Глава шестая
– Господин Джамаль, звонит та самая женщина. Она обеспокоена исчезновением своего спутника. Что мне ей сказать?
– Я сам к ней зайду, – раздраженно бросил начальник службы безопасности «Aton’s hotel». – Пусть ждет в номере!
Он положил трубку и попытался хоть немного успокоиться. Его просто распирало от злости! Хорошо же начинается сезон в отеле. Сначала смерть Виктора Попова. Теперь еще один русский учудил. Вот ведь беспокойная нация. И что им неймется, спрашивается!
Едва Джамаль появился утром в кабинете, не успев даже заказать первую чашку кофе, телефон на столе настойчиво зазвонил.
«Потом, – решил Джамаль, разворачивая газету. – Что за спешка, кофе не выпил, с прессой не ознакомился. Потом, попозже».
Сработал автоответчик, и то, что начал говорить подчиненный, заставило позабыть обо всем на свете.
Пришлось срочно нестись на пляж, осматривать уже накрытое простыней тело, просить удалиться парочку первых купальщиков.
Тело Юрия Космачева обнаружил парень, отвечающий за порядок на волейбольной площадке. Он направлялся в небольшой домик на пляже, где лежали мячи, сетка, складные стульчики для болельщиков. И вдруг заметил, что на волнах у самого берега покачивается что-то светлое… Юрия он узнал, хотя его лицо покрывали ссадины. Космачев часто играл в волейбол, хорошо играл.
Джамаль выслушивал объяснения парня, оглядывался по сторонам и в очередной раз убеждался: все русские – сумасшедшие.
Картина произошедшего вырисовывалась ясная и совершенно непонятная одновременно. Космачев явно хотел нырнуть в море с вышки. Об этом свидетельствовала найденная на площадке одежда, аккуратно сложенная и сухая. Но внизу – скалистый берег. Он расшибся и захлебнулся, а рядом не было никого, кто смог бы ему помочь.
Видимо, все это случилось поздней ночью. Туристов на этом участке пляжа после захода солнца никогда не бывает, здесь нет ни баров, ни скамеек. А персонал, обслуживающий инфраструктуру отеля, уже разошелся. Все вроде бы объяснимо. Кроме одного. Как вообще можно было до такого додуматься?! Если на вышке табличка с надписью, в том числе и на русском языке: «Не нырять!»
«За ручку, что ли, каждого русского водить? – со злостью думал Джамаль, направляясь в номер Алины Гордиенко. – Хоть бы они вообще к нам не приезжали! Впрочем, какие к сотрудникам отеля претензии? Мы-то ни в чем не виноваты. Это несчастный случай, произошедший целиком и полностью по вине погибшего…»
В ресторане было малолюдно. Приветственно помахав Тимофею Афанасьевичу, что-то объясняющему Ирочке, Лика схватила за локоть официанта с кофейником.
– Две чашки кофе, пожалуйста. Нет, лучше три!
Обжигающий некрепкий напиток минут через пять сделал четче изображения Атона на потолке.
Лика с тоской проводила глазами группку аниматоров, закончивших завтрак. Полежать бы на пляже, наблюдая за их темпераментными танцами на берегу моря. Под молочным утренним солнцем еще можно думать о чем-то другом, кроме ледяной минералки. Но ничего этого не будет, потому что Паша решил постичь премудрости дайвинга. Сразу же после завтрака придется покинуть и пляж, и отель.
– Почему ничего не ешь? – поинтересовался будущий дайвер. – Боишься не всплыть?
Лика покосилась на наполненную ветчиной, сыром и зеленью тарелку бойфренда и заметила:
– Если кто-то и не всплывет, то это только ты! Паш, ты же знаешь – не хочется мне погружаться.
– Глупенькая! Ты только представь: разноцветные рыбы, кораллы – и это все у тебя перед глазами.
– Рыбы подплывают к самому берегу. Смотри – не хочу. Кораллов слева от нашего корпуса тоже более чем достаточно. Не люблю дайвинг. Никогда не погружалась и совершенно не горю желанием. С берега оно как-то спокойнее любоваться морскими красотами.
Паша обиженно хмыкнул:
– Ладно. Не хочешь – можешь не ехать.
– Я поеду. Ты ведь тоже считаешься с моими желаниями. Во всяком случае, пытаешься. А моя философия в этом плане проста, как пять копеек. Я стараюсь относиться к людям так, как хочу, чтобы они относились ко мне.
Залпом допив третью чашку кофе, она встала из-за стола и сказала:
– Ты заканчивай завтрак. Пойду искупаюсь…
Лика направилась к выходу. Но вместо того чтобы отправиться за купальником, заспешила в холл отеля. Озабоченно поглядывая на двери ресторана, она проскользнула между столиками и вызвала лифт…
Джамаль, увидев девушку, замахал руками:
– Только тебя здесь не хватало! Уходи, мне некогда. Сегодня ночью произошел несчастный случай с Юрием Космачевым. Вы, русские, сумасшедшие!
Лика похолодела:
– Джамаль, что случилось?!
Она слушала нервный, срывающийся голос Джамаля, прекрасно понимала его английский, но осмыслить произошедшее не получалось. Неудачный прыжок – и вот Юры больше нет. Космачев никогда ей особо не нравился. Он задирался, цеплялся к словам, но поверить, что жизнь молодого мужчины оборвалась так нелепо… Какая трагедия…
Внезапно Лику осенило:
– Джамаль, а вдруг его столкнули с вышки?
– Кто? Ты?
Она опешила от неожиданности:
– Да зачем мне?
– А разве у кого-то был повод?! Слушай, иди отдыхай. Мне надо уладить массу вопросов. И я еще не отошел от разговора с Алиной.
– С ней все в порядке?
Джамаль молча кивнул, и Лика подошла к столу, принялась перебирать разложенные на нем бумаги.
Начальник службы безопасности «Aton’s hotel» недовольно нахмурился:
– Ты самая наглая из всех гостей отеля, которые здесь отдыхали. Что ты ищешь на моем столе?
– Да, наглая. Ищу список русских с номерами паспортов. Я его видела, когда мы с Пашей к тебе приходили.
– И зачем он тебе?
– Хочу передать данные знакомому следователю. Пусть «пробьет» всех присутствующих по картотеке МВД. Мне все происходящее жутко не нравится. Сначала умирает Виктор. Потом Света с Вадимом куда-то уезжают ночью с ружьем. Теперь Юра Космачев разбился…
Джамаль схватился за голову:
– Почему ты не можешь спокойно отдыхать? Лежать на пляже, ездить на экскурсии!
Лика молча рассматривала бумаги с кружевной вязью ровных арабских строк. Листок с номерами паспортов не находился.
Джамаль рванул ящик стола.
– Забирай и уходи. И чтобы больше я тебя здесь не видел. И не болтай о своих действиях, договорились?
Выхватив бумагу, Лика желчно заметила:
– Конечно-конечно. Репутация отеля…
До появления в номере Паши она успела подключиться к Интернету через сотовый телефон и сбросить следователю Володе Седову письмо с трогательной, как ей показалось, темой: «На деревню дедушке»…
– Ты не купалась? – подозрительно поинтересовался бойфренд, обнаружив Лику за компьютером.
Ей очень захотелось рассказать о последней трагической новости, но, опасаясь Пашиных упреков, Лика соврала:
– Паша, у меня приступ вдохновения!
Бойфренд скептически усмехнулся, и Лика с жаром заговорила:
– И вовсе это не повод отказаться от дайвинга! Я готова! Горю нетерпением загрузиться. В смысле погрузиться. Ну не ржи, я серьезно!
Она старалась шутить, чтобы Паша ничего не заподозрил, но на душе скребли кошки…
В стоявшем у отеля микроавтобусе опять оказалось неожиданно много знакомых лиц.
