Глава 21
Пока Смирнов опрашивал очевидцев, Ева размышляла.
История убийства Стеллы, как ни цинично это звучит, выглядела обыкновенно: далеко не оригинальный женский способ избавиться от соперницы или вымогательницы. Таким приемом зачастую пользуются девицы легкого поведения, чтобы усыпить, а потом ограбить клиентов-мужчин: подсыпать клофелинчику в спиртное, и готово. Кому повезет, очнется в больнице; кому не судьба - уснет навеки.
Если Стелла шантажировала Журбину и Эрман, у обеих был повод желать ей смерти. Был он и у Треусова, - сумасбродка Стелла лишала его покоя, посягала на имущество, следила за ним, вмешивалась в его личную жизнь. Не было причины убивать Стеллу, пожалуй, только у Ростовцева. И то, если поискать… может обнаружиться.
Что же Лика? Ее как-то сразу исключили из списка подозреваемых. Видимого мотива убивать Стеллу у нее не имелось. А скрытого?
Еще одна деталь придавала кончине бывшей супруги Треусова зловещий оттенок - отрезанная прядь. Лика настаивает, что этот факт - предупреждение Дракона. Тогда почему жертвой оказалась Стелла? Какая связь существует между ней и Селезневым, например? Или между ней и покойным Шершиным? Как удалось выяснить Смирнову, потерпевшая родилась и выросла в Москве, на Дальнем Востоке ни разу не бывала, и вся ее родня проживает в окрестностях столицы.
Тень Дракона лежала на всей истории с помолвкой в «Элегии» и гибелью Стеллы, исключая возможность рассматривать последнее как отдельный эпизод. Происшествие в ночном клубе нельзя назвать случайностью. Какую цель преследовал злоумышленник? Этот вопрос ставил Еву в тупик.
«В безвыходной ситуации следует просто наблюдать, - подумала она. - Позвоню-ка я Лике, договорюсь о встрече. Порой косвенные данные, невзначай оброненные фразы, нечаянные обмолвки дают толчок мыслям».
Ева представилась помощницей Смирнова.
- Он говорил о вас, - сказала Лика. - Есть новости?
- Всеслав попросил меня составить вам компанию, отвлечь от мрачных раздумий. Если хотите, давайте прогуляемся.
Лика, испуганная и подавленная, сообщила, что собирается ехать на кладбище.
- К Стефи, - со слезами в голосе добавила она. - Хочу прибраться на могилке, поставить цветы.
- Возьмите меня с собой, - предложила Ева.
- Хорошо. А то я чувствую себя разбитой… и ужасно одинокой.
Через час Ева уже сидела в такси, рядом с Ликой, оживленно болтала. Они попросили водителя остановиться у цветочного магазина. Светило солнце. Уличные тротуары почти высохли, на газоне между осевшими сугробами виднелась прошлогодняя травка.
- У меня голова кружится, - пожаловалась Лика. - Я ведь сутки пролежала, уставившись в потолок… Мне очень страшно!
- Вам звонил кто-нибудь?
- Я не брала трубку. Единственный человек, с которым я заставила себя поговорить, - господин Смирнов. Мы обсудили ночь, проведенную в «Элегии»… впрочем, вы, вероятно, знаете. Этот кошмар преследует меня повсюду!
Лика заплакала. Она комкала в дрожащих руках носовой платочек и по-детски шмыгала носом.
- Какой кошмар? - осторожно спросила Ева.
