Глава тринадцатая
Мадам Фру-Фру

Они шли к выходу с базара, держа курс к зданию Патентного бюро – тому месту, куда изобретатели самых разных штуковин на свете – от колеса и велосипеда до машины времени и вечного двигателя – подают свои заявки, чтобы их изобретение было принято, признано и записано куда следует и чтобы ни один обдувала на свете не посмел его выкрасть, присвоить и выдать за свое.

Но идти в рыночный день по рыночной территории – это, я вам скажу, тяжкое испытание: столько кругом толчется народа, а в одном месте Уиллбери и Артур просто уперлись в людскую стену – и ни туда ни сюда. Стена эта состояла сплошь из женщин самого разного возраста, и шумели они так, что Артур не мог докричаться до стоявшего рядом Уиллбери, чтобы спросить о причине такого столпотворения. Но что-то все-таки его старший друг, видимо, услышал, потому что, наклонившись к самому уху Артура, ответил ему:

– Сам не знаю… Вижу там нечто вроде сцены, а на ней… Не разберу, кто…

Он поставил Артура впереди себя, и, когда толпа чуть-чуть раздвинулась, мальчик увидел деревянный помост и на нем женщину. Но какую чудную! Платье на ней, похоже, сделано из картона и такого материала, каким обивают диваны, на голове огромный красный парик, на руках – резиновые перчатки с раструбами, а над глазом – не то синяк, не то большой прыщ.

– Кто это? – с ужасом спросил Артур.

Никогда он не видел женщину в таком наряде и, вообще, как мы уже говорили, мало видел на своем веку и женщин, и мужчин, и, тем не менее, что-то в ней казалось знакомым. Что именно, сказать бы не мог даже под пыткой.

Уиллбери ничего не мог ответить на вопрос Артура, однако стоявшая рядом с ним женщина сказала с негодованием:

– Как? Вы не знаете? Это же сама мадам Фру-Фру, признанная Королева моды!

В это время странно одетая женщина взметнула обе руки, приветствуя публику и одновременно призывая к тишине, и толпа угомонилась, лишь изредка раздавались вопли восторга и обожания.

– Интересно, чем она порадует нас на этой неделе? – громко прошептала одна из зрительниц.

– О, я слышала, чем-то совершенно необычным, – отозвалась другая.

Женщина, стоящая на сцене, бросила грозный взгляд на толпу, и та совсем притихла. В тишине, словно выстрел, прозвучал стук ящика, который опустили на сцену у ее ног два помощника.

Женщина заговорила:

– Сегодня, дорогие друзья высокой моды, ваша мадам Фру-Фру снова с вами! И кое-что новенькое припасла для вас.

Разрозненные крики одобрения слились в единый восторженный гул.

– А ну, тихо! – хриплым басом прикрикнула Королева моды.

На ее губах появилась самодовольная улыбка, она наклонилась к ящику, приоткрыла крышку, просунула туда руку в резиновой перчатке. Затем подняла голову, подмигнула публике и с криком «Оп!» вытащила руку из ящика. В руке было зажато крошечное существо. Это был бокс-тролль.

Толпа восторженно ахнула. Артур поднял голову к Уиллбери.

– Это… – сказал он. – Это же точно такой, как тот, кого приносили к вам в дом.

– Еще не знаю… не уверен, – отвечал Уиллбери. – Давай смотреть, что будет дальше.

Мадам Фру-Фру заговорила снова:

– У меня в руках вы видите живое украшение, весьма модное сейчас в городе Париже, за которое самые стильные парижские дамы готовы дать любые деньги. К сожалению, в моем распоряжении этих штучек очень мало, и, боюсь, многие из вас вынуждены будут остаться без них. То есть на задворках моды.

Тихий стон прокатился по рядам.

Королева моды повторила:

– Украшений у меня немного, и вам решать, кто станет их обладателем, а кто будет прозябать в устаревших нарядах и украшениях.

Стенания сделались громче, кто-то истерически закричал:

– Мне! Мне! Покупаю!

Возглас был тут же подхвачен, и со всех сторон послышались истошные крики:

– Мне!.. Плачу на месте!.. Продайте мне!

Гвалт стоял такой, что Артур опустил на землю мешок с продуктами и обеими руками зажал уши.

Мадам Фру-Фру вскинула руку, шум голосов опять стих, слышен был только звон монет – покупательницы проверяли наличие денег у себя в кошельках.

– Мои запасы ограниченны, – повторила мадам Фру-Фру, – и я не могу проявить свою доброту ко всем.

Опять стон прокатился по толпе.

