Глава 11
Находишь всегда то, что не искал
Вензалинов встретил ее по своему обычаю холодно:
– Итак, вы говорите, что нашли то, что интересовало Волынского.
– Да, нашла, – сказала она и замолчала, не зная с чего начать.
– И это? – с ожиданием поторопил ее Вензалинов.
– Грааль катаров!
– Вы с ума сошли! – вздрогнул он и выпрямился. – Откуда ему здесь взяться? Полная белиберда!
– Нет, не сошла. – И она как могла четко изложила и гипотезу Волынского.
К ее изумлению, Вензалинов на всю эту информацию отреагировал совершенно равнодушно. Первая реакция от потрясения сменилось апатией. Ни то, что Грааль катаров – кристалл, ни то, что он мог оказаться в Белозерске, его нисколько не удивило. И в первую их встречу отец Юли был холоден, но в этот раз он словно заледенел. Она закончила свой рассказ, но никакой реакции не последовало.
– Вас это нисколько не удивляет?
– Меня это нисколько не касается, – парировал он и посмотрел в окно.
– Может быть, эта легенда каким-то образом связана с семьей вашей бывшей жены? – осторожно спросила Кася.
– Если и есть какая-то связь, то она мне неизвестна, – равнодушно пожал плечами Вензалинов.
– Но Юле могло быть известно что-то?
– Вы, кажется, забыли, что моя дочь умерла, – с горечью произнес Вензалинов.
– Нет, я хорошо об этом помню, – грустно ответила Кася, – и для меня очень важно понять почему.
– Вы забыли, что виновник гибели моей дочери найден? Она, к сожалению, как это часто бывает, сама нашла свою гибель.
– Константин не виноват в гибели Юли, – как можно тверже ответила Кася.
– Конечно, и все ошибаются, кроме вас! А уж после ареста отца видно, что яблочко от яблони-то недалеко упало, – с непонятной ноткой торжества произнес Вензалинов.
«Как же он их всех ненавидит!» – отчетливо пронеслось в голове Каси, и он ей стал совсем отвратителен. Единственное желание, которое одолевало, побыстрее вырваться на свежий воздух. Она уже пожалела, что явилась сюда. В конце концов, что она могла узнать? «Надо сматываться!» – промелькнуло в ее голове. Но уйти просто так, не попытавшись узнать какие-то новые факты, позволить себе она не могла.
– Борис не виноват ни в гибели Волынского, ни в смерти Переверзева, – убежденно ответила Кася.
– Слушайте, мне, собственно, на все это наплевать, – неожиданно грубо ответил ее собеседник, – в конце концов Волынский с Переверзевым сами доигрались. – Он усмехнулся, словно оскалился, и от этой улыбки Касе стало окончательно не по себе.
– Вы говорите так, словно вам их совсем не жалко.
– Я с ними детей не крестил, с чего это вдруг мне их жалеть!
– Но Борис не мог их убить, потому что нападение на меня произошло после.
– Это ничего не доказывает.
– То есть вы в курсе нападения?
– Весь город только об этом и говорил. – Он нетерпеливо заходил по комнате.
Кася так и осталась стоять. Никто садиться ей не предложил. Она слегка переместилась, и ее взгляд упал на бумаги, разложенные на круглом обеденном столе. Один рисунок ей что-то напоминал. Это был до боли знакомый план здания, напоминающего церковь. Именно его нашел Шумилин в тайнике Переверзева. В левом крайнем углу была сделана пометка, от которой отходили шесть лучей, и на пересечении шестого луча и стены красовалась звездочка. Кася, внезапно вздрогнув, выпрямилась и долгим, изучающим взглядом посмотрела на Вензалинова, словно видела его в первый раз.
– Что-то не так? – удивился тот.
– Н-нет, – неуверенно протянула она.
Касе стоило неимоверного труда скрыть собственное смятение. Чтобы хоть как-то занять руки, она взяла небольшую книжицу, лежавшую рядом с планом.
– Она вас интересует? – оторвал ее от размышлений внезапно обретший человеческие нотки голос Вензалинова.
– Кто, что? – недоуменно спросила она, безуспешно пытаясь справиться с охватившим её волнением.
– Книга, – пояснил Вензалинов, взгляд его стал подозрительным.
Кася хотела возразить, но очень быстро передумала и решительно произнесла:
– Я думаю, что достаточно злоупотребила вашим гостеприимством… – начала она.
