Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Объединяли Большого с его друзьями, помимо всего прочего, как мы помним, совместные походы в «качалку» – тренажерный зал, расположенный в подвальном помещении ДК имени Товарища Менжинского. Руководил качалкой Владимир Александрович Антонов, которого ребята в шутку называли «начальником качалки». Владимиру Александровичу (в обиходе – «Санычу») многое пришлось пережить к своим тридцати с небольшим. Начнём с того, что он был выпускником Юрятинского высшего военного краснознаменного института, затем служил на Дальнем Востоке, пока не был командирован в 1995 году в Чеченскую республику. Что там точно произошло – никто не знает, но через год Владимир из рядов армии то ли уволился сам, то ли его уволили, в общем, с армией он расстался и устроился в родную для Большого, Манчестера и Данилы школу учителем физкультуры. Одновременно его стали замечать на разных мероприятиях, которые проводились в Юрятине под черно-желто-белыми флагами.
Пару лет назад как раз кстати освободилось место в ДК имени Товарища Менжинского, так что Владимир Саныч на полставки стал еще и руководить качалкой. Ребята называли его просто: «наш эРэНЕшник». В отличие от большинства борцов с инородцами и иноверцами, которые в основном либо просто тихо спивались, либо иногда мутузили продавцов с рынка, Владимир Саныч подходил к делу серьезно, идейно. В его понимании русский национализм являл собой не просто набор клише и лозунгов, но лежал на твердом базисе, который Владимир уже несколько лет безуспешно искал. Проблема была в том, что единой системы идей, объединяющих всех, условно говоря, русских патриотов, не было. Владимир скоро понял это, после того, как начал проводить у себя в качалке, как он называл, «Русские вечера», то есть встречи с различными людьми, называвшими себя политиками, православными активистами, защитниками традиционных ценностей, борцами с сионизмом и так далее. Речи этих активистов-борцов, по мнению Владимира Саныча, должны были пробудить в душах молодых людей, посещавших его качалку, настоящий русский дух, самосознание и даже героизм. В действительности же в основном они больше смущали умы, чем наставляли, поскольку или не давали точных ответов на заданные вопросы, или каждый следующий лектор давал совершенно противоположный ответ в сравнении с лектором предыдущим. Молодые же умы требовали прямых и незамысловатых ответов, это Владимир Саныч чувствовал и старался выработать свою собственную систему ценностей, которую намеревался привить подрастающему поколению. Именно прививание этих ценностей и стало основной, если не единственной, целью его жизни. Жены у Владимира Саныча не было, детей тоже, так что его семьей, его детьми стали вот эти мальчики-переростки, такие, как Большой и его друзья. По окончании тренировки, перед закрытием качалки поздно вечером, Владимир Саныч взял за правило строить ребят в шеренгу и произносить перед ними речь. Он прохаживался перед усталыми молодыми людьми и произносил слова, столь долго копившиеся в его голове. Речи были однотипны и звучали как-то так:
– Вы – соль русской земли, вы – её будущее! Вы – юные русские патриоты! На вас лежит ответственность за передаваемое наследство нашей Родины. И пусть оно плохое, пусть все разрушено, пусть все не так, вам предстоит выстроить на руинах Союза новую страну, без олигархов и коммуняк, без всех этих продажных политиков и журналистов. Такую страну, которой можно было бы гордиться, в которой хорошо бы жилось русскому человеку. Слава Руси! Слава Роду!
«Соль земли русской» дружно ответствовала: «Смерть уроду!» – и расходилась по домам.
Однажды осенью в Тот Самый Год как-то после тренировки Владимир Саныч попросил ребят ненадолго остаться, т. к. к ним приехали гости с целью прочесть лекции, организованные фондом «Русское слово и дело».
– Так, парни, не расходитесь, – обратился к молодым людям Владимир, – сегодня у нас будет очередной «Русский вечер», я пригласил двух человек побеседовать с вами. Первый – Семен Яковлевич Смирский, русский националист, один из основателей народно-патриотического движения «Русское освобождение», профессор Народно-славянского университета. Второй – Геннадий Дмитриевич Стволов, историк, исследователь христианства, глубоко верующий человек. Оба – мои хорошие знакомые.
