Глава 31
Город
Главные ведущие по одному и небольшими группами входили в зал и шумно рассаживались за огромным столом заседаний. Некоторые были явно недовольны, но в большинстве своем члены совета находились в хорошем настроении и шутками отвечали на возмущенное ворчание коллег.
– Такой праздник испортить!
– Ну не будем же мы заседать до вечера! Покалякаем полчасика – да и разбежимся.
– Все люди садятся обедать со своими семьями, а мы здесь постничаем…
– Ничего! В старости воздержание – лучшее средство против всех болезней!
– И как здесь душно! Почему не работают кондиционеры?!
– Так ведь все обедают! Видно, включить некому!
– О! Вроде включили… Глянь, даже вода на столе… И стаканы.
– Ну вот, а ты боялся, что нас будут мучить жаждой…
– Ага! До тех пор, пока мы не примем какой-нибудь новый проект о строительстве новых пушек!
Сказавший это засмеялся. Его многие поддержали, поглядывая в сторону председательствующего. Панаис сидел со смиренной полуулыбкой на устах и чуть ли не с умилением рассматривал рассаживающихся. Наконец он глубоко вздохнул и легонько ударил по гонгу.
– Уважаемые ведущие! Разрешите двадцать шестое заседание нынешнего года считать открытым. Данным мне правом я собрал вас здесь для того, чтобы вы выслушали очень важное и экстренное сообщение. Почти уверен, что случившееся сегодня привнесет в нашу и без того неспокойную жизнь массу сложностей и неприятностей и изменит направление всего нашего экономического развития на многие годы вперед. – Заметив, что все притихли и слушают его со всевозрастающим вниманием, продолжил: – Давайте вначале заслушаем доклад наших ученых. Они объяснят все подробно и досконально. И уже потом будем решать, что делать и какие первые шаги предпринять. В заключение решим пару небольших вопросов, которые нецелесообразно откладывать на целую неделю. – Не услышав никаких возражений, Панаис нажал кнопку переговорного устройства и сказал: – Если все готово, пусть начинают доклад!
Тут же в зал вошли двое ученых в строгих и официальных темных костюмах. Они держались деловито, но по красным глазам лысого и по нервно дергающейся щеке седого было заметно, что они вряд ли прилегли после бессонной ночи. Первый ловко повесил на приготовленную доску огромный плакат-рисунок, а второй разложил листки с записями на пюпитре.
– Здоровья ведущим! Пусть Мать Пирамида не лишит вас своего покровительства! – традиционно поприветствовал он правителей Океании. – Сегодня большой праздник, но мы с моим коллегой, – он вежливо кивнул в сторону лысого, – осмелились просить вашего внимания по сверхважному вопросу. Вернее, этих вопросов даже два. Итак, первый. Уже давно было высказано предположение, что наша малая луна, Вестник, в прошлом была частью планеты Земля. В свете последних исследований, с помощью новейшего телескопа и после доставленных автоматическими спутниками проб грунта с поверхности Вестника, эти предположения еще больше укрепились. Оставалось только научно обосновать эту теорию, подтвердить ее неоспоримыми доказательствами. Сейчас это уже сделано. Даже более того. Со стопроцентной уверенностью можно назвать место на нашей планете, откуда было изъято наше малое ночное светило. На этой карте вы видите огромное озеро, находящееся в глубине Алмазного континента. Оно расположено в горах и всегда поражает странностью своего образования. Здесь рядом на рисунке виден чертеж Вестника, если смотреть на него со стороны. Как известно, наша малая луна представляет собой как бы толстую овальную тарелку размерами двести пятьдесят на двести семьдесят километров. Наибольшая толщина десять, а в центре – двенадцать километров. Как мы видим на чертеже, снизу эта «тарелка» совершенно ровная, а по верху проходят зубцы гор. Этими вершинами Вестник постоянно обращен к Земле, одной стороной, как и Луна. Поэтому до вывода на орбиту первых искусственных спутников земляне и не подозревали о таком его строении. На склонах гор Вестника еще в глубокой древности были замечены следы растительных лесов, что давало повод думать о жизни на наших спутниках. Теперь же взятые пробы доказывают полнейшую идентичность остатков растительности с лесами, расположенными на Алмазном континенте. А если совместить плоскость Вестника с плоскостью озера, – в этот момент лысый повесил другую панораму разреза на демонстрационную доску, – то прекрасно видно: именно здесь ранее располагались вот эти горные хребты, которые мы и видим каждую ночь над нашими головами.
