Книга: Вам хорошо, прекрасная маркиза?
Назад: Глава 4 А в остальном, прекрасная маркиза, Все хорошо, все хорошо!
Дальше: Глава 6 К чему скорбеть от глупого сюрприза, Ведь это, право, ерунда

Глава 5
Все хорошо, прекрасная маркиза,
Все хорошо, как никогда

Марина приехала к ужину. И я ее поняла, сама бы неслась к Артуру на крыльях любви. Выглядела она, здесь придется признаться честно, умопомрачительно. Нет, умопомрачительно выглядела я…
Как раз перед ужином решила выпендриться – дизайнер я одежды или не дизайнер. Попросила у Давыдова белую футболку, она пришлась мне на пять размеров больше, как раз – мини-платьице. Взяла ножницы и разрезала вертикальными полосами низ. Подолом низ называть не стала, так как подола у моего коротюсенького платья не было в помине. Треугольником сделала вырез на спине, он получился довольно глубоким и дерзким. Обработала его небольшими разрезками, чтобы закучерявился. И отрезала один рукав, сделав пройму довольно широкой. Не поленилась сходить на кухню и взять у Луши свеклу, чтобы на чистом белом фоне наставить ярких свекольных пятен. В этом сезоне цветочный орнамент как раз в тренде…
Обула, помирать так помирать, свои красные туфли и в таком виде потрындела в господский дом, накинув зеленую дубленку.
Марина выглядела скромно.
Высокая стройная (вот здесь я ошиблась) брюнетка с пухлыми губами (наверняка силиконовыми) нервно оправила свое черное в пол платье (может, мне заняться поисками пропавших сокровищ?) и сказала чарующим, как фруктовое желе, голосом:
– Здравствуй, Артуро!
Мне тут же захотелось ляпнуть ей «До свидания!», подхватить Давыдова под руку, развернуть и увести в сад. А еще лучше – за линию горизонта, подальше от этой красивой холеной стервы. Разве я не сказала, что она была красивой? Ох, она была очень красивой, словами об этом не рассказать.
– Здравствуй, Марина.
Я замерла до такой степени, что у меня получилось на целую секунду достичь наивысочайшего уровня медитации – выкинуть все мысли из головы. Я превратилась в слух! Замерла и прислушалась, с какой интонацией он с ней здоровался. Звуки «Здр» раздались как-то слишком бодро! «А-а-а-а» он обыденно, по-московски растянул. «Вст» прозвучало скомканно, это точно. Зато «уй» Давыдов проглотил, чем меня безмерно порадовал. Но так как мыслей в этот момент в моей голове не было, осознала это я гораздо позднее. «Ма» вышло из него слишком мягко, я простила, чего уж, ассоциируется с самым родным человеком, против этого ничего не скажешь. Но «Рина» он сказал слишком пафосно. Хорошо это или плохо для меня и чем окажется в будущем, стало непонятно.
– Ты не один? – нахмурилась Марина, разглядывая меня несколько пренебрежительно.
Зря я так вырядилась! Если бы знала, что эта фурия примчится через тридевять земель за столь короткий промежуток времени, шокировать публику ни за что бы не стала. С другой стороны…
– Это жена Артура, – усмехнулась Фаина.
Как же без нее обойдется такая трогательная встреча!
– Она, – и тут Фаина замялась.
– Я дизайнер, – брякнула я. – Одежду моделирую…
– Моде… что? Дизайнер?! О-о-о-о!
В глазах Марины появился неподдельный интерес.
– Последний тренд, – я показала на свекольные отпечатки. – Кровавый ангел!
Как говорила моя наставница Ванда Вольфовна, если начала врать, то ври до конца. Чем больше вранья, тем меньше шансов нормальному человеку в нем разобраться. Впрочем, разве я говорила, что Марина показалась мне нормальной?!
Она накинулась на меня как фанатка, озабоченная судьбой мировой модной индустрии денно и нощно!
– Дизайнер?! – и принялась крутить меня. – Отпад! Улет. Кровавый ангел? Хочу его. Безумно! Умру без него. Ни есть, ни спать не смогу! Вы же не хотите моей смерти?! Сколько?!
