Путь от Патриарших прудов до Зоомузея занял у Жени сорок минут. На работу она поспела вовремя. К удивлению Жени, другие уборщицы сегодня на работу не вышли. Одна заболела, другая взяла отпуск за свой счет и уехала к свекрови в Ростов, третья уволилась, четвертая просто не отвечала на телефонные звонки. После ухода смотрительниц Женя оказалась в огромном музее одна-одинешенька.

Работы было невпроворот. За окном стремительно темнело. Лишь три часа спустя, когда на землю опустилась ночная мгла, Женя позволила себе передохнуть. Устало опустившись в кресло, она решила повторить заклинания, которым научил ее Валентин Иванович. Но вдруг с ужасом поняла, что все позабыла. Волнение было тому виной или еще что-нибудь, но в голову не приходило ни строчки.

«Пропала!» – с упавшим сердцем подумала Женя. – Пропала сама и погубила Игоря! Господи, что же теперь делать?»

Где-то в глубине музея что-то негромко щелкнуло, словно кто-то открыл оконную створку. Женя уставилась на щиток сигнализации, ожидая, что вот-вот загорится одна из красных лампочек. Но ни одна лампочка не зажглась, и тишину музея не потряс вой сирены.

Женя подумала, что ей шум послышался, и тут опять – на этот раз весьма отчетливо – раздались над ее головой шаги. Кто-то ходил по второму этажу.

«Нет, – подумала Женя. – Не хочу! Не хочу!»

Но вместо того чтобы броситься к двери, ведущей на улицу, она посмотрела на часы. Без двух минут двенадцать. У нее в запасе было еще две минуты, чтобы подняться на второй этаж. И Женя больше не раздумывала. Она уже встала с кресла, когда в комнате погас свет. Женя ожидала этого и почти не испугалась. Музей был обесточен и погрузился во тьму. Женя порылась в столе охранника и нашла фонарь. Не ахти какое утешение, но все-таки…

«Главное – не бояться, – внушала себе она, поднимаясь по лестнице. – Помни, что сказала тебе тетя Матильда: будь смелой, и у тебя все получится. Главное – не бояться».

Однако, вопреки заклинаниям, боялась Женя отчаянно. Поднимаясь по лестнице, она вдруг вспомнила свое выступление на школьной сцене – это было классе в третьем или четвертом. Когда она поднималась на сцену, у нее, точно так же, как сейчас, тряслись поджилки. И точно так же, как сейчас, она себя уговаривала: «Главное – не бояться». Однако самовнушение не помогло абсолютно. Когда Женя читала стихи Пушкина, голос ее дрожал, как лист на ветру… Но самое обидное было потом.

Когда она спускалась со сцены, ей на секунду показалось, что все было хорошо. И что со своим страхом она успешно справилась, и голос ее дрожал вовсе не так уж сильно – и, в общем, никто этого не заметил. И тут она лицом к лицу столкнулась с классной руководительницей.

Вместо слов утешения или ободрения та холодно сообщила: «Ремизова, я никогда не думала, что ты такая трусиха. Ты дрожала как заячий хвост. Мне за тебя стыдно».

И мир рухнул. Женя почувствовала себя несчастным уродом, не способным ни на что. И она поняла, что никогда больше не сможет подняться на сцену – ни на эту, ни на какую-либо другую. «Вероятно, это не для меня», – сказала себе Женя.

И вот, двенадцать лет спустя, она вновь поднимается по лестнице навстречу своей судьбе, и сердце ее отчаянно бьется в груди. Шаг… Еще шаг… Вот лестница кончилась и впереди – дверь, ведущая в зал…

Женя вошла в зал и замерла, прислушиваясь… Ни звука, ни вздоха.

– Эй, – тихо позвала она. И снова прислушалась, стараясь уловить хотя бы намек на чье-то присутствие. Где-то далеко, по ту сторону реальности, в которую попала Женя, за черным, затянутым плотными жалюзи окном проехала машина… Потом еще одна… И больше ничего.

– Здесь есть кто-нибудь? – крикнула Женя и поежилась, испугавшись собственного голоса, так зычно и гулко он прозвучал. «Прямо как в склепе», – подумала она.

Она прислушалась – ответом ей была тишина.

– Эй, я пришла! – сказала она. – Вы здесь?

Сначала Женя услышала легкий шорох, а затем сипловатый мужской голос произнес:

– Ты принесла перстень?

Голос показался Жене знакомым. Но времени на то, чтобы копаться в памяти, у нее не было. Она кивнула и сказала:

– Да.

В руке мужчины вспыхнул фонарик мобильного телефона. Женя зажмурилась и периферийным зрением увидела черную руку, протянувшуюся ей навстречу.

