Друзья Большого: Манчестер и Данила. Юрятин. Тот Самый Год и предшествующие годы

Друзей у Большого было вроде бы много, но таких вот «настоящих», которые с ним и в огонь и в воду, которые всегда рядом, таких вот было двое: Саня Манчестер и Данила-мастер.

Их дружба началась еще в школе, они учились вместе с пятого класса.

Саню прозвали Манчестером из-за его любви к футбольному клубу «Юнайтед» из славного города Манчестера, что в Англии. Начиная с последнего класса школы, Саня постоянно ходил в майке клуба, подвязывался шарфиком с фирменной символикой, смотрел все матчи, которые можно было увидеть на российском телевидении, а чуть подвыпив, непременно орал: «GLORY GLORY MAN UNITED!».

Данила был во многом совершенным антиподом шустрому и вечно кривляющемуся Манчестеру. Он был флегматичным и неторопливым молодым человеком, много читавшим и пускающимся в длинные занудные монологи о смысле жизни, боге и месте человека в этом мире. Если о ком и можно было сказать «хороший мальчик», так это о Даниле.

Манчестера отличала бешеная скорость говорения и четкость в суждениях, он точно знал, что хорошо и что плохо, кто прав, кто виноват, его мир был ясно расчерчен на черное и белое. Данила говорил мало, а если говорил, то изъяснялся весьма высоким слогом, как-то даже совсем не вяжущимся с его окружением. Мир Данилы был разноцветным, и, в отличие от Манчестера, он всегда избегал категоричности в суждениях.

Если Манчестер достаточно рано уяснил для себя, кто и что он в этом мире, то Данила постоянно находился в поиске. Это приводило его в компанию то панков, то металлистов, то еще кого-то из многочисленных молодежных неформальных объединений, расцветших в 90-е годы двадцатого века в нашей стране.

Манчестер всё время таскал с собой старую, потертую советскую книгу 1970-х годов некоего Николая Петрова, называвшуюся «Осторожно: сионисты!». Черный прямоугольник, в центре которого расположен белый круг, на мягкой обложке. Молодой человек периодически доставал эту книгу из кармана куртки и начинал читать с какого-нибудь места, он даже гадал по ней, как на Библии, а также всё время доставал друзей цитатами. Манчестер любил появляться на закрытых мероприятиях, где играли музыку в стиле RAC, любил слэмиться в партере с друзьями, любил носить берцы, любил выпить, любил девушек. Однажды с хохотом рассказывал Ивану, как заставлял во время секса свою пассию кричать: «Я ЛЮБЛЮ МАН ЮНАЙТЕД! ЛИВЕРПУЛЬ – ГОВНО!» – по всей видимости, это его возбуждало.

Данила читал куда больше, чем Большой и Манчестер вместе взятые, при этом всегда был в эпицентре модных течений в литературе. Он был компанейским парнем, причем для самых разных компаний, посещал мероприятия как RAC-овцев, так и «антифашников». Правда, в последнее время его стали все реже видеть на концертах, т. к. Данила в очередной раз «прозрел». Когда он говорил друзьям, что «прозрел», это означало, что парень кинулся с головой в какое-то новое, скажем так, «духовное» течение, хотя зачастую оно оказывалось как раз совершенно бездуховным.

Манчестер, несмотря на всю свою внешнюю незатейливость, на самом деле был парнем обеспеченным, хотя и не кичился этим. Точнее сказать, обеспеченными были его родители, а еще точнее – отец, находившийся к Тому Самому Году с мамой Манчестера в разводе уже пару лет. Собственно, фактически родители развелись еще раньше, когда маленькому Манчестеру, тогда еще маленькому Саше, было всего семь лет, что проявлялось в постоянных склоках, ссорах и прочих выяснениях отношений между ними. Маленький Саша поначалу очень переживал, плакал и мечтал о том сладком времени, когда родители помирятся, и всё будет, как раньше, когда он был еще более маленьким, когда всей семьёй ездили на пикники на высокий берег реки Камы, любуясь ярким солнцем и проносящимися где-то внизу электричками. Потом, по мере взросления, Саша, с одной стороны, понял, что прошлого не вернуть, с другой – его постепенно охватывали заботы иного рода, наступала подростковая пора, которая сама по себе есть дорога в новый мир, требующая если не разрыва с прошлым, то, по крайней мере, позволяющая безболезненно уйти из него. Саша, постепенно становящийся Манчестером, отпускал отца, увлеченно ворвавшегося в мир новых экономических отношений. Встречи отца и сына становились всё реже и бессмысленней, постепенно сведясь к банальной приемке-передаче наличности. Кстати, свою бывшую жену отец Манчестера также не забывал периодически одаривать, несмотря на достижение Алексеем совершеннолетия. На последний день рождения отец подарил Манчестеру квартиру, небольшую, но вполне сносную однёрку в панельном доме недалеко от конечной остановки четырнадцатого трамвая. Забегая вперед, скажем, что в этой квартире мы еще побываем.