«Галина, меланхоличный красавчик, Ирочка Завьялова, как обычно, слушает неумолкающего Тимофея Афанасьевича. В общем, все, кроме Светы и Вадима. Практически все русские туристы в сборе. Кроме Алины и Юры. Бедный Космачев…» – подумала Вронская.
– А вот и последние туристы. Сейчас поедем, – провозгласил худощавый черноволосый гид.
И восхищенно что-то пробормотал по-арабски.
Из автоматически распахнувшихся дверей отеля быстрым шагом вышли Света и Вадим. Плечо Карпова заметно оттягивала большая черная сумка.
– Простите, мы немного опоздали, – запыхавшись, сказал Вадим. – Проспали…
«Знаем мы, почему мужья хорошеньких жен по утрам задерживаются», – подумала Лика, но вслух сказала другое:
– Какая огромная сумка. Решили переехать на коралловые острова?
– Здесь снаряжение для дайвинга. Я давно этим делом увлекаюсь. Вот и жену приобщил к своему хобби.
Паша с тревогой спросил:
– Постойте, но ведь костюмы для дайвинга нам обещали выдать на катере?
– Конечно, конечно, – поспешил его заверить гид. – Там широкий выбор костюмов. Вас проконсультирует профессиональный инструктор, можете не волноваться. Туристы обычно в восторге от этой экскурсии.
Вадим Карпов приступил к объяснениям. Костюмы, конечно же, всем предоставят, но они будут «мокрыми», пропускающими воду. В теплом Красном море на время короткого погружения это не страшно, но для длительного нахождения под водой лучше все-таки приобрести «сухой» костюм из каучука или неопрена…
«Грузовой ремень, регулятор, компенсатор плавучести…» – доносилось до Лики.
К разговору она не прислушивалась. Бултыхнется в море в том оборудовании, что предложат, порадует Пашу да и всплывет поскорее.
Куда больше ее занимали метаморфозы, произошедшие с лицами русских туристов.
Вчера она не ошиблась, Галина выглядит потрясающе. Казалось, женщина вся наполнена счастьем. Его свет лучится через голубые глаза, трогает улыбкой губы; и эти замедленные, расслабленные жесты, умиротворение в каждой клеточке тела…
«Не поняла, – задумалась Лика. – Она явно ухлестывала за Игорем. Но он же – ее полная противоположность, бледный, нервный какой-то. Взаимной счастливой любовью даже не пахнет. Впрочем, на курортах объекты симпатий меняются быстро».
Профессор казался обеспокоенным. Он то снимал очки, то водружал их обратно на переносицу, теребил панамку, сосредоточенно глядя на сумку Вадима.
Мысленный вердикт Вронской выглядел следующим образом: «Трусит, как и я. Наверное, купил эту экскурсию ради своей обожаемой Ирочки, а теперь мечтает о том, чтобы наш микроавтобус сломался посреди пустыни. Жарко, зато никакого дайвинга».
Света старательно притворялась спящей на плече Вадима. Ее выдали побелевшие костяшки напряженно сжатых кулачков.
Поборов в себе желание вырваться из машины, Лика уставилась в окно. Но мелькавшие там пальмы, магазины и сидящие на корточках арабы, которые лениво провожали черными глазами микроавтобус, не избавили ее от нехороших предчувствий…
Когда-то катер, видимо, сверкал белизной боков. Русских туристов он встретил изъеденной ржавчиной краской, истошным скрипом металлической лестницы, потемневшей от времени палубой и подозрительным чавканьем, доносившимся из моторного отсека.
– Сафар, – представился невысокий обаятельный парень. Его черные вьющиеся волосы трепал теплый соленый ветер, и юноша периодически откидывал их назад широким размашистым движением. – Сейчас подберем вам костюмы, и я расскажу об основных принципах работы оборудования. У кого-нибудь из вас уже есть опыт погружений?
Вадим выступил вперед:
– Да, у нас с женой. И снаряжение у нас свое.
– Тогда, – инструктор одобрительно просканировал Свету с головы до ног, – просто полюбуйтесь морем. А остальные – за мной…
Трубки, маски, ласты, жилеты, какие-то тапочки, которые Сафар, отлично говоривший по-русски, упрямо именовал «боты», – все это извлекалось из шкафа в узкой каюте и вручалось туристам.
Лика почувствовала приступ паники, сменившийся вскоре робкой надеждой.
– Даже не знаю, – расстроенно сказал Сафар. – Вы такая миниатюрная, и рост небольшой… Вот примерьте – это детский костюм, но остальные на вас будут болтаться.
«Не влезаю, не влезаю, не влезаю», – радовалась Вронская.
Но последний рывок – и бедра все-таки втиснулись в прорезиненную ткань. Молния застегнулась и вовсе без усилий.
«Из радующих мужчин выпуклостей у меня выросла только попа», – подумала Лика и сделала пару шагов. Не самый комфортный вариант одежды для прогулок, но для недолгого погружения сойдет.
– Очень сексуально, – улыбнулся Сафар и озабоченно посмотрел на Тимофея Афанасьевича: – У вас нет проблем с давлением?
Гидрокостюм профессору удивительно шел. Нескладный, сутулый Романов, затянутый в черную ткань, приобрел облик если не суперагента, то по меньшей мере начальника космического экипажа.
– Голубчик, – мягко сказал Тимофей Афанасьевич. – В моем возрасте есть проблемы совершенно со всем. Но это ничуть не уменьшает моей решимости увидеть морские глубины. Флора и фауна Красного моря уникальны. Стены рифов уходят в глубину более чем на восемьдесят метров, здесь обитает свыше тысячи видов рыб и ста пятидесяти типов кораллов…
– На восемьдесят метров мы погружаться точно не будем, – рассмеялся инструктор. – Хотя многие, я уверен, после первого погружения «заболеют» дайвингом и поставят собственные рекорды. А теперь слушайте меня внимательно.
– Так, ребята, вам это не требуется, – Лика бесцеремонно оттолкнула Свету и Вадима и вплотную приблизилась к инструктору. – Понятно, сюда дышать, сюда смотреть, этого не трогать… Запуталась!
Как же ей хотелось туда, где виднелась светлая полоска берега! Легкая рябь зеленоватых волн за бортом, холодно-равнодушных и спокойных, не вызывала ни малейшего желания узнать, что скрывается на дне морской пучины.
И этот зловещий крик чаек, кружащих над покачивающимся по соседству катером. Ведь кто-то может себе позволить просто бросать крошки в соленый ветер, никаких масок и трубок…
– Успокойтесь, пожалуйста, – Сафар коснулся ее плеча. – Я все время буду рядом. Вы можете быть совершенно спокойны!
Услышав последние фразы, Паша нахмурился, но в глазах Лики стыл такой глубокий страх, что он махнул рукой.
– Поревную тебя в другой раз, – буркнул бойфренд. – Главное – чтобы ты, любимая, успокоилась. А сам я, кстати, не волнуюсь ни капельки!
– Предметы под водой кажутся ближе и больше, чем они есть на самом деле. Это нарушение рефракции, вызванное пластиком маски. Кораллы не рвать, к морской живности не прикасаться, – Сафар отдал последние распоряжения и повернулся к Лике. – Пойдем, самая боязливая!
Она все еще на что-то надеялась:
– Потом, после всех…
Проводив взглядом погрузившиеся под воду головы в масках, Лика сжала губами наконечник трубки и по узкой лестнице спустилась в море. Плавающий на поверхности Сафар, как и обещал, сжал ее руку в перчатке. Она бросила последний взгляд на ослепительно синее небо и крепко зажмурилась.
В висках застучало. Легкий холод пробрался сквозь ткань костюма. Долгое скольжение вниз, Сафар энергично встряхивает ее руку, и Лика боязливо открывает глаза.