– Отдай его мне, – властно проговорил мужчина.

Женя достала из кармана перстень и крепко сжала его в кулаке.

– Я хочу увидеть Игоря, – с вызовом сказала она. – Вы обещали, что приведете его. Где он?

– Он здесь.

– Но я его не вижу.

Лучик фонарика скользнул вправо, и Женя едва не вскрикнула – в правом углу, прямо на полу, сгорбившись и уставившись невидящими глазами во тьму, сидел Игорь Соболев.

Женя бросилась было к нему, но властный окрик ее остановил:

– Стой на месте!

Женя замерла. Луч фонарика снова заставил ее зажмуриться.

– Итак, ты видела, что он здесь, – сипло сказал мужчина, сидящий на стуле. – Я не обманул тебя. Теперь ты можешь отдать мне перстень?

Женя вдруг заколебалась.

– Однажды я уже отдала кольцо, – сказала она. – Но тот, кому я его отдала, просто исчез. Откуда я знаю, что вы не поступите так же?

– Ты не можешь этого знать. Но ты можешь верить. В любом случае ничего другого тебе не остается.

Пальцы Жени дрогнули, но она не разжала кулак.

– Сначала расскажите мне! – потребовала она.

– Что именно ты хочешь услышать?

– Все! Как вы похитили Игоря? Северинский был с вами заодно?

Мужчина усмехнулся.

– А ты любопытна. Что ж… Ты сама болтала каждому встречному, что от тебя сбежал жених. Мне об этом рассказала твоя бабка Матильда. – Мужчина снова усмехнулся, и Жене показалось, что во тьме блеснула полоска его зубов. – Кстати, весьма оригинальный способ избавиться от невесты! Нужно будет взять на вооружение. Потом я узнал, что ты отправилась за ним. И тогда я понял – это настоящая любовь. Ну или что-то вроде того. Я приехал в Москву, выследил этого слизняка Соболева и похитил его. Как видишь, все просто.

– А шоу Северинского на Воробьевых горах? – подрагивающим от волнения голосом спросила Женя. – Это вы убили того водолаза?

– Да. Я повредил замки, и бедняга не смог выбраться из воды.

– Зачем вы это сделали?

– Чтобы подвигнуть тебя к более решительным действиям. Ты все еще твердила, что хочешь найти Соболева, но в глубине души ты почти поверила, что он тебя бросил. Бросил, чтобы не жениться.

– И тогда вы решили подлить масла в огонь?

– Верно. Я был уверен, что после «смерти» Северинского ты не остановишься, пока не найдешь своего возлюбленного. И, как видишь, не ошибся. Теперь я просто обменяю Соболева на перстень, и делу конец.

Женя задумчиво наморщила лоб.

– Но вы могли просто отнять у меня перстень, – неуверенно предположила она. – Я всего лишь слабая девушка.

Мужчина хмыкнул.

– «Слабая девушка», – передразнил он. – Если бы все было так просто! Милая моя, у меня было всего два шанса получить перстень. Первый – когда твой твердолобый приятель Паштет продал его перекупщику. Но Паштет вернулся за перстнем и опередил моих людей. Второй – когда ты вознамерилась отдать перстень этому урке с большой дороги – Тарасову. Но он оказался слишком нетерпелив.

– Кажется, я понимаю, – сказала Женя. – Перстень нельзя забрать силой, так? Я обязана отдать его сама.

Собеседник вздохнул и сказал устало:

– Наконец-то до тебя дошло. Я уж думал, никогда не догадаешься. А теперь отдай мне перстень, девочка. Я много лет его искал. Я потратил кучу времени, денег и сил. Я имею на него больше прав, чем ты. Отдай мне кольцо, и мы разойдемся, чтобы никогда больше не встречаться.

Женя все еще колебалась.

– Чего же ты ждешь? – недовольно спросил он. – Неужели жизнь твоего жениха не стоит какого-то идиотского перстня? Отдай его мне и живи счастливо со своим парнем!

– И вы ничего нам не сделаете? – все еще сомневалась Женя.

Незнакомец усмехнулся:

– Мне нужны не вы, мне нужен перстень. – И он опять протянул руку в черной перчатке. – ОТДАЙ ЕГО МНЕ!

Женина рука сама собой дернулась навстречу черной лапе незнакомца, но она с величайшим усилием сдержала порыв и спросила:

– А зачем он вам?

– Разве старая Матильда не говорила тебе? – удивленно спросил незнакомец. – Этот перстень дает силу. Но, к счастью, не всем.

– А вам даст?

