ГЛАВА 33
Усадьба Глинки
Опять была ночь... Над парком курился лунный туман. Матвей продирался через кусты, расчищая дорогу для своей молчаливой спутницы. Они сделали круг и вернулись к тому месту, откуда свернули в гущу деревьев. Астра посветила фонариком на примятую молодую поросль. Через пять лет тут будет настоящий лес!
– Не верится, что когда-то здесь стояли...
– Тсс-с! Тише...
Он остановился и застыл, прислушиваясь к доносившимся из темноты звукам. В холодной черноте неба сквозь дымку тумана мерцали звезды...
– Даже ветер стих, – прошептала Астра, задрав голову. – Где-то там смотрят на землю Единорог и Лев...
Она имела в виду созвездия.
Матвей молча закрыл глаза и представил себя Брюсом... разочарованным одиноким странником, покинутым всеми – женой, верными соратниками, венценосным повелителем и другом... Все они ушли, даже великий Ньютон оставил этот бренный мир. Последние годы жизни он посвятил алхимическим опытам – искал ответ, – но перед самой смертью сжег свои рукописи... и скончался без церковного причастия.
«Что есть бытие? – спрашивал он себя. – Кипение страстей?.. Жажда удовольствий?.. Постижение истины?.. Любовь?.. Служение искусству?..»
Красота мраморного изваяния, – совершенного, нечеловечески прекрасного, сияющего и трогательно беззащитного, – в который уж раз поразила и заворожила Брюса. Разве не ей, чистой и жестокой деве, служил он и душой, и телом? Хотя, нет... телом он был всецело предан Льву, Рексу, Государю, Цезарю... взбалмошному и могучему властелину всея Руси. Он отрекся от скипетра Стюартов и встал под знамена Петра. Зато духом его навеки овладела Она... неуловимая и всепроникающая, как лунный свет...
Царь Петр хотел, чтобы его личный астролог и храбрый фельдмаршал провел его по несуществующей грани между земным и потусторонним, мифами сберег его плоть и вдохнул в его набальзамированные останки новую жизнь... Вздор! Несбыточная мечта фараонов... призрачный секрет тамплиеров и мальтийских рыцарей... вечно ускользающий Грааль.
Он вспомнил мертвое тело государя – истерзанное болезнью, желтое, холодное, с печатью тления на великодержавном челе. Кому, как не его сиятельству, кавалеру графу Брюсу, надлежало «принять на себя труд о устроении погребения императорского»?
Овдовевшая Екатерина рыдала... злые языки твердили, что императрица беспробудно пьет... Под дворцовыми окнами стояла гвардия. Заговорщики, запершись в царских апартаментах, делили власть... В Санкт-Петербург робко входила бледная северная весна...
Он вспомнил, как тщательно готовился царским лейб-медиком Блюментростом секретный состав Рюйша... как – впервые в российской истории! – проводилось бальзамирование трупа... как в траурном зале дворца проходило прощание подданных со своим повелителем... Те, кто прежде ловил каждый вздох умирающего в надежде, что он окажется последним, теперь лили лицемерные слезы...
«Неужели о таком бессмертии грезил Петр? – неотступно думал Брюс. – Нет, точка в нашем споре еще не поставлена...»
В течение сорока дней тело усопшего монарха стояло в открытом гробу. «Святых мощей» из трупа не получилось. Среди придворных поползли слухи, что останки распространяют ядовитые миазмы, надышавших коих, захворала восьмилетняя царевна Наталья...
Брюс потерял интерес к происходящему. Его все сильнее тянуло прочь от придворных интриг, от настороженных взглядов светлейшего князя Меншикова, от всех этих толпившихся у опустевшего трона сенаторов и генералов... Уйдя от государственных дел, он наконец получит возможность заняться тем, что влекло его не в пример сильнее войн и всяческих «приказов» и «коллегий», – засесть за опыты, направить свою мысль в иную от технических изобретений и политических реформ сторону...
