Глава 22
Несколько звонков в дверь Елены Журбиной отозвались в пустоте подъезда приглушенным эхом.
Смирнов нажимал и нажимал на кнопку звонка, пока за дверью не раздались робкие шаги.
- Откройте, Елена Дмитриевна! - громко произнес сыщик. - Я хочу с вами поговорить о Стелле.
Защелкали замки, и дверь приоткрылась на длину толстой металлической цепочки. В щель выглянуло осунувшееся женское лицо, обрамленное пышными черными волосами.
- Вы ее адвокат? - безжизненным голосом спросила Журбина. - Зачем она вас прислала?
- Стелла Треусова умерла.
Звякнула цепочка, хозяйка посторонилась, пропуская гостя в полутемную квартиру.
- Как… умерла? Идемте в гостиную, только извините… там не убрано.
В маленькой полуовальной гостиной в самом деле царил беспорядок: на диване лежали подушка и плед, на кресле - платье и вечерняя сумочка, на полу валялись туфли. В углу, на высокой круглой подставке стоял греческий бюст женщины с волнистыми локонами, расходящимися от пробора к вискам, томно прикрытыми глазами и сладкой улыбкой на мраморных устах. За плечами женщины примостился пухлый Эрот с раскрытыми крыльями.
- Афродита? - восхищенно спросил Всеслав.
- Сапфо… богиня любви в поэтическом воплощении.
Он не удержался, подошел ближе, разглядывая бюст, - внизу, под соблазнительно округлой нежной грудью на отполированном мраморе была выбита надпись на непонятном языке.
- Что тут написано?
- Эрос вновь меня мучит истомчивый, горько-сладостный, необоримый змей, - процитировала Лена. - Это по-гречески. - Она помолчала, до хруста в суставах сплела пальцы, спросила: - Насчет Стеллы… с ней произошло несчастье?
- А вы ничего не знаете?
- Нас с Павлом пригласили на вечеринку… в «Элегию». Она явилась туда, устроила скандал… поступок вполне в ее духе! После истерики у Стеллы случился нервный припадок, что лично меня не удивило. Пришлось давать ей какие-то таблетки.
- Она мертва, - напомнил Смирнов. - К вам не приходили из милиции?
Журбина заметно волновалась, просто места себе не находила.
- Ко мне? Зачем? Простите… а вы, собственно, кто будете?
- Я частный сыщик. Вероятно, к вам приходил оперативник из уголовного розыска, но вы его не впустили. Почему?
- В дверь несколько раз звонили, только я никому не хотела открывать! - голос Лены сорвался. - Я имею право отдохнуть хотя бы день без телефонных разговоров, без посещений?! Я даже с работы отпросилась…
- Видите ли, речь идет об убийстве! Вы встречаетесь с бывшим мужем жертвы, и, следовательно, являетесь заинтересованным лицом. На вас в первую очередь падает подозрение!
- Ка… ка-кое подозрение? - побледнела Журбина.
Смирнов не собирался удовлетворять ее любопытство.
- Разве Стелла не шантажировала вас? Не угрожала разоблачением, не требовала денег?
- С чего вы взяли? - из последних сил защищалась она.
- Разве вы с Альбиной только подруги, и больше вас ничего не связывает? - продолжал сыщик. - А как же… чайная? Кстати, где вы познакомились с госпожой Эрман? Думаю, не ошибусь, предполагая, что именно за чашечкой…
- Ну, хватит! - взорвалась Лена. - Чего вы добиваетесь? Да, нас с Альбиной связывают… определенные отношения. Это ведь не преступление?
- Ни в коем случае. А Павел в курсе? Вы, кажется, стремитесь сделаться его женой, то бишь… занять место Стеллы?
- Они давно развелись. Место, как вы изволили выразиться, свободно.
- Теперь да! - многозначительно произнес сыщик. - У вас есть повод для убийства, дражайшая Елена Дмитриевна.
- Я не убивала Стеллу. Когда я уходила из ресторана, она была жива. Спросите у остальных гостей, у официантов в конце концов! Они подтвердят.
- Вы подносили воду, которой потерпевшая запивала таблетки?
- Ну и что? Я взяла со стола первый попавшийся стакан… и вообще при чем тут вода? - глаза Лены остановились, возмущение как рукой сняло. - Вы хотите сказать… ее отравили?
- Можно и так выразиться.
Ее лицо, до сего момента бледное, вспыхнуло; она прижала ладони к пылающим щекам.
- Боже мой! Боже мой… неужели Альбина решилась на это? Не могу поверить. Наверняка эта дрянь и у нее вымогала деньги, грозилась опозорить ее при Ростовцеве, расстроить помолвку!