Лика оглянулась, помолчала и быстро, сквозь слезы, зашептала:
- Иногда мне кажется, что я… что у меня… слишком обостренное воображение. С тех пор, как умерла мама, я не нахожу покоя! Я ни с кем не могу быть до конца откровенна, даже со Стефи я не позволяла себе… говорить обо всем. Мне повсюду мерещатся странные вещи! Когда… мы жили на таежном хуторе, мне иногда казалось… будто бы отчим, Аркадий, как-то пристально на меня смотрит. С вожделением… понимаете? А после смерти мамы эти мысли стали преследовать меня днем и ночью. Я запиралась от него в своей комнате на крючок, приставляла к двери стул… и все равно прислушивалась к каждому шороху, каждому скрипу половицы! Я… начала его опасаться и… так измучилась, что желала ему смерти. Ужасно, правда? Но я ничего не могла с собой поделать. Когда он уходил, я молилась, чтобы он не вернулся. Я корила себя, обвиняла в черствости и злобе, каялась и… снова хотела избавиться от него! И однажды… он исчез. А «перо дракона»… и те следы во дворе… не плоды ли моего болезненного воображения? Из глухого Ушума я переехала в Москву, но… ничего не изменилось. Как только я увидела Стефи… сразу заподозрила, что с ней случится какая-то жуткая вещь. И вот… она мертва! - Лика схватила Еву за руку и крепко сжала. - Вам никогда не приходило в голову, будто ваше сознание раскалывается, рассыпается на бесчисленные фрагменты, которые вы никак не можете собрать в нечто единое и стройное? Что вы… не живете, как все окружающие вас люди… а двигаетесь на ощупь в густом тумане? Что вы не помните своего прошлого, а ваше будущее неясно, размыто? Что вы не имеете понятия, как вам следует поступать, куда идти, кто ваш друг, а кто враг?
Ева не перебивала, давая Лике излить накопившееся смятение, замешательство и страх.
- Лес, город… какая разница для измученного ума? - продолжала та. - Аркадий пропал. Но мои мысли о мужчинах остались. Я вообразила, что Альберт Юрьевич оказывает мне знаки внимания, а он… собирается жениться на другой женщине! Меня пригласили на торжество по поводу их помолвки, а я ловлю себя на тех же ощущениях! Мало того, я вообразила, что и господин Треусов неравнодушен ко мне, что он… как-то особенно расположен, особенно любезен. А ведь у него тоже есть женщина, с которой он встречается, которую он любит… я полагаю. Что это со мной, как не расстроенные нервы?
- Перья Дракона, - не плод фантазии, их можно увидеть, пощупать, - успокаивала Лику Ева. - Вы их вовсе не придумали.
Лика вздохнула и прижала ладонь ко лбу.
- У меня здесь все путается… сплошной мрак. Я подумала, что Стелла умрет, раз она лишилась пряди волос, и она… умерла. Ее убил Дракон!
- Я вам верю, - просто сказала Ева. - Идемте в магазин, за цветами.
Лика, погруженная в свой страх, послушно пошла за ней. Они выбрали белые гвоздики, заплатили, Ева взяла свою спутницу под руку и повела к такси. Водитель коротко посигналил.
- Я вам заплачу за простой, - пробормотала Лика, полезла за кошельком, вскрикнула, бросила сумочку на землю и пошатнулась.
- Помогите мне! - обратилась Ева к таксисту. - Женщине нехорошо, посадите ее в машину.
Пока тот возился с бледной как полотно пассажиркой, Ева подняла сумочку и уселась на заднее сиденье, рядом с Ликой.
- Нам на кладбище, - сказала она, называя, куда именно нужно ехать. - Побыстрее, пожалуйста.
Водитель кивнул, - теперь ясно, почему молодой женщине стало дурно: видно, похоронила кого-то из близких, не в себе от горя.
Лика закрыла глаза, сидела ни жива ни мертва.
- Что случилось? - прошептала Ева.
- Су… сумочка…
Ева медленно приоткрыла сумку, - ничего из ряда вон выходящего она там не увидела, - обычные женские мелочи: складной зонтик, расческа, пачка бумажных носовых платков, кошелек… а это что такое? Между кошельком и расческой затесались светлые волоски. Та самая прядь? Не может быть…
- Вы открывали сумочку после того, как вернулись из ресторана домой? - наклонилась она к Лике.
Та, закусив губу, качнула головой.
- Нет. Нет! Если бы я… Нет! Это… волосы Стеллы?
- Предполагаю, да, - ответила Ева. - Как они оказались в вашей сумке?