Как много жемчуга! Две тонкие струйки, кислород из баллонов, пузырьки убегают вверх по синему-синему пространству.
Набравшись смелости, Лика посмотрела вниз и замерла. Какие прекрасные кораллы! Даже через шевелящиеся ласты туристов. Через мелькающие то тут, то там руки, спины людей, красные и желтые всполохи рыб…
Сафар снова увлек Вронскую за собой, и они подплыли к розовым, зеленым, белым дрожащим гроздьям. Такие разные – округлые светлые кочанчики цветной капусты, фиолетовое диковинное сплетение округлых трубок, лучистые зеленоватые щупальца и гладкие камни с кратерами серых ямок.
Внезапно кораллы стали четкими-пречеткими. Исчезла желто-красная дрожащая рыбная вакханалия. И тень проскользнула перед маской завороженной Лики. Сафар знаком показал: надо отплыть чуть назад. И крупный окунь, виновник бегства рыбешек, вяло шевеля плавниками, лениво проплыл мимо. А с виду такой безобидный, в веселенький синий горох на красном тельце.
Лика попыталась отыскать глазами Пашу, но в царившем под водой аншлаге это оказалось слишком сложно. Сквозь вновь появившуюся стаю рыб – желтых с синими полосами – она разглядела только Игоря, плывущего вдоль рифов. Потом Сафар показал пальцем вниз. Почти у самого дна крался желтый, в синюю крапинку скат. Рядом из ярко-красной, словно плюшевой субстанции выползали малахитовые извивающиеся щупальца.
«Морские анемоны, – вспомнила Лика рассказ профессора. – Похожи на цветы, а на самом деле это животные. Стоит рыбке зазеваться, и щупальца обвиваются вокруг бедняжки».
Лика кивнула, и Сафар помог ей спуститься чуть ниже, чтобы получше рассмотреть эффектную морскую тварь.
Внезапно рука инструктора разжалась. Сдерживая рвущийся из горла крик, Лика смотрела вслед уплывающему Сафару. Вначале ей показалось, что он стремится навстречу гигантской черной рыбе, странно неподвижной, медленно опускающейся на дно. Сафар обхватил ее руками и начал подниматься. Стали видны ласты, безвольно свесившиеся руки, баллон. Человек…
Оставшись без помощи, Лика мгновенно вспомнила все правила подъема из воды.
«Только бы не Пашка, только бы не он, не он», – стучало в ее висках.
Яркий свет полоснул по глазам и сразу же померк в запотевшей маске. Лика сдернула ее, поднялась по лестнице, вытягивая шею, и неприличная радость затопила сердце.
Не Пашка!
На палубе лежал Вадим. Сафар уже успел расстегнуть костюм и энергично надавливал на грудную клетку.
Лика медленно приблизилась. В лице Карпова – ни кровинки. Безжизненное, как у большой тряпичной куклы, тело не реагирует на оказываемую помощь.
– Сафар, сделай же хоть что-нибудь, – с отчаянием прошептала Вронская. – Почему он не шевелится? Он что… умер?
Инструктор не тратил времени на объяснения, продолжал делать искусственное дыхание. Лика обернулась на звук раздавшихся за спиной шагов, и увиденное потрясло ее до глубины души. Такого выражения лица у Игоря Полуянова она не замечала никогда. Счастливое и торжествующее, обрадованное, с широкой улыбкой.
От ее презрительного недоумевающего взгляда он даже споткнулся. И, равнодушно поинтересовавшись, что произошло, спустился в каюту.
Сафар что-то быстро залопотал по-арабски, но его речь почти заглушил резкий, всхлипывающий кашель Вадима.
– Дорогой, что случилось? Ты в порядке? – Света пулей промчалась по небольшой палубе и опустилась перед мужем на колени. – Что произошло? Господи, сколько раз я тебе говорила: не погружайся ты так глубоко. Родной мой… Слава богу – живой!
Из обилия профессиональных терминов, которыми сыпали Вадим и Сафар, Лика с трудом улавливала суть происходящего.
Подача кислорода из баллона проходила не так, как обычно, но, увлекшись морскими красотами, Карпов не обратил на это особого внимания. Внезапно дышать ему стало нечем. Вадим находился уже на большой глубине, пытался установить причину поломки, но отыскать ее все не удавалось. Перед глазами поплыли круги. Больше он ничего не помнил.
Сафар подошел к баллону и внимательно его осмотрел, а потом махнул Вадиму рукой.
Лика с любопытством выглянула из-за чьего-то плеча.
Черную трубку, ведущую к баллону, пересекал небольшой аккуратный надрез.
– Комментарии излишни, – тихо сказал Вадим. – Это сто процентов механическое повреждение.
Сафар подтвердил:
– Если возникают разрывы – то только в местах креплений. А это прорезали ножом. Вне всяких сомнений.
– Но зачем это было делать? – глаза Светы расширились от ужаса.
Вадим, покашливая, развел руками:
– Наверное, чтобы убить меня.
– Но зачем? – вырвалось у кого-то из женщин.
У Вадима уже даже были силы шутить:
– Обидно, но мне об этом как-то не сказали.
Чуть позже в микроавтобусе Карпов признался:
– Снаряжение я проверил перед отъездом. Все было в порядке. В отеле закинул сумку в шкаф, так она там и стояла до экскурсии. Правда, супруге на днях показалось, что в нашем номере кто-то был.
Не обращая внимания на Пашин испепеляющий взгляд, Лика толкнула Свету в бок:
– А почему ты так решила? Что-нибудь пропало? Оказалось не на своих местах?
Жену Вадима всю трясло от пережитых волнений.
– Не на своих местах… часто… я вещи разбросаю… приду – порядок… Нет, тогда запах…
– Какой запах?
– Выпей коньяка, – перебил Лику Вадим. – Держи.
После того как Света отхлебнула из протянутой фляжки, ее речь стала более плавной.
– В общем, чужой запах. Не наш с Вадькой. Чья-то качественная парфюмерия. Унисекс, похоже на «Cаlvin Klein».
– У меня такой парфюм, – просто сказала Ирина. – Правда, не унисекс, а мужской, «Crave», но он совсем легкий, то что надо по жаре…
Света отрицательно покачала головой:
– Нет, запах в нашем номере больше походил на «One», но я не уверена…
…Один из присутствовавших при этом разговоре сделал соответствующие выводы. Через десять минут после того, как микроавтобус притормозил у «Aton’s hotel», флакон с туалетной водой медленно опустился на дно моря…
Возле дверей номера Вадим чуть не растянулся. Рабочие вздумали заменить несколько потрескавшихся плит пола. Повсюду валялись инструменты, почти на проходе стояла бадья с раствором, за край которой он и зацепился.
– Осторожно, – Света поддержала его под руку. – Осторожно, милый.
Он усмехнулся:
– Не бойся, дорогая. Я живучий. Не тону ни в воде, ни в цементе.
Войдя в комнату, он швырнул на пол сумку со снаряжением и отодвинул дверцу шкафа, в котором находился сейф. Ожерелье Атона лежало в ячейке в целости и сохранности. Чарующая красота, глаз не оторвать.
Света, обняв Вадима, положила голову ему на плечо и тихо сказала:
– Давай уедем. Поменяем билеты и уедем. Мне страшно, Вадим.
«Уехать, – подумал Карпов, – в принципе можно. Сокровище найдено, надо только обдумать, как провезти его в Москву. Но мой любимый ребенок так обожает море и солнце. Пусть девочка отдохнет».
– Луксор, опять-таки, мы толком так и не видели.
– Ерунда, – Света замотала головой. – Хватит на наш век древностей. Луксорские памятники рассмотрю в путеводителе. Отдыхать больше никакого желания нет. Мне страшно, Вадим. Я… почему-то боюсь… этого ожерелья. Оно приносит нам неприятности.