– Всего-то пару дней, – я вздохнула и честно призналась, что знакома с Давыдовым всего ничего. – И ничего серьезного не было…
Бедная брошенная фурия, вон как ее без него, оказывается, плющило! У меня не черствое сердце, и ее смерти я точно не хотела. Чтобы потом на меня показывали пальцем? Ах, это та Катерина, из-за которой Марина покончила жизнь самоубийством! Вернее, из-за Давыдова, но виноватой окружающие выставят меня. И вряд ли я его так сильно люблю, как она…
Не зря на меня пристально смотрела в этот миг Фаина.
– Сколько стоит? – прищурилась Марина, щупая футболку.
Я всегда считала, что некрасиво спрашивать у мужчин про заработную плату. А ведь действительно, интересно, сколько стоит Давыдов? Ей интересно, мне все равно. Я бы могла с ним на необитаемом острове жизнь прожить. Но я ведь его жена! А жене полагается знать зарплату мужа.
– Э-э-э, – я перевела взгляд на Артура, мысленно прося его мне помочь.
Но он молча улыбался.
Сколько может получать такой мэн, как Давыдов? Я решила, что тысяч шестьдесят в месяц. Для меня это были огромные деньги.
– Семь… десятков… тысяч рублей, – еле выпалила я.
– Беру! – прищурилась Марина. – Скинь до шести.
– Ладно, – я пожала плечами, – шесть. Но с премией больше!
– Премия? Это что? – напряглась Марина.
Вот глупая баба! Точно, все красавицы дуры.
– Это поощрение за проделанный труд.
– Хорошо, – фыркнула она. – Я поощрю тебя бесплатным визитом в спа-салон.
Я для приличия помолчала немного. Как-то странно менять мужчину на омолаживающие процедуры.
– Снимай.
– Кого?! – не поняла я.
– Я уже достаю карточку! Фаина, у тебя есть наличные?
Когда я пришла в себя, Артур вел меня в спальню и объяснял, что я только что продала Марине его футболку за шестьдесят тысяч рублей.
– Ты надо мной издеваешься?!
Он сказал, что нет.
Я сняла футболку, завернулась в простыню и принялась ждать, когда мой мнимый муж сходит за ярко-розовым платьем в белый горошек. Почему я сказала принести именно это платье?! Сама не знаю! От шока, наверно.
Сидела в гостевой спальне огромного дома на такой же огромной кровати и выбирала, кто из нас сумасшедший: я или бывшая пассия моего мужа. То есть работодателя. Но суть этого вопроса на данный момент меня не волновала. Я думала, почему Марина вдруг, ни с того ни с сего внезапно решила, что я столь креативный дизайнер. И почему она купила у меня с ходу вещицу за немалую сумму. Нет, дурой я не была и понимала, что в этом жесте кроется какая-то тайна, и мне безумно хотелось понять, какая именно. Может, тоскливо подумала я, в последней мысли ключевое слово «безумно»? И это все-таки я сошла с ума… Говорят, что сумасшедшие не признают себя сумасшедшими. Отсюда я сделала вывод, что вполне адекватна. Умная и адекватная? Да, я такая. Марина, тогда получается, слетевшая с катушек дура. Нет, я ее прекрасно понимала. Если бы меня бросил такой мужчина, как Давыдов, я бы тоже последнего ума лишилась! Уже лишаюсь от одного его вида.
Оставалось только одно нормальное объяснение: глаза Марины при покупке моей дизайнерской майки ясно говорили, что теперь я ей по гроб жизни за эту майку обязана.
– Держи, – он протянул мое розовое безобразие. – Я отвернусь. Там Фаина караулит возле дверей. Ты меньше обращай внимания на Марину, она втерлась в доверие так, что Фаина стала считать ее своей младшей подружкой.
– Значит, она и ко мне собиралась втереться в доверие?! Ничего, меня, как воробья, на мякине не проведешь, – хмыкнула я, принимая из его рук платье. – Кстати, можешь не отворачиваться.
И что я ляпнула?! А то, что думала!
Давыдов смерил меня пристальным взглядом и многозначительно хмыкнул.
Отвернулся, разумеется. Уставился в окно и начал тихо петь какой-то победный марш.
Пока одевалась, успела подумать, насколько прилично смотрится то, как я его соблазняю. А ведь соблазняю, приходится самой себе в этом признаваться. Но он такой крепкий орешек!
И все равно мне по зубам, решила я, видя, как он косит в мою сторону, подглядывая.
– Все, – я расправила складки платья. – Можешь оценить мой внешний вид.
– На троечку, – после беглого осмотра заявил он.
Злится! Подумала я, но вслух не сказала.