– Но об этом ведущие более или менее уже проинформированы, – вмешался Панаис. – Мы ждали только ваших окончательных выводов. Очень интересно было бы выслушать ваше мнение по поводу того, как этот огромный горный участок нашей суши «вознесся» на небо. Что вам известно?
Седой ученый переглянулся со своим коллегой и устало вздохнул:
– К сожалению, у нас нет догадок по этому вопросу. Но! Мы высчитали нечто очень важное. При этом почти невероятное. Поверьте, уважаемые ведущие, мы проверяли свои расчеты неоднократно и самым скрупулезным образом. И вот что мы выяснили. Участок Алмазного континента, который мы называем Вестником, был выведен на околоземную орбиту четыре тысячи лет назад. Но не это самое главное. – Ученый кивнул своему коллеге, и тот вывесил новый, самый большой чертеж, на котором перемежались многочисленные траектории орбит. – А главное то, что Вестник выведен на постепенно снижающуюся орбиту и должен упасть на Землю ровно через сто семнадцать лет.
– Не может быть!
– Тут явно какая-то ошибка! – послышался возмущенный выкрик.
– По прежним расчетам это должно произойти лишь через миллионы лет! – напомнил кто-то из ведущих.
– Да! По прежним расчетам, верно! – согласился седой. – Но тогда совершенно не учитывались погрешности, усиливающиеся в геометрической прогрессии. Сейчас же они видны, и их легко можно подсчитать: Вестник все более и более снижает высоту своей орбиты.
– А почему вы решили, что малая луна была именно «выведена» на свою орбиту? – спросил ведущий по энергетике Магрис.
– Да потому, что Вестник всей своей массой упадет не куда-либо, а прямо на нашу святыню, на Пирамиду!
С минуту докладчики ждали вопросов или возражений, но в зале заседаний воцарилась мертвая тишина. Нерешительно кашлянув, седой стал показывать снижающиеся траектории, постепенно сходящиеся в точке расположения Хрустального города.
– К моменту соприкосновения с поверхностью Вестник будет двигаться со скоростью…
– А разве это может повредить Пирамиду? – перебил его один из ведущих.
– Гипотетически… Вернее, так. Саму ее физическую сущность, скорее всего, нет. Но…
Он взглянул на своего товарища, как бы ища поддержки, и тот стал продолжать:
– Но дело в том, что удар такой невероятной силы просто-напросто вколотит Пирамиду в земную кору и, возможно, она даже утонет в магме. Дальнейшие последствия вы можете представить сами…
– У вас есть предложения? – раздался вопрос.
– По нашему мнению, – седой опять взял слово, – Вестника можно раздробить на мелкие куски и те, входя в атмосферу, подвергнутся полному сгоранию. До поверхности планеты долетит только безобидная пыль. В редких случаях – небольшие расплавленные кусочки метеоритов. К тому же они будут падать над всей планетой, рассеиваясь по азимутам вхождения в тропосферу.
– И чем же можно раздробить Вестника?
– Тут наша компетенция заканчивается, – признался седой. – Но такие возможности должны быть у военных. Они могут расстрелять космический объект, разбомбить или просто взорвать. Мы слышали кое-что и о лазерных лучах. Почему бы не построить гигантскую пушку и попросту не сжечь угрожающую Земле опасность со всеми потрохами?
– Да вы хоть представляете себе, что это должна быть за пушка?! – возмутился Магрис. – Только для одного выстрела придется копить энергию десятки, а скорее всего, сотни лет!