Вадим освободился из ее объятий, снял покрывало с широкой двуспальной кровати.
Ему вспомнилась статья из книги о проклятии Долины царей. Вроде бы занимавшиеся раскопками археологи после вскрытия гробниц умирали один за другим. Но ведь это ожерелье из гробницы Тутанхамона изъяли так давно… Хотя, действительно, Амира погибла во время бомбежки…
Он расстегнул сумку и извлек баллон. Надрез на трубке подачи кислорода. Реальный, как зонтики над шезлонгами за окном номера. Не рук фараонов же это дело.
– Мы остаемся, – заявил Вадим. – Я совершенно не верю во всю эту мистику – это во-первых. А во-вторых, если в нашем номере действительно кто-то был и перерезал шланг, то я намерен разобраться с этим человеком. Если тебя бьют – надо отвечать тем же.
Жена еще пыталась ему возражать.
– Тема закрыта, вопрос не обсуждается, – отрезал Вадим.
– На пляж пойдем? – поинтересовался Паша после того, как они поднялись в свой номер и Лика даже успела высосать стаканчик сока гуавы.
– Позагорай один. Меня до сих пор трясет после случившегося. Хочется остаться в номере. Может, поработаю…
Он скрылся в ванной и оттуда прокричал:
– Да, горе мое, твоя интуиция тебя не подвела. Приношу извинения за свой скепсис. Ты думаешь, то, что случилось с Вадимом, как-то связано со смертью Попова?
Лика открыла рот, собираясь было рассказать о трагической гибели Юрия Космачева, но тут же прикусила язык. В самом деле, она же ходила искупаться перед отъездом и думала над сюжетом нового детектива. Как же плохо в памяти ложь задерживается.
– Не знаю, Паша. На первый взгляд вроде не похоже. К тому же Виктор и Вадим явно познакомились в отеле…
Он перекричал рассыпающиеся о край ванны струи душа:
– Только я тебя умоляю, горе мое, не лезь в эти дела! Здоровее будешь!
– Конечно-конечно! На обратном пути с пляжа захвати мне в баре пакет сока, пожалуйста!
– Разумеется, сокопийца!
Подойдя к окну, Лика внимательно наблюдала за перемещениями своей «второй половины». Взял полотенце, расстелил его на шезлонге. Сходил в бар за бутылочкой минералки. Полюбовался загорающей топлес красоткой (кобелина, однозначно!) и – йес! Улегся на шезлонг, развернул журнал, молодец, хороший мальчик.
Лика включила компьютер, разыскала крошку «Самсунг» в сумочке, подключилась к Интернету. Одно письмо в ее ящике было! Но адрес отправителя вызвал горький вздох разочарования. «Дедушка из деревни» – он же следователь Володя Седов – пока ничем ее не порадовал. А вот навязчивый поклонник из Интернета, месяц назад опрометчиво впущенный в «аську», тут как тут, накатал письмо на целых пятнадцать килобайт.
Лика удалила послание, не читая. Заранее известно, о чем пишет этот маньяк. Опять двадцать пять: если ты не будешь моей, я перережу себе вены, и пусть тебе, обманувшей мое сердечко, будет стыдно. Раньше она переживала – все-таки мальчик совсем молоденький, ему всего шестнадцать лет. В этом возрасте смерть еще настолько далека, что абсолютно не пугает. Она сама, только поступив на журфак, без страха входила в притоны наркоманов, садилась в машины к уголовникам. И все эти сомнительные приключения, затеваемые ради написания очередной статьи, заканчивались без трагических последствий. Наверное, боженька хранит несмышленых детей с особой тщательностью. А этот компьютерный мальчик… Он просто шантажист. Чем больше Лика посылала ему писем с описанием тех вещей, ради которых стоит жить, тем больше он угрожал. Но тот, кто угрожает, утверждал форум по психологии, редко совершает задуманное. Доверившись информации из Всемирной паутины, Лика принялась активно использовать клавишу «Delete»…
Послав Седову второе письмо с весьма художественным, как ей показалось, описанием дайвинг-экскурсии, а также с просьбой собрать сведения о Юрии Космачеве, Лика выключила компьютер и принялась мерить шагами номер.
Из головы не выходило торжествующее лицо Игоря Полуянова, когда он заметил распростертого на палубе Вадима. По пути в отель Полуянов привычно хмурился и отворачивал к окну свою красивую мордочку, но в тот момент… Она не могла ошибиться… Игорь радовался так, словно получил приятное долгожданное известие.
«Итак, – думала Лика, – надо что-то делать. Я могу и дальше аки коршун метаться по номеру, но ничего нового так и не узнаю. Лучше попытаюсь разыскать Игоря. Вряд ли его обрадуют мои расспросы, но это уже дело десятое».
Убедившись, что Паша полностью поглощен принятием солнечных ванн и чтением мужского «глянца», Лика надела свободное белое платье, на котором кровоточили яркие розы, и захлопнула дверь номера.
Картина, представшая ее глазам на расположенных у бассейна шезлонгах, вызвала немалое удивление. Галина со счастливой улыбкой на губах сосредоточенно втирала крем от ожогов в худые плечи Игоря Полуянова.
– Не помешаю? – осторожно спросила Лика, расстилая полотенце на шезлонге.
Галина решила не ходить вокруг да около:
– Помешаешь.
Игорь, как обычно, нахмурился:
– А где муж?
– Мы официально не женаты. Живем гражданским браком, – пояснила Лика, стягивая платье под укоризненным Галиным взглядом. – Но иногда даже близким людям надо немного отдохнуть друг от друга. Знаете, ребята, а я работаю журналистом. И пишу детективные романы. Хотела бросить родную редакцию, но не получилось. И начальник тут свою роль сыграл, я его безумно люблю, он непростой, но очень светлый человек… И потом, написав первый роман, у меня появилось такое чувство, что я втиснула в него весь свой жизненный опыт. А для того, чтобы приобрести новый, нет ничего лучше журналистики.
Она специально так подробно рассказывала о себе. Откровенность вызывает откровенность, и в отношении Галины это сработало.
Переводчик, 35 лет, много работы и мало любви, страх оттого, что пройден большой кусок жизни, и столько всего сделано неправильно, и рядом никого нет…
– Я тебя понимаю, – призналась Лика. – У меня и самой возникают такие мысли. Наверное, среди нашего поколения много одиноких людей. Когда развалился Советский Союз, началась жизнь по новым правилам, их никто не знал, пришлось постигать самостоятельно. А потом вышло, что правила вроде как стали понятны и жизнь наладилась – но не личная. На нее не хватало ни сил, ни времени.
– Но иногда, – голос Галины наполнился нежностью, – иногда жизнь все-таки дарит потрясающие подарки. И мечты действительно сбываются. Наверное, эти вспышки счастья не могут длиться долго. Но в их свете становится теплее.
Шезлонг Лики стоял ближе к Галине, но для флюидов привлекательности Игоря это было не расстояние.
Лика перебирала четки стандартных фраз. И все время ловила себя на том, что не может оторваться от лица Полуянова. Подчеркнуто равнодушного, почти прикрытого черными очками, божественного…
Четки фраз и мысленный аутотренинг: «Спокойствие, только спокойствие, я люблю Пашу, только Пашу…»
– Ты в нем дырку просмотришь, – ревниво заметила Галина.
Лика буркнула:
– Хочу и буду. Не учите меня жить!
Черные очки, высокие скулы, пухлый рот, ровное дыхание – и такая безучастность, ни капли ответной реакции. Казалось, парня словесная пикировка оставила совершенно равнодушным.
«Ладно, если гора не идет к Магомету…» – подумала Вронская и бесцеремонно уселась на край его шезлонга.
Игорь удивленно приподнял очки и спокойно сказал:
– Ты мне солнце загораживаешь.
– А почему ты все время молчишь? Я тебя раздражаю?