- Доверьтесь мне, Елена Дмитриевна, - придвинулся к ней Всеслав, заговорил вкрадчиво, елейно. - Я помогу вам выпутаться, если вы не виноваты. В милиции вам никто не поверит, следователь уцепится за… некоторые пикантные подробности ваших взаимоотношений с Треусовыми и Эрман, как бульдог, он повесит на вас убийство! Никто не станет дотошно копаться в деталях, тщательно разбираться в обстоятельствах дела: вы же знаете методы работы наших правоохранительных органов, нашу судебную систему. Вы позволите Стелле даже собственной смертью жестоко отомстить вам за несуществующую провинность…
Он говорил и говорил, накладывая слова - слой за слоем, - на обнаженные нервы собеседницы, и добился своего. Она решилась на откровенность.
- Клянусь, что я не убивала Стеллу! Это сделал… Ростовцев. Когда-то он уже убил одного человека… значит, мог поступить так и второй раз, и третий.
Лена, сбиваясь и нервно вздрагивая, поведала сыщику старую школьную историю гибели Юли Коваль и последовавшую не сразу, позже, загадочную смерть Бориса Засекина.
- На него иногда находит, - говорила она о Ростовцеве. - Вдруг просыпается какая-то жуткая одержимость… наваждение, о чем он потом напрочь забывает. Алек с детства страдал провалами в памяти. Его родители скрывали это от всех. Они боялись, что их дорогого, чрезвычайно одаренного сына запрут в психушку. И эта его сумасшедшая тяга к риску… разве не вызывает недоумения?
- Вы предупредили об этом Альбину?
- Намекнула. Пусть Аля сама разузнает правду о своем женихе и делает выводы. Но о Стелле я не упоминала.
- О Стелле? - не понял Всеслав. - А она тут с какого боку?
- Все с того же. Видите ли, мы с Ростовцевым выросли в одном дворе, ходили в одну музыкальную школу… в общем имели один круг знакомых. Теперь у каждого своя жизнь, но мы продолжаем интересоваться друг другом, - кто на ком женился, кто где работает, кто развелся, кто умер. В общем я узнала, что Боря Засекин ухаживает за Стеллой… тогда еще незамужней, - впервые после смерти Юли он обратил внимание на другую девушку. Ходили слухи, что он чуть ли не жениться хочет на ней. Стелла при ее худобе выглядела совсем юной, и парни попадались на этот обман зрения: Засекин был моложе ее почти на восемь лет, Треусов на четыре года.
- То есть Стелла встречалась с Засекиным? - уточнил сыщик.
- Совсем немного. Однажды на какой-то вечеринке ее подпоили и… один из гостей, - интересный молодой человек, - переспал с ней. Такое не скроешь, вот отношения с Борисом и разорвались. Он был очень ревнив! К счастью, Стелла не сумела вызвать в его сердце пылкую любовь, благодаря чему избежала участи Юли.
- Тем парнем, который напоил и затащил Стеллу в постель, был Ростовцев? - прямо спросил Всеслав.
- Говорят, да. Будто бы он так сводил счеты с Засекиным, мстил ему. Во всяком случае, сплетники приписывали этот неблаговидный поступок Ростовцеву. А тот будто бы ничегошеньки не мог вспомнить. Алкоголь, полнолуние… привели его в полную невменяемость. Да и Стелла так набралась дармового коньяка, что не видела, кому отдается.
- Треусов знал, когда женился на Стелле…
- Нет, - не дослушав, махнула рукой Лена. - Это случилось до того, как они познакомились. И вообще девичья честь, целомудрие давно потеряли былую ценность! Кому интересно, кто с кем в прошлом переспал? Стелла не имела к Ростовцеву никаких претензий. С Треусовым она начала крутить роман позже, а о том досадном недоразумении позабыла. Думаю, он понятия не имел о ее бывших похождениях.
- Вы ему не говорили?
- Зачем? - удивилась Лена. - Столько лет минуло. Если на то пошло, я точно ничего утверждать не могу, а сплетни повторять не в моих правилах. Дело молодое, кто в те годы не грешил? Стелла тоже помалкивала, наверное. Муж не исповедник, ему лишнего знать не следует.
- Значит, скандалы в семье Треусовых начались не из-за того сомнительного приключения?
- Господи, конечно же, нет! Всему виной невыносимый характер Стеллы… с ней вряд ли кто-либо смог бы прожить бок о бок пару лет. Павел еще долго терпел ее выходки и постоянное недовольство.
