Серый Волк
Волков пришел в себя от противного механического писка и саднящей боли в горле. Про писк и боль он уже все знал: мониторы и интубационная трубка. Про мониторы догадался сам, про трубку объяснила Ира, Аринина подружка.
– Ну, слава богу! – Ее глубокий грудной голос заглушил все остальные звуки. – Очухался.
Волков открыл глаза, осмотрелся. За время его недолгого отсутствия ничего не изменилось: все та же палата, все те же приборы и Ира. Похоже, она не отходила от него ни на секунду. Боялась? А с чего бы ей не бояться! Где это видано, чтобы пациента без всяких медицинских показаний погружали в кому? Пусть даже и по его настоянию.
– Все нормально. – Он неприязненно покосился на штатив с капельницей. Уколов Андрей не то чтобы боялся, скорее, не любил. – Я сейчас…
Попытка сесть успехом не увенчалась, Ира уперлась обеими ладонями ему в грудь, прижала к койке.
– Лежи смирно! – велела строго. – Дай хоть осмотрю.
Во всем, что касалось врачебного долга, она оставалась непреклонной. Спорить не имело смысла. Да и сил еще пока особых не было. Волков чувствовал себя больным и разбитым.
– Только давай быстро, времени нет, – сдался он.
– Ты ее видел?
Поразительно, с какой легкостью она поверила в эту дикую, совершенно невероятную историю о перекрестке миров и застрявшей там подружке. Что это? Особая подвижность дамской психики или специфика этого городка, в котором само существование колдуна воспринимается как должное? Подумать над этим феноменом можно будет позже, а сейчас у Андрея другие дела.
– Да, я ее видел, – отозвался Волков.
– И… как она?
– Не очень. Бабульки ушли, она теперь там одна.
– О господи… – Ира как-то совсем по-детски сжала лицо ладонями, покачала головой, хотела было спросить еще что-то, но Волков не дал ей такой возможности.
– Мне не звонили?
Перед этой, второй, комой он успел позвонить нужным людям, попросить об услуге. Если Дементьев до сих пор в Дымном Логе, Андрей будет знать наверняка, где его искать. Техника не стоит на месте, были бы деньги и желание.
– Прислали СМС. – Ира протянула Волкову свой смартфон. – Там какие-то координаты.
– Спасибо. – Он забрал телефон, прочел СМС и удовлетворенно кивнул. Часть дела сделана, по крайней мере, ему не придется действовать вслепую. – Можно, я пока оставлю это себе?
– Забирай. – Она махнула рукой, с опаской покосилась на закрытую дверь.
– Кто кроме тебя знает, что я вышел из комы?
– Ленка, дежурная медсестра. Я ж вместе с ней тебя реанимировала.
– Про то, что меня пытались убить, она знает?
– Нет. Я не сказала, сначала не до того было, а потом ты пришел в себя и стало совсем уже не до того.
– Это хорошо. – Волков кивнул, с удовлетворением отмечая тот факт, что голова уже почти не кружится. Хвала и слава крепкому организму и достойной физической подготовке. Пригодилась муштра… – А о том, что я ночью уходил из больницы, кто-нибудь знает?
– Нет, я никого сюда не пускала, сказала, что присмотрю за тобой сама. Никто ничего не знает, и про все это, – она обвела взглядом палату, – кстати, тоже никто не знает. Не проболтайся, иначе мне каюк.
– Я никому ничего не скажу, – пообещал Волков. – Спасибо! Ты умница!
Она и в самом деле была умницей, эта провинциальная докторша. Не испугалась, выслушала, поверила, не стала вызывать полицию, хотя по глазам было видно, как сильно ей хочется переложить ответственность за него на чужие крепкие плечи. Не переложила, даже согласилась, пусть ненадолго, всего на час, вернуть его в призрачный Аринин мир. Да, есть еще женщины в русских селеньях!
– Что ты на меня так смотришь?
Задумавшись, Волков не заметил, что осмотр подошел к концу. Ира теперь просто сидела рядом с его койкой, сложив руки на коленях. На ее коротко обрезанных ногтях виднелись остатки красного лака.
– Ты давно была дома? – спросил Андрей.
– Давно. – Она проследила за его взглядом, сжала кулаки, пряча свои облезлые ногти. – Не могу, – сказала шепотом. – Баба Глаша умерла, Арина пропала… Не знаю, что делать дома, не могу привыкнуть. А потом еще ты тут, – добавила вдруг сердито, – не живой и не мертвый.
– Уже живой, твоими стараниями.
– А Арина? – Было видно, как боится Ира ответа и как сильно надеется, что пациент скажет что-то обнадеживающее.
И он не стал говорить, что Арина сильная и со всем справится, он сказал то, что от него ждали:
– С ней все будет хорошо. Обещаю.
Ну вот, в течение часа он дал обещание сразу четырем женщинам, одна из которых как-то вдруг перестала быть просто объектом наблюдения. А давши слово – держи. Он найдет Арину, если придется – в клочья порвет Дементьева и любую другую нечисть, которая встанет у него на пути.
– Ира, я ухожу, – сказал Волков и выдернул торчащий в вене катетер. – Где мои вещи?
Она колебалась.
– Послушай, нельзя вот так просто уйти из реанимации. Ты еще нестабилен.
– Я стабилен как никогда. – Он спустил ноги с койки. – Все будет хорошо.
