Глава 17. Путь к власти

Король Англии Чарльз I с нетерпением ждал свою будущую королеву. Шторм задержал прибытие Генриетты на одинадцять дней, которые нетерпеливому молодому человеку показались вечностью. Повинуясь желанию Марии Медичи, которая умоляла зятя дать дочери хотя бы день для отдыха перед протестантской церемонией венчания, Чарльз согласился встретиться с Генриеттой только в Кентербери.

Муки ожидания ему немного скрасил Бэкингем, который, оставив Генриетту в Дуврском замке, поспешил на встречу со своим августейшим другом и повелителем. Впрочем, вскоре герцог пожалел о своей поспешности, так как король совершенно измучил его расспросами о принцессе.

Как бы там ни было, но 13 июня 1625 года Чарльз Английский и Генриетта Французская встретились в Кентерберийском замке. Король заготовил целую речь, необходимую для такого случая, но слова замерли у него на устах при виде стремительно приближавшего к нему очаровательного создания.

Генриетта намеревалась сделать глубокий реверанс, но совершенно неожиданно для себя не удержалась на высоких каблуках и упала на колени перед королем. Покраснев от неожиданности, она заметила усмешку на лице Бэкингема и расслышала хохот своих будущих подданных. От обиды злые слезы выступили на ее глазах, но они тут же высохли при виде участливо-восхищенного лица ее будущего супруга. Чарльз протянул руку и помог принцессе подняться.

– Благодарю вас, Ваше Величество, – смутившись, проговорила Генриетта. – Я счастлива приветствовать вас, сир.

Чарльз покраснел едва ли не больше, чем принцесса. Невысокого роста, худой, темноволосый, с простодушным выражением лица, которое лучилось восхищением от сознания того, что это неземное создание – его жена.

– Мадам… – он в восторге поцеловал руку принцессы, затем, не выпуская ее, отступил на полшага и еще раз окинул ее взглядом, словно боясь, что чудесное видение растает в воздухе. – Вы – совершенство!

Это все, что осталось от заготовленных слов.

– Благодарю вас, Ваше Величество, – Генриетта уже полностью владела собой, – я так торопилась увидеть вас, мой король, что немного не рассчитала своих сил. И я рада, что мое появление доставило столько радости вам, господа.

Маленькая принцесса окинула ледяным взглядом веселящихся придворных, и улыбки на их лицах тут же исчезли. Они понимающе посмотрели друг на друга. Да, у будущей королевы был истинно королевский характер…

Чарльз Стюарт, король Англии, был маленького роста. И хотя для невысокой Генриетты, всю жизнь страдавшей от неудобства общения с высокими мужчинами, рост мужа был скорее достоинством, чем недостатком, «бэби Чарли», как называл его отец, король Джеймс, всю жизнь терзался комплексом собственной неполноценности. Родившись слабым и болезненным, он выжил вопреки предсказаниям врачей, похоронивших его еще в раннем младенчестве. Им пренебрегали настолько откровенно, что мальчик, тогда еще герцог Йоркский, тщетно стремившийся обратить на себя внимание, обрел привычку заикаться от волнения в самые ответственные моменты.

Чарльза заметили только после смерти брата, принца Генри, всеобщего любимца, который должен был наследовать английский престол. Но было уже поздно. Не привыкший ни к любви, ни к восхищению, будущий король Англии всячески ограждался от их лживых проявлений. Только одному человеку удалось убедить его в своей искренности. Это был фаворит его отца, Джордж Вилльерс, герцог Бэкингемский. Чарльз привязался к нему всей душой неопытного подростка, восхищаясь его умом, красотой и красноречием, то есть теми качествами, которых ему самому явно не хватало.

С тех пор прошло уже довольно много времени. Ныне король Англии, к слову сказать, получивший великолепное образование, был уже не тем наивным юношей, что в годы своей юности, но он и теперь всегда и во всем привык полагаться на друга.

Именно поэтому после первой брачной ночи король поспешил к нему.

– Вы довольны своей супругой, Ваше Величество? – с лукавой улыбкой спросил Бэкингем.

Он мог и не спрашивать – счастливое лицо Чарльза было красноречивее всяких слов.