- Вы исключаете, что Треусов убил бывшую жену?
- А смысл? Он пальцем ее не тронул ни во время бесконечных семейных разборок, ни во время развода и судебных дрязг. Теперь, когда все позади, Павел вдруг вздумал лишить Стеллу жизни и угодить за решетку? Где же логика?
- Убийство само по себе нелогично, - возразил сыщик. - Всякому терпению приходит конец, каждый человек рано или поздно может сорваться и натворить бед.
- Допустим, - неохотно признала она. - Но… посудите сами, стал бы Павел делать это едва ли не у всех на глазах?
- В состоянии аффекта люди не думают о последствиях.
Смирнов прекрасно понимал, что убийство Стеллы нельзя назвать неумышленным, скорее наоборот, - оно выглядело как тщательно продуманное, заранее спланированное.
- Это Ростовцев, - повторила Лена. - Его рук дело.
- А причина? Засекин мертв, его уже нельзя огорчить смертью бывшей подружки.
- Зато можно огорчить прошлой постельной историей нынешнюю невесту Альберта Юрьевича… или его новую знакомую. Неизвестно, кого именно явилась шантажировать Стелла. Возможно, не меня и не Алю, а самого виновника торжества. Или всех вместе взятых! У нее могло хватить наглости пойти на это: пугать Ростовцева разоблачением. Дескать, а ваш мальчик когда-то дурно поступил со мной, - напоил и совратил скромную девушку.
- Будет вам, Елена Дмитриевна! - рассмеялся Всеслав. - Кого этим испугаешь? Ростовцев и глазом бы не моргнул, напротив, еще и похвастался своей победой. Да и Альбина вряд ли бросила бы такого мужчину из-за подобной… хм… шалости.
- Аля, пожалуй, не бросила бы, - согласно кивнула Лена. - А вот Лика… не знаю.
- Так ведь господин Ростовцев не с Ликой обручался.
- И этого я не знаю. Мутный он человек, непредсказуемый! Для него оценка Лики может оказаться куда важнее, чем мнение Али. Если так, Стелла все правильно рассчитала… кроме характера Альберта Юрьевича. Он закрыл ей рот очень быстро и надежно.
- А кто отстриг у Стеллы прядь волос? - как бы между прочим спросил сыщик.
- Вы хотели сказать, вырвал?
- Я сказал именно то, что хотел.
Глаза Лены удивленно распахнулись.
- У вас мрачный юмор!
- Мне не до шуток, - рассердился Смирнов. - И вам, надеюсь, тоже.
- Но… кому могло прийти в голову стричь волосы Стеллы? - она развела руками. - Вы меня поразили.
- А почему вы ушли из ресторана раньше всех? - спросил он.
- Надоел дурацкий фарс! Ростовцев вел себя непонятно, Треусов испортил мне настроение своим заигрыванием с Ликой, а появление Стеллы переполнило чашу терпения. Я боялась расплакаться, раскиснуть при всех… просто не могла больше играть роль невозмутимой женщины, которой все нипочем.
Сыщик не стал проверять содержимое ее сумочки, потому что понял бесполезность этого действия.
***
Смирнов исходил из того, что Дракона не существует, что кто-то намеренно пытается внедрить этот призрачный образ в действительность окружающих людей, в первую очередь, как он полагал, - в сознание Лики. Какую цель преследовал неизвестный злоумышленник? Запугать Лику? Довести ее до психического срыва? Если бы преступник собирался убить молодую женщину, он бы давно это сделал, - еще на таежном хуторе или в Ушуме. Однако он позволил ей приехать в Москву, поселиться в заранее приготовленной отчимом квартире…
Ева же принимала Дракона как реальное существои не усматривала в его поведении странностей. Только непонимание мешает рассчитать, предвосхитить его следующий шаг, опередить. Знать бы, где его тропа, - можно было бы устроить ловушку.
Пока сыщик ездил по городу от одного свидетеля к другому, Ева созвонилась и встретилась с родителями Альбины Эрман. Они оказались милыми, интеллигентными людьми, охотно отвечали на все вопросы и произвели самое благоприятное впечатление.
Ева представилась помощницей детектива, которому Лика поручила розыск ее родного отца. У Эрманов не возникло сомнений.
Многие семьи в годы советской власти открещивались и просто боялись поддерживать связи с «неблагонадежными» родственниками, и Эрманы не были исключением. Сводная сестра - не родная, и дедушка Альбины не переписывался, не встречался с ней и почти не вспоминал ее. Эрманы даже не знали о пожаре и ее смерти в Благовещенске.