– Ну вот, опять… Может, мы домой пойдем?.. Владимир Саныч, устали мы, поздно уже… – раздались со всех сторон стоны «юных русских патриотов».
– Я вам дам щаз! Ну-ка быстро сели, где сидите! – рявкнул Владимир Саныч, – вместо того, чтобы дома в телик пялиться и пиво ваше говенное пить, лучше послушайте умных людей. Я их специально упросил сегодня здесь поприсутствовать. Не убудет от вас. Манчестер, сядь, я сказал, припечатай свою пятую точку! И слушай тупой своей головой!
– Сел, я, сел, уже, – буркнул Манчестер.
– Недолго, полчаса всего, послушаете и разойдетесь дальше гробить свои жизни, пить, курить, колоться, слушать свою ниггерскую музыку и… так далее, в общем.
– Владимир Саныч, сколько раз Вам говорить, не колемся мы, – промычал кто-то.
– Тихо! Так, первым делом слово предоставляется Семену Яковлевичу. Прошу Вас, – Антонов сделал жест рукой вперед, как будто артист в театре, приглашающий другого актера выйти на авансцену. Семен Яковлевич, до этого скромно стоявший позади Владимира Саныча, улыбнулся и гордо вышел вперед.
Это был невысокий, средних лет мужчина с небольшим пузиком, бородой-эспаньолкой и залысиной на полголовы. Серые глаза Семена Яковлевича бегали позади линз модной оправы очков. Господин Смирский был вообще модный с ног до головы: новенькие джинсы, хрустящая коричневая кожаная куртка, аромат парфюма, особенно явственно ощущавшийся посреди вони спортзала.
– Здравствуйте, мои уважаемые друзья, – с мягким столичным акцентом начал Семен Яковлевич. – Здравствуйте и позвольте мне начать.
Голос Семена Яковлевича, мягкий, вкрадчивый и глубокий, зазвучал в глубине спортзала так, что «будущее свободной России» притихло и обратило взоры на говорящего.
– Я хотел бы поговорить с вами о России, друзья. О ее друзьях и врагах, о ее настоящем и будущем, о нас с вами и, как говорится, о «хрен с ними». Мы давно знакомы с Владимиром, мы еще по Чечне друг друга знаем, он воевал тогда, я больше идеологической подготовкой занимался, в общем, у нас с ним во многом совпадают взгляды. Можно сказать, нас связала война. Я вижу, что здесь собрались не маленькие уже дети, а, я бы сказал, взрослые мужи, которые, надеюсь, понимают, что против нашей страны идет война, идет она давно, врагов у нас много, «и не видно конца и края этой войне», как пел когда-то последний русский поэт. Мы в кольце врагов, и никто нам не поможет, кроме нас самих. Враги засели даже в Кремле, вы, наверное, в курсе, что фактически нами управляет не правительство или президент наш любимый, у которого, кстати, настоящая фамилия – Эльцинд, не парламент этот, состоящий наполовину из гомосексуалистов, наполовину – из проституток, получающих зарплату в американском посольстве. Нет, нами давно уже управляет группа назначенных всемирным еврейством, как они себя сами называют, «мудрецов». Основная задача группы – полное подчинение русского народа мировому сионистскому правительству, разграбление наших национальных богатств и превращение нашей страны в колонию. Все эти разговоры о международной кооперации, взаимной поддержке стран, падении железного занавеса и прочее – словесная мишура, которая направлена на прикрытие истинного положения дел. Забудьте обо всём, что в вас пытаются вдолбить тельавидение и иные подконтрольные мировому сионизму средства массовой информации! Все это чушь и неправда! По их мнению, вся история человечества вертится вокруг еврейского народа, дескать, всё, что