– Нет.
– Мне почему-то кажется знакомым твое лицо. Мы раньше не встречались?
Он пожал плечами:
– Вряд ли. Хотя мир до банальности тесен.
– А кем ты работаешь? Прости, что я задаю так много вопросов. Журналисты – люди любопытные.
– Я программист, заканчивал факультет информатики и радиоэлектроники. Да, журналисты слишком любопытны. Вообще, я с вашим братом особо не сталкивался. Только раз как-то проходил возле Останкино, и меня затащили на ток-шоу.
– О, мой Пашка тоже программист! А как ток-шоу? Понравилось?
– Нет. В студии было жарко, а бутылочки с водой нам сказали оставить у входа, чтобы они случайно не попали в кадр.
И тогда Лика решилась задать тот самый вопрос, ради которого она и разыскивала Полуянова:
– Игорь, там, на катере, когда инструктор вытащил Вадима… Мне показалось, ты обрадовался. У тебя было такое счастливое лицо!
– Тебе не показалось, – спокойно ответил он. – Я ненавижу таких людей, как Вадим.
– Вы знакомы? Он сделал тебе что-то плохое? Это ты испортил ему снаряжение?
Игорь снял очки и посмотрел Лике прямо в глаза:
– Можешь мне верить. Можешь не верить. Хозяин – барин, а мне наплевать, что ты обо мне подумаешь. Я не прикасался к его баллону. Не прикасался. Но мне действительно жаль, что его так удачно откачали.
Галина аж закашлялась от неожиданности:
– Игорек, да что ты несешь?! Ты в своем уме?!
– В своем. А вот многие из тех, у кого есть очень большие деньги, забываются и начинают играть людьми, как игрушками. Как правило, это мужчины. И их забава – молоденькие красивые девчонки, глупые, желающие урвать свой кусок счастья. Девчонок можно простить. Слишком молоды и очень голодны. А вот они, покупающие для своих обрюзгших тел изящные статуэтки, выбирающие девочек, как породистых лошадей, – они прекрасно понимают, что делают. И ни черта не верят, когда милые ротики шепчут им о любви. И точно знают, что это другая любовь – к золотой кредитке. И все равно берут молодые совершенные тела…
– Постой, – перебила его Лика. – Ты отдыхаешь в пятизвездочной гостинице по программе «ультра-все-включено». Я так понимаю, не бедствуешь. Почему ты брюзжишь? Что тебе мешает сделать свою жизнь такой, как ты захочешь? Для тебя ведь не проблема найти девушку, которая полюбит не твои деньги. Уж кого-кого, а тебя есть за что любить помимо денег!
– Ты не понимаешь! – Игорь сел рядом с Ликой, пододвинул глиняную пепельницу и щелкнул зажигалкой. – Я говорю о том, что мне противно все это видеть. А тебе не мерзко? Идет старый хрен и рядом с ним девочка, которая по возрасту годится ему даже не в дочки – во внучки!
– Ты не прав, – тихо сказала Галина. – У Вадима со Светой вполне терпимая разница в возрасте. Они любят друг друга.
– Совет да любовь. – Игорь выпустил облако дыма. – Но, Вронская, если ты наблюдательный журналист, хороший психолог, то почему ты не заметила такой важный момент?
– Какой?
– Когда мы возвращались в отель и Светка устраивала этот плач Ярославны по своему драгоценному – она только играла. Это была ложь от первого до последнего слова. Когда по-настоящему страшно и больно – тогда хочется молчать.
– Игорь, все люди разные, – мягко заметила Галина. – А ты оденься, кстати, сгоришь. Плечи уже багровые.
Он набросил рубашку и сморщился:
– Печет… На сегодня, пожалуй, хватит солнца. Ну что, девушки? Пойдем в бар?
Галина тут же потянулась за желтым коротеньким сарафанчиком, а Лика отрицательно покачала головой.
– Я – пас. Еще позагораю. Игорь, угости меня сигаретой, пожалуйста.
– Думал, ты не куришь.
– Я не в затяжку.
Он протянул ей пачку и поинтересовался:
– Зажигалку оставить?
– Не стоит. Прикурю у кого-нибудь.
– Как знаешь…
Лика улеглась на шезлонг, подставив спину обжигающей солнечной лаве, и открыла захваченную с собой книгу «Язык и стиль русских писателей» академика Виноградова. Она купила ее сразу же, как увидела конкретные примеры работы классиков над описаниями персонажей и природы, над диалогами и стилистикой, но в Москве руки до нее так и не дошли. Теперь вроде есть время и желание поразмышлять над тонкостями «великого и могучего», но… мысли почему-то сбегают с книжных страниц.
Вначале рассказ Игоря лишь усилил Ликины сомнения. В самом деле, Полуянов жалел, что Вадима спасли. Но потом Лика все же засомневалась. Маловероятно, чтобы имеющий недобрый умысел человек так откровенно говорил о своей ненависти. Наоборот, логичнее было бы скрыть свое мнение, чтобы отвести от себя подозрения. И эта ночная прогулка Светы и Вадима… И смерть Виктора Попова… Гибель Юры Космачева… Пасьянс не сходится, много вопросов, много непонятных моментов.
«Стрельнув» зажигалку у хорошенькой девушки из Словакии, Вронская вернулась к своему шезлонгу и попыталась мысленно поставить себя на место убийцы.
Допустим, Света права. В номер Карповых кто-то проник и повредил снаряжение.
Лика живо представила черную сумку, щелкает молния, костюмы, ласты, баллоны… Что ж, пожалуй, несложно определить, какой из них принадлежит Вадиму, он больше по размеру. Сверкает лезвие ножа, на шланге появляется надрез…
Потом убийца понимает: не получилось, Вадима чудом удалось спасти, и…
– Он сделает еще одну попытку, – загасив окурок, прошептала Лика. – Он попытается довести задуманное до конца!
Убить… Все в ней протестует, кричит, вопит: нельзя, это грех – обрывать жизнь как чужую, так и свою собственную.
Надо абстрагироваться от эмоций. Полностью. Есть одна лишь цель – убить.
Что ж, это может произойти в отеле. На территории полно уединенных мест, Вадим со Светой любят побродить в обнимку, но Света… Вадим не отпускает от себя жену ни на шаг, они, как сиамские близнецы, все время вместе, рядом. Убить их вдвоем? А как же шланг Светиного баллона? Он остался в целости и сохранности. Убить Вадима на глазах Светы? Но свидетелей не оставляют.
Тогда остается один вариант. Выманить Вадима в Хургаду. Но кто предупрежден, тот вооружен, а он уже предупрежден. Карпов сам говорил: повреждение шланга механическое, не случайное. Он будет начеку. Единственное, что может заставить его потерять голову, – это угроза Светлане. Однако в том случае, если с ней что-то произойдет, нет никаких гарантий, что Вадим отправится на помощь в одиночку, он может сообщить тому же Джамалю и, скорее всего, сообщит, потому что тот лучше знает, как действовать в таких ситуациях…
«Плохой из меня убивец», – решила Лика и поднялась с шезлонга.
Она предпочла бы искупаться в море, но, опасаясь Паши, его вопросов и нравоучений, направилась к лесенке бассейна.
Холодная вода подсказала ей еще одно решение. Конечно же – море… Вадим любит далеко плавать, и вот он просто захлебнется, а равнодушные волны промолчат.
Приблизившись к бару под тростниковым навесом, Лика уселась на стул и попросила стакан сока гуавы.