Но хозяин дома неожиданно мягким кошачьим движением поднялся и перегородил ей дорогу.
– Нет, я не согласен, мы еще не закончили нашу беседу.
– А мне кажется, что закончили, – попробовала Кася обойти его.
Но не тут-то было, он крепко схватил ее за руку и не отрывал от лица взгляда потемневших от злости глаз.
– План? В нем дело, не так ли? Где вы видели этот план?
– Отпустите меня, – высвободилась Кася.
– Я вас и не держу, но все-таки скажите, где вы видели план? – продолжал настаивать бывший директор школы, но в сторону тем не менее отошел.
– О каком плане вы говорите? – тянула время Кася, пытаясь решить, как действовать.
– О плане церкви Богоявления, – почти прошептал Вензалинов, напряженно наблюдая за ее реакцией.
– Не понимаю, – продолжала упорствовать Кася.
– Не понимаешь, значит?! – Он побелел от бешенства, и на губах выступила пена. – Ты за этим сюда явилась, чертовка! Чтобы понять, нашел ли я его!
Она молчала, напрягшись всем телом и готовая ко всему.
– Ты такая же дрянь как и моя так называемая дочь! Жаль, что не смог отправить тебя вслед за этой сукой! Она за свои грехи передо мной и на том свете не расплатится! Всю душу в нее вложил, а что взамен! Перейдите, пожалуйста, на другую сторону улицы, уважаемый, вы мне по моей дороге идти мешаете! По-хорошему ее просил, мог бы за все простить… – На секунду лицо Вензалинова исказила гримаса страдания и отблеск чего-то человеческого показался в глазах. Но уже в следующий миг он торжествующе рассмеялся и продолжил: – Ну ничего, ее на тот свет отослал и с тобой ошибочку исправлю! И сетей мне не понадобится. На этот раз не спрячешься!!!
Кася еле увернулась от полетевшего в ее голову подсвечника и на четвереньках отползла за кресло. Вензалинов рывком отодвинул кресло и набросился на Касю, стараясь дотянуться до ее горла. Она изо всех сил уперлась в его грудь и, согнув ноги, изо всех сил пинком отбросила его назад. Затем бросилась искать ключ. В дверь застучали.
– Помогите! – закричала Кася. – Убивают!
В дверь заколотили.
– Откройте, полиция!
– Солнце померкнет и свет перестанет быть светом, – вдруг заговорил, выпрямившись, Вензалинов, в руках у него был топор. Кася онемела от ужаса. Глаза бывшего директора школы были совершенно безумными! Она попыталась отгородиться от него креслом, потом столом.
– Остановитесь, мы можем договориться, – пыталась прокричаться Кася, – я знаю, где искать! Вы ошиблись, вы забыли про четвертую дверь!
Но все было напрасно, бывший директор школы уже ничего не слышал, он был где-то далеко, в мире своих кошмарных видений.
– Упадут звезды и содрогнется земля, разольется море и задрожит небо, – продолжал Вензалинов, надвигаясь на нее и круша все на своем пути, – тогда появится знак Сына Человеческого и откроется четвертая дверь… И тогда Сын Человеческий пошлет своих ангелов и четыре ветра, что дуют с вершины небесной до самых земных пределов, отыскать и собрать избранных… носящих в себе частицу неба… И я Избранный…
В этот момент послышался звук разбитого стекла, Вензалинов оглянулся и с топором наперевес двинулся к прыгнувшим в комнату Шумилину и Рябечкову.
– Стой, – приказал Шумилин, наставив на него дуло пистолета, но Вензалинов продолжал идти на них, подняв топор. Прозвучал выстрел. Бывший директор школы споткнулся и так, с поднятым вверх топором, рухнул вниз. Рябечков подскочил к нему, пинком отбросил топор и только потом перевернул.
– Готов! – с досадой сплюнул он в сторону, – вот зараза! Думал в плечо, чуть-чуть выше пуля ушла. Извини, шеф, я думал, он тебя прикончит.
– В следующий раз меньше думай! Мне что, трупов не хватает? – процедил сквозь зубы раздосадованный Шумилин и двинулся к Касе:
– Вы не ранены?
– Н-нет, – клацая зубами, ответила она.
– У вас все лицо исцарапано, – заботливо помог он ей подняться.