Данила, в отличие от своих товарищей, жил в мало того что полной семье, так еще и вполне счастливой, помимо папы и мамы, у него имелась старшая (на два года) сестра Анна. В отличие от Вадима Чехолто, который постепенно отдалялся от своего брата, пока окончательно не потерял с ним связь, для Данилы сестра стала со временем не только родственником, но и другом, порой дававшим куда более ценные советы по различным сложным житейским ситуациям, чем, например, родители. Сестра была человеком, уверенным в себе, никогда не плакала и не сомневалась, в общем, «мужик в юбке», что сочеталось у нее с неплохими, вполне женскими внешними данными. Данила на фоне Ани не то чтобы проигрывал, но явно не настолько хорошо владел собой, явно не настолько хорошо учился, явно не настолько был привлекателен, если вообще уместно сравнивать мужскую и женскую красоту. Несмотря на все эти «явно не настолько», никаких трений в отношениях брата и сестры не наблюдалось, с годами их дружба только крепла, хотя со стороны казалась несколько странной, ведь дружба – это что-то духовное, какое-то совпадение взглядов и идей, возможно, даже однотипность поведения, а в этом же случае колеблющийся, постоянно ищущий свой путь Данила являл собой полную противоположность, казалось бы, давно уже во всем определившейся Анне.

Манчестер нигде не учился и не работал. Он вроде бы и пытался, хотя и не очень настойчиво, но особенно никуда не рвался. «Гуманитарная помощь» от отца вполне покрывала все его потребности, больших талантов он в себе не обнаруживал, поэтому и жил так, как жил. Призванием Манчестера в Тот Самый Год было, наверное, проведение вечеринок в принадлежащей ему квартире. Слово «вечеринка», конечно же, не отражает всей глубины того, что в реальности происходило в этих стенах, поскольку это были не пошлые посиделки, а встречи людей по интересам, и квартира Манчестера являла собой одновременно: площадку для разговоров по душам, место для обогрева замерзающих от юрятинских морозов друзей и знакомых, студию для проведения квартирников, предоставляемую будущим звездам мировой рок-сцены; это была территория свободы для всех желающих высказаться; это была территория любви для парочек, скитающихся в надежде найти уединение. Скольких обогрела, накормила и приютила эта квартира! Так что оставим при себе неуместные возгласы по поводу бездельников и папиных сынков, прожигающих жизнь. В этом мире нужны мы все, все мы нужны кому-нибудь для чего-нибудь.

Данила учился на физическом факультете Юрятинского государственного университета. Вообще-то до этого он учился на механико-математическом факультете Юрятинского государственного университета. А еще до того он учился на геологическом факультете Юрятинского государственного университета. Вот уже пару лет как ищущая натура Данилы остановилась на физфаке, где он постигал азы точных наук, к которым у него, скорее, были способности, чем их не было. Несмотря на последнее обстоятельство, учился Данила так себе.

Большой собирался встретиться со своими друзьями в ДК имени Товарища Менжинского, где по вечерам уже много лет работала «качалка», которая, как мы скоро с вами поймём, была не только местом, где молодые люди формировали свои крепкие мышцы под воздействием силовых нагрузок, но и просто местом для встреч, своего рода дискуссионным клубом для молодёжи. Хотя дискуссии эти носили весьма специфический оттенок, а посетителей качалки принято было называть «фашиками», заметим, что собственно к фашистам отнести Большого и его друзей было сложно. Данила отпадал сразу как человек весьма прогрессивных взглядов, напрочь не переносивший национализма и прочих проявлений нетерпимости к каким бы то ни было социальным группам. Вообще, честно говоря, не до конца понятно было, что он, рафинированный интеллигентик, студент Юрятинского госуниверситета, делал в этом пропахшем потом зале, скорее всего, его туда тянула любознательность, а также желание быть в курсе всего нового, модного и современного.

Манчестер внешне был куда радикальнее, все его манеры, копирующие поведение и облик английских skinheads, эта его повсюду таскаемая книга как будто говорили всем о его истинном мировоззрении. Внутри же у него была на самом деле, скорее, ирония, чем агрессия, Манчестер был склонен более «прикалываться», чем бить морду, по этой-то причине, в отличие от Большого, он почти перестал в последнее время участвовать в боях за «Юрятинских волков». Что касается Большого, то его привлекала любая информация, связанная с Третьим Рейхом, будь то кадры кинохроники или игрушечные солдатики, в его увлечении данной тематикой было что-то, скорее, эстетическое, ведь, право, дорогой читатель, согласись, что есть какая-то красота в чёрной униформе, выпускавшейся фабрикой Хуго Босса в тридцатые-сороковые годы двадцатого века.