ГЛАВА 31
Раиса сообщила, что профессору лучше и он выходит подышать свежим воздухом – между корпусами клиники есть маленькая роща.
– Хочу поговорить с ним о камне, – заявила Астра. – Едем!
Матвей был настроен менее решительно:
– А если его удар хватит от твоего визита?
– Надеюсь, все обойдется.
Территорию лечебного учреждения окружал забор. Через прутья было видно, как несколько человек прохаживаются по расчищенным от снега дорожкам. У крытой беседки росли молодые елочки.
– Побудь здесь, – бросила Астра. – Я быстро…
Она зашагала вдоль забора, оставив Матвея в машине, – созерцать белые от инея деревья, освещенные солнцем. Звуки далеко разносились в неподвижном воздухе, – поскрипывание снега под ногами прохожих, глухой шум трассы…
Он видел, как Астра вошла в ворота и приблизилась к мужчине в распахнутой серой дубленке поверх спортивного костюма. Вероятно, это и был профессор Ракитин. Матвей представил себе реплики, которыми они обменялись: приветствие… легкое удивление… возможно, комплимент…
В этой больничной роще ученый наверняка казался постаревшим, лишенным привычного лоска. Странно было наблюдать за ним и Астрой из-за забора, интуитивно угадывая суть беседы. Матвей мысленно перенесся в зимние аллеи усадебного дома в Глинках. Сейчас он в большей мере ощущал себя графом Брюсом, нежели инженером Карелиным. А тот видел людей насквозь…
Между тем Астра действительно произнесла ту самую фразу, которая ему представилась, и получила от Ракитина тот же ответ.
– Как вы тут оказались? – удивился больной.
Он плохо выглядел, и ее на мгновение кольнула совесть. Человек едва очухался, а она явилась донимать его вопросами.
– Хочу выразить вам соболезнования по поводу…
Он жестом остановил ее, прищурился: без очков все слегка расплывалось.
– Не надо… ради бога! Не люблю пустых слов… Никто не может пережить чужое горе.
Брови профессора слабо шевельнулись. Эмоции этого человека были приглушены медикаментами. Он ничего не знал о частном расследовании и продолжал смотреть на Астру, не понимая, зачем она здесь. Она запустила пробный шар.
– Я читала материалы уголовного дела об убийстве на судне «Георгий Панин»…
– Вот как…
– Меня не касаются ваши семейные тайны.
Профессор молча сунул руки в карманы. Его одолевала досада. Вышел на четверть часа прогуляться, и на тебе – откуда ни возьмись, прилетела эта трещотка. Никакого покоя… Почему она говорит о Лидии? Какое ей дело до той забытой трагедии, которая поломала его жизнь?
– Я все рассказал Раисе. Во всем признался. Моя вина безмерна…
– Вы поступили так, как считали нужным.
– Да… со временем я сам поверил, что Лидию унесла болезнь… Если бы я сказал правду, может, наша дочь осталась бы жива?
Он говорил отстраненно, как будто читал заученный наизусть текст.
– У Лидии был синий камень, похожий на лазурит, – сказала Астра. – Она очень дорожила им. Вы знаете, где он?
Ракитин опустил голову. Чего добивается эта странная барышня? Вероятно, настал час покаяния, и ее прислали выслушать исповедь. Но он еще не готов…
Его сознание вместо анализа происходящего пустилось в смутные интерпретации.
– Да… камень… – вздохнул он. – Камень исчез. Вместе с Лидией… Я его искал… потом…
– Не нашли?
Профессор дернул уголком рта.
– Нет. Вероятно, она взяла камень с собой, когда уезжала в Одессу. Судно отплывало оттуда. А почему вы интересуетесь?
– Никодим Петрович, что это был за камень? Как он оказался у Лидии?
Какое-то просветление произошло в нем: глаза заблестели, лицо обрело живость. Воспоминания о первой жене уводили в сторону от ужасной беды, которую он не мог вынести, и потому старательно обходил. Лучше он будет говорить о Лидии – эта боль уже притупилась, рана зарубцевалась.
– Глиняные таблички, шумерская клинопись… Лидия неспроста занялась лингвистикой. Кто-то из ее дальних родственников участвовал в экспедиции Кольдевея. Немец привез камень, якобы найденный во время раскопок Вавилона, и подарил своей дочери. Та вышла замуж за русского…
– Член экспедиции утаил находку?