– Друг мой, – король искренно обнял Бэкингема, – спасибо! Я твой должник. Я до сих пор не верю…

Его глаза затуманились, и герцог улыбнулся, понимая, что Чарльз заново переживает восхитительные минуты близости с королевой.

– Я не верю, что мне досталась такая жена.

Голос короля привел Бэкингема в чувство. Он повнимательнее пригляделся к Чарльзу, и нехорошее предчувствие злобной змеей зашевелилось у него под серцем. Король был влюблен в свою молодую супругу, и с этим нужно было срочно что-то делать.

«Эта французская ведьма все же добилась своего, – гневно подумал герцог, – и если я не вмешаюсь, она быстренько приберет к рукам нашего августейшего монарха…»

Чарльз продолжал что-то говорить, но Бэкингем, увлекшись собственными мыслями, его не слушал. Внезапно слова короля дошли до его сознания, и господин первый министр вскочил на ноги с криком изумления. Такого поворота событий он совсем не ожидал…

– Гвардия? – переспросил он осипшим от волнения голосом. – Королева желает иметь свою собственную гвардию?

Генриетта, конечно, не рассчитывала, что ей позволят без боя захватить власть. Но сейчас она улыбалась, вспоминая, как ловко добилась у короля воплощения в жизнь своей заветной мечты.

– Я хотел бы сделать вам подарок. Генриетта, чего бы вам хотелось? – спросил ее Чарльз, разомлевший после ее неистовых ласк.

Она сделала вид, что задумалась.

– Ваше Величество, я слышала, что у королевы Испании есть свои солдаты, гвардия. Я тоже хочу.

Краем глаза она заметила, как вытянулось от удивления лицо короля, поэтому продолжила самым беззаботным тоном:

– Я бы нарядила их в свои цвета, и они повсюду бы меня сопровождали, это было бы так весело.

– Ну, если дело в цвете формы… – рассмеялся Чарльз.

– И еще хочу бриллиантовый гарнитур.

– Конечно…

Чарльз, не видя подвоха в ее просьбе, легко пообещал ее выполнить. Но только согласия короля оказалось недостаточным. Соммерсет высказался против передачи под ее опеку одного из королевских гвардейских полков. Бэкингем был еще решительнее. Он нанес Генриетте визит с такой поспешностью, что сделало бы честь любому верному подданному, но, увы, речь герцога не позволяла питать никаких иллюзий на этот счет.

– Миледи, вы что же, собираетесь устроить государственный переворот? – сказал он своим обычным насмешливым тоном, за которым скрывалась холодная ярость. – Думаю, что гвардейцам вряд ли придет по вкусу прозвище кавалеров женской юбки…

Своими шутками он так развеселил короля, что тот, считая всю эту затею обычным капризом, пошел на попятную. Но он плохо знал Генриетту. Вечером, придя к ней в спальню, его Величество наткнулся на представительниц женской гвардии королевы в лице фрейлин – Мари-Мадлен де Витри и Элен де Сент-Люс. Они уведомили короля, что Ее Величество уже почивает, выпив на ночь мятную настойку, и просила ее не беспокоить. После длительных угроз и увещеваний, король вынужден был вернуться к себе. После бессонной ночи он поспешил к королеве.

Фрейлины как раз заканчивали ее утренний туалет.

– Леди, оставьте нас, – приказал Чарльз. – Ну, Ваше Величество, обьясните мне, что означает ваше поведение?

– Что я слышу? – воскликнула Генриетта. – Вы позволяете своим так называемым друзьям унижать меня и хотите, чтобы я сделала вид, что ничего не происходит? Нет, Ваше Величество, я не буду спокойно смотреть на то, что слово короля в этой стране ничего не значит.

Король опешил от такого натиска. В результате Ее Величество все же получила свою гвардию, а Его Величество вернул расположение жены. Генриетта была слишком умна, чтобы позволить себе лишиться влияния на мужа. Но Бэкингем не собирался уступать. Он так стремился досадить королеве, что даже занялся совсем не мужским делом – подбором фрейлин. Впрочем, этим девицам было далеко до шпионок Ришелье, и многих из них молодая королева сразу же поставила на место. Но не всех.