 

Мы спустились вниз, где все уже сидели за столом и чинно пили чай. Марина не напялила мою футболку, за что я была ей очень благодарна. Совесть не позволила бы мне открыто смотреть в глаза обманутой покупательнице. Ладно, решила я, потом сделаю для нее что-нибудь хорошее, отплачу добром за добро. Кстати, деньги за футболку Марина отдала Давыдову, словно меня рядом с ним не было! Намекая тем самым на общий семейный бюджет или проверяя, так ли это на самом деле. Давыдов не стал отнекиваться, спокойно взял купюры и положил себе в карман брюк. Я тревожно проследила за его жестом, все-таки честно заработанные средства… Нечестно, но все равно мои… Он поймал мой взгляд и подмигнул.
– Костик, – обратилась я к студенту, чтобы разрядить обстановку. – Рада тебя видеть! Как твои дела?
Казалось бы, невинный вопрос! Почему я выбрала для него Костика? Да просто он сидел рядом со мной.
Вместо ответа тот округлил глаза и подавился плюшкой.
– Все в порядке, Агнесс?! – испугался за него Заславский.
От этого Костик округлился еще больше и зашелся тяжелым кашлем. Пришлось его стучать по спине и возвращать к нормальной жизни. Боже, я и не знала, что студенты такие трепетные существа!
– Он не выносит, когда спрашивают, как дела, – многозначительно сказала Фаина, при всей этой суматохе со студентом не сдвинувшаяся с места.
– Почему? – поразилась я.
– Глупый вопрос, – поморщилась она и замолчала, всем своим видом показывая, что больше ничего сказать не хочет.
– Значит, – резюмировала я, – дела у него идут фигово. Иначе бы просто ответил, что все в порядке.
– Он не любит, когда говорят, все в порядке, – бросила мне Марина, стоявшая возле Костика и державшая его за руку, пока Дуло с Заславским били парня по спине.
О чем с ним тогда говорить?! Господи, ну что за семейка! Что ни человек, то с приветом.
– Давайте тогда, – попытался меня выручить Заславский, – говорить о погоде! «У природы нет плохой погоды»… Костик, я надеюсь, против погоды вы ничего против не имеете?
Спасенный студент помотал головой из стороны в сторону.
– Говорят, – поддержала я интеллигентную беседу, – это лето будет жутко жарким. Просто пора выживания и борьба за существование! Вы знаете, Фаина Борисовна, хуже всего придется пожилым людям. Они часто не выдерживают борьбы с природой и умирают…
Фаина резко побледнела и гневно уставилась на Артура.
Я подумала, что нужно закруглить выраженную вслух неудачную мысль как-то более оптимистично.
– Но некоторые отдельные индивиды обязательно выживут…
– Все хорошо, прекрасная маркиза, – пропел Заславский, возведя глаза к потолку. – Дела идут, и жизнь легка!
– Ни одного печального сюрприза, – подхватила я, – за исключеньем пустяка.
– Так, ерунда, – заголосил с нами Дуло, оставив Костика в покое, – пустое дело. Кобыла ваша околела…
На Фаину страшно было смотреть, и тем не менее я допела:
– А в остальном, прекрасная маркиза, все хорошо, все хорошо.
Невинная песенка, лично мне всегда поднимающая настроение! Я честно не понимала, что такой мотив может приводить кого-то в бешенство.
Нешуточные страсти рвутся на свободу в этом поместье, решила я, заметив, как Фаина согнула чайную ложку пополам. Конечно, это могла быть дешевая ложка китайского производства. Те гнутся без зазрения совести и вдоль и поперек. Безусловно, сама Фаина Борисовна не могла купить подобную дешевку, но возможно же, что ложку купил ныне покойный Олег Васильевич, а он в китайских товарах не разбирался…
Порассуждать на экономические темы с умным человеком – с самой собой мне не дали. Фаина пригласила всех перейти на зимнюю веранду, чтобы полюбоваться звездным небом и выпить легкого игристого вина. При этом она опять так на меня посмотрела, словно я всю жизнь страдала алкоголизмом и тщательно скрывала от нее сей порок.
На веранде благоухали цветы, и в воздухе царил запах жасмина. Откуда ему было взяться? Может, цветы, как и все остальное в этом доме, были ненастоящими?
Мужчины расселись за белым столом, уже накрытым для поедания фруктов и питья вина, а мы с Фаиной встали по разным углам веранды и принялись любоваться тем, за чем пришли. Звезд на небе сегодня было больше чем предостаточно! Глядя на такое безрассудно романтичное небо, хотелось целоваться с Давыдовым, а не выслушивать гадости от его мачехи.