– Это так, ничего страшного. Я защищалась… – Она продолжала дрожать.
– Это уж точно, защищались! – рассматривая разгром, царивший в гостиной Вензалинова, произнес следователь и обратился к Рябечкову: – Звони, вызывай машину, экспертов.
Тот, ничего не говоря, с виноватым видом стал выполнять порученное.
– Спасибо, – тем временем произнесла немного пришедшая в себя Кася, – если бы не вы… – И ее голос вновь задрожал.
– Почему он на вас накинулся?
– Я увидела план… – пробормотала она.
– Переверзева? – посмотрел он на нее, а она только кивнула в ответ.
– Н-но как вы оказались здесь? – спросила Кася, до сих пор не верящая в чудесное спасение.
– Если скажу, случайно, не поверите?
– Нет, не поверю, – подтвердила она.
– Сейчас не время и не место говорить об этом, давайте встретимся завтра. А сейчас мы вас отвезем сначала в больницу…
– Не надо в больницу, со мной все в порядке, отвезите меня в гостиницу, – возразила Кася, которой сейчас больше всего хотелось остаться одной.
– Вы не боитесь? Я думаю, вам нужна компания.
– Тогда отвезите меня к Петуховым, если можно…
Оказалось, можно. И Кася сама порадовалась своему решению, увидев гостеприимство Татьяны и зажегшиеся глаза Олеси. Касю тут же окружили теплом и заботой, особенно после того, как Рябечков отвел Татьяну в сторону и шепотом рассказал ей все, что произошло.
* * *
Шумилин этим утром выглядел осунувшимся и недовольным:
– Ну что, пришли в себя? – спросил он Касю.
– Пришла, спасибо вам, если бы не вы… – начала было она.
– Ладно, признательность принимается. Хотя благодаря вам я оказался не в самой лучшей ситуации. Я бы предпочел видеть Вензалинова живым и дающим показания.
– Я тоже, – только и ответила Кася.
– Итак, получается, что он попер на вас с топором, потому что вы увидели план.
– Не только, я думаю, когда я пришла, он уже был не в своем уме. Он искренне верил, что найдет сокровище, и не нашел.
– Не выдержал разочарования?
– Думаю, что да.
– Безумец, столько смертей из-за красивой сказки! – сокрушенно вздохнул Шумилин.
Кася не стала его переубеждать. Это было совершенно не в ее интересах.
– Теперь ваш черед…
– Мой черед – что? – прикинулся непонимающим Шумилин.
– Вы ведь его подозревали? Как вы вышли на него? У меня-то это получилось случайно.
– Я задал себе вопрос, на какие средства последнее время жил Переверзев. Оказалось, на вензалиновские.
– Но откуда у него взялись деньги?
– Продал две комнаты в коммуналке, оставшейся в Питере от родителей.
– С тех пор как занялся поисками Грааля. Но кто его навел?
– Все тот же Степан.
– Откуда Переверзеву стала известна семейная тайна Ельцовых?
– Наш волхв писал книгу о церквях Белозерска, заинтересовался потомственными иконописцами Ельцовыми. И в какой-то момент стареющий Федор Ельцов проговорился скорее всего. Об этом мы можем только догадываться.
– Так, может быть, именно Степан столкнул Федора? И Алевтина Ельцова, мать Юли, права – гибель старика вовсе не была несчастным случаем.
– Не думаю, – помотал головой Шумилин, – во всяком случае, доказательств у нас нет и свидетелей – тоже.
– А в какой церкви это произошло?
– В Богоявленской, она состоит из двух уровней, и Федор зачем-то полез на реставрационные леса, те, видимо, были плохо закреплены, доски соскользнули и Федор вместе в ними. Хотя он мог подняться на второй этаж, как обычно, через колокольню и чердак.
– Но почему Алевтина настаивала на убийстве?
– Мы все проверили, но, повторяю, это несчастный случай, и никаких доказательств обратного у нас нет.
Кася вздохнула:
– И Вензалинов? В какой момент с ним все это случилось? Как вы думаете?
– Кто его знает? Жизнь его не щадила. Он ведь так и не смог примириться с жизнью в Белозерске. Он был невероятно способным студентом, подавал большие надежды, окончил Ленинградский университет с красным дипломом.
– Это я знаю, и то, что он из семьи потомственных дворян, тоже.
