Возвращение Вадима из поездки в московский банк. Москва – Юрятин. За неделю до Того Самого Дня

Рейс задержали, поэтому оказалось, что Вадим торопился напрасно. Сначала отложили на час, потом на два, потом еще на час. В итоге вместо 15–40 вылетали около 20–00.

«Час сорок, почти два часа летим, плюс два часа прибавляем из-за смены поясов, итого к двенадцати только доберусь. Потом еще такси придётся брать, вряд ли меня дождутся», – невесело думал Вадим, сидя в кафе и допивая третий американо.

Кстати, досмотр Вадим прошёл традиционно благополучно. Теория Михал Михалыча работала. Нескольких человек, стоявших в очереди перед Вадимом, сотрудники аэропорта заставили снять пиджаки и «положить их на ленточку». Какое занимательное зрелище ожидало бы сотрудников аэропорта, если бы пиджак снял Вадим, обнажив свой патронташ из долларов. Однако молодой человек в очках интеллигентной наружности никого не заинтересовал. «Проходите, проходите, скорее», – поторопили его. Вадим забрал с «ленточки» портфель и побрел в «отстойник».

«Вообще, никакого криминала в том, что человек везет в карманах валюту, нет, – сам себя успокаивал Вадим, – хотя поди объясни этим». Вадим припомнил, что одному из сотрудников РосСельГаза в свое время пришлось откупиться от назойливых сотрудников охраны, отдав 10 процентов от перевозимой суммы. С того момента, как Михал Михалыч назначил «долларовым курьером» Вадима, подобных инцидентов не происходило.

Наступало время, которое Вадим наиболее всего ценил в своих командировках. Время между окончанием прохождения досмотра и началом посадки. Время, когда можно достать из портфеля книгу и посидеть, изучая чьи-то мысли. Вадим достал том Владимира Соловьева и начал читать. Он читал, предъявляя посадочный талон, читал в момент, когда самолет набирал высоту, читал, попивая невкусный растворимый кофе, зажатый пассажирами справа и слева на десятикилометровой высоте, читал, когда самолет коснулся, наконец, полосы в Юрятине. Вадим любил читать, жаль, что времени для этого процесса у него было мало.

На выходе из самолета пассажиров, как всегда, ждала толпа таксистов, назойливо предлагавших свои услуги. Вадим знал, что с таксистами лучше вести себя так же, как с цыганками, то есть не отвечать совсем, иначе любое твое слово будет воспринято как согласие на продолжение диалога. Хотел, было, привычно молча пройти мимо, но вспомнил, что его, наверно, никто не встретит.

Вадим хотел уже подойти к кому-то из мужчин, накручивающих на пальцы связки ключей, как вдруг в толпе встречающих мелькнуло знакомое лицо.

– Эх, прокачу! Привет, Вадим, поехали, сегодня я за водителя, – приветствовал его Андрей Капелюшкин, одновременно обнимающим жестом притягивая Вадима к себе.

– Привет, Андрей. Спасибо, что встретил!

– Фигня вопрос. Там, в машине, тебя Михалыч ждет.

– Угу, у меня к нему как раз разговор есть.

Михал Михалыч стоял на остановке около аэровокзала спиной к подходящим Вадиму и Андрею. Все его конечности при этом были чем-то заняты: в то время как левая нога располагалась на земле и чуть вращалась на носке, как при исполнении танца «твист», правую ногу Михал Михалыч поставил на переднее колесо, периодически покачиваясь, словно устраивая зарядку, в правой руке была трубка мобильного телефона, прижатого к уху, в левой же – дымящаяся сигарета. В приглушенном сине-желтом свете уличных фонарей Вадиму предстала фигура человека его эпохи, уходящей эпохи девяностых годов двадцатого века, человека в затертых джинсах и заношенной куртке, курящего сигареты «Мальборо», купленные в дьюти-фри далекого Дубая, человека, круглосуточно что-то создающего и решающего, не отлипающего от кирпича мобильника, вечно занятого, но нашедшего, тем не менее, время, чтобы приехать ночью в аэропорт и встретить своего финансового директора.

Михал Михалыч решительно оттолкнул от себя резину колеса, щелчком пальца отправил окурок в космос, сказал телефону «пока-пока», после чего сунул его в карман куртки, улыбнулся и встретил Вадима своим фирменным:

– Здравствуйте, Вадим ПетроВИЧ!

– Здравствуйте, Михал Михалыч!

– Как добрался?

– Ничего так.

– Ну, мы тебя с Андреем щаз домчим быстренько. Нет-нет-нет, ты вперед, ты у нас человек ва-а-ажный! Финансовый директор! А я сзади тут тихонько. Ты знаешь, что это место впереди справа называется местом для снайпера? Сказать почему? А-ха-ха! Поехали, Андрей, что стоишь… Так, ты сколько привез?.. Ясно… Так, завтра соберемся, распишем всё, а сегодня одну пачку мне отдай, остальное – в сейф. Ну, у меня горят платежи кое-какие, я тебе завтра объясню.