– Что же делать? – продолжала она. – Может, выбрать тех, кто сейчас стоит здесь ближе ко мне?

– Да, да, да! – закричали в передних рядах.

– Нет, нет, нет! – завопили в задних.

– Тогда, быть может, одарить тех, кто сейчас носит платье самого модного на этой неделе цвета? Красного?

– Да, да, да! – это крики тех, кто в красном.

– Нет, нет, нет! – вопли всех остальных.

– Что ж, милые дамы, значит, сделаем так, как делают в этих случаях в Париже.

– Да, да, да! – заорали все в едином порыве. – Как в Париже!

– Ладно, – с угрозой в голосе провозгласила Фру-Фру. – Решено! В Париже в этих случаях выбирают… – Все замерли. – Из тех… кто значительно… – Опять напряженная пауза. – Кто несравнимо… кто несоизмеримо… богаче! – выкрикнула она, и несколько женщин брякнулись в обморок. Но это не остановило мадам Фру-Фру, она заговорила снова: – Вы спросите, милые леди… вы, разумеется, спросите сами себя: а богата ли я? И если ответите «нет», то должны будете распроститься с миром гламура и шика, с миром, где задают фасон, форсят и пускают пыль в глаза, и перейти в мир, где давно забыли о моде, где царит безвкусица, где одни распустехи и чумички, где сплошная голь-шмоль, у кого в кармане вошь на аркане да блоха на цепи и ни кола ни двора, ни куриного пера…

Она захлебнулась в словах и вынуждена была замолчать. Наступила гробовая тишина, и уже чуть ли не треть собравшихся женщин лежали в обмороке. Но вот те, кто остался на ногах, принялись выкрикивать: «Я богатая!.. Я гламурная!.. Я шикарная!.. Я хочу заплатить!..»

Мадам Фру-Фру утихомирила их, подняв руку.

– Приятно это слышать, милые леди! – сказала она. – Отрадно быть в такой фешенебельной компании. Однако… Однако среди вас, я это твердо знаю, еще остались те, кто примазываются к нам, гламурным, к нам, следящим за модой, к нам, фешенебельным! Еще остались голопятые чумички!

Опять Артур не понимал почти ни слова из того, что выкрикивала мадам Фру-Фру, которая сделала наконец драматическую паузу и потом добавила:

– Они есть среди вас, эти люди, эти леди, и нужно… мы просто обязаны выявить их… разоблачить! Как?.. – Снова она замолчала и спустя какое-то время, показавшееся некоторым вечностью, произнесла: – На этот счет у меня конкретное предложение…

Количество упавших в обморок увеличилось еще на несколько десятков.

– Внимание! – крикнула Фру-Фру. – Предлагаю, чтобы все настоящие леди вытащили сейчас из своих сумочек настоящие деньги, в банкнотах, в монетах, в чеках, подняли их в руке и предъявили друг другу. Я тоже буду следить в бинокль за этим. У кого окажется больше, того будем считать победителем. Поняли?..

В течение нескольких минут после этого на площади были слышны только шелест бумажек да звяканье монет, а затем сотни рук взметнулись в воздух, и в каждой колыхались и сверкали под лучами солнца – деньги, деньги, деньги…

Мадам Фру-Фру внимательно смотрела на все это в огромный бинокль, безмолвно шевеля губами, словно подсчитывая, и наконец объявила:

– Что ж, насколько могу судить, среди вас находится немало тех, кто продолжает претендовать на гламурность и модность, однако на самом деле примыкают к тем, кого я называю голь-шмоль… И вот что еще… – в голосе зазвучала угроза. – Сейчас я на некоторое время повернусь к вам спиной, и пускай они воспользуются этим и избавят всех нас от своего присутствия. Мирно покинут нашу компанию. В противном случае я и мои помощники посодействуем им в этом.

В наступившей опять тишине несчастная «голь-шмоль» снова рылась в своих сумочках и кошельках, тщетно пытаясь пополнить недостаточные денежные запасы.

Когда грозная законодательница мод повернулась к публике, ее лицо выразило удовлетворение, так как ряды заядлых франтих и щеголих заметно поредели и «в строю» остались в основном те, у кого денежки водятся, «куры их не клюют» и кому только «птичьего молока не хватает».

– Хорошо, – возгласила мадам Фру-Фру, – теперь вы получите заслуженную награду в виде самого модного в последнее время в Париже и не самого дешевого, конечно, живого украшения. Да, живого! Его можно носить в руках, на шее, на плече… Внимание! Робер, Раймон, сюда!