Ира вздохнула, вышла из палаты, чтобы через минуту вернуться с большим пластиковым мешком, который положила на койку рядом с Волковым.
– Который час? – спросил он, натягивая джинсы.
– Семь утра. Скоро смена дежурства. Если решил уходить, уходи сейчас.
– Прости, из-за меня у тебя будут проблемы. – Он обшарил карманы куртки, нашел сигареты и удовлетворенно хмыкнул.
– Как-нибудь справлюсь. И вообще, я делаю это не ради тебя, я хочу, чтобы ты нашел Арину. И вот, – она протянула Волкову ключи от машины, – подумала, тебе может понадобиться. Черный «Ниссан» на больничной стоянке. Выпросила у брата, так что ты уж постарайся его не разбить.
– Я постараюсь. – Волков забрал ключи, сунул в карман джинсов и подошел к окну. Затем раздвинул жалюзи и распахнул окно, впуская в палату сырой воздух и запах дождя. Снаружи был самый настоящий тропический ливень.
– Начался час назад, – сказала Ира. – Всю неделю было нормально, когда бабу Глашу хоронили, даже солнце выглянуло, а теперь вот…
– Она вас очень любила, и тебя, и Арину. Передавала тебе привет, сказала, что не надо грустить.
– Спасибо. – Ира всхлипнула, чмокнула его в небритую щеку, оттолкнула. – Береги себя.
– Непременно. – Андрей улыбнулся в ответ, во внутреннем кармане куртки нашарил веретено. На сей раз самое настоящее, не призрачное.
– Она забрала? – спросила Ира шепотом. – Раз Сказочник все-таки умер, а с ней случилось все это, значит, она забрала то, что он хотел отдать.
– Забрала.
– Это хорошо, – вздохнула она.
– Почему?
– Потому что теперь она станет сильнее. То есть она и так сильная, но ведь кашу маслом не испортишь, да? – Ира заглянула ему в глаза.
– Да, кашу маслом не испортишь. – Волкову тоже хотелось так думать. – Мне пора.
– Кто ты на самом деле? – спросила Ира, когда он был уже на подоконнике.
– Я прораб. – Андрей улыбнулся, прощально взмахнул рукой и спрыгнул в пронизанную дождем мглу.
– Дурак ты… – послышалось вслед. Или просто показалось, потому что шум дождя тут же заглушил все остальные звуки.
Волков промок до нитки, казалось, в самую первую секунду. К автомобильной стоянке он не шел, а бежал. Старый черный «Ниссан» стоял с краю, искать не пришлось. Андрей открыл замок, рухнул на водительское сиденье, захлопнул дверцу, отсекая шум дождя, закурил. Дым царапнул травмированное горло. Волков закашлялся, но сигарету не выбросил, откинулся на сиденье, закрыл глаза.
Прошедшая ночь была насыщена событиями сверх меры. Разговоры, прогулка сначала по кладбищу, потом по пепелищу, оставшемуся от дома Сказочника, телефонные переговоры, позволившие выяснить координаты Дементьева. Хорошо иметь в приятелях ребят, способных, не вставая с места, отследить кого угодно и где угодно по невидимому простым смертным, но очевидному для профессионала электронному следу. Дементьев наследил: мобильный, ноутбук, кредитная карточка, но главное – GPS-трекер в машине. Впрочем, он и не думал прятаться, этот самоуверенный сукин сын. Он по-прежнему оставался в Дымном Логе, снимал дом в дачном поселке, выжидал. И Волков знал, что он ждет. Арина в коме, или как там называется эта ее ведьмовская летаргия. Она единственная знает, где спрятана Библия. Но просто ждать этот гад не может. Как такому устоять перед соблазном, когда жертва безответна и беспомощна! Успокаивало лишь одно: рисковать Дементьев не станет, значит, пока жизни Арины ничто не угрожает. Это если отбросить всякие мистические заморочки и предположение, что чем дольше она остается в своем призрачном мире, тем меньше шансов у нее вернуться в мир реальный. Списывать это со счетов никак нельзя, он был там, видел Арину, помнил, какой она стала… нереальной. Его учили, что решать проблемы нужно поэтапно. Все, что он может сделать сейчас, – это сохранить ей жизнь в этом мире. Из мира теней спящая красавица должна найти выход сама. Так сказал тот чертов шаман.
Волков вздохнул, выбросил докуренную до самого фильтра сигарету в окно, завел мотор. Никогда раньше у Андрея не было такого сложного дела. Никогда раньше работать и мыслить здраво ему не мешала личная заинтересованность. Личная заинтересованность – это самое страшное, это то, что может превратить профессионала в беспомощного дилетанта. К черту! Он профессионал. Что бы с ним ни приключилось! И это свое самое сложное дело он доведет до конца.
Город тонул в дожде так, как всего за неделю до этого тонул в дыму и тумане, несмотря на утро, не спешил просыпаться. Волков видел лишь редких прохожих, укрывающихся под зонтами, стремящихся поскорее убраться с улицы. Наверное, потому что наступивший день был субботой, те, кому не нужно было выходить на работу, предпочитали отсиживаться дома, в тепле.