- Н-не знаю! - в голосе Лики слышалось отчаяние. - После ресторана… я бросила сумочку в прихожей и не прикасалась к ней. Я же говорю, со мной что-то не так!
- А ключи? Вы доставали из сумки ключи, чтобы открыть дверь квартиры?
- Ключи я ношу в кармане пальто.
- Простите за любопытство, Ростовцев заходил в квартиру вместе с вами?
- Он проводил меня до двери, дождался, пока я открою, и ушел. На мне был его пиджак, а мое пальто… он держал в руках. Потом… я взяла пальто, достала ключи… начала открывать… это я хорошо запомнила. Боже мой! - Лика снова заплакала. - Если бы Стелла умерла прямо там, в «Элегии»… мою сумку обыскали бы… и… как бы я оправдалась?
Таксист обернулся и спросил, нужна ли помощь. Ева махнула ему рукой, - дескать, сама справлюсь.
- Успокойтесь, - прошептала она на ухо Лике. - Шофер не должен ничего слышать. Поговорим на кладбище.
Остаток дороги ехали молча. Ветер нагнал тучи, и когда девушки вышли у низенькой часовни из красного кирпича, начал накрапывать дождь.
- Вы помните, где могила? - спросила Ева.
- Надо идти по этой аллее, потом направо… меня привозил сюда господин Ростовцев.
Голые березы качались на ветру, мокрые кусты сирени печально застыли у надгробий. Здесь снег таял медленно, и кладбище производило унылое, жалкое впечатление. Ржавые железные венки ударялись о кресты и ограды, сопровождая посетительниц похоронным звоном.
Лика шла, опустив глаза вниз, на желтую грязь между могилами, на затоптанные в нее бумажные цветы и обломки еловых веток.
- Лучше быть мертвой, чем сумасшедшей, - прошептала она.
- Что вы! - ужаснулась Ева. - Откуда такие мысли?
- А как прикажете думать?
Они снова замолчали, - только чавкала под ногами раскисшая земля, да каркали вороны, перелетая с ветки на ветку.
- Лика, тогда в ресторане вы постоянно держали сумочку при себе? - спросила Ева.
- Нет, конечно… я толком не помню, сколько раз брала ее в руки… но сумка висела на спинке стула.
- Вы не следили за ней?
- Нет. Зачем?
- Любой мог положить в сумку все, что угодно, включая официантов. Давайте вытряхнем содержимое, - предложила Ева. - Вдруг там еще что-нибудь найдется? Клофелин, например.
- Вытряхивайте…
Они нашли подходящее место - скамейку под черной раскидистой елью, всю усыпанную прошлогодней хвоей. Ева смахнула пожелтевшие иголки и вывалила на скамейку все, что было в сумочке, - зонтик, кошелек, расческу, ментоловые драже, блокнотик, пудреницу, губную помаду, носовые платки, прочие мелочи и… пучок светлых волос. Как пить дать, они принадлежали Стелле.
- Никаких таблеток у вас в сумочке нет, - бодро заявила Ева. - Хоть это радует.
***
Тем временем Смирнов беседовал с Альбиной Эрман в ее кабинете в салоне «Камелия».
- Вас Лика прислала? - враждебным тоном поинтересовалась она. - Боится, что ее заподозрят в убийстве? Или еще круче, - возомнила, будто убить хотели ее! Скажете, я неправа?
- Разобраться не помешает, - уклончиво ответил сыщик. - Когда люди едят и пьют за одним столом, а потом кто-то из них умирает… весьма полезно знать, как это случилось.
- Стелла с нами не сидела. Она была за другим столиком и подошла, чтобы выяснить отношения с бывшим мужем.
- Но лекарство и воду давали вы.
- Не я! - сердито парировала госпожа Эрман. - Таблетки предложил Алек… Альберт Юрьевич, а воду… не помню… кажется, Лена. Чего вы добиваетесь? - вспылила она. - Все эти вопросы мне уже задавал следователь. Они собираются сделать из нас козлов отпущения, - обвинить в смерти этой истерички! Да кому она нужна? Если я сопровождала Стеллу до квартиры, значит, я ее и убила? Ничего подобного. Меня обстоятельства вынудили везти ее домой, - все разошлись, у Треусова случился сердечный припадок. Неудивительно! Как он вообще выжил рядом с такой… стервой?