Соммерсет настоял, что гвардия королевы будет формироваться из «элитных военных подразделений», мотивировав свое вмешательство тем, что подбор гвардейцев – не женское дело. Бэкингем впервые проявил солидарность со своим лютым врагом, и количество гвардейцев королевы было сокращено до ста человек. Можно представить ярость Генриетты при виде результатов их стараний. Во главе гвардии граф поставил своего родственника, барона Грея. Единственным плюсом было то, что лейтенантами этого, с позволения сказать, полка стали ее французские телохранители.

Через некоторое время Бэкингем обратился к Чарльзу с просьбой отправить его во Францию в качестве посла. Генриетта впервые допустила серьезную ошибку, открыто выступив против этой поездки. Но король проявил мужскую солидарность со своим другом – к тому времени всей просвещенной Европе уже были известны подробности прошлого визита герцога, и Чарльз не был исключением. Узнав о личности посла, Людовик возмутился:

– Приезд этого человека во Францию крайне нежелателен. Я не хочу его видеть.

Хотя план Вилльерса сорвался не по вине Генриетты, он поклялся отомстить виновникам своего поражения. К ним Бэкингем причислял и королеву.

Герцог вернулся к светской жизни, то есть пустился во все тяжкие. Его любовницами становились самые очаровательные женщины страны. И король не желал ни в чем отставать от друга. Слухи об их совместных оргиях быстро дошли до королевы, которая, как и рассчитывал Бэкингем, тут же рассорилась с королем. Генриетта занялась своей гвардией и на мгновение выпустила мужа из поля зрения. И это было еще одной ошибкой молодой королевы.

Бэкингем всецело завладел вниманием короля и позаботился о том, чтобы его неокрепшие чувства к молодой жене остыли. С удивлением и досадой Генриетта видела, как Чарльз открыто избегает ее общества, бывшего до сих пор ему таким желанным.

Желая сделать разрыв еще более полным, герцог потребовал удалить из Англии почти всю французскую прислугу королевы, мотивировав это угрозой шпионажа. Генриетта была в ярости. Она тут же отомстила мужу, отказавшись присутствовать на его коронации. Впоследствии ей пришлось горько пожалеть об этом необдуманном поступке, поскольку Бэкингем не растерялся и объявил во всеуслышание, что королева-католичка отказалась принимать корону из рук епископа-еретика!

После этого поступка за королевой прочно закрепилась слава фанатичной папистки, что конечно же не добавило ей популярности среди англичан. Впрочем, эта история послужила ей хорошим уроком…

Несмотря на все обиды, Генриетта понимала, что необходимо немедленно исправлять положение. И такой случай ей вскоре представился.

В день святого Доминика должна была состояться королевская охота. Элен одна причесывала и одевала Ее Величество. Генриетта была очень расстроена и не пожелала видеть подле себя кого-то еще.

– Я ненавижу Бэкингема, – говорила она. – Мало того, что я не могу посмотреть вокруг, чтобы не наткнуться на кого-то из его многочисленных родственников, так этот негодяй навязал мне во фрейлины этих Дерби и Глосс. И я слышала, что именно он представил королю новую фаворитку.

– Ваше Величество, может, это сплетни, что Джейн Кирстон – любовница короля.

– Если бы, – вздохнула Генриетта.

– Стоит Вашему величеству только захотеть…

– И я верну короля? Да, Элен, так и было, но сейчас все намного сложнее. Ну что же, если меня не любят, нужно сделать так, чтобы боялись. И я сейчас этим займусь.

Королева взяла короткий хлыст, предназначенный для охоты, и вышла, приказав Элен оставаться в комнате.

Джейн Кирстон была пышнотелой рыжеволосой молодой женщиной с черными, как угли, глазами. Бэкингем обратил на нее внимание полгода назад, а потом, убедившись в своем влиянии на эту особу, презентовал свою бывшую любовницу королю. У леди Джейн оказалось достаточно ума, чтобы по достоинству оценить такой поворот событий, несмотря на то что ее сердце склонялось в пользу бывшего любовника…

Генриетта не лукавила, когда говорила, что ее не задевают измены короля. Чарльз как мужчина не произвел на нее впечатления. Но новая фаворитка совала свой нос повсюду и даже позволила себе оскорбить королеву в присутствии иностранных послов. Такому поведению нужно было положить конец.

