Глава 3
Я там была

Марго открыла глаза и тут же, ткнувшись взглядом в незашторенное окно, застонала от боли. В затылке заухал колокол, к горлу подкатила тошнота. Марго зажмурилась. Посидела так немного, надеясь, что колокол уймется, и лишь когда боль слегка утихла, снова приоткрыла глаза.

Первое, что она увидела, это недопитая бутылка «Порто», нагло расположившаяся на журнальном столике. Рядом, в столь же развязной позе, красовалась бронзовая пепельница, доверху набитая испачканными помадой окурками.

Поморщившись от боли, Марго слегка перевела взгляд и увидела, что в бокале, стоявшем на самом краю столика, осталось немного портвейна. Превозмогая отвращение, она взяла бокал, подержала его в руке, затем резко выплеснула остатки «Порто» себе в рот. Подождала – не станет ли лучше. Не стало.

«Никогда больше, – твердил ей внутренний голос. – Ни капли. Только вода и сок».

Постанывая и поохивая, Марго поднялась с кресла и, стараясь не шевелить раскалывающейся головой, поплелась на кухню – готовить крепкий кофе.

Минут пять она возилась с туркой и ароматным молотым «мокко». Немного просыпала на стол, но вытирать не стала. А еще через две минуты по кухне поплыл густой кофейный аромат, кофе вскипел и брызнул пеной на конфорку.

Чашка крепчайшего кофе слегка привела Марго в чувство. По крайней мере теперь бедная журналистка способна была принять душ.

В ванной она посмотрела на себя в зеркало и ужаснулась. В голове пронеслось: «Хорошо, что у меня нет мужа и некому смотреть на меня по утрам. В таком виде меня бы и родная мать испугалась».

С отвращением отвернувшись от зеркала, Марго скинула халат, включила душ и полезла в ванну. Струи прохладной воды прояснили хмельную голову и промассировали затекшее после неуютной ночи тело. Минут через десять Марго снова почувствовала себя человеком.

Прежде чем закутаться в халат, посвежевшая и повеселевшая журналистка критично осмотрела в зеркале свой загорелый живот, худые ключицы, крепкие груди с острыми сосками, повернулась в профиль, потом спиной (вывернув шею, оценила – крепка ли еще попа) – и, судя по всему, осталась довольна увиденным. Могло бы быть и лучше, но, в конце концов, двадцать девять – это не восемнадцать.

Когда Марго уже докрашивала губы, затрезвонил телефон.

– Привет, красавица! – пробормотал из трубки возбужденный голос осведомителя.

– Гарик? – Марго нахмурила брови. – Если ты насчет денег, то я…

– Деньги здесь ни при чем. Вернее – при чем, но я звоню не по этому поводу. Помнишь вчерашнее убийство коллекционера Шихтера?

– Ну.

– Держись за стул, подруга! Я только что узнал – Синицын с опербригадой выехал на свеженький труп! И знаешь, чей это труп?

– Я что, похожа на прорицательницу?

– Это труп Палтусова! – с восторгом выпалил Гарик. – А поскольку я смотрю канал «Культура», я в курсе, что Палтусов – такой же коллекционер старинных фотографий, как Шихтер! Ну? Чего молчишь? Кто-то нещадно мочит коллекционеров, ясно тебе? Как тебе такой финт!

Марго сидела мрачнее тучи.

– По какому адресу выехала оперативная группа? – сухо спросила она.

Гарик назвал адрес.

– И помни про цену, – добавил он. – Теперь ты должна мне в два раза больше.

– Знаю, знаю.