- О мертвых плохо не говорят.
- Простите, - Альбина притушила злой огонек в глазах, опустила веки. - Не могу сдержаться. Вероятно, в святые я не гожусь!
- Лекарство, которое Ростовцев предложил Стелле, предназначалось для вас? Вы его принимали?
Она побледнела.
- И что с того? Да, Алек имел при себе мои таблетки, на всякий случай. Слишком сильные переживания вредно влияют на кожу, вызывают преждевременное старение… поэтому я предпочитаю гасить стресс на корню. Обычно я ношу таблетки в сумочке, но могу забыть их дома, на работе… или не заметить, что они закончились. Такое не раз бывало. Алек очень предусмотрителен, только и всего. Он умеет окружить женщину вниманием и заботой, когда захочет. Никакого сговора между нами не существовало, если вы на это намекаете!
Альбина была одета в обтягивающую юбку и короткий, расшитый бисером жакет горчичного цвета; ее шею, уши и запястья украшал изящный ювелирный набор. Красивое, умело подкрашенное лицо хозяйки салона несло на себе отпечаток бессонной ночи и мучительных переживаний.
- Дурной знак, когда на помолвке кто-то умирает, - сказал сыщик.
- Хороша помолвка, - фыркнула она. - Жених заигрывает с другой женщиной, какая-то полоумная баба устраивает безобразную сцену и в конце концов отдает богу душу. Благо это произошло не в ресторане! Я увезла Стеллу домой, уложила в постель… она была еще жива. Вы уверены, что не собственный сынуля подмешал мамочке клофелину в воду? Они оба ненормальные.
- Откуда у мальчика мог взяться клофелин?
- Бросьте! - жестко усмехнулась Эрман. - Откуда подростки берут наркоту, по-вашему? Клофелин достать проще.
- Думаю, парень ни при чем.
- Отношения матери и сына могут быть очень драматичными! - возразила она. - А я Стеллу почти не знала. У меня не было причины желать ей зла.
- Разве? - поднял брови Смирнов. - Позвольте вам не поверить.
Альбина покрылась красными пятнами, которые резко выделялись на щеках, шее и открытой груди.
- Бывшая жена Треусова следила за ним и его любовницей, - продолжал он. - Журбина волею судьбы оказалась вашей подругой, посему и вы попали в поле зрения Стеллы. Что заставило вас запустить в нее туфлей? Опасный намек, прозвучавший из ее уст?
Руки Альбины с длинными, покрытыми розовато-желтым лаком ногтями, сделали судорожное движение, - словно она хотела схватить со стола первый попавшийся предмет и бросить в нахального посетителя. На ее безымянном пальце переливался, вспыхивал крупный бриллиант в кольце.
- Все! Хватит! - завопила она, вскакивая и… падая обратно в кресло. - Вон! Убирайтесь вон…
Смирнов и бровью не повел.
- Видите, вы и меня готовы убить, не то что несчастную женщину. Своим спасением я обязан отсутствию у вас под рукой какой-нибудь бронзовой чернильницы или папье-маше. Слава современным письменным принадлежностям, легким и безопасным!
- Замолчите, - простонала госпожа Эрман, в бессильной ярости царапая ногтями по стеклу столешницы. - Ни слова больше.
- Стелла шантажировала вас, не так ли?
Альбина молчала, кусая губы.
- Или вы расскажете мне всю правду, или я поделюсь своими подозрениями со следователем… и тогда то, что вы хотите скрыть, станет достоянием общественности. Суд у нас публичный, и журналисты просто слетятся на слушание дела как мухи на мед. Вы прославитесь!
- Вам нравится издеваться надо мной?