Ученые даже ссутулились от криков главного энергетика, но лысый все-таки осмелился напомнить:
– Но ведь до столкновения еще сто семнадцать лет…
Некоторое время все ведущие молча переваривали полученную информацию. Потом, почти одновременно, они стали переговариваться вполголоса между собой. Увидев это, Панаис обратился к ученым:
– Благодарим вас за проделанную работу и обстоятельный доклад. На всякий случай не уходите, возможно, у нас появятся еще дополнительные вопросы. Подождите в приемной.
Когда «лунатики» вышли, он спросил у ведущего по энергоснабжению:
– А как у вас дела с подсчетом времени? Когда были разрезаны «лунные лопасти»?
– Возраст пузыритовых срезов нами высчитан почти идеально. Погрешность – не более десятков лет. И самое интересное и загадочное, – Магрис переплел пальцы ладоней и оперся на стол, – что произошло это, так сказать, событие четыре тысячи лет назад!
– Что-то слишком много совпадений! – фыркнул кто-то с возмущением. – И Вестника выдернули с Земли, и орбиту его откорректировали на нашу голову, и «лопасти» собрали вокруг Пирамиды, а потом еще их и разрезали, прихватив с собой двухсотметровые кусочки… И все эти невероятнейшие события происходят в одно и то же время!
– А почему бы и нет? – взял слово Тасон. – Давайте смотреть в глаза реальности. Естественно, и расчеты наших ученых, и выводы специалистов по пузыриту будут еще проверяться в ближайшее время независимыми исследовательскими институтами. Но уже сейчас не вижу повода сомневаться в том, что мы сегодня услышали, и не доверять нашим лучшим исследователям. И посему: Океания действительно стоит на пороге новой для нас всех эпохи, эпохи полной и самой необходимой мобилизации всех наших усилий для спасения не только города и Пирамиды, но и всего человечества. Не больше и не меньше!
Он обвел взглядом лица присутствующих. Почти все они были нахмурены и сосредоточенно задумчивы. От недавней веселости и балагурства не осталось и следа. Все ведущие были людьми умными и широко образованными. Они прекрасно осознавали сложившееся положение и хорошо представляли, что может произойти в случае падения такого огромного космического тела на поверхность планеты.
– Уважаемые ведущие! – Панаис нарушил создавшуюся тишину. – Опасность действительно очень велика. Но и времени у Океании предостаточно. Сию минуту объявлять тотальную мобилизацию, считаю, преждевременно. Пусть каждый из вас составит план действий, обдумает свои предложения, наметит конкретные программы и вынесет на общее рассмотрение. Сразу хочу вас проинформировать: завтра состоится первый полет человека на орбиту нашей планеты. Как вы знаете, сегодняшний старт был отменен по метеорологическим причинам. Это будет первый шаг в более детальном исследовании окружающего нас космического пространства. У нас существуют программы по более глубокому его изучению. Проектируется большая станция, которая сможет работать с людьми на борту в орбитальном пространстве длительное время, до десяти и более лет. Вдобавок наши разработчики уже вплотную подошли к созданию дистанционно управляемых ракет, способных нести разрушительную мощь взрывных веществ практически в любую точку нашей планеты. При существенном увеличении ассигнуемых нам средств (которое, я надеюсь, произойдет в ближайшие дни) эти ракеты в обозримом будущем смогут начать бомбардировку Вестника и, так сказать, его дробление…
– Насчет завтрашнего полета в космос первого человека – очень хорошо! Нас это радует! – перебил его Магрис с явным сарказмом. – Но неужели вы, Панаис, думаете, что в сложившейся обстановке теперь все средства будут идти только на ваши пушки и ракеты?! Ничего подобного! Я считаю, надо очень тщательно продумать все альтернативные варианты отведения беды от нашей планеты…
– Какие еще могут быть альтернативные варианты?! – заорал, не выдержав, ведущий по делам обороны. – Да здесь даже думать не о чем!
– Не о чем?! – Раскрасневшийся Магрис даже вскочил с места. – А те же лазерные лучи?! А возможность создания принципиально новых полей, которые смогли бы разрезать Вестника так же, как кто-то разрезал «лопасти»?! А возможность придания малой луне дополнительного ускорения для создания устойчивой позиции на орбите?..
