Книга: Вам хорошо, прекрасная маркиза?
Назад: Глава 3 Так, ерунда, пустое дело, Кобыла ваша околела…
Дальше: Глава 5 Все хорошо, прекрасная маркиза, Все хорошо, как никогда

Глава 4
А в остальном, прекрасная маркиза,
Все хорошо, все хорошо!

На следующее утро страшно болела голова. Буквально раскалывалась на две половинки, и хотелось обвязать ее полотенцем, чтоб не случилось непоправимого. Хотя Давыдов наверняка о моей скоропостижной кончине не пожалел бы. Сегодня он снова выглядел безупречно: гладковыбритый, напарфюменный, отутюженный… Хотела добавить – сверкающий белозубой улыбкой, но не могу. Нет, с зубами у него все было в порядке. Скорее всего, по темным переулкам Давыдов не ходил, за беспомощных девушек там не заступался. Только вот он не улыбался. Сидел за столиком, смотрел в свой планшетник и не обращал на меня никакого внимания.
А я ведь постаралась привести себя в порядок, перед тем как появиться перед людьми. С больной головой это был настоящий подвиг. И блузка на мне была легкомысленная…
– Здрасьте! – сказала я достаточно громко, но в мою сторону повернулся только Заславский.
– Ну что, красавица, поехали кататься?! – пропел мне Иван Сергеевич.
– Куда?! – испугалась я. – Представление разве окончено?
– Кончен бал, погасли свечи, – вздохнул тот и рассмеялся. – Катерина, ты божественно выглядишь!
Как же я ему была благодарна! Только после этого на меня посмотрел Артур.
– Дайте, я вас расцелую! – прокричала я и бросилась на шею изумленному Заславскому.
Подбежала к нему и чмокнула в щеку. В самом деле, дочь я ему или не дочь?! Должна же я как-то проявлять родственные чувства.
При этом скосила глаза на Артура. Он поморщился. У-у-у, это хороший знак!
– К чему скорбеть от глупого сюрприза, – пропел Заславский излюбленную песенку, глядя на недовольного Давыдова. – Ведь это, право, ерунда…
– И не ерунда я вовсе, – обиделась я. – А ваша дочь!
– Кстати, – сказал Давыдов, глядя на Заславского. – Действительно, пора прекратить заниматься ерундой и полностью войти в образ отца и дочери.
– Я это и делаю, между прочим, – сказала я и плюхнулась на стул рядом с ним.
Заславский принял позу задумавшегося гения и замолчал, закрыв глаза.
– Сегодня придется позавтракать вместе со всеми на зимней веранде, – сказал Артур, кивая на наш пустой столик. – Через полчаса отправимся…
И он принялся давать необходимые указания, во время которых я смотрела на него, слушала его, но думала о другом. Какими переменчивыми все-таки бывают мужчины. Прямо как северный ветер! То покажется, что он приятно охлаждает, то омерзительно пронизывает до костей. Еще вчера Артур буквально носил меня на руках, а уже сегодня выдвигает требования и напоминает правила игры. Да, все дело в том, что мы с ним играем. И мне в этой шахматной партии уготована роль пешки. Но люди такие странные, поразительно. Никто не догадывается, что любая пешка мечтает стать королевой? Конечно, для этого придется пройти через все поле брани. Но бывают мужчины, ради которых это нужно сделать, честное слово. Есть вероятность того, что при переходе получишь массу тумаков, увечий и прочих неприятностей, но победа того стоит. Несомненно!
– Что, несомненно?
Я очнулась от требовательного звука его голоса.
– Что?
– Это я спрашиваю тебя, Кэт, что?
Вот, еще вчера носил на руках и назвал Катей, а сейчас этот повышенный тон и эта Кэт…
– Несомненно что? – переспросил Давыдов.
Одно у моего мужа, подумала я, точно будет приятное качество – он терпелив. Со мной без терпения никак не обойтись. Иногда меня уносит в облака, и там я могу прогуливаться довольно долго. Хорошо, что мозгов у меня не так много, гулять особенно негде. А представьте умных людей? Какой у них обширный океан сознания. Вот там они постоянно теряются – в себе то есть.
– Несомненно, что в ваших словах есть доля истины, – выкрутилась я.
– Еще бы, – удовлетворенно откинулся на спинку стула Давыдов. – Я все продумал. Должно сработать.