- Иногда приходится быть безжалостным. Но я обещаю хранить ваш секрет, и если вы не убийца, он останется между нами. Итак…
- Да! Стелла вымогала у меня пять тысяч долларов в обмен на молчание. Я испугалась, запаниковала. Наверное, я бы заплатила… а потом придумала, что с этим делать. Ее появление в ресторане повергло меня в шок. Я бросила в Стеллу туфлей, пытаясь заткнуть ей рот… и была готова задушить ее! Вдруг погас свет, возникло замешательство, какая-то потасовка: возможно, Стелла получила от меня пару тумаков… не отрицаю. Кто-то вцепился ей в волосы… и вырвал целый клок.
- Кто именно?
- Не знаю, - Альбина развела руками. - Во всяком случае не я. Думаю, это сделала Лена. Как вы понимаете, Стелла потребовала денег и у нее.
- Вы с Журбиной обсуждали условия шантажистки?
- Нет. Нам и в голову не пришло, что это может быть бывшая жена Треусова. Только когда она произнесла слово чаевница, у меня молнией сверкнула догадка. Полагаю, Лена тоже сообразила, что к чему. Но я Стелле ничего не давала и в воду не подмешивала.
- А Журбина?
Госпожа Эрман долго молчала, пятна на ее лице и груди стали бордового цвета.
- Может быть, - с усилием вымолвила она. - Лена более ограничена в средствах, чем я, и… она собирается замуж за Треусова. Это важно для нее, - возраст и все такое… плюс стремление начать собственное дело, ни от кого не зависеть. Мы обе, по обоюдному согласию, решились на семейные узы. Вас это удивляет? Напрасно. Вам не понять наших страданий и наслаждений…
- Не стану спорить. Поэтому вы не признались, что Лена приносила воду, которую выпила пострадавшая?
Альбина понуро кивнула. Она не хотела выдавать подругу.
- Но чтобы подмешать клофелин в воду, нужно было по меньшей мере взять его с собой. Тогда как ни Лена, ни я понятия не имели, кто нам звонил. Мы не подозревали Стеллу, и не могли ожидать ее появления в «Элегии». Откуда бывшей жене Треусова стало известно, где мы собираемся провести ночь? Хотя… если она следила за ним и Леной, вопрос отпадает.
- Кто же тогда отправил сию даму на тот свет? Треусов? Ростовцев? Кто-то из остальных посетителей ресторана? Ее сын Олег? Кто?
- Почему вы не назвали Лику? Думаете, у этой тихони нет тайн? Стелла и ее могла шантажировать. В тихом омуте, как гласит народная мудрость, черти водятся.
- Согласен, - не стал спорить сыщик. - Лику тоже зачислим в подозреваемые. А что вы скажете о… ножницах?
Госпожа Эрман округлила глаза.
- Какие еще ножницы?
- Которыми неизвестный выстриг у Стеллы прядь волос… весьма грубо, поцарапав ей кожу на голове.
- Выстриг? - глаза Альбины полезли на лоб. - Вы в своем уме?
- Надеюсь, да.
- Вы меня ошарашили. То-то следователь задавал вопрос, каким образом пострадала прическа Стеллы?! А мне и невдомек… Надо признаться, ножниц я ни у кого не видела. Знаете, женщины часто носят в сумочке маникюрный набор… там есть ножнички. Кстати… у меня в сумке валяются.
- Давайте проверим, на месте ли они, - предложил сыщик.
Он не оставил ей выбора.
Эрман наклонилась, потянулась за сумочкой из блестящей кожи, которая висела на крючке сбоку от стола.
- Простите великодушно, Альбина Романовна, я вынужден просить вас высыпать содержимое на столешницу.
Она скривилась, хмыкнула, но не посмела отказаться. Из раскрытого чрева сумки, блеснувшего золотистой подкладкой, на стол посыпались ключи, пачка сигарет, зажигалка, косметичка, салфетки, ручка, записная книжка, какие-то бумажки, упаковка жевательной резинки, кошелек и крошечный несессер. Хозяйка этих прелестных мелочей щелкнула застежкой и показала сыщику маникюрные принадлежности, - все они, включая ножнички с позолоченными ручками, были на месте.
- Ну, что теперь?