– А как вы думаете? Грандиозные работы в недрах вавилонских холмов не давали возможности уследить за каждым. – Ракитин преобразился. Казалось, он окунулся в ту атмосферу подъема и восторга. – Вообразите себе город, окруженный мощными крепостными стенами, роскошь и величие которого не поддаются описанию и который много веков назад исчез с лица земли… Библейская легенда, проступающая из небытия! Когда вы прикасаетесь к каменным плитам, хранящим следы царицы Семирамиды, ваше сердце замирает… Когда вашим глазам открываются руины первого чуда света – висячих садов, – вы становитесь другим человеком. Древние камни пропитаны особым духом… Трудно удержаться, чтобы не взять какой-нибудь осколок себе на память. Нынешние туристы растаскивают на сувениры египетские пирамиды и знаменитый Парфенон…
– Обработанный лазурит – не осколок храмовой колонны или глазурованного кирпича, – осторожно возразила Астра. – Это наверняка украшение или ритуальный предмет.
Ракитин не ожидал от нее подобных рассуждений.
– Разумеется, нет… – согласился он. – Лидия называла камень «глазом Иштар» и твердила, что это вставка из священной восьмилучевой звезды – части ожерелья, некогда принадлежавшего самой богине. Якобы при разрушении Ура халдейского амулет пропал. Царь Хаммурапи приказал своим военачальникам во что бы то ни стало раздобыть для него «звезду», однако те вернулись с пустыми руками. Жрица унесла святыню из умирающего города на себе, под платьем, и с тех пор судьба ее неизвестна. Кое-где мелькали упоминания о том, что амулет видели в Вавилоне у «стражей дракона» – это такая закрытая и таинственная жреческая каста, о которой почти не сохранилось свидетельств. Но я бы не доверял сомнительным сведениям.
– Больше вы ничего не можете сказать о камне?
– Я не ручаюсь за достоверность…
Он явно колебался. Беседа потекла в привычном для него русле и смахивала на одну из лекций, которые он охотно читал студентам и членам научных обществ. Ему не приходилось напрягаться, – слова сами складывались в предложения, подробности как по волшебству всплывали в памяти. Включился навык педагога, лектора.
– Мы же не на конференции! – взмолилась Астра. – Я понимаю, что между гипотезой и фактом лежит пропасть. Ну, пожалуйста…
– Некоторые любители сенсаций пошли еще дальше, – уступил ее просьбе профессор. – Кое-кто замахнулся на персону Навуходоносора Второго. Мол, правитель великой империи силой отнял у «стражей дракона» амулет и воспользовался его могуществом. Сначала все шло как по маслу – страна процветала, царь вел победоносные войны, обкладывал соседей данью, захватывал богатые трофеи и рабов. Именно он превратил Вавилон в город невиданной роскоши, обнес исполинскими крепостными стенами такой ширины, что позволяла свободно разъехаться двум колесницам. Обряды, посвященные богам-покровителям Вавилона, стали варварски пышным, блестящим зрелищем, заставляющим чужеземцев трепетать и падать ниц.
– Все благодаря «звезде Иштар»?
Никодим Петрович покачал головой.
– Боюсь, никто вам не скажет, так это или нет… Однако царь Вавилона, видимо, слишком занесся. На пике триумфа с ним приключилось нечто ужасное. «Жизнь показалась ему бессмысленной. Он давал противоречивые и неясные приказания… он был не в состоянии выразить свою любовь к сыну или к дочери, не узнавал своих родственников и даже не мог управлять Вавилоном и своим храмом», – вот о чем повествует нам древний жрец-историк. Проще говоря, Навуходоносор заболел страшной болезнью – его рассудок вдруг полностью расстроился. Царь вообразил себя каким-то хищным животным и умер в мучениях. В медицине это редкое заболевание известно как ликантропия.
Он помолчал, глядя на сверкающий нетронутый снег под деревьями. И добавил:
– Лидия была уверена, что именно амулет стал причиной болезни царя. Якобы «звезда Иштар» может исполнить несколько желаний обладателя, но если тот продолжает эксплуатировать силу амулета, наступают неотвратимые последствия. Тому пример – жуткая кончина Навуходоносора.