– Вам нельзя, – сказала Фаина суровым тоном, когда я потянулась к бокалу с вином, заботливо налитым мне Заславским. – Я не верю гениальным умам.
Я собиралась брякнуть, а кто она такая, чтобы я ее слушалась? Фаина, опередив меня, ответила:
– Вы собираетесь продолжить род Давыдовых. Это честь для всякой девушки. Вот Мариночка была ее достойна, но, увы, у них с Артуром не сложилось. Несмотря на это, Марина осталась мне близким другом. Попасть в нашу семью нелегко. И раз вы уже попали…
…Раз вы уже вступили в это дерьмо, подумала дальше я.
– …то должны вести себя благоразумно в интересах рода.
Боже мой, какой пафос!
Я повернулась к Артуру. Он сидел и никак внешне не реагировал на слова своей родственницы. Интересно, как он объяснит потом Фаине мое исчезновение из собственной жизни? Вела себя неблагоразумно? Не в интересах рода? А что, Фаина могла бы ему поверить. Давыдов тот еще сноб!
Пока мужчины беседовали о чем-то непонятном, а Фаина пялилась на присутствующих, я пристально изучала звезды и думала над тем, как себя вести дальше.
Ситуация складывалась довольно простая, но только на первый взгляд.
Давыдов привез меня на встречу родственников, не особенно любивших друг друга. Такое случается в каждой второй семье, особенно, если родственникам после смерти главы семейства есть что делить. Пока мне не озвучили, что именно делится, но правда скоро вылезет наружу. Узнала же я, как бы Фаина это ни пыталась скрыть, что она немного не в себе. Как и ее ближайший родственник – Костик. А женишок Степан Терентьевич Дуло – вообще экземпляр кунсткамеры. Нет, я не злая, я просто люблю думать и рассуждать здраво, когда нахожусь в критической ситуации. Конечно, не все мои мысли безупречно умны и логичны, но уж как получается. Не на всех критическая обстановка действует положительно.
Вот сам Давыдов чувствует себя слишком уж хорошо. Не то что мы с Иваном Сергеевичем! Мы как мартышки, посаженные в тесную клетку, мечемся с Заславским и мечемся в поисках выхода. А по ту сторону решеток стоит Марина и показывает нам фигу… Кстати! А где она на самом деле стоит?! На веранде ее не было.
Я поставила бокал с вином на стол. Пусть подавится Фаина, вина ей для меня жалко. И направилась на поиски бывшей пассии своего мнимого мужа. Какое-то десятое чувство подсказывало мне, что я должна ее разыскать. Вдруг она повесилась от несчастной любви?!
– Пройдусь немного, – сказала я Давыдову, остановившись возле его стула.
И наклонилась к нему, подставив щеку для поцелуя. Замерла, затаила дыхание. Поцелует или нет?
Он поцеловал. Нежно очень. Наверное, его чмок остался гореть у меня на щеке огненным пятном. Я чувствовала, что он вот-вот прожжет во мне дыру, и поспешила ретироваться.
– Тебе составить компанию, дорогая? – бросил вслед Артур.
– Нет, дорогой! – промямлила я и понеслась, как испуганная лошадь.
Не захотела, чтобы он увидел мое смятение.
Я пронеслась по коридору и остановилась у большой дубовой двери. Она распахнулась с протяжным скрипом, словно приоткрывала завесу тайны. И тут же смятение от внезапно нахлынувшего к не моему мужчине не моей мечты чувства сменилось привычным любопытством.
– Здесь кто есть? – поинтересовалась я, заглядывая в комнату, освещенную лишь одной тусклой люстрой.
И услышала за дверью шорох.
Другая бы на моем месте страшно перепугалась. Но любопытные девушки ничего не боятся на самом деле.
– Будь так любезна, Катарина! Принеси мне лестницу!
Мило, ничего не скажешь.

 

Когда-то в далеком детстве я ходила на цирковое представление. Эквилибристы, проделывающие невозможное под куполом цирка, мне понравились. Но каждый раз я закрывала глаза, когда они оказывались в сантиметре от пропасти. Знала, что я сижу не под ними, и на меня вряд ли кто свалится, что у них страховка, и она сдержит падение… И все равно это щемящее чувство «на грани» не давало в полной мере наслаждаться отвагой циркачей. Сегодня я испытывала то же самое, глядя на то, как балансирует на высоте двух метров Марина.
