцвет этот ознаменовался не только возведением второй крепостной стены, окружающей почти всю столицу, но и усилением Харди на политической арене мира. Не прошло и пяти лет, как везде о сказочном городе говорили не иначе как о первом чуде всей планеты, а новая религия победоносно расселялась во все стороны света.
Вот только мало кто знал, чего стоила такая кажущаяся легкость в поиске новых друзей и наработке себе имиджа самого всесильного государства. Практически все лидеры гордо самоустранились от власти. Теперь в Харди правили их ставленники из числа бывших кавалеристов и под предводительством капрала и дипломата. Именно эти два человека принимали послов из самых разных частей континента, именно они отправляли от своего имени пространные послания соседним и дальним правителям и именно они после визита наиболее сильных государей, царей и князей одаривали гостей символами новой религии и многочисленными личными подарками. Конечно, делая это только после торжественного принятия в новую веру Откровения Второго Пришествия.
Легендарные столпы города появлялись очень редко, в основном только на праздники Откровения, Нового года и Дня победы. Порой для личной встречи с новообращенными монархами перед убытием тех на родину. Все остальное время они проводили «в единении с озером», как отвечали высшие священники храма на Предзакатной площади. А об их смирении и святости ходили настоящие легенды. Да и сами служители новой религии свято верили в своих пророков и пастырей, ибо могли наблюдать недельное отсутствие, например, того же Донтера, который мог спохватиться среди срочно собранного совещания и вспомнить:
– Когда я последний раз ел? Кажется, недели две назад.
А после собрания наедался и валился с ног от усталости в своей спартанской келье во внутренностях храма. Затем вскакивал через сутки, проверял выполнение розданных накануне приказов и вновь спешил к волшебному озеру для длительного общения.
Но на самом деле все выглядело несколько иначе. Вначале пришлось разработать строгую и последовательную концепцию навязывания новой религии остальному миру. В предварительный список вошли любые мало-мальски важные поселения на всем континенте. А уж тем более мощные государственные образования. Пожалуй, только Египет из-за взаимной неприязни выпал из этого всемирного списка. Затем началось планомерное и тщательное изучение жизни и характера каждого мирового лидера в отдельности. Если по самым разным причинам кандидат не устраивал новую религию, то ставка делалась на его главного оппонента или противника. Благо, выбирать свободно путешествующим разумам было из чего. Дальше начиналось самое таинственное и значительное. Посредством несущихся во всю мочь конных курьеров, а позже – с помощью голубиной почты выбранным ставленникам отправлялись послания самого разного толка. От предупреждения о готовящемся покушении до разоблачения неверности любовницы. От замышляющегося заговора до лучшего выхода из создавшегося тупика противоречий. От готовящегося убийства преданных союзников до сведений о том, как извести самого опасного врага. И все это подавалось с самым кротким пожеланием от имени озера Откровения увидеть нового последователя своего учения.
И захватившие или получившие по наследству власть правители начинали верить. Сначала со смехом читали первые послания. Потом с удивлением получали первые отеческие упреки в своем неуместном смехе и новые верные советы и предупреждения. Потом с дрожью и нетерпением вскрывали новые послания, желая скорей дознаться о творящихся вокруг них заговорах или покушениях. После этого, как правило, наступал короткий период истинного ужаса перед всезнайством новой религии, который пытался взбунтоваться и навсегда отвергнуть помощь со стороны далекого Харди. И этот период считался самым важным. Ибо, как оказалось после подведения итогов, каждый властитель, держащий в своих руках судьбы тысяч подданных, в какой-то момент осознает, что эти нити подвластны только ему. И с огромным трудом может признать, что и его нить находится в чьих-то руках. Пусть добрых, пусть могущественных, но тоже окутанных колючей проволокой полной власти. Коронованные особы подобного не приемлют и готовы порвать с этим всесилием ценой собственной жизни. Некоторые так и погибали. Или от рук наемных убийц, давно внедренных хардийцами в их окружение, или от мечей достойных противников. Подстроить все это, зная о грядущих событиях заблаговременно, не составляло труда.
Со временем доработали другой метод. Одновременно с обработкой правителя проводилась тотальная обработка и всех его близких. Для этого старались выдвинуть на трон семейного человека. И когда монарх выходил на самую опасную, финишную прямую, он с удивлением замечал, что все его близкие и друзья уже давно являются сторонниками Откровения Второго Пришествия. В таком случае «дозревание» проходило гораздо спокойнее и безболезненнее, без ненужных шараханий и отклонений от курса. Месяц, два – и вот уже полностью подготовленный монарх совершает паломничество в великий Харди. И чем выше его статус в собственном государстве и среди остальных соседей, тем наибольшие почести он получает в священном городе.