было создано в этом мире, было создано благодаря евреям. Даже летоисчисление у нас ведется от даты рождения одного распятого, обрезанного еврея, который еще неизвестно, существовал ли вообще. Во многом из-за этого летоисчисления-то все в истории и переврано! На самом деле, например, Америку открыл вовсе не генуэзский еврей Колумб, а наш соотечественник Иван Дежнев, причем открыл, переплыв не Атлантику, а Тихий океан, перед этим пройдя всю Сибирь-матушку. Опять же твердят вам, что Васко да Гама, португальский еврей, якобы открыл Индию. Ну дураку же ясно, что на самом деле никакого да Гамы не было, а в Индию плавал наш человек, русский купец Афанасий Никитин. Вообще, большая часть исторических документов, точнее, документов, выдаваемых современными продажными историками за подлинные, – это подделка, причем подделка, подготовленная руками евреев, которые в большинстве своем имели доступ к подлинным источникам, работая архивариусами, нотариусами, адвокатами и прочими, как бы мы сейчас сказали, офисными крысами на службе у западных правителей. Причин, по которым история сфальсифицирована, множество, прежде всего что-то там хотели подогнать под дату рождения Христа, как я вам уже сказал, вряд ли существовавшего вообще, что следует из различных древнееврейских текстов. Вот эти-то нестыковки и пытались подчистить, подправить сначала римские папы, потом средневековые короли, а потом уже все, кому не лень. В итоге историю, которую нам преподавали в школе, преподносили уже совсем не так, как это было на самом деле. Кстати, а кто писал эти учебники по истории? Из поколения в поколение нам вешают на уши лапшу, сочиненную в тиши кабинетов Берлина, Лондона и Парижа. Редкие же голоса наших русских авторов, как, например, Ломоносова, немедленно заглушали злобным топаньем, улюлюканьем и освистыванием озверевшей толпы либералов, прислужников запада и мирового еврейства. Центральным же событием мировой истории в этом навязанном нам с вами мире, мире либеральных ценностей, мире, полном пропаганды гомосексуализма и проституции, почему-то принято считать холокост…
– А у Вас длинная лекция будет? – прервал основателя партии голос из зала.
– А ты торопишься куда-то, Манчестер?! – в свою очередь спросил Владимир Саныч, спросил таким тоном, что Манчестер понял: он никуда не торопится. – Продолжайте, Семен Яковлевич.
– Спасибо, я продолжаю. Так, значит, холокост. Все говорят про шесть миллионов уничтоженных евреев, но почему-то забывают про двадцать миллионов русских! Я бы назвал это русским холокостом, но до него никому нет дела. Это не интересует либералов, этих знатоков истории, этих радетелей мирового открытого рынка. Сюда же они вплетают еще и христианство, чтобы окончательно оболванить народ. С чего бы это нам, русским людям, поклоняться этому еврею, который, кстати, еще не известно от кого был рожден? Там, знаете ли, весьма тёмная история с его мамашей, ну да неважно, это отдельная тема. Ну, положим, родила она его, ну ходил он там себе, ну проповедовал, ну распяли его, но нам-то что? У них там свой еврейский междусобойчик, чего-то там не поделили, а нам сейчас расхлебывать? Я считаю, что единственным правильным выходом было бы возвращение к корням, к истокам русской цивилизации и, прежде всего, к славянскому язычеству. Необходимо вернуть культ Перуна, Велеса и Сварога! Это должна быть наша святая троица!
– А кто это? – раздался голос из зала.