– Зачем?
О, иногда я не к месту любопытна. Впрочем, чего уж, вы и без того знаете, что я любопытна не в меру.
– Это вас не касается, – отчеканил мне Давыдов.
– Если мы, – прищурилась я, говоря с негодованием, – будем продолжать общаться на «вы», ни к чему хорошему это не приведет! Фаина вас сразу раскусит.
– Тебя.
– Меня?! – возмутилась я. – Меня – нет! Во мне погибла великая актриса.
– Тебя, это меня, значит. Спасибо, что напомнила. Кэт. Мы с тобой будем общаться на «ты»…
– А вчера как общались? – схитрила я.
– Прекрасно! Замечательно! – подал голос Заславский, которому надоело сидеть и слушать. – Дуло показался мне отличным парнем. Я бы сыграл с ним «Гамлета»!
– Сыграйте для начала отца этой девушки, – пробурчал Давыдов.
И мы замолчали, понимая, что настроение у нашего работодателя отчего-то именно сегодняшним утром мерзопакостное. Но следует отдать ему должное, он хорошо держался.
Я подумала, а не могло ли стать причиной тому мое вчерашнее поведение? Нет, не то, что я чуть больше выпила и наставила себе синяков. А то, что вышла из душа в одном полотенце и направилась спать. И только уложила голову на подушку, как отключилась и погрузилась в сон. Как бы мне хотелось докопаться до причины его плохого настроения!
Но я тоже решила быть терпеливой.

 

Зимняя веранда оказалась большим, довольно светлым помещением, утепленным со всех сторон. Посредине стояли солидный стол с плетеными стульями, на каждом из которых лежала бархатная подушечка. На примыкающей к дому стене висели полотна, изображающие натюрморты. На других двух стенах, представляющих собой плетеные ограждения, висели горшки с цветами. Растений на веранде было много, даже слишком много, они цвели и источали сладкие ароматы. У меня сразу возникло неприятное ощущение, а вдруг, откуда не возьмись, прилетят осы и начнут завтрак вместе со мной. Мило, ничего не скажешь.
Но сказать все же пришлось – я поздоровалась с Костиком. Он стоял возле небольшого буфета и пытался заварить зеленый чай. Пока Давыдов с Заславским рассаживались, я подошла к Костику и невинно поинтересовалась, почему не видела его вчера вечером. Он смутился! Краска залила его худое вытянутое лицо, и он начал нервно поправлять съехавшие на нос от усердия очки. Когда-то в старших классах в меня был влюблен мальчик из параллельного класса. Так он при виде меня так же краснел и протирал стекла. Когда Костик успел в меня влюбиться?! Или это что-то другое?
Он пролепетал, что вчера был занят и не смог присутствовать на ужине.
Но я ж как клещ, если вцепилась в несчастного щенка, то ни за что не отстану. Да, я не в меру любопытна. Спросила, а чем он был занят? Он принялся говорить про курсовую работу к преддипломной практике. Ему сильно повезло, я бы потребовала озвучить мне всю работу по главам, но пришел Дуло. Он сразу кинулся обниматься к Заславскому, жать руку хмурому Давыдову, кивать мне. Только кивать! С другой стороны, не мой же он жених, а Фаины. Ее еще не было.
Зато я наконец-то увидела Лушу, помощницу по хозяйству. Она накрывала стол к завтраку с неспешностью утомленного жизнью философа. Ее необъятная фигура в белом переднике медленно плавала вокруг стола, но как по волшебству, тот оказался быстро заставлен блюдами с едой и пустой посудой.
Зеленый чай я не любила никогда, и от предложения Костика составить ему компанию наотрез отказалась. Попросила кофе, Луша флегматично поставила передо мной кофейник. Конечно, я села рядом с Давыдовым! Ведь надо же было изображать его жену.
– Арчи, дорогой, тебе кофейку или другой какой гадости?
– Спасибо, Кэт. Разве ты забыла, по утрам я всегда пью кофе.
– Что ты, дорогой! Как я могла об этом забыть?! Просто подумала, а вдруг в родовом поместье ты изменил своим правилам…
– Правила никогда не должны меняться, – твердо сказал Давыдов. – Ни при каких обстоятельствах, на то они и правила.
Ох, какой же он до занудства правильный, подумала я. Но вслух сказала другое:
– А где же Фаина Борисовна? Хотела пожелать ей доброго утра.