– А вот того, что он подавал заявление в аспирантуру, наверняка не знаете. Только предназначавшееся ему место отдали другому, сыну председателя областного потребсоюза. А Якова Александровича отправили по распределению в далекий Белозерск. Сначала он пытался настоять на своем, писал даже заявления, ходил по инстанциям. Но со временем встретил Алевтину, влюбился, родилась Юля. Однажды появилась возможность вернуться в Питер, но Алевтина воспротивилась. Тем временем Юля подросла, девочка с детства была необыкновенно талантлива. Вензалинов всю свою душу и собственную нереализованность вложил в дочь. Но Юля в Строгановке оставаться не желала. Дальнейшее вам известно…
– Но в какой момент Грааль занял все его помыслы, сделав убийцей собственной дочери?
– Этого мы теперь никогда не узнаем.
Разочарование, проходящая жизнь, страх смерти, ощущение того, что проиграл по всем параметрам – в какой момент в жизни Вензалинова произошел этот роковой поворот? В тот ли момент, когда Юля вернулась из Питера и заявила отцу, что больше не вернется в Строгановку? Но ведь он мог понять ее, да и дальнейший путь дочери доказал, что она была права. Случился ли этот перелом, когда узнал о семейной легенде Ельцовых? Ответа на эти вопросы не было. Одно было точно: путь к Граалю стал для бывшего директора школы дорогой смерти. И не только для него, но и для всех, кого он считал соперниками на этом пути: Юли, Волынского, Переверзева. Да и ее, Касю, спасла только случайность.
– Но Стрельцовых это все оправдывает? – с надеждой спросила она о том, что волновало ее больше всего.
– Сложно сказать, если бы Вензалинов был жив, мы бы из него показания вытрясли. Но на нет, как говорится, суда нет, – развел он руками.
– Как это на «нет» и суда нет?! – возмутилась Кася.
– А так вот и нет. Вас он пытался убить два раза, это безусловно.
– Якова Александровича, кстати, видели в тот день, когда на тебя было совершено покушение. Он часто добирался на перекладных. И так получилось, что он попал на того же водителя молоковоза, что и в вечер убийства Волынского и Переверзева. Мы вызвали водителя, чтобы составить словесный портрет, и кого узнали? Нашего уважаемого директора начальной школы. Но доказательства против него были слабенькими, и мы искали новые факты…
– Вот и нашли… – с мрачным юмором вставила Кася.
– Да, нашли, так что в отношении старшего Стрельцова, все, думаю, благополучно, а вот с убийством Юли Стрельцовой сложнее.
– Вы же стояли за дверью и слышали, как Вензалинов кричал, что меня отправит вслед за ней. Это что, не доказательство того, что он ее убил?
– Ну а мотив?
– Грааль катаров, он был уверен, что Юле известно его местонахождение.
Шумилин покачал головой и пожал плечами:
– Конечно, нашу версию мы суду расскажем, но вот насколько она покажется убедительной, мне трудно судить. Все-таки я бы предпочел видеть Вензалинова живым. Все было бы гораздо проще, – повторил он с сожалением, – и кстати, зря вы за Стрельцовых волнуетесь. За их дело взялась самая известная питерская адвокатская контора Андрея Швицера. По моим сведениям. Если они за что-то берутся, то доводят до конца. Только гонорары у них, – Шумилин поднял руку над головой, – откуда это, интересно, у Стрельцовых такие благодетели нашлись?
– Свет не без добрых людей, – уклонилась от прямого ответа Кася, думая про себя, что кого-кого, а брата Паоло назвать добрым язык не поворачивался.
Кася вышла от Шумилина с ощущением какой-то незаконченности. В том, что Вензалинов убил собственную дочь, сомнений у нее не было. Перед внутренним взором встал обезумевший взгляд бывшего директора школы. «Ты такая же дрянь, как и моя так называемая дочь. Жаль, что не смог отправить тебя вслед за этой сукой!» – крутилось в голове беспощадное. Но Шумилин был прав: никакой возможности узнать что-либо новое не было. Она остановилась в раздумье, потом, тряхнув головой, продолжила путь. Главное, следствие на этот раз было на стороне Стрельцовых. И доказательства у них были. В этот момент заметила явно ожидавшего ее Игоря.
«Час от часу не легче!» – подумала про себя.
– Ты меня избегаешь? – с обидой вместо приветствия сказал тот. – Даже не сказала, что вернулась в Белозерск.