Вадим отдыхал по дороге из аэропорта домой, полуслушая Михал Михалыча, полуотдыхая от полёта. Дома ждала теплая постель со спящей подругой. «Почему она меня никогда не встречает? – с лёгкой грустью подумал Вадим. – Мне, наверное, было бы приятно».

– Сам понимаешь, обязательства есть, партнеры. Так что надо чуток подрассчитаться. Вот поэтому немного возьму у тебя.

– Да что Вы извиняетесь, Михал Михалыч, деньги-то Ваши, хозяин – барин, куда хотите, туда и тратите. Я ж всего лишь наёмный сотрудник.

– Ну что ты, Вадим? У нас всё общее: дело общее, деньги общие. Отношения «я начальник – ты дурак» уже не работают, мы это всё проходили. Мне без тебя, Андрея, Павла, Серёги ни-ку-да. А ты говоришь: «Наёмный сотрудник». Что у тебя за лексикон такой, не пойму. И вообще, слышь, Вадим, как там у нас с финансовым положением?

– В финансовую пропасть, Михалыч, можно падать всю жизнь, – радостно отозвался Андрей.

– Андрюх, не лезь, пожалуйста, со своим сарказмом. Вадим, ты представляешь, какие у нас платежи на будущее?

– До конца года в общих чертах, но только в общих. На ближайшее время: на оплату НДС надо подсобрать, потом за подъемник на базе мы так и не рассчитались, по стройке бардак полный, мне несут и несут счета от Ривнура какие-то тёмные личности. Надо бы разобраться. Например, вчера приходил один мудень, принёс счет чуть не на миллион долларов на какую-то суперустановку по какой-то суперсварке. Я его спрашиваю: «На хрена нам эта сварка?». Он говорит: «Я с Ривнуром всё согласовал». Я ему: «Когда это всё окупится?». Он мне: «Я с Михалычем говорил, он одобрил».

– Слушай, Вадим, этот «мудень», как ты говоришь, действительно подходил, достойный, кстати, человек, строитель со стажем, мы общались, тема интересная. Мне кажется, надо эту, как ты говоришь, «суперустановку» брать. Мы с её помощью трубы для газовиков можем наварить раза в три больше, ты понимаешь?! В три раза больше, чем щаз!

– А зачем? Кто-то считал?..

– Ты подожди! Я согласен, что надо посмотреть срок окупаемости, всю эту ебитду, ну они же, ты пойми, они ведь не специалисты, они работяги, ну что они там насчитают! Им работать надо, трубу варить!

– Да я не против, только должна же быть цель: получение прибыли, потому что…

– Вот ты, как человек умный, образованный, им и поможешь рассчитать и срок окупаемости, и всё остальное. Договорились?

– Ну ладно, попробую… То есть что, оплачивать что ли?

– Ну, можно оплачивать, можно не оплачивать. Вы там смотрите, разберитесь. Главное, чтобы люди работали, а то у Ривнура простой, заказы есть, ему щаз варить трубу и варить, понимаешь, он только недавно бригаду переманил из ЮрятинСпецСтроя.

– Э-э-э. Ладно, понял. – На самом деле Вадим не понял. Покупка дорогостоящей техники ломала весь график платежей напрочь, к тому же он никак не мог избавиться от ощущения, что «достойный человек, строитель со стажем» имеет в сделке интерес, а сама сделка не принесёт желаемого увеличения скорости «варения» трубы. В любом случае Вадим решил отложить разговор до лучших времен.

– И вообще, учти, Вадим, стройка – это для нас всё! Самое интересное сейчас – это стройка, самые суперприбыли можем мы там заработать. Огромное развитие планируем по этому направлению. Понял? Не отпускай это, держи под контролем! Так, еще что?

– По молочке тоже пока не всё ясно. Молоко берем у хозяйств по разным ценам, потери странно большие. Ремонт цеха ведет какая-то контора уже полгода, до сих пор ни одной процентовки не видел. Все ссылаются то на Вас, то на Миннегалеева Равиля Юсуповича, хотя он-то тут при чём? Пусть отчитаются о проделанной работе, а то финансирование прекращаю!

– Так, подожди, Вадим, не кипятись, ну что ты такой горячий? Сразу видно: южных кровей, ха-ха! Миннегалиев тут ни при чем… но как бы и при чем. Я с подрядчиком этим говорил, они мне пояснили, что есть сложности в поставке запчастей из Европы из-за резкого роста курса валюты…

– Михал Михалыч, им, я так понимаю, аванс проплатили еще когда!