– Зачем же простое заменять сложным и малоосуществимым! – Панаис, забыв о гонге и не обращая внимания на поднявшийся шум, стал стучать кулаком по столу. – Вечно вы пытаетесь все запутать и поставить с ног на голову! Мир в опасности, а вы хотите распылить средства на какие-то химерные проекты?! Не допущу!
Видя, что шум и выкрики усиливаются, Тасон дотянулся до гонга и ударил по нему молоточком.
– Господа ведущие! Попрошу тишины! Панаис, во что вы превращаете заседание? Раз вы председательствующий, придерживайтесь регламента!
Пристыженный ведущий по делам обороны обиженно запыхтел, но взял себя в руки и пару раз глубоко вздохнул для успокоения.
– Хорошо! Время покажет, кто прав. Действительно, день-два нас не спасут. А потом каждый внесет свои предложения – и мы их обсудим. Главное, мы все поставлены в известность. Кстати, Тасон, как там у вас дела с «кражей» агрегата по производству пузырита?
– Все находится под нашим полным контролем, – успокоил ведущий по контактам с другими народами. – Установка на пути в Хардию и уже в понедельник будет на месте. Нота протеста в тот же день будет предъявлена консулу Хардии и личному представителю императора, которых по нескольким причинам, и по этой тоже, мы задержали в городе до вторника. Их вылет намечен с самого утра.
– Вы полностью застраховались от самой главной опасности, которая может возникнуть в результате похищения?
– Конечно. За кораблем похитителей ведется непрерывное наблюдение, и на его борту нет достаточных источников электропитания. По поводу ноты протеста. Хочу раздать ее вариант на утверждение. – Он передал по столу листки с текстом. – Ознакомьтесь. Может, будут какие-то дополнения?
– Конечно! – Ведущий по строительству удивленно пожал плечами. – Почему вы так с ними деликатничаете?! Вы их упрекаете, как расшалившихся деток! Да ведь они преступники! Ворье, укравшее у нас самое ценное!
– Да! Совершенно верно! Надо пожестче! – раздались голоса в поддержку. – Имеем на это полное право! Смотри, как обнаглели!
– Видите ли. – Тасон накрыл листок с нотой протеста ладонью. – Как мы предполагаем, Хардия и так должна сильно пострадать от своих неправомерных действий. Потом: на трех самолетах с их консулом и представителем летит множество наших людей. От простых техников до высоких дипломатических работников. Мало того…
– Не стоит также забывать, – перебил его Магрис, – о том, что произошло сегодня. Сейчас нам как никогда необходимо полное международное сотрудничество, и напряжение в отношениях с Хардией нам ни к чему. Явно не на пользу общему делу.
– Совершенно верно! – закивал Тасон головой. – Это немаловажно.
– Итак! – Панаис вопросительным взглядом обвел присутствующих. – Оставим так, как есть, или кто-то хочет ужесточить ноту протеста? – Не услышав ни возражений, ни дополнений, он констатировал: – Тогда давайте этот вопрос оставим в юрисдикции Тасона и его ведомства. Они и сами прекрасно справятся. – Когда одобрительный гомон стих, председательствующий огласил: – Считаю на этом наше двадцать шестое заседание года три тысячи сто восьмого закрытым. Можете продолжать праздновать и заодно обдумывать планы предстоящих работ.
– Да уж, тут попразднуешь… Теперь головная боль обеспечена! И надолго. Не просто надолго, а до конца дней наших… Точно! Это как минимум!
Так переговариваясь, ведущие покидали зал совета, который располагался в здании, построенном двести восемьдесят лет назад у самого подножия Матери Пирамиды. А Хрустальный город праздновал и веселился, и ни один из его жителей не подозревал о надвигающейся угрозе. Даже ведущие еще не знали о более страшной беде, которая приближалась к планете Земля.