Астра, увлекшись разговором, не чувствовала холода. Каждое слово Ракитина отзывалось в ее душе томительным недоумением. Почему Лидия не воспользовалась камнем для осуществления своей мечты? Была ли у нее мечта? И если да, то какая?
– Признаться, я считал… и считаю эту историю романтической выдумкой, – произнес профессор. – Лидия обижалась. Она была необычайно впечатлительна. Вообразила себя чуть ли не «стражем дракона»! Я даже поместил тень чудовища на картину, ей в угоду. Она не сомневалась, что камень попал к ней не случайно, и никогда не расставалась с ним.
– То есть постоянно носила на шее?
– Когда уезжала больше чем на сутки, да. А дома она прятала украшение то в одно место, то в другое. Вероятно, она взяла его собой в плавание, и там камень потерялся.
– Такие вещи не теряются.
Ракитин поднял на нее глаза с красноватыми веками и хмыкнул. Он выглядел гораздо бодрее, чем в начале разговора.
– Вы тоже чрезвычайно впечатлительны… Это опасно, милая барышня. Лидию не довели до добра ее фантазии. Она была из тех женщин, которые подвержены легкому безумию. Она и меня заразила! Мы оба рано пробудили в детях интересы, не присущие их возрасту…
Он опомнился и замолчал, оглядываясь по сторонам. Ему не хотелось, чтобы их услышали другие больные.
– Я виноват перед ними. Дочери я уже ничем не смогу помочь, а Леонтий… пожалуй, он тоже безнадежен. Мы все стали пленниками древнего Вавилона. Не углубляйтесь в прошлое мертвых цивилизаций, предупреждаю вас! Это засасывает…
– Вы говорили детям о камне?
– Нет.
– А Лидия?
– Они были слишком малы, чтобы понять… Думаю, Лидии хватило ума не забивать детям головы подобными бреднями. Во всяком случае, со времени ее смерти речь о камне не заходила ни разу…
* * *
Раиса не скрывала облегчения, впуская в прихожую Астру и Матвея.
– Когда вы позвонили в дверь, я подумала, это Леонтий…
– Вы его боитесь?
Жена профессора прижала руки к горлу, как будто ее дыхание стеснилось. Она куталась в шерстяную шаль.
– Я не знаю… Хоть бы Нико поскорее выписали. Врачи говорят, дело быстро идет на поправку.
В ее голосе не слышалось радости. Возвращение мужа не сулило этой молодой женщине ничего, кроме новых сложностей. Как жизнь дома отразится на здоровье профессора? Здесь все будет напоминать ему о тяжелой потере. Как будут складываться ее отношения с пасынком?
– Идемте в гостиную… только я завесила портрет Лидии. Снять не осмелилась, а под платком ее не видно.
Через окно в комнату лился яркий свет, желтыми квадратами ложился на ковер, на рояль. Красные обои придавали воздуху тревожный багровый оттенок. Картина вправду была завешена шелковым платком. На столе стояли апельсины в вазе и чашка с недопитым чаем.
– Вы меня осуждаете? – равнодушно спросила Раиса. – А мне все равно.
Она была одета в домашние брюки и села, скрестив ноги. По ее волосам не мешало бы пройтись гребешком. Похоже, она лежала, предаваясь унынию, ища выхода из создавшегося положения.
– Думаете, это Леонтий убил сестру?
– Какая разница, что я думаю…
– А если он и вас убьет?
Перед тем как подняться в квартиру, Матвей высказал мысль, которая не давала ему покоя: «Нелли был прекрасно известен миф о путешествии Иштар в преисподнюю, поэтому исчезновение вещей так напугало ее. Однако она прикинулась, будто ничего не понимает… Этому есть одно объяснение. Она выгораживала брата, не желая бросить на него тень подозрения. Тем более они уже проделывали такую штуку с покойной Глафирой!»
«Глафиру они не убивали», – возразила Астра.
«Так или иначе обряд возымел силу, и женщина умерла…»
«Постой-ка… профессор повез Глафиру в Сосновку, а оттуда в больницу на своей машине. А где эта машина?»
«Стоит где-нибудь в гараже…»
Астра подняла вверх указательный палец и повторила:
«В гараже! Мне снился гараж… Мы с Альрауном едва не угодили в ловушку… а Нелли прямо обвинила Раису!»