С такими намерениями Генриетта вошла в апартаменты леди Кирстон. Джейн была одета в ярко-красное платье для верховой езды, которое плохо сочеталось с ее огненными волосами и чересчур нарумяненными щеками. Увидев королеву, она сделала реверанс.

– Выйди, – приказала Генриетта служанке, которая суетилась вокруг фаворитки.

– Позвольте, Ваше Величество, она должна прежде уложить мои волосы, король не любит, когда я опаздываю, – возразила Джейн.

– Как хочешь, – мрачно усмехнулась королева.

Миледи немного испугалась ее решительности, но не слишком, потому что не удержалась от новых оскорблений.

– Ваше Величество, вы пришли поговорить о моем назначении вашей статс-дамой? – невинно хлопая глазами, поинтересовалась Джейн. – Его Величество обещал мне эту должность, – добавила она, заметив удивленное лицо королевы.

– Вот как? – сквозь зубы проговорила Генриетта. – Тогда, боюсь, вы не сможете приступить к выполнению обязанностей.

– Почему? – губы Джейн изогнулись в издевательской ухмылке.

Генриетта искренне улыбнулась ей в ответ и с этой же милой улыбкой подняла хлыст. Улыбка не сходила с лица королевы, пока она осыпала градом ударов эту особу. На крики Джейн сбежались придворные. Самые благоразумные из них поспешили покинуть сцену, как только увидели действующих лиц. Глупые – среди них находились уже упомянутые леди Дерби и Глосс – остались, но никто из них не рискнул прийти на помощь Джейн Кирстон…

Генриетта остановилась, увидев, что тело, а главное, лицо фаворитки сплошь покрыто следами порки.

– Я запрещаю вам оказывать помощь этой дряни, – обратилась королева ко всем присутствующим. – Тот, кто решится на это, будет иметь дело со мной…

Авторитет королевы был восстановлен. Теперь уже Бэкингему пришлось кусать себе губы от ярости, – внешность Джейн Кирстон вряд ли могла вызвать в ком-нибудь иные чувства, кроме отвращения. К тому же Френсис Глосс предала своего покровителя. Улучив момент, она бросилась в ноги королеве, уверяя ее в своей преданности.

– Хорошо, – сказала Генриетта, – я оставлю вас при себе, и в ваших же интересах вести себя так, чтобы я не раскаялась в своем великодушии.

Королева ждала реакции короля, но Чарльз так и не решился выяснять отношения. Генриетта вздохнула свободнее. Но, не желая больше рисковать, королева решила опередить Бэкингема и сама занялась личной жизнью Его Величества.

Она вызвала к себе мадемуазель де Витри.

– Мадлен, я постоянно вижу, как король оказывает вам знаки внимания.

– Ваше Величество, поверьте, я ничем не подстрекала короля, я…

– Вот именно, моя дорогая, вы слишком жестоки к Его Величеству. Уступите ему, но не сразу. Если привяжете его к себе, можете требовать, чего захотите, – денег, драгоценностей, титул… Вы умны, Мадлен, и понимаете, чего я жду от вас. К тому же хорошо знаете меня.

Да, моя королева, я все сделаю так, как вы хотите.

– Ну и отлично. И помните – во всех случаях, даже по мелочам, вам нужно обращаться ко мне. И без стеснения – для вас у меня всегда найдется свободное время.

Вскоре Мари-Мадлен стала фавориткой короля и той женщиной, которую он действительно полюбил. Когда Бэкингем спросил короля, почему тот предпочитает эту утонченную особу своей жене, Чарльз ответил:

– Джордж, для меня Генриетта слишком… слишком красива, слишком умна, я теряюсь в ее присутствии, а ложась с нею в постель, панически боюсь что-то сделать не так. Я ослеплен ею, но в то же время она меня пугает. Есть в ней что-то такое…

Своим сводничеством королева добилась очень многого. Король был благодарен жене за то, что она не обращала внимания на его маленькие шалости и часто избавляла от необходимости решать скучные финансовые вопросы. Последнее же вызывало гнев его первого министра, а также господина Соммерсета.

– Если бы эти двое объединились против меня, это был бы конец, – частенько говорила королева. – К счастью, у них не хватит ума сделать это.

Генриетта была не права, обвиняя этих вельмож в скудоумии. Проблема была в другом – Джон Вилльерс все еще находился в ссылке.