- Вы очень добры, сударыня, - улыбнулся Смирнов. - Благодарю вас. По-видимому, волосы Стелле отрезали не вашими ножничками, но это не доказывает вашу непричастность к убийству. Вы умная женщина и не оставили бы следов.
- Ка-а-ак? - задохнулась от негодования Альбина. - Вы хотите повесить смерть Стеллы на меня? Не выйдет! Больше ни слова без адвоката!
- Я веду частное расследование, поэтому мои выводы не имеют юридической силы, - успокоил ее сыщик. - На мой взгляд, вам больше всех выгодно, чтобы Стелла замолчала навеки.
- Вот еще! Займитесь лучше Треусовым, - ему Стелла годами отравляла жизнь! Или Ликой, которая себе на уме. Послушайте, она просто чудовище, эта «таежная барышня»! - распалилась госпожа Эрман. - Она оказывает на мужчин… болезненное, пагубное влияние. Наверное, научилась всяким психологическим трюкам от дальневосточных шаманов и теперь пользуется… в своих целях. В «Элегии» оба кавалера наперебой увивались за Ликой, а о нас забыли. Сложилось впечатление, что изысканное застолье, дорогое кольцо с бриллиантом и прочие сюрпризы служили экстравагантным фоном именно для этого неестественного ухаживания. Чтобы нервы пощекотать себе и… другим! А вместо щекотки получилось чуть ли не сдирание кожи живьем, - такая разновидность средневековой пытки. Знаете, в Древнем Китае зрелища истязаний использовали, как усиливающие сексуальное возбуждение. Этакая «утонченная» эротика в восточном стиле. - На губах госпожи Эрман появилась саркастическая улыбка. - Странно, что пострадала Стелла. Вот если бы Лику отравили, я бы не удивилась. Такие женщины плохо кончают!
- Простите за любопытство… а зачем вам с Журбиной замужество, учитывая взаимную… э-э… страсть друг к другу? Ни один мужчина никогда не сможет полностью осуществить ваши эротические фантазии.
- Хм! Зато мужчины могут дать нам иное: завидный статус, общественное положение, мощную поддержку, а с сексом мы уж как-нибудь сами разберемся.
- Вы любите Ростовцева?
- Боже! - Альбина закатила подведенные черным глаза. - Какие пошлые вопросы! Представьте, люблю… по-своему. Я слишком много сил вложила в этот проект, чтобы вот так взять и отказаться от него, смириться с поражением. Ростовцев привлекает меня как мужчина: его ласки дополняют мою чувственность.
Ее откровенность удивляла и завораживала. Красные пятна на лице этой роскошной дамы постепенно бледнели и вовсе исчезли, по мере того, как она обретала душевное равновесие. Смирнов позволил ей отдышаться, подготавливая следующий удар.
- Я полагаю, господин Ростовцев также мог являться объектом шантажа, - внезапно заявил он. - Надеюсь, вы поможете мне пролить свет на темные стороны его жизни.
- Алек не посвящает меня в подробности ни своего прошлого, ни настоящего. Если честно, я мало его знаю. Кое-какую рыбешку мне удалось выудить из мутной воды его молодости, - усмехнулась Альбина. - Сначала на некую историю «любви и смерти» намекнула Лена, а потом… господин Лавринский поведал мне детали романтической драмы!
- Бывший прокурор?
Она царственно кивнула.
Смирнов знал Лавринского, но не близко, - будучи прокурором, тот пользовался уважением коллег, слыл порядочным человеком и добросовестным профессионалом. Он не станет ни добавлять лишнего, ни искажать факты.
Эрман рассказывала, сыщик внимательно слушал, кое-что уточнял, кое о чем переспрашивал.
- Пообещайте, что мой рассказ не повредит Алеку! - взмолилась она.
- Если убийство Стеллы - не его шалость, Ростовцеву бояться нечего. Помните ужин в «Триаде»? Лика куда-нибудь отлучалась?
- Н-нет, кажется… то есть она выходила… минут на пять, в дамскую комнату, наверное. А что? В тот вечер тоже кого-то убили?