Старый «Ниссан» крался по узким улочкам, натужно порыкивал, взбираясь на холмы, и радостно урчал, скатываясь с косогора. Волков вел машину и думал. Возможно, впервые в жизни у него не было никакого плана, даже самого завалящего. Впервые исход дела зависел не только от него одного. Ведьма она там или не ведьма, для него Арина всего лишь женщина, не подготовленная к тому, что случилось или еще должно случиться. Без ее помощи его победа не будет значить ровным счетом ничего. Если она не справится, не сможет найти дорогу, все, что от нее останется, – это бездушная оболочка. О том, что станется с душой, Волков запретил себе даже думать. До недавнего времени он вообще не верил в существование души. Слишком много откровений сразу. Ему привычнее бороться со злом материальным. Таким, как Дементьев.
GPS-навигатор вел на север, в сторону дачного поселка, но от маршрута Волков все-таки отклонился, заехал на штрафстоянку, где уже неделю стоял его разбитый джип. Сонного сторожа, от которого за версту несло перегаром, успокоила пятидесятидолларовая купюра и клятвенное обещание принести квитанцию об оплате уже сегодня. К счастью, джип после аварии обыскивать не стали, пистолет нашелся под водительским сиденьем, там, где Волков его и оставил. Проверив обойму, он сунул оружие в карман.
Дождь и не думал стихать, лил с такой силой, что не справлялись дворники. Так было даже лучше, увеличился шанс подобраться к Дементьеву незамеченным. Когда GPS-навигатор показал, что до объекта осталось полкилометра, Волков заглушил мотор, выбрался из машины. Теперь, когда Дементьев и Арина были где-то совсем рядом, он не замечал ни дождя, ни холода. Это работа, обыкновенная рутина по поиску пропавшего человека. Возможно, с применением оружия, но тут уже как карта ляжет…
Двухэтажный коттедж стоял на отшибе, у самой границы леса. Дементьев любил комфорт, но не любил соседей. Волков прокрался мимо едва различимой за стеной дождя трансформаторной подстанции, обошел невысокий кирпичный забор по периметру, пытаясь разглядеть камеры слежения. Камера была всего одна – над центральным входом, поэтому через забор он перемахнул со стороны заднего двора, прижался мокрой спиной к углу дома, осмотрелся. В окнах второго этажа горел свет, на освещенной фонарем площадке перед входом стоял огромный внедорожник. Машина на месте, в окнах свет – значит, Дементьев дома, возможно, в одной из комнат на втором этаже. А где искать Арину? Она должна быть где-то достаточно близко и в то же время в стороне от посторонних глаз. Хозпостройки Волков проверил первым делом, они оказались пусты. Оставался цокольный этаж и чердак. Он выбрал подвал по той причине, что нашел незапертое вентиляционное окошко.
По всему видать, Дементьев не опасался вторжения. Да и чего опасаться, если единственная помеха в лице чересчур дотошного поисковика благополучно устранена? Можно расслабиться или хотя бы не прислушиваться к каждому шороху. Это хорошо, это Андрею на руку.
В подвале было сухо, пахло известкой и свежей краской. Наверное, дом построили совсем недавно и еще не успели захламить подвал ненужной рухлядью и мусором. Волков постоял, давая глазам привыкнуть к темноте. Помещение, в котором он оказался, похоже, предназначалось для хозяйственно-бытовых нужд. Две раковины и стиральная машина у одной стены, гладильная доска у другой. Судя по толстому слою пыли, по назначению комнату использовали очень давно. Волков толкнул незапертую дверь. Узкий, тускло подсвеченный светодиодными лампами коридор вывел его к еще одной двери, на сей раз запертой. На возню с отмычками ушло несколько минут, наконец замок тихо щелкнул, дверь бесшумно подалась вперед.
Он оказался в бильярдной. Обитые дубовыми панелями стены, мерно гудящий кондиционер под самым потолком, полное отсутствие окон. Обтянутый зеленым сукном стол в центре…
В беспощадном, направленном свете потолочных плафонов лежащее на столе тело, укрытое белой простыней, казалось неживым, но узнаваемым… Волков переступил порог, шагнул к девушке, отстраненно замечая, как подрагивают длинные ресницы, как над стальным ошейником, плотно обхватывающим тонкую шею, вздувается и опадает синяя венка, как вытекают из-под холодного металла уже подсыхающие ручейки крови.
В той, иллюзорной жизни не было никакого ошейника, но Волков видел кровоточащие багровые следы на шее и приступы удушья. Вот от этой штуки…
Арина не справилась. Или просто еще не нашла свою путеводную нить, потому что казалась больше мертвой, чем живой, потому что никак, даже взмахом ресниц, не отреагировала на его голос.
Волков отдернул похожую на саван простыню, со свистом втянул в себя воздух.
Шрам на левом предплечье, длинный, тонкий, белесый, но все еще хорошо заметный, шрам под ребрами, прямо над печенью, от колотой раны, тонкий рубец в виде буквы «V» на раскрытой правой ладони – старые следы от столкновения с Дементьевым недельной давности. И свежие следы: расползающаяся из-под железного ошейника синева, аккуратные круглые метки от горящей сигареты на животе и бедрах. И сами сигареты в малахитовой пепельнице на краю этого когда-то бильярдного, а теперь пыточного стола. Кем надо быть, чтобы вот так хладнокровно издеваться над беспомощной женщиной, ставить садистские опыты, наблюдать… За чем – за реакцией?.. Волков этого не знал, но одно он знал совершенно точно: если придется стрелять, он не станет раздумывать… А пока нужно понять, что это за штука у Арины на шее.