– Извини, я не могла.
– Так просто ты от меня не отделаешься! Почему? – продолжал настаивать Игорь.
– Давай отойдем в сторону и поговорим.
– Ты куда сейчас?
– Заскочу в гостиницу, а потом к Олесе.
– Хочешь, подвезу?
– Хорошо, – согласилась Кася, которая действительно не подумала, как будет добираться до Глушкова.
Уже в машине Игорь спросил:
– Ты на меня за что-то обиделась? Потому что я на тебя в тот вечер накричал? Но я же был не в себе. Ты хоть понимаешь это?!
– Нет, не из-за этого, – честно призналась Кася и решила, что больше уходить от этого разговора не стоит. – В тот вечер я следила за тобой.
– За мной? – недоверчиво переспросил Игорь. – Почему?
– Увидела, как ты направился к дому Стрельцовых, а потом потеряла твой след…
– И подумала, что это я на тебя на озере напал? Спасибо за откровенность… – Он замолчал.
Неловкая тишина повисла в машине. Так, в полном молчании, они добрались до гостиницы. Кася выскочила на пятнадцать минут. Когда она вернулась, Игорь без слов завел мотор и направился к выезду из города.
– Ты обиделся? – наконец, решилась нарушить тишину Кася.
– И да, и нет, в конце концов, кто я тебе? Кирилл бы так не подумал, но ты наверняка с ним не поделилась, я прав?
– Прав, – кивнула она.
Он снова замолчал, а Кася не знала, что сказать в свое оправдание. Только когда они добрались до дома Петуховых, Игорь заговорил:
– Ты просто не знала, да и откуда тебе знать? Я всегда хранил свою тайну, только Юля догадывалась, но тоже молчала…
Кася терпеливо ждала продолжения, понимая, что ненужными вопросами только все испортит.
– Ты, как и многие, наверняка задавала себе вопрос, почему я один? – Он посмотрел на собеседницу, и та только кивнула в ответ. – Я всегда любил и люблю только одну женщину, и теперь я думаю, ты знаешь, о ком идет речь.
– О Юле.
– Поэтому я часто возвращаюсь вновь и вновь к этому дому, где она была счастлива и где я был безмолвным свидетелем ее жизни… Приходя к ним, я словно снова встречаю ее…
Кася только без слов погладила по руке Игоря, он отвернулся. Ему хотелось остаться одному.
* * *
На следующее утро Кася сидела перед Юлиным триптихом и размышляла. Она не могла ошибиться. По всем расчетам, она была на верном пути. Оставалось найти, каким образом проникнуть внутрь, да еще желательно при дневном свете. Иначе нужных символов не найти. Брат Паоло выполнил свое обещание. Она должна была выполнить свое. Хотя она и задавала себе вопрос, имеет ли на это право? Что сказала бы Юля? Но, с другой стороны, оставить тайное сокровище здесь – подвергнуть ненужному риску новых людей, и в первую очередь – Олесю. Другой идеи, что делать, у нее не было. В конце концов, уговор был таков: свобода Стрельцовых в обмен на катарскую святыню. Кирилл понял ее без слов и только сказал: «Думаю, ты приняла правильное решение, все равно другого выхода у тебя нет. Вспомни о книге Тота. Я думаю, доминиканцы лучше, чем кто бы то ни было, справятся с этой задачей». Теперь оставалось последнее: выяснить все на месте.
– Олеся, отвлекись на минутку и скажи мне, это Богоявленская церковь на заднем плане картины?
Олеся, игравшая на террасе с Обормотом, обернулась и, проследив за рукой Каси, подтвердила:
– Конечно, Богоявленская церковь, та что в городе, в центре, рядом с Успенским собором.
«По моему единственному желанию», – крутилось в Касиной голове. Разгадка была проста. Вензалинов опирался только на план, совершенно забыв о картинах своей дочери.
– Я там несколько раз была с мамой, – тем временем продолжала болтать Олеся.
– Где была, в церкви?
– Конечно, мама даже говорила, что хочет участвовать в ее реставрации бесплатно.
– Бесплатно?
– Конечно, это ведь часть нашей истории! – пояснила Олеся, устраиваясь напротив Каси, и, протянув руку за мобильником, спросила: – Я могу поиграть?
– Поиграй, только ответь мне на один вопрос.
– Какой?