– Вот я вижу, вы, молодой человек, интересуетесь, это хорошо. Если хотите более подробно остановиться на пантеоне славянских богов, останьтесь, пожалуйста, после лекции, я с Вами поговорю отдельно, а пока я хотел бы продолжить. Я, несмотря на свой возраст, не такой уж и пожилой, но уже и не совсем чтобы юный, но, тем не менее, пристально слежу за нашей молодежью. Недавно довелось мне побывать на одном фестивале под названием, сейчас погодите, посмотрю на билете, ага, вот: «Джа среди нас». Фестиваль этот посвящен был вроде как музыке в стиле регги, но понимаете, это же только прикрытие. Вам самим, может, и не понять, но я-то, человек, много чего повидавший, понимаю. Посреди фестиваля выходит на сцену негр, чернокожий то есть, афророссиянин, и на ломаном русском начинает кричать: «Восславим Джа! Поднимем руки для Джа!», ну и всё такое. Как это назвать? Это же интервенция, прямое вторжение врага в наши души. А душевная интервенция, она, знаете ли, еще и похуже такой будет, обыкновенной, с танками и пушками. Против танков и пушек мы еще сдюжим, а вот против самих себя, принявших чуждую идеологию, – нет. А толпа кричит, радуется, все руки поднимают! Нет, представьте, на сцене негр кричит: «Поднимите руки во славу Джа!», а внизу сотни наших русских мальчишек и девчонок ему отвечают, радуются… Это всё равно, как если бы мы провели фестиваль во славу Перуна где-нибудь в Нью-Йорке, в каком-нибудь Бруклине или где там у них больше всего негров-то живет. Представляете, выходит на сцену какой-нибудь певец наш, кто там, например, подскажите… Да какой Пенкин!? Нормальный какой-нибудь. Что значит, нет нормальных, все такие? Ну, тогда певица, скажем, Бабкина, да, или Кадышева и кричит: «Восславим Перуна! Все за Перуна! Поднимите руки, кто любит Перуна!». И вокруг все кричат, радуются, поднимают, представили? И пусть ещё это всё называется «Фестиваль во славу Перуна», и играют там только древнеславянскую музыку! Нет, а хорошо бы…
Семен Яковлевич задумался, очевидно, представляя себе этот потрясающий кадр: Надежда Бабкина, желательно со всем своим ансамблем, поющая для сотен чернокожих жителей Бруклина что-то древнеславянское. Картина получалась завораживающая.
– В общем, – очнулся Семен Яковлевич через пару секунд, – главное, на что я хочу обратить ваше внимание, – это то, что мы живем в вымышленном мире. Нам все постоянно врут, чтобы сделать нас рабами этой иудейско-христианской цивилизации. Не поддавайтесь! Всё у меня. Спасибо.
– Ну что ж, спасибо Вам, Семен Яковлевич. А теперь я бы хотел передать слово Геннадию Дмитриевичу Стволову, – объявил Владимир Александрович следующего спикера «Русского вечера».
Геннадий Дмитриевич – священник в запрете, длинноволосый, бородатый мужчина лет 35, не заставил себя долго ждать. Он выскочил на середину воображаемой трибуны и обратился к засыпающей аудитории с яркой и очень эмоциональной речью.
– Друзья мои! Дети мои! Так спасемся! Что я слышал только что! Что я слышал! Это ж надо такого было наговорить, и кому? Вам, молодой поросли земли русской! Ведь что же такое для нас православие? При чем тут евреи? Ведь православие для нас – это всё, это вся культура наша, это всё искусство, это… вот даже Пастернак, который в нашем городе то ли жил, то ли умер, даже он писал: «Ты значил всё в моей судьбе, Потом пришла война, разруха»… Дальше я не помню, но там суть, что вот Господь – это всё, у нас больше нет ничего… И говорить, что всё это выдумки и побасенки…
Геннадий Дмитриевич говорил обрывками фраз, задыхался, вскидывал кулаки, тряс маленькой бородкой, в то время как Семен Яковлевич, сидя в сторонке, тихонько ухмылялся.
– Ведь Христос – это же не еврей какой-то там распятый, как выразился вот он. Это сын человеческий, вы понимаете? Он умер за всех нас, принес себя в жертву, чтобы потом воскреснуть и дать нам жизнь безвременную. Я молчу про открытие Америки и прочее, что тут было сказано, это не так уж важно. Во сто крат важнее, что живет у вас в душе. Если у вас там чертополох растет, то не выйдет дела, погибла, значит, Русь. Вы в душе должны вырастить… Вы должны понять, что русский – значит православный. Вот тут у вас, я смотрю, какие-то знаки всё не наши, какие-то свастики, а ведь мы не германцы какие-то, нас ведь Гитлер убивать шёл, только с божьей помощью мы отстояли. Сталина ругают, правильно ругают, но когда прижало, он ведь куда пошёл? К кому? К церкви нашей, святой, православной, проще говоря – к Богу пошёл. Вы когда умирать-то будете, не приведи Господь, конечно, но все мы не вечны, вы кому молиться будете: Гитлеру что ли? Вы Господу Богу будете молиться! Вы у него будете защиты искать, об отпущении грехов молить…
– Извините! – раздался голос из зала. – А Вы еще долго?