Ошейник был массивный, не меньше четырех сантиметров в толщину. Он прилегал к коже так плотно, что не оставалось возможности подсунуть под него не то что палец, даже лезвие ножа. Спереди на ошейнике было утолщение размером со спичечный коробок с зеленым светодиодным огоньком в центре. Штука эта Волкову очень не понравилась, потому что было очевидно, что запирается она на магнитный замок и, судя по всему, управляется с пульта дистанционного управления. В связи с этим открытием Андрея одолевали мысли одна хуже другой. Он помнил следы от проколов на Арининой шее и начинал понимать, откуда они взялись. Обод ошейника наверняка был полый, по внутреннему диаметру имел отверстия, в которые выдвигались железные шипы. Получался строгий ошейник, только не для собаки, а для человека. И, принимая во внимание толщину стенок, длина шипов может достигать трех с половиной сантиметров. Если они выдвинутся полностью, если в этой адской игрушке предусмотрена такая функция, Арину ничто не спасет…
– …Не ожидал тебя снова увидеть. Для коматозника ты поразительно живучий. – Голос Дементьева, усиленный динамиками, доносился откуда-то сверху.
Волков в бесполезной ярости скрипнул зубами. В дальнем углу бильярдной комнаты подмигивал красным глаз видеокамеры. Дементьев не наблюдал за подступами к дому, он следил за Ариной.
– Ты просто невероятно живучий. Или везучий? – В динамике что-то зашуршало. – Но твоя подружка в этом смысле настоящий уникум. Согласись.
– Что это за штука? – Свободной от пистолета рукой Волков продолжал ощупывать ошейник.
– Я бы на твоем месте был поосторожнее. Эта, как ты выразился, штука имеет очень тонкую настройку. Не ровен час, что-нибудь разладится, и случится непоправимое. Ты ведь уже догадался, как она работает? Может просто слегка поцарапать кожу, а может проткнуть насквозь: кожу, мышцы, сосуды, дыхательное горло. Я бы соврал, что смерть окажется мгновенной и безболезненной, но ты ведь профессионал, ты понимаешь, как оно будет на самом деле. – Дементьев помолчал, а потом добавил: – Если мне вдруг что-то не понравится. Поэтому советую тебе быть осмотрительным, если, конечно, жизнь этой маленькой ведьмочки имеет для тебя хоть какую-то ценность.
Вместо ответа Волков бережно накрыл Арину простыней.
– Я смотрю, тебя не удивили мои слова, – донеслось из динамика, – а вот я, признаюсь, весьма удивился, когда столкнулся с явлением, не вписывающимся в мое видение мира. Я, знаешь ли, люблю фольклор и прочие народные сказания. А этот городок овеян легендами. Да и попали мы с тобой в самый эпицентр. Ведь не каждый день с небес падают мертвые птицы, а город задыхается в дыму из-за того, что какой-то старик не может умереть, не найдя себе преемника. Уже это само по себе заслуживает если не пристального изучения, то хотя бы интереса.
Аринины ресницы дрогнули, глазные яблоки под сомкнутыми веками пришли в движение, словно ей снился кошмарный сон. Волков сжал ее запястье, проверяя пульс.
– Кто бы мог подумать, что он выберет эту маленькую воровку! А ведь его не зря называют Сказочником. Мне он тоже рассказал одну страшную историю. Помнишь из детства про черную руку? Такую бесхозную руку, которая летает сама по себе и пугает детишек?
– Ты разговаривал с ним?
Пульс под пальцами Волкова резко участился.
– Совсем недолго. Можно сказать, старик умер у меня на руках. Я так и не понял, к чему он рассказал мне эту пионерскую страшилку, но мне хватило ума не отмахиваться от здешних легенд. Да и просто было интересно, что станет с девчонкой после обретения этого мифического дара. Хотя в благополучный исход я не особо верил, она умирала. С такой раной не живут. До сих пор не могу понять, как сорвался тогда, ведь хотел только покалечить, а не убивать. Не в моих интересах…
– Конечно, не в твоих интересах. Если бы она умерла, ты бы никогда не узнал, где Библия.
– Библия… – В динамике снова послышался треск. – Вот, значит, как. Ладно, к Библии мы еще вернемся, а пока мне бы хотелось поделиться с тобой своими удивительными наблюдениями. Кровотечение остановилось еще в доме Сказочника, а когда я привез ее сюда, рана уже начала затягиваться. Поразительно, правда? Чем не повод для того, чтобы поверить во все эти… сказки. Ну и понаблюдать, само собой. Ведь не каждый день в твои руки попадает настоящая ведьма. Как можно упустить шанс почувствовать себя настоящим инквизитором?
– Скотина, – процедил Волков, сталкивая пепельницу на пол.
– Следы от ожогов полностью затягиваются через двенадцать часов. – Дементьев словно бы его и не слышал. – От воткнутой под ноготь иглы следов не остается вовсе. Я уже молчу про банальные синяки и порезы.
Аринины пальцы чуть шевельнулись. Волков затаил дыхание.
– А потом она научилась защищаться. – В голосе Дементьева слышалось удивление пополам с восхищением. – Однажды меня от нее просто отбросило, впечатало в стену с такой силой, что я едва не отключился.