– Откуда у твоей мамы такая привязанность к этой церкви, ну, помимо того, что это часть истории?
– Ты меня не поняла: это часть нашей истории, истории нашего рода: Ельцовых! – с гордостью произнесла Олеся, выбирая игру.
– Ельцовых! – Все сходилось, теперь она была точно уверена в своей правоте. – Так, значит, Ельцовы участвовали в росписи церкви!
– Не просто участвовали, они ее всю расписали: иконостас, стены – все.
Значит, Федор Ельцов оказался тогда в этой церкви неспроста. Неспроста Юля нарисовала на своих картинах Богоявленскую церковь. «Часть нашей истории», – крутились в голове Каси Олесины слова.
– Храм открыт для посещений?
– Нет, но если хочешь, можем съездить. У дедушки моего друга есть ключи.
– У тебя есть его телефон?
– Алешки или Петровича? – спросила Олеся, не отрывая глаз от экрана.
– Дедушки, конечно!
– До Петровича не дозвонишься, а у Алешки есть мобильник, он никогда с ним не расстается.
– Тогда звони, – нетерпеливо приказала Кася.
Олеся нехотя оторвалась от уже начатой игры и набрала номер Алешки. Договорилась она с ним быстро. Мальчишка, похоже, своей подружке ни в чем не отказывал. Они добрались на попутке до города, у входа в церковь их уже ждали. Петрович, сухой невысокий мужичонка лет шестидесяти с лишним, побренчал ключами и открыл тяжелую дверь.
– Только будь поосторожнее, реставраторов давно уже обещали прислать. А обещанного, как известно, три года ждут. Хотя в нашем случае эти три года давно уже прошли.
– Церквей у нас, дедушка, не счесть, все не восстановишь, – возразил ему погруженный в новую электронную игру внук.
– Ты бы нос от своего мобильника оторвал, Алешка, и на фрески посмотрел. Все-таки Олесины прапрапрадедушки ее расписывали.
– Так видел я уже их, и не раз, – ответил непробиваемый Алешка.
– А эту хоть сто раз увидишь, а главного не рассмотришь! – загадочно произнес Петрович. – Такие у нас церкви затейливые.
Кася улыбнулась. О том, что церковь была двухъярусной, ей уже было известно. Нижний этаж был зимний, верхний – летний. Главный престол был посвящен Богоявлению Господню, а вот северный придел, который больше всего ее и интересовал – Благовещению Пресвятой Богородицы. Освещение в церкви было не ахти. Она быстро прошла вперед, но, к ее разочарованию, фрески северного придела изрядно обветшали от времени. Она стала присматриваться.
– Нравится? – тем временем подошел Петрович.
– А как может не нравиться? А вы все фрески знаете?
– Конечно, – кивнул головой Петрович.
– А не было ли здесь фрески с единорогом? – с оттенком разочарования спросила она.
– А, «Индрик-зверь», конечно, была, да только она больше всех разрушилась, поэтому ее на реставрацию забрали. Так вот сняли по кусочку штукатурки со стены и отправили в Вологду. Говорят, для нее особые методы требуются. На месте восстановить невозможно.
– То есть эта фреска была здесь? – подошла Кася к правой стене, на которой явственно выделялась свежая дыра в штукатурке.
– Вот именно, – подтвердил Петрович.
– А как был нарисован Индрик-зверь, не помните?
– Помню, как не помнить! Я эти стены за столько лет наизусть выучил!
– Показать сможете? – попросила Кася.
– Конечно, смогу.
Слегка удивившийся Петрович подошел к стене и стал объяснять:
– Вот здесь Индрик-зверь вот так стоял и голову склонял, а вот тут ангел со светом руке, а с этой стороны – ангел с мечом, а в центре – святой… Вот из головы вылетело имя святого-то!
– Это не важно, – пробормотала Кася, стараясь запомнить все движения Петровича.
– Дедушка, ты сам говорил, что Владимир Иванович тебя к одиннадцати часам ждет, – напомнил тем временем деду внук.
– А я могу здесь остаться, я ключи Алеше передам, – ухватилась за представившуюся возможность Кася.
– Ладно, оставайтесь, только поосторожнее будьте, а вы на улице подождите, – обратился он к уткнувшим носы в экран мобильника Олесе и Алеше.
Те кивнули и так же, не отрывая глаз от экрана, последовали за Петровичем на улицу.