Академик Карней Пари с дочерью решили отобедать в этот праздничный день чуть ли не на ступенях портала своего дома. Этому способствовало сразу несколько причин. Одна из них – нежелание академика далеко отходить от дома, вернее, от своего рабочего кабинета. В любую минуту ему могло взбрести в голову что-то записать, сопоставить или просто полистать нужную книгу, и, если нужного не оказывалось под рукой, он страшно нервничал и умудрялся испортить настроение всем окружающим. Вторая причина – наличие прямо перед их местом жительства внушительного сквера, где уже были установлены помосты для послеобеденных выступлений артистов. И, что было самое главное для Абелии, именно здесь должен был выступать самый обожаемый певец (по рейтингу популярности он возглавлял список лучших исполнителей всей Океании), которого называли «златокудрый Окапий». Она была от него без ума и даже представить себе не могла сегодняшний праздник без своего кумира. Конечно, певец должен был за вечер появиться с короткими выступлениями еще на нескольких площадках, но именно здесь планировалось его самое продолжительное выступление. К тому же академик с дочерью питались исключительно в ресторане, который располагался в цокольном этаже их дома, и очень редко шли на эксперименты по апробации новых блюд и систем их приготовления. И напоследок: отсюда был чуть ли не самый лучший обзор при праздничных салютах и фейерверках.
У них не было близких родственников. Нелепая трагедия десять лет назад оборвала жизни троих самых дорогих для них людей. В аварии сорвавшегося с огромной высоты монорельсового вагончика погибли мать Абелии, старший брат и ее первая и последняя любовь, ее жених. После случившегося академик и его дочь находились на грани жизни и смерти от перенесенного шока, и спасла их только взаимная любовь и трогательная забота друг о друге. Если бы не это, они, по всей вероятности, тоже ушли бы из жизни. Абелия с тех пор совершенно не интересовалась мужчинами и, так же как отец, находила успокоение и забытье лишь в каждодневной лихорадочной работе, в которую они окунались с головой и которой отдавались без остатка.
Со стороны Карнея Пари были, конечно, многочисленные двоюродные братья и сестры, со своими еще более многочисленными семьями, но ходить к ним было очень тяжело. Воспоминания накатывали с новой силой, вызывая тоску по безвозвратно ушедшим и навсегда их покинувшим людям. По взаимной договоренности отец с дочерью никогда не вспоминали вслух об этой тяжелой утрате и со временем научились прятать глубоко в своих сознаниях общую боль и даже получать от жизни те небольшие радости, которые доставляет повседневность и некоторые праздники.
Сейчас они сидели на ступеньках, держа на коленях подносы с едой, и оживленно обсуждали происходящее вокруг.
– Ой, смотри! Соседи тоже здесь обедают! Да не туда смотришь, там, чуть правее, на лавочке! Видишь, нас приветствуют? – И Абелия тоже замахала в ответ рукой. – Они ведь тоже любители нашего ресторанчика.
– Еще бы! – согласился ее отец, послав салют в сторону лавочки. – А народу-то сколько: трудно в такой толпе различать людей!
– Да скоро здесь вообще пройти будет невозможно!
– И что, все придут послушать этого Окапия?
– Папа! Ну, это же естественно: он самый лучший! – Абелия недоумевала. – Неужели он тебе не нравится?
– Да нет, нравится! – успокоил ее академик, отрезая кусочек обжаренной сочной отбивной. – Но нельзя же создавать такой культ и превращать обычного человека в какого-то идола!
– Это ведь никому не вредит…
– Ага! Не вредит! Ты глянь, что уже возле сцены творится! – Он, пережевывая мясо, указал вилкой на место предстоящего концерта. – Ни одного свободного дерева не осталось: висят на ветках, как обезьяны. До утра весь наш парк вытопчут! Как стадо диких слонов, честное слово!
– Ну, это ж праздник! – засмеялась Абелия. – Уже завтра деревья будут стоять как новенькие. Травку польют, где надо заменят…
– Вот эту молодежь я бы и заставил заняться восстановлением…
– Ой, папа! – неожиданно перебила его дочь. – Ни за что не угадаешь, кто к нам идет!