Волков уже видел такое. Видел, как в призрачном мире Блэк налетел на едва различимую проекцию Дементьева.
– Вот тогда и пригодился ошейник. – Голос Дементьева удалился, а потом из динамика послышался барабанный бой.
– Что это?
– Тамбурин – кельтский ритуальный барабан, способствует привлечению духов из потустороннего мира, а лично меня настраивает на рабочий лад. Но мы отклонились от темы. В тот день я понял, что приближаться к нашей ведьмочке слишком близко стало опасно, а ведь рано или поздно она бы пришла в себя. Бабочка не может вечно оставаться куколкой.
– Как поэтично…
Тонкие Аринины пальцы с силой сжали руку Волкова.
– Я бы сказал, не поэтично, а практично. Кто из ныне живущих смог бы похвастаться дрессированной ведьмой? Ошейник – это способ контроля и демонстрация силы. Ты же мужик, должен меня понимать.
– Вот потому, что я мужик, мне тебя никогда не понять.
– А жаль. Мы могли бы сработаться. Не хочу отрицать, свое дело ты знаешь, но при этом ты уязвим. Тебя волнуют вот такие вещи…
Зеленый огонек на ошейнике замигал, из-под металлической дуги засочились кровавые ручейки. Тело Арины выгнулось дугой, опираясь лишь на пятки и затылок, правая рука взметнулась вверх, чем-то невидимым вспарывая воздух. Волкова отшвырнуло от бильярдного стола, в сердце словно воткнулась раскаленная кочерга. Или веретено со стальным наконечником…
– Хватит! – крикнул он, прижимая руку к груди. – Отключи его!
– Вот это иллюстрация моих слов, – сообщил Дементьев. – Ты не беспристрастен, а она защищается. Поэтому контролировать и ее, и тебя лучше всего на расстоянии.
Зеленый огонек перестал мигать, тело Арины обмякло.
– Да ты не переживай, при ее регенерации все это сущие пустяки.
Волков вернулся к столу, встал так, чтобы закрыть от камеры Аринино лицо. В невидимом сумрачном мире что-то происходило. Он это чувствовал. Арина искала свою дорогу.
– Кстати, там, в больнице, убедиться в том, что ты мертв, похоже, не дала мне тоже она. Точно пырнула меня чем-то острым в спину, еле ноги унес. Но это так… лирика. А теперь к делу! – Голос Дементьева сделался жестким. – Мне нужна Библия.
– Не знаю, где она.
– Не верю. Конечно, твоя маленькая ведьма представляет для меня некоторый академический интерес, но финансовый интерес превыше всего. Ты уже видел, на что способен ошейник. Уверен, ты не захочешь повторения демонстрации его возможностей, поэтому спрашиваю в последний раз: – Где Библия?
– Если я скажу, что ты сделаешь?
Наверное, впервые в жизни Волков не видел выхода из ситуации. И это было по-настоящему страшно. Он мог бы попытаться добраться до Дементьева, но что станет с Ариной?
– Уверен, ты сейчас думаешь, что с твоими навыками убить меня будет несложно. – Дементьев читал его мысли. – И я с тобой полностью согласен, но видишь ли, в чем дело… Пульт от ошейника выполнен в виде браслета, браслет этот у меня на запястье. Как думаешь, успею я нажать кнопку?
– А что помешает тебе нажать кнопку, когда книга окажется у тебя?
– Ничего. Но зато у тебя появится фора. То время, которое я потрачу на поиски Библии, ты можешь потратить на спасение своей подружки. Вдруг придумаешь, как снять ошейник, не оторвав ей голову, или она очнется и снимет его сама, продемонстрирует, так сказать, свои сверхспособности? Ну а если у тебя ничего не выйдет, ты хотя бы будешь знать, что пытался.
До оврага от поселка пятнадцать минут езды, еще столько же на то, чтобы спуститься на дно и отыскать рюкзак с книгой. Итого – полчаса. Не много, но хоть что-то… Дементьев не приведет механизм в действие, пока не получит книгу, и если потянуть время…
– Только не вздумай водить меня за нос. Девчонку я, может, и не убью, но помучаю. Ну, что ты решил?
– Какой радиус действия у ошейника?
– Рассчитываешь на то, что сигнал прервется? Это зря, радиус приличный. А теперь я очень внимательно слушаю.
– Помнишь, где ты напал на Арину? – Волков решился.
– Помню. – Впервые за все время разговора в голосе Дементьева послышалось нетерпение.
– Она выбросила рюкзак с книгой на дно оврага.
– Так просто?
– А ты хотел, чтобы было сложно?
– Я хотел бы узнать номер твоего мобильного, чтобы быть на связи на тот случай, если у меня вдруг появятся вопросы. Диктуй!
Волков продиктовал.
– Спасибо. И хотел бы тебя предупредить. Чем бы ни закончилась эта увлекательная история, не вздумай меня искать. Просто забудь, для своего же блага. И я тоже забуду. Обещаю. У меня тоже есть свой кодекс.
– Пошел к черту!
– Непременно. Только сначала найду свою Библию. Всего хорошего! И передавай от меня привет ведьмочке, если, конечно, у тебя появится такая возможность.
Голос Дементьева исчез из динамиков, уступая место нарастающему гулу барабанов. Через минуту хлопнула входная дверь и послышался рев мотора.