И пожала плечами.
– Фаина Борисовна, – вздохнул Дуло, – плохо себя чувствует после вчерашнего.
– Тоже перепила? – поинтересовалась я радостно.
Отчего-то мысль о том, что и другие склонны к злоупотреблениям, мне очень понравилась.
– В смысле? – нахмурился Дуло.
– Ах, с кем не бывает, – отмахнулась я. – И повернулась к Костику, – Костик, а вы вчера, значит, курсовую писали…
– С Фаиной Борисовной не бывает, – недовольно перебил меня Дуло.
Ого, как жених заступался за невесту! Я укоризненно посмотрела на Давыдова, но тот на меня даже не взглянул.
– И брюки превращаются, – торжественно произнес Заславский, – и брюки превращаются…
Тут он сделал театральную паузу.
– …в элегантные шорты!
– Не понял, – изумился Степан Терентьевич.
– Фильм «Бриллиантовая рука», слова Андрея Миронова, – вздохнула я.
Не знать такого шедевра, растащенного на крылатые выражения!
Разумеется, к чему это сказал Заславский, никто не понял, кроме меня. Я-то его знаю! Так неуклюже захотел поменять тему мой названый папочка. Как будто Фаина – это сам господь бог и о ней всуе говорить нельзя. Я посмотрела на Давыдова. Тот никак не реагировал и жевал хлеб с маслом.
– А вы играли когда-нибудь в нырки? – невинно поинтересовалась я у Дуло, решив поддержать игру Заславского.
Слова Татьяны Васильевой из фильма… Да какая разница, он и фильмы не смотрит, и в театр не ходит.
– Не понял, – пробубнил Дуло, взглядом спрашивая у Заславского, что происходит.
Я добилась своего: Давыдов оторвался от созерцания чашки.
– Кэт хочет сходить к озеру! – заявил он.
– Здесь есть озеро? Какая прелесть! – и я захлопала в ладоши.
– У вас тут весело, – раздался резкий женский голос.
Перед нами во всем своем великолепии появилась Фаина. Картина маслом «Не ждали». Конечно, не ждали, понадеявшись на слова Степана Терентьевича. У меня даже настроение было хорошее, а тут сразу возникла напряженность. Словно Фаина принесла с собой оборванный высоковольтный провод. Есть такой тип людей, обязательно, сами того не желая, испортят настроение другим. Или желая. Кто ее знает, вот даже жених ошибался, говоря, что ее не будет сегодня утром. Ожила Снежная королева, теперь грозится заморозить остальных.
Фаина прошуршала длинным атласным платьем мимо меня и села по правую руку от Давыдова. После чего обвела всех умильным взором и изрекла:
– С добрым утром, друзья!
О, какая честь, я попала в число ее друзей.
Вот вроде ничего плохого лично мне эта дама не сделала, а у меня на нее образовалась стойкая аллергическая реакция. Интересно, а как у Давыдова? Я взглянула на него. Он сидел с недовольным выражением лица. Что ж, с его стороны никаких поползновений в ее сторону нет. Мне стало легче, а потом гораздо тяжелее, потому что внезапно я поняла, что ревновала его к Фаине! Это уже никуда не годилось.
– С добрым утром и прекрасным тебя днем, Фаиночка, – с готовностью отозвался Дуло и бросился целовать своей невесте пальчики.
Вот это высокие отношения, подумала я. И в это время поймала на себе придирчивый взгляд Давыдова. Он молча говорил, как тебе могут нравиться такие глупости! Да, мне нравится, когда мужчина ухаживает за любимой женщиной, пусть даже таким старомодным образом. Вот он, между прочим, мой муж! И кто, глядя на нас, скажет, что мы влюблены друг в друга до помешательства?! То-то.
– Все хотела спросить, Екатерина, – обратилась ко мне Фаина, пока ее обслуживала Луша. – Как вы познакомились с Артуром?
Ого! А мы не успели об этом договориться. Упустили такой важный момент.
– В метро, – брякнула я.
А что, я там со многими парнями знакомилась. У меня такое доверчивое лицо, что ко мне постоянно обращаются гости города. И пока я доходчиво и подробно объясняю, как доехать до памятника Маяковскому, парни просят номер моего телефона…
– В метро?! – поразилась Фаина.
– Кэт шутит, – поспешил вставить Давыдов. – Мы познакомились в театре.