Кровь шотландских королей, изгнанников и чародеев взыграла в нем с новой силой. Он вспомнил о Магистериуме. Хронос – быстротечное время – не властно над красным львом...
Он вдруг увидел ее воочию – млечно-белую, с горделивым станом и нежной девичьей грудью... Луна склонила над ней свое круглое лицо, облила ее золотым светом...
– Она здесь! – воскликнул Матвей. – Я ее вижу!
– Где?!
Астра, в отличие от него, видела только темные заросли и туманную дымку.
– Здесь, – повторил он, не понимая, как кто-то может не восхищаться ее божественной красотой. Столь же всесильной, сколь и уязвимой. – Девственная Артемида, сестра лучезарного Аполлона. Луна и Солнце... серебро и золото... дух и плоть... Единорог и Лев!
Он с силой вонзил лопату в то место, где ему на миг показалась мраморная дева. Бережно везли ее морским путем на новую родину... бережно сгружали с корабля... укладывали на специальную повозку. Лошади шли шагом, дабы не повредить бесценный груз. Здесь, в Глинках, он замер в немом восторге, созерцая ее лилейную наготу...
– Она ослепила меня. Покорила навеки!
Астра не проронила ни слова, боясь спугнуть его видение. Она стояла рядом, держала фонарь. Она ревновала его к античной богине Артемиде, с ее нетленным телом и прекрасными чертами...
Лопата с хрустом и скрежетом вгрызалась в землю.
– Наш спор о бессмертии еще не закончен, – бормотал Матвей, продолжая копать. – Мы еще не добрались до сути вопроса...
В раскопе что-то блеснуло. Лунный свет, алая искра...
Москва
Тот, кому адресовала свои письма Смуглая дама – Sworthy... как она сама именовала себя, – пребывал в неведении. Три века тому назад он жил в Англии, ожидая известий из далекой Московии.
Времена изменились, но правила игры остались те же.
Некто, задумавший повторить попытку завладеть Глазом Единорога, ждал известий от водителя серого «Рено». Не имея понятия, что тот спит. В сущности, парень подчинился его же приказу...
«Где ты? Почему молчишь? – гадал он. – Пора бы уже выйти на связь...»
Неужели все сорвалось?! Быть такого не может! Он позаботился о том, чтобы старая интрига развивалась по сходному сценарию, с теми же действующими лицами... Почти с теми же. Разумеется, все это весьма условно! Новое время и новые реалии диктуют свои поправки. Однако – по сути своей – ничто коренным образом не меняется. Золото, власть и любовь остаются теми тремя китами, на которых держится этот суетный мир. «Тайные искусства» остаются камнем преткновения для его лучших умов...
Он – один из немногих, кто знает, зачем пришел в этот мир. Вернуть утраченное! Не позволить сорвать печать тайны с вечной мистерии, которую люди называют жизнью...
Он привык загребать жар чужими руками. Роковая ошибка? Или отсрочка неизбежного? Не исключено, что когда-нибудь ему самому придется выйти на сцену. Маски будут сорваны... зеркала разбиты...
Смуглая женщина должна была принести ему удачу... Она обманула его! Оказалась слабее и проиграла... Неужели все повторяется? Идет по заколдованной спирали?
Он не может этого допустить! Замысел казался безукоризненным. Так же, как и кандидатура на роль Sworthy. На сей раз Донной Луной был мужчина... Хотя все указывало на женщину. Они взялись за дело с двух сторон, запутали следы... сбили всех с толку. Тот, кто спрятал Магистериум, должен непременно вернуться за ним...
Где, в чем он просчитался? «Красный лев» снова встал на дыбы... Огонь получил жертву, но не насытился. Исполнители вышли из-под контроля... А до условленного часа остается менее суток!
Глинки
Светало. Отраженная волнами утренняя звезда покачивалась на воде. По обе стороны пруда угрюмо шумели деревья.