Тело под белой простыней снова выгнулось дугой. Волков сжал Аринину руку, сказал зло:
– Ты же ведьма, в конце концов! Давай, сделай это!
* * *
Арина не знала, сколько просидела на крыльце. Время в этом странном месте не имело цены. Впрочем, как и сама Аринина жизнь. Жизнь утекала капля за каплей, уходила в сырую болотную землю, растворялась в тумане. И девушку это совершенно не волновало. Наверное, умиранию предшествует какой-то особенный вид анестезии.
Подошел Блэк, положил косматую голову на ее колени, вздохнул совсем по-человечески. Ее последний друг и защитник. Пальцы запутались в густой собачьей шерсти, совершенно реальной, не призрачной. Арина всхлипнула, встала на ноги. В душе ее боролись два чувства: отчаяние и злость. Которое из них победит, девушка не знала.
После ухода старушек лесной домик опустел, тихие Аринины шаги отдавались под крышей гулким эхом. Лидия Николаевна сказала, что выход должен быть обязательно, его только нужно увидеть. Сказочник велел следовать за нитью и ничего не бояться. Она не боится. Почти… Осталось найти нить.
Мысли путались, сбегались в кучу, как бестолковое овечье стадо, и тут же снова разбегались, не позволяя Арине ухватиться ни за одну. Она медленно обошла комнату по периметру, поправила на кровати лоскутное одеяло, передвинула с места на место свечу. Свеча, горевшая всю ночь, совсем не уменьшилась в размере. Арина только сейчас это заметила.
Дверца самодельного шкафа открылась с тихим скрипом. Полки были привычно пусты, если не считать бесполезного мобильника и мотка шерстяной пряжи.
Следуй за нитью…
Нить была ярко-красная, ветхая, с завязанными по всей длине узелками. Из-за узелков клубок казался шершавым на ощупь. С клубком в руке Арина вышла на крыльцо, плотно прикрыла дверь сторожки. Что делать дальше, девушка не знала.
Барабанный бой ворвался в уши нагло, как непрошеный гость. Что случится следом, Арина знала, но все равно не успела подготовиться. В шею впились невидимые шипы, коже сделалось больно и холодно, воздух в груди, казалось, закончился. Не видя ничего вокруг, Арина замахнулась веретеном, но так и не поняла, попала ли. Падая с крыльца на землю, успела заметить беснующегося Блэка. От боли в глазах потемнело, шипы, невидимые, но ощутимые, проткнули кожу насквозь, из глаз хлынули слезы. В тот самый момент, когда сердце готово было остановиться, пытка закончилась, барабанный бой стих, оставляя после себя благословенную тишину.
Арина лежала на спине, раскинув в стороны руки, и чувствовала, как по шее стекают горячие струйки. За серым покрывалом тумана не было видно неба. Обидно умереть, так и не увидев небо. Рядом упал Блэк, лизнул в щеку, боднул головой, принуждая подняться.
Клубок лежал на земле возле самого крыльца, вызывающе яркий в окружающей серости, нереальный. Он двинулся, стоило только Арине сделать шаг в его сторону, нырнул в траву, покатился, разматываясь, оставляя за собой красную нить. Совсем как в сказке… Впрочем, избушка-то Сказочника.
– Ну что, пойдем? – Арина потрогала шею, поплотнее укуталась в бабы-Глашину шаль, потрепала Блэка по загривку.
Клубок замер, но лишь затем, чтобы в любой момент покатиться дальше. Сказочник велел идти за нитью и ничего не бояться. Арина не будет бояться, потому что ей больше нечего терять.
От сторожки девушка уходила не оглядываясь, следя лишь за красной путеводной нитью. Блэк трусил рядом, не отходя от хозяйки ни на шаг, не пытаясь поймать клубок.
Время утекало. Она физически ощущала, как ускоряется его бег. Клубок катился все быстрее и быстрее, так, что ей уже приходилось бежать, чтобы не выпустить его из виду. Бежать было тяжело, сил хватало лишь на то, чтобы ползти, но Арина себя заставляла: бежала, падала, вставала на ноги и снова бежала. В какой-то момент эта гонка потеряла всякий смысл. В висках бухало «беги-беги», в глазах красное уже давно смешалось с серым, в легких разгорался пожар, погасить который не сможет никакая вода.
Бег оборвался внезапно. Арина даже не сразу поняла, что больше не бежит, а сидит на земле под высоким деревом. Красная путеводная нить трижды обвила старый почерневший ствол, может быть, отмечала таким образом пункт прибытия. Арина встала, чтобы не упасть, прислонилась спиной к дереву, сквозь тонкую ткань халата чувствуя его живое тепло, каждой косточкой ощущая непонятный, успокаивающий шепоток. Силы восстанавливались очень медленно, их хватило лишь на то, чтобы развернуться к дереву лицом.
Оно оказалось не просто высокое, оно было огромное, мощными ветвями вспарывало туман, уходило далеко в небо. Черную кору исчерчивали какие-то символы. Арине понадобилось некоторое время, чтобы понять, что это имена. Сотни, если не тысячи имен были нацарапаны на старой коре чем-то острым. Почти все женские, лишь несколько мужских. Немая летопись этого места, автографы тех, кто был здесь до нее. Веретено привычно легло в ладонь, мягко вспороло каменную с виду кору, выводя Аринино имя, последнее в длинном списке. Было ли это верительной грамотой? Или посвящением? Она не знала, просто доверилась инстинкту. Дерево вздрогнуло, словно от боли, завибрировало от верхушки до основания. Арина отступила, спрятала веретено в карман.