– В театре?! – я поразилась такому простому выходу из положения.
– Да, – поддержал меня Заславский, окрыленный тем, что может говорить правду. – В моей гримерке!
– Артур, – радостно пропела мачеха, – что ты делаешь в чужих гримерках?! И почему она ваша? – это уже вопрос на засыпку Заславскому. – Вы же маркиз и что-то там.
– Моя гримерка, – принялась я объяснять, – выкуплена папой на весь сезон.
– Надо же, – поджала губы Фаина, – я думала, что можно выкупать только ложи.
– Вы ошиблись, – понесло меня. – Теперь можно выкупать все: вешалки, гардеробную, буфет, туалет и даже авансцену! Занавес у нас приобрели на парочку сезонов профсоюзы. Сами понимаете, главное в театре это занавес, его шить долго, тяжело и муторно…
– Кэт шутит, – сухо произнес Давыдов.
– А что, – воодушевился Дуло, – я бы буфет выкупил!
– Это не спасет отца русской демократии, – многозначительно вздохнул Заславский.
Для тех, кто не в курсе, – фраза из «Двенадцати стульев» Ильфа и Петрова.
– В смысле? – удивился Дуло.
Ну не догонял мужик тонкой иронии Ивана Сергеевича.
– Значит, Екатерина, вы актриса?
– Да, я играю, – кивнула я, а что оставалось делать?
И укоризненно посмотрела на Давыдова. Правила правилами, а об элементарной вещи не договорились!
– Играла, – поправил меня он.
– Неужели?! – явно обрадовалась Фаина. – И в каком театре?
– В разных, – улизнула я от ответа, – всех и не упомнишь. Сейчас дома сижу, другие заботы навалились.
Раз ей так нравится, что Давыдов женат на актрисе, решила я, навру про другое.
– Какие заботы? – продолжала допрос с пристрастием Фаина.
– Детские, – сказала я, мило улыбаясь. – У нас есть дети!
Обломись, Снежная королева!
Над детской темой еще ни одна душа не черствела.
– Дети? Какая прелесть! – улыбнулась Фаина. – И кто же у вас?
– Три мальчика и две девочки, – отчеканила я.
– Странно, – прищурилась Фаина. – Вчера Артур мне говорил, что у вас только четверо детей.
Она что, из гестапо?! Дитем больше, дитем меньше, зачем придираться-то?!
– Все в порядке, Агнесс? – всполошился Заславский и похлопал себя по животу.
Фаина метнула в него настороженный взгляд, но тот уже успел отдернуть руку.
– Один еще не родился, – улыбнулась я довольно. И ласково погладила себя по животу. – УЗИ показало девочку. Но мы этого ребенка уже считаем членом семьи!
– Да-да, как же иначе, – пробормотала Фаина, явно подозревая, что ее где-то надули, но не понимая в чем. – Теперь ты не так одинок, Артур. Впрочем, как и я. Степан Терентьевич, подайте мне пирожное! Заварное, пожалуйста.
– И мне! – подхватила я. – Стол такой огромный, что не дотянуться.
– Вам нельзя, – заявила Фаина. – Там крем с консервантами. И вчера, – она снова прищурилась, – вы пили шампанское!
Здрасьте, приехали.
– В свете последних научных изысканий, – сказал Заславский, – гениальные умы пришли к выводу, что шампанское оказывает благотворное влияние на беременный организм.
– Что вы говорите!
– Оказывает, – кивнул Давыдов, – это точно. Пузырьки воздуха, проникая в этот обремененный явно не интеллектом организм, устремляются прямо к мозгу, активируя его деятельность. Правда, когда мозгов нет, то активируется другая функция…
– Это не в моем случае, – я растянула улыбку, хотя хотела убить его.
И потянулась за пирожным сама.
Бряк! Со стола на пол под моим локтем слетела чашка.
– Любимая чашка Олега Васильевича! – вскрикнула Фаина.
Разумеется, чашка разбилась. Олег Васильевич, царство ему небесное, что, перевернулся от этого в гробу? Чего орать, как ужаленная?! Если б я умерла, мне было бы все равно, кто и почему бьет мои чашки. Да и особо ценных у меня нет. Хотя та, с надписью «Катюха, жизнь твоя непруха», мне всегда нравилась. Ее парень подарил, перед тем как сбежать к моей подруге. Я б ее разбила, но она была как пиалка, в ней быстро чай стыл. У меня вообще парни были хозяйственные: один сковородку подарил на Восьмое марта, другой – на набор ножей разорился, третий – вот на чашку. И как-то спокойно я ко всему этому относилась. Впрочем, и к ним относилась спокойно, не так, как к Давыдову. Вот они и сбегали.