Ради такого случая устраивался проезд кортежа. Армия Харди маршировала парадом. Развевались знамена, ревели трубы и грохотали барабаны. Восторженные горожане кричали здравицы и пировали прямо на улицах своего города вместе с гостями. А потом новоиспеченного верующего благословляли и освящали в храме высшие священнослужители. Но и на этом таинство введения в новую религию не заканчивалось. Гостя с тихим пением провожали прямо к озеру и в лодке вывозили на середину. И там создавалось новое Откровение. Причем касалось оно только близких приближенных коронованной особы. Если среди них имелся предатель, то об этом сообщалось в Откровении и давались конкретные детали совершенного или готовящегося преступления. Пока плыли к берегу, предателя доставляли вниз и прямо на берегу, на глазах у посвященного монарха проводили дознание. Само собой разумеется, что признавались в содеянном все виновные. После чего прямо в озере и совершалась хорошо освещаемая многочисленными свечами казнь. Причем делалось это на мелководье, что позволяло рассмотреть исчезновение плоти до самого последнего кусочка.
И только после этого гость удостаивался высочайшей чести лично, наедине беседовать с кем-нибудь из живущих пророков. Как правило, на эту встречу являлся или Донтер, или Бензик Яруги. Здесь тоже каждое слово было расписано до ударения, каждый жест выверен и отточен, каждая пауза рассчитана и любая интонация соответствовала моменту.
Единственные различия можно было заметить в начале беседы. Иначе и быть не могло. Ведь каждому новообращенному мягко, но непреклонно напоминали весь список его личных грехов, вбивая в голову, что ни единого плохого поступка священное озеро Откровения не пропустит, ни единого слова не забудет, и если чернота захватит душу, то наказание неминуемо, и будет оно еще страшнее, чем поглощение чудесными водами бренного тела.
А потом давался огромный, немыслимый по размеру пряник. Да такой, что впору было подавиться самым жадным и прожорливым. От имени новой религии и самого озера новообращенному даровалась вторая, вечная жизнь на небесах, в кустах райских, полных сладкой неги. Но чтобы выполнить последние обязательства на этой земле, следовало известить своих потомков о сути второго срока, затем приготовить посмертную для своего тела и заставить потомков заботиться об этом месте на вечные века. Так и не давая собеседнику прийти в себя после такого дара, живой пастырь торопился научить новообращенного, как и что делать, передавая в трясущиеся руки священные книги и указания ко второму сроку. Затем тщательно, детально описывалось место предстоящего захоронения и особые правила инаугурации. Следовало успеть до своей кончины устроить под саркофагом тайник с сотней листов из чистого серебра, на которых храмовники выдавили письмена священного Откровения. И не важно, сколько правитель проживет в этом мире, в каком возрасте он его покинет. Как только прах его окажется в саркофаге, так на сороковой день от этого дня он обретет вторую жизнь. Причем если и его потомки захотят второй жизни, то они должны при жизни свято следовать по пути Откровения Второго Пришествия, а потом и свои тела захоронить поверх славного предка.
А чтобы не было соблазна у соратников правителя похитить серебряные пластины, озеро дарует новообращенному огромное количество серебряных слитков, по весу превосходящих втрое вес Священного Писания.
Новообращенный только от такого подарка оказывался на седьмом небе от счастья, а уж шанс получить вторую жизнь лелеял и взращивал все оставшиеся дни. Само собой, и потомкам своим завещал как веру, так и гарантированное по-смертие. Да и как мог подобный подарок оказаться ложью или ловушкой? После таких подношений любой правитель начинал гордиться своей значимостью для истории и тем, что прикоснулся к самой великой и праведной тайне бытия.
Годы шли. Влияние Откровения Второго Пришествия на огромном материке стало почти решающим. К пятому году уже семнадцать крупных правителей начали возводить немыслимые по величине и прочности сооружения, призванные послужить как для нерушимого захоронения, так и для спасения элиты своих государств в далеком будущем. Потому что каждый правитель имел прямых наследников и твердо верил, что при помощи чудесного озера и его внуки-правнуки останутся у власти и, твердо стоя на ногах, будут управлять всем миром.
Истинное величие грозило захлестнуть Харди своими волнами.