Густая сладкая жидкость. И оглушительная музыка гремит с пляжа. В детском бассейне смешно подпрыгивают женщины – гидроаэробика. Рабочие таскают плитку в их корпус. Корпус! Пятиэтажный корпус! Номер Светы и Вадима на первом этаже, их с Пашей поселили на втором, но этажей всего пять. И из окон пятого этажа, разумеется, открывается прекрасный вид на море, и… оттуда все будет видно, наверняка кто-то выйдет на балкон покурить или бросить мокрые плавки на плетеную спинку стула. Трагический случай во время ночного купания? Не пойдет Вадим ночью купаться. Как же он бросит свою драгоценную, ослепительно красивую «вторую половину», они не расстаются ни на минуту…
«Просто никаких мест, подходящих для убийства, – расстроенно подумала Лика. – Пойду к Джамалю. Надо срочно что-нибудь придумать».
Однако до кабинета начальника службы безопасности Лика Вронская в тот день так и не дошла.
– Хочешь получить обратно деньги за экскурсии?
Сидящий за столиком у шарика дымящегося фонтана гид Ахмет выглядел встревоженным.
– Я понимаю, – грустно сказал он, – тот парень, который отвозил вас на дайвинг, он все мне рассказал. Поэтому я и приехал в отель пораньше, вдруг кто-нибудь из туристов захочет отказаться от поездок. И, хотя тут нет нашей вины, мы вернем вам деньги… Впрочем, знаешь, вы, русские, загадочные люди. Ничего не боитесь. Я в Хургаде недавно, до этого работал в Табе, если помнишь, там не так давно прогремели взрывы. И что ты думаешь? Поток туристов сразу же схлынул. Только русские как ни в чем не бывало продолжали отдыхать.
– То есть пока в нашем отеле среди русских отказов от экскурсий не было? – уточнила Лика.
Ахмед недоуменно развел руками:
– Наоборот! Некоторые туристы купили новые экскурсии.
Ее сердце екнуло:
– Какие туристы и какие экскурсии?
Гид раскрыл синюю папку, перебрал пару бумаг:
– Галина Нестерова и Игорь Полуянов. Они спросили, куда собираются поехать другие русские, и оплатили те экскурсии, на которые раньше ехать не планировали. Джип-сафари и Луксор. До этого Игорь купил только Каир, дайвинг и Луксор, а Галина – Луксор, дайвинг и «Тысячу и одну ночь». Кстати, «Тысяча и одна ночь» – это программа арабских танцев, очень любопытная. Рекомендую.
– А кто еще заинтересовался танцами?
– Только Галина.
– Знаешь, я думаю, мы с Пашей съездим еще на джип-сафари. Ты оформляй нам квитанции, а я сбегаю за деньгами.
– Странные вы люди, русские, – пробормотал Ахмед, отрывая бланки. – Но мне ли на это жаловаться? Ведь от каждой проданной экскурсии я получаю свой процент!
– Это Игорь, – шептала Лика, торопясь по дорожке к корпусу. – Такой молодой, такой красивый – это он. Он хочет убить Вадима. Первая попытка не удалась, и вот он решил попробовать еще раз…
Зазевавшись, она споткнулась о лежавшую на дороге груду камней и больно ударила ногу. Рабочие, переделывавшие облицовку клумбы, сразу же бросились к ней.
– Все в порядке, – сказала Лика и мысленно выругалась. Ну и гостиница у них с Пашкой – сплошной ремонт, трупы, покушение. И винить-то, кроме себя, некого – сама выбрала «Aton’s hotel», прельстившись монументальными колоннами у главного корпуса и комфортабельными номерами.
Оплатив экскурсии, она ловко услала вернувшегося с пляжа Пашу за фруктами в ресторан и вновь включила компьютер.
«Лика Вронская, в вашем ящике одно непрочитанное сообщение», – услужливо сообщил почтовый сервер.
– Ну, если это опять компьютерный маньяк – пробормотала Лика, открывая папку входящих сообщений. – Я все-таки соберусь с силами и изучу функцию включения адресатов в черный список.
Письмо содержало весьма радующую пометку – «Re: На деревню дедушке».
Лика быстро пробежала глазами замечания Володи Седова по поводу того, что он думает об ее активности. Скучно, Паша ей каждый день говорит то же самое… А вот суть следующей ниже информации ее разочаровала.
Уголовных дел против Вадима и Светланы Карповых, Игоря Полуянова, Галины Нестеровой, Ирины Завьяловой, Тимофея Романова и Юрия Космачева никогда не возбуждалось. Покойный Виктор Попов был осужден один раз за нанесение тяжких телесных повреждений. Однако в поле зрения правоохранительных органов этот мужчина попадал намного чаще. Попова неоднократно подозревали в причастности к совершению громких заказных убийств. Но подозрения без доказательств следователям приходится оставлять при себе…
– Да, судя по снайперской винтовке, найденной в номере, и следовало ожидать чего-то подобного, – прошептала Лика и продолжила чтение письма.
Галина Нестерова! Мягкий, вкрадчивый голос, доверчивые глаза, всего в меру – косметики, украшений, открытого на всеобщее обозрение тела. Воплощение идеального вкуса – и… Неоднократные административные взыскания за приставания к иностранным гражданам. Проститутка…
И еще один сюрприз. Седов прикрепил список с указанием мест работы интересующих Лику персонажей. Большинство туристов не солгало. Тимофей Романов действительно недавно вышел на пенсию, Ирина Завьялова работает менеджером по продажам в мебельном салоне, трудовая книжка Галины Нестеровой лежит в переводческой конторе. Юрий Космачев работает охранником крупного бизнесмена Филиппа Пригорина. Вадим Карпов владеет строительной компанией, Света – модель агентства «Stars», и… Игорь Полуянов. Место работы – тоже «Stars»…
Вот почему казалось таким знакомым лицо Игоря, наверное, мелькало на страницах журналов.
История стара как мир?
И что же Лике теперь делать?
Поговорить с Игорем? Со Светой? Рассказать все Вадиму? А вдруг эта парочка все-таки не знакома, «Stars» – одно из самых крупных агентств России, наверняка в нем работают сотни людей.
Лика выключила компьютер, извлекла из спрятанной в шкафу стопки маек пачку сигарет и вышла на балкон.
Первую же затяжку засек Пашка, важно несущий перед собой тарелку с гроздьями крупного синего винограда. Засек – и сразу же погрозил кулаком.
Лика демонстративно выпустила дым, уселась на стул и забросила ноги на балконные перила. Пусть ругается. Все равно.
Тимофей Афанасьевич Романов невыносимо страдал. После погружения в море он сразу же почувствовал, как цепкие коготки радикулита скребут по пояснице. И все-таки надеялся: а вдруг пронесет?
Вернулся в номер, решил вздремнуть перед прогулкой с Ирочкой, и вот, пожалуйста – всю спину прошивают разряды электрической боли. Нет сил даже подняться с постели.
Покряхтывая, Тимофей Афанасьевич дотянулся до телефонного аппарата на тумбочке, снял трубку и набрал номер своей вечной спутницы.
– Голубушка, вас не затруднит зайти ко мне? Такой приступ радикулита начался – мочи нет терпеть.
Ирочка встревожилась:
– Конечно, сейчас буду у вас. Может, позвать врача? У меня с собой нет никаких препаратов против радикулита.
– Врача не надо. У меня все есть. Приходите скорее.
– Уже бегу!
Тимофей Афанасьевич с облегчением откинулся на подушку. Сейчас станет легче. К тому же легкие женские ладони, скользящие по спине, – это так приятно. Нет, решительно – даже в болезнях есть свои преимущества. Хотя лучше бы мозг превращался в энциклопедию без всех этих баночек-скляночек, сопутствующих… В общем, сопутствующих старости, к чему лукавить с самим собой.
– Тимофей Афанасьевич, как вы? Укол надо сделать? Вы только скажите, я умею!
Ирочка, в темно-зеленой рубашке и такого же цвета шортах, с горящими на плечах темно-красными локонами, выглядела великолепно. И Тимофей Афанасьевич не преминул это отметить.
– Ах, оставьте вы комплименты! Где у вас шприцы? – нетерпеливо перебила Ира.
– Голубушка, обойдемся мазью. Вон там, в пакете на кресле. Скажите, не очень противно будет вам прикасаться к старику? Особенно после того… хм, казуса.
Она рассердилась, щечки вспыхнули румянцем:
– Глупости какие, скажете тоже! Поворачивайтесь на живот! Часто у вас такое со спиной случается?
– Годы, Ирочка, – страшная штука. Что-нибудь в организме ломается постоянно, не одно, так другое. Но к завтрашнему дню я обязательно встану на ноги. Должен, обязан, даже не сомневайтесь. И мы с вами еще отправимся на джип-сафари!
– То вам дайвинг, то джип-сафари, – ворчливо отозвалась она. – Вы как маленький, Тимофей Афанасьевич, честное слово. Совсем себя не бережете!
Закончив втирать мазь, Ира заботливо прикрыла одеялом сутулые, покрытые массой родинок и пигментных пятен плечи профессора, проверила, надежно ли закрыта поясница, и поинтересовалась:
– Я помою руки, можно?
– Конечно. Кстати, мне уже немного легче. Может быть, мы сможем даже прогуляться после ужина. Если не возражаете, разумеется.
– Я – против! – прокричала Ира из ванной. – Лежите, пожалуйста, и не вставайте. Мне нужен совершенно здоровый, бодрый рыцарь! А ужин мы закажем в номер. Я прямо сейчас подойду в ресторан и попрошу, чтобы его принесли. Вам что заказать?
– Что-нибудь на ваше усмотрение, – сказал Тимофей Афанасьевич.
К еде и напиткам он был совершенно равнодушен. И даже попытки Лики Вронской пристрастить его к соку гуавы потерпели крах. Какая, в сущности, разница, что есть и что пить…
Приподнявшись на подушке, Тимофей Афанасьевич проводил удалявшуюся Ирочкину фигурку одобрительным взглядом (все-таки какая фемина!) и взял с тумбочки купленный в магазинчике отеля иллюстрированный путеводитель. Информация из этого путеводителя Тимофея Афанасьевича не интересовала. Он про любой храмовый комплекс мог рассказать в сто раз больше, чем составители книги. Но иллюстрации в книге были очень высокого качества. Ради них стоило потратиться.
Профессор водрузил на переносицу очки для чтения и раскрыл книгу на странице, посвященной своему любимому храму Рамсеса II в Абу-Симбеле.
У песочных скал на тронах замерли четыре величественных колосса. Безжалостное время почти разрушило одну из фигур, отсекло накладную бородку фараона на другой статуе, сточило части трона, колонноподобные ноги. Тысячелетия гипнотизирующие глаза Рамсеса скрывала пелена песка раскаленной Нубии. Храм обнаружили лишь в 1813 году, когда швейцарец Иоганн Людвиг Буркхард увидел часть показавшейся из песков древней скульптуры. В середине прошлого века великолепный храмовый комплекс едва не исчез в водах искусственно сооруженного озера Насер. Однако ученым и строителям удалось невозможное – перенести древний храм чуть дальше и выше в скалы…
Тимофей Афанасьевич восхищенно зажмурился. Увидеть бы это собственными глазами! Но Абу-Симбел находится почти в трехстах километрах от Асуана, добраться туда можно только по Нилу, а круиз в его планы не входит…
Заходящее солнце выкрасило в кирпичный цвет фасад выступающего из скал храма Хатор. Изображения богини, принявшей облик любимой жены Рамсеса II Нефертари, чередуются с изображениями самого фараона. Поистине величественное зрелище! Лица фигур завораживают, на них покой и умиротворение, они словно живые. Так и хочется приблизиться к колоссам – но ноги вязнут в раскаленном песке. «Этого не может быть», – проносится в голове профессора. Он пытается освободиться из пасти заглатывающей его пустыни и не замечает, как каменные руки статуй вдруг отделяются от стен и начинают медленно вытягиваться. И лишь когда на его голову, опущенную к жадному песку, падает тень, он поднимает глаза. Они почти рядом, каменные неумолимые руки, а пять каменных губ разжимаются в суровом:
– Будь ты проклят! Будь ты проклят! Проклят!
– Да будут прокляты эти официанты! Нормальным английским языком подробно объясняла. Меня обычно всегда понимают. А они все перепутали! Я просила принести рыбу, а они положили мясо! Вот полюбуйтесь!
Профессор подскочил на постели.
Ирочка, стол на колесиках, пара блюд под серебристыми крышками, бутылочка красного вина…
– Мне снилось, что меня душат статуи с фасада храма Хатор, – с нервным смешком признался Тимофей Афанасьевич.
Ирочка подошла к постели и приложила ладонь ко лбу.
– Температуры нет. Как спина?
– Уже лучше.
Она удовлетворенно кивнула:
– Это главное. А сны… Неудивительно после того, что случилось с Вадимом. Сама не знаю, как засну этой ночью. Он у меня до сих пор перед глазами – распростертый на палубе, и этот араб с ним рядом… Итак, съедим мясо или попросим принести рыбу?
– Давайте есть мясо, – предложил профессор. – Мне совершенно все равно.
– Давайте. Закройте глаза на минуту.
Мягкий свет свечей. Ирочка хотела сделать ему сюрприз. Сегодня вечером она особенно красива…
К горлу Тимофея Афанасьевича подступил комок.
– Право же, я не стою таких хлопот.
– Стоите, – твердо сказала Ирочка. – Вы самый умный, самый интеллигентный человек, которого я когда-либо встречала. Вы знаете, я хочу вам все рассказать…
«Какой кошмар, – думал профессор, узнавая все новые и новые подробности Ириной жизни. На минуту ему сделалось стыдно. – Муж-наркоман, вечная нехватка денег – да за что ей все это?!»
– Знаете, – задумчиво сказал он. – А ведь вы любите его, своего непутевого Василия. И чувство долга здесь совершенно ни при чем.
Ирочка отрицательно покачала головой и прошептала:
– Какая любовь, в самом деле. Эти его ломки вечные. Тошнит в тазик. Простыни, промокшие от пота…
– Вы любите его, – повторил профессор. – Только настоящая любовь не требует ничего взамен. Вася не давал вам ничего. Он болен. А вы, молодая и очень красивая, все еще с ним. Вы не уходите, Ирочка, потому что вас держит любовь. Единственное, чего я не понимаю, простите за откровенность, – так это то, что вы делаете на этом дорогом курорте?
Она быстро ответила:
– Подруга работает в туристическом агентстве. Мне эта поездка обошлась дешево, тур все равно «сгорал». Захотелось уехать от всех проблем и недолго отдохнуть.
Такие же виноватые глаза профессор видел у студентки, не знавшей, кто такой Анубис (позор! Проводник в Царстве мертвых). И у парня, не имевшего ни малейшего представления о местонахождении храма Рамсеса III (Мединет-Абу, как можно забыть!).
Но расстраивать Ирочку своими подозрениями Тимофей Афанасьевич не стал. Его фемина так старалась скрасить парализованный радикулитом вечер.
– Голубушка, вас не затруднит принести минеральной воды? – мягко попросил Романов. – Повара явно не пожалели специй…
Во сне лицо Игоря делалось совсем беззащитным, детским. Он причмокивал губами, как ребенок, посапывал, отмахивался рукой от каких-то обидчиков.
Из-под длинных ресниц выскользнула крупная жемчужина слезы, и Галина осторожно преградила ей дорогу подушечками пальцев. Кого он оплакивает, любимый мальчик, ее худой длинный червячок?