Мы находились в библиотеке, огромной комнате с пыльными стеллажами и старыми кожаными креслами. Марина возилась наверху, стоя на стремянке, под ней валялась куча сброшенных книг. Зачем она это сделала?
– Что принести?
– Лестницу, дорогуша! Спроси у Костика, у нашего студента! Ты же видишь, я немного не достаю.
И она протянула руку наверх, к полкам под самым потолком.
Сначала я захотела отказаться. С какой стати я буду выполнять требования бывшей пассии не моего мужчины?! Что она о себе возомнила?! Что я, девочка для побегушек?!
– Ты не хочешь мне помочь? – обиженно поинтересовалась Марина.
И я вспомнила, что она-то мне помогла уже тем, что купила за дурные деньги футболку.
– Сейчас схожу, – вздохнула я и пошла к выходу. – А что ты ищешь?
Конечно же, я не стерпела!
– Старинный манускрипт, – снисходительно усмехнулась Марина, тряся очередной том. – Так ты идешь?
– Иду, – пробурчала я.
Вернувшись на веранду, я подошла к Костику и спросила, где он прячет лестницу. Мне было интересно, как присутствующие к этому отнесутся. Должны же они как-то отреагировать на то, что мне нужна здоровенная трехметровая деревяшка! Конечно, меня больше всего интересовало, удивится ли Давыдов.
Странно, но удивился только Заславский! Словно другие знали про меня нечто такое, что я сама о себе не знала.
– Зачем тебе лестница, дщерь моя?! – пробасил он, отрываясь от разговора с Дуло.
– Веревку за люстру зацепить, – хмыкнула я, – чтобы повеситься, тем самым разнообразив вялотекущую жизнь в этом доме. Константин! Марине срочно требуется лестница.
– Значит, повеситься решила Марина, – усмехнулся Давыдов, хоть как-то реагируя на мой призыв.
– Из-за некоторых мужчин, – недовольно скривилась я, – женщины вешаются пачками!
– Ничуть этому не удивлена, – сказала, не поворачиваясь к нам, Фаина.
Она все еще стояла и пялилась в небо, цедя свое вино.
– Я тоже! Некоторые мужчины легко доводят до крайнего состояния своих и не своих женщин!
– Ничуть не удивлена тому, – пропустив мимо ушей мой трагический монолог, продолжила Фаина, – что Марина решила искать его в библиотеке.
Я поняла, что ничего не поняла.
– Бесполезно, – лениво сказал Давыдов. – Там его нет.
– А что мы ищем? – радостно улыбнулась я. – У меня по поискам сокровищ в школе всегда была пятерка.
– Для начала найдем лестницу. Костик, голубчик, – Фаина обратилась к молчавшему все время студенту. – Отнесите лестницу в библиотеку и помогите Марине.
Костик встал и пошел к выходу, я за ним.
– А вы, Екатерина, останьтесь!
Фаина сказала это так резко, что я вздрогнула. И не смогла поверить своим ушам. Она мне приказывала! Подумать только! Давыдов при этом даже не возразил. Мне стало обидно. Что, я пленница в этом доме и не могу ходить туда, куда мне хочется?!
– А не сыграть ли нам в подкидного? – вкрадчиво предложил Степан Терентьевич, глядя на Ивана Сергеевича.
– Лед тронулся, господа присяжные заседатели! – согласился Заславский вместе с Остапом Бендером.
Первой веранду покинула Фаина, за ней ушли игроки. Я осталась наедине с Давыдовым. Меня сразу бросило в жар, словно я наелась дымящихся головешек. Конечно, я никогда их не ела, но состояние было соответствующим. Пытаясь отвлечься от его изумительно правильного профиля, я решила поговорить на другую, менее интересную тему.
– И что Марина ищет? – невинно поинтересовалась я, присаживаясь с ним рядом.
– От любопытства кошки дохнут, – хмыкнул он, подливая себе в бокал вина.
– И мне, – я пододвинула к нему пустую посудину.
Тот, который оставила, брать не стала. Мало ли чем промышляет здесь Фаина. А вдруг она профессиональная отравительница?
– Тебе нельзя.
– Почему?! – возмутилась я. – Я не беременная! И тебе это прекрасно известно.
– Откуда? – удивился Давыдов.
– Оттуда, – промямлила я. – Оттуда… У нас же ничего не было!
– А ты бы хотела?