Женя не видела лица незнакомца в темноте, но почувствовала, что он усмехнулся и облизнул губы.

– Я на это надеюсь.

Женя посмотрела на черную руку, протянутую к ней, и сказала:

– Вы хотите, чтобы фамильяр, заключенный в камне, служил вам?

Рука дрогнула.

– Откуда ты знаешь про фамильяр? – недовольно проговорил незнакомец. – Если не ошибаюсь, в школьных учебниках об этом ничего не сказано.

– И тем не менее я знаю. И про дух-фамильяр, и про то, что фамильяр этого камня очень силен. Знаете, что я думаю?

– Что?

Женя до боли стиснула пальцы, сжимавшие перстень.

– Я не должна отдавать вам это кольцо! Вы и так принесли людям много бед, а с ним вы наделаете такого, что весь мир содрогнется!

Луч фонарика заметался. Секунду спустя он сполз на пол, осветив кусок пространства, как маленький костер. И при свете этого костра Женя увидела лицо собеседника. Длинные седые волосы, острая бородка, продолговатое худощавое лицо.

Женя сразу узнала его. Это был Илья Константинович Алпатов, пожилой профессор, которого она видела у тети Матильды. Но на этот раз в лице Алпатова не было ничего интеллигентного, оно было искажено злобой.

– Ты всего лишь маленькая глупая девчонка, и я не хочу вступать с тобой в полемику! – гневно заявил профессор. – Просто отдай мне перстень!

Женя убрала руку за спину и отступила на шаг.

– Я не должна его вам отдавать, – упрямо сказала она.

Лицо Ильи Константиновича вдруг смягчилось.

– И что же ты намерена делать, замарашка? – снисходительно поинтересовался он. – Оставишь камень себе и позволишь мне убить Игоря?

– Нет, но… – Женя озадаченно нахмурилась. – Мне надо подумать.

– У тебя нет времени думать! – рявкнул вдруг профессор Алпатов так громко, что у Жени даже на несколько секунд заложило уши. «Как может человек производить такие громкие звуки?» – подумала она, но тут же сообразила, что крик профессора прозвучал у нее в голове, а сам он даже не разомкнул губ. И тогда Жене стало действительно страшно.

Внезапно весь зал осветился мягким голубоватым светом.

– Это колдовство, – прошептала она, с ужасом глядя на бледное злое лицо Ильи Константиновича. – Вы колдун!

– Рамус! – крикнул вдруг профессор и простер трость над лежащим в углу Игорем.

Тот вскочил на ноги, словно внутри его распрямилась пружина, и медленно, как пьяный, на дрожащих, заплетающихся ногах побрел к профессору.

– Инцебелус! – снова рявкнул Илья Константинович, и Игорь остановился, не дойдя до него двух шагов. Тут профессор, не сводя глаз с парня, принялся потихоньку вращать в воздухе тростью.

Игорь чуть приподнялся над полом. Сначала медленно, а затем все быстрее он стал вращаться вокруг собственной оси. Женя смотрела на него с ужасом. «Этого не может быть, – думала она. – Это просто галлюцинация».

Но Игорь вращался в воздухе все стремительнее. Из горла Игоря вырвался долгий пронзительный стон. И вдруг с Женей что-то произошло. Она медленно выставила вперед пальцы, сжимавшие перстень, и, вытаращив на Игоря пылающие глаза, проговорила глухим, скрипучим и хриплым, как у старухи, голосом:

– Заклинаю тебя бешеным шакалом, дурман травой, болиголовом и волчьим корнем – остановись! Одион, другиан, тройчан!

И вращение тотчас же прекратилось. Тело Игоря еще несколько секунд повисело в воздухе, а затем тяжело и безвольно, как куль со старым тряпьем, рухнуло на пол.

– Вот как? – почти радостно воскликнул Илья Константинович. – Ты кое-что умеешь. Но этого мало, чтобы одолеть меня. Я сорок лет изучаю магическую науку. Что ты можешь мне противопоставить?

– Врожденный дар, – холодно и спокойно ответила Женя. – Это стоит всей вашей науки.

Вдруг профессор резко наклонился в сторону и приложил набалдашник трости к безжизненному лицу Игоря. Лицо это, и без того бледное, побледнело еще больше, задрожало и покрылось капельками пота. Игорь открыл глаза, посмотрел полными ужаса глазами на трость, затем перевел взгляд на Женю.

– Боль, которую сейчас испытывает твой жених, нельзя ни с чем сравнить, – холодно сказал Илья Константинович. – Отдай мне перстень, и боль прекратится.

Женя сжала пальцы в кулаки и выкрикнула заклинание, которое прочла в гримуаре Валентина Ивановича:

– Зара! Авда! Ирта! Отсохни рука!

Илья Константинович закричал и, выронив трость, отдернув руку от головы Игоря.

– Дрянь! – пробормотал он сквозь сжатые от боли зубы. – Стерва!

Через несколько секунд боль ушла, но правая рука профессора, потеряв способность двигаться, повисла плетью. Илья Константинович быстро подхватил с пола трость левой рукой, воздел ее над головой и забормотал что-то настолько быстро, что Женя не смогла вычленить из этого потока отдельные слова.

За спиной у нее послышался звериный рык. Она быстро обернулась и увидела, что страшный саблезубый тигр мягко соскочил со своего постамента и, подняв жуткую голову, принялся осторожно, как это делают кошки, нюхать воздух.

– О боже! – выдохнула Женя, чувствуя, как у нее слабеют ноги.

Доисторическое чудовище замерло, затем медленно повернуло огромную голову и уставилось на девушку немигающими стеклянными глазами.

«Пропала!» – цепенея от ужаса, подумала Женя. Вдруг по правую руку от себя она увидела слабую тень. Тень едва заметно колыхнулась, и в голове у Жени отчетливо прозвучал голос, странно похожий на голос Валентина Ивановича:

«Возьми себя в руки, Женя. Это все не на самом деле. Скажи это вслух!»

– Это все не на самом деле, – послушно повторила Женя.

«Вот так, – кивнула тень. – А теперь, моя милая, вспомни заклинание, помогающее избежать напасти видений, миражей и зеркальных двойников».

Саблезубый тигр, уставившись на Женю злыми стеклянными глазами, припал к полу, изготовившись для прыжка. С его огромных клыков на пол закапала отвратительная клейкая слюна.

– Я не помню заклинания, – прошептала Женя, глядя на чудовище и приседая от ужаса. – Не помню.

«Рыбьим голосом…» – подсказала тень Валентина Ивановича.

– Рыбьим голосом, – послушно повторила Женя.

«Песьими жабрами…»

– Песьими жабрами, – продолжила Женя и вдруг вспомнила весь текст заклинания. Она выпрямилась и отважно взглянула на изготовившегося к прыжку тигра. Голос ее обрел силу и власть:

– Рыбьим голосом, песьими жабрами, клыками земляного червя – заклинаю тебя, дикая тварь, из тени пришла – уходи в тень!

И тут тигр прыгнул.

– Уходи в тень! – крикнула что было мочи Женя и крепко зажмурилась.

На мгновение ее лицо обдало жарким вонючим дыханием. Еще несколько секунд Женя стояла, зажмурившись, потом медленно приоткрыла глаза и огляделась. Чучело саблезубого тигра по-прежнему стояло на постаменте и казалось таким мертвым, что трудно было представить, что всего несколько секунд назад эта клыкастая тварь двигалась и рычала.

– Сгинь, тень! – крикнул профессор Алпатов. – Умри, сгинь, сокройся! Забираю у тебя жизненную силу!

Боковым зрением Женя увидела, как в руке у профессора мелькнула трость, и тень Валентина Ивановича, стоявшая рядом с ней, тут же растворилась в воздухе.

– Валентин Ива… – крикнула было Женя, но профессор не дал ей закончить фразу.

Холодные пальцы сомкнулись у нее на шее.

– Перстень… – прохрипел ей в ухо Илья Константинович. – Подари мне перстень… Сама… Предложи… Я возьму…

Женя стала задыхаться, и в глазах у нее потемнело. Она пыталась оторвать пальцы профессора от своей шеи, но они были необыкновенно сильными и твердыми – прямо как из железа.

– Дари перстень… – продолжал хрипло шептать Алпатов. – Сама… Подари… Возьму…

Женя почувствовала, как силы покидают ее. Она и рада была отдать перстень, но не могла произнести ни слова. Обезумевший от гнева профессор переусердствовал.

«Умираю, – поняла вдруг Женя, и эта ужасная мысль прозвучала у нее в мозгу отчетливо и неумолимо. Она на мгновение потеряла сознание, но огромным усилием воли прогнала внезапную немощь. – Помоги мне… Камень… Фамильяр… Приди на помощь… Заклинаю четом и нечетом, дурным знаком и черной приметой… Помоги!»

Рядом послышался душераздирающий вопль. Пальцы разжались, Женя упала на пол и, хватая ртом воздух, схватилась руками за шею. Каждый вздох отдавался в горле пульсирующей болью. А рядом вопил профессор Алпатов. Крепкие и острые когти кошки Серпентии вонзились ему в лицо.

«Трость! – поняла Женя. – Нужно забрать у него трость! Это его магический фамильяр!»

Женя бросилась к упавшей трости, схватила ее и изо всех сил ударила об пол. Трость с коротким, звучным треском переломилась пополам.

В ту же секунду профессор Алпатов оторвал от себя кошку Серпентию и швырнул ее о стену. Тело кошки мягко ударилось и вдруг распалось, рассыпалось, как огромный ком пыли.

Слегка наклонив голову и гневно сверкая глазами сквозь очки, Женя двинулась на профессора. Волосы ее завились в кольца и яростно развевались на невидимом ветру. Лицо превратилось в холодную гневную маску. Вид ее был ужасен.

– Не подходи! – хрипло сказал профессор Алпатов, пятясь к стене и выставив перед собой руку. – Не подходи, ведьма!

Но Женя продолжала идти – стремительно и неумолимо, как сама судьба.

– Думаешь, я испугался? – Илья Константинович вдруг остановился и угрюмо посмотрел на приближающуюся Женю. – Я сильнее тебя, ведьма! И я тебя уничтожу!

Он выставил перед собой растопыренные руки и стал быстро бормотать какое-то заклинание. Женя почувствовала, что не может дышать, но не остановилась, а лишь замедлила шаг. Профессор продолжал бормотать, угрюмо глядя на нее и незаметно пятясь к стене.

Сердце Жени забилось так часто, что стало больно в груди, а глаза ее затянула желтая пелена. Но она не остановилась. Она и сама не заметила, как стала говорить. Голос ее нарастал, становился все громче и громче, заполняя собой все пространство зала:

– Первой звездой, сырыми сумерками, холодным снегом – заклинаю вас, ветры!

– Сигне те сигне! – рокотал в ответ профессор, выставив перед собой когтистые руки и сверля приближающуюся Женю ненавидящим взглядом. – Темера ме танге! Темера ме танге! Оумен!

– Рутой, кровью и травой тирлич, гнилым яйцом и мертвой плотью – заклинаю вас, ветры!

Оконные стекла задрожали и вдруг с грохотом вылетели из рам, окатив Женю и профессора дождем сверкающих осколков. Ледяной ураганный ветер ворвался в зал, смел с пути чучела животных, закружил их в немыслимом танце и ударился ледяной волной в лицо профессору.

– Сигне… темере… – рокотал тот, перекрикивая бурю и изо всех сил стараясь удержаться на ногах. – Ме… танге…

Женя выхватила из кармана пластилиновую фигурку.

– Заклинаю болотной водой и гнилым духом – воплотись в пластилин! – громогласно выкрикнула она. – Черичан! Подон! Левурда! Воплотись в пластилин!

Она подняла фигурку высоко над головой, размахнулась и швырнула ее прямо в ледяной гудящий смерч, круживший по залу. Смерч подхватил фигурку, закружил ее в безумном танце и с бешеным ревом вышвырнул в окно. И тотчас же тело профессора поднялось в воздух и стремительно вылетело в окно.

Ураган прекратился. И в ту же секунду в зале снова вспыхнул свет. Женя, пошатываясь и спотыкаясь о валяющиеся тут и там чучела животных, подошла к Игорю. Присела возле него, обхватила его щеки и вгляделась в лицо.

– Игорь! – тихо позвала она.

Соболев не отозвался.

– Игорь, очнись!

Веки Соболева дрогнули. Он приоткрыл глаза и удивленно уставился на Женю.

– Женя? – Голос его прозвучал хрипло и глуховато.

– Ты жив! – Она обняла Игоря и прижала его голову к своей груди. – Как я рада, что ты жив!

Игорь тихонько застонал. Женя выпустила голову жениха из своих объятий и тревожно вгляделась в его лицо.

– Как ты себя чувствуешь? – взволнованно спросила она.

Игорь поморщился и ответил:

– Паршиво. – Он поднял руку и потер лоб. – Голова болит. А что случилось?

– Ты ничего не помнишь?

Он покачал головой:

– Нет. Помню только, как кто-то затащил меня в машину… – Он привстал и суетливо огляделся. – Где мы, Жень?

– Мы в музее.

– В музее? – На лице Игоря отобразилось удивление. – Почему здесь такой беспорядок? И что мы здесь делаем?

Женя улыбнулась и смахнула выступившие на глазах слезы.

– Сама не знаю. Господи, как же я рада, что ты жив!

Она не удержалась и снова крепко его обняла.

– Тише! – хрипло засмеялся Игорь. – Тише, шальная! Задушишь!

– Теперь все будет хорошо, – пробормотала Женя и погладила Игоря по белокурым волосам. – Я никому не дам тебя в обиду. Обещаю!