Эпилог

Оперативников было двое – блондин и брюнет. Блондин был одет в легкий плащ и водолазку. Лицо у него было строгое, острое и сосредоточенное, а на губах застыла холодная, самодовольная полуулыбка. Он напоминал гончую, взявшую след, – и не просто взявшую след, а уже завидевшую впереди зверя.

Брюнет был угрюм, и в глазах у него застыла мстительная злоба. «Сколько веревочке ни виться, а конец все равно будет», – говорил его взгляд.

Бодро взбежав по крыльцу, оперативники хотели пройти в больницу, но дверь распахнулась, и навстречу им шагнула Елена.

Кивнув Трояновой, блондин хотел обойти ее, но она решительно преградила ему путь.

– Что такое? – вскинул брови белобрысый оперативник. – Вам что-то нужно?

– Я не пущу вас к Жене, – холодно объявила Елена.

На лице опера отобразилось изумление. Он покосился на своего черноволосого коллегу, затем вновь вперил в Елену колючий взгляд и сердито проговорил:

– Вы не имеете права препятствовать дознанию. Мы должны выяснить, что произошло в музее.

– Не должны, – возразила Елена. – Дело закрыто.

– Как закрыто? – выдохнул блондин. – Да вы понимаете, что го…

В кармане у блондина запиликал телефон. Продолжая сверлить лицо Елены холодным взглядом, он достал из кармана трубку и приложил ее к уху:

– Слушаю вас… Да, товарищ полковник… – Лицо блондина вытянулось. – Да, но… Нет, товарищ полковник… Нет, я все понял… Слушаюсь!

Блондин молча убрал мобильник в карман. На Елену он уже не смотрел.

– Что там? – нетерпеливо спросил коллегу брюнет. – Что сказал полковник?

– Дело закрыто, – глухо пророкотал блондин, и на щеках у него проступили розовые пятна. – Тело профессора Алпатова не найдено. Нет тела – нет и преступления.

Брюнет гневно сверкнул глазами.

– Но ведь администрация музея предъявила этой девчонке счет за устроенный в зале погром! – напомнил он.

– Счет уже оплачен, – невозмутимо отчеканила Елена. – И у дирекции музея нет к Евгении Ремизовой никаких претензий. У музея нет претензий, у вас нет вопросов. Верно?

Еще несколько секунд оперативники стояли на крыльце с видом людей, получивших ошеломительное известие, в которое просто невозможно поверить.

Затем блондин развернулся и медленно зашагал вниз по лестнице. А пару секунд спустя и брюнет, одарив на прощанье Елену испепеляющим взглядом, последовал за ним.

Елена стояла на крыльце до тех пор, пока машина оперативников не свернула с больничного двора и не скрылась из вида. Лишь после этого она позволила себе облегченно вздохнуть и улыбнуться.

Несколько минут спустя Елена шла по больничному скверу, направляясь к грузному молодому человеку, сидевшему на обшарпанной деревянной скамейке. Это был Паштет, и в руке у него поблескивала бутылка пива.

Прохладный ветер заставил Елену поднять воротник пальто. Несколько сухих листков сорвались с дерева и спланировали на черный асфальт. Воздух был влажный. Темные облака обещали дождь.

Когда Елена села рядом, Паштет мельком взглянул на нее, отвел взгляд и, запрокинув голову, отхлебнул из бутылки.

– Как вы, Кульков? – спросила Елена, внимательно разглядывая его лицо.

– Нормально, – ответил тот и снова приложился к бутылке.

Елена посмотрела, как он пьет, и нахмурилась.

– Сколько бутылок выпили? – спросила она.

– Это третья, – небрежно ответил Паштет.

– Помогло?

Верзила покачал головой:

– Нет.

Несколько секунд оба молчали. Елена вдруг подумала, что Паштет похож на раненого медведя, который набирается сил перед решительным боем. Елене это не понравилось.

– Что вы теперь будете делать? – спросила она.

Паштет хотел отхлебнуть пива, но передумал. Пожал плечами и ответил:

– Еще не знаю. – Немного помедлив, он добавил: – Я где-то читал, что за любовь нужно бороться.

Темные брови Елены сошлись на переносице.

– Боюсь, что это не тот случай, – тихо сказала она. – Женя души не чает в Игоре.

– Этот Игорь – болван и бабник! – отчеканил Паштет, сверкнув глазами.

– Возможно, – согласилась Елена. – Но любовь слепа. В глазах Жени он самый прекрасный человек на земле. И вы не сможете ее разубедить в этом.

– Она в нем разочаруется, – уверенно заявил Паштет. – Вот увидите.

– Возможно, – снова согласилась Елена. – Но это ее жизнь и ее разочарования.

Паштет вскинул голову для ответа, но вдруг сник и опустил голову. Несколько секунд он сидел молча, разглядывая сухие листья на асфальте, потом, по-прежнему не глядя на Елену, тихо произнес:

– По-вашему, мы ничего не сможем сделать?

Елена покачала головой:

– Нет. Она должна сильно обжечься, чтобы все понять.

– Но она будет страдать, – с болью в голосе проговорил Паштет.

– Будет, – тихо отозвалась Елена. – Но это сделает ее сильнее.

Паштет так крепко сжал бутылку, что костяшки его пальцев побелели.

– А если он ее погубит? Если он разобьет ее сердце?

Елена медленно покачала головой:

– Не погубит. Женя – очень сильная девушка. Неужели вы до сих пор этого не поняли?

Новый порыв прохладного ветра прошелестел листьями, и Елена зябко повела плечами.

– А что делать мне? – спросил Паштет.

– Ничего, – ответила Елена. – Просто будьте рядом. Настанет момент, когда вы ей понадобитесь.

Прежде чем ответить, Паштет погрузился в размышления. Елена смотрела на него со скрытой тревогой. Какое решение он примет? Наконец верзила повел могучими плечами и сказал:

– Ладно. Пусть все будет так, как будет. Я не стану им мешать.

Елена улыбнулась и мягко проговорила:

– Вы молодец.

На губах Паштета появилась горькая усмешка.

– Я в этом не уверен, – сказал он.

Залпом допив пиво, Паштет швырнул пустую бутылку в урну и поднялся со скамейки. Секунду или две он стоял на месте, размышляя над тем, что же делать дальше, потом сунул огромные руки в карманы куртки, повернулся и медленно зашагал к больничным воротам.

– Куда вы, Кульков? – удивленно воскликнула Елена.

– В бар, – обронил он вполоборота, слегка замедлив ход.

– Подождите! – Елена встала со скамейки. – Я с вами.

Она быстро нагнала Паштета, и они пошли вместе.