- Благовещенск! - воскликнула Ядвига Филипповна. - Такая даль! Однажды мне предложили командировку туда… на конференцию по кардиологии: обмен опытом между восточной и западной медициной. Но папа строго-настрого запретил ехать. Дочка, - сказал он, - нам не нужны неприятности. Вдруг тебе захочется навестить несчастную Лизоньку?! Это может возыметь самые ужасные последствия.
- Почему он назвал ее «несчастной»? - спросила Ева.
Докторша поджала губы.
- Не знаю. Наверное, из-за всех этих перипетий, связанных с эмиграцией, с расстрелом, с лагерями. Честно говоря, мы с мужем старались не вникать в семейное прошлое. Елизавета не подавала о себе никаких вестей, мы, естественно, тоже.
Профессор Эрман все время молчал, изредка вставляя короткие фразы. Оба понятия не имели ни о дочери «несчастной Лизоньки» Екатерине, ни о ее внучке Анжелике, пока последняя не появилась в Москве и не позвонила им.
- В сущности, мы поверили ей на слово, - признался профессор.
- А такой человек, как Аркадий Николаевич Селезнев, вам знаком?
Они подумали, покачали головами. Их лица, жесты и мимика, образ мыслей приобрели сходство, как у людей, которые долгое время живут вместе.
- Нет… возможно, кто-то из пациентов, но мы не помним.
- Может быть, вы знаете Александра Шершина? - на всякий случай спросила Ева.
Эрманы с сожалением развели руками - одинаково и почти одновременно. Ни о каком Шершине они даже не слыхали. Опять предположили, что мог быть такой среди студентов или больных, но разве упомнишь?
Вопрос о Красновской вызвал ту же реакцию.
«Неужели я пришла сюда напрасно?» - тоскливо подумала Ева.
- Жаль, - удрученно сказала она. - Значит, нет никого, кто мог бы хоть что-нибудь вспомнить о Елизавете из Благовещенска и ее дочери, об отце Лики?
Эрманы расстроились. Как все интеллигентные люди и потомственные врачи, они считали своим долгом принимать близко к сердцу проблемы окружающих. Кроме того, они прониклись к Еве искренней симпатией.
- Постойте-ка… - спохватилась вдруг профессорша. - Кажется, папе пару раз присылала открытки подруга его сестры. У меня совершенно из головы вылетело!
- Какие открытки? - оживилась Ева.
- Поздравительные, разумеется. Но папа, скрепя сердце, ей не ответил, и открытки перестали приходить.
- Мой покойный тесть был чрезвычайно осторожен и щепетилен во всем, что касалось семейного благополучия, - важно произнес профессор. - Он не мог поставить нас под удар.
Ева заволновалась. Не дай бог, «осторожный тесть», во избежание каких-то воображаемых неприятностей, выбросил драгоценные открытки!
- Где они? - замирая от страха, что патологическая забота Эрманов о собственной безопасности уничтожила все следы неугодной родни, спросила она.
- Должно быть, среди папиных бумаг, - нерешительно произнесла Ядвига Филипповна. - Если он их не выбросил. Пойду, взгляну.
Архив покойного хранился в лакированном ящичке с деревянной ручкой и старинными накладными замками, тронутыми ржавчиной.
- В таких ящичках некоторые земские доктора носили свои инструменты, - объяснил профессор. - Это реликвия. Жена складывает туда старинные безделушки, которые дороги ее сердцу, семейную переписку и фотографии.
- После смерти папы я ничего не стала перебирать, - со слезами на глазах вымолвила она. - Не смогла. У меня и теперь руки дрожат.
Среди содержимого заветного ящичка было много разных писем и открыток, подписанных женщинами. Сверяя даты на штемпелях и фамилии, профессорша отобрала две с поблекшими видами на заснеженный Кремль.
- Вот, кажется! - обрадовалась Ядвига Филипповна. - Давние поздравления с Новым годом и Рождеством. Тогда было не принято отмечать Рождество… Как все в жизни меняется! Здесь есть обратный адрес, фамилия и инициалы.
- Вряд ли женщина еще жива, - профессор охладил энтузиазм Евы, с которым та потянулась к открыткам. - Больше четверти века пролетело.
Эрманы позволили Еве взять открытки себе.
- Если они вам помогут, мы будем счастливы, - сказали они, прощаясь. - Вы звоните, приходите, когда понадобится.
Ева благодарила, улыбалась. Она с чувством глубокого удовлетворения спрятала открытки в сумочку. И подумала: «Про скандал в «Элегии» Альбина, похоже, родителям не рассказала… как и о его трагическом продолжении».