– Вот Вы, молодой человек, да-да, вот Вы, который спросил сейчас. Вы когда в последний раз в храме были? Когда крестили? Ладно хоть так. Приезжайте к нам, на юг Юрятинской области, у нас там церковь только открыли, спасибо Михал Михалычу Сотникову, что помог, век за него буду молиться, пятьдесят километров от Акды, я Володе оставлю адрес. Приезжайте, все приезжайте, Богу сердце откроете. Я ведь тоже грешник, я ведь тоже через многое прошёл. А сейчас у нас там школа деревянной скульптуры, возрождаем древнюю юрятинскую традицию, руками учеников наших творим скульптурные группы: Богоматерь и Спаситель, ангелы господни, архангелы, бюст Святейшего Патриарха. Приходите, помолимся вместе. Давайте сейчас все вместе помолимся. Вставайте, давайте-давайте. Так, теперь повторяйте за мной: «На тебя я, Господи, уповаю, да не постыжусь вовек…».
«Молодая поросль земли русской» с трудом встала, хихикая, повторяя за Геннадием Дмитриевичем слова молитвы. Данила, знавший псалом еще со времен увлечения «Джизас-рэпом», шептал вслед за Стволовым, внимательно изучая перемещения последнего по залу. Геннадий Дмитриевич как будто в полутрансе ходил между молодыми людьми, прижав руки к груди, и заглядывал ребятам в глаза. Глаза отводились, лица краснели, бормотание становилось все невнятнее. Вообще, вся эта сцена была трогательно-стыдлива, чем дальше, тем более некомфортно становилось всем её участникам, за исключением опять же Данилы и Стволова. Последний, всё же чувствуя всю натянутость обстановки, прервал чтение псалма и подбежал обратно к своему импровизированному лекторскому месту.
– Спасибо, родные мои, спасибо, садитесь. Володя, им ведь домой пора, наверное, – зачастил «прошедший через многое» священник в запрете, оглядываясь на Владимира Саныча.
«Похоже, лекция закончилась», – подумал с грустью Владимир Саныч.
– Всё! Собирайтесь, – скомандовал начальник качалки.
В то время как усталые «воины новой России» собирались домой, Семен Яковлевич и Геннадий Дмитриевич продолжали вполголоса спорить, стоя вполоборота к хмурому Владимиру Санычу.
– Извините, – обратился Данила к Семену Яковлевичу, – простите, что прерываю, вы говорили, что сможете рассказать про славянских богов и все такое…
– А, это вы, мой милый юный ученик! – расцвел в улыбке господин Смирский, – да-да, конечно, всегда готов с вами переговорить. Давайте мы с Вами пройдемся, вы ведь уже собрались?
– Да, – неуверенно ответил Данила, – можно и пройтись, если недолго.
– Ну тогда что ж, извольте откланяться, господа. Как говорится, Il ne faut pas abuser de l’hospitalité. Владимир Александрович, жму Вам руку, горжусь знакомством с Вами, вижу – вы растите настоящих патриотов, богатырей земли русской. Геннадий Дмитриевич, Вас я ценю как умного собеседника и прекрасного оппонента. К сожалению, разделить Ваших идей я не могу, но всегда с удовольствием сойдусь с Вами в словесной баталии еще раз.
– До свидания, Семен Яковлевич. Надеюсь, что следующая наша словесная баталия не перерастет в рукопашную, – ответствовал Геннадий Дмитриевич достаточно спокойно сначала, но буквально через несколько секунд вновь взорвался, – потому что то, что вы позволяете себе говорить о наших святынях! О святой Богородице!!! О нашей святой церкви!!!
– Да не наши они, не наши, ну что вы опять… – простонал Смирский, как бы раздумывая, начинать ли ему снова возражать Стволову или нет. После несколькосекундного раздумья, в ходе которого Геннадий Дмитриевич судорожно хватал воздух и сжимал кулаки, Семен Яковлевич все-таки решил скоропостижно уйти. Сунув руку Владимиру Санычу, Семен Яковлевич выскочил из спортзала, прихватив с собой Данилу, крепко обнимая его за плечо.
Войти с помощью соц. сетей: