Глава 8
Нормальные герои всегда идут в обход
Фуа, Наварра, 24 августа 1321 года.
– Сегодня ты впервые вступишь на дорогу, ведущую домой, Клаас Эльке. – Мягкий голос Гийома окутывал, убаюкивал. – Ты начинаешь новое путешествие, и оно приведет тебя туда, куда всегда стремилась твоя душа, оно приведет тебя в твой настоящий дом, не призрачный, в котором ты родился и живешь, и который ты привык считать единственным существующим…
– Я вернусь домой… – прошептал Клаас.
– Ты не думай, Бог не забыл, не оставил нас. Он дал нам веру и указал дорогу к спасению. Главное – не забыть, что есть настоящий мир, который ждет нас, где повсюду, словно придорожный песок, рассыпаны сапфиры, а золотой песок заменяет песок речной, где трава – изумруд, и повсюду, куда ни кинь взгляд, все сияет. И там тебя встречают ангелы, нетленные, вечные. И туда нет входа ни боли, ни страданиям, ни смерти. Это наш настоящий дом. И сейчас начинается твой путь домой, Клаас…
Клаас слушал, и вера, огромная, радостная, наполнила его сердце. Впервые он почувствовал, что для него уже не важно, будет ли он жить или умрет, больно ему или сладостно. Все ощущения исчезли, оставив только одно: ни с чем ни сравнимое ощущение счастья.
– Ты веришь мне? – раздался над ним неожиданно мощный голос Гийома. – Ты готов? Ты не боишься?
Нет, Клаас больше ничего не боялся… Чудесный, сказочный мир открылся его глазам, и он уже парил над окружающим. Старые, покрытые плесенью и лишайником стены исчезли, и мир словно повернулся к нему новой, неожиданной стороной. Воздух вокруг был удивительно прозрачен, пение невидимых птиц ласкало слух, нежный ветерок обвевал, словно парусом надувая его душу. Все вокруг излучало радость и спокойствие. Счастье, неведомое, незнакомое, овладело всем его существом. И впервые в своей жизни Клаас запел…
Он выходил из забытья медленно. Сознание возвращалось урывками, и иногда им овладевало совершенно мучительное чувство. Он не знал, что это такое. В одном был уверен: ему не хотелось возвращаться.
– Ты проспал целый день и ночь, и еще день, – спокойно перечислил Гийом, когда Клаас открыл глаза.
– Два дня?! – воскликнул Клаас и в волнении вскочил на ноги, – два дня! Не может быть!
– Может, – просто объяснил Гийом, – потрясение было слишком сильным, но ты вернулся.
– Два дня! – в отчаянии повторял Клаас, – но тогда все пропало! Вы не понимаете, Гийом, я должен, обязан был сказать раньше, но я не смог! Я проспал два дня! Я всего лишь слабоумный глупец, идиот!
– Что пропало? – встревоженно переспросил Гийом, внимательно всматриваясь в своего новообретенного ученика.
– Я должен был встретиться с людьми Жака Фурнье в таверне. Я думал обмануть их, обвести вокруг пальца, но сейчас они рыскают по всей округе в поисках нас.
– Жак Фурнье! Почему ты должен был встретиться с людьми епископа?
Глаза Белибаста смотрели настороженно, он весь подобрался, словно готовясь к прыжку.
Клаас бросился на колени и, захлебываясь от рыданий, рассказал всю свою историю. Белибаст слушал молча, не перебивая, глаза его потемнели от гнева. Клаас закончил свое повествование и опустил голову:
– Теперь вы знаете все, Гийом!
Белибаст отрешенно молчал, он, казалось, забыл, где находится, и погрузился в размышления. Клаасу больше нечего было сказать в свое оправдание, и он обреченно ждал приговора. Через несколько минут Белибаст поднял просветлевший взгляд:
– Значит, так начертано. Мы не можем ничего исправить.
– Нет, можем, Гийом, следуйте за мной. Я отдам свою жизнь, но вас спасу.
– Нет, подожди и выслушай меня внимательно. Понял ли ты мой урок?
– Я никогда в жизни не отступлю от всего того, что я услышал и увидел! Я хочу вернуться, по-настоящему хочу вернуться домой, Гийом, и я готов ко всему: пройти через страдания, пытки, пусть меня сожгут, четвертуют, мне все равно, что будет с моим телом, но я хочу вернуться!
– Я верю тебе, ты не отступишь от начертанного пути, ты будешь всегда помнить о своей истинной натуре, о частице Бога в тебе. Подожди.
Совершенный подошел к окну, наклонился и вытащил небольшой прямоугольный предмет из хорошо замаскированной ниши. Когда он поднес его к свету свечи, Клаас увидел в его руках небольшую шкатулку из почерневшего от времени металла.
– Я тебе не все рассказал, Клаас. Но сейчас другого выхода у меня нет. Я должен, обязан открыть тебе тайну. Я тебе говорил, что Создатель не бросил нас на произвол судьбы, и, чтобы мы помнили о нашей божественной природе и в конце концов нашли дорогу к нему, на земле были рассыпаны частицы неба.
С этими словами он открыл шкатулку. На дне лежал прозрачный кристалл неправильной формы. На первый взгляд он напоминал кусок горного хрусталя. Гийом взял кристалл в руки, и тот неожиданно засветился невероятным голубым светом.
– Одну из таких частиц неба ты видишь перед собой. Возьми его в руки!
Клаас, как завороженный, осторожно прикоснулся к сиявшему камню.
– Раскрой ладонь, – приказал ему Гийом.
Клаас повиновался, и Совершенный положил ему на ладонь светящийся кристалл. Но камень неожиданно поблек. Клаас почувствовал, как его обожгло холодом, в голове помутилось, и он задрожал.
– Не отказывайся от него, – раздался над ухом повелевающий голос Белибаста.
Клаас продолжал трястись, но неимоверным усилием воли держал кристалл на раскрытой ладони. Странные видения проносились перед его внутренним взором, сердце трепетало, холодный пот струился по спине. Но он, словно зачарованный, смотрел на камень. И в один миг все переменилось. Кристалл просветлел и стал наполняться светло-зеленым светом, но из прозрачного он стал дымчатым. И в этот же момент совершенно неожиданное тепло стало разливаться по всему телу Клааса, и ликующая радость захватила все его существо.
– Теперь ты знаешь, что ты должен беречь, – мягко проговорил Гийом, в его голосе слышалось явное облегчение. – Как я счастлив, что Господь наставил меня и, наконец, я могу доверить мою ношу! Если ты спасешь нашу «Память Неба», ты спасешь нас. Даже если от нас ничего не останется, «Память Неба» поможет нам возродиться и вновь нести слова Правды и Надежды в людские сердца.
– Но я могу еще вас спасти! Посланники Фурнье пока не нашли нас, я не дал им все координаты вашего убежища.
– Нет, ты не будешь меня спасать, – твердо ответил Гийом, – я должен исполнить мой долг. Ты встретишься с ними и сделаешь все, чтобы они верили тебе. Есть вещи важнее моей жизни. Ты думаешь, что они искали меня?
Клаас покачал головой. Он уже понял, что искали все эти люди в окрестностях замка Фуа.
– Вот видишь, ты все понял! Одним еретиком больше взойдет на костер, одним меньше, Иоанну все равно. Он ищет «Память Неба», и она ему не достанется. Я даже не буду требовать от тебя клятвы, я просто знаю, что ты сделаешь все, как нужно. Но тебе необходимо время. И это время я тебе дам. А сейчас выслушай меня внимательно и сделай все так, как я тебе скажу…
* * *
Первым, что услышала Кася, были голоса.
– Виктор Степанович, ну что она? – встревоженно спрашивала Олеся.
– Как что? Жить будет и, надеюсь, долго, нам тут только лишнего трупа не хватало! – прогудел над ее головой добродушный мужской голос.
– Да что она на этом озере забыла! Господи, спаси и помилуй, – причитала Татьяна, – если бы мы с Митричем за сетями не пришли, не выжила бы.
Кася с трудом открыла глаза и поморщилась. Голову саднило, горло и легкие жгло, руки и ноги были налиты странной тяжестью. Даже языком пошевелить было трудно:
– На меня кто-то напал сзади, – еле слышно пробормотала она.
– И так метко ударил по голове, что вы тут же потеряли сознание, а потом этот кто-то попытался вас утопить. Но вы в рубашке родились, уважаемая. Татьяна, вы заметили кого-нибудь?
– Да никого они не заметили, блин, если бы заметили, я бы этого подлеца собственными руками в сетях запутал и утопил! Только на этот раз никто бы спасать его не явился! – раздался рядом такой знакомый голос Игоря. – Подумать только, совсем рядом бродит маньяк, а наша полиция спит и сны розовые видит.
Кася вздрогнула, Игорь был здесь, рядом с ней. Она попыталась было пошевелиться, но руки и ноги словно кто-то привязал. Она застонала от собственной беспомощности.
– Никто розовые сны не видит, – тем временем сурово оборвал Игоря незнакомый голос, – хватит сказки рассказывать, Суровцев! Вместо того чтобы курить и истерику устраивать, помогли бы лучше девушке, она, может быть, пить хочет.
Татьяна ойкнула и ринулась на кухню за водой. Сделав несколько глотков, Кася почувствовала себя немного лучше. В горле жгло меньше. Взгляд тоже немного прояснился, и, наконец, она стала ясно видеть собравшихся вокруг нее людей. Невысокий полный мужчина в белом халате и был, по всей видимости, тем самым Виктором Степановичем, который ей обещал долгую жизнь. В ногах сидела Олеся. Глаза девочки были красными и опухшими. Стоявшая рядом Татьяна глядела на спасенную с улыбкой облегчения. Игорь стоял у окна и нервно курил в форточку. Митрич, сосед Петуховых, сидел за столом с початой чекушкой, видать, за спасение Татьяна на радостях поставила. И, наконец, она рассмотрела того, кому принадлежал незнакомый голос. Этого невысокого белесого человека она уже видела пару раз: один раз на месте гибели Волынского, а второй – в кабинете следователя.
– Вы помощник Шумилина? – обратилась она к нему.
– Да, – кивнул тот головой.
– Переверзева так же убили? – спросила она первое, что пришло в голову.
– Да, примерно тот же способ: удар сзади по голове чем-то тяжелым, в сети и в воду. Беспроигрышно… Вам сказочно повезло! Если бы ваши спасители опоздали на пару минут…
У Каси закружилась голова. Увидев побледневшее лицо потерпевшей, Рябечков решил, что продолжать не стоит:
– Как говорится, все хорошо, что хорошо кончается! Вы видели кого-нибудь?
Кинув незаметный взгляд в сторону Игоря, она решила с откровениями пока погодить.
– Нет.
– А что вас привело на берег?
– Хотелось немного подумать и подышать. – Ничего лучшего в ее голову не пришло.
– Ну вот и подышали, и подумали, – с некоторым сарказмом произнес Рябечков, – как в себя окончательно придете, зайдите к нам. Может быть, что-то вспомните.
– Да что вы ее мучаете, дайте человеку в себя прийти! – возмутился Игорь.
– Слушайте, Суровцев, не встревайте! Вы, кстати, как здесь оказались?
– Я привез Касю.
– Привезти-то вы ее привезли, а потом что делали?
– Заехал в деревню, к знакомому, но не застал его, а когда возвращался, увидел бегущую Татьяну. Она мне и рассказала, как они Касю вытащили. Хорошо хоть не растерялись и смогли ее легкие от воды освободить.
– Мы ж на озере живем, – с гордостью ответила Татьяна, – не впервой.
– А как знакомого зовут? – продолжал упорствовать Рябечков.
– Это вы мне рот пытаетесь заткнуть и собственную некомпетентность ложными обвинениями прикрыть! – продолжал возмущаться Игорь.
– Я просто задаю вопросу возможному свидетелю, – хладнокровно парировал Рябечков.
– Хорошо, я отвечу на ваши вопросы: знакомого зовут Виктор Маркушев, я у него часто рыбу покупаю.
– Проверим.
– Проверяйте на здоровье, – ответил Игорь, – только пока вы невиновных проверяете, трех человек уже убили, а Кася чуть не стала четвертой!
– Почему это трех? Двух, – поправил его полицейский.
– Трех: Юлю, археолога и Переверзева!
– Первое убийство со всем этим не связано, – возразил Рябечков.
– Да все связано, что же вы, как слепые! Все вокруг Юли вертится, как вы не понимаете! – с отчаянием произнес Игорь.
– Вы эти ваши версии для нашей местной газеты оставьте, из пустого в порожнее переливать, а мы серьезным делом занимаемся.
Кася внимательно наблюдала за происходящим. Рябечков снова развернулся к ней и с видимым сожалением сказал:
– Жаль, что вы никого так и не увидели, а то бы мы держали нашего голубчика. Ну что ж, оставлю вас в покое, а вам, Суровцев, повесточку как свидетелю пришлем. Придете к нам и свою версию поведаете.
– Подождите, – остановила его Кася.
– Что еще? – недовольно обернулся с порога помощник следователя. Ему, по всей видимости, вся эта ситуация начала уже изрядно действовать на нервы, и он торопился уйти.
– Вы забыли самое главное!
– Да что вы все, сговорились, что ли, меня моей работе учить! – взорвался мужчина. – Не дом, а собрание детективов-любителей, Пуаро под майонезом!
– Вы арестовали Бориса Стрельцова по подозрению в убийстве Волынского и Переверзева.
– Ну и что?
– То есть на меня он покушаться не мог, – терпеливо объясняла Кася.
– И дальше что?
– Вы сами сказали, что способ, которым на меня покушались, идентичен методу, которым убили Переверзева.
Рябечков подошел к ней, в глазах его зажглось понимание. Теперь он ясно видел, куда ведет эта более чем странная потерпевшая. Ей бы в себя приходить и плакать от счастья, что выжила. А она снова за свое! Он уже наблюдал за ней в кабинете шефа. Недаром Шумилин, хоть и ворчал, но уважением к ней все-таки проникся. Значит, мнением этой барышни пренебрегать не следовало.
– Вы хотите сказать, что покушение на вас оправдывает Бориса?
– Да, а что, разве не так?
Но Славу Рябечкова убедить было нелегко. Оригинальная идея пришла в его голову:
– Оправдывает, если, конечно, вы сами все это не придумали и не сыграли передо мной комедию!
Кася задохнулась от возмущения. Но говорить ей не пришлось.
– Да, какую еще комедию! У тебя что, крыша поехала?! – на этот раз в разговор вступила взбешенная Татьяна Петухова, а с ней Рябечков находился явно в разных весовых категориях. – Касеньку убить пытались, мы ее еле спасли, да ты бы видел, сколько из нее воды вылилось! Хорошо, Митрич на теплоходе раньше работал, спасению на водах обучен был, иначе бы мы с тобой не тут разговаривали, а в морге. А ты – комедию! Да я до начальника вашего дойду, до областного! В Вологду не поленюсь съездить! Ему будешь про комедию рассказывать! Ишь, умник выискался!
Кася еле сдержала улыбку. Не ожидавший наступления по всем правилам военной науки, Рябечков растерялся и попятился к выходу.
– Иди, иди, завтра же к Шумилину твоему съезжу. Все подробности расскажу. Как мы ее нашли, сети до сих пор на берегу валяются. Митрич их ножом все порезал, чтобы Касю освободить.
– Хорошо, Татьяна, договорились, – успокаивающе произнес Рябечков и поспешил ретироваться.
После позорного отступления помощника следователя Петухова повернулась к Касе:
– А ведь ты права, моя хорошая! Смотри, Олесенька, не было бы счастья, да несчастье помогло. Так мы твоего дедушку из беды-то и вызволим. Молодец, Кася!
– Молодец?! – возмущенным голосом откликнулся Игорь. – Что собственную голову в петлю засунула?! Вы хоть понимаете, что она следующая в списке?!
Но Кася на эту тираду отреагировала совершенно хладнокровно:
– Успокойся, Игорь, второй раз на те же самые грабли я не наступлю. Врасплох меня теперь застать будет трудно, – проговорила она, стараясь, чтобы ее слова не прозвучали для Игоря предупреждением.
* * *
Окрестности Фуа, Наварра,
29 августа 1321 года.
– Ты прекрасно справился с заданием, сын мой! – Голос кардинала Трэве прозвучал почти по-человечески. – Понтифик чрезвычайно доволен твоей оборотистостью, и в благодарность он увеличил твою награду.
Кардинал протянул шпиону туго набитый кошель. «Рассчитываешь, что денежки вернутся снова в казну!» – подумал Клаас и внутренне усмехнулся. Но вслух с поклоном ответил другое:
– Передайте Его Святейшеству мою благодарность и почтение. Спасибо, ваше преосвященство, вы сдержали свое слово, – поклонился Клаас.
– Скажи мне, вы долго оставались вместе, не так ли? – осторожно продолжил разговор Трэве.
Клаас кивнул.
– Говорил ли он тебе что-либо о некоей «Памяти Неба»?
– Да, ваше преосвященство, говорил.
Даже при неверном свете луны было видно, как задрожал кардинал. Лицо его напряглось, глаза сузились.
– И что же он говорил?
Было видно, что Трэве старается говорить как можно спокойнее. Можно было только удивляться самообладанию кардинала.
– Он поведал мне, что Господь не оставил созданное им на произвол судьбы, и, чтобы мы помнили о нашей божественной природе и в конце концов нашли дорогу к нему, на земле были рассыпаны частицы неба. И «Память Неба» – одна из них.
– Он тебе показывал ее?
– Да, ваше преосвященство, я даже прикасался к ней.
– На что она похожа? – в возбуждении воскликнул Трэве.
– Память Неба не похожа ни на что, впрочем, если вы жили достойно, вы скоро ее увидите. – с этими словами Клаас обнажил свой клинок.
Явно не ожидавший этого, Трэве отшатнулся и беспомощно оглянулся:
– Ждете ваших помощников, кардинал, только они не придут! – издевательски произнес Клаас.
– Ты не посмеешь поднять руку на служителя Господа, ты отправишься прямо в ад, нечестивец! – воскликнул он.
– Но Белибаст был тоже служителем Господа, – возразил ему Клаас, – и я отдал его в ваши руки.
– Как ты смеешь сравнивать это дьявольское отродье и кардинала Римской церкви!
– То есть получается, на мне нет никакого греха, если я отправил на тот свет служителя дьявола? – вкрадчиво спросил Клаас.
– Нет, ты этим только заслужишь прощение в глазах Господа!
– Вот вы и ответили на мой вопрос, ваше преосвященство! Да только не думайте, что этот клинок предназначен для вас. Это всего лишь защита…
Клаас знал, что должно было произойти дальше. На назначенную заранее встречу кардинал явился один. Его преосвященство не сомневался в своих доверенных людях. Ему было неизвестно, что его профессиональных убийц уже нет в живых. Связной Трэве давно уже работал на Фурнье. Информация, доходившая до кардинала, была подготовлена епископом, и участь кардинала была решена. Роль Клааса сводилась лишь к тому, чтобы послужить приманкой для Трэве. Фурнье пообещал, что его убийцы не тронут папского шпиона. Но Эльке не вчера родился, чтобы поверить епископу. Поэтому, когда сзади послышался тихий шорох, он ловко метнулся в сторону. Нападавших было двое. Фурнье ничего не оставлял «на авось». Клаас выругался. Но так просто он им не дастся! Трэве же, так и не успев понять, что случилось, распростерся на земле с кинжалом одного из наемных убийц в сердце. Клаас, ранив одного и оглушив второго, скрылся в темноте. И только оказавшись на приличном расстоянии от наемников и убедившись, что никто не следует за ним, остановился. Ему следовало серьезно поразмыслить.
Конечно, соглашаясь на предложение Фурнье, он прекрасно понимал, что выбирает между повешением и четвертованием. Но был ли у него выход? В смерти Трэве его вины не было, а доказать причастность к убийству кардинала Жака Фурнье – напрасная трата времени. Никто ему не поверит, да он и не собирался рисковать собственной жизнью, восстанавливая справедливость. Главное теперь для него было – исчезнуть. Но как? Переправиться через Пиренеи в Испанию? Клаас почти сразу отверг этот вариант. От одного воспоминания о хищной улыбке Жака Фурнье дрожь пробежала по его телу. Когда епископ догадается, что его обвели вокруг пальца, он спустит на него всех инквизиторских собак. И видит Бог – в Испании их как раз предостаточно. Клаас продолжал напряженно думать. От правильно выбранного решения зависела не только его земная жизнь, но нечто гораздо большее: ему доверили «Память Неба», и он должен был сохранить ее вопреки всему.
«Франц», – мелькнуло в голове, и перед глазами встала костистая и широкая физиономия купца. Торговец был обязан Клаасу жизнью и был из тех редких людей, которые своему слову не изменяют. На Франца Хейдинга он мог положиться. И кто, как не один из самых влиятельных членов Ганзы, мог помочь ему выбраться из западни. А ганзейцы, и это Эльке прекрасно знал, ни папы, ни инквизиции не боялись. Ганзейский союз был куда богаче и могущественнее, и опытным, закаленным в рискованных путешествиях купцам от папских проклятий было ни тепло, ни холодно. Франца он мог застать или в Брюгге, или в Люнебурге, где тот только недавно вложил деньги в соляной промысел и купил большой дом. Поразмыслив, Клаас остановился на Люнебурге. Если Франц и отсутствовал, то его жена, Вильгельмина, была на месте. В любом случае возвращаться в Брюгге было слишком рискованно. Первым делом папские ищейки отправятся искать его именно там. В Люнебурге его никто не знал, и он мог затаиться до поры до времени. А потом Франц подыщет ему новое укромное местечко, в этом Клаас не сомневался.
* * *
На рандеву с Шумилиным Кася по своей привычке опоздала, на что он не преминул посетовать:
– У меня, конечно, других проблем нет, только вас часами ждать!
– Я опоздала всего на полчаса, – поправила его вместо извинения Кася, – да и потом я пока себя чувствую не самым лучшим образом.
– Так, раскаяния мне от вас не дождаться, – констатировал Шумилин, – ну, тогда перейдем к делу. Согласно тому, что вы рассказали Рябечкову, нападавшего разглядеть вы не успели.
– Нет, не успела, – пожала плечами Кася, – на берегу я была одна, в этом я почти уверена. Потом услышала шум сзади, хотела обернуться – и все…
– Что – все?
– Больше ничего не помню.
– Хорошо, ну а какие-то подозрения у вас есть?
– Никаких, если бы были, то обязательно бы рассказала.
– Похоже, от вас больше ничего внятного мы не добьемся, – медленно произнес Шумилин.
– Я рада бы помочь, но… – развела она руками.
– Помните, вы мне говорили об увлечении Переверзева магией?
– Да, вы нашли этому доказательства?
– Нашел, пойдемте со мной.
Он провел ее по длинному коридору и завел в небольшую комнату. На столе были разложены странные предметы.
– Это что, колдовские атрибуты? – ляпнула Кася первое, что пришло в голову. Во всяком случае, вырезанные из дерева фигурки – две козьи ножки, перевернутый крест с подставкой в виде черепа, странный инструмент из меди, чем-то похожий на старинную астролябию, и две засохшие лягушки в колбочках, – вызвали у нее только такую ассоциацию.
– Это только часть найденного в тайнике Переверзева, – пояснил Владимир Юрьевич.
– Значит, он занимался всем этим не в шутку, – пробормотала Кася.
– Серьезнее некуда, содержимое банок я отдал в область на экспертизу. Туда же отправили и компьютер.
– Результаты пришли?
Шумилин вместо ответа только усмехнулся, всем своим видом показывая, что о результатах анализов он ей вряд ли поведает.
– А этот план тоже был в тайнике? – спросила Кася, указывая на запакованный в пластик лист бумаги с планом здания.
– Да, только что он обозначает, нам неизвестно.
– Вы мне можете сделать копию?
– Подумаю, – ответил уклончиво следователь.
Когда они вышли из комнаты, она вспомнила, о чем хотела спросить следователя:
– Но я могу хотя бы узнать, почему вы приходили к Вензалинову?
– Это вы можете, – милостиво согласился Шумилин. – Видите ли, в подростковом возрасте я как-то попал на одну из его лекций в обществе «Знание», было раньше такое. И посвящена она была магии.
– Магии?! Вы не ошибаетесь?
– Нет, поэтому я и отправился к нему, чтобы он меня просветил, к чему относятся все эти предметы.
– И он вас просветил?
– И да, и нет. Сказал, что специалистом по магии никогда не был, посоветовал пару книг и более-менее серьезных интернетовских сайтов, и все.
– Вы разочарованы?
– Я никогда ни в чем не разочаровываюсь, – вполне серьезно ответил Шумилин, – я просто прорабатываю все гипотезы, одну за другой. Ну, на этом, я думаю, наш разговор окончен. Что вы собираетесь делать сейчас?
– Не знаю.
– Я думаю, оставаться здесь для вас небезопасно. И потом, возможно, вы узнаете больше, возвратившись в Москву.
Кася удивленно воззрилась на Шумилина.
– Как это понимать? Вы предлагаете мне работать на вас?
– Работать – значит, платить, этого я себе позволить не могу. Я просто предлагаю вам посодействовать следствию. Это в ваших силах, вы знали Волынского и вполне можете представиться его коллегой. К тому же разобраться со всем этим, насколько я понимаю, в ваших интересах. Я ошибся?
– Нет, не ошиблись, – произнесла Кася, прокручивая в голове новые данные.
– В таком случае действуйте, и будем поддерживать связь. Номер вашего мобильника мне известен, я сегодня же сброшу на него мой номер и мейл. Договорились?
– Договорились, – обрадованно произнесла Кася. Она, наконец, нашла союзника, который мог реально изменить ход событий. Кроме того, Шумилин был прав: без знания прошлого Волынского со всем этим разобраться было бы трудно. В конце концов, оставшись здесь, она могла сыграть единственную полезную роль – роль приманки. Но горячего желания выступить в этом амплуа у нее не наблюдалось.
* * *
– Ты вернешься? – только и спросила Олеся, когда Кася объявила ей о своем отъезде.
– Конечно, вернусь, – пообещала Кася, – но сначала я должна многое выяснить.
– Я понимаю, – кивнула головой Олеся.
– Ты не боишься?
– А чего мне бояться, я – глупый ребенок, – с оттенком презрения к высокомерным, не принимающим ее всерьез взрослым заявила девочка.
– Договорились, – с облегчением произнесла Кася, – но обещай, что будешь осторожна!
– Буду, я же уже пообещала, что буду, – пожала плечами девочка, – у тебя и у дедушки с папой и без меня забот хватает. Поэтому ты делай, что нужно, а я буду вести себя образцово, как на открытом уроке! – важно произнесла она. – А потом мама… – Девочка остановилась, посмотрела тревожно на Касю, словно проверяя, сможет ли она ей довериться.
Но Кася слушала спокойно, ожидая продолжения.
– Мама меня не оставляет, я чувствую, что она всегда рядом. Я знаю это, но никто мне не верит…
– Я верю тебе, – как можно убедительнее произнесла Кася, боясь разрушить в сердце девочки веру, которая помогала той выдерживать настолько тяжелые испытания.
– Нет, ты как все, – не дала обмануть себя Олеся, – но это не важно. Я просто знаю, что мама рядом, и она тебя спасла…
Вместо ответа Кася обняла Олесю, и они так и сидели в молчании, слова им больше не были нужны.
Потом она пошепталась с Татьяной. Ей Кася все-таки рассказала о том, за кем следила в вечер покушения. Петухова только охнула, но поклялась без Касиного разрешения никому ничего не рассказывать. В этом девушка могла на нее положиться. В любом случае никаких доказательств у нее не было. Да и вообще все это могло быть простым совпадением. И уже перед отъездом Кася спросила у Петуховой:
– Кстати, а почему ты в тот вечер, когда меня утопить пытались, отправилась проверять сети со своим соседом?
– Не помню, – честно призналась Татьяна, – да только мне кажется, что Бог меня надоумил, потому как я вовсе не собиралась никуда идти…
Кася только промолчала в ответ, взглянув на Олесю. Девочка загадочно улыбалась, опустив глаза.
Вернувшись со знакомым Петуховых в город, Кася позвонила из номера Кириллу и рассказала о принятом решении.
– Хоть вздохну с облегчением, – ответил тот, – с тех пор, как я уехал, душа не на месте. Что сейчас собираешься делать?
– Сначала в Москву, а потом – не знаю. Мне необходимо встретиться с кем-либо из коллег Волынского по истфаку МГУ и Институту археологии РАН.
– Ты думаешь, объяснение смерти Волынского нужно искать в Москве?
– Не знаю, но у меня больше нет никаких зацепок.
– Ты твердо решила помочь оправдать Стрельцова? – с оттенком безнадежности в голосе произнес Кирилл.
– Да, – подтвердила она.
– Отговаривать тебя, я думаю, бессмысленно.
– Как всегда, ты прав, – попыталась перейти на более шутливый тон Кася.
– Иногда мне собственная правота как раз не доставляет удовольствия. – Тон Кирилла оставался мрачным.
– Кирилл, для меня это важно, пойми!
– Ты еще добавь: если не я, то кто же.
– Это на самом деле так…
– Кстати, о катарах, я думаю, что среди твоих знакомых есть один человек, который лучше других может просветить тебя относительно всех ересей в общем, и катаров в частности.
– Брат Паоло, – воскликнула Кася, – спасибо за идею! Я ему позвоню сейчас же, только проверю, сколько у меня осталось денег на мобильнике.
– Не проверяй, я положил тебе на счет достаточно…
– Ты взял надо мной шефство?
– Что-то вроде того, давай звони доминиканцу, но главное…
– Будь осторожна! – продолжила за него Кася.
– Ты читаешь мои мысли…
Они еще поговорили минут десять, затем с великой неохотой Кирилл попрощался. Его уже ждали в адвокатской конторе, а Касе не терпелось поговорить с Паоло Сарагосой. С этим монахом ордена святого Доминика она познакомилась в Риме. Обстоятельства их встречи приятными назвать было трудно, как, впрочем, и условия, при которых они расстались. Но брат Паоло был ей обязан и в такой простой просьбе отказать не мог. Во всяком случае, она на это надеялась. Поэтому без дальнейших колебаний выбрала его номер из длинного списка контактов и позвонила.
– Кассия! Приятная неожиданность!
– Здравствуйте, Паоло. Надеюсь, что у вас все в порядке?
– Более или менее, как и у всех заурядных людей.
Кася хмыкнула про себя. Кого, кого, а кардиналов римской церкви к числу обычных людей отнести было все-таки трудно! Но вслух произнесла другое:
– Брат Паоло, я хотела бы обратиться к вам с одной просьбой! – У нее как-то язык не поворачивался называть его ваше преосвященство. В свое время он представился ей простым монахом, и по привычке она продолжала обращаться к нему, как к простому монаху. Впрочем, кардинал Сарагоса ее никогда не поправлял.
– Ну о том, что вы позвонили не для того, чтобы справиться о моем самочувствии, я уже догадался! – с иронией произнес доминиканец. – Я вас слушаю.
– Не могли бы вы найти в архивах Ватикана какие-нибудь сведения пребывании катаров в северных русских городах в середине XIV века?
– В середине XIV века? – удивленно произнес брат Паоло. – Насколько память мне не изменяет, последний катарский Совершенный был казнен в 1321 году. Или я ошибаюсь?
– Нет, не ошибаетесь, но, может быть, существуют какие-то свидетельства, может быть, кому-то удалось спастись от инквизиции, вырваться. Я и сама точно не знаю, просто вокруг меня происходят странные события, связанные с эпидемией чумы 1352 года и каким-то проклятым сокровищем. И все это каким-то образом связано с катарами, – выпалила она на одном дыхании.
– Не думал, что вы относитесь к поклонникам средневековых ересей?!
– Я к ним и не отношусь, мне просто необходимо разобраться во всей этой истории, потому что от этого зависит судьба дорогих мне людей.
– Похвальное занятие, – промолвил брат Паоло, и было непонятно, то ли он действительно одобряет ее действия, то ли издевается. – Ну а больше вы мне ничего не скажете?
– Почему, я могу рассказать все обстоятельства этого дела.
– Тогда я вас слушаю.
Кася начала говорить, стараясь быть как можно более краткой и точной, чтобы, с одной стороны, не злоупотреблять терпением своего собеседника, а с другой – не забывая о стремительно тающих рублях на своем мобильном счету.
– Хорошо, я все понял. Я вам обязан, Кассия, поэтому сделаю все, что смогу, договорились?
– Договорились! – с облегчением произнесла Кася, твердо уверенная, что без помощи экспертов она этот клубок распутать не сможет. В конце концов, когда не уверен, что способен сделать сам, перепоручи другому!
Только она закончила разговор, мобильник снова завибрировал. Кася посмотрела на высветившийся номер: Крис. После недолгого колебания решила все-таки ответить.
– Привет, я узнал, что ты уезжаешь, хотел попрощаться. Я внизу, в холле. Посидим, поговорим, и я тебя провожу до номера. Одной тебе гулять, я думаю, не стоит.
– И ты в курсе, – констатировала Кася.
– Эта новость весь город обошла, ты что, не заметила, как резко пустеет Белозерск после восьми часов вечера? Все только об этом маньяке, если послушать моих ребят, и говорят.
– Удивительно…
– Что удивительного?
– Что ты в курсе всех местных новостей. Насколько я помню, в лагере, кроме Волынского, никто особенно английским не владел.
– Спускайся, объясню.
Когда Кася появилась, Крис продолжил:
– Я вызвал моего друга и коллегу Дэна Филиппова, он родился в Москве и переехал в Канаду в 14 лет. Он приехал вчера с еще одним нашим общим знакомым из Санкт-Петербургского университета, так что проблем с переводчиками у меня теперь нет.
– Понятно, – пробормотала Кася.
– Почему ты решила уехать, мне казалось, что для тебя важно было разобраться в этой истории?
– Инстинкт самосохранения, наверное, сработал, – пожала она плечами.
– Ну что ж, принимаю эту версию за неимением лучшего, – усмехнулся он.
– Экспедиция тоже подходит к концу? Или я ошибаюсь?
– Нет, мы пока остаемся. Мы еще не все выяснили.
– После всего, что случилось? – вырвалось у Каси.
– После всего, что случилось, – подтвердил Крис, – в конце концов, даже в память о Сергее для нас важно довести дело до конца.
– Найти сокровище катаров? – вырвалось у Каси.
Крис напрягся:
– Мне кажется, никто его не называл сокровищем катаров? Откуда у тебя такая информация?
– Не знаю, просто только что говорила с одним человеком и впервые подумала, что это проклятое сокровище Белозерска каким-то образом связано с катарами.
– Почему бы и нет… – неопределенно ответил Ланг.
– Только что это может быть?
– Ты никогда не слышала, что являлось главным сокровищем катаров, – констатировал Крис, – а ведь тебе это прекрасно известно!
– Мне известно, – задумалась Кася, в голове которой зашевелились какие-то смутные ассоциации.
– Подумай…
– Ну, думаю, думаю, – раздраженно отозвалась Кася.
– Ты ничего не слышала об их святыне, которую называют Граалем катаров?
– Грааль катаров? – выдохнула она.
Час от часу не легче! Думала о заурядном сундуке, набитом золотом и самоцветами, а нарвалась… хуже не придумаешь. Она смутно помнила о чем-то подобном, дорогом сердцам защитников самобытности культуры.
– Наверное, поэтому брат Паоло так странно отреагировал на мою просьбу? – вслух произнесла она.
– Брат… Паоло? – приподнял брови Крис. – Это еще что за персонаж?
– Это мой знакомый доминиканец из Ватикана, я его попросила найти некоторые сведения в их архивах.
– Какие у тебя разнообразные знакомые имеются!
– Мне везет на самые разные встречи, – уклончиво ответила Кася.
– Да уж, – покачал головой Кристофер и словно про себя проговорил: – И ты даже не представляешь, насколько разные…
– Что ты имеешь в виду? – недоуменно переспросила Кася.
– Ничего особенного, – отмахнулся Крис, – не обращай внимания, просто ситуация меня немного забавляет.
– Забавляет? – Кася уже решительно ничего не понимала.
– Ну что же, так даже интереснее, – продолжал нести чепуху Крис.
– Крис, я тебя совершенно не понимаю! Ты уверен, что с тобой все в порядке? Может, тебе надо отдохнуть?
– Да не надо мне отдыхать, – ответил он, и в глазах его зажегся какой-то странный блеск, – тем более сейчас, когда Ватикан вступил в игру…
* * *
В номер Кася вернулась совершенно разбитая и, больше не желая ни о чем думать, провалилась в тяжелый, полный странных видений, сон. Впрочем, она не забыла хорошо закрыть дверь номера и проверить окна. Меньше всего ей хотелось думать о поисках Грааля, хоть и катарского. День начался со звонка Екатерины Дмитриевны, Касиной мамы. В данных обстоятельствах ничего хорошего он не предвещал:
– Кирилл мне сказал, что ты осталась в этом Белозерске, – возмущенным тоном произнесла мать, – ты меня скоро с ума сведешь! Что ты там делаешь одна, на краю света?! Ладно, решила в первобытную романтику поиграть с Кириллом, но теперь он уехал, а ты – совершенно одна!
– Мама, во-первых, я не одна, а во-вторых, Белозерск – не край света, – как можно более мирным голосом возразила Кася.
– Конечно, не край света! – передразнила ее мать, – а центр Белозерского района Вологодской области. Глушь непроходимая!
Екатерина Великая была неисправима. Ни годы жизни в Лондоне, ни десятилетия в Ницце не смогли избавить ее от инстинкта коренной москвички, для которой глушь начиналась где-то километрах в двадцати от Московской кольцевой автомобильной дороги.
– Слушай, мама, давай не будем спорить на географические темы, лучше расскажи, как у тебя дела.
– Бывает хуже, но реже, – мрачно отозвалась ее мать, – а тут еще из-за тебя душа не на месте!
– У меня все в порядке. Кстати, чтобы тебя успокоить: я возвращаюсь в Москву завтра.
– Что-то слишком быстро! – удивилась Екатерина Дмитриевна, чувствуя подвох.
– Мне нужно кое-что узнать в Москве.
– Тогда тебе придется в первую очередь добраться до Парижа.
– До Парижа? – удивленно переспросила Кася. – И что мы там забыли?
– Ничего особенного, если не считать наследства.
– Мама, с тобой все в порядке? – забеспокоилась Кася, прекрасно знавшая, что в этом большом мире в общем и во Франции в частности никаких родственников, способных оставить хоть какое-либо наследство, у них не осталось.
– Со мной – все, а вот Фредерик умер.
– Фредерик… – грустно произнесла Кася, вспомнив чудаковатого маминого приятеля, к которому они иногда ездили на выходные. Правда, с тех пор как она вернулась в Москву, с Фредериком она уже не встречалась.
– Но хуже всего, что он все свое имущество завещал нам с тобой! – расстроенным голосом продолжила Екатерина Великая, – и тебе придется приехать, нотариус требует.
– Почему это тебя так расстраивает, мама? Лишние хлопоты?
– И еще какие: ладно, дом в Орлеане. Там мне все будет напоминать о Фредерике и продать – рука не поднимется, знаешь же, как мы были близки! Плюс к этому – куча развалин, охраняемых как памятники архитектуры Франции.
– Хорошо, мама, не волнуйся, я приеду и распишусь везде, где надо. Кстати, может быть, для меня это тоже выход, мне это поможет разобраться кое в чем.
– В чем? – насторожилась мать.
– Кирилл тебе ничего не рассказал? – удивилась Кася.
Удивляться было чему. Она прекрасно знала, что Екатерина Великая сумела установить с Кириллом удивительно хорошие отношения.
– Слушай, задавать вопросы у меня ни времени, ни настроения не было, – честно призналась Екатерина Дмитриевна.
Этот ответ на данный момент полностью устраивал Касю.