Галине и самой хотелось плакать. Она понимала: обрушившееся на нее счастье, неожиданное и глубокое, будет коротким летним ливнем. В любви всегда кто-то целует, кто-то подставляет щеку. И это может длиться вечность. Но в отношениях с Игорем, Галина это подсознательно чувствовала, вечности не будет. Только теплый шальной ливень, разрывающая небо гроза и попытки вобрать это все в себя, сохранить, сберечь, запомнить запах его кожи и застилающую глаза ночь…
Но эти слова Игоря о неприязни к Вадиму, навязчивое желание ее мальчика отправиться на те же экскурсии, что и Карповы, и нескрываемая ненависть в бездонных голубых глазах… Любимый убийца?
Счастье стало совсем горьким, таким горьким, что Галине сделалось страшно.
– Поцелуй меня. Мне нравится, как ты это делаешь.
Она и не заметила, как Игорь проснулся.
Его губы тоже горчат, или это всего лишь плод ее измученного подозрениями воображения?
– Послушай, – решилась Галина, – я очень беспокоюсь. Мне кажется, ты купил экскурсию на джип-сафари, потому что что-то задумал. Остановись, умоляю. Ребенок, тюрьма – это не для тебя.
– Подожди… Ты считаешь, что это я хотел убить Вадима? Думаешь так же, как эта любопытная, вечно сующая нос куда не следует журналистка?
– А что мне еще остается думать?
– Тогда что ты делаешь в моем номере? Вперед с песнями, вызывай милицию, или что тут у них в Египте? Полиция?
– Игорь, ты же прекрасно знаешь, что я этого не сделаю. Я люблю тебя. И если только ты захочешь – всегда буду рядом, чтобы ты ни вытворял. По той простой причине, что если бы не ты – в моей жизни никогда не случилось того самого главного, чего я всегда ждала и искала. Но… Я не могу безучастно смотреть, как ты погибаешь. Вот моя рука – хватайся! Выскакивай из пропасти!
Он обнял ее, и Галина снова поразилась. Как просто – две ладони сомкнулись на талии. И весь мир сразу же у ее ног.
– Успокойся, – попросил Игорь, – я тебя уверяю, что не собирался и не собираюсь убивать Вадима Карпова. Хотя он мне действительно крайне несимпатичен. А экскурсию я оплатил только потому, что хочу понаблюдать за этим процессом.
Галина совершенно ничего не понимала:
– За каким процессом? Солнышко, что ты несешь?
– Я хочу посмотреть на то, как его будут убивать, – упрямо повторил Игорь.
– Убивать? – всполошилась Галина. – Но кто? Ты кого-то подозреваешь?
– У меня есть кое-какие подозрения, но нет никаких доказательств. И мне любопытно, как будут разворачиваться события.
Она скептически улыбнулась. Как же забыть – обвинения в адрес Светы… Неужели он всерьез полагает, что жена может желать смерти сдувающему с нее пылинки мужу? Почему? Бессмысленно! Нелогично. От добра добра не ищут. И зла добру не делают.
Но Галине не удалось переубедить Игоря.
– Я наблюдал за ней в микроавтобусе, когда мы возвращались в отель, – он пододвинул к себе пепельницу, закурил, – и мне показалось, что единственной целью этого спектакля было отвести от себя подозрения. Списать все на какого-то человека, который, облившись дорогим парфюмом, якобы проник в номер и повредил снаряжение мужа.
Галина с сомнением покачала головой. А если Свете не показалось? Если в номере действительно кто-то побывал?
– В любом случае, завтра мы все узнаем. Осталось подождать совсем немного, правда? – сказал Игорь.
Галина кивнула, но тревога не исчезала.
Он это понял и беззаботно расхохотался:
– Какая ты недоверчивая! Да не я хотел его убить, не я, сколько раз можно повторять. Иди лучше ко мне, моя сексуальная маньячка!
Окно номера дивного ангела и ее отвратительного супруга становится темным. Балконная дверь – это отчетливо видно сквозь щели тростниковой будочки – остается открытой. Самое время выбрать момент, когда дорожка у корпуса будет совершенно пустынной, перемахнуть через невысокие перила и…
Однако реализовать задуманное у Али не получилось. Недалеко от балкона, в лиловатых сумерках, рабочие продолжали облицовывать клумбу.
– Что же вы так долго? – приблизившись, поинтересовался Али. – Я думал, вы еще днем все закончите.
Один из рабочих явно обрадовался возможности сделать перерыв:
– Закончишь тут. Два часа на каждый камень тратить приходится, они срослись намертво…
– А зачем вообще нужно их менять?
– Говорят, хозяин отеля тут проходил, трещины ему не понравились.
– Много работы осталось?
– Да еще дня на два. Там же внутри система искусственного орошения, заодно сказали и трубы заменить.
Али разочарованно побрел прочь. Что за напасть – сто лет в гостинице ничего не ломалось, а тут такая оказия и аккурат по соседству с нужным номером.
…По странному совпадению о том же думал еще один человек, очень недовольный ремонтом гостиничного коридора на первом этаже, где располагался номер Карповых…
Алина Гордиенко собирала чемодан и, смахивая то и дело набегавшие на глаза слезы, старалась думать о Родьке: «Как он там, у тети Олеси? Хочется надеяться, все в порядке». Тетя в Родионе души не чает и с радостью согласилась посидеть с ребенком, пока Алина, как считает тетя Олеся, в Москве трудится домработницей у «новых русских», зарабатывая Родьке на операцию. Признаться в том, каким образом будут заработаны деньги, она не решилась даже тете. А ведь ближе ее у Алины никого не осталось. Мама умерла, когда Алина еще училась в школе, а отца увидеть не довелось. Мать рассказывала: приезжал в село городской красавчик, с ней погулял да и съехал обратно в Киев, даже адреса своего не оставил. Отца звали Юрой, совсем как…
Слезы хлынули рекой, и Алина, отбросив голубое льняное платье, ничком бросилась на постель.
– Юры больше нет, как же так? – в подушку пробормотала она и осторожно перевернулась на спину.
Потолок молочно-белый. Светлый карниз. Желтые портьеры, их Алина задергивает на ночь, а после завтрака они уже аккуратно схвачены золотыми кистями, а балкон прикрыт лишь полупрозрачной органзой.
Думать о шторах. Смотреть на мебель. Успокоиться. Главное – вернуться в Москву поскорее. И чтобы ребеночек не пострадал…
Алина осторожно погладила немного округлившийся живот и зашептала:
– Не бойся, маленький. Все хорошо будет.
Любовь к ребенку, нежность, счастье оттого, что в ней постоянно растет маленький человечек, незаметно высушили слезы.
Алина даже с удивлением поняла, что она голодна. Или это ребеночек проголодался?
Квадратные часы с тонкими золотыми стрелками показывали половину шестого.
– Скоро кушать пойдем, – поглаживая живот, сказала Алина и снова склонилась над чемоданом.
В дверь номера постучали, и женщина невольно вздрогнула.
– Открыто, – едва слышно сказала она.
В комнату вошли двое высоченных мужчин, черноволосый и огненно-рыжий. Они заговорили одновременно, сыпали вопросами про Юру, про здоровье, успокаивали, передавали привет от Филиппа Марковича и Анны.
– Когда улетаем? – устало спросила Алина, едва в их сочувственной и вместе с тем раздражающей трескотне образовалась пауза.
Мужчины недоуменно переглянулись, и тот, рыжий, сказал:
– Мы с вами остаемся здесь. Мой коллега будет сопровождать тело Юры в Москву. А мы никуда не улетаем. Ваш врач считает необходимым, чтобы вы продолжили отдых. Ему не нравится состояние ваших легких, сильные препараты принимать нельзя, придется лечиться жарким климатом. И Филипп Маркович распорядился, чтобы я заменил Юру. Меня зовут Кирилл.
Алина хотела возмутиться, но ее остановил взгляд рыжеволосого мужчины. Глаза Кирилла смотрели так по-доброму, с искренним сочувствием, что Алина не нашлась что сказать…