И началось: Луша забегала, Степан Терентьевич засуетился, даже молчавший все это время Костик встал, чтобы наблюдать за происходящим. И я поняла, что ничего не потеряла от его отсутствия вчера вечером. Студент явно служил декорацией, такова участь всех бедных родственников. Когда все, наконец, угомонились, я вздохнула с облегчением.
– Ты никогда не ценил отца, – внезапно заявила Фаина, обращаясь к Давыдову.
С чего она это взяла? Он тоже должен был суетиться возле осколков?!
– Тебе глубоко наплевать на все, что связано с ним!
В ее голосе послышались истерические нотки.
– Началось, – недовольно поморщился Артур и встал. – Кэт! Пойдем! Иван Сергеевич, вы тоже можете быть свободны.
– В смысле? – удивился Дуло.
Ну, день у него сегодня был такой удивительный.
– А вас, Штирлиц, я попрошу остаться, – грустно процитировал ему Заславский героя Юлиана Семенова и встал.
– Останься, дружище, – попросил Степан Терентьевич как-то слишком жалобно, словно просил о помощи.
– Останьтесь, доешьте, – махнула рукой Фаина, вскочила со стула и побежала в дом.
– Вот и попили чайку, – ничего не поняла я.
– Пойдем к озеру, – сказал мне Давыдов и взял за руку.
К озеру! Как жаль, что сейчас не лето! А, может, попробовать моржевать? Если там замерзла вода и есть приличная прорубь… Конечно, лезть в воду я бы не стала, но разделась бы и помочила ножки с большим удовольствием. Заодно продемонстрировала свое тело некоторым мужчинам, которым я до лампочки. Пусть увидит, что теряет! Ох, подумала я, а если он разденется и я увижу, что теряю?! Очень хорошо, что сейчас зима.

 

Пока шли, Давыдов не отпускал мою ладонь. Я настроилась помечтать о том, что он делает это не ради того, чтобы наши трогательные отношения увидела Фаина, а от чистого сердца. Но не позволила себе витать в облаках и решила подумать о хлебе насущном. Итак, ужин прошел кое-как, после завтрака я вообще осталась голодной, Артур буквально выдернул меня из-за стола. Если и обед пройдет в такой же «теплой дружественной» обстановке, то я скину пару-тройку килограмм, а скидывать мне нечего. Буду светить позвоночником и прилипшим к нему животом. Хорошенькая семейка, нечего сказать.
Получалось, что у Давыдова с мачехой давние разногласия по поводу умершего отца и мужа. Что они не поделили? Хотя, ясно – поместье. Или было еще что-то? Не материальное, а… Что она там брякнула про одиночество? Не здесь ли зарыта собака? Иначе зачем Давыдову нанимать для роли жены и тестя актеров?! У-у-у, какая у меня логика, прямо зашкаливает интеллектом. А кто-то так опрометчиво высказался о моих мозгах!
– Ты не устала?
Я очнулась от неожиданного вопроса. О, сколько нежности в его голосе. С чего бы это?
– Извини, Фаина не сдержалась. Давние счеты.
– А что вы с ней считаете?
Да, любопытство – мой порок. Не раз оно меня подводило. Но я, как девушка слабая и доверчивая, могу себе позволить хоть один маленький недостаток.
– На протяжении всего ее замужества мы делим моего отца.
Внезапная откровенность Давыдова заставила меня остановиться.
– Но сейчас его уже нет!
– Сейчас мы доказываем друг другу, кто без него может жить.
– А что? Без него жить нельзя? Извини, Артур, что лезу в душу, но ты сам начал. Так что продолжай. Представь меня случайным попутчиком в поезде дальнего следования и выверни душу наизнанку…
А я погрею уши.
– А я сохраню все это как в могиле. Ой, извини, если напомнила про отца… Буду хранить гробовое молчание… Х-м…
– Все, что я хотел тебе сказать сегодня, я уже сказал, – он отвернулся от меня и пошел дальше.