Матвей понял только последнюю фразу.
«Не брата же ей было обвинять? Небось она самой себе боялась признаться, что братец поехал мозгами и решил отправить вслед за маменькой все семейство, скопом! В том числе и себя. Не иначе как в финале он замыслил самоубийство! Сестра почувствовала недоброе и решила его остановить. Чужими руками, разумеется. Ракитины – чистоплюи. Они привыкли, чтобы грязную работу за них делал кто-то другой. В данном случае мы с тобой!»
«Провоторова ты исключаешь?»
«У него нет мотива. Будь он бешеным ревнивцем, это проявилось бы раньше».
«Раньше у Нелли не было камня!»
«Значит, это Апрель! Нелли отказала ему после того, как заполучила амулет, он потерял контроль над собой и…»
Астра слушала вполуха. Она казалась рассеянной. Уже несколько дней, как она перестала звонить Борисову и интересоваться ходом официального следствия.
«Мы на финишной прямой! – догадался Матвей. – Осталась пара шагов…»
Он отвлекся и пропустил часть беседы между женщинами. Астре удалось вывести жену профессора из апатии, напускной или настоящей. Раиса слегка порозовела и отвечала более живо.
– Ключи от гаража? Зачем они вам?
– Допустим, я хочу кое-что проверить.
– В гараж давно никто не ходил. Там стоит старая «Волга» мужа. Он уже год не ездит. Леонтий хотел продать машину, но Нико не согласился. Ему жаль расставаться с ней… Иногда он бывает ужасно сентиментальным. К тому же «Волгу» пришлось бы отдать за бесценок.
– У Леонтия есть гараж?
– Кажется, нет… – пожала плечами Раиса. – Почему бы вам не спросить об этом у него?
Астра вежливо улыбнулась:
– Где Леонтий держит свою машину?
– Во дворе дома или на парковочной площадке у офиса. Вспомнила! Он собирался иногда ставить автомобиль в гараж отца. Поэтому зашла речь о продаже «Волги», и муж дал ему ключи. Но потом Нико передумал, а Леонтий не настаивал.
– Значит, ключи у Леонтия?
– Один ключ остался у нас, второй – у него.
– Вы бывали в гараже?
– Пару раз вместе с мужем. Он хранит там какие-то инструменты и пустые стеклянные банки.
– То есть вам не трудно при надобности найти гараж?
– К чему вы клоните? – смутилась Раиса. – Мне незачем ходить туда. Водить я не умею, у меня и прав нет. Нико говорил, что «Волга» неисправна. Ее надо приводить в порядок, чтобы ездить.
– Что, на гараже очень хитрый замок? – включился в разговор Матвей.
– Нет… обыкновенный…
Румянец на щеках супруги профессора разгорался все ярче.
– Дайте нам взглянуть на ключи. Вы знаете, где они лежат?
– Конечно… у мужа в столе…
Она скрылась в кабинете Ракитина, оттуда послышались звуки открываемых выдвижных ящиков. Прошло минут пять, прежде чем она, растерянная, вернулась в гостиную.
– Их там нет…
– Куда же они делись?
– Ума не приложу… Я не заглядывала в ящик! В принципе их мог взять кто угодно. Нелли, Леонтий… Они же здесь у себя дома! Александра Ивановна… когда убирала.
– Она роется по ящикам?
– Вообще-то муж этого никому не разрешает…
– Зачем домработнице ключи от гаража?
– Не знаю… может, просто переложила куда-нибудь…
Она правдоподобно разыгрывала недоумение. Или же оно было искренним.
– Когда вы в последний раз видели ключи на месте?
– Месяца два назад… О, боже! Как я могла забыть? Эти ужасные события совсем выбили меня из колеи! Ключи взял Леонтий…
– Вы же сказали, что у него есть…
– Да… он мне ничего не объяснял, просто полез в ящик, достал ключи и сунул в карман… Я как раз сидела за компьютером. Спросила… «Зачем ты берешь ключи?» Он ответил: «Не твое дело. Мне отец позволил». У меня это совершенно вылетело из головы…
Матвей многозначительно кашлянул:
– Как давно Леонтий взял ключи?
Ракитина кусала губы, напряженно припоминая:
– Прошло уже около месяца…