Вот этот вопросик прямо в тему! Хотела бы я с ним переспать?
– Нет! – честно призналась я.
И про себя добавила, что не хотела бы с ним переспать. Я просто мечтала заняться с ним любовью!
Но мужчины, они такие… мужчины. И эти слишком много значащие для женщин тонкости не понимают. Для них любовь и секс – неразделимые понятия. А для меня – нет.
– Кого ты обманываешь сейчас? – прищурился Давыдов, не сводя с меня заинтересованных глаз. – Меня или себя?
– Я честная девушка. Я никого еще никогда не обманывала.
– А Фаину? – хмыкнул Давыдов.
– Фаину я обманываю ради тебя.
О ужас! Прозвучало как признание в любви! Хорошо, что мужчины – такие мужчины… и намеков не понимают.
– Так что же ищет Марина? – я решила перевести разговор на другую тему.
– То же, что и мы все, – подмигнул мне Давыдов и встал.
– Более точной информации я не заслужила?
– Зачем тебе забивать голову чужими проблемами? – пожал плечами он и направился в сторону двери.
– А если я хочу ее забивать?!
– Хочешь?
Он обернулся. Как-то внезапно что-то решил, подошел ко мне и взял за руку.
– Пойдем.
И повел прочь. Куда? Мне было все равно. Это ужасно, да, я понимала. Но ничего с собой поделать не могла.

 

Мы пошли через замершие кусты по тропинке, едва освещаемой лунным светом. Я, чувствуя, насколько горяча его ладонь, начала настраиваться на романтический лад. И принялась думать, стоит ли девушке в моем положении сразу принимать предложение о близости или нужно хотя бы для вида поломаться, изобразив из себя святую невинность. Решив, что Давыдов все равно проинтуичил, что я в него влюбилась, как последняя кретинка и соврать не получится, решила не ломаться. К тому же, пока мы шли, я успела подумать о том, должны ли мы зависеть от других.
Любовь – это зависимость, чтобы ни говорили по этому поводу. Ты настолько зависишь от любимого человека, что постоянно о нем думаешь, тревожишься, живешь его печалями. Другими словами – портишь себе нервные клетки, которые, как известно, не восстанавливаются. Ну, это в том случае, когда любовь несет с собой грусть. Ведь недаром секты призывают своих адептов забыть о близких людях. Думай только о себе и будешь счастлив. И они правы: будь эгоистом – станешь жить радостней и легче. У меня никогда так не получалось. Меня всегда страшило то, что мою зависимость от близких людей могут насильно разорвать. И останусь я, вся такая независимая, совершенно одна. И от меня никто не будет зависеть, то есть – не будут любить. Я так не хочу.
Да, любовь – зависимость. Но это жизненно необходимая связь с тем, кто становится частью тебя. Безусловно, скажете вы, лучше зависеть от любимого человека в разумных пределах, чтобы не терять голову, оставаться с трезвым рассудком… Любовь и трезвый рассудок? Честное слово, по мне, так эти два понятия – антагонисты. Мне зависимость, читай – любовь, нравится гораздо больше трезвого рассудка. И я хочу быть зависимой, и чтоб от меня зависели. При этом я люблю одиночество и вполне самодостаточна, мне интересно с самой собой. И если мой мужчина вдруг заявит о своей от меня независимости, то мой самодостаточный мир рухнет. Тьфу-тьфу.
Я искренне не понимаю тех, кто боится зависеть от любви. И еще мне кажутся безумцами те, кто с любовной зависимостью борется…
– Тише! – шикнул на меня Давыдов, словно подслушав мои крамольные мысли.
В этот момент мы как раз проходили возле открытого окна господского дома, откуда струился мягкий свет. Я остановилась, уткнувшись ему в плечо носом. Давыдов круто развернулся и…
Он наклонился ко мне и начал целовать.
Боже, как это было приятно! Я выкинула из головы все, что передумала за короткое время нашего знакомства. Мир перестал для меня существовать в единственном экземпляре. Вокруг нас сразу закрутился калейдоскоп разноцветных галактик, манящих в свои неизведанные дали. Мне показалось, что ноги оторвались от бренной земли и я, подхваченная Артуром, понеслась с ним ввысь, навстречу волнующему счастью, шальным мечтам и безрассудной надежде.
– Все, – он оторвался от моих губ, но руки, крепко сжимавшие меня в объятиях, не опустил. – Вроде пронесло.