Руку мою брать не стал. Ну и ладно, не очень-то и хотелось! Ладно-ладно, хотелось-хотелось, чего уж там.
Озеро оказалось очень красивым! Окруженное хороводом стройных высоких елей, оно блестело гладкой застывшей поверхностью воды, маняще призывая забыть обо всем на свете и насладиться общением с природой. Раз уж со мной Давыдов общаться не хотел…
Он сел на камень у берега и принялся смотреть на замерзшую воду.
Я знала, что на некоторые вещи можно смотреть бесконечно долго: на воду, огонь и плавающих рыбок. Здесь еще можно было смотреть на фонтан. Он бил в полынье посредине льда, непокорными струями взмывая вверх, назло зиме и ее морозам. Ничего удивительного. Я и раньше знала, что таким образом спасают рыбу от удушья подо льдом. В городском парке прошлой зимой такой же фонтан бил. Нужно будет сходить и посмотреть, есть ли он сейчас. И как там живется-зимуется щукам и мелким золотым рыбкам…
Давыдов поднялся и пошел вдоль озера по расчищенной тропинке, не оглядываясь, словно собирался вернуться назад один, а меня, как лишний рот, оставить в глухом непроходимом лесу. Хотя, про лес я, конечно, преувеличила. Я сделала пару шагов за ним и остановилась, подождала, когда он обернется и позовет.
Не позвал, а каждый раз напрашиваться – себе дороже. Еще подумает, что я девушка без гордости! Еще подумает, что я им увлечена до неприличия… Или пусть думает? Опять у меня в голове возник сумбур. Как раз то настроение, чтобы общаться с природой. Ах какие кусты симпатичные, ах какой снег искрящийся, ах какое небо голубое и озеро подо льдом глубокое. Или поверить ему, что оно неглубокое, и в полынье искупаться? Ах какой он все-таки… Какой он все-таки…
Нет, лучше буду думать о кустах.

 

Обратно мы шли порознь. Темная фигура Давыдова мелькала впереди, а я плелась за ним, хлопая на ходу по кустам и веткам деревьев, до которых могла дотянуться. С них с легким шумом и шуршанием сваливался мне под ноги снег. Изредка я смотрела на спину Давыдова, но боялась прожечь там дыру, любуясь его спортивной фигурой. Шла и думала, что мне самой не мешало бы подкачаться, увеличить грудь, накачать силиконом губы, правда, они у меня и так пухлые. Можно еще нарастить волосы до пола… Тогда он точно обратил бы на меня более пристальное внимание! А то шел и даже не оглядывался.
И о чем он только думал? Я бы многое отдала, чтобы оказаться в его мыслях. Наверняка в них таилась какая-то загадка. Разгадай я ее, Артур проникся бы ко мне уважением и благодарностью. Неплохая замена страстной любви, на которую я, конечно, не надеялась, с чего бы это вдруг…
– Она была на пятнадцать лет его моложе.
Давыдов внезапно остановился и повернулся ко мне. Пошел! Пошел, обрадовалась я, наружу поток сознания.
– Я был категорически против этого брака.
– Почему? – тихонько спросила я.
– Потому что недавно умерла мама, потому, что у меня был не лучший период в жизни. Сам не знаю почему.
– Они любили друг друга?
– Странные вы существа – женщины. Для вас важнее всего любовь. А как же принципы, устои, поиски смысла жизни?!
– Смысл моей жизни, – призналась я неожиданно, – в любви.
– В любви?! – искренне удивился Давыдов. – И все?!
– Странные вы – мужчины! Разве этого мало, – я пожала плечами. – На ней держится наш мир: начинается с материнской любви, потом возникает любовь для продолжения рода, в зрелые годы любовь поддерживает семью с повзрослевшими детьми, в старости она позволяет не бояться смерти. Любовь – синоним жизни!
– Философия романтичной девочки.
– Ну и пусть!
– Когда-нибудь придется взрослеть, – с горечью сказал Давыдов, повернулся и пошел дальше.
Я сразу поняла, что какая-то стерва разбила ему сердце! Любой нормальный мужчина ставит любовь если не на первое место, то уж точно на второе. Да, к сожалению, для некоторых важнее карьера или философские глубины, в которых я тону безвозвратно и поэтому никогда в них не погружаюсь.