– Где? Кто? – Академик близоруко всматривался в ту сторону, куда глядела его дочь.
– Да вот же! Самый солидный и с самым большим подносом с едой!
– Вот это сюрприз! – Карней наконец-то узнал подходившего. – Спустился с облачных вершин, чтобы к народу быть поближе! – Он встал, отложил поднос.
Тасон поставил и свой еще парящий обед на парапет и обнялся с академиком. Потом поцеловался с его дочерью.
– С праздничком вас!
– И тебя также! Присаживайся! Вижу, ты голоден, как никогда! – пошутил Карней Пари. – Дня три небось не кормили?
– А знаешь, действительно уже и забыл, когда спокойно за столом сидел. Разве только у тебя в гостях. – Он сел, поставил поднос на колени и принюхался: – Ммм! Как пахнет! А я не сомневался, что найду вас недалеко от любимого ресторана. Я о нем всегда вспоминаю с довольным урчанием желудка.
– А я подумала, что вы пришли сюда послушать лучшего певца планеты! – пошутила Абелия. – Оказывается, у вас чисто гастрономический интерес.
– Здесь что, будет выступать Окапий? – чистосердечно удивился Тасон.
– Он вам тоже нравится?! – не поверила девушка.
– Еще как! – Тасон блаженно вздохнул: – Это я здорово попал! Хоть расслаблюсь немного.
– Много работы? – посочувствовал Карней, глядя, как старый друг с ожесточением набросился на салат. – Да и похудел ты в последнее время…
– То ли еще будет! – многозначительно изрек Тасон, вылавливая вилкой из густого соуса кусок мяса. – Чем ближе к пенсии, тем больше беспокойства!
– Ну да! Такие, как ты, не уходят на пенсию! – засмеялся академик. – Будешь носиться как угорелый до последнего вздоха. Без обеда, без сна и без отпуска. Ведь признайся: в отпуске давно был? – Услышав в ответ лишь скорбное мычание занятого обедом Тасона, неожиданно погрустнел и добавил: – Хотя так намного лучше. Очень не хотелось бы провести последние дни в постели, беспомощным и никому не нужным…
– Папа! – перебила его дочь с укором и с лаской в голосе одновременно. – Если у тебя будет подобное настроение, то я никуда не еду и остаюсь с тобой!
– Что?! – в один голос возмутились и отец, и Тасон, и от этого все трое засмеялись.
Карней продолжил, оправдываясь:
– Это я так, прикидываю, как оно будет лет через двадцать…
– А-а! – протянул Тасон. – Тогда другое дело! Но советую еще лет девятнадцать об этом и не думать. Понял?
– Извините, погорячился… э-э… вернее, поторопился!
Дальше разговор пошел веселый и непринужденный.
К тому времени, когда Тасон закончил обед, Абелия принесла на всех десерт с вином, и они, блаженствуя под постепенно клонящимся к закату солнышком, стали ждать выступления «златокудрого». Неожиданно Тасон спросил:
– Карней! Я вот вспомнил об одной загадке. Двое наших ученых пытались в ней разобраться, но так и не нашли ответа. Может, тебя она заинтересует?
– Выкладывай! – оживился академик. – Если это по истории…
– Вообще-то, да. Хотелось бы узнать происхождение одного известнейшего названия. – Он сделал паузу. – Почему малая луна называется Вестником?
– Вестником? – переспросил Карней Пари. Потом покрутил головой и хмыкнул со все возрастающим удивлением. – А ведь и правда: почему?!
– Вот-вот. И нас это заинтересовало. Не встречалась ли тебе какая-либо информация или ссылки на нечто подобное?
Академик потер ладонями виски, а его лоб избороздили глубокие складки.
– Не помню… По крайней мере, сразу… Что-то мне мерещится… Но нет… Не могу вспомнить… Может, позже…
– Да это не к спеху, – успокоил его Тасон. – Когда будет время…
– Мне и самому стало интересно. И почему раньше никто не спрашивал?