– Да подожди ты! Я говорю, рост курса произошёл, кризис на дворе, а ты говоришь «процентовки». Надо посмотреть, разобраться. Вот, кстати, и разберись, может, помочь чем надо людям, они же там колхозники.

– М-м-м.

– Так, что еще?

– Кредиторы трясут.

– Сколько?

– Ну, вот Рябковский Михаил. Я так понял, мы ему почти год висим. У него жена где-то в органах работает, он обещает дело на нас завести.

– Слушай, я с Рябковским не общался лично, но я знаю его партнера – Савичева Николая, они нам запчасти поставляют.

– Вот мы им за запчасти и висим. Может, Михал Михалыч, вместо оборудования этого для сварки лучше оплатим долг Рябковскому?

– Да нет, не говори глупостей.

– Я устал уже объясняться с ним. Не могу же его на хрен послать…

– На хрен вообще никого посылать нельзя! Это святое правило. А с кредиторами надо работать. Вот встреться с этим Рябковским, поговори, мне Савичев рассказал про него немного, психологический портрет накидал. В общем, слушай. Рябковский этот еврей, но не такой, как ты, или, там, Спасский, да ладно, не морщись ты, есть ведь евреи нормальные, достойные, а есть, ну ты прости, такие жиды-жидяры, просто мама не горюй! Так вот, он именно такой! Причем Савичев-то это понимает, так и говорит, что партнер у него говно редкое, но переделать его не может никак. Вот, а ты с ним вполне можешь пообщаться, по-свойски так, что-нибудь, там, своё родное обсудить, спой ему что ли «хава-нагилу» или «семь сорок», а потом уже и про долг…

Дорога проходила через населенный пункт, в котором действовало ограничение скорости в 40 километров в час. Водители, постоянно пользовавшиеся данной трассой, конечно, были в курсе того, что за углом их ждет веселый патруль ГАИ, поэтому всегда снижали скорость и ползли улитками полтора километра вдоль по главной улице поселка. Где-то посередине этого пути, видимо, в самом центре населенного пункта, о чём обычно в таких местах свидетельствуют здания почты и администрации сельсовета, был даже перекресток. Андрей, подъезжая к нему, еще больше снизил скорость, так как на «зебру» вступила местная бабушка. Машина медленно приближалась к перекрестку в надежде, не останавливаясь совсем, дать возможность бабушке пробежать, а затем уже снова набрать скорость. Бабушка застыла как вкопанная. Водитель затормозил совсем. Бабушка жестами рук, особенно той из них, в которой была сумка, стала показывать, чтобы водитель проезжал скорее. Андрей моргнул фарами и громко выругался, правда, в связи с тем, что стекла были подняты, бабушка вряд ли что-то услышала. Бабушка, в свою очередь, что-то прокричала в ответ и еще активнее замахала сумкой. Михал Михалыч усмехнулся и потянулся к сигаретам. Водитель резко нажал на клаксон. Бабушка подпрыгнула, плюнула и побежала прочь от перекрестка куда-то внутрь поселка. Вадим вспомнил рассказ Семена Альтова времен перестройки про что-то такое же, произошедшее в Питере, и подумал, что ничего у нас за эти годы не изменилось. Андрей сначала костерил бабушку (для удобства он опустил переднее стекло), громко высказав всё, что он думает по поводу здешнего посёлка и его обитателей, а потом резко рванул вперед.

– Пешеходы составляют худшую часть человечества, Михалыч! – резюмировал Андрей.

– Страна испуганных идиотов, – заметил Михал Михалыч в ответ, задымив сигарету. – Слышь, Андрей, ты не переживай так, пожалуйста, а то не доедем до дома, не дай бог, а я еще поговорить с тобой хотел. Андрюха, ты помнишь, как-то предлагал развивать собственную розничную сеть по молОчке? Ты там говорил что-то про возможность размещения магазинчиков в сельской местности при почтовых отделениях. Так, слушай, я недавно разговаривал тут с одним из руководителей почты нашей юрятинской областной, он утверждает, что это очень даже интересная тема. Правда, не для молока, конечно, а, скорее, для пива, но это уже детали. Главное – суть: приходит колхозник на почту, ну, там, телеграмму отбить или письмо отправить, а заодно и купит чего из продуктов. Как думаешь, а? Надо нам с тобой подойти к почтовикам с предложением. Готовься, надо будет сварганить проект. А то всё где-то недобегаем, всё где-то отстаём, надо шевелиться, Андрей, некогда спать, отоспимся на том свете.

Вадим слушал монолог Михал Михалыча, пытаясь сопоставить слова шефа с действительностью, что получалось плохо. «Ладно, завтра посмотрим, война план покажет, а сегодня домой и спать», – думал Вадим, разглядывая огни родного города.