Кого? Куда? Я чувствовала себя, как золотая рыбка, выброшенная на берег. Вроде бы все могу, а без глотка воды ничего сделать не в состоянии.
– Спелись, стервы, – прошептал Артур и отошел от меня в сторону окна.
С его ростом легко можно было заглянуть внутрь. Но я уже слышала голоса Фаины и Марины и догадалась, что они находятся в библиотеке.
– Ничего здесь нет, – расстроенно говорила Марина.
– Я это подозревала, – холодно ответила ей Фаина. – Олег Васильевич был мастаком играть в дурацкие игрища…
– Не нашли, – удовлетворенно констатировал подслушанный нами факт Артур.
Я могла бы в очередной раз спросить, а что они искали, но уже заранее знала ответ на свой, в сущности, навязчивый, а потому глупый вопрос.
– Я могу тебе помочь в поисках.
Вместо этого я предложила ему помощь.
– Ты, Кэт? – удивился Артур.
– Конечно, я, кто же еще? Или ты считаешь, что против двух стерв справишься совершенно один?
Давыдов поднял мой подбородок указательным пальцем и снова наклонился к моим губам. Я затаила дыхание и приготовилась снова получить немыслимое блаженство на морозе, забыв об обветренных губах. Но он только хмыкнул и отвернулся.
– Пойдем спать, Катя.
И это все?! И это все, что он мог мне сказать?! Я ради него была готова буквально закрыть собой амбразуру дзота, смутно понимая, что такое дзот. Я была готова… была готова… да чуть ли не на все! Пылая праведным гневом, я пошла за ним. Шла и мысленно проклинала тот день и час, когда оказалась в гримерке Заславского. И еще…
Еще по дороге в наш маленький дом я внезапно вывела свой состав счастья.

 

Моя личная формула любви
Отброшу все философско-психологические доводы и аксиомы и скажу так.
За что любят? Любят не за внешность, возраст, голос, жесты, профессию, деньги, жилье и прочую внешнюю атрибутику. Любят за результат.
Сумел достучаться до сердца, заполнил его теплом и светом, позволил ему биться сильнее при каждом твоем слове, раскрасил мир новыми красками – подарил мечту. И как итог – влюбил.
А если наоборот: стучался не сердцем, а копытами, заполнил обидой, обидел словами, мир погрузил во мрак – забрал мечту. Сальдо отрицательное, «итого» – положительного результата нет. И уже нет любви… Нет ли? Если была истинная, то она пробьется через завесу непонимания потому, что в ней теплится надежда. Ведь мечта не может быть без надежды. А любовь не может существовать без мечты.
Сложение реализовавшейся надежды и исполненной мечты в результате дает истинную любовь. Ключевые составляющие этой формулы – результат и любовь.
Прямо вижу, как математики нервно курят в сторонке, но дискутировать на эту тему с ними ни за что не буду. Хотите, принимайте мою формулу, хотите – нет, ваше право. При этом я посмотрела на Давыдова. Он математик, точно. Слишком холодный и жутко рассудительный. И жаль, что он не в состоянии потерять голову от любви. И моя формула ему до лампочки…

 

Ночь, пронизанная морозцем и легким ненавязчивым снежком, располагала к неумеренному проявлению всех чувств. Я злилась и была готова порвать Давыдова на части за один только пренебрежительный взгляд. Как он только может, мимикрист несчастный, после искреннего поцелуя совсем меня не замечать?! Ага, а был ли его поцелуй искренним? А было ли что-то вообще между нами искреннее и…
– Не спишь?
Дверь смежной комнаты приоткрылась. Я непроизвольно натянула на себя одеяло и подогнула под ним коленки. Он зашел ко мне с бутылкой виски и бокалом, сел на краешек постели и поинтересовался, не выпью ли я с ним за компанию. Я сказала, что не буду. Тогда Давыдов заявил, что я просто обязана с ним поговорить, потому что ему в этом доме больше разговаривать не с кем. Здорово, ничего не скажешь.
– Ты хочешь знать, что здесь все ищут? – вздохнув, спросил он.
Я кивнула и тут же получила в руки бутылку виски. Он опрокинул содержимое бокала в рот и поставил бокал на пол.
Безусловно, я хотела знать, что именно ищут, но не думала, что это делают все. Все?! Все против одного Давыдова?! Бедненький, как ему, наверное, тяжело.
– Ты хочешь, – он провел пальцем по моей щеке и остановил его на губах.