В ноги мягко ткнулся клубок. За долгий путь, что им пришлось проделать, он не уменьшился ни на миллиметр. Арина усмехнулась, положила клубок на раскрытую ладонь, поднесла к лицу. Красная нить зазмеилась вверх, завязываясь узелками. Будто кто-то невидимый, боясь потерять память, делал на пряже крошечные вешки, отмеряя предстоящие дела. Узелков было много, Арина сбилась со счета, наблюдая за тем, как нить превращается в низку шерстяных бус. Наверное, на шее бусы эти смотрелись красиво, как сделанное из рябиновых ягод ожерелье. Арина пробежалась пальцами по узелкам-бусинкам, несколькими витками обвивающим ее шею, связывающим ее с клубком. Захотелось посмотреть, увидеть свое отражение.
Болотное «оконце» было спокойно, своей металлической гладью напоминало гигантское зеркало, манило.
Клубок соскользнул с ладони в тот самый момент, когда Арина увидела свое отражение, ушел в черную воду беззвучно, без всплеска. Красная нить натянулась, узелки призывно завибрировали.
Она ошиблась с конечным пунктом. Конечный пункт – это бездонное болотное озерцо, в которое недостаточно просто нырнуть, в котором нужно утонуть, умереть еще раз, чтобы родиться заново в каком-то другом мире.
А можно не нырять, можно оборвать нить и остаться здесь навсегда. Кто-то до Арины так и сделал, оборвал нить, превратился в болотный огонь, заблудился, потерял себя, лютой ненавистью возненавидел живых.
Стоя на краю болотного озерца с алым нитяным ожерельем на шее, Арина понимала это с кристальной ясностью. Сказочник велел не бояться. Почему же тогда так страшно? Почему кажется, что ее жизнь вот-вот оборвется во всех мирах? Девушка обхватила Блэка за шею, поцеловала в холодный нос, сказала торопливым шепотом:
– Мне нужно уходить. Понимаешь?
Он посмотрел на нее долгим, по-человечески разумным взглядом, а потом, тихо рыкнув, отступил, освобождая путь к воде.
Арина не оставила себе времени. Время – это раздумья, сомнения и неверное решение, а у нее нет права на ошибку. Прощальный взгляд на Блэка, шаг вперед – и вода сомкнулась над головой, хлынула в горло.
Не сопротивляться…
Не пытаться вырваться…
Умерла так умерла…
Ты же ведьма, в конце концов! Давай же, сделай это!
Голос знакомый и злой. Уцепиться за него, как за буксировочный трос, и не терять, думать только о нем, слышать только его, не бояться…
* * *
…Темнота расступилась, холодные объятья воды разжались, красная нить, обвивающая ее шею, натянулась в последний раз и ослабла. Кто-то невидимый, но сильный поймал ее за руку, потянул вверх, к свету и жизни. В груди сделалось больно, Арина закашлялась, заметалась, отплевываясь от воды, стряхивая ее с лица и мокрых волос, отбиваясь от чужих, настойчивых рук, пытаясь закричать.
– Арина! Успокойся, это я!
Этот голос, по-голливудски приятный, чуть хрипловатый, заставил ее открыть глаза.
Наверное, у нее получилось, потому что этот мир выглядел по-другому, звучал по-другому, даже пах иначе. Этот мир оказался невыносимо ярким и громким. В этом мире она была настоящей. И Волков, похудевший, бритый наголо, в насквозь промокшей одежде, тоже был настоящий. Арина трогала его руки, плечи, заросшее щетиной лицо и не могла поверить:
– Это ты…
– Это я. – Он не улыбался. Во взгляде серых глаз был холод, словно Андрей совсем не был рад ее возвращению.
– Ты нашел меня.
– Нашел. – И складочка между бровей – мрачная, сосредоточенная…
– Что-то не так? – Арина боялась спрашивать. В мире живых не должно быть никаких плохих новостей. Не после того, что им пришлось пережить.
– Нам нужно поговорить. – Волков набросил на ее голые плечи простыню, прижал к себе. От его мокрой насквозь ветровки простыня тут же пропиталась водой, но Арина этого даже не заметила. Она слушала, а пальцы помимо воли ощупывали холодную сталь ошейника.
Мир живых оказался совсем не дружелюбным. Похоже, и в этом мире ей очень скоро придется умереть…
– Не хочу тут оставаться. – Она заговорила, когда у Волкова закончились слова. – Пойдем на воздух.
Он помог ей слезть со стола, поддерживал за талию, словно Арина была столетней старушкой. В глазах его были боль и беспомощность.
– Сколько мне осталось?
Они сидели на крыльце, обнявшись, смотрели на стремительно наливающееся грозой небо. Где-то высоко громыхнуло.
– Собирается гроза, ему понадобится время, чтобы в таких условиях спуститься в овраг и найти книгу. Пожалуйста, дай мне подумать…
Она не понимала, о чем тут думать. Все мысли сводились к одному: они не смогут снять ошейник, и это значит, что ей конец.
Из распахнутого настежь окна на втором этаже доносился рев барабанов. Слышать его не было никаких сил. Арина поднялась на ноги.
– Ты куда? – Волков тоже встал, украдкой взглянул на наручные часы.
– Не нравится мне это музыкальное сопровождение. – Арина попыталась улыбнуться. – Сейчас отключу и вернусь. Не волнуйся.
Он пошел следом, не рискнул оставлять ее одну.
Музыка играла в комнате, служившей Дементьеву кабинетом. На мониторе включенного ноутбука Арина увидела бильярдный стол со следами крови на зеленом сукне. К горлу подкатила тошнота, а потом девушка закричала – не от страха, не от боли, а от ярости. Никогда никого она не ненавидела так сильно, как Дементьева.
Словно отзываясь на ее ярость, где-то совсем близко ударила молния, так, что задрожали стекла, замигал экран ноутбука, а барабанный бой пошел нервной рябью помех.
– Я его ненавижу! – Арина уперлась ладонями в подоконник, подставила лицо ветру и дождю. – Не-на-ви-жу!
Молния ударила в росшую во дворе сосну, расколола надвое. Вторая вышибла искру из железной крыши сарая. Третья… третья рождалась прямо перед Ариниными глазами. Светящийся голубым шар висел в воздухе в метре от нее. Арина могла бы протянуть руку… И она протянула.
– Арина!
Крик Волкова утонул в раскате грома. Шаровая молния, повинуясь движению Арининой руки, влетела в комнату, аккуратно обогнула застывшего Волкова и врезалась в музыкальный центр, обрывая ненавистный барабанный бой. В наступившей тишине тиканье настенных часов казалось оглушительным. Искореженный музыкальный центр дымился. Сердце Арины трепыхалось где-то в горле, удерживаемое внутри лишь железным ошейником.
– Это сделала ты? – Волков перевел взгляд с музыкального центра на Арину.
– Не знаю.
– Это сделала ты, – сказал он утвердительно. – Ты ею управляла.
– Нельзя управлять молнией.
Он молчал, не спорил. Взгляд его сделался отсутствующим.
– Может быть… я разозлилась.
– Когда молния подлетела к центру, стали слышны помехи.
– Какие помехи?
– Атмосферные. – Он схватил Арину за плечи, крепко сжал. – Иногда из-за грозы перестают работать приемники, из-за электромагнитных возмущений в атмосфере.
– Я не понимаю. – Она не пыталась высвободиться. Безумие во взгляде Волкова завораживало.
– Твой ошейник – тот же самый приемник. Он управляется радиоволной. И если хотя бы на тридцать секунд заглушить эту волну…
– …То ошейник можно будет снять.
– Да, но спектр радиопомех должен быть очень широким, чтобы перекрыть любую частоту волны.
– Что для этого нужно? Много молний? Апокалипсис?
Не говоря ни слова, не выпуская ее из объятий, Волков выглянул в окно, где в свете полыхающей сосны было видно здание трансформаторной подстанции.
– Молнии должны бить туда. Ты сможешь?
– Нет! – Она замотала головой. – Это получилось случайно.
– Тогда ты умрешь, – сказал он, глядя прямо ей в глаза. – Стоило проходить через все это, чтобы в финале умереть от рук сумасшедшего садиста?
– Я не знаю, как это работает. Не умею управлять такими вещами!
– Сказочник умел.
– Я не Сказочник!
– Ты права, ты – не он. Ты глупая кукла, не умеющая распорядиться тем, что сунули тебе в руки. Ты безмозглая трусливая овца, ради которой нет смысла рисковать своей жизнью!
Волков разжал руки, и Арина потеряла последнюю опору. Вместе с верой…
– Я не овца, – сказала она, равнодушно наблюдая, как между ней и Волковым расцветает дивной красоты огненный цветок. – Он сказал, что я – рысь.
– Видишь? – В серых глазах Волкова тоже расцветали огненные цветки. – Ты можешь. Давай же!
Стиснув зубы, осторожно, чтобы не расплескать ту ярость, что еще оставалась в душе, Арина толкнула шаровую молнию к открытому окну. Дотронулась до ее зыбкой поверхности, ощущая, как пощелкивают в волосах электрические разряды.
Молния начала расти, как только оказалась снаружи. Это было тяжело, требовало полной концентрации всех сил, но у Арины получилось. Только как же жаль уничтожать такую красоту…
Полуметровый светящийся шар завис прямо над трансформаторной подстанцией, когда в ошейнике что-то тихо щелкнуло. Она не увидела, а просто почувствовала, как зеленый огонек сменился красным…
– Бросай! – Крик Волкова потонул в оглушительном взрыве. От яркой белой вспышки Арина на мгновение зажмурилась.
Мир замедлился. Замедлился до такой степени, что теперь она могла видеть все в мельчайших деталях. Белое зарево на полнеба, бьющие в землю молнии, не шаровые, а самые обычные, но тоже очень красивые, похожие на стебли диковинных растений. Сосредоточенное лицо Волкова. Его пальцы на ее шее. Железный ошейник в его руке, сначала гладкий, а потом вдруг выстреливший стальными шипами. Капли крови, скатывающиеся со вспоротой шипом ладони – маленькая кровавая жертва за случившееся чудо. Арина успела заметить все самое важное до того, как ноги подкосились, а мир снова погрузился во тьму…