Я пожалела о том, что наш разговор ушел в сторону. Могла бы лучше узнать о взаимоотношениях Давыдова и мачехи, если б сдержалась и не села на своего любимого конька. С другой стороны, мне все было ясно, как в солнечный декабрьский день. Отношения Артура и Фаины сводились к бескомпромиссной войне на моральном уровне, грозившем перейти в физическую расправу. Это я домыслила, полагаясь на свою интуицию. Конечно, она меня не раз подводила, но я всегда ее слушала.
Мы пришли к дому Давыдова, где нас уже ждал Заславский. Компанию ему составлял Степан Терентьевич. Они сидели в гостиной и резались в карты. Я присела рядом с ними и немного поболтала. Заславский всегда любил покер и страдал, когда ему было не с кем играть. Я немного последила за игрой и удивилась.
– Иван Сергеевич, разве вы играете в дурака?
Дуло пристально посмотрел на меня и склонил набок голову. Я что-то сказала не то? О! Назвала якобы родителя по имени-отчеству.
– А ты азартен, Парамоша! – похлопал его по руке Заславский, переключая внимание на себя.
Фраза из пьесы «Бег» Булгакова. Ну вы это наверняка знаете.
– Но! М-м-м-да уж, – пробормотал Дуло.
– Дочь всегда ко мне обращается столь официально, когда злится.
Фу-у-у, выдохнула я. Несомненно, Заславский прекрасный партнер на сцене, всегда приходит на выручку.
– Ненавижу карты, – соврала я. Вообще-то я относилась к ним довольно снисходительно. – Папуля, тебе не скучно? Мы вот сходили к озеру, прогулялись.
– Олег Васильевич всегда говорил, что карты развивают мозг!
Я повернулась и увидела Фаину Борисовну. Оказалось, она умела передвигаться как завзятый индеец – тихо и незаметно подкрадываться, чтобы напасть в самый неожиданный момент.
– Я тоже ничего против «дурака» не имею, – почему-то захотелось оправдаться перед властным Олегом Васильевичем. Вдруг, он смотрит на меня с небес и грозит пальцем.
– И правильно, – холодно бросила мне Фаина. – Где Артур?
Я оглянулась, с какой стати она меня спрашивала? Ах да, он же якобы мой муж. Но жена разве должна следить за каждым шагом супруга?!
– Я здесь, Фаина.
Давыдов зашел в гостиную, успев переодеться. Вот это скорость!
– Ты хотела меня видеть?
– Завтрак прошел довольно скомканно, – поморщилась Фаина.
Как будто в этом были виноваты я и Артур!
– Я не успела тебя предупредить, что завтра приедет Марина.
– Марина?!
Я поняла, что это удар ему ниже спины, только его железная воля не позволила согнуться в бараний рог. Смутная догадка осенила меня сразу. Но я подумала, что Давыдов при желании все расскажет мне сам. Или хотя бы намекнет, ведь должна же я, как его жена, знать про какую-то Марину хотя бы самую малость.
Внезапно Давыдов приблизился ко мне вплотную и обнял за талию. Дальше вообще случилось невероятное – он наклонился и впился в мои губы долгим требовательным поцелуем. Мне ничего не оставалось делать, как ответить на этот страстный призыв, особенно не соображая, к чему все это он затеял.
Что сказать? Целоваться с ним было безумно приятно. Я могла бы парить в облаках своего безрассудства, могла бы упиваться блаженством, могла бы горячо отозваться на поцелуй… О, сколько всего я могла бы сделать, но ничего этого так и не совершила! Слишком много зрителей было вокруг нас. Слишком много! Люди, отчего вы все так любопытны? Не могли бы вы покинуть сцену и скрыться за кулисами? Занавес, где ты?!
Скрой нас от всего мира, нам сказочно повезло и…
И все.
Артур отстранился от меня.
– Как ты видишь, – тяжело дыша, сказал он, – мне уже все равно.
– Я вижу, – процедила Фаина и села за стол к картежникам.
Те закрыли рты и принялись делать вид, что они увлечены только игрой.
Значит, взгрустнулось мне, это было всего лишь представление. Жаль, очень жаль. Но разве я могла надеяться на что-то другое?! Другое, другое, другое…
В голове закрутилось это слово. Я постаралась его трансформировать в более подходящее – другая, другая, другая… Ага. Соперница! Марина – та самая девушка, которая разбила его сердце, и теперь она приезжает для чего-то. Артур собирается показывать, что ему на нее глубоко наплевать. Он собирается это делать с моей помощью.