На сцену вскарабкались двое крепких мужчин в одежде розового цвета и высоких шляпах, на одной из которых сидела черная птица с длинным клювом. На груди у них висели рулоны туалетной… нет, это были такие бинокли, а в руках они держали гибкие палки, вроде удочек, с висящими на концах небольшими ведрами.

– Сейчас эти французские господа, – продолжала мадам Фру-Фру, – выберут из вас, фешенебельных, самую «расфешенебельную»!

Все замерли, не опуская рук. Мужчины приставили бинокли к глазам и мотали головами, выискивая самую, самую…

В конце концов один из них проговорил (вовсе не по-французски):

– Мадам, кажется, я засек такую… самую что ни на есть…

– Именно! – воскликнула мадам. – Именно, «что ни на есть»! И если я зовусь Королевой моды, то она станет Принцессой моды! Но только после того, как она положит то, что держит в правой руке, в красивое ведерко, которое сейчас протянет ей Робер вместе с пригласительным билетом.

Один из мужчин вынул из кармана бумажку, бросил в ведро, протянул счастливой избраннице, а та, взяв бумажку, положила вместо нее толстенную пачку денег. И все это под завистливыми, чтобы не сказать враждебными, взглядами окружающих.

Когда деньги оказались у мадам Фру-Фру, она пригласила «принцессу» на сцену и вручила ей крошку бокс-тролля в обмен на пригласительный билет.

Робер и Раймон продолжали выуживать из толпы женщин, у кого в руках было больше денег, и мадам одаривала их мини-троллями. «Сколько у нее их было в ящике и откуда их взяли эти странные подозрительные люди?» – подумалось Артуру, и он спросил об этом Уиллбери, но тот только пожал плечами.

Между тем одаривать, то бишь продавать втридорога, было уже нечего, поклонницы Королевы моды постепенно расходились, остались лишь несколько рыдающих обделенных женщин, и среди них Уиллбери с Артуром.

– Почему эта торговка так пристально на тебя смотрит? – шепнул Уиллбери Артуру.

– Не знаю. Может, узнала, – ответил мальчик. – Мне кажется, я где-то ее видел.

– Где? Постарайся припомнить. Это важно…

В это время мадам, пошептавшись с помощниками, обратилась к оставшимся женщинам:

– Вижу, мои дорогие, как вы разочарованы, и сердце мое разрывается от сочувствия. Мы посоветовались и решили не оставлять вас ни с чем, а предложить еще три живых украшения, с которыми поначалу не хотели расставаться… Они – тоже последний крик парижской моды.

– Мне! Мне! – завопили окрыленные надеждой дамы.

И тотчас Робер и Раймон вынесли на сцену три цинковых ведра, точь-в-точь таких, как то, в котором совсем недавно неприятный субъект по кличке Хрящ принес в дом к Уиллбери пресноводную коровку.

– Смотрите, – прошептал Артур, показывая на ведра, но Уиллбери и так уже смотрел во все глаза.

– Ох, как мне все это не нравится, – процедил он сквозь зубы.

– …Подходите ближе, леди! – вещала мадам Фру-Фру. – Смотрите на это чудо! Только что с берегов Сены. В этой реке они живут и плавают.

– Мы тоже подойдем к ней, Артур, – проговорил Уиллбери. – Поднимай свой мешок! Я хочу сказать ей пару слов.

Они приблизились к сцене.

– Прошу прощения, мадам, – начал Уиллбери. – Я хотел бы…

– Ах! – вскрикнула мадам, обращаясь к дамам. – Я вспомнила… Я так тороплюсь… – она выхватила деньги из протянутых к ней рук. – Берите эти три ведра. И помните: в Париже и Милане считается хорошим тоном, если они плавают у вас в ваннах…

С этими словами она спрыгнула со сцены и моментально исчезла вместе со своими помощниками, смешавшись с толпой.

– Нам ее не догнать, – сказал с сожалением Уиллбери. – Тем более с этими тяжеленными мешками в руках. Но нам придется ее найти. – Он повернулся к Артуру: – Не вспомнил, где мог ее видеть?

– Может, это глупо, – неуверенно проговорил мальчик. – Но она похожа на него… Или, вернее, он на нее.

– Кто на кого? – переспросил Уиллбери.

– Разве я не сказал? Простите, сэр. Она мне почему-то напомнила главаря шайки охотников за сырами. Что, если она его родная сестра?

Уиллбери задумчиво почесал свой парик:

– Возможно… возможно… Но все это странно и подозрительно. Подозрительно и странно. Нужно поскорее найти Марджори. Думаю, она прольет свет кое на что… Вперед!