Астра и Матвей сидели в машине, разглядывая свою находку. Круглую полупрозрачную колбу с запаянным горлышком. На вид – толстое стекло, однако слишком прочное для этого материала. Столько лет пролежало в земле – и ни трещинки, ни щербинки, ни пятнышка...
– Из чего она сделана?
– Не пойму... – пожал плечами Матвей. – В голову приходят одни глупости.
– Какие?
– Брюс не зря проводил дни и ночи в подземной лаборатории... он мог разгадать секрет гиперборейского стекла. Это особое вещество, из которого изготовлялись зеркала, способные создавать не только эффект лазера, но и...
– ...изменять будущее?
– Глупости, да?
Она вспомнила слова Тэфаны о гиперборейских зеркалах и задумалась. Внутри колбы курился летучий порошок цвета крови. Именно курился, а не пересыпался. У нее перехватило дыхание…
– Это и есть... Магистериум?! Глаз Единорога... философский камень... эликсир вечной молодости?!
– Еще его называют «красным львом». Понимаешь, почему?
Порошок в колбе струился и постоянно принимал различные формы – то силуэт льва с развевающейся гривой, то несущейся на всем скаку лошади, то крылатой девы... Каждый, вероятно, мог увидеть созданный его воображением образ, тут же отраженный Магистериумом.
– «Одно есть все, и все от него, и все в нем, а если одно не содержит всего, оно – ничто»... – прошептал Матвей. – Его можно познать только через откровение. На самом деле у него нет имени... и его самого тоже нет... То, что мы видим, – иллюзия...
Астра молчала, завороженная игрой красного порошка. Колба словно поглощала время – часы казались минутами и пролетали, как одно мгновение. Когда пассажиры «Пассата» наконец опомнились, над парком уже стояло яркое солнце. Мелкие облака уплывали в сторону Москвы.
– Значит, Черная книга тут ни при чем?
– Абсолютно. Нас просто-напросто водили за нос! Магистериум самодостаточен и не нуждается ни в каких приложениях. Даже таких, как Черная книга.
– И что нам теперь делать? – спросила Астра.
– Он сам подскажет...
– Неужели мы нашли его?! «Единорога может приручить только чистая дева...» – прошептала она.
– Как ты догадалась, что это – Артемида?
– Из всех античных богинь, скульптурные изображения которых могли украшать усадебный парк Брюса, только Артемида являлась непорочной. Ее культ связан с Луной, следовательно, с Единорогом. Помнишь, что нам сказал хозяин домашнего музея? Приезжий парень требовал у него карту с точным указанием мест, где стояли статуи. У тебя ведь мелькнула тогда мысль об Артемиде...
– Но я ее прогнал! Потом ты заставила меня проверить, насколько верна моя бредовая идея... И мы нашли место, где стоял Бахус! Граф обладал тонким чувством юмора... и каждую скульптуру снабдил шуточным фетишем. Кроме Артемиды... Ей выпала почетная роль хранительницы Глаза Единорога.
– Глаз – потому, что круглый?
– Потому что всевидящий! – рассмеялся Матвей. – Sworthy тоже писала о Единороге... хотя вряд ли она предполагала, что тем самым наведет нас на след.
Астра произнесла вслух вторую часть пророчества:
– «Он ждет, когда откроется дверка...» Что бы это значило? Кто ждет? Зачем?
У Матвея перед глазами возникли вдруг складки багрового занавеса, скрывающие маленькую дверку в стене...
– «Гвалес»! Черт... как же я сразу не додумался?!
– «Гвалес»? – удивилась она.
– Я заказал нам с тобой столик в ночь Самхейна... когда духи и призраки свободно курсируют между мирами.
– Ты меня пугаешь!
– Я и сам боюсь! Немедленно возвращаемся в Москву. У нас не так много времени... К полуночи ты должна быть готова!
В присутствии Магистериума все тайное становилось явным. Матвей увидел себя выходящим из клуба «Гвалес», садящимся в машину...
– «Красный лев»! – воскликнул он звонко, хлопнув себя ладонью по лбу. – Это был лев! Я слепец... Слепец!