Соединим пазлы воедино, получим общую картину: соперница и я. Возле меня будет увиваться Давыдов, пытаясь показать Марине всю бесперспективность их возможных отношений. И в этой игре все козыри у меня на руках! Судьба порой бывает довольно благосклонна ко мне. Главное, не совершить очередной промах.
Иногда появление соперницы лично меня подстегивало. И понравившийся парень становился дороже в два раза, если за него приходилось бороться, а не сидеть амебой и получать комплименты от тех, к кому оставалась равнодушной. Из холодной массы костлявого студня я сразу превращалась в бойкое фруктовое желе, грозившее в своей тягучей приторности потопить любого противника. Противницу, вернее. Слово, между прочим, какое правильное по звучанию! Противную противницу…
Марина представлялась полной моей противоположностью: высокая толстая жгучая брюнетка с тонкими губами и темно-карими глазами, которые смотрели со скуластого лица двумя арбузными семечками. Такими же скользкими и противными. Ну да, противница ведь.
С другой стороны, я прекрасно понимала, что с нелепой и некрасивой женщиной Давыдов никогда бы не связался. Я же ему понравилась! Значит, у него хороший вкус. Этот очевидный факт отрицать было бессмысленно. Так что я добавила верзиле с глазами-семечками утонченный вкус в виде строгого черного платья в пол и туфли на высоком каблуке, в каких ходят только настоящие леди. Ненастоящие леди таскаются, как я, в «балетках». Через секунду решила, что позволила своему воображению разыграться слишком вольно, и поставила Марину на «платформу». Вернее, туфли ее стали невыносимо высокими из-за огромной платформы. Ну, знаете, такие, в которых обычно стоят девочки в известных местах…
Как-то в обувном магазине я примеряла одну такую пару сексапильных туфель на «платформе». Вы не поверите! Присутствующие в зале мужчины все, как один, сразу заинтересовались мной. Один тип, сопровождавший пухлую даму неопределенного возраста, забыл про нее и уставился на меня с вниманием дрессированного ужа – немигающими глазами в упор через двойные линзы. А что? У меня в меру длинные, стройные ноги, тонкая щиколотка, худая ступня… Сначала я почувствовала себя королевой, но потом опомнилась и сняла это непотребство. Конечно, приятно добиться внимания мужчин, но только не такой ценой.
Сейчас отчего-то я пожалела, что не купила ту пару. Туфли мне здесь непременно бы пригодились, чтобы травмировать присутствующих своим вызывающим видом. Дух противоречия возник как-то незаметно, вообще-то шокировать родню работодателя я не собиралась. Просто мне стало интересно, а как бы он показывал пылкий интерес ко мне, если бы я выглядела как… Впрочем, о чем тут говорить – туфель все равно нет. Значит, провоцировать Давыдова мне нечем. Всем, получается, крупно повезло.
И еще.
Отчего-то мне показалось, что я стала его ревновать к этой Марине. Я ее еще не видела, а уже ревновала!
Попыталась разобраться в себе. С чего это вдруг во мне заклокотало чувство собственницы? Разве Артур мой или что-то мне обещал? Он ведь не клялся в вечной любви, ах, жаль-то как, что не клялся. Вполне могло быть после поцелуя. Если бы мы с ним остались наедине, он бы сказал мне что-то вроде:
– Катенька, ты лучшее, что было в моей жизни!
Я бы ему ответила:
– И ты, Артур!
– Катерина?!
– Что? – я очнулась от мечтаний и поймала на себе строгий взгляд Заславского.
– Все в порядке, Агнесс?!
– Угу, – кивнула и посмотрела на Давыдова.
Тот с флегматичным выражением лица сидел за столом и пил из бокала вино. Белое столовое, которое должно подаваться к белой рыбе. Этот момент мне Иван Сергеевич просветил.
Вот так просто – сидел и пил, глядя перед собой на заснеженные деревенские просторы в окне.
И вообще не думал о том, что несколько минут назад страстно, практически на уровне безумия, целовал меня на глазах многочисленных свидетелей!
Стало обидно. И, разумеется, я решила обидеться.
Назад: Глава 3 Так, ерунда, пустое дело, Кобыла ваша околела…
Дальше: Глава 5 Все хорошо, прекрасная маркиза, Все хорошо, как никогда