– Хочу, – честно призналась я.
– И не боишься последствий?
Взяла ли я с собой противозачаточные таблетки… Или он имел в виду что-то другое? Да ничего другое мне не страшно! К тому же Фаина все равно думает, что я беременна.
– Я тебе скажу, – пробормотал он, наваливаясь на меня всем своим безупречным оголенным торсом. – Потом, если захочешь…
Похожая фраза звучала в фильме «Здравствуйте, я ваша тетя», только там говорили про поцелуй, пронеслось у меня в голове. Бутылка виски прижалась ко мне со всей своей стеклянной неизбежностью.
– Осторожно!
Я, чуть освобождаясь, умудрилась поставить ее на пол рядом с бокалом.
– Я буду очень осторожен, – прошептал Артур прямо мне в ухо, отчего по телу дружным строем пробежали возбуждающие мурашки. – Тебе понравится, Кэт.
Кэт? Кэт?! Кэт!
Во мне тут же подняли голову привычные сомнения.
– Что мне понравится? – борясь с собой, поинтересовалась я.
– Секс со мной, – бесхитростно признался Давыдов.
– Секс?!
Лучше бы он не произносил этого слова!
Но он его произнес. Произнес в отрыве от любви. А это могло означать только одно: да, я его хочу, но без любви заниматься с ним сексом не собираюсь. Голимый секс мне не нужен. Я девушка влюбчивая, но не до такой степени! И вообще!
– И вообще, – сказала я, резко спихнув его с себя. – Иди ты к черту!
– Куда?! – удивился Давыдов, пикируя с кровати вниз. – У-у-у-у, – взвыл он, – дьявольщина! Больно же!
Я хмыкнула. Конечно, больно, когда тебя девушка посылает. А он что думал? Пусть морально прочувствует всю тяжесть момента, отвергнутый похотливый самец!
Давыдов, лежа на коврике перед моей кроватью, морщился от боли и держался за спину. За голую спину, между прочим. Все-таки какие у него рельефы умопомрачительные. Может быть, все же стоило попробовать хоть раз без… Ни за что! Пусть даже не давит на жалость.
– Вставай и шагай к себе, Арчи, – безапелляционно заявила я.
– Бинт у тебя есть?
И он показал мне руку, она была в крови. А потом повернулся ко мне спиной, словно я должна была прочувствовать всю тяжесть момента. Спина тоже была в крови. Я толкнула Давыдова на стеклянный бокал и бутылку виски. Бутылка выдержала, а вот бокал оказался довольно хрупким, раскололся на куски и порезал такой замечательный торс! Честное слово, стало жалко… бокал.
Я вскочила и забегала по комнате в поисках чемодана. Всегда с собой брала аптечку! Но сейчас не помнила, доставала ее из багажа или нет. Я так разволновалась, что все забыла. Ведь не хотела причинять ему физическую боль, нисколечко не хотела. Бедный, как он страдал!
– Какой у тебя аппетитный за… э… д!
– Что?!
Я и забыла, что бегала почти раздетой.
Давыдов сидел на полу и довольно улыбался.
– Что ты сказал?! – возмутилась я, перестав искать бинты.
– Я сказал: какой у тебя аппетитный… позвоночник. Весь в позвонках.
– Никогда такого не видел? – хмыкнула я и полезла в шкаф. Все-таки аптечку я из чемодана достала.
– Никогда такого не видел, – согласился со мной Давыдов. – Слушай, Катя, а правда, помоги мне!
– Не видишь, я и так помогаю.
– Помоги мне найти письмо, которое дарует сокровища. Ты же говорила, что у тебя по сокровищам была пятерка…
– Нашел о чем думать, исходя кровью! – возмутилась я. – Нет ничего ценнее на свете человеческой жизни.
Взяла бинты и принялась ему «зализывать» раны.
– Прости, – сказал протрезвевший и перебинтованный Давыдов, – больше этого не повторится.
Не повторится? Не повторится?! Я чуть не разрыдалась. Обидно же! Была в шаге от безумного счастья, и надо же такому свалиться… то есть случиться!
С другой стороны, Артур решился мне доверить свою тайну. А это гораздо важнее, чем секс. Но не так важно, как любовь. Впрочем, для всего у меня еще есть время.
Назад: Глава 4 А в остальном, прекрасная маркиза, Все хорошо, все хорошо!
Дальше: Глава 6 К чему скорбеть от глупого сюрприза, Ведь это, право, ерунда